Текст книги "Carere morte: Лишенные смерти (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 108 (всего у книги 112 страниц)

"Опасно", – твердит этот Гесси… Разумеется, опасно! Но пропустить черную карету сегодня Винсент просто не мог. В Доне бандитов вела "маленькая блондинка в тёмном платье"… Хелена? Может быть. А, может быть, с этой странной компанией Мира. Если так, значит, она опять врала ему много лет! Пусть экипаж встанет посреди дороги, пусть лошади испуганно вскинутся перед стеной огня, пусть карета даже завалится набок. Если Мира не с ними, она не пострадает, как и должно, а если с ними – пусть краткий испуг, небольшая авария будет расплатой за её ложь!

Ненависть, какой Винсент не знал прежде, заполнила его существо. Ненависть вперемешку с непониманием. Он не мог понять причину страшной лжи Миры. Неужели он всё ещё не заслужил её доверия? Если она вновь оступилась, неужели считает, что он ничем не способен ей помочь? Неужели она… отрекается от него?!

Одинокий огонёк показался точно там, где он его ждал. Винсент слышал, как Гесси прерывисто вздохнул.

– Поджигаем за сто шагов, – безапелляционно заявил Давид. – И… Винс, я что-то не вижу вампиров, сопровождающих этот экипаж.

– Хватит пятидесяти шагов.

Экипаж приближался. Четвёрка лошадей неслась во весь опор. Фонарь у дверцы чёрной кареты без окон мерно покачивался. Когда до встречи с повозкой Митто оставалось пятьдесят шагов, охотники одновременно подожгли дорожку горючей жидкости, каждый со своей стороны. Огненная стена выросла поперёк дороги, и от яркого пламени на мгновение перестали быть видны звёзды на небе.

Возница не затормозил бешеную скачку. Он попытался увести лошадей в сторону, но правое переднее колесо экипажа съехало с дороги. Мгновение чёрная громада покачивалась, балансируя, как плохой акробат, потом, будто решившись, обрушилась в глубокую придорожную канаву, прежде незамеченную Винсентом. Она грохнулась набок с жутким тяжёлым звуком. Фонарь у дверцы разбился, и страшную сцену крушения экипажа накрыла тьма. В этой тьме испуганно ржали лошади, запутавшиеся в упряжке. Из упавшего экипажа донёсся стон, от которого у Винсента замерло сердце.

– Там люди! – крикнул Давид. Он первым бросился к экипажу. – Нет тут Митто, Винсент!

Винсент достал револьвер и направил его на возницу, который остался лежать на дороге у обочины.

– Кто вы? – хрипло крикнул он, медленно подходя к нему и всё время держа на прицеле. – Откуда вы ехали?

Человек пошевелились, взмахнул пустой рукой, без оружия. Он попытался приподняться, но вновь упал на дорогу.

– Меня наняли, – успел выговорить он и лишился чувств.

Керосин почти прогорел. Пламя уже не поднималось стеной, стелилось над землёй. Скоро остался только свет факелов – в руках Гесси и Винсента.

Давид поднялся на бок перевернувшейся кареты и пытался выломать дверцу. Изнутри по-прежнему доносились тихие стоны. В поисках помощи Винсент оглянулся на дорогу, откуда они приехали. Но экипаж охотников был ещё далеко.

– Линтер, поднимись сюда. Посвети мне, – позвал Давид. Охотнику, наконец, удалось вскрыть дверцу. Он пристроил свой факел рядом с разбитым фонарём и заглядывал внутрь. Когда он поднял голову и обернулся, его лицо показалось Винсенту маской. Эту маску отрешённости Гесси надевал только в самые страшные моменты.

Сердце опомнилось, застучало сильно, захлёстывая всё тело волнами горячей крови. Только голова оставалась холодной. Страшное знание – прозрачный кусок льда заполняло её.

– Что там?! – всё-таки крикнул он, не вспрыгнув – взлетев на перевёрнутый экипаж. А Давид ловко спустился в карету и скрылся в её внутренностях с головой. Винсент осветил черный квадрат дверцы факелом.

В свете факела засверкали желто-красными отсветами железные грани непонятных приборов. Под одним, напоминающим огромную катушку ниток, слабо шевелился человек. Винсент подвинул факел, чтобы осветить его лицо. Это был Эрик, охотник, знакомый со штурма "Тени Стража" и столичной кампании. Глава кардинской учёной группы.

