Текст книги "Елка и терн. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

Глава 7. Если это не засада, то чего еще вам надо?

– Хочешь, я ему ноги переломаю!

Голос из комнаты брата привлек мое внимание. Это кому это Гошка собрался ноги ломать?

– Ты что! Ты же сам еще учишься! Не смей!

– а что ты будешь делать!? Терпеть эту падлу!? Да перейду в другой университет! Всего делов!

– Тюремный!? Гошка, не смей! Зачем я тебе только это рассказала!?

– Еще бы ты не рассказала! С такими‑то…

Подошедший сзади Тёрн положил мне руку на плечо. И приподнял бровь, показывая глазами на дверь.

 
– Это и есть проблема брата?
– Да. И лучше с ней разобраться сейчас.
– Почему?
– Судя по его эмоциям, он уже на взводе. И дальше лучше не будет.
Я кивнула и толкнула дверь. Не заперто. Прелесть какая! Гошка, сидя на кровати, утешал симпатичную девушку в ярком платьице. При виде меня с элваром за плечом, он покраснел и постарался сверкнуть глазами. Получилось откровенно плохо.
 

– Слушай, ты не могла бы…

– Не могла бы, – оборвала я его. – Ты собираешься наворотить глупостей. И мой долг вправить тебе мозги. Или их остатки.

– Чего!? – Гошка начал подниматься с дивана. Не закончил. Рука элвара, тяжело опустившаяся ему на плечо, отбила всякую охоту к спорам. Тем более, что дражайший супруг мастерски попал пальцами в нервный узел.

– Того. Рассказывайте, в чем проблема?

– Лёль, отвали, – чуть спокойнее начал Гошка. – Ты приехала и уехала, а нам тут жить. Это тебя не касается…

– Проблемы моей семьи автоматически касаются меня, – отрезала я. – и не смей называть меня Лёлей. Зови как все, Ёлкой. Ферштейн?

– А проблемы моей жены – это мои проблемы, – добил Тёрн. – Так что рассказывай. Что такого произошло у девушки?

Девчонка хлюпнула носом. А ведь малявка еще. Лет двадцать? Двадцать три, не больше…

Гошка еще немного посверкал глазами – и сдался. И посыпались горохом из дырявого мешка слова.

 
История была проста как мычание и так же незатейлива.
Лида училась в университете. И была из породы книжных девочек. В чем‑то почти как я. Только я всегда была огородным пугалом. И меня это устраивало. А Лида умудрилась как‑то внезапно расцвести за один год. Так получилось. Процессы полового созревания. Внезапно появилась грудь, глаза, пушистой волной улеглись волосы, а заодно прорезался и вкус к коротким юбкам и ярким платьям.
А почему бы и нет?
Королевой курса она не стала. Потом что внешность и внутреннее содержание по‑прежнему не совпадали. Лида, как и раньше, обожала книжки, компьютеры и математику, приходя в восторг от теоремы Ферма и мечтая когда‑нибудь доказать ее. Единственное, теперь она выглядела не как среднеполое страшилище в джинсах, а как привлекательная девушка. С Гошкой же их связывала долгая дружба, основанная на любви к детективам. Им нравился данный жанр, и они обожали находить все новые тома, читать и соревноваться – на какой странице угадают убийцу. Ребята учились вместе, Гошка собирался идти по стопам отца, Лида поступать в аспирантуру….
Все рухнуло в один момент.
Путь на экран лежит через диван? Возможно. Но вроде бы путь в аспирантуру лежал через библиотеку… Ан нет!
Я слушала и чуть ли не шипела от ярости. Мерзавцы! В мире магии такое практически невозможно. Почему? Ну‑у… каждый студент Универа – это весьма опасное существо. Жестокое, кусачее, и с богатой фантазией. А до чего сам не дойдет – братья по разуму подскажут. Поэтому у нас происходит быстрый отсев некачественных преподавателей. Вот как с Эйнаром. Давно б уволили недоумка, да рога ценные. Но если что‑то и как‑то – ему Директор пообещал своими руками оторвать все, что не нужно для преподавания. И голову в том числе.
В обычном же учебном заведении…
Это тоже дело опасное. Каждый ученик в любой момент может обратиться к телепату. И будет сластолюбцу полный привет. В смысле – крепкий пинок под филей. Да еще неслабую компенсацию заставят выплатить в пользу пострадавшего. А уж если рядом окажется кто‑то из оборотней или элваров… или тех же эльфов…
Грибы на ушах, щеках и лбу, складывающиеся в выразительном эльфийское 'Хайт note 9Note9
  9


