Текст книги "Елка и терн. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

– Нас ищут? – не понял Лютик.

– Да нет же! Мы навсегда останемся в истории города своим деянием, – рассмеялась я.

– Да? – оборотень был настроен не так добродушно.

Я щелкнула по иконке с новостями – и развернула окно на весь экран. С экрана вещала симпатичная теледикторша, закатывая глаза так, словно у нее был приступ бешенства.

– Дамы и господа! Сегодня в нашем городе произошло удивительное событие! Церковь 'Воскресения Христова' подверглась атаке… насекомых! И не только! Сейчас мы покажем вам кадры, запечатленные одним из очевидцев на сотовый телефон.

Эвхаар! Никакой жизни от этих очевидцев! Скоро под кустиком не устроишься – заснимут процесс и выложат в интернет! Интересно, мы‑то остались неизвестными?

Как оказалось, остались. Очевидец не попал внутрь церкви (повезло) и просто наблюдал, как в церковь прыгали и ползли земноводные и пресмыкающиеся, как влетали в окна насекомые, как била молниями гроза…

– Биологи и зоологи не могут дать пока обоснования этому научному факту, – завела корреспондентка. – Одно из предположений высказал герпетолог Евгений Сергеевич Алексеевский. Он предположил, что животные направились в храм в результате какого‑либо тектонического сдвига или, возможно, электромагнитного импульса. Так часто бывает, например, некоторые бабочки способны подзывать партнера за несколько километров,… правда подобное явление не было зарегистрировано у жаб и змей, но насекомые, которые позднее влетали в окна, явно спешили туда осознанно! Посмотрите, они просто ввинчиваются в окна! Хотя по рассказам очевидцев, находящихся в церкви, они просто прилетали туда. Не кусались, ни на кого не набрасывались…

Пока причины подобного явления остаются неизвестными. И потом, ни один тектонический сдвиг или электромагнитный импульс не может объяснить нам луж крови, которые обильно растеклись по церкви. Находящиеся внутри люди клянутся, что в один миг с потолка на них обрушились потоки крови. Но это – маловероятно! Будь так – нам не потребовались бы донорские центры. Еще они говорят о явлении Богородицы, описывают знамение, говорят, что дева Мария предупредила их…

 
Но есть и еще одна точка зрения. С нами преподобный отец Михаил.
В кадре появляется поп. С большой буквы! В его рясу нас с Тёрном втиснуть можно и еще место останется. Я вот одного не понимаю – они что, с голоду пухнут, соблюдая все посты? А вот в Освенциме толстых не было… хотя пост там был строже, чем у церковников. Нет, не понимаю…
 

– Происшедшее легко объяснимо с позиций истинной веры, дочь моя, – забасил поп. Видимо, отвлекшись, я прослушала вступление журналистки. – Просто господь покарал неверующих за грехи их. И кары эти полностью соответствовали казням египетским. Переполнилась чаша терпения господня, и обрушился его гнев на мракобесов!

– Батюшка, да они же тоже христиане, – заметила журналистка. И тут же была расплющена гневным рыком.

– Не христиане они, дочь моя! Ибо те, кто извращает самую суть нашей древней веры, христианином быть не может! Они хуже самого последнего язычника, ибо тот – не знает и в грех впадает по незнанию своему! А эти ищут окольные и кривые тропинки к Богу, не понимая, что идут в трясину!

– красиво излагает, – заметил Винер.

– ага, еще бы они работать пытались, – скривилась я. – Вот чем мир магии хорош – там при каждом третьем храме – или приют, или ночлежка, или столовая, или лечебница! Скажешь, нет?

– скажу – да. Это единственное, что примиряет меня с человеческой религией, – лениво пожал плечами элвар.

– вот! А здесь? Ты думаешь, они лечат? Учат? Помогают!? Да ни хвоста кошачьего! Ничего, кроме воплей о Боге от них не дождешься! В каждом городе церквей, что помоек! И что!? Хоть при одной ночлежку для бомжей организовали? Столовую? Больницу!? Казалось бы, тебе сам Бог велел – вместо умерщвления плоти и прочей чуши проходи практику в больницах! И тебе милосердие и богоугодное дело! И людям легче! Так нет же! Только и знают, уроды, что лоб в молитвах расшибать, и купюры стричь с верующих – завелась я. – Даже в храмах сами не убираются – верующие помогают! Читай – пашут на них и день и ночь! А как до конкретного дела дойдет – так я не я, корова не моя, лошадь чужая, коза не родная… и вообще, молитесь Богу – и все устроится!

