Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 44 страниц)

– «Хорошо», – кивнул Прескотт. – «Но я так подозреваю, что слушать они меня не станут».

Маркус кивнул с таким видом, будто бы с него проклятие сняли, а затем медленно повернул голову, выразительно уставившись на Ярви, чем дал ему понять, что хочет уже уйти отсюда. Прескотт, не привыкший к тому, чтобы его собеседники сами решали, когда их разговор окончен, оказался слишком сильно выбит из колеи из-за этой встречи, так что даже не воспринял данный поступок, как оскорбление. Маркусу, не принимавшему никакого прямого участия в делах своего отца, просто не повезло оказаться рядом, когда вся эта ситуация достигла кульминации и взорвалась, словно бомба. Да и к тому же, сам по себе он никакого важного политического статуса не имел, за исключением гарантии сотрудничества Адама.

Ярви бросил взгляд на председателя, и тот кивнул, после чего Маркус покинул комнату. Прескотт мог поклясться, что у Феникса даже спина немного распрямилась по сравнению с тем, когда его привели в кабинет.

– «Офицер Ярви», – Прескотт обратился к надзирателю. – «Я уже уходить собираюсь, но не могли бы вы собрать всех своих коллег у выхода?»

Важно всегда правильно подгадать время. В столь тесной общине новости разносятся за считанные минуты, и вот пришла пора донести свой посыл так, чтобы его уж точно все поняли. К тому моменту, как Прескотт вместе с Дьюри окончили свой неспешный спуск с лестницы, у двери уже выстроились четыре надзирателя. Капитан заранее позаботился о том, чтобы в этой смене оказались двое из тех, кто избил Маркуса.

Прескотт улыбнулся этим людям. Его отец объяснил, что от улыбки вкупе с жёсткими речами у слушателей кровь стынет куда сильнее, чем от гневных выкриков.

– «Запомните одно», – начал Прескотт. – «С Фениксом отныне вы будете обращаться по-человечески. Если этого не произойдёт, и я замечу хоть малейший намёк, что в его адрес вновь проявляют жестокость, то лично прослежу, чтобы вас всех призвали в армию и отправили служить в самые опасные районы вместе с боевыми товарищами Феникса, которым расскажут, кто вы такие, и что это именно вы издевались над ним. А служил он в Королевском полку Тиранской пехоты, и тамошние бойцы, испытывающие крайнюю преданность своим братьям по оружию, церемониться не привыкли. Всё понятно объяснил? Я ведь и заключённых в одно подразделение вместе с вами отправлю».

Ярви даже не моргнул в ответ, и это вызвало уважение со стороны Прескотта. Кэмпбелл лишь угрюмо взглянул в ответ. Именно он, по словам Дьюри, и точит зуб на Маркуса. Остальные два надзирателя просто стояли, молча слушая всю эту тираду.

– «Так точно, сэр», – ответил Ярви. – «Всё понятно».

– «Очень хорошо. Тогда увидимся в следующий раз».

Прескотт вышел из здания, даже не оборачиваясь. Скорее всего, ему никогда больше не придётся лично приезжать сюда. Дождавшись, пока Дьюри захлопнет дверь за ним, председатель сделал глубокий вдох. Заведя двигатель, капитан направил автомобиль обратно к тому месту, которое оба просто называли “к Правителям”.

– «В жизни вас не видел в таком замешательстве, сэр», – заговорил Дьюри. – «По крайней мере, за исключением тех моментов, когда вы намеренно так себя вели».

Прескотт задумался над тем, зачем он вообще позволил себе так расслабиться, пусть даже и на мгновение. Порой ему самому было сложно понять, когда он случайно проявляет истинные чувства, а когда специально делает вид. Опыта притворства у него за плечами имелось столько, что он научился делать это рефлекторно и незаметно для себя самого.

– «Непросто наблюдать за тем, как человек с такой родословной докатился до столь запущенного состояния», – ответил председатель. – «Это я просто позволяю проявиться предрассудкам моего сословия, Пол. Не стоит ошибочно принимать меня за доброго человека».

– «Даже и не думал, сэр. Вы просто не зачерствели, и не стали садистом».

– «Я исхожу из необходимости, Пол. Делаю то, что нужно».