[Закрыть]' – еще не самое плохое, что может случиться с насильником. Оборотни вообще откусить могут. Ненужное для жизни, ага… А элвары вообще убивают. Медленно.
В мире же техники студентки оказываются практически беззащитны. Даже если находится одна смелая девчонка, которая пытается оторвать насильнику все возможное или жалуется на него в милицию, и паразита ловят на месте преступления – все равно идет гнусный запашок. То ли она украла, то ли у нее украли, но история‑то была…
Уехать Лида не могла. Больная бабушка, мать‑учительница, отец, растворившийся в неизвестности – девчонка уже сейчас подрабатывала и вносила свой вклад в семейный бюджет. Да и бросить мать с бабушкой, больной Альцгеймером не могла. Это значило фактически убить обеих.
– Девочка молодец, – шепнул мне Тёрн. – Такой вулкан… она чем‑то на тебя похожа. Ты бы так же поступила на ее месте.
Я внимательнее присмотрелась к Лиде.
Не красотка в общепринятом понимании. Не губаста, не грудаста, не блондинка, но – есть в ней что‑то такое. Нестандартное. Темно‑русые кудрявые волосы, симпатичное лицо с чуть раскосыми зелеными глазами, платьице хоть и дешевое, но отлично обрисовывает красивую грудь и тонкую талию.
У девочки было два пути. Либо бросить науку и идти искать работу. Либо поступить в аспирантуру – и искать подработку. Ей больше нравился второй путь. Да и вообще у нее был дар к математике. Ей просто не хотелось зарывать талант в землю.
Была выбрана аспирантура. Специальность. И даже сданы вступительные.
Лида успела отучиться ровно год.
А потом началось.
Сначала вроде бы безобидно. Начальник (он же зав. кафедрой, он же научный руководитель) стал задерживаться у ее стола, временами класть руку девушке на плечо…
Вроде бы безобидно?
Вот и Лида так решила. У нее в семье вообще не было отвращения к физическим контактам. Что такого‑то? Она и сама могла обнять человека под настроение…
А может и догадывалась, но старалась не будить спящую гиену.
– Догадывалась. Но старалась отогнать эту мысль. Она этому уроду во внучки годится.
– Ты его уже увидел?
– Ага, смотри…
Муж спроецировал мне картинку из воспоминаний Лиды. И я поморщилась. Нечто с тонкими руками и ногами, но большим пивным животом. Седые волосы со старательно зачесанной лысиной. Поросшие шерстью пальцы. Морда старой черепахи. И омерзительный запах старого больного тела. Тела человека, который не слишком‑то следит за собой. Меня аж передернуло.
– Профессор Козлимник Алессандр Парисович, прошу любить и жаловать, – прокомментировал муж.
Бедная девочка, как ее только не стошнило.
– От неожиданности. Лаборатория изнутри не закрывается, она завизжала на весь этаж, шарахнулась… вот посмотри…
И я словно наяву увидела, как девушка сидит за какой‑то техникой, как подходит это старое чмо, облапливает ее сзади и начинает целовать в шею, бормоча при этом что‑то вроде 'Не сопротивляйся, тебе будет хорошо…'. Я почти физически почувствовала ее ужас и отвращение. Лида дернулась, выскочила из‑за установки и взвизгнула на всю лабораторию:
 

– Пустите немедленно!!! Не смейте меня трогать!!!

 
Схватила сумочку и вылетела стрелой за дверь.
Бедный ребенок.
– А почему она пошла жаловаться Гошке?
– В том‑то и дело. Ей просто некому. Ни сказать, ни пожаловаться. Даже совета попросить. Родным? Да они разволнуются, станут нервничать, переживать, страдать… Друзьям? У нее есть подруги. Но кто‑то работает вместе с ней – и она боится огласки. Кто‑то слишком близко знаком с ее родными – и опять же она не хочет волновать мать и бабушку. А кто‑то просто трепло. Гошка – идеальный вариант. Он не болтун, не станет рассказывать ничего ее родителям… и кстати, она ему нравится.
– А он ей?
– И он ей.
– Так может…
– А может, пусть они сами решают?
– Никаких самих! Если ты считаешь, что девочка хорошая – пусть Гошка женится. Где он еще такую найдет? Сам знаешь, дети богатых родителей…
– Ох, знаю. А теперь поговори с братом…
Я вздрогнула и перевела взгляд на братца. Тот сидел красный и недовольный. Лида была не лучше. Ее аж всю трясло.
 

