Текст книги "Carere morte: Лишенные смерти (СИ)"

Автор книги: Ирина Якимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 112 страниц)

Глава 42 Исцеление

Она стояла, безвольно опустив руки, и только смотрела, как он подходит к ней… И вампир, заметив её растерянность, остановился в нескольких шагах.

Вампир не двигался с места и молчал. Молчала и она, смотря свой новый, странный сон. Наконец вампир сказал беспомощно, тихо:

– Мира… Я так рад, что ты жива.

– Кто ты?!

Он удивлённо поднял брови, полагая, что она шутит. Но, видя прежнее, непонимающее, равнодушное лицо, встревожился:

– Тётушка, не узнаёте? Мира, что с тобой, ты… больна?

Она быстро-быстро заморгала, стряхивая с ресниц иллюзию: "Не Алан. Волосы светлее. И тот был ниже ростом… Нет, не Алан. И всё же…" – Её охватил озноб. Застучали зубы… Она отчаянно сжимала кулаки, пытаясь унять дрожь пальцев.

– Да что такое, Мира?! – он двинулся вперёд и тем вселил в неё настоящий ужас. Мира отскочила:

– Не подходи ко мне! Нет! Нет! Нет!

Вампир послушался, остался на месте. Мира резко выпрямилась, чувствуя, как больно дрожит, натягиваясь, что-то внутри:

– Я всё знаю! Я всё поняла! Ты, ты, ты… – нет, она не могла это выговорить! – …Уходи.

– Что ты поняла?

– Я… я… я не буду с тобой говорить! Тебя нет. Одно моё проклятие… О, Господи! Прости, прости меня, – зашептала она. – Я хотела не этого… Не этого!

– Я знаю.

Она только замахала руками:

– Не говори со мной! Это сведёт меня с ума! Я давно не могу видеть тебя! Уходи. Почему ты не уходишь?! Убирайся!

Он шагнул к ней:

– Ты ошибаешься. Позволь, я объясню. Мы не связаны так крепко, как хозяин и раб.

Мира зажала уши ладонями:

– Милосердная, малодушная ложь! Я знаю, знаю правду! Я готова, готова принять правду! Винсент… Алан! А я не хотела верить Латэ… Вот, каким ты стал! Едва мелькнувшая мечта… и мой старый кошмар! О, неужели я так хотела этого?! Нет! Это Бездна и её отвратительные игры… Это Она! – она расхохоталась, как безумная. – Прочь, нежить.

– Так убей, – проговорил он и усмехнулся, плотно сжав губы, прожигая её насквозь ледяным взглядом.

– Не могу! – прошептала вампирша; качнувшись, ещё отступила назад, к решётке парка Академии, устало прислонилась к ней. – Не могу. Не отпущу тебя. Пусть призрак, отражение… Я жила тобой долгие годы. Я говорила сейчас не то, что думала, поэтому ты не уходишь? Слова лживы, ты слышишь мою душу. А моя слабость сейчас молит: не уходи! Скажи, что я ошибаюсь… Скажи… что всё можно исправить!

– Ты ошибаешься.

Она улыбнулась дрожащими губами, отвернулась. Вампир решительно шагнул к ней, и Мира бросилась прочь.

– Не подходи! Не смей! – она запнулась о собственную юбку и во весь рост растянулась на тротуаре, но успела приподняться, оттолкнуть его. – Убирайся, чудовище!

Он ушёл от её слабого удара, встряхнул её как куклу:

– Ты не слушаешь меня!

– Я не хочу, не буду тебя слушать! Прочь!

– Слушай меня! Ты сама себя сводишь с ума!

Мира истерически хохотала, тряся головой.

– Винсент, Алан, кто бы ты ни был, уходи. Ты же послушный мальчик, – еле вымолвила она сквозь смех, и с ней окончательно сделалась истерика. Вся сотрясаясь от хохота, она поднялась… сама. Он не помог ей. Он стоял, следил за ней. Винсент… Алан. Её наваждение. Злой, как сам дьявол.

– Значит, Алан? – звонко сказал он.

– Алан… – Мира снова засмеялась. Она подняла голову, желая напоследок с вызовом глянуть в его ледяные серые глаза-бездны, но вампир вдруг грубо толкнул её назад, прижал к решётке парка, больно сжав левое плечо. Нагло, издеваясь, крепко поцеловал в губы…

Звонко, сильно ударила пощёчина: "Что ты посмел, мальчишка?!" Мира яростно тёрла губы перчаткой, уничтожая всякий след. Его щека осталась также бледна, к коже не прилила кровь. Бледный, злой, насмешливый, он прошипел:

– Всё ещё Алан?! Так может, тебя ударить?! Тогда ты очнёшься?!

