Текст книги "Елка и терн. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

– Вот и шикарно. Посчитай пока расход сил на локализацию матки по формуле Ларгельфа. Ага? Считай, как мелкое месторождение.

Метод поиска месторождений драгоценных металлов открыл лет этак двадцать пять тысяч назад гном Рукорд Ларгельф. И с тех пор гномы активно пользовались им в своих целях. А теперь собирались воспользоваться и мы.

Листы покрывались расчетами. Иногда мы ожесточенно начинали спорить, но потом приходили к общему мнению – и принимались считать дальше.

Надо было сработать один раз – и филигранно. Второго шанса нам не дадут. Матки уползут, размножатся – и лови их по всему Милотану. Конечно, подставить Буздюка – это можно. И даже нужно. И я бы с удовольствием скормила его матке, но людям‑то за что страдать?!

Ближе к вечеру мы‑таки пришли к соглашению. Вернулся Лерг с сетками и серебром – и мы тут же отправили его вторично – во дворец. За амулетами‑накопителями. Своих сил нам решительно не хватало. Даже с подпиткой.

Я дала другу еще одно поручение, Лерг коварно ухмыльнулся – и пообещал выполнить. И улетучился, как утренний туман.

Когда он вернулся с накопителями, все расчеты были готовы – и мы налаживали связь. Я возилась с водой, ребята отрабатывали мгновенное взаимодействие.

Мы договорились полюбовно. Моя функция – поливка, поиск и подпитка мальчишек. Ребята – достают этих тварей и высушивают. Почему так?

 
У них желудки крепче.
Вообще‑то я тоже могу справиться с этой работой, но зачем лишний раз так подставляться. Ну не люблю я насекомых!
И да простят меня все энтомологи планеты! Я же не прошу их – любить меня? Даже в качестве обеда. А какая любовь без взаимности?
Поливку мы закончили еще засветло. Промочили землю на шесть метров в глубину – с запасом. Поверхность плантации практически превратилась в болото. Да, деревьям не слишком полезен такой обильный полив, но все лучше, чем корчевка.
Я аккуратно слевитировала повыше – и запустила поиск.
Знаю. Непрофессионально. Можно бы сделать макет плантации – и запустить поиск через него. Но!
Время!
Буздюк!
Левитация – не такое сложное искусство. Справлюсь.
Я впала в транс.
Серебро… серебро…
Я – серебро, я теку с водой, я прохожу сквозь почву, я впитываюсь… я возвращаюсь в родную мне землю…
Первая преграда!
Я щелкнула пальцами.
Есть!
Три скопления серебра были видны очень отчетливо!
Матки впитывали воду, но серебро их не устраивало! Не зря я неделю мучилась в лаборатории над кусочком шкурки, представляя себе доримолисов и едва сдерживая рвотный рефлекс!
Не зря считала!
Самое большое удовольствие для экспериментатора – это видеть, как подтверждаются его расчеты!
Я подпитывала силой ребят, которые занимали нужные позиции. И одновременно наблюдала за матками. Но пока они не проявляли активности.
Мальчишки тоже левитировали рядом с местами их залегания.
 

– На счет три – делаем! Один! Два!! Три!!!

И одновременно я почувствовала резкое… давление? С чем можно сравнить вытягивание из тебя силы?! С тем, как тянут из живого мяса сломанную кость? Или с вытаскиванием зуба? Хотя нет. Это – больно. А сила… когда делишься добровольно, это не так мучительно больно. Мне это было просто… неприятно.

Зато мальчишки внизу одновременно подсекли заклинаниями три куба земли – и выдернули их наружу.

Полетели в стороны несколько деревьев – словно они были не тяжелее щепочек. А Лерг, Лютик и Эвин принялись просушивать выброшенную землю раскаленными вихрями.

 
Слаженно. Как один человек.
Я координировала все действия. Бросила чуть больше силы Лергу, когда наш теоретик слегка дрогнул. Придержала Лютика – за ним пока доримолисы не гонятся. Приняла излишки силы от Эвина, распределяя их в общий котел.
А потом все кончилось.
Просушенная до состояния пыли земля осыпалась вниз. И на сетках остались лежать три большущих, где‑то метр на полтора и на метр буро‑коричневых комка. Вовремя успели! Еще дней двадцать – они бы и еще размножились.
Мальчишки тут же активировали еще два заклинания – и комки оказались плотно увернутыми в сети. Так, чтобы наружу ни один муравьишка не пролез.
 