– я что – так похожа на шлюху?! – вопросила она. – Я же… я не давала ему повода!!! Клянусь!!!

 
– Не врет.
 

– Я знаю, – мягко ответила я. – Просто есть такие подонки, которые считают себя божьим даром…

– И что?! Если я красивая – я обязана спать со всеми подряд!? Если я одеваюсь так чтобы показать свою внешность – я доступная женщина!? Ненавижу!!!

– Глупости, – успокоил ее Тёрн. – Вот посмотри на мою жену. Она красивая. Но никто не считает ее доступной.

 
– потому что я все могу доступно объяснить. Парой огненных шаров.
– И это тоже.
И уже ребятам.
 

– Пойми, ты красива. Но это вовсе не значит, что ты – проститутка. Или что с тобой можно так поступать. Просто тебе попался подонок. Такие бывают.

– пока им что‑нибудь не отрывают. У меня есть два предложения.

– Какие?

– Первое. Вы с Гошкой женитесь.

– Что?!

– Как!?

 
Ребята аж шарахнулись. Не сидели бы – так упали.
 

– Объясняю. Хотите – пусть у вас будет фиктивный брак. Лида у себя, Гошка у себя, – коварно предложила я, вспоминая, чем закончилось подобное предложение от Тёрна. – Но пусть у вас будут кольца и штампы. Можете даже ничего не говорить родителям. И не менять фамилии.

 
Ребята переглянулись.
 

– а Лида закончит аспирантуру – и разведетесь, – спокойно добила я. – Гошка может спокойно встречаться с девушками – он ведь женат. Если что‑то Лида даст ему свободу. То же и с Лидой. Разве плохо?

 
Ребята переглядывались.
 

– я не хотел бы…

– я не планировала, – начали они одновременно.

 
Я фыркнула.
 

– Ребята, это всего лишь штамп в паспорте. Если хотите – подпишите еще и брачный контракт. Типа, каждый при своем и никто ни на что не претендует. А я схожу в институт.

 
– А ты сможешь? Ты только начала восстанавливаться…
– Разумеется. Но ребята помогут. Из Эвина выйдет прекрасный пес‑призрак…
Тёрн расплылся в шкодливой усмешке. Он также понял, что я хочу сделать с подонком.
 

– Ну? Согласны?

 
Ребята переглянулись. Кивнули.
 

– вот и отлично. Гошка, сходите завтра, подайте заявление. Заодно Лида будет вне подозрений. И чтобы завтра вечером вы были где‑то, где вас могут увидеть как можно больше людей.

 
Лида чуть побледнела.
 

– Вы его не убьете?

– Нет. Руки еще марать об эту сволочь. Как зовут сволочь, кстати?

Имечко я и так знала, но не открывать же детям все наши способности? Еще не хватало!

– Профессор. Козлимник Алессандр Парисович.

– Не поняла? Откуда имечко? Не Александр?

– Нет. У него предки были повернуты на древних греках, изучали, даже диссеры писали. А дитятко подалось в математику.

– Ясно. Значит, устроим ему показательную экскурсию по царству Аида, – криво ухмыльнулась я, вспоминая мифологию.

– Но…

– Меньше знаешь, лучше спишь.

 
Лида кивнула, опуская ресницы.
 

– Так‑то. И расскажи подробно – что, как, где, сколько…

 
***
Следующий день был посвящен разработке плана и подготовке. А ближе к вечеру, когда на кафедре гарантировано никого не оставалось, мы пошли на дело.
То есть пошла я.
Я еще не могла бросаться огненными шарами, но заклинание иллюзии уже держала. И даже могла показать что‑то отвлеченное. А почему нет?
На электронный ящик мерзавца упала коротенькая записка: 'Я не желаю выносить это дело на всеобщее рассмотрение. Прошу Вас быть на кафедре в 6‑30 вечера. Лида М.'
Этого хватило. И я с удовольствием пронаблюдала свет, горящий в окне кафедры. А потом толкнула дверь – и вошла. Специально завернулась в бесформенную хламиду, махнула удостоверением личности – и проскользнула внутрь. Тёрн даже такими приемами не пользовался. Набросил невидимость и прошел. Вместе с Эвином, Лергом и Керроном. Только турникет качнулся. Я предупреждала о наличии камер. Им‑то глаза не отведешь. Но зато прекрасно сработал клочок тумана, насланный Лергом. Маленькое черное облачко тумана на пару минут приклеилось к объективу – и ребята проскользнули внутрь, пока охрана пыталась понять, что же у них не в порядке.
Товарищ Козлимник (для краткости мы уже сократили его до Козла) ждал меня на кафедре. По дороге я скинула хламиду, вручив ее Тёрну. Сделала поглубже декольте. Взбила волосы. И вообще была в полой боевой готовности.
Чем хороши иллюзии?
Да тем, что одну из них можно легко поменять на другую.
Жители мира магии могут их распознать. Хоть и не все, но многие. А в мире техники…
Я открыла дверь и проскользнула внутрь.
 