Второй пассажир счастливо избежал участи быть раздавленным прибором. Светловолосая женщина в тёмном строгом платье лежала в глубине кареты. Край махины нависал над ней, правая рука дамы была приподнята и цеплялась за какую-то сломанную деталь прибора. Голова была откинута назад, и лица женщины Винсент рассмотреть не мог. Но узкая кисть, тонкие пальцы уже подсказали ему, кто это. Эту руку, тысячи раз гладившую его по волосам, осторожно касавшуюся его руки, зажимавшую рану от кинжала на его груди, он не мог не узнать…

– Мира! – прошептал Винсент. Ему казалось, он не наклоняется над покореженной каретой, а падает, падает в пропасть и конца этому падению и этому ужасу нет. Мира, Мира! Это она – оборотень, разрушивший в Доне целый квартал! И убила её не сила Макты и не вероломство Дэви – обида и ненависть родного человека.

Гесси, рассудив, что в одиночку катушку передвигать опасно, оставил пока Эрика, склонился над женщиной.

– Без сознания, – доложил он Винсенту и, немного погодя. – Видимых повреждений нет…

– Шея, проверь шею… Нет! Дай, я сам!

Он поменялись местами. Теперь Гесси светил факелом над его головой, а Винсент склонялся над Мирой. Осторожно, очень осторожно. Он боялся задеть её хотя бы дыханием.

Женщина была в глубоком обмороке. Глаза закрыты. Винсент приник к её груди и почувствовал слабые удары сердца. Размеренный стук немного успокоил его.

– Кажется, она и правда, не пострадала…

Он выдохнул, и руки, наконец, перестали дрожать. Винсент тихонько подвинул одну ладонь под запрокинутую голову Миры, чтобы повернуть, и пальцы скользнули в липкое, горячее. Кровь! Он перевёл взгляд на ручку дверцы. Металлическая морда щерящегося волка была в крови.

– У неё разбита голова, – он опять сорвался в крик. – Гесси, она разбила голову!

– Наши уже едут.

Звезды холодно сияли в черном квадрате дверцы. Только они светили – охотник с факелом кинулся встречать подходящий отряд. Винсент прислонился к мягкой стенке кареты, прежде бывшей её сидением. Надо найти силы… Чтобы вытащить Миру отсюда, довезти до дома, воскресить, задать все вопросы, которые он не успел задать утром… Но как действовать, как двигаться, как существовать в этом безумном мире, где земля и небо поменялись местами, где холодный камень рока нависает сверху, а внизу, под ногами только бездонная беззвёздная пропасть?

Глава 37 Оборотень

Острый край железной штуковины оставил у Эрика глубокую вмятину через всю грудь. Грудная клетка была вдавлена, рёбра переломаны. Его осторожно перенесли в пролётку, но никто не был уверен, что охотника удастся довезти живым хотя бы до Карды.

Эрик, единственный из раненых, был в сознании, и Винсент приступил к расспросам. Никто не препятствовал: все хотели услышать ответы на те же вопросы.

– Откуда вы ехали, Эрик? Что за приборы в машине?

– Эксперимент… В Доне… – еле слышно, – Сам Дэви уступил… нашему новому оружию. Мы освободили Первого.

Мгновение молчания, и вопросы на умирающего посыпались со всех сторон:

– Как это "освободили"?

– Почему не сказали?

– Кто это "мы"?

– Отряд Миры. Госпожа Вако набрала отряд из кардинцев, обучила их обращаться с нашим оружием… и приборами.

– Газеты Доны наперебой кричат, что мистиков громили "Гроздья"!

– Слухи о "Гроздьях" – вампирские чары. Мы освободили Макту, и он сразу же унёсся сюда, в сердце Бездны. Мира приказала ехать за ним немедленно… – долгая речь утомила раненого.

– Учёные из дома Митто – это вы? – Винсент так и впился в него взглядом. – Просто моргай в ответ, если "да".

Эрик медленно закрыл глаза, потом открыл. Взгляд его был ясен, пронзителен, не затуманен болью и смертью.

– Высохшие трупы на Пустоши и за церковью Микаэля – это ваших рук дело?

"Да".

– Вы создавали вампиров искусственно?

