Текст книги "Gears of War #5. “Глыба”"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)

Боевой информационный центр почти что целиком состоял из длинных коридоров, по которым эхом разносился стук ботинок об плиточный или паркетный пол. Казалось, что до вертолётной площадки им предстоит идти целую вечность, а такой долгий путь в молчании пройти непросто. Хоффман ждал, что Аня в итоге разрыдается, принявшись умолять его вернуться за Маркусом. Он почти что сам этого хотел, чтобы появился хоть какой-нибудь повод передумать. Но Аня ни слова не произнесла. Она была так похожа на свою мать: думала только о долге и не теряла здравомыслия. Разве что, не пыталась пойти на какой-то безумный риск, ведь прекрасно понимала, чем всё может обернуться.

Выйдя из здания, они увидели, как лейтенант Мэнселл корчит из себя старшего по погрузочным работам у вертолётов. Кивнув Хоффману, он показал на “КВ-239”.

– «Ничего, если без командира экипажа полетите?» – спросил Мэнселл. – «Мне пришлось на целый день пересадить Митчелла на другой борт».

– «Справимся, лейтенант», – ответил Хоффман, придерживая кепку на голове, чтобы её не сорвало ветром от лопастей. Осмотревшись по сторонам, полковник заметил, как к ним трусцой направляется Дом.

– «Аня, залезай», – Хоффман махнул рукой в сторону вертолёта, чтобы Штрауд села внутрь. – «Подойду через две минуты».

Обернувшись, Аня заметила Дома, но всё же не сбавила шаг, покачиваясь на каблуках. Хоффман понимал, что сейчас ему придётся объясниться за своё решение. Нормальный полковник на его месте бы просто развернулся и пошёл дальше своими делами заниматься, но Хоффман просто не мог так поступить с Домом, ведь тот заслуживал узнать обо всём.

– «Сэр!» – крикнул Дом и, ускорив бег, пулей метнулся к ним через вертолётную площадку. Хоффман и понятия не имел, откуда Дом тут вообще взялся, но тот прижимал пальцем кнопку передачи на наушнике, будто бы разговаривая с кем-то по рации на бегу. – «Сэр!»

– «Мне с тобой поговорить надо, Сантьяго».

– «А мне с вами, сэр», – Дом затормозил уже прямо перед Хоффманом, не обратив совершенно никакого внимания на Мэнселла. – «Я правильно всё понял: мы Маркуса там бросаем?»

– «От кого ты это узнал?»

Дом потупил взгляд. Ему даже не надо было вслух говорить, что узнал он всё это от Прескотта. Этот изворотливый ублюдок не стал бы идти на такую наглость, как отмена приказа Хоффмана, прекрасно понимая, что ему только и надо, что, вызвав Дома по рации, сказать тому, насколько глубоко Маркус в говне увяз. Дом сам бы всю работу за Прескотта сделал. Чёрт, а председатель и впрямь на Маркусе зациклился по каким-то причинам. Неужели мнение бойцов из Двацать шестого Королевского полка Тиранской пехоты имело для него такой вес? Что-то тут не сходилось, но Хоффману некогда было сейчас обо всём этом размышлять.

– «Я жду ответа, Сантьяго», – потребовал полковник.

– «Не могу сказать вам, сэр».

– «Ну, ладно. Но ты всё правильно понял».

– «А остальных-то мудаков вы вытащили оттуда».

Весь мир вокруг полковника рушился прямо у него на глазах. Всё выражение лица Дома говорило о том, какие же страдания причинило ему подобное предательство. И, что ещё хуже, он был откровенно поражён тому, как его старый командир оказался совершенно не таким, каким сам Дом его всегда считал.

– «Сэр, вы не можете просто так бросить там Маркуса. Так просто нельзя».