Мира тряхнула головой. От прошедшего ливнем безумного хохота всё звенело внутри, но смеяться больше не хотелось. Взгляд её прояснился. Наваждение было разрушено.

– Ты меня не ударишь… никогда, – она сама шагнула к нему, обняла по-матерински, ласково погладила по волосам. – Винсент… Ты.

– Ты решила, что одна на всём свете знаешь, кто я? Ты уверена, что знаешь мои мысли? Чувства? Ты ничего не знаешь! Кто тебе сказал эту чушь о моей инициации?

– Латэ напугал меня. Твоей последней картиной… Алан когда-то рисовал тот же сюжет.

– Ну и что? Все дикари мечтают об исцелении!

Мира нерешительно улыбнулась. Винсент прищурился, оглядываясь:

– На нас уже смотрят. Может, побеседуем на крыше?

Широкий Восточный проспект лежал перед ними, далеко внизу. На другой стороне улицы – чёрная громада Академии, но Мира отвернулась от неё. Она смотрела на восток, туда, где сияло новое солнце – Дар.

– Что там? – прошептал Винсент, проследив её взгляд. – Это же… Это…

– Дар, – зазвенел её голос. – Ты… узнал? Это Дар. Твой…

– Да, – нахмурившись, удивлённо. – Ты всё-таки нашла его…

Мира шевельнула губами, но не смогла ничего сказать, только глянула на него, таясь.

– Этот Дар исцеляет?

– Да. Избранная уже исцелила многих, я видела. Просто находясь рядом с ней, чувствуешь, что оживаешь. Сердце бьётся быстрее, ровнее, теплеет кровь…

– Это очень хорошо, – равнодушно сказал Винсент, и его взгляд затуманился. Он отвернулся от маленького солнышка Дара, поглядел на Академию.

– Я ведь искал тебя, Мира. Никто тебя не видел с ночи штурма! Ходили слухи, что ты погибла в Карде, и я успел испугаться. Испугаться – и обрадоваться: твоё проклятие исчезло, а я существую…

Вампирша улеглась на холодную крышу, бессильно раскинув руки. Не закрываясь более, не стремясь защититься, даже, желая удара.

– Горькая была радость! – закончил он. – Такая же, как сейчас, оттого, что ты оказалась жива…

– Зачем ты затронул эту тему? – ночь перед рассветом смягчалась, но это серое одеяло сейчас сдавливало её, Мира задыхалась… не дыша. – Это наша первая встреча после стольких лет, стольких бед! Давай пока не будем вспоминать о проклятии, что нас связывает!

– Не вспоминать? Не ты ли назвала меня Аланом? – Винсент усмехнулся. – Нет, Мира. Я терпел много лет. Давай поговорим об этом сейчас. Знаешь, я ведь хотел представиться тебе безвольной марионеткой… Не смог. Когда ты назвала меня Аланом, я увидел безумие в твоих глазах. Безумие и боль. И… не смог.

– Зачем ты хотел обмануть меня? – Мира нахмурилась.

– Я думал, так тебе будет проще меня отпустить. – Винсент сделал паузу: ждал её ответа. Но Мира молчала. Она упрямо глядела туда, где распустился диковинный сияющий цветок Дара.

– Я только хотела, чтобы ты жил! – наконец вымолвила она. – Что я дала тебе вместо этого, скажи?

– Сначала я избегал встреч с охотниками: я сам слишком боялся того, что они видели во мне. Потом мне стало всё равно, но уже бежали и они… Все предпочли бы "Requiem aetemam". В Ордене на меня смотрели как на чудовище. Мёртвый среди живых. Кощунство! Марионетка на ниточках твоей памяти и твоих эмоций – я и сам долго в это верил. Это сводило с ума! Я искал границу твоей воли… Латэ считал, что я – кукла, которую ты сделала в память об Алане, Адора просто избегала меня. Один Морено как-то предположил, что, возможно, элементы собственного сознания я мог сохранить, поскольку от момента смерти до инициации прошло совсем немного времени, несколько минут.

– Это… страшно.