Когда дело касалось спасения того, что осталось от всей Сэры или Тируса в частности, Прескотт был готов на всё. И уже никто бы не стал в этом сомневаться после залпа из “Молота”, случившегося девять лет назад. Маркус Феникс просто случайно попал под раздачу. Но, по крайней мере, Прескотту уже куда проще будет сегодня вечером говорить по телефону с Адамом. Маркус непременно выживет, в чём Прескотт был совершенно уверен.

“ГЛЫБА”, ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ, СПУСТЯ 11 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.

– «Слышал уже?» – спросил Лёшарс. – «Сын Кэмпбелла погиб. Черви устроили засаду на патрульный отряд».

Он стоял на четвереньках, упёршись коленями и локтями в плиты, которыми был вымощен пол возле бойлерной, так как подошла его очередь выгребать почву из туннеля, что внизу выкапывал Вэнс. Из мира за стенами до них доносился лишь отдалённый гул залпов артиллерии, да и стрёкот иногда пролетавшего над тюрьмой вертолёта.

– «Твою ж мать», – донёсся голос Вэнса из дыры. – «Кэмпбелл теперь на Феникса настоящую охоту откроет, чтобы хоть как-то успокоиться».

Кэмпбелл перестал лезть к Маркусу с тех пор, как тот после избиения в медсанчасть попал. По крайней мере, Рив больше не видел никаких попыток причинения физического вреда со стороны надзирателя. На словах-то Кэмпбелл регулярно поносил Феникса на чём свет стоит, но от ругани в свой адрес ещё никто не умер. Возможно, всё дело было в том, что Маркус как-то изменился. Рив не сказал бы, что тот прямо воспрянул духом, ведь на Феникса по-прежнему было жалко смотреть. Но Маркус явно о чём-то всё время размышлял, и всё это началось после встречи с Прескоттом. Может, ему пообещали досрочное освобождение, а может, и вовсе ничего. Рив понимал, что гадать можно до бесконечности. Вероятно, Прескотт просто был лучшим другом отца Маркуса. Но что бы там ни было, настроение у Феникса хотя бы немного улучшилось.

– «Ну, Ярви теперь придётся держать Кэмпбелла на коротком поводке. Я вписался только за то, чтобы не дать вам, мудакам, замочить нашего солдатика», – Рив умолк, не желая показывать остальным, что действительно переживает за Маркуса. – «Кстати, могу курево подкинуть, если дадите что-нибудь почитать».

– «А что, Феникс узнал что-то такое, о чём мы и не догадываемся?» – вновь опустившись на колени, Лёшарс взглянул на дверь, которая вела к огородам с плодовыми растениями. Именно там Маркус и работал всё время, когда не получал наряд по уборке. Когда он уже не мог больше копать, орудовать граблями или пропалывать очередной клочок почвы, или когда становилось слишком темно, чтобы можно было нормально работать, то Феникс оставлял свой труд, принимал душ, прижавшись спиной к стене, а затем запирался в своей камере и сидел там, пока не наступала пора вновь приниматься за работу. – «Он питаться нормально начал и упражнения стал делать. Как им это удалось? Неужто пригрозили засунуть ему эту их сраную трубку для кормления в нос и заставить его принимать пищу?»

– «Ага», – отстранённо кивнул Вэнс. – «А может, ему рассказали, что случилось с беднягой Брэнданом. Если трубку неправильно вставить, то тебе пиздец, помрёшь сразу».

Эдоуэйн не сводил глаз с двери, ведущей к огороду.

– «Ну так пойди и спроси у “шестерёнки”, не хочет ли он уже внести свой посильный вклад в общее дело», – сказал он.

Рив понимал, что Эдоуэйн всё ещё не забыл прошлую войну. Он до сих пор называл солдат армии КОГ “шестерёнками”, будто бы это звание у них такое было. Эдоуэйн считал себя политическим заключённым, как будто его мотивы подорвать к херам всю Дормеру чем-то выгодно отличались от мыслей Рива, который, нажимая на спусковой крючок, думал лишь о том, как бы денег получить и не попасться.

– «Не хочет он сбегать отсюда», – сказал Рив. – «Он считает себя виноватым и хочет понести наказание».