– Есть!

– Урррраааааа!!! – грянуло снизу.

Я плюхнулась… то есть героически спустилась вниз. Ребята уже левитировали комки к центру плантации.

– Э, минуту! – взвыла я. – А деревья кто восстанавливать будет? Эвин, если их немедленно не зарыть обратно, они же погибнут!

Оборотень вздохнул, передал свою сетку Лютику – и взялся возвращать деревья на место. Это удалось не сразу и только при моей подпитке. Но в конце концов вылетевшие с землей веласы вернулись на свои места.

– а уж все остальное пусть обеспечивают садовники…

– Для всего остального я вас приглашу потом, когда вы отдохнете, отлежитесь… и разумеется, за отдельную плату, – встретил нас улыбкой Альмер.

Еще бы. Вместо всей плантации – от силы шесть деревьев. И те еще можно реанимировать, если хорошенько полить и подкормить.

– а теперь давайте делить добычу, – решила я.

Один доримолис был вручен друиду. Тот вежливо раскланялся со всеми присутствующими, принял добычу на вытянутых руках – и брезгливо понес в экипаж. Теперь ему надо было отправить эту гадость в лаборатории – на изучение.

 
Одну матку мы решили оставить себе. Приложим к отчету, если что.
Уничтожить эту гадость удавалось. А вот изловить живьем – и невредимой…
Мы будем первопроходцами!
Что делать с третьей маткой я тоже уже знала. Лерг – догадывался. Оставалось поставить в известность Лютика и Эвина.
Но ребята согласились сразу же.
И мы отправились во дворец. Втроем. Лютика отправили на станцию телепортации – договариваться о переброске матки в Универ. К друзьям. Альмер обещал оплатить доставку.
 
 
 
 
***
Третью матку мы несли со всей осторожностью. Высохнув снаружи, она стала хрупкой. Почти как яичная скорлупа. Но если мы уроним ее, и эта зараза разобьется – доримолисы проживут еще часа два. И все это время будут жрать тех, кто случайно (или вполне закономерно) окажется рядом.
Во всяком случае, так говорили. А нам очень хотелось – проверить. Подходящий образец был.
А что вы думали, мы простим Буздюку наглые вопли в наш адрес?
Это в мире техники всяким уродам почет и уважение. А здесь всегда можно расквитаться с нахалом.
Я не зря договаривалась с Лергом.
Напротив Буздюковского окна – и рядом с его дверью теперь были установлены две следилки. А под потолком, аккурат на самом кончике пафосной люстры – ма‑ахонький такой амулет‑телепортер, купленный мной в лавке года три назад. Я тогда сама еще не умела такие делать. Сейчас научилась, а тот так и не израсходовала. Вот и пригодится.
Пригодился.
У Буздюковских покоев мы сняли сетку, аккуратно подвесили эту гадость левитацией, я примерилась – и активировала одновременно заклинание чуткого уха и амулет.
Все дальнейшие действия уложились в три секунды.
Первая!
Треск раскалывающейся скорлупы из‑за двери и шорох, который производят множество маленьких лапок.
Вторая!
На нас троих ложится покрывало невидимости и мы отступаем к стене.
Третья!
Активация следилок.
Доримолисы тоже не дремали.
Спустя еще пять секунд из спальни послышался дикий вопль. Даже не так.
ДИКИЙ ВОПЛЬ!!!
И Буздюк с голым задом вылетел через окно.
Мы опрометью бросились на галерею, по которой до самой ночи гуляли придворные. И в большой компании пронаблюдали шикарное зрелище.
Абсолютно голый Буздюк остервенело отдирал от себя доримолисов, не переставая вопить.
Он был буквально весь покрыт ими в три слоя. И стоило отодрать одного, как его место занимал другой. Эвин прищурился – и начал по одному отстреливать тех доримолисов, которые летели вниз. Снайпер ты наш зубастый…
Мы с удовольствием наблюдали за спектаклем. Недолго.
 

– Высшие силы!!!

Визг над ухом принадлежал Березке. Я было развернулась, но сказать ничего не успела. Подруга вытанула руку вперед:

– Hifjhafag kiijhfing lґkajhaadh lesg jekhedflisfidd!!!

Я опознала стандартное заклинание от насекомых. Но сказать и сделать ничего не успела.