– «Хочешь, чтобы я перенаправил туда пару батальонов вместе с поддержкой авиации, чтобы те вышли против бригады червей, потому что есть мизерный шанс, что Маркус ещё жив? Щехтер ведь там одна не справится», – Хоффман едва мог всё это вынести. Хватало и того, что пришлось так Аню расстроить, но разбивать надежды Дома было уже выше сил полковника. Хоффману чертовски нравился этот парень. Если и был у него любимчик, так это точно Дом: храбрый, как настоящий безумец, и верный, словно пёс. Этот человек, не сомневаясь ни секунды, мог бы заслонить тебя от пули собственным телом. А теперь вот Хоффман приказывал Дому бросить на произвол судьбы человека, который в буквальном смысле тому братом был. Карлос давно в могиле, дети Дома тоже погибли, а жену свою он в следующий раз увидит, наверно, только на опознании её тела. – «Мне жаль. Когда отобьём атаку, то вернёмся туда и попробуем его найти».

– «Сэр, не обижайтесь, но я прямо сейчас за ним пойду, чёрт подери!»

“Что же мне делать? Блядь, как же мне поступить сейчас, и как дальше с этим жить?”

Хоффман прекрасно понимал, как ему следовало бы поступить, но его решение уже уступило место какому-то куда более личному, оттого и опасному чувству, которому полковник не позволил когда-то взять над собой верх даже ради Маргарет. Хоффман сделал несколько шагов в сторону вертолёта, а затем остановился и обернулся, прекрасно понимая, что все вокруг слышат его.

– «Вокруг “Глыбы” сейчас около пятисот червей. Может, и с тысячу. Спецназовцем ты был отменным, Сантьяго, даже для тебя это слишком много».

– «Я сумею пробраться туда в одиночку».

– «Сантьяго, давай в вертолёт», – влез без приглашения в их разговор наблюдавший за ними Мэнселл.

– «Чёрт вас дери, сэр!» – Дом не сводил глаз с полковника, совершенно проигнорировав приказ Мэнселла. В его голосе почти что проскользнули всхлипы. – «Как вы можете с ним так поступить?! Как вы можете так поступить со мной?! Я пойду за ним, и если хотите остановить меня, то придётся пристрелить к хренам на месте!»

Развернувшись, Дом трусцой направился к “Броненосцам”, припаркованным у края вертолётной площадки. Заметно потрясённый Мэнселл повернулся к Хоффману.

– «Сэр, вы что, и впрямь позволите ему так себя повести, да?» – спросил он.

“Да, ещё как позволю, чёрт подери”, – подумал Хоффман. Ничего лучше подобной затеи он придумать не мог, хотя и этого всё равно было мало.

Пробежав несколько метров, Дом обернулся и прошёл несколько шагов спиной вперёд, почти что спотыкаясь. Выражение его лица явно говорило о том, что он до сих пор не верит в происходящее.

– «Я верну его сюда, сэр, слышите?» – пообещал он.

Хоффман уже и сам не понимал, заслужил ли Маркус такие злоключения. Конечно, это не меняло того, что Феникс успел натворить, равно как и не значило, что отправить обратно в тюрьму на его поиски целый взвод согласных на это солдат и, вероятно, тоже их всех потерять – это верное решение. Но Маркус ведь из Двадцать шестого Королевского полка Тиранской пехоты. Он был не просто однополчанином, а членом большой семьи, и, несмотря на всю злость и смятение Хоффмана, полковник всё же не хотел, чтобы Маркус погиб. Дом, как и его брат Карлос, готов был собственную жизнь ради этого отдать.

“А пошёл бы я на подобное ради другого солдата из какого-нибудь ещё полка? Нет. Я бы поступил так, чтобы сохранить жизни большинству. Но люди всегда говорили, что зря меня на подобную должность поставили. Вот сейчас я это и докажу”.

– «У меня нет времени отговаривать тебя, Сантьяго!» – крикнул ему в ответ Хоффман.

“Ты ведь знаешь меня, Дом. Мы вместе брали мыс Асфо, вместе сражались на перевале Госсара. Ты ведь знаешь, что я самый обычный человек, а не чудовище какое-то. Пойми же то, что я говорю тебе”.

– «А если ты отправишься на эту сраную вылазку без второй винтовки и запасных бронепластин, то я твоему трупу потом такого пинка под жопу дам, что улетишь в госпиталь Райтмана!» – прокричал полковник.