Эдоуэйн наблюдал за всем этим разговором, составляя какие-то расчёты на куске картона. Рив складывал почву и камни в небольшие вёдра и с совершенно обыденным видом нёс их через уборные в пристройку для хранения инструментов, расположенную возле выхода в огород. А там уже надо было просто разбросать почву по грядкам с растениями. В рабочем состоянии теперь уже осталось не так уж и много камер системы видеонаблюдения, да и охране всё равно было уже насрать.

Листья опадали с деревьев прямо во внутренний двор, а в воздухе витал запах сырости и гниения. Лишь выйдя из помещения, Рив вспомнил, какое сейчас время года, и это лишний раз напомнило ему, что он не просто переживает раз за разом один и тот же день, а неостановимо несётся к собственной смерти. Хотя он и так понимал это и без всякой привязки к временам года и прочей херне.

Залпы артиллерии сегодня грохотали куда громче обычного. Этот шум так часто сопровождал их, став одним из повседневных фоновых звуков, на которые Рив уже не обращал никакого внимания, порой даже не замечая его вовсе. Вновь заинтересоваться им его заставило то, как Маркус реагировал на этот звук, воспринимая его совершенно иначе. Залпы артиллерии напоминали ему о прежней жизни, о друзьях, о семье. Феникс даже перестал копать, взглянув в направлении, откуда шёл гул. Рив почти что видел, как Маркус с помощью этого звука узнаёт новости и считывает какую-то информацию, недоступную для понимания Рива. Скидывая землю с лопаты, Маркус поднял глаза в направлении, откуда шёл гул, а его губы слегка приоткрылись, будто бы он хотел что-то самому себе сказать. Теперь это был совершенно другой человек, непохожий на того, который когда-то вошёл в тюрьму с таким видом, словно бы собирался превратить жизнь всех заключённых в сущий кошмар. Маркус по-прежнему выглядел угрожающе, как громила в баре, к которому не стоит соваться, но его штаны, которые раньше были ему как раз по размеру, теперь болтались на нём, а ремень приходилось затягивать на несколько отверстий туже, так что кончик болтался как минимум сантиметрах в десяти от пряжки. Да, ремень у него не стали отнимать, так что Феникс, потерявший немало мышечной массы, в любой момент мог бы покончить с собой.

– «Эй, Маркус!» – позвал его Рив, но Феникс даже не шелохнулся, вероятно, не услышав окрик, а просто принялся копать дальше, периодически нагибаясь, чтобы выудить что-то из почвы, отскрести грязь большим пальцем и положить себе в карман. Именно так Рив когда-то и нашёл себе перо. Им оказался сломанный кухонный нож, который всё равно можно было заточить и использовать для обороны.

– «Маркус!» – вновь крикнул Рив.

Закончив ковыряться в земле, Феникс распрямился и уставился на яму, словно на собственноручно вырытую могилу, а затем отошёл в сторону и, опершись на лопату, взглянул в небо. Так многие поступали, но Маркус делал это как-то по-особенному. Рив заметил, что же так привлекло внимание Феникса: над ними прострекотал вертолёт “Ворон”. Маркус проводил его медленным и печальным взглядом, не сводя с машины глаз, пока звук лопастей не утих, а сам вертолёт не скрылся за стеной. Может быть, Феникс умел отличать вертолёты по звуку, оттого и понял, что за штурвалом сейчас его знакомый пилот сидит, или что-то в таком духе. Вытерев руки о штаны, Маркус водрузил лопату на плечо, словно винтовку, и повернулся к Риву, стоявшему на другом конце огорода.

– «Что случилось?» – спросил он.

– «Ты уже закончил?»

– «Может быть».

– «Хочешь с нами?»

– «А, да, вы ж там вечеринку с коктейлями на веранде устроили», – Маркус, вновь вонзив лопату в грязь, опять принялся копать. – «Извини, не могу. Смокинг дома забыл».

– «Мы там ремонт небольшой затеяли, водопровод чиним».

– «Знаю».

– «Да ёб твою мать, Маркус, хватит уже с таким понурым видом ходить. Помоги уж нам хотя бы».

