Текст книги "Carere morte: Лишенные смерти (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 112 страниц)

– Расстались ещё в день штурма?

– Да.

– Странно! А мои разведчики замечали высокую рыжеволосую даму, гуляющую в вашем саду, – фыркнула Мира и, не дожидаясь приглашения, прошла в гостиную.

– Мы ищем Лиру не затем, чтобы потребовать оплаты её злодейств, – сообщила она, удобно устроившись в кресле. – И вы, и Лира Диос действовали, находясь под чарами, а зачарованных Орден не преследует. Оружие не ответственно за деяния хозяина.

– Тогда что привело вас, леди Вако?

– Лира Диос – голос Бездны, вам известно, что это значит?

– Немного.

– Думаю, она вам ещё расскажет. Дэви ушёл из "Тени Стража", и мы долго гадали, что он будет делать дальше. Недавно я разгадала его цель. Он намерен сразиться с Мактой. С его новыми способностями ему не составит труда победить Первого.

– Зачем это Дэви?

– Они с Мактой старые враги. Старейшего интересует одно – возвращение потерянной жизни. Но, если Дар вернётся к Макте, проклятие вампиризма исчезнет. Макта имел неосторожность сказать Дэви, что ему известно имя следующего Избранного, а значит, конец вампирского мира недалек. Тот Дэви, которого я знала, не допустит крушения carere morte. Конечно, он не уничтожит Макту – при всей своей новой силе он вряд ли способен это сделать. Но вот обездвижить, лишить рассудка, запереть, чтобы Первый не смог дотянуться до Избранного…

– А Лира Диос?

– Лира Диос – голос Бездны, путеводная ниточка к Макте. Дэви постарается обрезать её. Лиру необходимо защитить. Спрятать. Лучше всего, объявить мёртвой. Но, прежде всего, нужно её найти…

– Я здесь! – звонко объявила Лира и шагнула в гостиную. Ульрик вздохнул:

– Я не представил вам… Моя невеста, Лилиана.

Обе дамы замерли. Губы Миры кривились, точно она собиралась расхохотаться. Лира, недовольная своим новым именем, насупилась.

– Лили-ана? – раздельно повторила Мира, но объяснений не потребовала. Тонкая улыбка тронула сморщенные губы и пропала.

– Приятно познакомиться, Лилиана, – промолвила она. – Что ж, Лилиана нам подойдёт. Сейчас вам с невестой нужно быстро собраться и покинуть этот дом. Убежище для вас подготовлено. А мы с коллегами разыграем здесь ваше убийство. Дама… – она вновь глянула на Лиру, – …имя может не менять, а вот вам, Ульрик, придётся озаботиться псевдонимом. Собирайтесь. Я переговорю с Гесси и вернусь.

Дверь за госпожой Вако захлопнулась, и Лира повернулась к Ульрику.

– Сэр Ульрик, вы только что назвали меня…

– Простите, милая Лилиана, – Ульрик ещё смотрел в сторону двери, будто провожая Миру. – Это был единственный способ защитить вас от возможного гнева охотников. И, обрадует это вас, или ещё больше оскорбит, я не врал. Почти не врал. Я очень хочу, чтобы вы были моей невестой… и женой.

Не дожидаясь ответа, он порывисто опустился перед ней на колени, взял её руки в свои. Боль от прикосновения к бывшей вампирше призрачным шлейфом погладила ладони и ушла. Сияющие глаза девушки сумели прогнать её… ненадолго.

– Два месяца я не смел поднять на вас глаз, боясь, что моя страсть ярко горит в них, и вы заметив это, испугаетесь. Но хитрая Вако заставила меня признаться. Я люблю вас и хочу, чтобы вы были моей женой.

– Я… Лилиана?

Ульрик сильнее сжал её ладони. Он волновался всё больше, и это отражалось на его лице. Чтобы скрыть, как взволнован, он хмурился, и, наверное, выглядел весьма зловеще:

– Всё это неважно… За вами охотится Дэви! Наступают страшные времена, и я хочу, чтобы в будущее мы отныне смотрели вместе.

– Ульрик…

– Больше не Ульрик.

Лира опустила голову.

– Что ж, тогда и я забуду имя Лира, – промолвила она. – Лилиана согласна стать вашей женой.