Дом замер на месте. На мгновение он легонько нахмурился, отчего Хоффману, как всегда, показалось, что Дом сейчас расплачется, внезапно застигнутый столь неожиданным поступком. Губы Дома шевельнулись, но, так и не сумев ни слова вымолвить, он открыл боковой люк БТР. Но вместо того, чтобы прыгнуть за штурвал, он всего лишь отстегнул крепления бортового робота по имени “Джек”, являвшегося одним из последних роботов с интеллектом, что остались у армии КОГ в рабочем состоянии. Развернув сдвоенные манипуляторы, служившие ему руками, небольшой робот выбрался из своего отсека, зависнув в воздухе рядом с Домом в ожидании команды. Бросив взгляд на Хоффмана, Дом бегом бросился в сторону, а “Джек” направился за ним, паря на высоте головы.

– «Чёрт, да что вы творите, сэр?!» – воскликнул совершенно огорошенный Мэнселл. – «Он же этого проклятого робота с собой забирает, а это последний прототип!»

– «Ай-ай-ай, вот же мелкий негодный воришка», – ответил Хоффман, отворачиваясь. Шансов у Дома незаметно пробраться в “Глыбу” было куда больше, если он не станет подъезжать туда на такой здоровенной шумной машине, как “Броненосец”, которая будто сама напрашивается, чтобы её обстреляли. Дом до сих пор мыслил, как спецназовец. А ещё он и для Маркуса винтовку прихватил, хотя и на это так или иначе все глаза закроют. – «Дисциплина в последнее время вообще ко всем херам скатилась. Ух, какую же я строгую служебную записку по этому поводу накатаю».

– «Сэр, да его на гаупвахту за такое надо отправить! Нельзя же так просто…»

– «Всё верно, но вы вдруг ослепли, лейтенант, а я оглох, так что откуда нам точно знать, что же именно случилось? Всё, полетели», – Хоффман зашагал к вертолёту. Убедившись, что Мэнселл его уже не слышал, полковник понадеялся, что судьба, бог, или кто там ещё, подслушав его, вероятно, захотят помочь Дому.

– «Удачи, Дом», – пробормотал себе под нос полковник. – «Верни его, слышишь? Целым верни».

Полковник понимал, что в момент появления Маркуса, ему придётся покорчить возмущение подобному грубейшему нарушению приказов, но это не проблема. С одной стороны Хоффман был в ярости от того, что Маркус вообще всю эту херню затеял, а с другой у него вызвало отвращение то, как он на данную ситуацию отреагировал, желая сделать всё по правилам. Если он там станет вымаливать прощения у Маркуса, то это неслабо подорвёт боевой дух остальных солдат.

Забравшись в пассажирский отсек, Хоффман опустил взгляд на Аню. Для такой миловидной девушки было довольно непросто выглядеть столь подавленной, но именно так Аня и выглядела. Она не столько сплела пальцы рук, лежавших на коленях, сколько скрутила их в узел.

– «Чёрт подери», – спокойным голосом заговорил Хоффман, присаживаясь рядом с ней. – «Ох уж этот Дом! Приказы мои нарушает. Вот же мудак, да? Прошу прощения за лексикон, лейтенант».

– «Извините, но вы о чём, сэр?»

– «Забрал “Джека” и вприпрыжку понёсся к “Глыбе”, как заяц, вместе со второй винтовкой и запасной бронёй. Чёрт, да когда война закончится, он у меня неделю гальюны драить будет вне очереди».

Аня в ответ лишь взглянула на него, а затем прикрыла глаза на мгновение.

– «А, понимаю».

– «Я вовсе не горжусь собой, Аня», – похлопал её по руке полковник.

– «Даже лучшие из нас порой совершают ужасные поступки», – ответила Аня. – «И причину этому мы и сами не знаем».

– «Так и есть».

– «Я про Маркуса говорила».

– «А я про себя».

Когда-то Маркус совершил поразительно нетипичный для себя поступок, а теперь вот и Хоффман последовал его примеру. Только вот полковник ещё находился в неведении, какое же из его решений окажется хуже всех остальных: то, что он тут же не бросился за Маркусом, или то, что он позволял своему любимчику несколько больше, чем любому другому солдату. Хоффман не был уверен, в расчёте ли они теперь с Маркусом, или же это просто один из суровых жизненных уроков о единообразии человеческой природы. Иногда даже человек, который всю жизнь парился о своих моральных ориентирах, мог совершить немыслимый поступок, поддавшись секундной слабости, пусть даже и понимал, что всю жизнь по правилам прожить не выйдет.

