Текст книги "Carere morte: Лишенные смерти (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 102 (всего у книги 112 страниц)

Глава 31 Беседы

– «Гроздья» захватили улицы Доны, – сообщил Адам, сворачивая газету. – Король «вероломно убит». Из всех Арденсов в живых остался один Давид Гесси. Дэви наверное в бешенстве. Макту он захватил, но Арденсов и Лиру Диос у него из-под носа увели охотники.

– Быстро Гесси провернул свой план, – заметил Гектор. – Охотники опять опережают нас, но это ненадолго.

– Арденсы убиты, а я не чувствую, что утратила в силе, – задумчиво сказала Хелена. – Выходит, слухи о связи вампиров и Арденсов были лишь слухами?

– Исчезновение Арденсов может не влиять на вампиров, но исчезновение вампиров повлияло бы на Арденсов, – отрезал Гектор.

Вечерние беседы в гостиной стали традицией. Вампиры просыпались и читали утренние газеты, к ним присоединялся Гектор, усталый и язвительный после дня в лаборатории. В начале мая вся компания перебралась в Карду и обосновалась в доме Митто. Гектор объяснил необходимость переезда на север близостью Карды к источнику Бездны и убеждал, что в бурлящей от революционных идей Доне нечего делать.

Теперь под лаборатории было отведена половина старого дома Митто. Чтобы докупить необходимое оборудование, Гектору пришлось продать квартиру своих родителей в Доне. Из старой обстановки в северный город Долус перевёз только гравюру и повесил её в своей новой спальне.

Исследования проклятия carere mortе продолжались. Направление "искусственных вампиров" пока было оставлено, учёные сосредоточились на случайно открытой substantia incognita или subinco – перламутровой "живой" жидкости и её необычных свойствах…

– «Subinco – лишь половина искусственного аналога проклятия carere morte. Крайне взрывоопасное вещество. Должно быть нечто, стабилизирующее его состояние, и, полагаю, верно будет назвать это нечто второй половинкой проклятия», – так заявил мне сегодня глава нашей учёной группы, – поделился Долус. Он взял со столика бокал Адама, до половины наполненный кровью, принюхался и усмехнулся, должно быть, своим воспоминаниям о вампирской жизни.

– И чем это "нечто" может являться? – машинально спросил вампир и потянулся забрать свой бокал. Гектор выразительно пожал плечами:

– Учёные сошлись на том, что это не электромагнетизм. Искать следует во всём многообразии иных энергий.

– И ты думаешь, когда эта половина будет найдена, мы получим искусственных carere morte? – приняв от Гектора свой бокал, Адам сейчас же брезгливо поставил его на столик. Тонкие стеклянные стенки были тёплыми – смертный прикосновением согрел их, а вампира в последнее время всё больше раздражали люди. Он ненавидел каждую их особенность.

Презрение Адама не укрылось от Гектора. Но смертный не подал виду:

– Хуже всего то, что у нас не остаётся времени! Carere morte близки к уничтожению.

– Бессмертные протянут ещё пару десятилетий, а вот ты – уже нет, – хмыкнул Адам. – Признайся же, что тебя на самом деле терзает, Гектор: старость! Близкая старость и смерть! Вако – твоя ровесница и по годам смертной, и по годам бессмертной жизни, и она уже старуха.

– Мира отдала много сил вынашиванию и рождению ребёнка. У меня есть ещё два года молодости, – Гектор уже не помрачнел: почернел. – Или год…

– Да, это ужасно. Когда появилась Избранная, глупые бессмертные бросились к ней, вспомнив о прелестях смертной жизни и начисто забыв о недостатках. И вот – проходит год, два: тело разваливается, свободолюбивый дух бунтует против неизбежности смерти. Бывшие бессмертные вновь готовы на всё ради капли проклятия, но проклятие им уже недоступно. Вторичное заражение невозможно, – констатировал Адам. – Поэтому, Гектор, мы с Хеленой и не торопились принять исцеление из рук Избранной.

Смертный стерпел и этот укол.