Глава 29 Трагедия Владыки Дэви

Он летел всю ночь и, когда солнце огромным спрутом потянуло щупальца-лучи из-за восточного горизонта, был у края Пустоши. Здесь Дэви опустился, скинул крылатое обличье и надел новое – зеркальная полусфера скрыла вампира и от людских глаз, и от дневного света. Так, невидимый, он некоторое время наблюдал, как край солнца выдвигается из-за горизонта. С недавних пор Владыка полюбил это зрелище. В мгновения восхода страх смешивался с восторгом в его крови, даря ощущение встречи с божеством – истинным и единственным.

Он дождался, когда солнце полностью выкатится из-за холма, и отправился в путь. К полудню нужно было добраться до развалин дворца Макты. Зеркальная полусфера блестела отражённым солнечным светом, и, казалось, по Пустоши движется ещё одно маленькое земное солнце. Впервые вампир прибегнул к необычному укрытию в день штурма "Тени Стража", и с тех пор гулял, пользуясь зеркальной полусферой, каждый день. Конечно, это отнимало немало сил, но позволяло вести дела, не останавливаясь, не уступая время солнцу…

А дел у Владыки с уходом из Карды прибавилось. Первое, что необходимо было сделать – разобраться с границами своих новых способностей, установить рамки, за которые нельзя переходить, потому что за ними – разрушение себя и мира. При этом нужно было научиться экономно расходовать силы: голод вампира возрос многократно. Много времени отнимала и свита. Одни carere morte желали немедленно возвратиться в Карду, отнять у Вако цитадель, другие советовали бежать из страны. Слухи о невероятных новых способностях Владыки ширились, и свита росла… и требовала решительных действий от предводителя.

Дэви не уступил ни требованиям воинственных соратников, ни мольбам осторожных. Карда предала его, и возвращаться к предательнице он брезговал. Старая цитадель ещё будет молить его о прощении! Он же пока обратился к Доне – больной, несчастной, разрывающейся на части. То лежащей в оцепенении, то трясущейся в лихорадке – совсем как новообращённый вампир… Дону оставили все – и Король, и Арденсы, и Орден. Столице нужен новый хозяин! Распутать тугой клубок, в который заплелись нити, составлявшие канву жизни Доны, ему не составило труда. Асседи против "Гроздьев"… Но поздно было вмешиваться в эту войну. Победитель определился – молодые революционеры узнали свою силу. Даже, если убрать сейчас верхушку "Гроздьев", это лишь поднимет новую волну народной ненависти.

Мира Вако, его противница, уже подготовилась к смене власти в стране. Вернир Реддо, надеющийся взойти на трон Доны при поддержке "Гроздьев", сочувствовал делу охотников. Но подобраться к герцогу не было никакой возможности. Его фигура была оружена всей мыслимой и немыслимой защитой, и Дэви, поразмыслив, решил не препятствовать и даже помочь "Гроздьям" и Реддо. Приход к власти новой династии – нервное время для страны, во всеобщем хаосе Владыке легче будет вплести свою крепкую нить – канвой в полотно новой жизни столицы. Он отыскал и будущих союзников среди смертных. То были мистики – пока слабые, обращённые в себя созерцатели, заранее тоскующие по уходящему времени вампиров. Из них могли бы получиться десятки и сотни дикарей, но Дэви они сейчас были нужны в качестве смертных соратников.

Дел в Доне было много… И всё же в начале весны Дэви оставил свиту и поспешил на север, в Термину. Он был готов к встрече с Первым вампиром.

У холма, за которым начинался яблоневый сад, Дэви остановился. Первый таился где-то там, под куполами старых кривых деревьев. Дэви чувствовал его: точно колодец – глубокий, холодный, пахнущий сыростью и грязью. Яблоневый сад на месте дворца Макты был местом рождения Первого и источником его силы – ненависти. Старейший приходил сюда, когда ему нужно было набраться сил. Считалось, что здесь, у источника, он абсолютно непобедим.

Но сейчас земля содрогалась под ногами Дэви – Первый трясся. Он боялся, впервые за свою вечность боялся… Впервые за вечность у Старейшего появился достойный противник: Владыка вампиров.