На галерее расчихались придворные. Отравленные мощным желтым облаком тараканьей морилки, посыпались вниз доримолисы.

Следом за ними, аккурат в куст, изображающий единорога, рухнул слегка погрызенный и потравленный Буздюк.

 
Я расплылась в довольной улыбке. Теперь ему точно будет не до практики.
Березки уже рядом не было. Она мчалась оказывать первую помощь пострадавшему. Пойти и мне, что ли? Надо бы собрать доримолисов, на опыты…. Где я еще такой ценный ингредиент достану?
Знаете, как жалко было его на всяких Буздюков тратить?
 
 
 
 
***
Письмо 3.
Ёлка, весело – привет зубастым! Итак, ТАСС сообщает. На море все спокойно. Ни бурь и ни штормов.
Лютик, с насмешкой – Угу. Только руководителя чуть‑чуть покалечило…
Ёлка – Он сам виноват. И вообще, Лють, не встревай в чужое письмо. Его и без шторма покалечило. Со мной все в порядке и все хорошо.
Эвин – Конечно. Плохо только тем, кто попадается тебе под ноги…
Ёлка – Эвин, договоришься – станешь у меня первым волком стильной голубенькой расцветочки в розовую полоску.
Эвин – А ты станешь первой загрызенной таким волком ведьмой.
Ёлка – Доберись сначала.
Эвин – Колдани сначала.
Ёлка – Не мешай! Гав на тебя два раза!
Лерг – Ёлка, а на меня?
Ёлка – а на тебя – три. Молчать всем, пока мяукать не начали! На чем я остановилась? Ах, да. Наш руководитель практики немножечко пострадал, но ничего особо страшного не случилось. Полежит деньков пять – десять – и на ноги встанет. А у нас все хорошо. Поймали тут одного воришку, который обносил плантацию веласов.
Лютик – …и отправили в Универ на опыты.
Ёлка – Лютик! Извини, Тёрн. Эти барбосы совсем распоясались. Это – от безделья. Вот я найду им работу…
Лютик – Ёлка, ты что – в Буздюки записалась?
Ёлка – Ну, вы меня достали!
Лютик – Мяу… Мя…мяу? Мяу!? Мяяяаааааааауууууу!!!
Лерг – Ёлка, прекрати издеваться над Лютиком, сейчас охрана подумает, что здесь кота кастрируют с особым цинизмом.
Лютик – Мяяяаааааааауууууу!!! УУуууууууууаааааааааааааааууууууууууууу!!!
Ёлка – Ну если выть не прекратит – все возможно.
Лютик – Мяк…
Ёлка, удовлетворенно, – вот. Так вас, гадов! Я на воришке остановилась? Мы его поймали, получили законный гонорар, теперь поваляемся денек на плантации – и отправимся обратно во дворец. Кому‑то же там и работать надо. А не только… буздючить.
Эвин – Ёлка, ты какие‑то новые глаголы изобретаешь?
Ёлка, с видом истинного филолога, – ага. Буздюк – козел и бездельник. Буздючить – козлиться и бездельничать.
Лерг – Еще он пыль в глаза пускает.
Ёлка – я и говорю – бездельник.
Лютик – Мяу?
Ёлка – Ладно. Тёрн, извини, что не могу написать нормальное письмо совершенно нет никакой возможности сосредоточиться. Тебе огромный привет от ребят…
Лютик – мяу!
Ёлка – и от меня тоже. У нас все в порядке. А подробности я тебе расскажу, когда доберусь до Элвариона. Или когда ты доберешься к нам сюда. Обещаю. Счастливо!
Лерг – пока!
Эвин – Чао!
Лютик – Мяауууууууууууу!
Ёлка – Да расколдую я…
 
 
 
 
***
В Буздючьей комнате было прохладно – и нестерпимо воняло какой‑то медицинской дрянью. Сам хозяин комнаты возлежал на кровати, перебинтованный заботливой Березкой так, что мумификаторам и не снилось. Мы тоже были рядом. Надо же убрать следы своего волшебства? Или хотя бы наколдовать столько, чтобы никто не разобрался, что раньше, а что позже!
Надо!
Наконец Березка закончила перевязки, но пациента в чувство приводить не разрешила.
 

– Дня через три, – решительно сказала она. – И не раньше. Иначе последствия для организма могут быть плачевными.