– Бывшие бессмертные готовы на всё ради капли проклятия, – задумчиво повторил он слова вампира. – …И это отлично! Проклятие carere morte имеет много недостатков. Когда появится искусственное, моё – бывшие вампиры бросятся ко мне. Об адептах нового учения не придётся беспокоиться! – он хохотнул. – Ни голода, ни страха, ни уязвимости к солнцу и серебру…

– Расскажи, какими они будут, – попросила Хелена. – Они… искусственные carere morte.

– У Бездны много обличий, – взгляд Гектора словно застыл. И Адам знал, что друг видит сейчас: гравюру с горой и звездой. – В разных частях света о Ней сложены разные легенды. На юге рассказывают о существах, подобных carere morte, но сильнее и страшнее – высушивающих человека до капли в мгновение. А во многих сказках северян является одна и та же странная картина: волшебные кристаллы, растущие в ледяных пещерах. Обычно они невидимы, но, едва на них попадает лучик света, начинают сверкать сильнее драгоценных камней. И они не тают от тепла: сами стремятся за лучами солнца, растут… Какими будут новые carere morte? Я не знаю. Эту сказку ещё не сложили.

– Это будет наша сказка, – заметила Хелена.

– Да. Эта вера ведёт и на всём пути поддерживает меня. Но есть мнение – очень живучее старое мнение, что человеку не должно брать на себя роль Высшей Силы. Косное мнение, что всё знание о скрытой структуре вещей должно быть известно лишь богу! – Гектор неожиданно вспылил. – Я, как могу, с ним борюсь. Но даже учёные моей группы говорят: это невозможно, это недоступно людям, и я впадаю в бешенство… И я не могу отказаться от услуг этих и нанять других, молодых, горящих идеями: эти уже знают слишком много!

– Да, очень жаль, что твои опыты не удаются, – Адам отступил, занялся своим завтраком. Хелена с улыбкой наблюдала за мужчинами, но больше ничего не говорила. На этом очередная беседа закончилась.

Однако попытки позлить друга-смертного Адам не прекратил. Он и прежде развлекался так с Владыкой. Дэви обычно не злился даже болезненным покусываниям. Они помогали ему всё время быть начеку и успешно парировать удары. В них Дэви как в кривом зеркале видел себя – и смеялся. Гектор был совсем другим, он не смеялся – мрачнел, зато с утроенной энергией принимался за работу в лаборатории.

Скоро они вновь собрались за ранним ужином – поздним завтраком. И сегодня трапеза carere morte была поистине королевской – целая смертная жизнь. Волна беспорядков докатилась до Карды, и вампиры полагали, что во всеобщем хаосе одна человеческая жертва на алтарь Бездны пройдёт незамеченной.

Оглушённого человека – рассыльного, на свою беду сунувшегося в конец Карнавальной улицы, усадили в кресло. Гектор толстой иглой проколол ему ярёмную вену, наполнил кровью два бокала, и Адам с Хеленой быстрыми глотками выпили их, пока кровь не свернулась. Только так они могли питаться здесь, в Карде. Под бдительным оком охотников Миры, вампирам вновь пришлось надеть серебряные ошейники, и пить людские жизни они теперь могли только при пособничестве таких же смертных.

– Ещё? – спросил Гектор, когда они закончили. Получив утвердительный кивок от Хелены, достал иглу из шеи смертного, забитую тромбом, и попытался прочистить её. Это Долусу не удалось и, рассердившись, он ударил человека ножом повыше сердца. Из узкого разреза забила струя крови.

– Это мой ковёр! – возмутился Адам, но сам тут же оттолкнул Хелену, бросившуюся ловить кровь ртом, и прильнул к ране. Утолив голод, он пустил подругу, и той достался сладчайший последний вздох. Гектор не следил за их трапезой. Он развернул свежую газету и углубился в чтение.

– Вернир Реддо – наиболее вероятный претендент на трон Доны, – сообщил он вампирам через некоторое время. – "Гроздья" вчера заявили, что поддержат его. "Гроздьев" сейчас боится вся знать, так что… Герцога Реддо вынуждены будут принять все.

– Младшая сестра Вернира – охотница, – заметил Адам, платком вытирая кровь с сюртука. – Ай да Мира!

– "Гроздья" – её детище, верно?

– Её племянника.

Гектор помолчал, строго сжав губы, размышляя о чём-то. Потом бросил:

– Займёмся своими делами!

