Текст книги "Carere morte: Лишенные смерти (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 112 страниц)

Мирта послушно встала. Лира вспомнила о её хозяине и спохватилась:

– Прости, Хиам. Я хочу посмотреть костёр. Позволишь?

Лошадь фыркнула неодобрительно, но не запрещающее. Видимо, быстрые звери кукловода уже обследовали местность и установили, что странники, зажегшие огонь, не опасны.

Лира спешилась и пошла на далёкий огонёк. Её охватило странное чувство нереальности происходящего: сон… Сон во сне… Бред! – и она с удивлением понимала, что такое состояние приключалось с ней раньше. Однажды… Давно, очень давно. До Макты, до Литы, даже до Дэви. Она испытывала это ощущение нереальности в далёкой юности, когда ещё была смертной, когда мир знал её, как охотницу, без презрительной приставки: "Предательница!" Она не могла вспомнить, что за событие стало для неё знаковым в прошлом, но сейчас, как тогда, Лира приближалась к новому, такому долгожданному перекрёстку судьбы. Воздух вокруг был наэлектризован её ожиданием. Костёр приближался, и сердце девушки заходилось в бешеном стуке.

У костра был один человек. В тёмной одежде и плаще с большим оплечьем. Лицо было закрыто платком, оставляя только глаза, как у бандита или охотника на вампиров. Но этот путник не был ни тем, ни другим. Изящные движения выдавали человека благородного происхождения, амуниции охотника на вампиров девушка не заметила. Странник был молод – Лира определила это по его рукам, ловко вытёсывающим колья для костра большим охотничьим ножом. Установить возраст точно можно было б по глазам, но Лира боялась в них смотреть. Повадки этого мужчины были повадками ловкого, сильного, безжалостного зверя – Лира встречала таких в свите Дэви. Но этот не был и вампиром.

– Любопытно. Что леди потеряла в глухом северном лесу? – вдруг спросил мужчина, поднял голову и взглянул Лире прямо в глаза. – Выходите на свет!

Какой повелительный тон! Лира спряталась за дерево и позволила тени капюшона опуститься на лицо.

– Что ж, как угодно. Оставайтесь ночной тенью. Может быть, вы мне только снитесь, – проворчал он. Знакомый голос! Не он ли кричал Лире на Балу Карды: "Вампир, убийца!"? Он? Нет, не он. В этом голосе нет ярости… и звонкости той нет.

– Вы не открываете лицо. И я не покажу своё, – проговорила она. Путник вздрогнул от звука её голоса. Должно быть, ему тоже померещился какой-то призрак. Но платок с лица он не снял, продолжил методично строгать колышек для костра.

– Со мной определились: я тень. А кто вы? – тихо спросила Лира.

Мужчина задумался, отвлёкся – и срезал слишком много с будущего колышка. Тогда он равнодушно бросил палку в костёр и глухо, односложно сказал:

– Воин.

– За что же вы сражаетесь?

– Я вершу справедливость.

– Не многовато для человека?

Он усмехнулся под маской – короткий рваный смешок. Глаза сверкнули.

– Вы мне напоминаете одну леди… Сейчас она уже мертва. Может быть, вы её тень?

– Может быть. Я потерялась, и теперь не могу вспомнить свою хозяйку.

Он глядел на пламя костра. Глаза казались чёрными, хотя Лира уже знала: днём они другие. Зелёные, искрящиеся… В костре запищало одно полено. Оно треснуло, зелёный всполох пламени присоединился к рыжим собратьям, но скоро угас. Костёр разгорелся в полную мощь. Его середина сияла ярче солнца. Искры уносились в небо, присоединяясь к сонму звёзд.

– Так значит, это вы за мной ходите и не даёте спать ночами? – прошептал странник и сорвал платок с лица, повёрнутого к Лире в профиль. Он достал из кармана плоскую фляжку, и отпил из неё. Лире в нос ударил резкий запах спирта.