– А здесь жертвы приносят? Или как? – заинтересовался Реллон с дивана.

– разве что моральные…

– Это как?

– а так! Ты знаешь, что почти в каждой молитве начинается одно и то же?! Я, раб Божий, душу раба твоего, раб, раб, раб…

– Это как? – удивился элвар. – Вы верите, что вы – рабы своего бога?

– Не все. Только самые тупые. Я вот не верю, – огрызнулась я.

– Так ты уже и не этого мира.

– Да и многие другие не верят. Твердят, как попугаи! А вдуматься – куда там! Наша вера… их вера вообще построена с чего? Бог создал мир. Потом создал животных. И под конец…

 
– Набравшись опыта и набив шишек…
 

– Людей. – не дала сбить себя я. – То есть он их создал. Сделал. Он – творец. Но ведь и мы детей делаем! Только вот наши дети нам – не рабы! Они такие же, как мы! А мы созданы по образу и подобию Божьему! Да даже если просто по образу – что с того!? Работай, чтобы стать его подобием! Работай над собой, а не пресмыкайся и не ползай на брюхе! Этого все равно никто не оценит! И Он – меньше всего! Вы бы как оценили своего ребенка, который вопит 'Папа, я твой раб, я был неправ, но я исправлюсь, а за это хочу денюжку и клёвую телку! И геморрой мне полечи!'? вот я бы – пинком по геморрою! А священники полагают, что все это – в порядке и в норме!

– Вроде бы они не совсем это преподают, – заметил Лютик, не отрываясь от раны.

– Не обольщайся, – огрызнулась я. – Не знаю, что они хотят донести до людей, но получается именно вышесказанное. Согреши, дитя мое – и покайся. А потом можешь опять гадить! Просто – покайся! Не РАСкайся! Не осознай! Не пойми, ЧТО ты наделал! Нет! Согреши и ПОкайся! Ты мне скажешь сейчас, что все сказанное тоже подразумевается. А я скажу так. Само собой подразумевается – это ахинея. И это загадочное само собой еще никто не понимал добровольно! Но если и так – а рабы‑то почему!? Дети! Родные и любимые! Но не рабы!

– Ёлочка, лапочка, утихомирься, – муж пригреб меня под бочок.

 
Я ткнулась носом ему в плечо – и виновато улыбнулась.
 

– извини. Глупо кипятиться из‑за этих уродов. Но… иногда пробирает.

– Я тебя отлично понимаю. Но лучше вскипяти чайник?

Я фыркнула, но на кухню пошла. Хорошо хоть Катю оставили в другой квартире. А то было бы сейчас визгу и писку. Ладно. Сейчас я поставлю чайник, а потом надо будет заварить чай, а еще мы недавно купили у одной бабушки на рынке вкуснющее варенье…

Трель дверного звонка оборвала мои мечты о малине. Пришлось брякнуть чайником о плиту и идти открывать.

 
Ага, помяни черта.
За дверью обнаружилась растрепанная, возмущенная и взъерошенная Катька.
 

– Ёлка, ты новости видела!?

– Видела. И что? Проходи на кухню, Катюша…

Надеюсь, ребята меня слышали, и из комнаты никто не высунется. А то вид у нас…

– Какую кухню! Янка там, в больнице, может быть, ранена…

– а может и не быть, – оборвала я излишне эмоциональную речь. – И что?

– Как – что!? Мне надо к ней!

 
Я пожала плечами.
 

– Надо и надо. И что?

 
Катька замялась.
 

– Ёлка, ты понимаешь, туда же вся эта паства попала… ты можешь попросить кого‑нибудь из ребят, чтобы они со мной съездили? Эвина, например?

– Эвина не могу, – тут же отказала я. – А вот Лютика – запросто.

– Я тоже съезжу, – нарисовался в дверях Винер.

 
Я покачала головой. Полюбоваться, что ли хочется?
– Я не возражаю, – донесся до меня мысленный голос супруга.
Тогда и я не против. Катитесь, дети мои… Колбаской.
А я пока залягу на диван. Или вообще лучше вместе с супругом удалиться в ту квартиру? Его же надо отмыть! Тщательно! Обязательно!
Размечталась. Отмыться нам толком не дали. Только‑только мы перешли от отмывания к более приятным занятиям, как зазвонил телефон.
Пришлось чертыхнуться, но выбраться и ответить.
 

– Да?

– Ёлка, мне очень нужна ваша помощь! Ты можешь приехать?