Дэви прищурился, выискивая видимые только ему частицы Бездны в бескрайнем поле мироздания. Здесь их было много, Бездной густо проросла вся Пустошь. Несколько быстрых пассов руками… частицы начали стягиваться к вампиру, и тот придал им нужную ему форму – дополнительную защитную оболочку, щетинящуюся острыми гранями: этакий огромный кристалл, в центре которого помещалася фигурка человека. Он работал вдумчиво, нетеропливо, ведь назначением оболочки была защита от Макты. С губ Владыки при этом не сходила сардоническая усмешка.

…Когда Дэви считал себя Богом, он на самом деле был несчастным больным.

Теперь же, когда он воистину стал Богом, он больше не верил в божественность вампиров.

Какая насмешка судьбы! Двести лет Дэви думал, что Бездна – великая Госпожа вампиров, и только их. Он верил, что обращение в carere morte – шаг на путь божества и сильнейшие в конце этого пути становятся подлинными Богами. Он считал себя таким богом – богом carere morte.

Он упорствовал в этой вере, даже когда начались грозные предзнаменования его неправоты. Сначала Избранный заявил, что способен исцелять вампиров, всех, в том числе и старейших – богов. Потом его преемница уничтожила дикарей Доны как класс за пару месяцев и даже смутила разум некоторых carere morte из его свиты. Удар за ударом: Арденсы живы, а значит, существование вампиров зависит не только от Первого, но и от кучки жалких смертных. Затем один из этих Арденсов, Гесси, нашёл способ избавить потомков создателя вампиров от их метки… Дэви держался. Лишь упрямее он верил, что Бездна – великая Госпожа вампиров, не оставит его, ведь он верно служил ей столько лет. Не может её шёпот быть ложью!

Он обманывался! Правы оказались его идейные противники, те, кого он безжалостно уничтожал. Те, что полагали вампиров больными. Те, что считали силу Бездны большей, чем чёрные крылья. Те, что утверждали, что Бездна – безличная сила и вовсе не отличается особой благосколонностью к вампирам, а та её частица, что покровительствует carere morte – больна, безумна. Искалеченная Атером когда-то, она не обладает и сотой долей мощи истинной Бездны…

Дэви закончил строить защитную оболочку и взмахнул руками, проверяя степень своей свободы в этом двойном коконе. Простора для нападения было достаточно. Чувствительными кончиками пальцев вампир нащупал в воздух частицы Бездны, которой будет назначено стать его оружием в поединке с Первым. Он находил невидимую материю по холоду, который она оставляла, а когда его пальцы пробегали по ней, обрисовывая будущую форму хаоса, Бездна приветствовала его, целуя и поглаживая ладони снопами крохотных ледяных искорок.

Он помнил, как научился этому, помнил всё ещё ярко, точно это было намедни. Утро штурма «Тени Стража». Охотники начали наступление с предгорий, и Дэви слишком хорошо понимал, чем это наступление закончится. Его чары оказались слабы против света Избранной, – маленькое солнце воссияет днём в разрушенной цитадели вампиров! Визит Макты во внутренний двор замка и вовсе вознёс его на высшую ступень отчаяния. И там, отрешившись от всего, утратив всякую надежду, отрёкшись от своей веры, уже считая себя мёртвым, он внезапно понял, что разбирает шёпот истинной Бездны. Она шептала: признай мою силу, прими мою силу, пользуйся моей силой! Она ласково поглаживала его бессильные руки, холодила кожу маленькими искорками… В мгновение последнего разочарования Она явилась ему во всей своей мощи. Он прошёл Её проверку? Его пожалели? Неизвестно… Неважно!

Дэви взошёл на холм. Внизу, на развалинах дворца Макты, яблони топорщили тощие, ещё не покрытые листвой ветви: точно скрюченные мёртвые паучки. Но где же главный паук? Дэви чувствовал паутинные нити, которыми Первый оплел источник. Старейший затаился.

– Макта! – его крик пронёсся над развалинами дворца, и невидимая материя Бездны затрепетала. Дэви нарочно растревожил её, чтобы зов Владыки достиг ушей Первого.