– Он же пьян… – запоздалая догадка. – За годы с бессмертными девушка забыла, как различать пьяных людей. Да и прежде, в Ордене, помнила этот запах только по редким застольям родителей, посвящённым, как водится, поимке какого-то важного бессмертного. "В рейде прежде всего – это трезвая голова", – любил повторять отец и всегда ругал тех, кто тайком брал на ночные охоты фляжку с коньяком или виски.

– Она преследует меня везде, – хрипло сказал мужчина. Я везде вижу её рыжие кудри, я чувствую на себе пронзительный взгляд её зелёных глаз. Зачем она мучает меня? Я помню, что она мертва. Я сам относил её в склеп. А на кардинском кладбище нет её могилы Куда её увезли… от меня? – бормотание стало невнятным. Лира неосознанно подалась вперёд. Сердце гулко стучало в груди. Ноги ослабели, она держалась за дерево, чтобы не упасть. Когда путник снял платок с лица, и сквозь пламя костра она увидела его профиль – это было возвращение в прошлое. Возвращение к судьбе. Она видела это лицо, этот костёр, эту ночь давным-давно, когда её выбор ещё не был сделан. Тогда она подумала, может быть, ей явился Владыка вампиров. Сейчас видение стало реальностью, и это был не Дэви…

– Ульрик! – всхлипнула она и протянула к мужчине руки. Он, казалось, не услышал. Снова отпил из фляжки и бездумно уставился на пламя костра.

– Да, вы похожи. Но знаете, как я понял, что вы – не она? У той были сильные, красивые руки. А вы – худенькая.

Лира на всякий случай спрятала исхудавшие после болезни руки за спину.

– Вы до сих пор любите её? – прошептала она. Усмешка некрасиво искривила лицо мужчины:

– Я не могу её забыть!

– А вы… вы простите её… когда-нибудь? – тихим шёпотом, но он услышал. И он, похоже, прозрел: узнал её, увидел её… "Лира!"

Девушка бросилась прочь, не разбирая дороги. Мирта встретила её радостным ржанием, но Лира быстро вскочила на лошадь и сквозь слезы приказала:

– Пошла!

Скоро остался позади лес.

"Быстрее, Хиам. Быстрее!"

Мирта летела, как птица.

"Ещё быстрей!"

Ветер уносил холодные капельки слёз. Исчез вдали маячок костра, исчез случайный и предсказанный собеседник. Но последнее слово, сказанное им, никуда не исчезло. Оно молотом било в голове, оно болью отдавалось в каждом ударе сердца. Самое страшное слово на земле…

– Вы простите её… когда-нибудь?

– Никогда.

Глава 16 Серебряный ошейник

Голос Давида звучал глухо, то пропадал, то вновь появлялся. Шум его заглушал – шум деревьев, свист ветра, гуляющего по просторам, разделяющим хозяйку и её куклу, с которой общался охотник.

– Габриель… – слово "говорит" проглотил ветер, – …Дар слабеет. Она уже не пользуется им… (чтобы)…смотреть вампирскую карту Карды. Все (силы) Избранной уходят на то, чтобы удерживать Дар (у себя)…

– Что ж, придётся поторопиться, – Мира вздохнула, но не позволила вздохнуть кукле, говорящей с Давидом. – Как идут приготовления?

– Мы заканчиваем. Я направил… (к сожалению, цифра потерялась в пути)… отрядов к истоку Стигия. Эрик рассчитал, сколько потребуется состава, чтобы сделать нужную (…концентрацию?). За нами сейчас Корона и все земли к востоку и северо-востоку. Запад пока за… (Дэви).

– Ополчение?

– Об ополчении говорит нельзя, чары вампиров всё ещё работают…(опять слово потерялось, видимо, обращение: "Мира")…что говорит Король?

– Он говорит, что дал все необходимые указания главе Карды. А чары carere morte – это по нашей части. Давид…

– Да?

Мира опять вздохнула, и теперь позволила вздохнуть и кукле:

– Думаю, Асседи всё ещё сомневается в нас. И на случай нашего поражения не хочет окончательно портить отношения с Владыкой вампиров.