– Как опыты? – тут же спросил Адам. Он отошёл от тела, поправил ошейник, всё же немного сдавивший горло. Хелена осталась у жертвы, жадная вампирша слизывала последние капли крови с шеи.

– Неудача за неудачей. Сегодня я приказал опыты вовсе прекратить… до лучших времён. Бесполезная трата и без того быстро тающих средств.

– И как ты собираешься приближать наступление "лучших времён", в таком случае?

– Нужно свернуть на другую дорогу, – Гектор удобно устроился в кресле и расслабленно вздохнул. – Может быть, вернуться немного назад… А прямо сейчас я предлагаю вам, друзья, удариться в воспоминания. Мне давно нравится мысль, что не мы первые загорелись идеей понять суть Бездны и её созданий.

– Думаешь, подобные опыты проводились прежде? Это невероятно, Гектор! Ты сейчас используешь новейшие приборы – и даже их нам мало, а что было у исследователей сто лет назад?

– Сто лет назад? Понимание. То, чего так не хватает нам. А ты зачастил, Адам, – Гектор вкусно улыбнулся. – Что ты скрываешь? Что тебе известно о прежних исследователях Бездны?

Хелена оторвалась от жертвы и переводила недоумённый взгляд то на друга, то на смертного в кресле.

– Известно… немного. Я третий день раздумываю, сказать это тебе, или нет, – Адам облизнул вмиг пересохшие губы. – Мне нравится твой настрой, Гектор, но я… Видишь ли, здесь я связан… нет, не клятвой – страхом.

– Самое время отринуть старый страх.

– Ты не понимаешь, перед кем этот страх!

– Адди, ты мне ничего не говорил, – прошептала Хелена. Она чуть не плакала от обиды, лицо помертвело, руки бессильно упали на колени. – Что ты скрываешь?!

Вампир глянул в глаза подруги – и решился, сжал кулаки:

– Что ж, я и сам чувствую: время для этого разговора пришло. Я скажу, Гектор. Но – условие: сперва расскажешь ты…

– Что ты хочешь услышать?

– Расскажи о Либитине.

Гектор отодвинулся дальше в тень кресла:

– Зачем? Это каким-либо образом связано с твоей историей?

– Да!

– Либитина…

– Ведь это она спасла тебя, – пришла на выручку Хелена. – Пока тебя считали мёртвым, ты скрывался у неё, так?

– Так, – Гектор нервно усмехнулся. – Но не могу понять, почему вы так уверенно говорите о Нефандусе в женском роде.

– Потому что несколько лет назад Орден вскрыл её убежище в заброшенной шахте на севере. Охотники обнаружили там чудовищно изуродованное тело хозяина, а после вскрытия выяснилось – хозяйки.

Смертный хмыкнул:

– Откуда тебе знать, что это – не ложь Ордена?

– Охотникам помогали простые смертные, они и проговорились. Это правда, Гектор, – Хелена придвинулась ближе. – А тебе она, выходит, не открылась, пока ты гостил у неё?

– С чего охотники решили, что перед ними была Либитина? – Гектор хохотнул. – Северный Кукловод всегда был мастером перевоплощения. Чего стоил один его Лабиринт. Вся Карда, вся Термина – его театр марионеток. А, может быть, и вся страна…

– Ну-ну… Пара тысяч кукол! Это немало, конечно, но называть Землю Страха театром марионеток Либитины я бы не стала.

– Я тоже сначала думал, что Нефандус – безобидный кукловод, помешанный на красивых куклах. Потом понял: главный объект его игр – люди. А марионетки – лишь инструмент и ширма для отвода глаз. Я расскажу, – Гектор вынырнул из тени кресла, склонился к Хелене, наконец-то увлёкшись разговором. – Она спасла меня после Восемнадцатого Бала Карды, проводила в свои земли, поселила около своего логова. То есть, это я считал тогда, что логово Северного Кукловода близко – та самая заброшенная шахта… А на самом деле Либитина могла быть в это время на другом краю земли. Он говорила со мной только через своих кукол. И…

– Ну?