Эрик снова моргнул в подтверждение и разомкнул губы:

– Это была не единственная цель. Главная – оружие против Дэви, конечная – уничтожение Бездны.

– Почему никто не знал?…Мира велела тебе молчать?

"Да".

Винсент задумался, глядя на дорогу, тающую в ночной тьме за пролёткой. На соседнем сидении Дара хлопотала над Мирой. Та всё также была в глубоком обмороке. Джезабел, пристроившаяся рядом с Дарой, временами тревожно спрашивала: "Дышит?" И в ожидании ответа охотницы у Винсента раз за разом обрывалось сердце. Он падал в бездну, чтобы подняться к свету, услышав тихое: "Дышит" Дары.

– Где Митто? – поразмыслив, спросил он Эрика. – Это же его карета?

– Вампиры не пошли с нами… на последний этап эксперимента… – длинный ответ тяжело дался охотнику, на губах выступила кровь.

– Формулируй вопросы, чтобы ответ был "да" или "нет", – предупредил Феликс Краус. Но Эрик вдруг заворочался, в его случае значило – помотал головой:

– Я должен сказать… Где Мира?

– Здесь же. Она без сознания и, возможно, уже не очнётся. Скажи мне, – холодно велел Винсент.

Эрик облизнул окровавленные губы.

– Я прошу у неё прощения. Двенадцать лет назад я соврал о том, что её сын Избранный, – несколько приглушённых вздохов, но охотники взяли себя в руки. – Мира велела мне исследовать его кровь. В ней были остатки проклятия, как у всех исцелённых, эти частицы прокрашиваются красителем, как и Дар. Я сказал Мире, что это Дар… – он закашлялся и застонал от боли. Грудь тяжело содрогалась.

– Зачем ты соврал Мире?

– Нужна была её помощь в продолжении исследований. Нужна была шкатулка Регины Вако. Мелодия из неё… Иначе согласия Миры я бы не получил.

– Мира думала, что Донат Избранный?! Сумасшествие! Почему она не говорила… – Винсент осёкся: Мира и в прошлый раз никому не сказала… Она верила, что одна способна защитить Избранного!

– Я знал, она испугается, что охотники потребуют смерти Избранного. Я солгал, чтобы она увидела наш путь… – Эрик опять тяжело с хрипами закашлялся, смертельная бледность заливала его лицо. – Попроси у неё прощения за меня, Винс. Но… это было нужно. Ведь мы победили Дэви. Легко победим и Макту…

– Победить Макту без Избранного? Но как?! – прошептал Феликс, забыв свои недавние указания. – Или настоящий Избранный вам известен?

– Дар не нужен, – страшная кровавая улыбка тронула губы Эрика. – Наше изобретение открывает путь к настоящей Бездне. Многие уже ушли… к Ней. Уйдут… и все… – это были его последние слова. Глаза охотника закатились, красная пена выступила на губах. Винсент отвернулся и встретился взглядом с Дарой.

– Дыхание слабеет, – прошептала она. – Готовься, Винсент, сегодня ты её потеряешь.

Мира лежала без движения. Лицо было равнодушным и спокойным, как у спящей. Но какой сон сейчас снится ей? Где её дух: здесь, незримо, рядом, или он уже ушёл к звёздам? Или Мира качается сейчас на тонкой ниточке между небесами и преисподней? Только молчание ответом. И только пустота впереди.

Она добрались до дома Вако к рассвету. И здесь Винсента ждала ещё одна тягостная сцена. Он думал, что Донат ещё не вернулся с учёбы: в последний год мальчик учился в закрытой загородной школе и приезжал домой только на выходные. Но, видимо, учеников отпустили раньше. Донат увидел экипаж издалека и выскочил на улицу встречать его. Высокий для своих лет и худощавый, в светлой рубашке и брючках, лицо искажено волнением и страхом. Винсенту на миг пригрезилось, что там, по дороге, бежит он сам…

Он спрыгнул с медленно едущей повозки и едва успел поймать мальчика, пока тот не попал под колесо.

– Где мама? Она с вами? – ещё не отдышавшись от бега, спрашивал Донат. А по дороге от дома Вако к ним бежал ещё кто-то. Рыжеволосая дама… Кристина?