– Макта! – он чувствовал страх Старейшего – дрожали паутинные нити… – и ликовал. – Я знаю, что ты здесь! Выйди, или я вытащу тебя на свет! – В доказательство серьёзости своих намерений, Дэви чуть потянул на себя нити паутины Макты. Они поддались плохо, разрезали пальцы вампира в кровь – Старейший упирался.

– Фонс! – позвал он, зная, как бесится Старейший при упоминании своего истинного имени. Опять потянул за нити, и ещё не отпустив их, понял, что Макта выходит.

Тень потянулась к холму. Она была широка, поглотила яблоневый сад, затопила руины дворца. Она ползла выше, цепляясь за туго натянувшиеся паутинные нити, как лоза за подпорки… Дэви ждал. Он укрепил защитню оболочку, начавшую проседать, и взмахнул рукой, небрежно выудив из окружающей пустоты меч. Оружие, невидимое для всех, кроме Владыки: он один отчётливо видел искорки, пляшущие вокруг длинного ледяного клинка.

– Дэви, ты разрушаешь себя, – едва слышный шёпот Первого распространился по струнам паутины, усиливаясь, и по ушам Дэви ударил яростным криком. – Остановись!

Тень лизнула вершину холма и взвилась, став силуэтом невысокого кряжистого человека. Макта откинул тень назад, словно капюшон, открыв белое, круглое лицо. Глаза Старейшего сверкали, как холодные искры на клинке Дэви. Разговор начался.

– Ты ещё не осознал это, Владыка вампиров. Твоя новая сила вошла в конфликт с твоей вампирской сущностью. Слабому carere morte не удержать Бездну. Ты должен был прежде стать смертным, – медленно, будто нерадивому ученику, втолковывал Макта. – Вы слабы, дети мои, и я дал вам возможность вернуться в жизнь. Почему ты не воспользовался ею, Александр?

Дэви усмехнулся.

– Ты много говоришь, Фонс. Но я вижу: ты боишься… Ты ведь понял, зачем я здесь? Может быть, по доброй воле откажешься от своей мести? Я оставлю тебя, даю слово.

– Мести?.. – прошелестел Макта. Его тень начала обходить Дэви справа и слева. – Что ты знаешь о мести, Александр?

– Достаточно, – сухо сказал тот. Воспоминание об отце мелькнуло и пропало, кольнув острой ядовитой иглой.

– Я знаю твои мысли, Дэви. Ты не закроешь их щитом! Я помню тебя высокомерным богом… Но сейчас ты ненавидишь свою больную вампирскую сущность. Ненавидишь и держишься за неё, потому что твоя новая сила привязана к твоей старой сущности! Ты хотел бы избавится от грязи carere morte, исцелившись, но это разделит тебя с новой силой, а ты не хочешь её терять. Я повторяю, Дэви: ты разрушаешь себя! Вернись в жизнь, как Вако, у тебя будет время на изучение Бездны.

– Если я вернусь в жизнь, у меня будет немного времени: год или два, – глухо возразил Владыка. – Я уже ничего не успею.

– Кого ты защищаешь, Александр? Carere morte?…Зачем? Ты стал далёк от них… Что ты так стремишься успеть, Дэви?

Тень замкнулась в кольцо вокруг вампира и вдруг взметнулась в небо, сплавившись высоко вверху в единый купол.

– Что тебе действительно дорого, Александр? – пропели струны-паутинки, которые Владыка всё ещё сжимал в левой руке. Вокруг была искусственная тьма, только глаза Макты блестели звёздами. Старейший остался за границами чёрного купола. Первый из вампиров, проклятых детей несчастной пленницы Атера. Беспощадный в своей правоте. Но всё же слабый, слабый перед Владыкой…

Дэви ударил – невидимый клинок легко рассёк тьму, достал и Макту. По пустоши прокатился грохот – многократно повторённый гром, сухой и чёткий. Тень обрушилась на землю и брызнула с холма. И Первый осел, сияющие глаза впервые за четыре столетия замутила боль.

– Ты… почти разрушен, Дэви… – звенели струны-паутинки. Макты резко выбросил одну руку вперёд, и тень потянулась от его пальцев к Владыке, проникла сквозь первый защитный барьер и принялась шарить по второму, ища трещины в кристалле.