Гектор помолчал, собираясь с мыслями:

– Я гостил у неё долго: почти пять лет. И долго не понимал, что со мной играют! Мне казалось, я разгадал хозяйку Лабиринта. Что я почти выяснил, кто она… И она жестоко посмеялась надо мной при нашей последней встрече. Явилась в том обличье, которое представлялось мне самой хозяйкой. И показала, что и это – только кукла.

– Какое это было обличье? – хмуро спросил Адам. – Со мной она однажды поиграла также.

– Обычный мужчина. Моих, примерно, смертных лет.

Митто покачал головой:

– Нет, мне явился хилый старик.

– Вот видишь! Охотники победили Либитину? – смешно. Она лишь поиграла с их главарём, как с нами. Орден получил уродливую и вполне устроившую его версию. А истинная Либитина скрылась. Впрочем, – Гектор вздохнул, – я вовсе не уверен, что это женщина. Это существо прячет свои цели, свои идеи. Знаю, что оно любит представляться оскорблённой женщиной, ведомой местью Владыке. Но истинные цели Нефандуса тоньше и холодней. Это не женский ум.

Они помолчали. Хелена придвинулась ближе к Адаму, успокаивающе погладила его руку.

– Ну, начинай же, милый, – робко попросила она. – Твоя очередь.

Адам улыбнулся. Следов страха не осталось на его лице. Глаза весело сверкали, когда он поглядел на Гектора:

– Я не из простого любопытства захотел услышать историю Либитины, Гектор. Ты бывал в её архиве?

– Доводилось. Если это был ТОТ САМЫЙ полный архив.

– Либитина увлекалась Бездной и её преобразованиями. Это точно. И в свите Дэви давно ходили слухи, что она была изгнана Владыкой за свои мечты. За мечты, похожие на твои, Долус.

– О!

– Это не всё, – Адам осклабился, довольный эффектом своего рассказа. – Много лет спустя после изгнания Либитины, одной даме удалось вырвать у Северного Кукловода часть сведений о Бездне. Именно вырвать – Либитина не поиграла с нею, как с тобой или мной… Она прокляла её! И через некоторое время ей удалось натравить на воровку кардинцев. Но было поздно. Воровка воспользовалась сведениями… и эта воровка была моя создательница, Регина Вако!

Хелена ахнула и тут же прижала ладонь ко рту.

– Ты говорил, тебя обратил твой дядя? – глухо спросила она из-за ладони.

– Врал. Всем врал! – Адам с вызовом посмотрел на неё. – Та Вако успела перейти дорогу всем старейшим Короны. Если б бессмертные узнали, что я – её проклятое создание, меня разорвали бы на части.

Хелена поджала губы, но опять погладила его руку:

– Ничего. Я понимаю.

– Регина Вако и её муж изучали Бездну по материалам Нефандуса. Муж Регины увлекался музыкой, кроме всего прочего. И он сочинил мелодию, известную как мелодия Бездны…

– Что-что?

– Мелодия Бездны! Её нельзя сыграть ни на скрипке, ни на флейте, ни на рояле. Поэтому господин Вако сделал специальный инструмент, способный издавать эти звуки.

– А Регина, получается, просто завладела его открытиями? – Хелена улыбнулась и покачала головой. – Хитра…

– Её муж создавал удивительные, невозможные вещи, она же вдохновляла его, – Адам вздохнул. – Голос Бездны! Она была его Музой и, когда он вспомнил о страхе перед Богом и отрёкся от своих трудов, безжалостно, как полагается той же Музе, убила его…

Гектор прищурился. Его пальцы выбивали быстрый ритм на подлокотнике кресла:

– А "мелодия Бездны"? А тот инструмент? Куда они пропали после гибели Регины?

– Полагаю, искать следует в тайнике за зеркалом, – Адам устало прикрыл глаза. – Всё, я всё сказал. Теперь же страшная кара должна обрушиться на голову того, кто посмел проговориться об этом. – Он замолчал. Склонив голову, стал ждать молнии из преисподней, где несомненно томился дух страшной госпожи Вако.

– Ты видел этот инструмент? Слышал мелодию? – негромко спросил Гектор. Он напоминал сейчас хищника в одном прыжке от добычи.

– Видел и слышал. Господин Вако заключил её в музыкальную шкатулку.