– Алессандр Парисович, добрый вечер.

– Здравствуй, Лидочка. Рад тебя видеть.

– Вижу, что рады, – не пошла я на контакт. – Что значит ваше поведение вчера утром? Я специально пришла прояснить все, чтобы между нами не было неясностей.

Могла бы и не спрашивать. Масляная улыбка на губах негодяя была омерзительна.

– А разве не ясно, что оно означает? Вы – молодая привлекательная девушка. Строго говоря, главное ваше достоинство – это ваша внешность…

 
Я аж вскипела. Это Лида‑то? Безмозглая кукла Барби?
Да мой супруг утверждал, что при хорошем образовании она стала бы не хуже Лери. А может еще и станет. А Её Высочество Дилера уже год как возглавляет королевский фискальный кабинет. В переводе – проверяет всю бухгалтерию, на которую ее бросает король, по достоинству оценивший невестку. Даже когда она была беременна, все равно что‑то считала и проверяла. И ежели вы думаете, что от нее ушел хоть один казнокрад, вы так больше не думайте!
А тут!
 

– А что – мои мозги уже ничего не стоят? – ледяным тоном поинтересовалась я. – И то, что я связалась с вашей аспирантурой, куда даже чтобы откосить от армии – и то не идут?

– Это конечно, важно. Но вы же понимаете, что женщина и математика…

– Полагаю, Софья Ковалевская об этом не знала, – парировала я.

– А в личной жизни вы придерживаетесь ее принципов?

Вспомнив, что знаменитый математик отнюдь не была ханжой, я мерзко улыбнулась. И парировала.

– Только с теми, кто мне нравится.

– А с теми, от кого зависит ваша дальнейшая судьба? Хотите после защиты остаться на кафедре? Да и вообще – хотите защититься?

– Представьте себе – хочу.

– Я так и думал. Иначе вы бы не явились сюда в таком очаровательном платье. Вы же понимаете, какое впечатление производите.

 
Я издевательски рассмеялась.
 

– Возьми платок. Прикрой нагую грудь. Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным…

– Что? – растерялся Козел.

– Неужто же вы так подвержены соблазнам, что вожделения не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев нагую плоть? Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий. А я – похолодней. И чувствую иначе. Явись вы предо мной, в чем родила вас мать – перед соблазном я б сумела устоять.

– Не понял?

– Неудивительно. Это 'Тартюф', Мольера. Классика всегда актуальна, не так ли? Даже через триста лет находятся подонки и ханжи – и находятся зависимые от них несчастные.

 
'Подонка' профессор Козлимник стерпел. И холодно поинтересовался:
 

– Вы понимаете, чего лишаетесь?

– Лишаюсь? А кто сказал, что я – откажу? Нет уж. Давайте проясним вопрос. Я сплю с вами… два года? До защиты?

– Эээээ…..

– Ну вот. Как приставать – так первый. А как признать – в кусты?

– Ээээ…..

 
На этот раз блеяние вышло более отчетливым.
 

– Так вот. А вы делаете из меня кандидата наук. И не препятствуете дальнейшей карьере. Ни в каком ее виде. Так?

– Почему бы нет? Если вы мне предложили?

 
Ах, я предложила? Ах ты с… сын собаки женского рода!!!
– Девочка, успокойся. Рано. Пусть он сначала тебя обнимет.
Присутствие за дверью любимого супруга помогло собраться. И я поправила прядь волос.
 

– Если насилия не избежать, лучше отдаться, пока просят, а не угрожают, – улыбка вышла кривой и злой. – Ну, иди ко мне, мой козленочек…

Товарищ Козлимник сделал ко мне шаг. Второй. Третий. Гнусный шепоток ударил в уши.