Я пожала плечами. По мне, так он бы и вообще в себя не приходил еще два года. Мне же лучше. Так и так, во время прохождения мной практики, научный руководитель от восхищения нашими талантами, впал в кому восторга. И вытрясти его оттуда не получилось. Ни за руки, ни за ноги. В следующий раз подбирайте кого‑нибудь с более устойчивой психикой. И не такую дрянь. Или… как правильно? Такого дряня? Как тут сочетать мужской и женский род?

 
А, проще сказать на гоблинском.
Такого гварраха бахранда! Вот!
Пока я размышляла над склонениями и спряжениями Буздюка, Березка решила пообщаться. Но я очнулась, только когда она сильно тряхнула меня за плечо.
 

– Ёлка!

– Ну?

– Не му, а слушай внимательно! Первые четыре часа на подпитке, подкачке и чистке организма подежурю я. Потом ты, Лерг, Лютик и Эвин. Если мы будем как следует выкладываться, дня через два поставим магистра Никвика на ноги.

 
Я захлопала глазами.
 

– Березовая наша, ты лбом об дуб – не билась? Что за чушь ты несешь?

 
Теперь опешила уже подруга.
 

– Ёлка, мы должны как можно скорее поставить его на ноги! И можем этого добиться, если будем прокачивать силу через его организм. Это, конечно, тяжело, но…

– Зачем? – Лютик вмешался очень вовремя. Еще немного – и я просто стукнула бы эту медичку‑героиню чем‑нибудь увесистым.

– Это же основы целительства! Силу прокачивают, чтобы

– Зачем прокачивать силу – я и без тебя знаю, – огрызнулся Лютик. – А вот на кой ляд нам так напрягаться ради паршивого Буздюка? Оно мне – что?

Березка захлопала ресницами. Надо отдать ей должное – очень красивыми. Я отлично знала человек пять, которые сходили по ней с ума. Но на факультете самоубийц таких не водилось.

– Это – кивая головой в сторону кровати, разъяснила наша березовая, – наш руководитель. И мы обязаны поставить его на ноги.

– Чушь, – отрезал Эвин.

– Ты можешь заниматься, чем пожелаешь, но мы в этом не участвуем, – подвел итоги Лерг.

Березка еще раз похлопала ресницами. Закатила глаза. Заломила руки. Горестно вздохнула. Пустила слезинку из правого глаза.

 
И осознав, что на ребят это – не действует, возопила как баньши:
 

– Ёлка!!!

Я уселась в кресло и принялась разглядывать ногти. М‑да. Какие‑то они у меня хрупкие стали последнее время. Надо бы кремния в ткани добавить.

Не дождавшись ответа, Березка подошла вплотную ко мне и постаралась поглядеть в глаза. Не вышло. Но стон получился очень натуральным.

– Ёлка, прекрати эту комедию!

– какую комедию, – удивилась я.

– Ты что – не слышала, что они сказали!?

– Ребята? Слышала. И что?

– Ты хочешь сказать, что ты – согласна!?

– с чем?

– оставить человека совсем одного, больного, без помощи, без…

– а вот передергивать не надо, – осадила я подругу. – Во‑первых, он не один. К его услугам вся дворцовая челядь. Пусть сидят и следят. Им за это деньги платят. Зарплата называется. Во‑вторых, он НЕ болен. Так, слегка покусан, отравлен и ушиблен.

– а этого – мало?

– На такого буздюка – мало. И потом, это – боевой маг. По крайней мере, во дворце он числится именно так. Мог бы и защищаться от доримолисов. А расхлебывать последствия его халатности и некомпетентности я не стану. И – в‑третьих. Он не остался без помощи. Ты сделала все, что могла. Предлагаю отправляться баиньки.

Березка на миг замолчала. А потом выдохнула, буквально впиваясь в меня глазами:

– Ёлка, а как в его комнате оказались доримолисы?

– У них и спроси, – парировала я.

– Матка уничтожена. А муравьев не допросишь, – печально протянул Эвин.

– Это – ваша работа!? – взвилась Березка.

Мы посмотрели на нее одинаково искренними и недоуменными глазами. Но строить из себя идиотов не стали. Как и сознаваться. Чистосердечное признание, как известно, смягчает вину, но увеличивает число полученных оплеух.

– Наша?

– Работа?

– Березка!