Гектор удовлетворённо вздохнул и опять откинулся на спинку кресла:

– Звуковые колебания – вот оно! Чистая, общая для всех детей Бездны частица! Мои учёные и не пробовали искать в этой области. А, между тем, это и есть недостающая половина нашего проекта, Адам!

Беседа окончилась. Вампиры задумали пойти на ночную прогулку, и дали Гектору честное обещание не убивать смертных. Но Гектор на всякий случай проверил их ошейники, точно заправский охотник. Ошейники были хорошо закреплены.

– Я просто хочу расправить крылья, – закапризничала Хелена. – Я не голодна!

Гектор отпустил их. Но сам пробыл дома недолго. Скоро ушёл куда-то и отсутствовал два часа. Потом он вернулся, по виду огорчённый, и опять не лёг. В задумчивости смертный бродил по коридорам дома Митто.

Смертная жизнь… В отличие от друзей-вампиров Гектор не испытывал отвращения к своему состоянию. Наоборот, избавленный от постоянного вампирского голода, он мог мыслить куда яснее. И ощущение времени усилилось – он мог мыслить быстрее… Угрожающих признаков наступления старости смертный пока не замечал. Единственное, что злило его, выводило из себя каждый день и каждую ночь – неудача с опытами.

Он вновь поставил на карту всё… И в этот раз должен был выиграть! Долгие пятнадцать лет, когда Гектор был наблюдателем, а не участником событий, научили его многому. Терпеть, выжидать, не радоваться победам, не огорчаться поражениям. Абсолютно уверенным в себе он взялся за очередную авантюру – создание искусственных вампиров. И здесь скоро выяснилось, что его нетерпеливость и неумение ждать остались при нём. Гектор вытерпел несколько месяцев, потом опять начал срываться. И опять начался бесцельный, безумный бег, вновь пустое растрачивание сил в погоне за недостижимой целью! Снова бездумное разрушение того, что сам же кропотливо строил месяцы и годы!

Необходимо было остановиться. И сейчас, в очередной раз проходя коридором с портретами семейства Митто, Гектор мысленно горячо поблагодарил друга-вампира за ценные сведения о госпоже Регине Вако. Как вовремя! Если в тайнике, действительно, недостающая половина проклятия, можно начинать празднование победы!

Только одно пугало его, злило его, опять выводило из равновесия… – Вако!

Мира перешла ему дорогу пятнадцать лет назад. Тогда Гектор должен был убить её, но не убил. Много раз он сжимал её хрупкую шейку сильными пальцами – но отпускал и уходил в сторону с её дороги. И вампирша летела… Отвоевала своего Избранного у Дэви, достигла высшего поста в Ордене, победила саму смерть. А он смотрел на неё издалека и восхищался. Восхищался… и при этом понимал, что в основе всех побед Миры лежит его слабость. Его неумение, нежелание остановить её, убить её, сжать свои сильные пальцы на её тоненькой шейке…

Когда Миру увлекла война с Дэви, Гектор радовался, полагая, что их пути всегда будут параллельными и вампирша не перейдёт ему дорогу. Он не хотел встретиться с ней в поединке, слишком хорошо зная о своей слабости. Но – тайник за зеркалом… Всё-таки суждено их путям пересечься!

Когда Адам с Хеленой вернулись с прогулки, они нашли Гектора в гостиной. Смертный не спал, сидя в кресле, глядел на потухающее пламя камина.

– Я проверил тайник Регины Вако, – сказал он вошедшим. – Вако гуляла днём на летней террасе и забыла затворить её. Я прокрался в холл, но зеркала не нашёл. Вместо него висит картина. Ниша за ней, бывший тайник, – пуста. Кто-то уже вскрыл его. Придётся обратиться к Мире… И, я надеюсь, она будет мне союзницей и этом деле, и в последующих исследованиях. Союзницей, а не противницей!

– Ты сошёл с ума, друг, – констатировал Адам. – Вако вечность свою посвятила уничтожению проклятия carere morte, а ты хочешь предложить ей искусственных вампиров? Тебя убьют на пороге её дома.