– Пока ты carere morte, Дэви, я могу обратить тебя пеплом по одному мановению руки! – прогремели струны и оборвались, когда Дэви пустил в ход новое оружие: невидимые верёвки с пронзительным взвизгом вырывались из пустоты Бездны и опутывали тело Макты, скручивая, сдавливая, превращая человека в подобие смятой глиняной статуи. Потом Дэви заключил искалеченное тело Первого в подобный своему кристалл. Бой со Старейшим был окончен.

– Может, ты был прав, Фонс… но ты был и слаб, – выдохнул Владыка вампиров и тяжело опустился на землю. Он извлёк из кармана бутыль стабилизированной крови и осушил её в два долгих глотка. Но его пустоте этого было мало, хотя перед встречей с Мактой он взял себе десяток жизней за одну трапезу. Он чувствовал себя песком в часах, медленно, но необратимо персыпающимся из верхнего резервуара в нижний – в ничто, в пустоту. Он… рассыпался.

"Ты всё ещё carere morte, Дэви, и я могу обратить тебя пеплом по одному мановению руки!" – крутилось в голове.

"Помни это, помни это, помни это", – звенела последняя необорвавшаяся струна паутины Макты… Скоро она замолчала.

Он утолил голод в селении у восточного края Пустоши и к ночи был в Карде. Он шёл открыто, позволив нестойкой без подпитки его жизнью полусфере раствориться. Никто не узнавал его, но многие оборачивались и долго, с тревогой глядели вслед уходящему. Смертные чувствовали возвращение старой тени… Сытый вампир вовсе не глядел на них. Он торопился к дому у перекрёстка Карнавальной улицы с улицей Виндекса. К дому Вако.

В окне на втором этаже горел огонёк. Маленькая лампадка. Не отрывая от него взгляда, Дэви взлетел над оградой и опустился в саду. Посередине главной аллеи проходила граница защиты, и вампир остановился перед ней. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

"Здесь моя кровь. Теперь это и мой дом", – мысленно сказал он себе и, отрешившись от злых мыслей, сделал шаг вперёд. Защита особняка пропустила вампира, точно он был тут хозяином. Невидимый щит не дрогнул, не разбился, не ударил в лицо вихрем осколков. Он лишь чуть спружинил – и поддался.

"Значит, всё верно. Родная кровь…" – эта мысль и напугала, и обрадовала его.

Над светлым окном на краю крыши примостилась вампирша. Свесив длинные тёмные волосы, она тихонько напевала что-то и покачивала головой в такт своей мелодии. Край серого шёлкового платья соскользнул с черепицы и свешивался перед окном, как ещё одна занавесь.

"Клара!" – мысленно позвал Дэви. Вампирша вздрогнула и вскинула голову.

– Кто зовёт меня? – поглядев в сад, она осеклась и сейчас же скользнула с крыши к супругу.

– Воланс, зачем ты пришёл?

Он нарочно не ответил. Ждал её новых слов. А Кларисса волновалась. Тонкие пальцы нервно мяли широкий рукав платья.

– Ты пришёл убить? Я не позволю! Вако – но не его! Это наша кровь, Дэви, родная…

Он разомкнул губы:

– Уверена, что родная? Думаю, у Вако было немало любовников, – почему-то желчно. Всё же он не готов был поверить…

– Нет, – Клара грустно улыбнулась. – У ангела на могиле Карла Хортора черты лица Миры и крылья carere morte. Он и Мира – вторые Охотник и Майя, и у новой истории есть продолжение. Это наша с тобой кровь, Дэви. Ты поверишь, когда увидишь его, он так похож на Ала…

Он не дослушал. Поднялся к окну и осторожно заглянул в комнату.

Это была детская. Очень светлая, почти белая комната – Вако, став смертной, совсем отреклась от ночи. Полугодовалый малыш спал в кроватке, немолодая мать дремала в кресле рядом. Одна рука была приподнята – лежала на спинке кроватки, точно женщина собиралась задёрнуть полог над ней – закрыть чадо от чужих взглядов из тьмы, но заснула.

Дэви шевельнул пальцами, и задвижка окна отлетела в сторону. Окно отворилось. Вампир тихонько ступил в комнату.