– Мы на такое не способны, – подвела итог я. – Если бы мы взялись за это дело – фиг бы ты его откачать успела. Да и… знаешь, отлови я матку – чего вообще‑то пока никто не делал – я бы ее не стала тратить на всяких буздюков.

Аргумент выглядел логично. Подруга же не знала, что еще одну матку мы уже отправили в Универ. И магистр Рикард – наш бестиолог клятвенно обещал поделиться результатами вскрытия и исследований. А то и дождаться нас. Как он выразился: 'за такое – не жалко и зачета'. Но на слове мы его решили не ловить. Пока…

Березка узнает обо всем этом, но – потом. Когда вернется с практики в Универ.

– Хорошо хоть мы муравьев собрали. Ты не могла колдовать поосторожнее? Они же все передохли!

– а ты хотела, чтобы Буздюк пере… помер!? – возмутилась наша БСМП note 4Note4
  4


[Закрыть].

– Скорее доримолисы бы передохли, отравившись этим буздюком. А чего ты так его защищаешь? – поинтересовалась я.

Упс. В десятку. Березка начала медленно краснеть. Уши, лоб, щеки, шея – и так до самых пяток, медленно и равномерно.

– Березовая наша, ты не влюбилась? – поинтересовался Эвин.

– не называй меня так, – огрызнулась подруга. – разумеется, нет! Просто мне приятно общаться с Буздюком! Он очень умный и интересный человек.

– Тебе интересно, как в каждую дырку без мыла лезть? – удивилась я.

– Ёлка, прекрати говорить глупости! Просто мне с ним интересно! Он интеллигентный, образованный, тонко воспринимающий окружающий мир, очень, безусловно, порядочный…

– Столько достоинств – и до сих пор в девках? – не выдержала я.

– Ёлка!

 
Я вздохнула и повертела пальцем у виска.
 

– подруга, если ты влюбилась в этого старого козла – флаг тебе в руки и пастуха навстречу. Мы его реанимировать не будем. Я понятно выразилась?

– Более чем, – прошипела Березка. – Я тебе этого никогда не забуду.

– и можешь не благодарить, – я величественно пожала плечами и вылезла из кресла. – Ребята, поехали на плантацию, а? У нас еще воришка недоловлен!

 
***
На плантации было хорошо. Мы валялись под деревьями, жевали веласы (Альмер на радостях обеспечил нас целой корзиной) и ни о чем не думали.
Как поймать воришку мы откровенно не знали. Но нанятому Альмером сыщику дали все, что только могли по доримолисам. Альмер предоставил ему весь список гостей за последнее время, порошок правды и пару амулетов мы тоже изготовили и зарядили – теперь оставалось ждать результата от местного мистера Холмса.
Не практика, а сплошное благолепие.
И так продолжалось дня три подряд. Пока нам не вздумалось прогуляться по городу.
 
 
 
 
***
Письмо 4
Ёлка – привет. Мы тут загибаемся от тоски и безделья. Буздюк поправляется медленно. Оно и понятно. Без подкачки и подпитки энергией, такие повреждения кожных покровов просто не залечишь. Только очень сложно.
Лютик – Ну да. Доримолисы его хоть и не слопали, но подгрызли основательно.
Лерг – ага. Почти всю кожу на пропитание для выживания.
Лютик – по‑моему, даже и отдельные выступающие части пострадали.
Ёлка – Лютик, давай без пошлостей.
Эвин – Ага. Это письмо аж целому правителю, так что фильтруем базар.
Лютик – Гуляем по городу, почти помираем со скуки…
Лерг – спасаем летающих котов…
Эвин – Запускаем из окон нелетучих аристократов…
Лерг – Это они раньше были нелетучие, а теперь еще и неходячие.
Ёлка – Да ладно! Там аристократу не сильно‑то и досталось за издевательство над животным. Всего‑то перелом обеих ног, левой руки и позвоночника в трех местах. Но кто ж ему виноват, что он так неудачно приземлился?
Эвин – Он и сам понял, что никто. Потому и не жаловался.
Лютик – правильно сделал. Если пока еще жить хочет. Мозги мы ему на место поставили, а остальное…
Лерг – вылечат. У нас все лечат…
Лютик – А Буздюку еще долго лечиться? Березовая наша!
Берёзка – Еще дней пять ему надо лежать без сознания, пока я буду выращивать кожу…. Но если вы поможете…
Эвин – Не дождешься.
Берёзка – Бессовестные!
Лютик – А учителя – кто?
Лерг – Чем удобряли, то и выросло!
Эвин – прибив одного мерзавца сейчас спасаешь сотню хороших – потом.
Берёзка – Даже разговаривать с вами не хочу!
Лютик – и не надо. Не заплачем. Буздюку – салют.
Берёзка – совершенно не понимаю, почему вы так негативно настроены по отношению к Буздюку! Это очень умный воспитанный, образованный, тонко чувствующий…
Лерг – Березовая, ты часом не влюбилась?
Берёзка – Ничего вы не понимаете! Просто Буздюк очень…
Эвин – Да‑да. Мы слышали. Умный.
Лерг – Образованный.
Лютик – Тонко чувствующий…
Эвин – …где дерьмом пахнет…
Лерг – …и денег срубить можно.
Берёзка – Хамы безмозглые! Самоубийцы!
Лерг – Буздюк тоже с нашего факультета.
Берёзка – а вот и нет! Он рассказал, он иноформку заканчивал!
Эвин – А‑ааа. Тогда все ясно. Его там не изучали в разделе склизней и гадов?
Лютик – Или плесени?
Берёзка – что бы вы понимали, барбосы!
Ёлка – В общем, практика проходит в обстановке дружеского взаимопонимания. До следующей сводки! Пока, крылатый!
 