Винсент чуть отстранил мальчика, держа за плечи. Какое-то мгновение он думал, чтобы солгать, отправить Доната отсюда прочь, немедленно – обратно в школу или к друзьям семьи. Слишком тягостно ему, виновнику дорожной катастрофы, будет видеть глаза этого ребёнка! Но – нет, лжи уже много, нельзя умножать её количество. Винсент больно сглотнул и ровно сообщил:

– Экипаж перевернулся на дороге. Мама была в карете, она получила серьёзную травму.

– Она здесь? – Донат привстал на цыпочки, вытянул шею, пытаясь заглянуть в пролётку. Винсент отвёл его к обочине, набросил свою куртку ему на плечи.

– Здесь, здесь. Сейчас её занесут в дом. Пойдём пока, посидим в саду.

– Ей плохо? – и, дрогнувшим голосом. – …Совсем?

К счастью, подоспела Кристина. Винсент кратко сказал девушке то же, что и кузену, и она прижала ладонь к губам.

– А госпожа Вако сильно пострадала? – спросила она глухо, и тут же, бросив быстрый взгляд на Доната, поправилась. – Побегу в дом, нужно всё подготовить…

Пролётка въезжала в ворота, и Кристина помчалась к дому, чтобы распахнуть главные двери. Винсент увёл Доната в сад, усадил на скамью. Скоро подъехал и второй экипаж, где был Гесси и третий раненый из экипажа Митто, возница. Он по-прежнему был без сознания. Винсент рассматривал человека, пока его вносили в дом. Пожилой бородатый мужчина. Лицо его казалось смутно знакомым.

– А это кто? – спросил и Донат, внимательно прищурившись.

– Он не успел назвать своего имени.

– Он был с мамой?

Винсент нахмурился:

– Да. Ты его видел прежде?

– Несколько раз. Мама говорила с ним, – Донат замолчал, долго подбирал слова. – То… что мама пострадала… связано с вампирами?

– …Да.

– Они напали на вас…

– Нет… Нет! Сегодня мама опять сражалась с их Владыкой и вновь победила. Этим стоит гордиться, Дон.

– Ого, – нерешительно. Винсент заглянул мальчику в лицо, но не нашёл того восхищения, какое ждал. Впрочем, где ребёнку, выросшему в светлой, новой Карде почувствовать ужас от одного сочетания "Владыка вампиров"?

– Ты, наверное, и не видел их…

– Несколько раз. Они приходили к маме. И мамины клыки я тоже видел… Дядя, мне уже можно к ней?

Винсент взглянул на дом. Оттуда как раз выходил Давид Гесси. Он поднялся и поднял кузена:

– Не дядя, а брат, сколько тебе повторять! Беги…

Донат помчался к дому, взлетел на крыльцо, перескакивая сразу через две ступеньки. За ним хлопнула главная дверь. Винсент махнул Давиду, и охотник остановился у крыльца, ожидая, когда он подойдёт.

– Возница не приходил в себя?

– Нет.

– Кто с ним остался?

– Феликс.

– Нужно присмотреть за этим смертным. Донат сказал, что прежде видел его с Мирой. Вряд ли это простой извозчик.

– Да. У него клыки Высшего, это исцелённый, – ровно заметил Давид, закуривая. Он щурился на красный диск солнца, выплывавший из-за гор – Адская ночь, Линтер. Но наступает день. И в этом дне нас ждёт большая битва с carere morte.

– Ты веришь Эрику?

– Я верю, что он не стал бы лгать перед смертью. Конечно, когда рассветёт, я отправлюсь с отрядом на Пустошь, нужно выяснить детали… Но, похоже, всё так: Дэви скрывал Макту под районом мистиков, и Мира сумела выцарапать Старейшего оттуда. Первый возвратился на руины своего дворца. Либитина уже там, и Дэви, вероятно, скоро приведёт своих сторонников. Скоро будет первый бой новой войны, Линтер. И, я чувствую, он же будет и последним… А ты – чувствуешь это?

Винсент только отрицательно мотнул головой. Невозможный Гесси! Что он может чувствовать, когда Мира между жизнью и смертью… по его вине?! И Давид понял, опустил глаза.

– Я не то спросил. Понимаю, как тебе тяжело, – поправился он. – Я пойду, нужно собрать охотников. Дара останется пока с Мирой.