“Это я о нём сейчас, или о себе?.. Чёрт тебя подери, Маркус, в кого же ты меня превратил?..”

– «Соротки, твою мать, мы тут так и будем весь день сидеть?!» – рявкнул Хоффман. – «Заводи корыто и жми педаль в пол!»

Вертолёт оторвался от площадки. Потянувшись к полковнику, Аня сжала его руку, забыв на мгновение обо всякой субординации.

– «Спасибо, сэр», – сказала она. – «Он расплатился по долгам, хотя я и понимаю, что искупать свою вину он будет до конца жизни».

“Как и я сам. У каждого из нас есть свои Кузнецкие Врата”.

– «Да, по долгам расплатился», – сказал Хоффман.

ГЛАВА 18

«Уже прошло несколько часов. Я не слышу ничьих голосов за дверью. Рив так и не вернулся. Червям до меня не добраться, но я сам оказался в ловушке. Так что… Наверно, все считают меня погибшим. Ну, если они меня найдут, то и это письмо тоже. А если на тот момент будет уже слишком поздно, то, по крайней мере, ты будешь знать, о чём я думал в последние минуты жизни: о тебе».

(Из письма заключённого №B1116/87 Феникса М.М.

для лейтенанта Ани Штрауд.

Письмо не было отправлено.)

В ДВУХ КИЛОМЕТРАХ ОТ “ГЛЫБЫ”. СПУСТЯ ЧАС.

– «Джек, включи уже свою маскировку», – попросил Дом. – «У нас тут вроде как тайная операция всё-таки. И храни молчание в эфире».

Если не брать в учёт его манипуляторы, то похожий на яйцо корпус робота из стали и других сплавов был чуть менее метра в диаметре. Этот робот с энергодвигательной установкой являлся одним из самых дорогих устройств, созданных в КОГ. Дом и раньше, ещё во время прошлой войны, проводил операции с роботами, но “Джек”, являвшийся новейшей разработкой, остался последним в своём роде. Он умел буквально растворяться в воздухе, преломляя свет вокруг себя. Дом не особо понимал физические принципы того, как это возможно провернуть с помощью покрытия из углеродных нанотрубок, но именно это сейчас и требовалось от робота.

Дом всегда разговаривал с роботами, будто с живыми солдатами. Обращение к ним, как к вещи, казалось ему грубым. Роботы были умны, обладали независимым мышлением и прекрасно понимали, что им говорят. Дому всего этого было вполне достаточно, чтобы относится к ним, как к людям.

“Джек” издал писк в ответ. Воздух вокруг него задрожал, будто бы мираж над раскалённой от солнца дорогой, пока робот растворялся до полной прозрачности. Тем не менее, Дом всё равно слышал тихое гудение энергодвигательной системы и жужжание сервомеханизмов. Но для любого неподготовленного наблюдателя со стороны “Джека” просто больше не существовало. Дом мог прямо сквозь него смотреть.

В данный момент они находились на пересечении главного шоссе на Андиус и подземного туннеля, что шёл от Западной Баррикады до края пустоши Уэнлау. Им надо было каким-то образом пройти сквозь линии обороны червей и пройти по открытой местности к тюрьме.

Улёгшись на живот у края возвышавшейся части идущего на север шоссе, Дом пополз вперёд, чтобы взглянуть на то, как черви перемещались по ведущей к югу проезжей части, находившейся немного ниже него. Отсюда Дом заметил металлические ступени, соединявшие пешеходный переход и подземный туннель, а ещё постоянно перебегающие небольшие группы червей вместе с брумаками. Риверы, судя по всему, сейчас летали где-то в другом месте, значит, хотя бы с воздуха Дома не заметят.

– «Твою мать, “Джек”, мне придётся сейчас побить несколько рекордов по стометровке», – сказал он. – «Есть мысли на тему того, как бы червей отвлечь?»

Несмотря на весь его ум, собеседник из “Джека” был так себе. Жаль, конечно, что разработку проекта свернули ещё до того, как конструкторы успели добавить роботу возможность разговаривать. Хотя, возможно, это сделало бы “Джека” слишком уж человечным для восприятия психикой Дома.