Березка? Что такого могло случиться у нашей лекарки? Сломался ноготь? Ну да ладно… все‑таки тоже УМ…

– Когда? Куда?

– Ко мне. И чем скорее, тем лучше! Пожалуйста!!!

На этот раз в голосе подруги была настоящая паника. Странно, что это с ней?

 
– съездим – узнаем.
– Ты со мной?
– разумеется. Только голову высушу, хорошее изобретение – фен.
– в мире магии это магией делается!
– Да. И можно остаться без половины прически, если маг активный попадется.
– Можно… ребятам скажем?
– Ей надолго?
 

– Березка, а тебе надолго? Проблема серьезная?

– Нет. Тебя вполне хватит.

– я сейчас почти без сил…

– Знаю. Это не так важно…

 
И такое отчаяние в голосе…
 

– Ладно. Куда ехать?

– Александровка. Село такое. Знаешь?

 
Знаю. Мы туда за грибами ездили.
 

– и куда?

– На въезде в село, домик из красного кирпича за оградой. Он там один такой, не спутаешь…

– Ладно. Через часок выезжаем.

– Поторопись, пожалуйста!!! Это ОЧЕНЬ важно!

– Договорились. Охрану брать? Это опасно?

– Нет. Если только для меня…

– Для тебя – перетопчешься. Жди.

 
Вешаю трубку.
И что ей может быть нужно?
Мы хихикая, выскользнули из квартиры. Ребят тащить с собой не хотелось. Ведь подорвутся сейчас, а куда!? Куда им – таким? Лерг с Лютиком изрядно потратили силу. Да и кое‑какие травмы получили. Эвин – неходячий. Временно, но увесисто. Единственного из элваров, который сейчас был на что‑то годен мы сами отпустили с Катей. И кого еще с собой тащить?
Если с опасностью не справимся мы вдвоем, то и остальные тоже не справятся.
Как доехать до Александровки?
Кому как. Нам – на такси. Благо, у автобусной остановки их всегда с десяток пасется. У одного их них фирменного, с телефонным номером и желтыми шашечками на крыше мы и остановились.
 

– Шеф, в Александровку довезешь?

– Полторы тысячи, – заломил цену таксист, который и без того хорошо себя чувствовал.

– а ты не обурел? – удивилась я. – Тысячу! И ни рублем больше!

– Тысяча четыреста! Оттуда я никого не повезу, так что платите за оба конца, – не сдвинулся таксист.

– Тысяча сто. Красная цена! Туда километров сорок! Не больше!

– Сорок пять! Тысяча триста!

Сошлись на тысяче двести – и таксист раскочегарил машину. Вообще‑то красная цена до Александровки была рублей восемьсот, ну да ладно… не жалко. Все равно скоро домой, а Березка просила приехать срочно. И что у нее могло случиться?

 
– Что угодно. В вашем мире я уже ничему не удивляюсь.
– Нечего мой мир трогать! Я твой не ругаю, – надулась я.
– Можешь попробовать. Но если бы в Элварионе происходило то же, что творится у вас… Да у нас такое правительство давно бы глубину речки исследовало! Или деревья украшало!
– ЭТО правительство ни одно дерево не украсит, – буркнула я. Понимать стоило и так, что украшения из них плохие, и что дерево обломится, и вообще, фиг с два их повесят! У нас мораторий на смертную казнь.
– И совершенно зря.
– Кто бы спорил.
Я вот считала, что некоторым людям можно и выписать путевку на тот свет. Заслужили. Но у нас гуманность! И юристы бегают… эх, где мои родные вурдалаки?
– Скоро ты с ними встретишься. У тебя же по практике как раз что‑то такое…
Я кивнула. Скорее бы вернуться к учебе. И нам обещали некромантию…
До Александровки долетели минут за двадцать. Красный домик действительно долго искать не пришлось. Высокая металлическая ограда, крытая шифером крыша, уютное местечко, даже водонапорная башня своя есть. Маленькая, но своя. Удобно.
Я постучала в калитку. Та скрипнула и приотворилась.
 

– Что это? – Тёрн сделал шаг вперед.