Вблизи Мира показалась Дэви отвратительно похожей на прабабку Регину. То же худое лицо с выступающими острыми скулами, тёмные бессонные круги под глазами, брезгливо поджатые губы с вертикальными старческими морщинками. Дэви вздрогнул, вспомнив злые холодные глаза Регины, и малодушно порадовался тому, что эта старая женщина в кресле спит.

Он мог бы убить её сейчас: пусть не легко и не быстро – защита дала бы охотнице сигнал, разбудила её, и сражение было б долгим… Но он убил бы Вако! Кто способен противостоять Владыке Дэви, когда даже Макта уже побеждён им? Дэви думал так, но не делал ни шага к Мире, и его руки, обладающие смертоносной мощью, не поднимались, чтобы взять невидимый меч.

Он не мог убить её, как прежде не мог убить Регину Вако… Хотя та ведьма не раз переходила границы его владений и нарушала его законы, оставаясь безнаказанной. Среди вампиров свиты ходили слухи, что Дэви неравнодушен к женщинам рода Вако, но причина милосердия Владыки крылась не в области чувств. В Мире он видел то же, что и в Регине: отмеченная Бездной! Служительница Госпожи, равная ему. Всеми её помыслами, действиями, осознанными и неосознанными, управляла Бездна. Встать на её пути – встать на пути Бездны. И Дэви ушёл с пути Регины, а потом – с пути Миры.

Мира долго испытывала его терпение: избавилась от цепей вампирского голода, обзавелась защитой охотника, дала клятву сражаться с Бездной и успешно её выполняла. Но Бездна по-прежнему была в ней, и Владыка знал, однажды эта тёмная частица выйдет на свободу. Вампиры свиты видели путь славной охотницы-вампирши, но Дэви видел другое: Мира уже разрушила Орден, и отдала страну на растерзание "Гроздьям"… Ею, несомненно, владеет Бездна! И Дэви ждал. Чем выше взберётся Мира, чем большую часть Земли Страха накроет её охотничья сеть, тем больший кусок отойдёт потом Госпоже!

Он долго, неприлично долго смотрел на спящую. Странно было видеть вампиршу, совсем недавно просившую его милости, старой и… смертной.

"Исцелилась всё-таки!"

Он вспоминал, как впервые увидел её смертной… Когда охотники ворвались в галерею, он сначала не разглядел Миру среди них. Все эти смертные были для него на одно лицо, и все – окружены защитой, прорваться за которую было главной целью Владыки. Ему удалось, хотя убивающее охотников оружие было непосильно тяжёлым для бессмертного, после он не рисковал повторить этот опыт. И в момент, когда Дэви почти ликовал, почти праздновал смерть врагов, он вдруг расслышал слабое, быстрое сердцебиение – жизнь в жизни, ребёнка в утробе матери.

Он давно разглядел, что Мира беременна, но полагал, что вампирша останется graspi. И он отпустил её, исцелённую. Возможно, носящую ребёнка этого Хортора… Дитя его, Дэви, крови!

Малыш заворочался в кроватке, почувствовав присутствие чужого. Вампир отвлёкся от Миры. Он шагнул к кроватке и заглянул в приоткрытый полог. Ребёнок спал на животе, выпутавшись из одеяльца. Пухлые щёки, курносый, какой-то кукольный нос. Узнать в нём Ала или кого-либо из Дэви по мнению вампира было совершенно невозможно.

Он повернул камень перстня на безымянном пальце, выдвинул из небольшого резервуара маленькую острую иглу. Потом склонился над кроваткой. Ребёнок почувствовал холодную тень вампира, захныкал. Дэви быстро кольнул его запястье и отступил к окну, а Мира уже вскочила. Она не расслышала появления чужого в доме, но тихий плач сына мгновенно разбудил её. Она скользнула к кроватке, взяла малыша и только потом обернулась к окну и подслеповато прищурилась. На мгновение ей померещилась там знакомая угловатая вампирская тень, но, приглядевшись, женщина заметила лишь колышущуюся от ветра занавеску. Вако подошла к распахнутому окну и, хмурясь, закрыла его, нервно дёрнула задвижку, запирая… А Дэви уже был на крыше. Он стряхнул каплю крови с иглы себе на язык, и закрыл глаза, смакуя вкус. Вкус был тем самым. Знакомым. Кровь Дэви.