“Ага, вон как у Пада с его роботом. Он звал его “Баз” в честь своего погибшего товарища. Это ж явно нездоровая тема. Роботов создавали, чтобы они выполняли рискованные задания, на которые не стоит людей отправлять. Может, даже чтобы они человека собой от пуль заслоняли. А так ещё и до того дойдёт, что твой друг будто два раза погиб”.

Дом взглянул на наручные часы, чувствуя, как по спине катятся струйки пота. Сюда он, нёсший за плечами вторую винтовку и вещмешок с комплектом брони, бежал трусцой, не сбавляя ход, от самого здания боевого информационного центра, а впереди было ещё пять километров пути, полных неизвестности, жив ли вообще Маркус. Дом поймал себя на мысли о том, что постоянно прокручивает в голове собственную реакцию на смерть друга, просто чтобы убедиться в том, что он не слетит с катушек окончательно, потеряв всё в этой жизни, если где-то в “Глыбе” его ждёт бездыханное тело Маркуса.

Мысли в голове Дома неслись беспрерывным потоком, цепляясь одна за другую. Что делать, когда выяснится, что Маркус мёртв? Как вообще рассказать о таком Ане? Как ему самому жить дальше, зная, что оба его брата мертвы? Дому почти что пришлось стукнуть самого себя, чтобы прекратить думать о подобном. Кулаком правой руки он сильно ударил самого себя по тыльной стороне ладони левой руки, на мгновение вдавив её в корпус винтовки.

“Возьми себя в руки. Тщательно спланируй всё, представь себе каждый свой шаг в деталях, а затем приступай к его исполнению. Блядь, ты же из спецназа! Вот и мысли, как спецназовец, чёрт тебя дери. Верь в свои силы”.

Рывком поднявшись с земли, он присел на четвереньки, чтобы перераспределить вес ноши на себе. Конечно, можно было бы передать какую-то её часть “Джеку”, но тогда бы терялся всякий смысл в маскировке робота. Так что теперь всё дело свелось к упорству. Дом продумал, как будет спускаться по ступеням, оставаясь в укрытии: надо прокрасться вдоль отбойника шоссе, перебежать до бетонной опоры моста, опуститься на пять-шесть ступеней вниз, а затем прыгнуть в полосу газона, где траву уже несколько лет никто не подстригал. Он принялся за дело. В какой-то момент “Джек” слегка врезался в него, отчего Дом чуть со страху не обосрался. Он понимал, что робот всё время парит где-то над ним, слыша исходивший от него шум и даже ощущая лёгкие дуновения воздуха и тепло, словно от животного. Но сам факт того, что Дом не видел то, что именно к нему прикоснулось, совершенно выбивал его из колеи. Присев на корточки, он оттолкнулся руками от земли, словно бегун на линии старта, а затем понёсся к укрытию за подпоркой моста.

Наугад в Дома никто стрелять не стал. Изо всех сил прижавшись к бетонной стенке, чтобы буквально распластаться по ней, он принялся наблюдать за тем, как внизу проходит патруль червей. После этого Дом принялся по очереди переключаться на все каналы рации, чтобы проверить, не передают ли там последних сводок о численности червей в этой местности.

“Хоффман знает, что я тут. Может, если я вызову его, он поможет? Нет, не зарывайся. Не выходи на связь, не примазывай его ко всему этому. Захочет перетереть со мной – сам маякнёт”.

В ста метрах к северу от себя Дом заметил ещё одну группу червей вместе с брумаком. Именно такой разрыв в дистанции между противниками ему был и нужен. Соскользнув с металлических перил, Дом спрыгнул на ступени. Он прекрасно понимал, что топот его ботинок, должно быть, и в Андиусе услыхали, но уже через пять секунд он, перепрыгнув через край лестницы, полетел прямиком в высокую зелёную траву, чья свежесть выдавала в ней первую весеннюю поросль. Но какой бы мягкой трава не казалась внешне, при приземлении и перекате Дом так сильно ударился локтем, что у него аж глаза заслезились.

“Ну давай же. Осталось всего сто метров по подземному туннелю, и я буду на пустоши. Не сбавляй шаг, не останавливайся”.