– Тебе будет хорошо, обещаю…

Покрытые старческими пятнами руки готовы были сомкнуться вокруг меня. В нос ударил омерзительный кисловато‑затхло‑гнилостный запах. И я активизировала заклинание.

 
Я не зря цитировала Мольера. Классика бессмертна.
Правда, профессору наверняка было не до детских мультфильмов, когда красотка в его руках вдруг превратилась в огромного волка, стоящего на задних лапах – и оскалила зубы.
Эвин, проскользнувший со мной в лабораторию, и незримо стоящий за моей спиной, торжествующе взрычал.
Профессор шарахнулся.
И я опять сменила облик. Златогривая кобылица опустилась на все четыре копыта…
 

– Куда же ты, жеребеночек?

Тряхнула гривой – и на ее месте вдруг проявился громадный таракан. Видимо, мадагаскарский мутант. Даром я, что ли, эту мерзость в и‑нете разглядывала. В человеческий рост – то, что доктор изловил!

 
– Давай, дожимай! Еще пару превращений – и он спечется!!!
Я послушалась любимого супруга.
Таракан сменился здоровущей медузой, такой белой и студенистой. А из нее вдруг выросла женщина, вокруг которой полыхнуло пламя. Профессор шарахнулся, но куда там!
Иллюзорный огонь. Не обжигает. Не ранит. Не причиняет вреда.
Но его надо еще суметь отличить. А перепуганный сластолюбец вряд ли на это способен. Тем более, когда с лица стоящей перед ним женщины стекают все краски, проявляется зеленый цвет, а место волос на головке занимают змеи.
Горгона Медуза. А лучше – Эфиальто.
За спиной расходятся огромные черные крылья.
 

– Да как ты только посмел, презренный смертный червь!!!

 
Голос, насыщенный ультразвуком, расходится по лаборатории. И ужасно тянет ляпнуть классическое: 'За то, что ты посмэл аскорбыть наш род, ты умрэшь, как подлый ш акал!'.
– Соберись, родная! Доигрывай!
Я улыбаюсь. Холодно и зло. Иллюзия показывает двухсантиметровые клыки.
 

– Я не буду марать о тебя руки! Вместо этого… Цербер!!! Явись по моему слову!!!

 
Я поднимаю руку, картинно прищелкивая пальцами.
Профессор трясется от страха, не смея коснуться огня. А я снимаю полог невидимости с Эвина, попутно добавляя ему приятных штрихов.
И рядом со мной на полу оказывается настоящий адский пес. Собака Баскервилей – да и только.
По хребту бегут искры, шерсть вздыблена, глаза горят болотными зелеными огнями, с клыков (всех трех голов, одной реальной и двух иллюзорных) течет слюна, от которой на полу образуются дымящиеся проплешины… не забыть накапать кислоты в это место…
 

– Взять!!!

И Эвин совершает грандиозный прыжок через огонь. Передними лапами он попадает в грудь профессора, сбивает того на пол, и наваливается сверху всей тяжестью. Распахивает центральную пасть и придвигается к лицу старика.

 
По лаборатории проносится вой.
Профессор теряет сознание. И по паркету расползается зловонная лужица.
 

– Глубокий обморок.

Ребята заходят внутрь. Тёрн обнимает меня за плечи. Лерг закапывает паркет кислотой.

– Умница. Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно. Немного устала, но это мелочи.

– Тебе не стоило так напрягаться.

– Солнышко, но если не я – то кто?

– Разумеется, без тебя некому. Любимая, пойдем отсюда? Поговорим дома.

Элвар подхватывает меня на руки – и мы покидаем институт незамеченными. По пожарной лестнице, под пологом невидимости. Не забыв закрыть лабораторию изнутри на крючок. Замок Лергу пока сложно двигать телекинезом. А вот крючок – самое милое дело.

 
Интересно, что‑то будет завтра?
Лида расскажет.
 
 
 
 
***
Лида пришла в институт чуть попозже, когда все уж собрались. Обычно она приходила к восьми. Но иногда могла и задержаться. Вчера они с Гошкой как следует погудели в 'Бабочке' – ночной клуб и не из самых плохих. Поболтали о грядущем браке. И сошлись на том, что это их не слишком обременит. Жить будут, как и раньше. Только печать… а что – печать? Формальность.
Вообще‑то Гошка ей давно нравился. Но она старалась только дружить с парнем. И внешность не та, чтобы рассчитывать на что‑то большее, и деньги… слишком большая разница между их семьями.
Но вчера можно было помечтать. И Лида мечтала.
Вот так в розовом тумане, она и дошла до кафедры. А там… там было весело.
 