Расстояние не смогло скрыть грусть в голосе охотника:

– Этого следовало ожидать. Так или иначе, на нашей стороне сейчас около… (да что такое, опять потерялась цифра!)… тысяч человек.

Вампирша нахмурилась:

– Сколько тысяч, Гесси?

– Что? – теперь переспросил, не расслышав, он. После пары перекликиваний, охотник наконец сообщил:

– Три. Три тысячи.

– Ох!

– Мало? Да, пожалуй. Но Винсент отправил послание… ("Гроздьям", кому же ещё?). С этими ребятами будет три с половиной, может, четыре тысячи. Будет уже к завтрашнему утру.

– Напрасно он это сделал, – тускло сказала Мира.

– Когда ты приедешь?

– Завтра. Нет, послезавтра, вечерним поездом.

– Я отправлю кого-нибудь встретить тебя.

– Только не моего племянника!

– А что так… Мира? – но та уже не слушала. Она поспешно оставила далёкую куклу, перевела эту марионетку на самый задний план: боялась, что лицо раба отразит разочарование хозяйки и, главное, – не хотела отвечать Гесси.

Разумеется, хозяйка продолжала эксперименты с марионетками! Она ни разу не вспомнила о клятве племяннику. Замок Дэви не взять, если не запустить в "Тень Стража" пару тел-болванок заранее. Подрыв цитадели вампиров должен быть произведён изнутри, иначе будет слишком много жертв. Иначе всё её войско ляжет под стенами цитадели вампиров – ведь Дэви способен на многое, очень на многое! Этот старейший вампир великолепно управляет своей частицей Бездны, его мощная нить искусно вплетена в сеть, издавна накрывающую Карду. На своей земле он непобедим! – шептались всегда и в Карде и в Доне. Взять его логово можно только хитростью.

Сегодня Мира пришла к Источнику. Пришла впервые с той поры, как он снова открылся для её Отряда. Вампирша сидела на камне у белой чаши с "чудесной" водой, неподалеку Родерик Бовенс и Адора Рете ждали окончания её беседы с Давидом. Мира порой бросала на них короткий взгляд, и её губы кривила усмешка. Старики! Собрались трое стариков обсудить судьбу Земли Страха: преждевременно состарившийся Родерик, Адора, разменявшая девятый десяток, и Мира, ухитрившаяся превратиться в старушку, проскочив сразу несколько переходных возрастов… Она была сегодня в просторном платье, купленном в магазине готовой одежды. Этот фасон предназначался для беременных дам, и продавец странно смотрел на покупательницу, годящуюся в бабушки, а не в молодые матери. Но что вампирше-хозяйке было делать? Выпятившийся животик не помещался в прежние платья, а от корсетов Мира давно отказалась.

– Избранная теряет Дар? – спросил Бовенс, как только Мира повернулась к ним.

– Она теряет его последние пять месяцев, – вампирша постаралась улыбнуться, улыбка продержалась на её губах недолго. – Но сейчас, похоже, Габриель и правда близка к тому, чтобы отпустить его.

– Нужно торопиться, – сказал Родерик.

– Да, я уеду, скоро.

– Девочка, поторопись! – вмешалась и Адора. Герцогиня Рете всё ещё видела в ней "девочку", которую успокаивала на второй день после обращения Винсента… Вампирша кивнула:

– Мне нужно оставить здесь последние распоряжения, и я отбуду в Карду.

Она отвернулась к чаше Источника, посмотрела в глаза своему отражению в тёмной, но прозрачной воде. Почему-то вампирше невыносимо хотелось коснуться этого гладкого зеркала. Тяга, появившаяся в последние месяцы, такая же необъяснимая, как тяга выйти на солнце… Или ей просто хотелось поскорее закончить своё бессмысленное существование?

– Ты же писала Корвусу. Что он ответил тебе? – спросил Бовенс.