– «“Джек”, ты рядом ещё?» – спросил Дом.

Раздался утвердительный писк словно из ниоткуда. Присев на корточки, Дом огляделся по обеим сторонам, прежде чем пулей метнуться в подземный туннель, а затем под ведущей к югу проезжей частью. Он пытался не переходить на полноценный бег, чтобы от топота не возникло эхо, которое могло бы привлечь внимание червей на дороге под ним. Гул залпов артиллерии, вероятно, и так скрыл бы любой шум, но Дом не мог позволить себе пойти на подобный риск. Никто кроме него не вернётся в тюрьму за Маркусом, пока не станет уже слишком поздно.

“Вам надо было всё же послать за ним вертолёт, полковник. Я понимаю, что так нельзя, но пилоты бы сами согласились”.

Дому с трудом удавалось поверить в то, что Хоффман просто бросил Маркуса в тюрьме. Так никто не поступал, солдат на произвол судьбы не бросали. Дом понимал, что порыв этот иррационален и основан лишь на эмоциях, и что Хоффману теперь уже нельзя мыслить таким же образом, раз уж он командует всеми войсками, и на кону стоит столько жизней. Тем не менее, Дома всё же немало огорчил подобный поступок.

“Но ведь полковник позволил мне всё это барахло взять и пойти за Маркусом. Либо ему теперь на меня уже совсем насрать стало, либо он всё тот же Хоффман, какого я всегда знал. В последнее время все уже с ума сходить начали: и Маркус, и Хоффман, да и я тоже”.

Впереди маячила пустошь Уэнлау. Дом остановился у выхода из подземного туннеля, упёршись одной рукой о стену, покрытую битой плиткой, из которой когда-то давно была выложена мозаичная фреска с изображением народного творчества, а именно сценок из колыбельных Тируса, где вооружённые мечами герои с задорным видом побеждали различных чудовищ. До “Дня-П” на пустоши устраивали пикники и детские игрища, но теперь уже детей своих сюда никто не водил. Вообще, странная это задумка: устраивать место для семейных пикников прямо у стен тюрьмы. Может быть, суть в этом была, как и у тех детских басен с предостережением: эдакое дружелюбное напоминание младшему поколению о том, что если будут себя плохо вести, то окажутся в тюрьме.

Внешне “Глыба” могла бы сойти за загородный особняк, если бы не колючая проволока, протянутая вдоль верхнего края стен по всей их длине. По прикидкам Дома ему оставалось семьсот метров до цели. Если бы можно было идти, не скрываясь, то подобное расстояние он бы прошёл за несколько минут. Но, если где-то там черви до сих пор сновали, то подобная прогулка быстро превратится в настоящий тир. Присев на колени в укрытии какого-то колючего кустарника, Дом осмотрел местность до самого горизонта. Его руку окатило порывом тёплого воздуха, словно из фена для волос, выставленного на малую мощность обдува. Это “Джек” завис в воздухе рядом с ним.

– «“Джек”, лети вперёд и проведи разведку местности. У тебя ведь в базе данных есть чертежи этажей тюрьмы, да?» – спросил Дом, обернувшись через плечо, чтобы проверить, разглядит ли он лёгкую рябь воздуха в том месте, где висел робот. Вид города на заднем плане слегка подрагивал из-за маскировки. – «Давай к воротам. Посигналишь мне, когда там всё чисто будет».

Когда “Джек” сорвался с места, Дом вновь почувствовал дуновение тёплого воздуха. Он достал полевой бинокль, чтобы ещё раз оглядеть пустошь. Ни червей, ни брумаков, ни ещё каких других крупных тварей видно не было. Подняв взгляд выше и покрутив колёсико настройки для увеличения изображения, Дом принялся оглядывать верхушки стен. Именно в этот момент он и заметил какое-то движение там. Перемещавшийся объект был слишком мал для червя. Дом уже было решил, что это ворона или ещё какая-то другая птица, но затем объект замер в просвете между опорами перил. Им оказалась шавка. Проклятые шавки сновали по тюрьме. У Дома сердце в пятки ушло, но он неустанно повторял сам себе, что проникнуть в здание – это не то же самое, что и полностью его захватить. “Глыба” – огромное место. Пусть даже шавки и внутрь попали. Это ещё не значило, что они и во все камеры пробрались.