 
И я увидела, как мой супруг оседает на землю.
Заклинание?
Я уже ничего не успела сделать. Второе заклинание накрыло и меня.
Мы же не носили никакой защиты от магии, антимагический мир…
Идиоты…
 
 
 
 
***
Сестру Катерина нашла в одной из палат больницы. Чтобы ее пропустили, пришлось предъявить паспорт и пятьсот рублей охраннику на входе, но Катя не жалела. Янку она любила, несмотря ни на что. Ну, дура! Так ведь любят не за что‑то, а вопреки всему! И она может поумнеть!
Охранник выдал им бахилы весьма противного вида – по два черных тряпичных мешка, которые не стирали со дня пошива и рассказал куда идти.
А в хирургии творилось черт те что!
Когда одновременно поступает больше пятидесяти человек, и кроме хирурга им всем требуется помощь психиатра, а тут еще журналюги, да еще и священники, да и администрация не упустила повода попиариться…
От врачей и медсестер можно было спички зажигать без особого труда. Поэтому спрашивать что‑либо Катя не стала. А просто пошла вдоль коридора, заглядывая во все палаты. Лютик и Винер следовали за ней как пришитые. Катя даже не заметила, как один, подмигнув, подпалил рясу на толстом попе с массивным крестом, а второй, словно невзначай, проходя мимо какого‑то репортера, ткнул того в болевую точку. А зачем было пытаться снять бедного элвара на пленку? Перебьется…
Янка нашлась в четвертой по счету палате. Вместе с ней там лежали еще пятеро и судя по виду, двое из них были как раз верующими. А рядом с кроватью сестренки сидел Гоша!
У Кати зачесались кулаки. Но прежде чем она успела рявкнуть на весь коридор Винер положил ей руку на плечо.
 

– Игорь?

– Да, – выдавила сквозь зубы Катя.

– Отлично, – обрадовался элвар. – С утра руки чешутся!

 
И прежде чем кто‑нибудь успел его остановить, скользнул в палату.
Гоша и ахнуть не успел, когда его подняли за шиворот.
 

– Это ты, козел, к моей девушке клеился? А ну пошли, поговорим по‑нашему, по‑христиански!

– А… э… – замямлил от неожиданности Гоша. Он нашелся бы, что ответить. Но времени ему как раз не дали. Элвары намного сильнее человека. А Винер был еще и очень зол. И на Гошу, и на церковников, из‑за которых пострадали его друзья…. Парню предстояло ответить за все и сразу. Но жалеть его Катя не собиралась. Воспоминания о пьяной туше, зажавшей ее в угол, были слишком сильны. И – отвратительны.

Янка попыталась дернуться, но Катя тут же подлетела к кровати, уселась на освободившееся место рядом с сестрой и затараторила:

– Янка я так рада, что с тобой все обошлось! Теперь‑то ты понимаешь, что верить надо в Бога, а не во всю эту галиматью!?

 
Янка заторможено кивнула. И Катя тут же воспользовалась случаем.
 

– пообещай мне, что больше никогда туда не пойдешь!

– А… как же…

– Гоша? Если он тебя действительно любит, он тоже пойдет в церковь, замаливать свои грехи! Он и сам сбился с истинного пути и тебя чуть не свернул… – Катя несла эту ахинею и искренне надеялась, что Винер отвадит этого Гошу раз и навсегда. А она отведет Янку в церковь. Если ей правда удастся уехать на учебу, то официальная церковь будет лучшим вариантом. Особенно если найти адекватного попа и поручить Янку его заботам. Глядишь, еще и человеком станет! А сейчас главное подождать возвращения Винера. И Катя активно заговаривала сестре зубы.

 
***
Винер тащил за собой растерявшегося Гошу, как тряпичную куклу. Шагов через пятьдесят тот опомнился, но предъявленного к рассмотрению кулака и краткого: 'Вякнешь – сдохнешь' оказалось достаточно. Элвары вообще бывают образцом краткости и убедительности. Когда разозлятся до крайности.
Гошу вытащили на площадку между этажами, где обычно курили больные и приперли к стене, чтобы не сбежал, для верности придерживая воротник. Элвар огляделся. Никого. Хорошо.
А потом Винер деактивировал амулет маскировки. И за спиной элвара взметнулись громадные черные крылья.
 

– Если ты, … и …, ‑ начал элвар, не повышая голоса – еще раз подойдешь или к Кате или к Яне, если ты хоть кому‑то намекнешь, если твои сволочи‑приятели от них не отстанут, я тебя везде найду. И первым делом оторву яйца. Вторым – ноги. Третьим – руки. И четвертым – язык. А жить ты будешь, не сомневайся. Я знаю, как не допустить твоей смерти. Жить ты будешь долго. Но – калекой. Я понятно объясняю? Ну‑ка кивни, если понял.

 
Гоша бешено закивал головой.
 