– Убедился? – прошелестел голос позади. Клара скользнула к краю крыши и обняла супруга за плечи.

– Я же говорила: это наша кровь, – прошептала она. – И… Я знала, что ты пощадишь их. И его, и Миру.

– Вако отмечена Бездной. Бездна её и погубит, не я. А вот ребёнка следует забрать.

– Почему? – жена нахмурилась.

– Вако воспитает его в ненависти к вампирам. И через двадцать лет история с его отцом повторится.

– Нет, нет! Мира не внушит ему ненависть! – Клара заторопилась. Она резким движением откинула волосы назад, глаза Пророчицы яростно блестели, вечный туман ушёл из них. – Как можно? Она – исцелённый вампир, и её сын был carere morte в первые месяцы жизни. Тень нашего проклятия всегда пребудет с ним. Мира не захочет, чтобы он возненавидел себя.

– Что тогда, вместо ненависти?

Вампирша опять грустно улыбнулась – звёздам:

– Жалость, Воланс. Прости…

Он дёрнул плечом, освобождаясь, и поднялся, расправил крылья. Только буркнул на прощание:

– Следи за ними.

Макту он отправил в Дону, по старинке – в закрытом экипаже. Сам отправился по воздуху, чтобы успеть подготовить всё для тайника. Тело Макты Дэви решил спрятать в столице: достаточно далеко от источника Бездны – Пустоши и в то же время достаточно близко – в пределах страны, чтобы иметь возможность время от времени подновлять стены невидимой темницы Старейшего. Оставалось подготовить место тайника, но, прибыв в Дону, Владыка первым делом отправился на встречу со своими сторонниками. Путешествия и сражения отняли у вампира много сил, и голод нужно было утолить.

Это собрание не походило на прежние холодные, высокие беседы в "Тени Стража", угощение на которых казалось безвкусным. Сейчас вампиры играли, подобно ушедшим в вечность дикарям Доны. Они наслаждались мучениями смертных, назначенных им в пищу и не соблюдали меру, когда брали чужую кровь. Равной делёжки добычи не было: каждый брал себе столько жизни, столько удавалось урвать. И Дэви на этих трапезах не наблюдал со стороны безмолвным истуканом, как раньше. Он был предводителем новой орды дикарей, в тёмных, прежде пустых глазах полыхало пламя десятков отнятых жизней.

Разумеется, они не охотились на улицах открыто, как юные вампиры столицы. Охотники в Доне оставались грозной силой, несмотря на то, что хаос, поднимаемый "Грозьдями" каждой новой ночью, мешал им. Дэви лично выбирал следующее место охоты – вдали от стандартных маршрутов рейдов, стараясь подбирать будущую добычу так, чтобы её долго не хватились после исчезновения. Потом он и несколько старейших отправляли группу кукол "пошалить" перед носом охотников, отвлекая врагов, а сами в это время устраивали обед. Потом тела убитых куклы уносили далеко за пределы Доны и хоронили. Следов трапез не оставалось. Разумеется, охотники вели подсчёт пропавших без вести, но предъявить этот счёт Дэви не могли.

Сегодня праздновали победу над Мактой, и угощение было богатым. Вампиры пировали в доме в местечке Плоро, за восточной границей Доны. Дом был небольшой, небогатый, но обставленный претенциозно и даже с собственной бальной залой. В ней вампиры и устроили пир. Куклы стащили сюда добычу со всех концов столицы – двенадцать смертных, и собравшиеся carere morte затеяли нешуточную свару за эти жизни – ведь бессмертных было три десятка. Визги, крики, споры, хохот разнеслись далеко по пустынной улице. Некоторые вампиры расправили крылья, и вот – зазвенели стёкла окон, попадали со стен картины и фотографии. Первая струя крови ударила в зеркало в спальне хозяйки дома, а через десять минут все стены, пол, потолок были залиты кровью.

Владыка ухватил свою долю в первые мгновения свары. Он сорвал с двух дерущихся старейших их крылатые оболочки и отнял жертву, унёс на софу между двух высоких окон. Добычей оказалась рыжая девчонка лет четырнадцати. Её серые глаза были туманными – чары carere morte, она безучастно наблюдала за вампирской трапезой, пока не осмысливая, что сама должна стать чьей-то едой, и только изредка вздрагивала от особенно громких криков вампиров или их жертв.