– «Ну же, “Джек”», – позвал в рацию Дом. – «Ты меня слышишь? Местность чиста? Пискни один раз, если да».

Прошла долгая минута, прежде чем “Джек” ответил однократным писком. Дом принялся прикидывать, как пробраться через пустошь: потребуется десять-двенадцать перебежек от подземного туннеля до ворот тюрьмы. Большинство кустов можжевельника оказались настолько невысокими, что Дому придётся ползти по земле, положив винтовку на руки, а вещмешок тащить за собой. Осторожно высунувшись из туннеля, Дом медленно стал приближаться к воротам тюрьмы, часто останавливаясь и поднимая голову над кустами можжевельника, чтобы убедиться, что он по-прежнему движется в верном направлении. Всё это тянулось охереть как долго. Ветки кустов хлестали Дома по лицу, пока он сам ожидал, что в любой момент может упереться прямо в ботинки какого-нибудь червя, и бежать уже будет некуда.

“Просто ползи вперёд. Сначала правый локоть, потом левое колено… Левый локоть, правое колено…”

Дом вспотел, как свинья. Но, когда он в очередной раз поднял голову, то обнаружил, что практически вплотную подобрался к небольшой двери, вмонтированной в огромные чёрные ворота, а земля под ним сменилась на острый щебень, да и сам он ползёт поперёк однополосной дороги.

– «“Джек”!» – позвал Дом. Он уже находился достаточно близко к воротам, чтобы присесть на корточки, прижавшись к одной из сторон гранитной подпорки. – «“Джек”, открой мне дверь!»

Дом почему-то решил, что “Джек” отключит маскировку перед воротами, но робот этого не сделал. Небольшая дверь слегка приоткрылась. Дом вошёл внутрь, почти что врезавшись в “Джека”, зависшего в воздухе прямо перед ним. Ну, и то верно: робот же мог перелетать над стенами, так что он просто облетел их и открыл дверь изнутри. Да, полезные всё-таки эти роботы. Но теперь Дому предстояло тут всё обыскать без единой подсказки о том, где же может быть Маркус. Всё, что оставалось делать – это следовать за “Джеком” по коридорам здания, ежесекундно оглядываясь по сторонам.

Внутри “Глыбы” стоял дикий смрад. Дому сроду не доводилось бывать в каком-либо ещё здании, столь сильно нагоняющем лютую тоску. Внутри царила такая темнота и разруха, что он просто поверить не мог в то, что здесь вообще могли люди обитать. Да каким хреном вообще Маркус смог всё это вытерпеть? Это многое объясняло. Если до этого Дом переживал, как отреагирует на смерть друга, то теперь его уже куда сильнее начало волновать, как же будет выглядеть живой Маркус. Вмонтированные в потолок металлические решётки дрожали и лязгали каждые несколько минут от карабкавшихся по ним шавок. Дом нацелил винтовку на решётки и мостки над ним, выискивая возможность для меткого выстрела, ну или повод завалить пару-тройку мелких ублюдков.

Все двери были распахнуты настежь. Створки некоторых ворот и стены отдельных коридоров, целиком выполненные из стальных прутьев или проволочной сетки, дополняли незаурядную атмосферу здания с его резными деревянными дверями и металлическими засовами. В какой-то момент перед Домом пронеслась шавка, и он открыл огонь, порвав тварь на куски длинной очередью. Необходимости в этом вовсе никакой не было, но Дому просто хотелось так поступить. Теперь он уже шёл вдоль стены длинного коридора, выглядевшего так, словно бы кто-то построил огромную огороженную дорожку, какие в курятниках бывают. До слуха Дома сквозь шум струившейся воды донеслось, как где-то рядом опять шавки снуют, и он взглянул вверх. Одна из тварей засела прямо над ним, стоя на решётке. Дом выстрелил, пренебрегая риском быть раненным собственной срикошетившей пулей. Взвизгнув, тварь бросилась наутёк.

– «“Джек”, проведи меня в крыло “D”», – попросил Дом. – «Прескотт сказал там искать».