Мира опустила руку в чашу, почти коснувшись водной глади пальцами.

– Он не ответил. Как я и ожидала, впрочем. Ульрик… просто он помнит, что я carere morte!

– Он и кардинский Палач, похоже, – одно лицо.

– Да, Солен мне говорила.

– У меня сейчас открылась возможность его остановить…

Мира отдёрнула руку от воды. Вампирша хмурилась:

– Не надо!

Она сама не могла бы объяснить, почему вступилась за Палача. Может быть, потому, что его так выделяла Лита, Избранная? Его имя было последним произнесённым ею словом: совпадение или пророчество?

Нахмурился и Бовенс, не желая уступать:

– Вако, он убивает людей! Почитай кардинские газеты!

– Оставьте его в покое… пока. Прошу вас, Родерик. В конце концов, северным дикарям-вампирам давно не хватает собственной страшной сказки! А случайно убитых Палачом смертных запишите на мой счёт. Всё равно я давно сбилась со счёта жертвам.

Мира ушла от Источника в одиночестве. Бовенс остался в церкви, Адора ушла раньше – навестить могилы на близком кладбище, где были похоронены погибшие в декабре в Академии. Вампирша не пошла за ней. Она тихонько погуляла по саду у церкви, потом побрела к стоянке экипажей.

Солнце отправилось спать два часа назад, ни толики его лучей не осталось в воздухе столицы, и Мира задумчиво перебирала в пальцах кулончик с кровью Избранной. Дар был недостаточно сильным заменителем дневного света. Вампирша скучала по настоящему солнцу.

Её тело менялось. Проклятие заполнило его и теперь управляло, как своей марионеткой. Сердце вампирши оно заставляло биться так, что его удары сливались для Миры в сплошной гул. И иногда ей казалось, это гудение, эта вибрация входит в резонанс с её телом и разрывает его изнутри. Иногда вампирша чувствовала, как внутри толкается неведомая сила, стремится наружу, чтобы соединиться с мировой пустотой… и тогда испуганно прижимала руки к животу, прося её подождать ещё немного.

Мира так и застыла на выходе из сада после очередного болезненного удара изнутри – чуть согнувшись и прижав ладони к животу, как её вдруг окликнули:

– Куда ты сейчас собралась, девочка?

Адора Рете подходила к ней, очень осторожно ступая: то ли боялась переломать свои хрупкие старческие кости, то ли боялась спугнуть "мышку".

– Я встречусь с Алексом и Дианой – и на вокзал. Отправлюсь в Карду сегодня.

– Правильно, – старая герцогиня подошла ближе, ласково взяла вампиршу под руку. – Тебе тяжело. Позволь, я помогу.

Мира подчинилась, легко, как тогда, пятнадцать лет назад, и позволила старушке довести себя до экипажа.

– Думаешь, Винсент не постарается встретить тебя на вокзале? – проницательно спросила Адора.

– Он не узнает, что я приехала, до самого начала штурма. Если вы не скажете.

– Не скажу, – пообещала Рете. – Я сама приеду в Карду, на день позже тебя, и подготовлю его к встрече с тобой.

– Вы же знаете, чем я займусь в Карде…

– Знаю, Мира.

– И не препятствуете?

Старая леди улыбнулась:

– Это не навредит Ордену. И тебе, девочка, придаст сил. А силы тебе будут нужны!

Мира согласно кивнула. Возница распахивал перед ней дверь. Она пожала Адоре руку, прощаясь, и герцогиня стиснула её пальцы:

– Мира, только не переступай черту! Не отнимай у Жизни шанс спасти тебя!

– Меня нельзя спасти.

Адора помотала головой:

– Обещай.

– Обещаю…

Теперь старая охотница отпустила её. Мира улыбнулась ей из окна кареты, и экипаж тронулся. Губы Рете шевелились, она шептала… Что?

"Только не переступи черту!"