– Сейчас ты выйдешь из больницы и пойдешь в милицию. А там сознаешься во всем, что делал для своей церковной помойки! Я не буду тебя искать, если ты окажешься в тюрьме. Это ясно?

 
Еще несколько судорожных кивков.
 

– Тогда пошел вон, тварь!

Винер отшвырнул перепуганного парня и опять активировал маскировку. Вся сцена заняла не больше двух минут. Жаль, только, конец оказался испорчен. Вместо того, чтобы броситься наутек, Гоша медленно сполз по стеночке. Аккурат в лужу собственной мочи. Фу…

 
Элвар поморщился и отправился в палату.
Его ждала Катя.
Надо же успокоить девушку?
Винер был полностью в курсе Ёлкиных планов. И очень одобрял их. Нечего умной, симпатичной и одаренной девушке делать в этом кошмаре! Тут ее все равно не оценят по достоинству. А там… да и Эвин на нее смотрит… неравнодушен наш волчонок к рыженьким…
С этими мыслями Винер вошел в палату и улыбнулся Кате.
 

– к сожалению, Гоша решил уйти. И обещал позвонить. Когда будет время и желание.

– вот видишь, – тут же воспользовалась Катя. – У него даже не хватило благородства сказать все прямо. Люблю, женюсь и прочее! Ему даже это – слабо! А ты…

Дальше элвар уже не слушал. И так ясно, что сейчас будет крутая вставка мозгов. Хотя как можно вложить их в полностью пустую голову?

Ну да ладно. Это Катина сестра – ей и мучиться. Его же дело – обеспечивать безопасность.

 
***
Домой Катя возвращалась веселая и довольная. Она выдала сестре изрядную трепку, встретилась в больнице с немолодым, но симпатичным попом и договорилась с ним о продолжении процесса. Так, глядишь, на пару они и приведут Янку в чувство. Пусть уж лучше официальная церковь! Там хоть все известно! И никто не требует переписать на себя квартиру…
 

– Зайдем на рынок, купим что‑нибудь вкусненькое? – предложила она элвару.

– А у вас и такое продается? – искренне удивился Винер.

– А 'у вас' – это где? – не выдержала Катя.

– Ёлка расскажет, – не поддался на провокацию телохранитель. – Я не имею права. Мое дело – охранять.

Катя вздохнула, но настаивать не стала. Бесполезно. Вместо этого она купила здоровущий торт в кондитерской – и отправилась к Ёлке домой.

 
Чтобы узнать, что подруга и ее жених куда‑то пропали…
 
 
 
 
***
Голова болела. Задница тоже. Хотелось чихать. Мутило.
Одним словом – последствия неприятного заклинания 'сонная одурь'. При чем тут задница? Да при том, что я была примотана веревками к жесткому стулу. И здорово успела ее отсидеть.
Где? Обычная комната. Судя по всему – на первом этаже. Из окна виден лесок. Похоже, это тот самый дом, куда мы приехали. Но обставлен он по принципу минимализма. В комнате только стул стол и кресло. Рядом на полу, к батарее пристегнут мой супруг. Основательно так пристегнут. Тяжелой цепью за ногу. Не обычные наручники, нет. Кандалы. И явно из мира магии. Здесь таких не делают.
 

– Тёрн, – позвала я. – Любимый, ты как?

 
Ответом мне была тишина.
Я вздохнула. Ну да. На элваров некоторые заклинания действуют сильнее. Или ему просто потом добавили. А вот кто?
У меня был только один способ это узнать.
Я набрала воздуха в грудь и заголосила что есть сил:
 

– Караул!!! Пожар!!! Горим!!! Спасайся кто может!!!

Орать пришлось недолго. Через три минуты послышались шаги – и в комнату вступил человек, при виде которого я поперхнулась слюной и основательно закашлялась.

– КАН!?

Мой друг выглядел, как типичный житель мира техники. Джинсы, свитер, растрепанные светлые волосы… не отличишь от землянина. В жизни не подумаешь, что он – маг.

– Отвяжи меня, – попросила я. – и давай приводить Тёрна в чувство.

Кан остановился в паре шагов от меня и уставился на меня с каким‑то странным выражением.

– Кан, ты чего!? – возмутилась я.

Вопрос 'чего?' отпал сам собой. 'Друг' склонил голову и злорадно ухмыльнулся.

– Что, неудобно? А дураком меня выставлять перед всем Универом удобно было?

 
Я захлопала глазами. И не удержалась.
 