– Знаешь, что мне сказал Макта? Он назвал меня "дитя души"… Твоей души, Мира! – резкая усмешка Винсента контрастировала с его словами. Мира хотела и боялась потянуться, приблизиться к нему.

Он вскочил рывком:

– Иногда я вспоминаю, что мёртв, и тогда начинаю соскальзывать, скользить… к безумию. В отчаянии цепляюсь за эмоции, воспоминания, мысли, идеи… – и понимаю, что ещё не мёртв, но жив. Но сила, благодаря которой я до сих пор здесь, не моя. Она – твоя. Странное существование!

– Я подарила её тебе. Значит, она – твоя. Пусть, может быть, это был плохой подарок.

– Подарок?! Твоё проклятие держит меня! Я его чувствую, я знаю его вкус. Я будто подвешен им на гвоздь… Над пропастью! Это ты меня держишь. Одна ты не даёшь мне исчезнуть. Это унизительно и страшно знать, – Винсент постепенно успокаивался. – Но я… и сам держусь за свой гвоздь. Страшно падать. Я уже падал и помню… – вампир замолчал.

– Я не отпущу тебя, – Мира успокоено вздохнула, полагая, что всё разрешилось.

Ветер сгонял тучи к горизонту, встречать солнце. Холодно замерцали вечные наблюдатели – звёзды.

– Нет, отпустишь, – задумчиво сказал Винсент после долгого молчания. – Отпустишь… Мы не можем существовать вместе. Это противоестественно, понимаешь? Для нас двоих нет надежды. Она есть для тебя одной.

– Не говори так! – она повернулась к нему, умоляюще заглянула юноше в глаза. Вампир скалился:

– Это всё, что ты мне можешь сказать?

– Дар совершил много чудес сегодня. Может, совершит ещё одно? Исцелит тебя?

– Ты и сама в это не веришь.

Мира мотнула головой.

– Нет, я верю! – со злостью сказала она. – Верю! Во что ещё мне верить? Когда-то я пришла в Орден – из-за тебя! Я прошла долгий путь, я увлекла за собой многих, и многих погубила. А теперь, оказывается, всё было напрасно? Всё было… бессмысленно?!

– Смешная тётушка! Кто-то когда-то обещал, что твоё безумное желание сбудется?

– Может быть, – прошептала вампирша, звёзды отражались в её глазах. – Оно сбудется, верь мне. Ночь мне обещала сейчас… Моя Ночь!

– Вот, ты опять безумна. Что ж, тогда я уйду сам. Адора, давно, указала мне способ. Раньше я боялся за тебя, но сейчас я вижу тебя, и вижу, что ты это выдержишь.

Мира едва подавила рыдание. Сердце билось, грозя выпрыгнуть из тела прочь.

– Боль сильна только от первой раны, но смертельной будет последняя, – проговорила она. – Винсент, неужели ты не мечтаешь… о жизни?

– Опять! Ты забыла, кто я? – он долгим взглядом посмотрел на её дом и Дар, раскинувший свои лучи во тьме. – Я даже не carere morte, я… мечта! Так отпусти меня, скорее! Я рад… мне, правда, вполне довольно будет того, что я увидел этот Рассвет, – Винсент поднялся. – Ты смиряешься. И смиришься, когда я уйду. Прости. Прощай.

Мира вскочила, ломая руки:

– Не уходи! Не смей уходить! Я… приказываю!

Но он уходил. Он почти бежал. Обернулся только раз, почти уверенный в себе, весёлый:

– Ты теперь охотница, а не вампирша. Хотя бы поэтому наше прошлое не бессмысленно. У других получилось то, что не получилось у меня. Ты почти исцелена, так заверши процесс!

– Вернись! Вернись! Вернись!

Но его тень растворилась в черноте неба. Мира без сил опустилась на колени. Крыша лязгнула железом, и тишина настала оглушающая.

Прождав неизвестно чего пять минут, она плотно сжала губы, поднялась, скользнула вниз по трубе водостока и побрела к Источнику.

"Зачем было всё это? – шептала она. – Маленький мальчик, вставший в луче света… Гроза у Академии… Холодный серебряный ошейник… – я почти не помню это прошлое. Было ли оно? Кажется, было. Вот только, зачем же, тогда, оно было?!"

Никто не отвечал. Ночь ушла, а новый день был равнодушен к одинокой вампирше.

В убежище охотников хозяйничала Избранная. Габриель сейчас же позвала Миру в госпиталь – показать вампирше исцелённых. Мира вежливо согласилась, но в палаты не зашла, осталась в коридоре. Ей нравилось просто наблюдать за шумным и тёплым миром смертных.