Робот прекрасно знал, куда им идти надо. Державшийся близко к нему Дом, пройдя через несколько дверей, оказался в огромном пустом коридоре с балконами наверху. Тут царила полнейшая разруха, отчего у Дома всё внутри сжалось. Первым делом он заметил валявшиеся на полу трупы шавок. Стол в дальнем конце коридора был перевёрнут, а отвалившаяся кирпичная кладка лежала кучами в одном из ответвлений центрального коридора.

– «“Джек”, ты уверен, что мы не заблудились? Твою мать, это точно не какое-нибудь заброшенное крыло?»

Робот издал одиночный, а затем и двойной писк. Теперь уже Дом мог разглядеть отдельные камеры по обеим сторонам коридора. Он стал заглядывать в каждую, раздумывая о том, стоит ли рискнуть и окликнуть Маркуса по имени, но всё же решил не создавать шума. В конце концов, проверив все камеры, Дом так никого и не обнаружил, хотя уже час тут провёл.

“Охренеть, как же Маркус выживал тут вообще?! В кого же эта сраная дыра его превратила?!”

Дом постарался пока что отбросить все эти мысли.

– «“Джек”, на твоих чертежах есть ещё камеры, которые недавно использовались? Как нам теперь найти Маркуса?» – спросил он.

Робот сорвался с места, и Дом последовал за ним. Взломав пару замков на защитных дверях, “Джек” принялся спускаться вдоль ступеней в почти что непроглядную тьму.

– «“Джек”, свет-то включи!»

Тактический фонарь робота выпустил луч ярко-белого света, в котором Дом сумел разглядеть короткий коридор с полуоткрытой металлической дверью. Он почему-то ожидал, что пол перед ним окажется устланным трупами людей, но ни единого намёка на это не было. Замедлив ход, “Джек” залетел внутрь коридора. Единственная работающая лампа, которую Дом видел с тех пор, как вошёл в здание, отбрасывала пятна холодного синеватого света на каменный пол. Здесь внизу царила гробовая тишина: сюда не доносились звуки окружающего мира, и даже с этажа выше. “Джек” принялся водить лучом света из стороны в сторону, а затем остановился возле одной из дверей камер.

Дом поборол в себе желание спросить у робота, что же привлекло его внимание. Не пёс же он, в самом деле. У него сенсоры всякие ведь были. Может, с их помощью он мог почувствовать тепло, исходившее от тела, и выдыхаемый углекислый газ. Ну или просто услышать что-то, недоступное слуху Дома. С решётки над их головами закапала слюна пары шавок, замерших над ними. Стоило Дому лишь навести на них винтовку, как твари тут же скрылись из виду.

У двери имелся небольшой металлический люк, и Дому оставалось лишь сдвинуть его крышку в сторону, чтобы попытаться разглядеть, что же привлекло внимание робота. Он мог поклясться, что заметил внутри какое-то движение.

“Так, ну если это червь, то я его просто пристрелю. Надо проверить”.

– «“Джек”, вскрой эту дверь», – скомандовал Дом.

Робот распилил замок, и дверь распахнулась. Из камеры прямо в лицо Дому вылетел целый рой мух, что заставило его на какое-то мгновение задуматься, а не труп ли там лежит. Внутри ничего видно не было кроме столба тусклого света, пробивавшегося сквозь решётку в потолке. А затем Дом услышал, как что-то движется. Заскрипели пружины матраца, раздался шорох надеваемых ботинок, а эти настоебеневшие шавки всё так же носились по решёткам в потолке. И тут из темноты показался Маркус.

Несмотря на то, что Дом готовился к худшему, подобного он точно не ожидал увидеть. Даже при таком свете было видно, что Маркус выглядит примерно так же, как и в день суда, разве что, слегка исхудал. Он вовсе не походил на изнурённого призрака прошлого себя, каким Дом ожидал его увидеть. Дом хотел обнять его, ведь именно так мужики и поступают обычно, когда после долгих лет разлуки встречают своего брата, которого уже и не думали вновь увидеть в живых. Но это же Маркус. Некоторые черты его характера никому изменить не под силу. То, как он держался, буквально говорило о том, что прикасаться к нему нельзя. Расправленные плечи и крепко прижатые к бокам руки явно давали это понять.