– Не убьют. Видишь ли, Адам, – Гектор осклабился. Оскал смертного не уступал оскалу вампира. – В прошлый раз нас с Мирой развела по разные стороны история Избранного. У нас с вампиршей Вако были разные взгляды на его судьбу. Сейчас же, я более чем уверен, Мира примет мою сторону в вопросе, какова должна быть судьба владельца Дара.

Хелена прошла в комнату, присела на ковёр у камина – у ног Гектора, осторожно заглянула смертному в лицо.

– Значит ли это, что тебе известна личность нового Избранного, Долус?

– Полагаю, что да. И, когда это узнает Вако… она не сможет отказаться от моего следующего предложения…

Глава 32 Край ночи

В лаборатории дома Гесси в Доне Мира поставила на стол маленькую коробочку тёмного дерева. Открыла крышку, позволяя Эрику осмотреть внутренности музыкальной игрушки.

– Есть догадки, для чего она может быть предназначена? – тихо спросила она, когда учёный закончил.

– Догадки, для чего может предназначаться музыкальная шкатулка?

– Не ёрничай. Эта вещь была в тайнике Регины Вако. Не думаю, что она будет проигрывать гимн Ордена!

– Заведи её, – попросил Эрик после недолгих раздумий.

Мира достала ключик из кармашка платья и, заведя шкатулку, откинула крышку. Вновь открылся механизм: вращающийся барабанчик и туго натянутые струнки. Эрик придвинулся к шкатулке ближе, так, что от его дыхания потускнела полированная крышка. Остроносое, исхудавшее после долгого выздоровления от раны лицо охотника было сосредоточенным. Но постепенно, по мере того, как вращался барабан, напряжённое ожидание на нём сменялось разочарованием.

– Она не играет!

– Барабан вертится, задевает струны. Она играет!

– Но я ничего не слышу!

– Никто ничего не слышит. И, тем не менее, я опасаюсь лишний раз её заводить, – Мира передёрнулась и захлопнула крышку шкатулки прямо перед носом Эрика.

– Нет, я дослушаю, – воспротивился учёный и потянул шкатулку на себя, снова открыл. Он опять напряженно прислушивался к тишине, а Мира закрыла лицо руками, облокотившись о стол. В скрипе вращающегося барабанчика ей мерещился ехидный женский смех. Это хохотала Регина Вако, прародительница. Недолго Мира думала, что уничтожила проклятие прабабки. Скоро она поняла: бывшая вампирша просто перенесла его на себя, открыв таинственную шкатулку! В ее потусторонней мелодии исцеленной слышался тихий, шелестящий шепот. Знакомый с юности шепот Бездны! К счастью, барабанчик постепенно замедлял вращение… Странные звуки прекратились.

– Обрати внимание, барабан не металлический, как в обычных шкатулках. И… струны, – хмуро заметила Мира.

– Да, он каменный? А струны…

– Не представляю, из чего они. И не хочу представлять. Разберёшься?

– Оставишь её мне? – глаза Эрика загорелись. Но это было не прежнее радостное, но разумное научное рвение. Что-то новое было в этих искрах. Лихорадочное. Не вполне здоровое. И приготовленное "Да" застыло на губах Миры.

– Прежде обсудим вдвоём, что мы видим, – отступила она. – Эта вещь работает, несомненно…

– Вероятно, звуки, производимые ей, находятся за пределами слышимости для человека. Как бывшая carere morte, ты что-нибудь слышишь, когда она играет?

– Как будто какие-то отголоски. Шепот. Мелодию – нет.

– Интересно, – Эрик почесал подбородок, – Вещь из тайника Регины Вако наверняка как-нибудь связана с…

– Бездной? Не удивлюсь, если так.

– Великолепно! – опять эти лихорадочные огоньки в глазах. – Потрясающая вещь!

– Ужасная вещь!

– Ты всё также не понимаешь. Грамотное изучение Бездны поднимает нашу науку до небывалых высот. Мы получим новое человечество, как в фантастических романах!

Мира устало улыбнулась:

– От безумных идей рана тебя не излечила, Эрик. Нет, нет. Никаких исследований Бездны. Довольно нам carere morte.

– Но по мнению Морено и Латэ Избранный слаб, чтобы сразиться с Первым…

– Никаких обсуждений Избранного!

Эрик помолчал, покрутил шкатулку на столе. Сдаваться он был не намерен.