– Лида, ты что так поздно? – прицепилась 'подружка' Танечка.

Танечка была лаборанткой. Ума у нее не хватило бы и на линейное уравнение с одной переменной, но зато она была местным бюро новостей.

– А что? Тебя в бюро пропусков поставили? – тут же огрызнулась Лида. Но потом сменила гнев на милость. – Мне вчера предложение сделали. Я замуж выхожу.

– Да?! За кого?!

– На свадьбе узнаешь, – отрезала Лида. – А что тут за дурдом?

– Ой! Тут такое было! Такое!!!

Как Лида и ожидала, новость о ее свадьбе тут же оказалась забыта. Танечка бросилась рассказывать о последних событиях. Свадьба‑то никуда не денется! А тут ТАКОЕ!!!

– Представляешь! Сегодня с утра! Приходит охрана! А тут! На полу! Наш ШЕФ!!!

– Почему на полу? Он что? Приступ был?!

– Хуже!!! Подозревают, что у него крыша поехала!

– КАК!?

– Болтает про горгону Медузу, про цербера, про что‑то еще… про твою диссертацию, кстати…

 
Лида опустила глазки.
 

– Какой ответственности человек! Обо всем помнит…

 
В голосе явственно проскользнула злая ирония. И Таня ее уловила.
 

– Лид, ты чего?

– А чего я? Что с ним?

– Медики психиатричку вызвали. Кто теперь будет на его месте – неизвестно.

– А чего неизвестного? Объединят нас с программерами, программеров и поставят…

Таня сильно загрустила. С Козлимником у нее были какие‑то завязки, за что ее и держали на кафедре. А вот с программерами…

 
Захочет ли кто‑то держать на кафедре нагольную блатную дуру?
Ой, вряд ли! Если она не 'своя' – выгонят в два счета.
А Лида только довольно улыбалась. С программерами у нее были давние контакты. Ее привлекали к разработке программ, она выполняла для них кое‑какие расчеты… да и завкафа программеров, профа Мудровича она отлично знала. Симпатичный дядька, с мозгами – и ничего, кроме работы ему от подчиненных не нужно. Вообще. Они с женой скоро золотую свадьбу справлять будут. Лет через пять. Со школьной скамьи вместе. Перейти под его крылышко Лиде – раз плюнуть. И чуть переделать тему диссера – тоже. Благо, первый год. Не последний.
И даже досдать кандидатский минимум в нужное направление.
Она справится. Обязательно.
В течение дня она услышала еще кучу версий. Но все сводилось к одному и тому же. У профа сильно поехала крыша на древней Греции. Какие‑то тараканы, волки, лошади, медузы Горгоны, аспиранты… короче без феназепама и добрых санитаров тут не обойдется.
Подозревали наркоту – по нулям. Взяли кровь на анализ – ноль!
Прогнали гемодиализ – ноль!
Все сошлись на съехавшей крыше.
А Лида про себя раз за разом повторяла слова благодарности Гошкиной сестре.
Какая же Ёлка умница!
Лида не знала, как она это сделала. Но была уверена – без нее тут не обошлось.
Камеры на входе у охраны зафиксировали только какую‑то студентку. Был и краткий сбой. Но… эти сбои тут через раз бывают. А Лида была вне подозрений. Ее в клубе столько народу видело с Гошкой…
Так что она была вне подозрений. Как жена Цезаря.
И спокойна за свое будущее.
Будет еще много всякого разного. И хорошего, и плохого…
Но она справится. А лучше – они с Гошкой справятся вместе.
Может быть, фиктивный брак перерастет в настоящий?
Кто знает…
 
 
 
 
***
Я выслушала Лиду – и вольготно развалилась на диване, используя любимого мужа вместо подушки.
 

– Ну что? Красота?!

– Не то слово. Гошка теперь спокоен и за подругу – и за себя. А то твой папаша хотел, было, его свести с парой 'хороших девушек'.