Тони выглянул из палаты.

– Почему ты не заходишь? – весело спросил он.

– Больным и раненым от присутствия carere morte становится хуже.

– А, ну да, – охотник вздохнул. – Что ж, тогда пойдём на нижний ярус, я там организовал что-то вроде лаборатории…

То был заговор, – поняла Мира, войдя в лабораторию. Там их поджидала вездесущая Габриель и разговор её и Тони сразу же завертелся вокруг исцеления вампиров. Это был не отстранённый разговор: они расписывали Мире детали процесса и расхваливали его преимущества. Оба уверяли, что исцеление почти совершенно безопасно для тех, кто его искренне хочет. За их словами сквозило: не бойся, давай, вперёд! Мира усмехнулась:

– Так-так, хотите склонить и меня к исцелению?

– А зачем же вы столько лет искали Дар? – удивилась Избранная. Мира опустила глаза.

– Это долгая и печальная история…

Сон уносил её. Она бездумно следила за руками Габриель, с вдохновением лектора вещающей о Даре, а сама старательно боролась с желанием закрыть глаза и забыться. Дар и проклятие carere morte – кто бы мог подумать! – эти темы не вызывали у неё никакого интереса.

– Исцеление не мгновенный процесс. Глядя на Литу и Лиру Диос, я сначала думала, что мгновенный, но нет. Похоже, только Низших вампиров можно исцелить за минуты и почти без вреда для их организма. С Высшими сложнее. Чем старше Высший, чем шире сеть его проклятия, тем сложнее ему вернуться в жизнь. Но исцеления возможно для всех! А знаете, что самое интересное?.. – Мира вяло кивнула: "Продолжай".

– Самое интересное, что, строго говоря, исцеляет не Дар. Тони рассказал мне об особых клетки крови. Они есть только в крови carere morte. Их называют сетчатыми, потому что они часто встречаются в симбиозе с нервными клетками, и те своими отростками оплетают их, словно сетью. Они как-то связаны с сердцебиением и возобновлением дыхания у carere morte. Их много у Низших, у дикарей. А у кукол собственных сетчатых клеток нет совсем, в их крови находят только единичные, попавшие с проклятием хозяина. Сейчас выясняется, что эти клетки – единственный источник живительных элементов, способных запустить процесс исцеления. Обычно у вампира они спят, неактивны, но Дар будит их, и они освобождают живительные элементы. У carere morte возобновляется дыхание, сердцебиение приходит к нормальному человеческому ритму, а кровь очищается от проклятия. Всё благодаря сетчатым клеткам, а не прямому действию Дара.

– Где-то ты ошибаешься. Исцеляет Дар, – Мира сдержанно улыбнулась. – Рядом с тобою я чувствую себя живой.

– Это иллюзия! То есть, не совсем иллюзия… – Габриель была в замешательстве.

– Это ощущение появляется, если вампир находится под прямыми лучами Дара, как ты сейчас, – Тони пришёл на выручку Избранной. – Выйди за пределы Источника, и оно пропадёт. Пока не уничтожено проклятие в твоей крови, ты не исцелена. Но это легко можно исправить… А, Мира? Ты спишь?

– Я думаю. Винсент рассказывал мне, есть какой-то способ избавиться от связи с моим проклятием, – резко сменила она тему. – Что это?

– Если ввести в сердце раба воду из Источника… много воды… Проклятие хозяина сгорит в ней, – очень осторожно глядя на вампиршу, сказал Тони.

– А раб?

– Смерть завладеет его телом, как телом любого смертного. Без консервирующих элементов, которые приходят с проклятием хозяина, он… – Тони осёкся. – О, прости, Мира! Я хотел сказать, раб… он… будет свободен.

Мира бежала от них.

В зале Источника отдыхала Солен Реддо. Она устроилась у чаши с тёмной водой и гляделась в своё отражение.

– Теперь вы можете возвратиться в Карду. Здесь об Избранной позаботятся, – увидев её усталость, сказала Мира и тут же пожалела о сказанном. Реддо с негодованием спросила:

– Вы отсылаете меня?!

– Нет, что вы, – отступила вампирша. – Доне сейчас нужны охотники! Если желаете, останьтесь. Работы здесь много.