Маркус замер на месте, едва не вонзив лопату в почву, и одарил Рива своим характерным взглядом, который сопровождался медленным поворотом головы, как будто бы Феникс пытался спровоцировать собеседника на повторное оскорбление, прежде чем тому башку оторвать. Рив, уже немного научившийся распознавать настрой Маркуса, всё равно не мог полностью понять, что же у того на душе творилось. Феникс виртуозно умел скрывать свои мысли и переживания, словно за захлопнутыми дверями. Хотя, Риву этого вполне хватало, чтобы понять, что можно Маркусу говорить, а какие темы лучше и не трогать вообще.

– «Чего тебе надо от меня?» – спросил Феникс.

– «Уж кому-кому, а тебе так уж точно тут не надо сидеть. Даже если ты и не хочешь этого признавать, но люди на воле нуждаются в тебе», – ответил Рив, полагая, что, надавив на желание проявить себя настоящим мужиком, он сумеет раззадорить Феникса и вернуть тому желание бороться дальше. Характер-то у Маркуса был тот ещё, надо было лишь разобраться, как его в верное русло направить. – «Не дай этим хуеплётам над тобою верх взять».

Ничего из сказанного не сработало. Казалось, Маркус пропустил всё это мимо ушей, ни капли не оживившись.

– «Спасибо за заботу, но не надо пытаться меня тут растормошить».

“Ну ладно, я хотя бы попытался”.

– «Когда ты уже эти чёртовы письма прочтёшь?» – спросил Рив, но Маркус, даже не ответив ему, вновь принялся копать, словно робот.

– «Да, и вот ещё что», – продолжил Рив. – «У Кэмпбелла сына убили. Постарайся не попадаться ему на глаза и не зли его».

На мгновение Маркус перестал махать лопатой.

– «Бедняга», – пробормотал он.

Рив, отойдя к двери, принялся наблюдать за Маркусом в ожидании, что тот всё же согласится помочь им от скуки. Но Феникс, закончив копать, подошёл к пруду с плавающими в нём карпами и, уставившись в мутную воду, принялся бросать рыбам какие-то маленькие комочки. Вероятно, он скармливал карпам личинки комаров, или ещё каких-нибудь вредных насекомых, которых нашёл в выкопанной земле. Рив, забросив наблюдение за Маркусом, направился в зону технического обслуживания, обдумывая, как бы подступиться к Фениксу в следующий раз.

– «Ну что, “шестерёнка” выражает своё сожаление, что не сможет присоединиться, да?» – спросил Эдоуэйн, протянув руку, чтобы помочь Вэнсу выбраться из ямы. – «Жаль. Каждому ведь надо, чтобы было, на что отвлечься».

Рив спрятал вёдра в подсобку уборщика, хотя и понимал, что искать их всё равно никто не станет.

– «Вертухаи уже точно просекли, что мы что-то затеваем», – сказал он. – «Слишком уж долго мы тут уборкой занимаемся».

– «Ну да, ну да, ной дальше. Только вот не станут они нам палки в колёса вставлять», – вмешался Вэнс, выскочивший из ямы, словно суслик. – «Если бы их сюда не направили работать, то они сейчас сидели бы в обнимку с “Лансером”, пока толпа трутней им бы жопы до костей обгладывала. Да и мы сами рядом с ними бы сидели».

Вероятно, любой покинувший эти стены оказался бы в такой ситуации. Побег уже не выглядел чистым самоубийством, в отличие от официального освобождения от заключения, но, оказавшись на воле, они бы мигом очутились в зоне боевых действий. Рив попытался вспомнить маршруты и убежища, которые он использовал для перемещения по городу, но всё это происходило ещё до “Дня-П”. Но всё, доходившее до него с воли, явно давало понять, что, оказавшись за стенами “Глыбы”, Рив вряд ли отыщет хотя бы одно знакомое здание, за исключением всем известных строений в центре Джасинто вроде башни Октуса или мавзолея Гинне. Это всё равно что оказаться заброшенным с парашютом за линию фронта без карты. С подобной проблемой в итоге столкнутся все сидящие тут, кроме Маркуса, но, судя по его реакции, он вовсе не собирался отправляться с ними в путешествие.