Новый день разгорался, окрашивая мир в красный тревожный цвет. Это был новый мир, новая точка отсчёта. Но почему так больно, нестерпимо больно смотреть в будущее? Винсент поднялся по ступеням. Мельком взглянул на то место на крыльце, где недавно говорил с Мирой. Почему он не настоял тогда, почему не удержал её?

Почему он не почувствовал, какая им грозит беда?

Он отворил дверь и шагнул в холл. Раздражающей суеты в доме не было. Наоборот, царственно тихо, будто в храме. Дом погрузился в молчание ожидания. Неуместно яркой, крикливой казалась картина с рассветом на месте зеркала. Винсент прошёл мимо, не узнав руку художника.

"Это был он? Невозможно. Неважно. После такого он больше не возьмёт в руки кисть…"

Пустота внутри – такой он не знал, когда был вампиром. Бездонный колодец, за которым – Бездна… И Бездна эта не была однородна. Одну ей часть занимала вина за рану Миры – тяжелая, липкая, несмываемая ничем, а за виной шевелилась и вытягивала тысячи ядовитых жал знакомая ужасная тварь, имя которой – ненависть.

Он поднялся на второй этаж, бездумно пошёл к двери маленькой спальни Миры. Её могли положить только там.

В комнате было несколько человек, Винсент поморщился: он надеялся остаться с тётушкой один. Суетилась Кристина, Дара, наоборот, чрезвычайно неторопливо собирала инструменты после укола.

– Я сделала камфару, – доложила она Винсенту. – Вроде, Мира на неё реагирует нормально. На несколько часов хватит.

– Она очнётся? – спросил Донат. Дара пожала плечами, но вкупе с печальным выражением лица, это было скорее "нет", чем "не знаю", и мальчик понурился. Винсент ожидал, что сын будет сидеть у постели матери, но Донат стоял у окна и машинально дёргал деревянную створку. Он бросал частые, быстрые взгляды на Миру, на её перевязанную голову. Губы его кривились, точно он собирался расплакаться, но тёмные глаза глядели незнакомо: серьёзно, как у взрослого. Будто тень легла на лицо ребёнка, которого Винсент помнил всегда весёлым и насмешливым. Дара поднялась, сделала знак выйти и Кристине.

– Как она победила Дэви? – глухо спросил Донат, когда дамы вышли. – Расскажите!

– Меня там не было. Надеюсь, она сама нам это расскажет…

– А почему перевернулась карета?

Винсент скрипнул зубами:

– Случайность. Нелепая случайность!

Большего он пока сказать не мог. Ненависть зашевелилась на дне души, протянула щупальца… Донат опустился на колени у постели матери, и Винсент отвернулся, потом поспешно вышел из комнаты. Он спустился на первый этаж, проведал раненного возницу. Смертный ещё не очнулся, и Феликс, стороживший его, жаждал его разбудить.

– Пусть Дара вколет ему камфару или даст нашатырь, – запальчиво говорил он. – Его нужно допросить!

Винсент опять пригляделся к смертному, лежавшему на кушетке. Несомненно, знакомое лицо!

– Он – бывший Высший. У исцелённых часто бывает неадекватная реакция на химические воздействия. Пусть лучше очнётся сам, с нами нет медика. Гесси возвратится с Пустоши с новой информацией – и допросите. Пока не спускай с него глаз.

– Интересно, как они справились с Дэви? Алекс прежде предпринимал попытки выгнать Владыку из квартала мистиков, но после потери семи отрядов Мира запретила приближаться к бывшей Академии. Я помню, она говорила: люди нам будут нужны для большой битвы. Как ты думаешь, она имела в виду завтрашнюю?

– Я не знаю.

– Это оружие, о котором говорил Эрик… Вот бы нам его завтра! Думаешь, прибор, который был у них в экипаже, можно починить? Скоре бы Мира очнулась! Как она?

Винсент тряхнул головой:

– Не знаю!