– Да уж, немало! – герцогиня усмехнулась. – А знаете, Мира, в Карде многие охотники до сих пор зовут Избранную Проклятой… Только подумать, мы могли уничтожить Дар, это чудо, своими руками! Я сейчас думаю только об этом. Как странно! В лживых устах любой Дар можно обратить Проклятием, а Проклятие – Даром, – тише закончила она.

– Что?

– В Карде меня учили, что Дар проклят…

– Нет, не это! Вы сказали: в лживых устах…

– Любой Дар можно обратить Проклятием…

– А Проклятие – Даром! – воскликнула Мира и, спохватившись, прижала пальцы к губам.

Она побродила ещё по подземным коридорам. Добралась до самого выхода на поверхность. Коридор впереди заливал белёсый свет утра. Здесь Мира остановилась.

"Где ты? – нерешительно позвала она. Услышав тишину, добавила, громче, – Где ты? Я хочу видеть, где ты!"

"Я знаю, что найду тебя… Всё же я – хозяйка…"

Она помолчала и закрыла глаза. И поняла, где он, дитя её души. Винсент бродил по парку. Тень низко опущенного капюшона плаща лежала на его лице. Сначала Мира подумала, что Винсент выбрал для прогулки Призрачный парк Второй Городской, но скоро заметила высокое чёрное здание за деревьями: Академия. Слева мелькнула белая часовня.

"Зайди туда!" – повинуясь неведомому порыву, взмолилась Мира.

Щёлкнул замок. Винсент зашёл внутрь. Темнота…

Мира замерла статуей, боясь, что не удержит, отпустит видение. Но через минуту успокоилась. Их связь была крепка.

Вампирша спустилась в лабораторию.

– Габриель!

– Да?

– Мои умения кукловода могут быть полезны, но я не думаю, что это будет правильно: вампирша-хозяйка во главе охотников, – резковато бросила Мира. Она вздрогнула, когда дверь лаборатории захлопнулась: ловушка! Вампирша занервничала. Она не знала, что сейчас будет:

– А главное, я проиграла одно старое пари. Поэтому я… прошу… сейчас… вас… об исцелении.

Габриель и Тони переглянулись. Их глаза сверкали торжеством, но Мире было всё равно. Она повалилась на стул и пусто уставилась перед собой. Она была далеко от Источника – в тёмном парке Академии.

…Винсент опустился на скамью в часовне. Юноша казался спокойным, впрочем, может быть это был привычный в семье Вако обман. Вампирша не хотела читать его мысли.

"Что ж, если ты решил… Пусть будет так. Но я не дам тебе убить себя. Лучше я сама отпущу тебя. Ты был прав: я справлюсь и с этим".

Кажется, он услышал её. Медленный кивок: "Ты права".

Тони развернул бурную деятельность. Он позвал "ассистировать" Феликса и Эрика, но на деле молодые охотники только таращились на решительную вампиршу. Потом он взял у Миры каплю крови и, рассмотрев её под микроскопом, остался очень доволен. Скоро, пошептавшись с ним, к Мире подошла Избранная. Габриель остановилась в шаге. Она заметно волновалась.

– Тони говорит, в вашей крови достаточно нужных элементов, – сказала Избранная. – Их даже много! Исцелить вас будет также легко, как Лиру Диос. Превращениями сетчатых клеток вы, как и все вампиры, можете управлять с помощью разума, но всё-таки прежде всего слушайтесь меня. Я постараюсь вести вас и объяснять всё происходящее.

Мира поморщилась, не зная, куда девать едкую иронию. Она боялась.

– Можете не рассказывать ничего. Я всё знаю. Я коснулась Дара пятнадцать лет назад. И не надо много слов, есть простой детский стишок, лучше всего объясняющий происходящее с исцеляемым.

– О! Вы мне его скажете?

– После. Если всё получится… – Мира резко засмеялась. Избранная взяла её за руку, и смех оборвался.

Солнце было в её тёмной комнате. Так близко, в шаге от вампирши! Свет затоплял всё вокруг. Её великолепная сияющая смерть… Лучи пронзили Миру – не пошевельнуться, и вскипела мёртвая кровь, сжигаемая ими. Она вздохнула и прислушалась к своему сердцу. Сердце молчало. Страшная догадка внезапно ударила в затылок, и всё поплыло перед глазами: «Я не смогу. Теперь не смогу. Одна пустота внутри. Она – не Лита. Она… сожжёт меня!»