– да тебя и выставлять не надо. Ты и есть дурак.

– Ах ты… – из уст приятеля полились ругательства.

– Конкретнее, – не выдержала я на третьей минуте. Надоело. Я и сама знаю троллий. И неплохо.

 
Кан сделал шаг и опустился рядом со мной на колени.
 

– Что ж, поговорим конкретнее. Вы – мои пленники. И ваша судьба зависит от моей воли. Березке ничего не угрожало. Это я выманил вас сюда, я оглушил 'сонной одурью', я связал. И только я буду решать, что с вами сделать.

 
Я с ужасом смотрела на приятеля.
 

– Кан? Но зачем!?

– Зачем?! – прорвало приятеля. – Зачем!? И ты еще спрашиваешь!?!!!

 
Я хлопнула ресницами.
 

– А как узнать, если не спросить? Почему ты меня предал?

– Тебя? – хрипло рассмеялся друг. – Не‑ет, тебя я не предавал. Не тебя…

– Тогда? – я бросила взгляд на Тёрна. Мой муж, оглушенный заклинанием, неподвижно лежал на полу, как сломанная кукла. – Но что он тебе сделал?

– Ты так и не понимаешь?!

Я помотала головой. Я действительно не понимала – почему?! Кан – мой хороший друг, я доверяла ему, как себе, но он… он стоял здесь и не торопился помогать мне избавиться от веревок.

– Зачем ты все это затеял. Что ты вообще здесь делаешь?

– Ёлка, ты иногда бываешь неимоверно глупа, – в дверь зашла Березка и очаровательно улыбнулась мне.

– Ты не занудствуй, а объясни, где я вам это не угодила, – огрызнулась я.

– Почему бы и нет? Скоро прибудет наш друг?

– Примерно через полчаса.

– Ну и прекрасно. У нас есть время расставить все точки над 'i'.

– Какие же?

 
Березка пожала плечами.
 

– Ты так и не поняла, почему Кан и я объединились?

– Да я вообще не понимаю, чем вас по башке ударили!!! – взорвалась я. Собственная голова тут же напомнила, что не надо нервничать и пришлось замолчать. Зато заговорил Кан.

– Ты действительно иногда бываешь круглой дурой. И за что я только тебя полюбил?

– Дошло, наконец? – Березка внимательно осмотрела свой маникюр. – Кан тебя полюбил! А ты не нашла ничего лучше, как выбрать другого.

– И что? До черта человек любят одних, выходят замуж за других, рожают от третьих, спят с четвертыми… тоже мне, Ромео…

– Березка, выйди, пожалуйста, – тихо попросил Кан.

Подруга, хотя… волк Тамбовский ей подруга, вгляделась в его лицо, кивнула – и вышла вон. А Кан опустился на пол перед креслом и уткнулся лицом в мои колени. Я невольно оттянула их назад. Ага, куда там! Со связанными ногами и руками не подергаешься.

– Ёлочка, любимая, родная, неужели ты не понимаешь? Я ведь люблю тебя! Люблю по‑настоящему! На всю жизнь! Я никогда не видел лучшей женщины! Ты добрая, умная, красивая…

– Особенно красивая. Как кобыла сивая, – сбила я его с лирического настроя. То есть попыталась. Кану сейчас можно было паровоз пускать навстречу – не остановил бы!

 
Он вцепился мне в колени и говорил, говорил, говорил…
 

– Я ведь тебя тогда первым увидел,… в первый твой день в мире магии, ты была такая смешная… растерянная, веселая, пока еще ничего не знающая о своей силе – и мне сразу захотелось тебя опекать и защищать…

– Ага, очень надо было…

– Конечно, ты всем понравилась. Ты стала такой, такой… тебя все обожали и любили. А я – больше всех. Только ты не видела. Я понимал, тебе нужно подрасти. И готов был ждать. Ты была еще совсем ребенком. А потом… ну что ты в нем нашла!?

– Любовь, – тихо ответила я.

– Любовь!? ЛЮБОВЬ!!!??? – прорвало Кана. – Да так, как я, тебя ни один мужчина не любил и любить не будет! Тем более эта нелюдь! Да что он вообще понимает! Ты же смертная!!!

– Он – тоже.

– Да. Только он живет намного дольше тебя! Ты умрешь, а он найдет себе новую идиотку! Таких, как ты, у него могут быть сотни и тысячи! А я – я готов был все тебе отдать! А ты даже не поняла…

– Мне просто не нужно твое все. У меня уже все есть. И я счастлива со своим мужем.