Академии больше не было. За наспех сколоченным забором – груда камней, недавно бывшая зданием. Из парка доносился скрежет пил. Большой кусок земли близ центра столицы – лакомый кусок для застройщиков. Скоро на месте Первой Королевской Академии и её парка возникнет новый жилой квартал.

Мира остановилась у забора, не обращая внимания на близко проносящиеся экипажи, и стояла, не отрывая взгляда от бывшей Академии, пока Алекс не отвёл её в сторону.

– Ты что это? – тихо спросил охотник. – Убиться хочешь?

– Ответить честно? – усмехнулась вампирша.

– Я тоже, в первый раз увидев это, чуть с ума не сошла, – сказала Диана. Охотница наконец-то решилась отпустить длинные волосы, и они теперь смешно завивались, ещё не достигая плеч. Но экстравагантным нарядам она, выйдя замуж и забеременев, не изменила. – Академию было видно из окна моего дома. Теперь её так не хватает в привычном пейзаже!

Алекс грустно кивнул, но тут же заметил:

– Так лучше. Обожжённый монстр скорее пугал последние пять месяцев.

– Пожалуй. Я уезжаю, Алекс, – заметила Мира. – Завтра.

– Вы, – он сглотнул от волнения, – вы намерены начать наступление? Уже?

– Да. Ждать нельзя, Избранная всё хуже управляет Даром. И Покров нестабилен, чувствуешь?

– Да, я как раз хотел это сказать.

– Я тоже слабею. Поэтому нельзя ждать!

– Что ж, удачи нам всем! – прошептал Алекс. – Мира, я уже говорил, я могу поехать…

– Мне нужен сильный охотник на охране Доны. К тому же, – вампирша улыбнулась. – Я не хочу, чтобы распалась, пусть ненадолго, такая красивая пара.

– Сейчас всё спокойно, – вмешалась Диана. – Никаких слухов о carere morte, никаких похожих смертей, только… – охотница хмурилась.

– Что? Говори.

– Я недавно прочитала в газете о кардинском Палаче. Неужели, правда, что говорят? Что он из бывших охотников?

– Я говорил тебе, не читай эту дрянь! – возмутился Алекс, Мира успокаивающе подняла ладонь:

– Пусть, Кустос. Мы все уже навидались ужасов. Да, это наш человек. Ульрик Корвус.

– О!

– Ты его знал?

– Немного. Он совсем молод. Лет двадцать, – охотник обескураженно вздохнул. – Что вынудило его творить такие зверства?

– Отчасти, я.

– Ты очень любишь во всём винить себя! Помню, была ещё необычная история с его посвящением…

– Какая история?

– Латэ его нашёл и привёл в Орден. В тот год с посвящениями было уже закончено, глава готовился передать свой пост Карлу, но тут вдруг воспротивился ждать, сам посвятил Ульрика. Это было последнее посвящение Латэ в качестве главы Ордена. Он и потом привечал Корвуса.

– Что же в нём особенного?

Алекс усмехнулся:

– Ты же помнишь Латэ. Разве он бы сказал?

Мира в задумчивости потёрла подбородок. Да, Латэ, старый глава Ордена, славился уникальным умением недоговаривать! Вот ещё одна его тайна. Что особенного в Ульрике Корвусе?…Кроме того, что он оказался способным растопить ледяное сердце Лиры Диос?

Она опять поглядела через перекрёсток, Алекс проследил её взгляд.

– Зря мы пришли сюда. Вижу, ты расстроена этим зрелищем.

– Не расстроена – поражена. Не думала… – Мира помолчала, – не думала, что успею увидеть, как её снесут. Я надеялась, работы здесь начнут, когда я буду в Карде.

– К осени вы вернётесь с победой. Так что ты бы всё равно это увидела.

– Просто… Она не собирается возвращаться! – проницательно прошептала Диана. – Так ведь, Мира? – Та неопределённо качнула головой.

– Ты не умрёшь там! Даже не думай об этом! – резко сказал Алекс. – Ты нам нужна, мышка.