 
 

Глава 5. Спасатели, вперед…

Мы как раз проходили мимо большого и красивого дома, когда мне на голову обрушилось что‑то истошно мяучащее.

– Эвхар дгеморгреаз! – непроизвольно вырвалось у меня. Хорошо хоть капюшон по случаю ненастной погоды был накинут, а то ходить бы мне в шрамах до конца практики.

– Ёлка, не дергайся, – Лютик аккуратно отодрал от меня это самое 'что‑то' – и предъявил на вытянутых руках.

– Хвыгн драрб крихаан, – опять вспомнила я.

В руках у приятеля была роскошная кошка. Дымчато‑серая шерсть, белые носочки и белая грудка, ярко‑зеленые, просто эльфийские глаза… или это кот?

– Лють, это он – или она?

Лерг аккуратно задрал кошатине хвост. Аккуратно – чтобы кошка не рванулась и не расцарапала Лютика до крови. Животное и так дрожало, как осиновый лист, время от времени мяукало и порывалось удрать. Мое сердце не выдержало.

– Иди ко мне, маленькая…

– Ёлка, это – кот. И уж точно не маленький, судя по размерам, – констатировал Лерг. Я отмахнулась от парней, перехватила у Лютика кота и прижала к себе, пряча дрожащую мордашку под плащ.

– Ну, тихо, малыш, тихо… Я тебя не обижу…. Я тебе ничего плохого не сделаю. Сейчас разберемся, кто тут обидел маленького котика. Сейчас я им всем руки с ногами поменяю местами. Ну, все, все уже кончилось… Ты у меня в руках, я рядом, никто не посмеет тебя тронуть…. Никому не позволю!

Я перехватила кота поудобнее и почесала под подбородочком. Потом погладила, потрепала мягкие серенькие ушки. Под плащом котик притих и вдруг доверчиво прижался поближе, уткнулся мне под мышку – и замурлыкал. Я растаяла.

– Ребята, откуда на меня вылетело это сокровище?

– Во‑он из того окна, – махнул рукой Эвин.

Все это время он стоял рядом, особо не вмешиваясь в диалог. Ничего личного, просто вся родня – оборотень на оборотне и оборотнем погоняет. И все его родственники – из семейства псовых? Собачьих? Короче, в родне у него волки, овчарки нескольких видов, как ни странно – шакалы. Сам Эвин – волк. Да таких размеров, что увидел бы его Иван‑царевич – сказка бы не состоялась. Одно дело общаться со среднестатистическим серым волчком. А другое – с черной, как смоль животиной весом чуть ли не девяносто килограмм. Сам Эвин не возражает. Но побочным эффектом было то, что Эвина очень не любили животные. Не все, конечно. Но кошки и лошади – недолюбливали, а собаки попросту боялись.

– Зайдем с дружеским визитом, – предложила я.

– Разумеется, – улыбка оборотня была исполнена очарования. Он, опять же в силу своего происхождения, ненавидел, когда обижают животных. Разумеется, оборотни признавали и охоту, и скотоводство, но это все‑таки разные вещи. Скотоводством у оборотней занимались специально обученные пастухи. А что до охоты – исключительно один на один. Клыки в клыки, когти в когти, честная схватка. А не так – срывать зло на заведомо беззащитном существе.