Феликс не переставал вохищаться госпожой Вако. Но Винсента по-прежнему терзала ее ложь, и он мог лишь ненавидеть. Ненавидеть умирающую от своей руки?! – пусть даже так…

Разум жадно требовал деятельности. Винсент обошёл кругом прибор, перенесённый из экипажа Митто, но вообразить, для чего он предназначался и как работал, не сумел. Поэтому на протяжении следующих двух часов методично исследовал поочерёдно все комнаты дома, все тайники и тайнички в шкафах, столах, шкатулках. Он искал материалы, относящиеся к последним исследованиям проклятия carere morte. Что-то, что пролило бы свет на отвратительные деяния группы сумасшедших учёных, возглавляемых – вот главное безумие! – Эриком и Мирой. Почему-то Винсент был уверен, что обнаружит все ответы на свои вопросы в этом доме, и он не ошибся. Сначала он нашел лабораторию в подвале, правда, без журналов опытов назначение приборов и реактивов в ней невозможно было понять. Тайник с тетрадями нашелся в холле, в нише, которую много лет закрывало зеркало Регины Вако, а теперь – картина. Сейчас на полках тайника лежали пухлые папки отчётов, тетради опытов и чертежи. Внизу стояло два бидона с керосином. Мира, сложив свои новые тайны в один сундук, поставила рядом и то, что все эти тайны уничтожит… Случайно? Намеренно?

Винсент развернул один чертёж. Это был тот самый прибор, который везли в экипаже Митто. Который раздавил Эрика…

Скоро он узнал все. В тайнике были собраны все данные по иследованию проклятия carere morte, начиная с Латэ и Морено. Мира решилась продолжить начатое старым главой Ордена. Решилась ещё двенадцать лет назад, в те самые светлые и радостные годы в Карде, сразу вслед за падением "Тени Стража". Уже двенадцать лет она лгала Винсенту, каждый день и каждый час. Она соглашалась с его выводами об опасностях научного пути, а сама…

Он стоял у раскрытого тайника, ворошил растрепанные тетради и оторвался только когда в холле потемнело так, что невозможно было читать: солнце заходило. Тогда Винсент оставил тайник. В гостиной он упал на диван и закрыл уставшие, больные глаза ладонями.

Странное излучение, опыты над животными, над carere morte и над людьми… – сухой научный язык отчётов был вовсе не похож на тот, каким был написан древний алхимический тректат Атера, создателя вампиров. И всё же сейчас перед Винсентом была та же ужасная вещь: рецепт создания существ с частицей Бездны. Столько лет Мира сражалась с Бездной вампиров, чтобы в конце концов возвести на трон её сестру!

"Зачем, Мира?! Почему?! Неужели только из-за нелепой лжи Эрика?!" – Нет, рассуждать – расставлять всё по полочкам – он сейчас был не способен. Внутри опять поднималась злость: и на Миру-лгунью и на себя: двенадцать лет не замечал того, что было у него под носом!

Тени сгустились в углах комнаты, потянулись к нему, разожжнный камин – пятно желтого тёплого света, не напугал их. Как Винсент мог так обманываться? Этот дом вовсе не посветлел с исцеления Миры, он лишь надел маску, выжидая. А под ней он прежний – зловещий, хитрый, из поколения в поколение убивающий своих владельцев или переводящий их в служители Бездны. Поняв, что хозяйка ненавидит Госпожу вампиров, он нашептал ей, как открыть дверь для другой Госпожи…

– Я тебя не стала тревожить, пока ты читал, – Кристина зашла в комнату, внесла больше светильников. – Слуг я отпустила на ночь. Обед давно готов. Поешь, пожалуйста.

– Не хочу.

– Вы с Донатом сговорились. Думаете, Мире от вашей голодовки станет лучше?

Винсент улыбнулся, благодарный Кристине: девушка сумела стать на место хозяйки дома за столь короткое время – то, что им с Донатом сейчас нужно.

– Ты молодец, Крис, руководи домом пока. Отлично справляешься.

– Что интересного нашёл в тайнике?

– Много… – он всё не отнимал ладоней от лица. Так и думать, и говорить было легче. – Здесь работала целая учёная группа! Пять разных почерков. Все учёные – гении в своей области. Но то, что они творили…

Винсент замолчал. Он вспоминал прочитанные только что выкладки учёных. Искусственное проклятие, существа, наделённые силой Бездны и избавленные от недостатков carere morte, оружие на основе проклятия carere morte… Надеясь, что эти создания помогут ей закрыть дверь в мир для вампирского проклятия, Мира отворила дверь для другой ипостаси Бездны. Свободной от голода до крови, неуязвимой к серебру и солнцу, всесильной. Ужасающее божество, оружие и страх новой Земли Страха!