Мира улыбнулась, согласно кивнула головой, чтобы не расстраивать его. Её взгляд не отрывался от забора, скрывавшего руины гордого здания. Да, она не думала, что успеет увидеть это. Она не хотела видеть это, хотела уйти навсегда, сохранив в памяти образ Академии, а не пустого перекрёстка. Но теперь поняла, что так, действительно, лучше. Легче. Будто порвалась ещё одна нить, связывающая вампиршу с миром живых. Чем меньше их будет, тем легче она сможет раствориться в солнечных лучах.

– Алекс, правда, что говорят: carere morte, погибающие от солнца или воды Источника, уходят туда же, куда и люди после смерти?

Охотник внимательно посмотрел на неё. Он старался спрятать жалость, но вампирша ясно видела её.

– Да, медленное сгорание или растворение уничтожает проклятие, а душу вампира не губит. Она уходит по пути людей… но тебе не надо думать об этом! Мы ждём тебя в Доне, Мира.

Они с вампиром Арно отправились в путь. Мира выбрала вечерний поезд, прибывающий в Карду рано утром, а кукол отправила по воздуху. Поезд делала большой крюк по пути в северный город, марионетки же летели по прямой. В Карду они должны были прибыть одновременно.

– Вот, что я взял, – Арно принялся раскладывать дорожную сумку. – Кровь, – он поставил на столик в купе большую флягу. – Настоящая вода из Источника… – фляга поменьше. – Разумеется, оружие… – Мира равнодушно оглядела горку кинжалов и маленьких сложенных арбалетов. – Сети я не взял. Полагаю, пленных мы брать не будем?

Мира встрепенулась, посмотрела на вампира. Глаза Арно сверкали. О, Мире был знаком этот огонь! Увидев его, она не раздумывая приняла вампира в свой отряд. Этот огонь был в глазах Дары Меренс, Мира видела его в отражении своих глаз в зеркале… Месть. Арно прежде был главой группы вампиров-дикарей, и всю группу Дэви убил в декабре, когда те не захотели участвовать в безумствах Владыки. Теперь Арно мстил за погибших друзей.

– Пленные нам ни к чему. И Дэви в декабре не брал пленных.

Вампир радостно оскалился. Мира же обратилась к группе кукол, летящей над мрачными восточными лесами. Как далеко ещё до Карды! Хозяйка устала и проголодалась. Стук сердец, бьющихся вокруг в поезде, змее, набитой жизнями, сводил с ума. И проклятие билось внутри – больно отдавалось в животе.

– Вот ещё, герцогиня Рете передала для вас, – Арно достал из сумки последнее: тонкую серебристую полоску – полукруг. Серебряный ошейник.

– Мне? – дрогнувшим голосом сказала Мира и взяла холодную металлическую полоску. – Гм… Благодарю.

Серебряные ошейники не давали Высшим вампирам нападать на людей. Раньше Орден награждал ими своих бессмертных ищеек. Когда-то и Мира носила такой. Латэ снял его только на посвящении вампирши.

Зачем Адора передаёт его? Или старая охотница боится того же, что и Мира?

"Однажды возросший голод хозяйки заставит её убить…"

Мира пила всё больше стабилизированной крови, часто принимала кровавый душ, но голод всё равно лишь рос. И это был уже не тот прежний вампирский голод. Тот, который она испытывала в дикарской юности, казавшийся ей тогда страшным проклятием carere morte, теперь был невозвратимым идеалом: быть голодной только за себя, а не за полсотни кукол! Голод хозяйки возрастает кратно количеству её рабов, несколько десятков кукол – и вот, он уже в принципе неутолим. Можно накормить пять, даже десять кукол, но пустота на месте оставшихся будет по-прежнему тянуть твои силы. Этот голод, пожалуй, не так ярок, как голод одинокого вампира, он – не рана, но хроническая, неизлечимая болячка.

Эрик встретил их на вокзале и со всеми предосторожностями проводил в закрытый экипаж. Утро было пасмурным, готовился дождь, и солнце пощадило вампиров. Экипаж быстро тронулся и остановился только у дома Вако.