Торопясь, пока ужас не завладел ею окончательно, Мира призвала видение из далёкой ночи: пульсирующее сердце мира и протянутая к вампирше тонкая золотая нить – луч. Мира расслышала глухие удары этого сердца, и страх ушёл. Нить дрожала, билась в такт диковинному огромному солнцу впереди.

Что-то в ней всё же тянулось к жизни. Задрожала внутри какая-то струна… "Тебе не сложно будет исцелиться", – вспомнила она. Улыбка затрепетала на губах, и тогда затрепетало, проснувшись, сердце.

– Отлично! Сердце бьётся, клетки выполняют свою работу, – шёпот Избранной опустил её с небес на землю. Мира не стала ничего говорить учёной, лишь скорчила гримасу отвращения, и Габриель замолчала.

"Я, тень, почему я не исчезаю в этом сиянии?"

Мира сделала шаг к свету, взявшись за тонкую блестящую нить, думая, что этот шаг станет последним. Но тень осталась позади, цепляясь лишь за её ноги: длинная, как вечером, голова её терялась вдали. Мира избегала смотреть туда… Она смотрела вперёд, на солнце, обжигая глаза.

Кровь кипела. Сердце билось всё уверенней, разгоняя её всё быстрее. Жар волнами разливался по телу. Каждая клеточка вопила от боли. А тень позади удлинялась. Она колыхалась, её трепал ветер, грозя оторвать от ног и унести прочь.

Золотая нить вдруг бросила ярчайший блик в глаза. Мира зажмурилась на секунду: она уже ловила прежде этот отсвет. Мальчик встал в луче, прорвавшемся в их тёмный дом с улицы, его локоны блестят как золото, нет, сильней: как солнце… Мира заметалась, озираясь: "Где ты? Я хочу видеть тебя!" – и зов вновь был услышан. Она, не видя, почувствовала его – отдалённую часть себя, тень, питаемую её чёрной кровью.

"Я отпущу тебя так. Был ты или не был, ты станешь сном, прошлым. Да, я смирилась. Я видела достаточно смертей. Теперь вынесу и твою…"

Она хотела улыбнуться… но не смогла. Теперь не свет – чернота затопляла всё вокруг.

Нить в руке билась всё требовательней, толчки сердца слились в сплошной гул. Тень трепетала, раздираемая ветром в клочья. Мира теряла её, теряла связь. Вампирша пошатнулась, но устояла… почти слепая: свет выжигал ей глаза…

"Сердце… Сейчас разорвётся…"

"Умойся звёздным дождём, – вспомнила она. – Оденься грозным огнём". Нет, ей не хотелось читать этот стишок. Совсем другая Избранная исцеляет совсем другую Миру. А то заклинание осталось в прошлом, затерялось среди других несбывшихся надежд.

– Сначала рвутся связи с рабами, – предупредила Избранная. – Вот сейчас…

Габриель была права. Первыми растворились в черноте слабые недавние отражения вампирши. "Винсент!" – взмолилась Мира. Она понимала, что вот-вот утратит связь и с ним. Она отчаянно, коготками цеплялась за видение в часовне, но слабые пальцы хватали только пустоту.

"Пора! Разрушается моё проклятие, и ты, моё сокровище, исчезаешь. Я отпускаю тебя. Мне – не должно держать открытой эту дверь! Тебе – довольно медлить на пороге! Шагни за неё… в подлинное бессмертие. Иди, мой мальчик. Прощай".

"Прощай", – прошептала она и, сдавшись, закрыла глаза. Она не хотела видеть, как он падает: резко, навзничь, точно у него из-под ног выдернули землю… точно из него разом выдернули всю жизнь.

"Ты довольно смертей узнала, carere morte! Приветствуй же ещё одну!"

Её вечность размыкалась на элементы. Время, сердце, жизнь – эти слова обретали старый смысл. Она узнавала их терпкий, подзабытый вкус. Сердце толкалось где-то в висках, вопя…

Мира сделала глубокий вдох… И поняла, что живая. Она ощущала каждую клеточку своего тела. Они возрождались и рождались заново: и счастье, и мука. Ещё глоток воздуха, и последние клочки тьмы растворятся в горячей живой крови. Тогда придёт последняя волна жара и можно будет отпустить золотую нить, и её сердце не собьётся с ритма.

Но вампирша медлила.