"Для чьих рук предназначалось это оружие? Реддо? "Гроздья"? Или северяне? Или безумный одиночка, решившийся занять пустующее место Владыки вампиров?!..Или Мира сама вознамерилась стать Владычицей?! Невозможно… Немыслимо… Это не Мира!"

– Мира, что ты натворила?! – прошептал он. – И: ради чего! Ты обманывала меня, но и тебя обманывали!

– Мира ещё не очнулась, – торопливо сообщила Кристина, расслышавшая только начало фразы. – Донат от неё не отходит.

Винсент отнял руки от лица:

– Я сейчас поднимусь к ним.

Донат спал. В неудобной позе – скорчившись, на коленях, прижавшись щекой к безвольной руке матери. Винсент осторожно приподнял его, и мальчик вскочил сам, широко раскрыл заспанные глаза.

– Иди к себе, поспи, – он отвёл кузена в его комнату, через коридор. Мальчик не протестовал, толком не проснувшись. Потом Винсент возвратился к Мире.

Наконец-то они остались наедине. Он смотрел на безмолвную, неподвижную фигуру на кровати, и не мог её узнать. Это Мира? Кажется, это прабабка Регина вернулась: тяжелые веки, скрывающие равнодушные холодные глаза, злая усмешка на губах. Как будто, вскрыв тайник за зеркалом, Мира не уничтожила проклятие дома, а пустила его ещё глубже, дальше – в себя…

Винсент кружил по комнате. Чтобы пройти её из угла в угол ему хватало четырёх шагов, и теснота комнатушки только усиливала его раздражение.

– Почему ты ничего не сказала мне? – обвиняющее сказал он, остановившись на мгновение, повернувшись к Мире. Молчание в ответ. Нет, она ничего не скажет, возможно, её тут вовсе нет. Лишь пустая оболочка, кукла, а дух уже побеждён, порабощён новой Бездной…

– Почему? – повторил Винсент и уже не мог остановиться, продолжал ходить и говорить:

– Как ты могла молчать? Столько лет! Впрочем, знаю: ты ведь молчала и раньше. Но – это! Почему ты врёшь, всё время врёшь мне, за столько лет не научилась мне доверять! Неужели я не поддержал бы тебя, если б узнал о твоих опасениях насчёт Доната?! Ведь я говорил, клятва охотника для меня ничто! Но ты не слушала, ты никогда меня не слушала!

Твои охотники… Они обескуражены сейчас. Они раздавлены твоим поступком! Как ты могла помыслить, что они захотят принести Доната в жертву Первому?! Мы все боготворили тебя, а ты плюнула нам в лицо! Упрямый фанатик здесь – одна ты!

Я не понимаю, Мира! Как ты могла пойти на такое?! Глава охотников! Убрать одну Бездну, поставив на её место другую, сильнейшую?! Или дух прабабки околдовал тебя? О, я… почти рад, что остановил твой экипаж на ночной дороге. Пусть погубил тебя, зато отобрал оружие, страшнее которого свет ещё не видывал!

Он прервался на минуту, вытер пот со лба и снова глянул на Миру. Нет, её лицо ничуть не изменилось от его горьких, полных боли слов. Также холодна и равнодушна. Но Винсенту вдруг стало стыдно. Под этой ледяной коркой всё ещё бьётся её сердце. Может, и душа Миры сейчас плачет, стонет, умоляет освободить её от рабства у новой Бездны… Но что он может сделать, когда она сама закрыла все пути к своей душе, когда она сама сделала последний шаг – с края пропасти? Как ему дотянуться до неё теперь? Винсент скрипнул зубами от злости, уже не на Миру – на безнадёжность ситуации.

В единственное окно комнатёнки стучалась, просилась юная ночь. Винсент приоткрыл ставни, позволил звёздам и луне заглянуть в жилище бывшей вампирши. Он вдохнул холодный воздух осени, и злость совсем утихла.

– Я могу тебя понять, – гораздо спокойнее сказал он. – Ты поверила словам этих злодеев о том, что твой сын Избранный. О, эти негодяи знали, куда бить, воспользовались твоей старой слабостью! И – война с Дэви: всё тянется, не прекращается, кровь всех убитых взывает к отмщению… Но нет оружия, способного победить Владыку! Ты как глава охотников чувствовала себя ответственной за кампанию, начатую ещё Латэ, поэтому согласилась на страшное предложение… Но никогда, слышишь, никогда нельзя ставить ценность чего угодно выше ценности собственной души! Что же ты наделала, Мира! И я не могу понять: зачем ты лгала мне, зачем скрывала от меня всё это? – он не хотел, но снова и снова возващался к этому вопросу, своей главной обиде. – Если б я знал! Я бы сразу сказал тебе, что Донат не Избранный! И вместе мы нашли бы правильный путь. Почему ты ничего не говорила мне?!