Когда Рив вернулся в тюремный корпус с камерами, то заметил вверху стоявших на мостках Галлего и Парментера. Последний держал на поводке пса Джерри, что само по себе было странно, ведь обычно собак пускали бродить только по нижнему этажу. Рив заметил, как псина с недовольным видом переминается с лапы на лапу, стоя на металлическом сетчатом полу. Вероятно, псу просто не нравилось, что его лапы постоянно проскальзывают в ячейки, либо же он просто боялся высоты, что было довольно занимательно. Рив принялся выискивать взглядом Кэмпбелла, который, несмотря на гибель сына, точно вернулся к работе, так как Рив ранее видел его заходящим в защитные двери.

Мерино, украдкой подошедший к Риву, встал рядом и тоже принялся смотреть на надзирателей.

– «Значит, всё вернулось на круги своя, да?» – спросил он.

– «Нет. Сын Кэмпбелла в ящик сыграл».

– «А, понятно. Ну, тогда Кэмпбелл точно захочет поделиться эмоциями с Фениксом».

– «За Феникса сам председатель впрягся, так что Кэмпбелл теперь его и пальцем не тронет».

– «Председателю сюда целый час по пробкам трястись. Да и расскажут ему только то, что надо. А счёты свести и за минуту можно».

– «Тут и счёта никакого нет».

– «Кэмпбелл точно на кого-то выплеснет всё».

Рив по-прежнему не сводил глаз с Джерри, пытаясь придумать, как использовать эту слабость пса для собственной выгоды, ведь однажды такие познание ему и на руку сыграть могут. Пёс сначала не шевелился, наклонив уши вперёд и уставившись вниз сквозь сетчатый пол, но затем вдруг вскинул голову и стал озираться, будто бы кто-то прикрикнул на него.

– «Всё нормально, Джерри? Что стряслось?» – спросил у пса Парментер, протянув к нему руку, чтобы успокоить. Где-то за деревянными дверями начали лаять остальные псы. Рив оглянулся по сторонам в попытке рассмотреть, кто к ним приближается, но главные защитные двери так и не распахнулись. Джерри начал скулить.

Маркус, выйдя из камеры, сделал несколько медленных и осторожных шагов по коридору, не сводя глаз с плит, которыми был выложен пол, как будто он ключи потерял, или что-то ещё. Легонько вскинув голову, он уставился словно в никуда. Собаки всё никак не унимались, но в их лае не чувствовалась привычная безумная ярость. Гавканье стало куда более отрывистым и нерешительным, будто бы псы пытались побороть с его помощью собственный страх.

– «Что, не чувствуете?» – спросил Маркус, показав рукой на пол перед собой.

– «Нет», – ответил Мерино, внезапно заинтересовавшийся происходящим. – «Что это?»

– «Черви», – пожав плечами, Маркус вернулся в свою камеру. Рив заметил, что Феникс в руке вертит какой-то предмет, похожий на полоску из металла, или что-то подобное. – «Должно быть, крупный тоннель проделывают».

– «Чёрт подери, что, прямо под нами?!»

– «Нет. Примерно в нескольких километрах отсюда».

Мерино так просто не напугаешь. Рив задумался, а не пытался ли Маркус всего лишь заставить его понервничать, но, судя по всему, псы тоже чуяли приближение врага. Может, солдаты приучаются чувствовать даже небольшие колебания почвы, чтобы быстрее на них реагировать. В “Глыбе” никому сроду не приходилось изучать, как распознавать приближение настоящей угрозы, ведь тюрьму до сих пор со всех сторон окружала гранитная порода.

– «Он что, повыёбываться передо мной решил?!» – требовательным тоном спросил Мерино.

– «Нет, просто не забывает то, чему в армии научился», – ответил Рив. – «Вот тебе и ещё одна причина не лезть к нему. Думаешь, если эти твари полезут сюда, так вертухаи останутся до последнего, чтобы эвакуировать нас? Следи за Маркусом, ведь он узнает о нападении куда раньше нас».