"Винсент…" – снова позвала Мира. Она несмело потянулась к своему последнему дитя, готовая к самой страшной картине – его смерти. Потянулась… и застыла, поражённая. Теперь она видела его не глазами хозяйки, а со стороны, словно сама стояла рядом с ним в часовне. Винсент по-прежнему сидел на скамье, откинув голову. Его грудь мерно вздымалась, взгляд, мечущийся по тёмному потолку часовни, был и испуганным, и радостным. Мира слышала биение сердца юноши, точно в такт своему.

"Её ослабевшее проклятие оставило его, а связь не исчезла. Почему? Что она, эта связь?"

…Можно ли обратить Проклятие – Даром?

"В крови рабов находят единичные живительные элементы и клетки, попавшие с проклятием хозяина…"

– Ты молодец, Мира, – спокойный, решительный голос Избранной. – Остался один последний шаг, но не торопись. Проклятие в Высших вампирах сильно. Я скажу, когда…

Мира не слушала её. Она со страхом прислушивалась к его сердцебиению – сначала в такт с её, потом слабее, слабее… В рабах, бывших мёртвых, слаба жизнь. Её почти нет. Винсент уйдёт сейчас. Как человек, не carere morte, но от этого едва ли легче. Как помочь ему?

Время уходило, и Мира оставила все рассыпающиеся идеи. Там, у Академии, тихо, медленно, словно во сне, словно совершая священное таинство, она наклонилась к юноше, коснулась губами его губ, вдохнула воздух в его лёгкие…

"Живи!" – последний приказ бывшей хозяйки. Мольба.

Этот выдох стал криком радости. Мира закричала, окунувшись во внезапно накатившую, сильнейшую из всех волну жара, закричала радостно и яростно, утверждая свою победу. Но она быстро вынырнула: холодная, безмолвная, прежняя. Этот выдох – в пустоту – забрал все силы. Словно своё дыхание – начинающуюся новую жизнь, она без остатка отдала другому, далёкому. Её сердце замерло, устав ждать второго вдоха. Она шатнулась назад, взмахнула руками, пытаясь восстановить равновесие, но тщетно. Она уже падала. В темноту. В пустоту…

Она падала… Но тень бережно подхватила её, мягко погладила волосы. Снова уютно устроилась в груди, обняла затихшее сердце, вновь забывшееся мёртвым сном.

Золотая нить вырвалась из руки, больно резанув пальцы. Сияющее солнце скрыло свой лик, и мир затопила тьма.

Мира открыла глаза и медленно повернула голову. Обнаружила себя лежащей на кровати в незнакомой комнате, впрочем, похожей на её келью на Восточном вокзале. День давно наступил, и шторы были задёрнуты. Габриель, сидевшая рядом, вопросительно и с некоторым испугом глядела на вампиршу:

– Наконец-то. Вы едва не погибли… Мне пришлось… отпустить вас!

– Что случилось? Где мы?

– В доме Гесси на юге Сатура, – мрачно сообщила Солен, стоявшая в дверях. – Я велела перевезти вас сюда, на вашей квартире более не безопасно. А Источник мы оставили.

– Благо… дарю.

– Здесь сейчас весь отряд. Отдыхают…

Мира промолчала, пока лениво решив не подниматься.

– Мы успели испугаться, что исцеление вас убило. Габриель сказала, вы внезапно лишились чувств, и исцеление так и не было завершено.

– Оно было завершено! – Мира неслышно засмеялась. – Велите свободной группе сейчас же отправиться в парк Академии и проверить часовню. Везите исцелённого сюда!

Солан посмотрела недоумённо, но кивнула: "Сейчас". Мира поднялась совсем развеселившейся.

– Значит, Дар меня отверг. Жаль, – заметила она Габриель.

Солен, уже намеревавшаяся уйти, обернулась:

– Но Орден не отверг, – заявила она резковато.

– Особые клетки крови ведут carere morte к жизни, но сами погибают в процессе исцеления, – задумчиво сказала Избранная. – Проклятие в вашей крови должно было связаться и раствориться ими, но вы поторопились. Проклятие не было связано и уничтожено полностью. А ваших клеток-защитников теперь больше нет. Тони проверял вашу кровь – ни единой!

– Может, они ещё возобновятся? Через год или два…

– Весь их запас образуется в первые месяцы вампиризма, – Габриель печально покачала головой. – Шанс исцелиться лишь один, и вы отдали его другому. Исцеление для вас отныне невозможно, я вижу.

– Сейчас, рядом с тобой, моё сердце бьётся… Чёрт, я чувствую себя живой, – Мира несмело коснулась платья на груди. – Только как же это больно!