– Куда мы так торопились? – спросила вампирша, выйдя из кареты. Арно остался внутри: Покров был для вампира непреодолимой преградой.

– Я торопился, чтобы зачарованные в городе не успели засечь чужаков. Габриель едва справляется с чарами над Короной.

Эрик быстро провёл вампиров к чёрному входу в дом. Ничего не видя, Мира всё же почувствовала: двор полон людей. Как и двор дома напротив. Здесь, под Покровом, собиралась её армия. Первый этаж дома Вако также не пустовал. Предводительницу встретили восторженными взглядами и радостными возгласами. Однако охотников среди собравшихся не было.

– А где все охотники? – немного нервно полюбопытствовала Мира. Встреча с отрядом не входила в её ближайшие планы.

– Завтракают. В доме Меренсов. Он для этого больше приспособлен, и он тоже попал в границы Покрова.

– А Винсент?

– Они с Солен отправились в дом Реддо. Там собираются ребята из "Гроздьев". До завтра они не вернутся.

Мира улыбнулась:

– Хорошо…

Они спустились в подвал. Сюда были свалены тела carere morte, нападавших на дом Вако и погружённых в бессознательное состояние развернувшимся Покровом. Здесь были и куклы, и свободные бессмертные. Мира придирчиво оглядывала неподвижные тела.

– Мне нужны свободные, – задумчиво сказала она, как бы самой себе. – Дэви ждёт, что я отправлю в его замок кукол, и хозяин слуг "Тени Стража" наверняка предупреждён об этом. А я отправлю к нему свободных…

– Что ты собираешься сделать: переманить их на нашу сторону? – спросил Эрик. Вампирша усмехнулась:

– Жаль тратить на это силы и время! "Обмен кровью" – эти слова тебе о чём-нибудь говорят?

– Но это же равноценный обмен?

– Не обязательно! Если один из двоих обменивающихся сильнее, он замещает собой второго. Существует как бы в двух телах одновременно. Почти как кукловод.

– Почти?

– Сознание, дух слабейшего вампира сохраняются. Теоретически, он может поднять бунт, но практически – такого не случалось в истории, – говоря это, вампирша отобрала четверых "кандидатов".

– Эти, кажется, живы, Эрик. Не совсем мёртвые тела, как считаешь?

– От одного идёт запах гниения…

– Гниения не мёртвого – живого! Это от раны! Просто вампир ослаблен Покровом и не может залечить повреждение. Что ж, я начну. А ты, охотник, возьми несколько кукол отсюда для Арно. Обездвижь их на время серебром. Люди из дома тебе помогут.

Эрик подчинился. Скоро люди унесли из подвала несколько кукол, и вампирша начала своё отвратительное дело. Мира обменялась кровью с одним – тем самым раненым и скоро читала его память. Это оказался совсем молоденький вампир, полудикарь из нижнего Патенса. У него были живы родители и сестра, и он даже осмеливался навещать их… Мира порылась в чужой памяти ещё и нашла несколько жизненных ситуаций, показывающих его характер. И он её вполне удовлетворил: такой легко подчинится сильнейшей. Оставив этого вампира, она обратилась к следующей, девушке. Мира сразу приметила её: подходящего роста и веса, таким телом легко управлять. Но молодая вампирша неожиданно проявила недюжинную волю и не подчинилась. Пришлось отступить, так ничего и не узнав о девчушке… Хозяйка занялась второй вампиршей – высокой и полной. Она оказалась слабее, а вот последний – рослый мужчина, тоже не пустил Миру далеко в свою память. Ей пришлось ограничиться двумя подчинёнными. К сумеркам с их изучением было покончено, и Мира перешла к тренировкам.

Она вывела двоих из дома и быстро подняла в небо, пока люди, собравшиеся в саду, не обратили на неё внимания. Сама поднялась следом и приказала подчинённым взять курс на Пустошь. Почувствовала мысленное противодействие и резко хлестнула обоих: "Повинуйся!" Скоро их догнал Арно в сопровождении стаи новеньких кукол.