 
Я вспомнила свой опыт 'сводки' – и содрогнулась.
Тьфу!
Если 'дэвушки' такие, как мой неудавшийся супруг – Гошка, конечно нервничал. А так – женат он! И все на этом!
Итак! У нас решена проблема мамы. Решены Гошкины проблемы. Лерг и Эвин незаметно подлечили бабушку. Ну а про расправу с мерзавцами, которые грабят пенсионеров, я вообще молчу. Теперь надо бы привести отца к единому знаменателю.
А то, что это такое? Он собрался заработать все деньги мира?
Глупо, уж простите!
Надо работать! Я и не спорю! Но надо и отдыхать уметь! И отключаться от работы… А у него постоянно какие‑то форс‑мажоры! Он меня – и то почти не видел! Два раза всего! Один – в день приезда, второй – на лестнице!
Это надо исправить! Обязательно!
– Исправим. Надо бы мне пообщаться с твоим отцом. Немного. А то я тогда плохо его считал. Времени было мало, а людей много…
– Ничего. Наверстаем. Я уже начала восстанавливаться интенсивно, значит у нас не больше пяти – десяти дней на все про все. Остальной курс уже пройду дома.
– Дома?
– Ну да. В Элварионе и Универе, под присмотром Лорри. Ты против?
– Нет.
– Тогда завтра запасемся сувенирами для того мира?
– А они не…
– Походим по рынку, посмотрим, что можно протащить через врата. Уж ножи‑то наверняка, какие‑нибудь приятные мелочи, типа косметики, еще кое‑что… Будем действовать параллельно. Охотиться на моего отца – и собираться домой. Кстати, я сегодня еще не говорила? Я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю.
 
 
 
 
***
Дирмас эн‑те Арриерра стиснул кулаки. В зеркале отражались двое. Влюбленные, смеющиеся, счастливые… твари!!!
Убил бы!!!
Впрочем, это еще впереди. А пока – пока можно передать маленький приветик братцу.
Многое он сделать не сможет. Но передать привет, чтобы они не слишком расслаблялись – можно…
Благо, в подвале есть еще несколько людей.
Для жертвы – хватит.
Дирмас прикусил губу и решительно направился к залу для жертвоприношений. Ему предстоит много работы.
Приятной работы…
При мысли о солоноватом вкусе крови и криках боли, которые так чудесно отдаются эхом в соседних залах, элвар чуть улыбнулся, показывая белоснежные клыки.
Определенно, его ждет интересная ночь.
 
 
 
 
***
Утро встретило меня приятными ощущениями. И кто умудрился оставить окно открытым? Я замерзла ночью и приползла к элвару под бочок. Греться.
Согреться удалось. Но ночью этот тип мало того, что навалился на меня чуть ли не всей тушкой, так еще и крылья распустил. Так, что я даже шевельнуться не могла. У, частный собственник!
Теперь все тело затекло…
Да, семейная жизнь имеет и свои минусы.
 

– Если хочешь, выделим тебе отдельную спальню? Дворец большой, места много…

 
Я фыркнула, понимая, что мои мысли не остались незамеченными.
 

– Еще чего! Женился – терпи!

– Буду терпеть, – элвар ловко перекатил меня на спину и поцеловал в кончик носа. Героический мужчина! Я спросонок, наверное, на бешеного дикобраза похожа.

 
– Ты у меня всегда самая лучшая.
И ведь знаю, что врет, но приятно…
– А где приятно?
Одним словом, утро начиналось неплохо.
Примерно через два часа мы были полностью одеты и готовы к выходу на рынок. Ребята улыбались, но вслух не шутили. А вот мысли… мысли к делу не пришьешь. Хотя… надо будет потом спросить почему у моего супруга кончики ушей такие красные…
 

– Пешком пойдем или такси поймаем?

– Пешком! – единодушно решили все.

– Тогда я сейчас мусор выкину…

 
Я подхватила ведро и шагнула к выходу.
 

– я с тобой – тут же увязался следом Реллон.

 
Я фыркнула.
 

– а то я сама мусор не донесу.

– Ёлка, мы – телохранители?

– вроде да.

– Вот и не мешай нам тебя охранять.

Я пожала плечами. Ну и ладно. Пусть охраняют. До мусоропровода дойти – две минуты.

 
Он как раз этажом ниже. Я поскакала вперед по лестнице.
 

– Тут что – крыса сдохла? – возмутился Реллон.

– Нет. Это разлагается совесть уборщицы, – хихикнула я. – Привыкай. Если в доме есть мусоропровод… А это – что!?

Возле мусоропровода стояли трое людей. По виду – типичные бомжи. Я на миг придержала шаги. Не хотелось, чтобы они даже просто до меня дотрагивались. Или клянчили на водку.