– Больно? Раньше вы не говорили…

– Раньше не было так больно!

– Видимо, дело в проклятии, которое всё ещё есть в вашей крови. Мне уйти?

– Нет, останься, – помолчав, Мира добавила: – Для carere morte нет ничего страшнее, чем остаться наедине с пустотой.

Какой-то лихой поезд пронёсся за близким Южным вокзалом, весело свистнув. Город проснулся. Где-то там, за тёмной занавесью, ярко светило солнце, щёдро дарящее своё тепло всем и в каждое мгновение. Там сияли, переливаясь в его лучах, чужие жизни, тысячи тысяч жизней…

– День начинается, – сказала Габриель. – Только, чувствую, сегодня я не увижу его. А удаётся охотникам совмещать две жизни: ночную и дневную?

– Нет. Какая-то из них всегда будет жизнью, другая – лишь тенью жизни.

Габриель проводила стук колёс очередного состава. Жадно, как зверь в клетке…

– Здесь, с охотниками, вы не будете иметь той степени свободы, что прежде, – заметила Мира.

– Да. И ближайший месяц я собираюсь посвятить разбору некоторой научной литературы…

– Нет, Габриель, вы ещё не поняли: никогда.

Избранная отвернулась от окна, небрежно отбросив на спину развившиеся длинные каштановые локоны:

– Я понимаю! Музейный экспонат за стеклом. Наука даст мне достаточную степень свободы. Я выйду на пару минут, принесу свечи. Здесь темно.

– Я не собираюсь всё время держать тебя подле себя! – оскорбилась вампирша. – Иди, куда хочешь.

– Справитесь?

– Справлюсь. Иди.

Избранная всё-таки принесла в келью вампирши два зажжённых подсвечника и ушла в крыло лабораторий. Мира, ожидая группу, сначала кругами мерила комнатку, потом сконфузилась, вспомнив о своих новых обязанностях главы, и спустилась вниз. Занялась неотложными делами. Она обсудила с Бовенсом и Марком план вечернего рейда. Больше часа Мира провела с исцелёнными: она выясняла обстановку в столице. На свой вечер глава охотников дополнительно запланировала две встречи с сильными дикарями Доны… От исцелённых Мира пошла к хозяину дома, Давиду, и забрала у него кипу неразобранных документов и карт, перевезённых от Источника. Верхняя карта привлекла её внимание. Это был план какого-то большого здания, если не сказать, замка.

– Что это?

– "Тень Стража" в Карде.

– Какая подробная! Откуда она у нас?

– Карл привёз из Термины.

Мира легко улыбнулась. Она радостно удивлялась тому, что ей совсем не больно слышать это имя: словно охотник жив. Вампирша перелистал кипу карт:

– Гесси, с этими сведениями мы могли бы возвратить Карду Ордену!

– За чем же дело стало? Займёмся этим в ближайшие годы. Нам легко быть смелыми: у нас больше союзников, чем представляется. Пожалуй, за нас все столичные дикари…

В коридоре, по пути в свою комнату, Миру поймала Солен.

– Мне только что передали телеграмму брата, – взволнованно сказала герцогиня. – Уточнён итог Бала Карды. К сожалению, в последние минуты той ночи мы лишились Селесты Ларгус.

– Жаль.

– И ещё – странное известие! – Солен хмурилась. – Пропало одно из тел погибших.

– Может, его забрал какой-нибудь кукловод? Кто пропал?

– Лира Диос…

С картами Мира возвратилась в свою келью. Разбирая их, она, однако, всё поглядывала на часы… Закончив, Мира задремала в кресле, только тонкие пальцы вампирши чертили замысловатый узор на подлокотнике.

Быстрые шаги в коридоре. Мира вздрогнула и открыла глаза, узнав их. Она всё ещё помнила, как они же сбивались вниз по лестнице много лет назад.

"Прочь, нежить!"

Дверь распахнулась.

– Она сказала, что тебя надо искать здесь. Я опять забыл, как зовут этот тайфун, – весело, но несколько ошеломлённо сообщил Винсент. Алые пятна румянца проступили на его щеках, но кожа была всё также бледна, почти белая…

– Наверное, Солен Реддо, – предположила Мира, улыбаясь.

Винсент шагнул в комнату, но качнулся, ухватился за дверь и рассеянно пояснил:

– Голова опять закружилась…