– Тогда поговорим о другом, – хитро начал он, когда Мира, было, успокоилась. – Ты же видела, что Дэви творил в день штурма в "Тени Стража"! Какая великая сила! И она под нашим носом, нужно лишь придумать, как взять её в руки…

– О, Эрик!

– Не перебивай! Не спорь, – охотник наклонился к ней над столом, будто собрался сообщить страшную тайну.

– Мира, ты прекрасно понимаешь, зачинщиками чего мы стали. Пока я валялся в жару и бреду я на многое посмотрел с другой стороны. И потом, когда стало полегче, всё обдумал… и всё понял! Асседи уничтожены. Реддо породнился с "Гроздьями", они установили в стране подобие военной диктатуры и уже кроят под себя веками проверенные законы. Ты ведь долго не решалась приехать в Дону, а? Да, здесь очень, очень опасно жить теперь, и скоро волна докатится до Карды. Но это всё полбеды. Главное: на Землю Страха поглядывают и северяне, и южане…

– С южанами у Реддо договор.

– Ложь этот договор! И это ты тоже знаешь. Скоро нашу страну раздерут на части, и мы вернёмся к пяти осколкам, как это было пять сотен лет назад. Карда и Дона окажутся разделёнными границей – и, возможно, не одной…

– И какое отношение к внушаемым тобою ужасам имеет шкатулка Регины Вако?

– Земле Страха нужен новый страх. Оружие, подобное оружию Дэви, могло бы стать им. И подумай о самом Владыке: чем мы ответим его силе, когда придёт время битвы? Серебро, солнце? – теперь это смешно. Нам необходимо новое оружие!

Шкатулку ему Мира не оставила. Запаковала страшную вещь обратно – в три слоя плотной бумаги и убрала в сумку. Скоро они попрощались. На лице Эрика застыла презрительная, немного снисходительная улыбка, и Мира гадала: прячется за нею разочарование или обида…

Оставшееся до поезда время бывшая вампирша гуляла по Доне в сопровождении Винсента. И то и дело Мира останавливалась и удивлённо смотрела вокруг. Да, Дона изменилась, и эти изменения и пугали, и радовали. Пугали – агрессивные плакаты с рябиновой ветвью везде, где их только можно было налепить. Радовали – другие лица людей, их походка – словно скинута тяжеленная гора с плеч, и крылья, получив свободу, расправляются…

Винсент не разделял последнего мнения. Он сказал, что в глазах прохожих ясно читается истерика, а походка нервна, тороплива. А уже у дверей поезда, перед прощанием, повернул Миру к себе, держа за плечи:

– Всё-таки, зачем вы приехали сюда, тётя?

Мира покрепче сжала ручки сумки со шкатулкой:

– Я же писала тебе: проверить дела охотников.

– Взгляд у тебя, Мира, знакомый: задумчивый и виноватый. Что вы опять задумали, тётя?

У себя, в пустом вагоне первого класса, Мира убрала сумку подальше и села к окну. Она следила, как медленно проплывает мимо Дона – проплывает и тонет на горизонте, и хмурая складка у бровей углублялась, ещё больше старя её лицо.

Эрик был прав: Мира видела все фатальные последствия своих спонтанных решений. И разросшиеся "Гроздья", принявшие в свои ряды большинство исцелённых вампиров-дикарей, для которых Мире некогда было искать занятие в смертной жизни. И Арденсы, перешедшие в раздел легенды в том числе и стараниями бывшей вампирши. Оказалось, Латэ давно знал о слабости Избранного, на Дар которого Мира возлагала столько надежд. А Дэви, ушедший от её гнева в "Тени Стража", набрал силы и пленил самого Макту – конечную цель её долгого бега. Как теперь уничтожить проклятие carere morte? Имя нового Избранного неизвестно, а Макта сокрыт в Доне, бессильный, окружённый защитными барьерами…

Раньше Мира радовалась тому, как удачно складывается в её голове и воплощается в жизнь разрозненная мозаика: Орден, Избранный, Макта, вампиры, Арденсы, революционно настроенная молодёжь. Она ненавидела этот мир, пустой и жестокий, и стремилась разрушить его. Что будет дальше – так ли важно? Она, carere morte, часть старого, жестокого, пустого мира погибнет вместе с ним и ничего не увидит.