"Лира Диос", – подумал он, срывая с вялого, безвольного тела одежду. Ярость – и на ту глупую куклу, и на эту, поднялась в нём, и вампир отпустил контроль над ситуацией. Он свернул девчонке шею и выпил жизнь за несколько мгновений. Ещё не затихли стоны немолодой дамы, которой угощался у окна сосед-старейший, а жертва в руках Дэви была мертва. Он швырнул её куклам, носящимся под высоким потолком главного зала, и те, голодные не менее своих хозяев, тут же разодрали её на части, добираясь до сладких остатков ещё горячей крови.

Дэви поднялся на балкон и оттуда любовался зрелищем вампирской трапезы. Пустота Владыки, недовольная быстрой смертью добычи, наслаждалась зрелищем чужой агонии. Но вот его взгляд упал на пятно рыжих волос внизу – за креслом лежала, откатившись, голова девчушки, и Дэви жестом подозвал к себе одного из насытившихся carere morte.

– Макта побеждён. Следует заняться оставшимися нитями проклятия сarere morte. В Карде ходят слухи, что Лира Диос мертва. Дом Корвусов, действительно, пустует. Случившееся с Палачом и Лирой вполне в их духе: Митто обратил Палача, Диос попыталась исцелить новообращённого, но тот не справился с проклятием и убил её, а потом – себя. Могилу Корвуса даже возможно проверить, хотя тела Лиры к сожалению не осталось: Палач его сжег. В могиле тело новообращённого, его кровь сохраняет бессмертные свойства. Но всё же что-то меня тревожит в этой истории! Полагаю, поиски Лиры Диос нельзя оставлять. Связь с двором Асседи удалось наладить за время моего отсутствия?

– В охране Асседи теперь есть охотники. Никто из наших агентов не вернулся после первого визита к Королю.

– Они верят Гесси, – Дэви вздохнул. – Увы, я не сумел предложить им нечто, что заинтересовало бы их. В конце концов, Арденсы согласились поверить одному из своих. – Он замолчал, не досказав. И дом к этому времени затих: трапеза вампиров кончилась, только несколько слабейших дрались в холле за последние капли жизни. Собеседник Дэви вглядывался в темноту холла, пытаясь разглядеть детали драки. Пустота молодого вампира – видел Дэви – была всё ещё голодна…

Он изменил правила охоты свиты намеренно. Обновлённому Владыке требовалось обновление свиты. Изгнанные из цитадели, вампиры утратили ось и теперь чувствовали себя слабыми, беспомощными в стремительно меняющемся мире. За их спиной более не было Карды. И, поразмыслив, Дэви решил вернуть их к состоянию дикарей. Пусть соратники вспомнят бурную юность и истоки своей силы. Пусть их умы займёт новая борьба за власть и сферы влияния. Все они выйдут из этой борьбы иными, обладателями нужных обновлённому Владыке качеств: жестокости, культа силы, высокой скорости мыслей, но при этом крепко привязанными к старому проклятию carere morte.

– Господин, этот дом мы сожжём? – спросил очнувшийся от созерцания вампир, теперь с ужасом озирающий последствия вампирской трапезы.

– Да. Пусть куклы займутся подготовкой.

– Господин… – вампир замялся. Дэви раздражённо потёр пальцами висок. Пожалуй, в обновленной свите ему не хватало Митто! Поддёвки Адама прежде приводили его в боевое настроение.

– Спрашивай, – велел он резковато.

– Мы будем устраивать Большую Охоту в Доне перед отбытием?

– Перед отбытием куда?

– Говорят, теперь, когда Макта у вас, мы покинем Землю Страха…

– Вовсе нет! Мы остаёмся в Доне.

– Но охотники…

– Охотники – не угроза для меня. Чтобы поддерживать Первого обездвиженным, мне необходима близость к источнику Бездны, поэтому оставь мысли о бегстве из страны. Сейчас мы займёмся подготовкой наших смертных, мистиков… Выяснили, кто подойдёт на роль их лидера?