– Мужем!!! – хрипло расхохотался Кан. – Мужем!!!

На миг в голубых глазах плеснуло безумие. И мне вдруг стало страшно. Зачем мы отправились сюда только вдвоем!? Почему никого не предупредили?

Эвхаар, раньше думать надо было! Но кому в голову могло прийти даже на минуту такое!? Такое подлое предательство! Кан всегда был моим другом. Но не больше. Да и сейчас… Может, мне удастся хоть что‑то ему объяснить?

– Кан, пойми, пожалуйста, – тихо начала я. – Когда мы встретились, я никого не любила. Я вообще не хотела взрослеть, любить, заводить семью и детей… так получилось. Мы с Тёрном оказались в смертельно опасной ситуации. И нас бросило друг к другу. Мы ничего не решали и не выбирали. Оно само получилось. Теперь уже ничего не изменишь.

 
Голубые глаза блеснули.
 

– Ёлочка, родная моя, уедем отсюда?

 
Я аж опешила.
 

– Куда?

– Какая разница? Польша, Франция, Америка, да куда угодно! Лишь бы быть вместе! Мы маги, у нас никогда не будет проблем с деньгами! Мы легко устроимся где угодно! Только согласись! Я заберу тебя отсюда – и наши следы затеряются во времени и пространстве! Мир велик!

 
Я брезгливо поморщилась. Но Кан ничего не замечал.
 

– Мы будем счастливы! Очень счастливы! Клянусь тебе!!! Я все для тебя сделаю! На руках носить буду, ноги целовать! Ты забудешь все это, как кошмарный сон! И никаких элваров… ох…

Я извернулась что было силы и возможности, и крепко угодила ему ногами по животу.

– Я что? Неясно сказала? Я жена Тёрна, я люблю его, я жить не могу без своего мужа!!! И другого мне не нужно! Ты даже ноги ему вытирать недостоин! Жалкое завистливое ничтожество, которое так и не поняло, что любовь – не покупают и не вымаливают! Она либо есть, либо нет. Слизняк!

 
Кан шарахнулся от меня.
 

– Что!?

– Что слышал! Я тебя презираю! Будь ты единственным мужчиной на земле – я бы сдохла девушкой! И была бы этим очень довольна! Знай я, какая ты мразь, я бы щипцами не позволила к себе прикоснуться! Может, я и умру, только умру я счастливой! Лучше один день с любимым человеком, чем сто лет с тобой! Понял?

Лицо Кана исказилось от ненависти. Рука взлетела и обрушилась на мое лицо. Голова мотнулась от сильной пощечины, во рту появился привкус крови.

– О да! Я все понял! Хочешь сдохнуть с ним в один день?

 
Я сплюнула кровью, постаравшись попасть бывшему другу на одежду.
 

– Будь уверен, мне это удастся. Не будет его – не будет меня!

– А вот это сложный вопрос. Если Дирмас захочет тебя в качестве компенсации за потраченное время и силы, я с удовольствием отдам тебя – ему.

Я фыркнула. Стало вдруг страшно и холодно, но не показывать же врагу свою растерянность?

– Так я и думала, что без этого дерьма куска тут не обошлось! Ты‑то как на него вышел?

– Припрятал кое‑что, когда тебя спасал.

– понятно.

Я даже не стала интересоваться, что именно, как именно… какая разница? Ничего хорошего для меня это все равно не обещает!

 
Кан вдруг пригладил волосы, успокоился, отряхнул одежду…
 

– Пожалуй, я оставлю тебя ненадолго. Подумай над моим предложением. А чтобы лучше размышлялось…

Он вытащил из кармана небольшую шкатулку и положил ее на пол. Провел рукой, шепнул несколько слов…Я ощутила колебания силы. Черт! Кто только придумал эти отсекатели! Твари!!!

 
И посреди комнаты медленно, словно в старом кино, проявилась Лорри.
 

– Тётя!!! – взвизгнула я.

Лорри несколько минут просто плыла в пространстве. А потом мгновенно пришла в себя и сфокусировалась на Кане.

– Ах ты, подлец!!! Мерзавец! Негодяй! Ничтожество! Подонок!

– Тётя, я все это ему уже сказала – еще раз позвала я.

 
Лорри встрепенулась. И обернулась ко мне.
 

– Ёлочка! Боги милосердные!

 
Я мрачно кивнула.
 

– Да. Я попалась предателю в лапы. А ты как?