Лунный свет заполнил комнатку, облил мебель жидким серебром, в ворсе ковра запутались маленькие звёздочки. Лунный свет омолодил спящую женщину. Бледная кожа бывшей вампирши словно светилась, волосы золотились, как робкие рассветные лучики. Винсент застыл, глядя на это извечно любимое лицо. Это была она, прежняя Мира, не призрак Регины, не изъеденная пустотой оболочка. Глубкая страдальческая складка у бровей, печальные тени в углах рта – усталость вуалью лежала на этом лице. Усталось и не замеченное Винсентом прежде глухое отчаяние.

Поддавшись порыву, Винсент опустился перед кроватью на колени, взял Миру за руку, как прежде Донат.

– Я тоже виноват. Должен был почувствовать, как тебе плохо. Не должен был отступать, когда чувствовал твою ложь. Если б я чуть надавил – ты бы рассказала мне всё, – быстро-быстро заговорил он, торопясь сказать всё, пока Мира, может быть, слышит его. – Или нет? Наверное, нет. У меня нет ключей от твоей души, нет и никогда не было. Ты для меня – запертая шкатулка… Мира, ответь! – потеряв терпение, боясь предаться отчаянию, он затормошил её руку. – Ответь же…

Огонёк единственной свечи дрожал под порывами холодного осеннего ветра, причудливые тени лизали то один, то другой угол комнаты. И Винсенту в пляске этих теней являлись картины прошлого. Также споро, ровно, быстро накрывала спящий город тень carere morte когда-то, давным-давно. Где-то среди них носилась и Мира, но тогда он не знал, что тётушка одна из бессмертных… Не верится, что такая длинная дорога привела их к началу! К её лжи, замешанной на отчаянии, к его ненависти, замешанной на любви. Нет, не может быть такого глупого повторения! Мира лгала сейчас не потому, что стыдилась и не потому, что боялась довериться кому-либо, даже ему. Кажется, он понял, почему…

– Кажется, я понял, почему ты лгала мне, тётушка, – прошептал Винсент. – Ты хотела, чтобы я узнал обо всём этом ужасе сам, потом, когда ты уже совершила бы свой последний, самый страшный шаг. И ты хотела, чтобы, узнав о твоих страшных делах и твоей лжи, я возненавидел тебя. Но я давно не наивный мальчик, Мира. Это ещё одна твоя ошибка: ты недооцениваешь меня! Я понял. Ты хотела, чтобы в ненависти к тебе я забыл свою больную любовь, и лишь поэтому лгала… Я всё понял, милая, любимая моя! Прости меня.

Он поцеловал её тонкую руку и почувствовал – слабая дрожь пробежала по пальцам Миры… Винсент лбом уткнулся в холодную ладонь бывшей вампирши. Домашний любимец, напрасно ожидающий ласки – эта рука больше не шевельнулась.

– Неужели ты забыла сказку о Даре, тётушка? – тихо, мягко, грустно. – Когда ты отреклась от неё? Один Избранный способен победить Бездну и её детей. Поверь мне, я знаю, я ведь был Избранным. Это единственный правильный, восстанавливающий справедливость путь: к Макте вернётся его жизнь, и все вампиры исчезнут. Все другие пути – ложь, и ведут лишь к созданию тварей, худших, чем вампиры. Мне много раз казалось, я нащупываю верный путь, что я почти знаю, кто должен вернуть жизнь Макте… – Винсент глубоко вздохнул и сумел уверенно закончить. – Как бы то ни было, всё, что ты приготовила в тайнике, я уничтожу. После акции в Доне за вашим оружием начнут охоту многие, его нельзя отдавать! И, я думаю, ты этого от меня и ждёшь. Я теперь понимаю, что ты имела в виду, когда говорила, что у меня ещё будет шанс тебя спасти: спасти тебя от тебя самой… Спасти твою душу.