Оставив Мерино размышлять в одиночестве, Рив направился к камере Маркуса. Тот сидел на кушетке, держа этот проклятый конверт за уголок между сжатыми большим и указательным пальцами. Риву наконец-то удалось рассмотреть, что за металлический предмет был в руках у Маркуса в коридоре, ведь тот лежал с ним рядом на кушетке. Это был либо сломанный нож, либо кусок металлического уголка, которым ящики оббивают. Рив, впервые в жизни увидев Маркуса с заточкой в руках, что лишний раз едва заметно намекало на изменения в его поведении, решил ещё раз подтолкнуть его в нужном направлении.

– «Что, решил цирковое представление устроить, как фокусник, который может угадать, что на бумаге написано, даже не смотря на неё?» – спросил он.

– «Нет, думаю о том, как бы обратно в одиночную камеру вернуться, чтобы твои вопросы не выслушивать», – ответил Маркус.

– «Да ладно тебе», – Рив решил пропустить мимо ушёй явный посыл подальше со стороны Феникса. – «Прочти ты уже. Сколько ещё ты это письмо будешь у себя под матрацем мурыжить?»

Рив решил, что если бы Маркуса и впрямь оскорбили эти слова, то он бы точно врезал Риву, или же попросту ушёл бы от разговора. Но Маркус лишь несколько мгновений сверлил его взглядом, и Рив заметил, что выражение его глаз сменилось в лучшую сторону. Теперь вместо желания поскорее сдохнуть к ёбаной матери там читалась лишь мрачная отстранённость, что было своего рода прогрессом. После этого, отведя взгляд, Маркус отклеил край конверта, достал оттуда свёрнутую бумагу, а затем осторожно достал оттуда фотографию, держа её изображением вниз.

“Должно быть, он целую вечность просто ощупывал содержимое этого конверта, до смерти боясь взглянуть на фотографию. Он и сейчас боится, бедняга”.

Конечно, стоило последовать правилам хорошего тона и отвернуться, пока Маркус читал письмо, но Риву надо было знать, как тот отреагирует. Он желал увидеть, как письмо изменит настрой Феникса. Возможно, всё это была лишь слезливая глупость, но наблюдение за тем, как остальные находят, ради чего жить дальше, помогало самому Риву окончательно не пасть духом. Но Маркус вовсе не изменился. По крайней мере, не в правильном направлении. Вдруг его лицо вновь перестало выражать всякие эмоции, челюсти сжались, но глаза заслезились. Рив решил, что его девушка в своём письме написала, что бросает его, либо же, что никогда его не бросит. Вообще сложно было понять, какого из этих вариантов Маркус на самом деле больше хотел. А затем он сделал то, что Рив от него вообще не ждал: Феникс протянул ему фотографию, даже не взглянув на неё. Значит, на ней точно запечатлена та самая единственная для него.

“А может, эта самая единственная прислала ему фотографию, на которой выходит замуж за его лучшего друга…”

– «Будешь смотреть?» – поинтересовался Рив.

– «А ты будешь?»

“О, как. Странно, однако. Я думал, он отхерачит любого, кто посмеет разглядывать её священный, мать его, лик”.

– «Ну и что ты тогда от меня хочешь?» – спросил Рив.

– «Чтобы ты просто понял меня», – ответил Маркус.

Рив, конечно, и не думал, что на фотографии окажется какая-то дикая уродина, но и увидеть такую красоту тоже не ждал. Такие женщины достаются настоящим героям. Странно, но на снимке женщина была запечатлена в каком-то офисе, будто бы ничего кроме этого Маркусу и не надо было отправлять. А может, эту фотографию сделали в день, имевший для них обоих некое особое значение.

– «Теперь понимаю причину всех твоих терзаний», – сказал Рив. – «Но я бы и не подумал сдаваться, если бы меня на воле ждала женщина с такой восхитительной задницей».

Рив решил, что весьма вероятно то, что он позволил себе лишнего, и что Маркус сейчас ему за пару секунд просто шею свернёт. Но тот лишь протянул руку, чтобы забрать фотографию, а затем, так и не взглянув на неё, положил обратно в конверт, который затолкал в карман штанов. Сжав пальцы так, будто ручку в них держит, Рив сделал вид, что пишет. Тем самым он хотел сказать Маркусу, что надо написать ответное письмо, но тот лишь пожал плечами в ответ. Но что-то в Фениксе всё равно изменилось. Да, он расстроился, увидев нечто, напомнившее ему о старой жизни, которой его лишили, но затем явно над чем-то крепко призадумался. Возможно, в итоге этих размышлений у Маркуса наконец-то хватит духу прочесть письмо.