– А я стала за ним следить, как ты и попросила. И обнаружила, что он – предатель. А… эвхаар!

 
Это она увидела Тёрна. Я печально кивнула.
 

– Ну да. Если в ближайшее время ничего не изменится, нам будет весело и интересно. Но недолго.

– Как ты только могла довериться этой твари! – возмутилась Лорри.

– А я и не ему. Мне Березка позвонила.

– Милая девушка охотно помогла мне.

– А она‑то почему!? – взвыла я.

– Ёлка, ты иногда действительно бываешь круглой дурой, – Березка величаво вплыла в дверь.

– Подслушиваем у замочной скважины? – презрительно сощурилась я.

– Нет никакой нужды. Микрофоны – великое изобретение мира техники.

– Понятно. Шпиёним, значитца. Ну, так объясни, тебе‑то что за дело до этого идиота с его любовью? У тебя‑то все есть, чего не пожелай! Сила, молодость, красота, работа, заметим, любимая работа, за тобой прорва парней бегает – а ты ввязалась в эту аферу. Когда Директор узнает – тебе ноги с ушами местами поменяют!

– Да откуда бы ему узнать, – отмахнулась Березка. – Нет, ты иногда бываешь и правда круглой дурой.

– Да сама ты… б… блондинка! – огрызнулась я.

 
– Ёлочка, –раздался в моем разуме слабый голос мужа . – Все намного проще. Ей для полного счастья не хватало меня. Она мне не давала прохода еще с Милотана. Но… смотри сама…
И в мой разум хлынули картины.
Милотан. Мы сидим в беседке, Тёрн поет для меня – и я засыпаю под песню. Он относит меня в мою комнату, нежно целует – и по дороге назад, к ребятам, натыкается на Березку. То есть весьма неудачно сталкивается лоб в лоб, когда она вылетает из‑за поворота. Ведьма падает ему прямо в руки.
– Ой! Простите…
Голубые глаза встречаются с фиалковыми. Тёрн чуть улыбается.
– Все в порядке?
– да, более чем… благодаря вам. Вы от Его Величества?
– Почти. Но вы куда‑то спешили?
– да, наверное, к ребятам…
– Так пойдемте. Разрешите предложить вам руку?
– А сердце?
Я зашипела, наблюдая за этой картиной ходячего кокетства. Но Тёрн только улыбнулся.
– А сердце уже отдано.
– Давно ли?
– Давно и навсегда, – отрезал Тёрн, стремясь расставить все точки над'i'.
– Ёлка?
– Да.
– Но она ведь вас не любит!
Тёрн чуть хмурится. Разговор не доставляет ему удовольствия. Но и удрать не получается. Ведьма так вцепилась, что отодрать можно только с мясом.
– А в этом мы с ней сами разберемся.
– Безусловно! Но вы поймите, это же просто нелепо! Что у вас может быть общего!? Вы – и она! Вы король! Вам нужна совсем другая спутница, достойная вас, умная, красивая, добрая, серьезная…
Ав разуме одно и то же ' Разве эта дура может быть королевой? Я бы намного лучше смотрелась на престоле! 'И Тёрн даже слегка морщится от брезгливости.
– Вот именно. Мне нужна Ёлка.
– А она даже вести себя не умеет. Она вас опозорит на весь мир!
– Главное, вы себя не позорьте, навязываюсь мужчинам! – не выдержал элвар. Выдернул рубашку из цепких пальчиков и ушел.
Потом у них было еще несколько якобы 'случайных' встреч. И Тёрна они жутко раздражают. Таких 'Березок' ему хватает и при дворе. Достали и надоели! До зубной боли и невозможности! И каждая рвется в королевы. Скорее бы любимая женщина повзрослела…
 

– Ты в порядке? – тряхнула меня Березка, не дождавшись… чего?

 
– Она тут тебе нахамила. Скажи ей что‑нибудь.
 

– Более чем. Только что с тобой разговаривать? Очередная завистливая дура и гадина. Пфи!

 
Березка покривилась.
 

– Кто из нас двоих дура, скоро выяснится. Вот явится Дирмас – и мы все решим. Возможно, я даже соглашусь стать королевой Элвариона, если он предложит…

 
Я издевательски расхохоталась.
 

– Ага, королевой Элвариона она станет! Ой, ржу нимагу!!! Размечталась свинья за вишни!!! Да Дирмас вас же двоих первым делом и угрохает, чтобы вы потом не выползли! Зачем ему свидетели убийства? Он ведь ни меня, ни мужа в живых не оставит!