А вышло иначе. И теперь исцелённая вампирша волновалась за сына, которому выпадет жить на руинах мира. Эрик прав: пять, десять лет – и соседи убедятся в слабости Реддо. И Север, и Юг пойдут войной на бывшую Землю Страха. А "Гроздья" лишь дадут им убедительный политический повод для нападения: распоясавшихся социалистов необходимо остановить! Про цели Дэви лучше вовсе не думать. Её мальчику достанутся такие войны и беды, о каких Мира не могла и помыслить, когда клялась бороться с Бездной!

"Может быть, Эрик прав: исследование проклятия carere morte поможет сохранить страну? А, возможно, оно поможет нам и разобраться с Дэви…" – Мира засмеялась, подумав это, а в глазах была тоска. Нет, не для того она столько лет боролась с тьмой, чтобы в конце концов сдаться ей! Неужели довольно года, чтобы исцелённая забыла тени carere morte? "Проклятие лживо, оно таится за многими масками…" – напомнила она себе.

Никогда Мира не чувствовала себя такой неуверенной. Перед ней более не было ясного, прямого пути. После исцеления она брела тонкой извилистой тропинкой, и туман всё сгущался вокруг, так, что она переставала видеть свои руки и ноги. Но остановиться в этом тумане значило окончательно потерять себя, потому Мира продолжала слепой, трудный путь.

"Или это старость виновата? Постарело тело, угасает и разум…"

От грустных, неясных мыслей её не сумела излечить и встреча с Донатом. Мира смотрела из окна уже кардинского дома Вако и представляла, как плакаты с изображение рябины заполоняют улицы Короны…

Донату надоело играть на ковре, малыш попробовал подняться, ухватившись за диван. Мира помогла ему сделать первые шаги, и скоро он бродил взад-вперёд держась за диван, а мама смеялась, глядя на него. На несколько минут Мира смогла отвлечься от невесёлых дум. Всё-таки он чудо… Она не улыбалась столько за все свои предыдущие годы, сколько за один последний!

– Для вас оставили письмо, – доложила служанка, вошедшая в комнату. Мира приняла плотный конверт, и малыш тут же с удовольствием вцепился в другой его край. Минуту они перетягивали письмо, но Мира разобрала имя на конверте и, охнув, отпустила свой край. Донат шлёпнулся на пол с письмом и от неожиданности заплакал. Минута матери понадобилась, чтобы успокоить его, потом она передала ребёнка няньке. Сама же взялась за письмо, так и валявшееся на ковре.

Один лист. Мира развернула его с опаской, осторожно прикасаясь, как к хрупкому ростку. Как к отвратительному насекомому, которое не хочешь, но приходится держать в руках.

"Леди Вако! В последнюю нашу с вами встречу, более пятнадцати лет назад, мы так и не пришли к соглашению о том, как Избранному должно использовать свой Дар. Готов продолжить прерванную беседу и, полагаю, в этот раз мы договоримся. Ждите меня в гости нынче вечером".

И подпись, то же имя, что и на конверте: "Гектор Долус".

Перед закатом Мира отправила Доната с нянькой погулять. Слуг она отпустила пораньше и начала готовиться к встрече с прошлым.

Она надела лучшее платье, поредевшие волосы убрала под сетку и села ждать у окна. Солнце не торопилось уходить и висело над западным горизонтом, боясь окунуть в него свой край. А Мира смотрела на желтые от летней пыли садовые дорожки. В их причудливом переплетении её виделись нити паутины, и она силилась их распутывать, но лишь ещё больше увязала…

Экипаж остановился за воротами. Открытый летний экипаж. Из него вышел один человек, высокий мужчина без головного убора, в светлом летнем костюме. Мира следила из-за занавески, как он подходит к дому, а её губы недоверчиво кривились. Действительно, Гектор Долус!

Она поднялась и была вынуждена вцепиться в подоконник: так закружилась голова. Сердце испуганно билось о стенки грудной клетки. Гектор Долус! Только сейчас, увидев, Мира вспомнила, как может быть опасен этот вампир… Человек… Кто он?!