– «У меня наряд по кухне», – сказал он, встав с кушетки. Рив отметил, что раньше Маркус армейские термины в речи не употреблял. В нём вновь просыпался солдатский дух, что, вероятно, было хорошим знаком. – «Ты ведь должен за мной везде приглядывать, как нянька за дитём, а то ведь ещё решу в супе утопиться, да?»

– «Да, приходится, а то без курева останусь», – ответил Рив. – «А председатель планирует ещё раз заскочить к тебе о жизни потрепаться? Вообще, неплохо так. Ты вроде как изгой общества, а всё равно в довольно влиятельных кругах вращаешься».

Пробурчав что-то в ответ, Маркус вышел из камеры и взглянул на мостки. Рив не отставал от него ни на шаг. Кэмпбелл стоял в одиночестве на металлическом балконе, свесив голову и сложив локти на перила. Когда он вновь поднял глаза, то стало вполне очевидно, что думает он сейчас вовсе не о тюрьме и обо всём, что в ней происходит. Все те мелкие нервные подёргивания и проявления мимики, на которые никто на воле и внимания бы не обратил, в этих стенах проявлялись, словно под увеличительным стеклом. В столь немногочисленном коллективе, внутри которого застрял Рив, не оставалось ничего кроме как следить за каждым вокруг.

В этот момент Кэмпбелл заметил Маркуса и вновь сплюнул вниз через перила. Рив думал, что Феникс, как и раньше, просто проигнорирует эту выходку, но тот вдруг остановился и повернулся прямо к Кэмпбеллу.

– «Мне жаль, что всё так вышло с вашим сыном», – сказал он. – «Мне и правда жаль».

Кэмпбелл пару мгновений просто смотрел на него в ответ, а затем просто отвернулся. Так сразу и не поймёшь, успокоило ли это Кэмпбелла, или же он ещё больше обозлился. Маркус зашагал дальше, а Рив решил не вдаваться в дальнейшие размышления. Им надо было пройти сквозь длинный коридор, в конце которого имелись защитные двери, при закрытии опускавшиеся сверху вниз. Маркус шёл в паре метров перед Ривом, когда одна из дверей стала закрываться. Феникс обернулся через плечо на шум.

– «Твою мать…» – только и успел выдать он.

Рив пулей бросился вперёд, едва успев проскочить под дверью. Сделал он это чисто рефлекторно, ничего наперёд не просчитывая и повинуясь лишь желанию догнать Маркуса и не оказаться по другую сторону двери от него. Но затем в дальнем конце коридора опустилась другая дверь, лязгнув захлопывающимися металлическими замками. Маркус огляделся по сторонам, оценивая ту западню, в которую они попали. Им отрезали все выходы из коридора, заперев в нём. Эта система служила для того, чтобы не допустить попадания заключённых на территорию надзирателей. У Рива внутри всё похолодело.

– «Эй, можно, пожалуйста, открыть уже эти чёртовы двери, а?!» – крикнул Рив. Доступом к управлению этими дверьми обладали лишь надзиратели, которые почти что никогда не спускались сюда. Рив понимал, что добром это для них с Маркусом не кончится. – «Очень смешно, Кэмпбелл. Это ведь ты натворил, да? Хватит уже мозги нам дрочить, у нас работы навалом».

– «Мать твою», – пробормотал Маркус, окинув коридор взглядом от одной двери до другой. – «Рив, думаю, это он за мной пришёл».

– «Ну, а я тут с тобой застрял. Замечательно».

– «Он просто хочет спуститься сюда и отметелить меня», – Маркус произнёс это с таким видом, будто бы для него всё это было лишь незначительной трудностью. Он следил за боковыми дверями, ведь только оттуда мог появиться Кэмпбелл, не дав Маркусу уйти. – «Не лезь, отойди в сторону. Я знаю, насколько обезумевшими люди становятся, потеряв близкого».