 
Реллон, напротив. Сделал шаг вперед.
 

– А ну прочь отсюда!

И они бросились. Реллон даже оружие достать не успел. Они действовали неожиданно разумно. Один зомби бросился в ноги элвару, второй связал боем руки, третий пошел в обход, собираясь добраться до меня.

Не больше доли секунды я смотрела на синеватого оттенка кожу, блеклые, ничего не выражающие глаза, такие же яркие, как пластиковые пуговицы, дерганную, слегка механическую походку… Это было слишком знакомо.

– Зомби! – выдохнула я. Рука метнулась к поясу,… в этом мире не носят оружия! Магия… я бессильна!

 
Оставалось только одно, и я рванула вверх по лестнице, вопя, как баньши.
 

– На помощь!!!

За спиной послышались шаги. Я не глядя, махнула назад мусорным ведром и по чему‑то попала. Не замедлили. И в лодыжку мне вцепились грязные пальцы. Я резко развернулась. Зомби тянулся к моей ноге и второй рукой. Что мне оставалось? Пока я не настолько сильна. Пара искр. Не больше.

 
Но и этого хватит.
Щелчок пальцами. И волосы на голове и лице зомби вспыхивают ярким пламенем. Брови, ресницы, щетина…
Зомби не чувствуют боли. Но огонь их ошеломляет.
Следующее движение – свободной ногой. Резкое и четкое. По руке, сбрасывая ее со своей щиколотки. И взмах ведром, надевая его на голову зомби. Мешая обзору.
Удар в живот.
И на этом моя драка кончается, потому что сильные руки откидывают меня в сторону. А на поле боя выходят разъяренные элвары.
Тёрн был в ярости – и две сабли в его руках напоминали пропеллеры. Керрон и Винер были не лучше. Лютик с ходу запустил в зомби огненным шаром. Этажом ниже открылась – и тут же захлопнулась дверь. Интересно, куда звонит несчастный сосед? В милицию – или сразу в психушку?
Я простонала и без сил опустилась на ступеньки.
Теперь можно и посидеть, полюбоваться.
Помощь пришла вовремя.
Уже через пять минут на лестничной клетке валялись только кучки аккуратного фарша. Кое‑где можно было различить ухо или пальцы, но только кое‑где.
 

– Ёлочка, родная, ты в порядке? – Тёрн опустился рядом на ступеньки.

 
Я кивнула и прижалась лбом к его плечу.
 

– Да. Меня даже не ранили. Реллон спас. Как он?

 
Тёрн промолчал. Только крепче обнял меня за плечи.
Неужели…
 

– Тёрн!?

 
Я вскочила со ступеньки.
 

– Да жив он, жив… Но выздоравливать будет долго, – ворчливо донеслось с площадки. Лерг склонился над телом элвара, и с его рук струилось что‑то синеватое. Кажется, обеззараживающее заклинание.

– Порвали его качественно, но убить вас таким не убьешь, да, клыкастые?

– Лечи, давай, – в голосе Керрона смешались еще не ушедшая ярость от схватки и облегчение. Друг жив. И это – хорошо.

 
Я пихнула элвара в бок.
 

– Выпишешь ему премию и дашь отгула. Ферштейн?

– Разумеется! Солнышко, откуда ЭТО здесь взялось?

– Без понятия. Они просто стояли и ждали нас.

– Просто так?

– Да. Реллон подтвердит, когда очнется.

– Дня через три. А пока ему лежать и лежать. Я ему сейчас губку поставлю с фрейхи и пару стимуляторов вколю, чтобы поправлялся быстрее.

 
Я кивнула.
 

– Ёлочка, я тебе верю, – успокоил меня Тёрн. – Но тогда получается, что кто‑то объявил на нас охоту?

– кто‑то?

– Дирмас, – прошипел супруг.

 
Я кивнула.
 

– но это значит – он в этом мире?

– Не обязательно. Есть много разного. Кристаллы духа, порталы, жертвоприношения тоже дают большую силу. Он мог и пройти, но мог и оставаться в том мире.

– А это возможно?

Вместо меня ответил Лютик, лихо расправляющийся огненными шариками с фаршем. Вкусно пахло жареным мясом – свежие зомби попались. Ничего, скоро от них останутся только пятна гари на площадке.

– Вполне. Если сил не жалеть. Но у вашего родственничка они все равно заемные, жертвы и магия крови, так? А значит и жалеть он ничего и никого не будет. Придется нам ходить и оглядываться.