– Не сложно было отобрать их у предыдущих хозяев? – полюбопытствовала Мира, когда они опустились за Вастусом.

– Тяжело, – Арно выглядел не лучшим образом, от голода заострились черты. – Один очень сопротивлялся, но Эрик мне помог. Сейчас я спокойно управляю всеми десятью.

– Ого! Десять? Молодец.

– Я сделал бы больше, если б вы отправили мне больше болванок.

Мира с сомнением посмотрела в его блестящие от голода глаза.

– Пока этого довольно, Арно.

Они начали тренировку и через два часа совсем выбились из сил. Арно методично проверял возможности своих новых кукол, но делал всё более длительные перерывы. Мира же постоянно сталкивалась с мысленным противодействием подчинённых – бывших свободных carere morte, и растратила много сил на их подавление. К полуночи они закончили. Арно повёл вокруг голодными глазами.

– Домой за кровью? – спросил он.

Вампирша молчала, закрыв глаза. Карда, цитадель вампиров, вновь доверчиво, как в день первой встречи, открылась ей. "Сестра! – шептала она. – Сестра, как я рада встрече… Я приготовила тебе много вкусной пищи…"

Мира тяжело мотнула головой. Наваждение не уходило.

"Патенс… Вастус… Сальтус… – шептала Карда. – Выбирай любой на вкус! В Патенсе ты наешься досыта простой пищей. Сальтус хорош для долгого преследования. Дома Вастуса пестрят дырами в защите – заходи и пей жизнь из бокала в тёмной чужой гостиной! А Корона… – о, Корона! Благородный вкус, как выдержанное старое вино…"

Мира сорвалась с места, распахнула крылья. Она устала противиться зову проклятия, зову своей сути. Бывали дни и ночи, когда она была голоднее, чем сейчас, но упражнения с "обменом кровью" стали последней каплей, переполнившей чашу. Она забыла себя, забыла свои клятвы, забыла тетради с именами жертв. Она была в Карде, и она вновь была дикаркой, жадной до чужой жизни, не помнящей вчера, не знающей завтра. Она летела за чужой жизнью.

Где-то в глубине сознания оставалась мысль, желание, надежда: пусть охотники найдут и остановят меня! Мира повторяла это, когда настигала жертву – молодого мужчину на улице Сальтуса. Мира безмолвно кричала это, когда протягивала когти к добыче. Она помнила это, даже когда струи крови смертного ударили в её горло. Она помнила, постанывая от давно позабытого удовольствия… Вкус живой человеческой крови ошеломил, смял, раздавил. Как она могла отказываться от этой великолепной книги судьбы, симфонии плоти и духа, квинтэссенции жизни? Желание чужой жизни – тёмное и огромное, разросшееся за годы полуголодного существования до размеров Вселенной, несло её. Она летела… в пустоте: движение без цели, ради движения. Ради полёта. И падения…

Некто грубо вырвал её из сна. Больно дёрнув за плечи, он оттащил её от добычи, швырнул на камень мостовой. Хватка его рук была нечеловечески сильной. Это Арно захотел взять свою долю?! Вампирша зарычала, вскочила, кинулась на соперника… и в шаге остановилась. Этот вампир, вчерашний дикарь, присел на корточки около смертного и не пил жизнь – быстро и ловко перетягивал его руку выше места ранения жгутом…

Мира возвратилась в дом Вако перед рассветом. Незнакомые люди все спали, охотники были заняты в рейдах и подготовке похода на север. Незамеченная, вампирша спустилась в пустой подвал и отомкнула дорожную сумку. Достала из неё серебряный ошейник и, с минуту подержав в руках, надела. Ещё один шаг, приближающий её к Бездне. Ещё одна разорванная сеть, прежде задерживавшая её падение в пустоту. Ещё одна расписка в собственном бессилии.