– «Кэмпбелл!» – крикнул Рив, хоть и не знал, слышит ли его надзиратель, так как и понятия не имел, где тот находится. – «Кэмпбелл, хватит уже эту херню вытворять! Ты же не мудак полный! Блядь, завязывай уже!»

– «Хватит», – остановил его Маркус. – «Просто отойди в сторону».

– «Лучше бы ему кого-нибудь с собой прихватить для поддержки», – ответил Рив, который вовсе не собирался стоять в сторонке. – «Потому что ему силёнок не хватит в одиночку против меня выйти, не говоря уже про тебя».

Маркус не сводил глаз с двери в конце коридора. Справа от них было две двери, а слева – одна, и все они тем или иным путём вели к главному залу. Маркус развернулся к ближайшей к нему двери, будто бы услышал какой-то звук оттуда, а затем до Рива донёсся глухой стук и лязг отпираемого засова. Внезапно он понял, что смотрит прямо на двух несущихся к ним сторожевых псов пеллесской породы. Собаки за долю секунды подскочили к ним, словно чёрно-белый вихрь с оттенками рыжевато-коричневого. Рив даже не слышал их лая, но псы и не гавкали, вместо этого действуя тихо и молниеносно. Одна собака, словно пушечное ядро, врезалась в грудь Риву, выбив тому весь воздух из лёгких, отчего тот рухнул на пол, крепко ударившись затылком. В следующий момент Рив почувствовал, как раздирающая боль, словно раскалённая лава, растекается сначала по руке, которую он поднял, чтобы защититься, а затем и по ноге. Возможно, он даже завизжал от боли, но среди всего этого шума трудно было разобрать даже собственный голос, пока тело охватывала медленно расползавшаяся боль, словно бы руку разрывали на части, как горячее и сочное жаркое. Один из псов уткнулся своей мордой прямо в лицо Риву, и тот почувствовал, как зубы животного прокусили его предплечье до кости, а затем начали рвать плоть, словно тряпку. Ноге тоже пришлось несладко, но у Рива возникло такое ощущение, будто бы боль нарастала где-то далеко, и всё это вообще не с ним происходило.

– «Свернись в клубок, Рив!» – кричал Маркус. – «Закрой голову, чёрт подери!»

Рив мысленно выругался, ведь он и так пытался это сделать. Что-то перекрыло собой свет над ним, а сам Рив только и успел заметить, как Маркус повис верхом на собаке, вцепившейся ему в руку, отчего хватка пса стала ослабевать. Лишь мгновение спустя до Рива дошло, что Маркус принялся душить собаку, одной рукой ухватившись псу за горло, а сжатым кулаком другой со всей силы ударил по морде зверя. Руку Рива тут же прострелило болью до самого позвоночника и ноги, а собака рухнула на него, словно увесистый мешок с картошкой. Подняв голову, Рив вдруг понял, что остался ещё и второй пёс, который в этот момент перестал грызть его и бросился на Маркуса, который в момент прыжка собаки стоял на одном колене. Маркус пригнулся, но пёс вцепился ему прямо в лицо. На какое-то мгновение Риву показалось, что собака ухватила Феникса за горло, но тот, схватив пса за загривок, не дал ему вырваться. Маркус так сильно прижал к себе животное, что Рив задумался, а не пытается ли он таким замысловатым способом псу трахею сломать. На какое-то мгновение ему даже показалось, что Феникс лупит собаку в брюхо, крича во всё горло, будто бы сошёлся с врагом на штыках. К тому моменту, когда Риву удалось отползти в сторону, пёс уже дёргался на полу между коленями Маркуса, жалобно скуля. На собственную руку он старался не смотреть.

– «Это что, моча?» – спросил Рив, указав на лужицу. Вопрос был довольно глупый, но это первое, что пришло ему в голову. – «Блядь, Маркус, ты как, живой?»

Маркус вновь упал на колени, плотно прижав руку к правой стороне лица. В другой руке он сжимал короткий осколок металла. Растекавшаяся лужица оказалась не мочой, а кровью, которой были перемазаны Маркус и собака. Рив пытался понять, чья же это кровь: Феникса, его самого, или пса. За дверью кто-то ожесточённо спорил и громко кричал. Одна из защитных дверей с лязгом и скрипом стала подниматься.