Лерг, не дожидаясь, пока мы чего‑то добьемся, сделал пять шагов – и замолотил по двери особняка здоровенным бронзовым молотком.

Та распахнулась почти сразу. На пороге стоял типичный дворецкий. Невозмутимый и напыщенный. А элегантном, но скромном костюме и с напудренными волосами.

– Что вам угодно, господа Ученики Магов?

М‑да. Таким тоном только к… в… и на… посылать. Я пнула Лютика. Приятель прокашлялся и таким же напыщенным тоном вопросил:

– Это ваш котик, господин?

Кота я ненадолго предъявила. Но от плеча не оторвала. Нечего животное травмировать. И плечо тоже. Котяра, как только услышал дворецкого, вцепился в меня всеми восемнадцатью когтями. Так, что отодрать я его смогла бы только с куском мяса. Восемнадцатью кусками.

При виде животного лицо дворецкого дрогнуло. Но ответить он мне не успел. С лестницы послышался голос.

– Что там происходит, Майтер?

Этакий брезгливо – лениво – вальяжный тон. Я – царь и все вы черви предо мною… Мое настроение скакнуло с отметки 'грозовое предупреждение' на отметку 'шторм'. Дворецкий же развернулся и неторопливо объявил:

– Господа принесли кота леди Дирены, господин Таилл.

– Что!? – возмутился господин Таилл, начиная лениво спускаться по лестнице в прихожую. – Я же выкинул эту мерзость! Пусть даже не рассчитывают на вознаграждение! Хотя если они отнесут эту мерзкую тварь к живодеру, я, так и быть, дам им по паре медяков на брата!

 
'Шторм' остался далеко позади и надвигался 'ураган'.
 

– Извинись немедленно, козел, пока я тебе ноги не выдернула, – громко произнесла я.

Тварь спустилась в холл и оказалась высоким и даже симпатичным парнем, лет тридцати на вид. Впечатление портили рыбьи глаза и второй подбородок. В целом создавалось ощущение чего‑то противного, хоть и непонятно, чего именно. Вроде как вляпаться куда‑нибудь на улице, а куда? А чем оттирать?

Хотя одета эта конкретная пакость оказалась очень даже неплохо. Халат из узорчатого шелка с кистями, азермонские шаровары и тюбетейка, шелковая же рубашка под халатом…

Кот под моим плащом напрягся и тихо зашипел. Я погладила животное, успокаивая. Черта с два я позволю какому‑то моральному уроду издеваться над котенком.

– А это еще что такое? – громко удивился он. – Шлюха и ее дружки? Вы не по адресу, мальчики. Мне обычно еще и приплачивают, чтобы я на таких внимание обратил. Да и квелая она какая‑то. Ни зада, ни сисек…

Господин Таилл, может быть, и подольше бы распинался о моем моральном и физическом облике, но тут уж не выдержал Эвин. Опять‑таки в силу крови. У оборотней оскорбить женщину вообще считается мерзким делом. Женщина в их культуре прежде всего – МАТЬ. Пусть даже у нее пока нет детей. А ты станешь оскорблять свою мать? Вряд ли. И никому не позволишь ничего такого. Если ты, конечно, человек. И оборотни в отношениях с женщинами опираются на это правило. Пусть эта конкретная женщина – не их мать, но она кого‑то родит. И будет матерью. И оскорблять ее тоже не стоит. Кстати, еще и поэтому оборотни редко выбираются из Гварда. В родной стране у них с воспитанием очень просто. Любого матершинника просто берут за шкирку, находят ближайшую навозную кучу – и начинают процесс воспитания, возвращая хама к его истокам. Мордой. Чтобы не просто пропитался, но и наелся. И не поганил матерей своим навозным языком. Обычно одного раза всем хватает.

Так что Эвин одной рукой отодвинул дворецкого, второй взял господина за шиворот – и приподнял над полом. Невысоко, сантиметров на сорок. А хороший все‑таки шелк делают в Азермоне. Не рвется. Хоть до эльфов им и далеко, но какова прочность?

– Что сделать с этой тварью? В окно выкинем – или сразу в нужник спустим?

– Что‑о‑о‑о!? – Задохнулся от нашей наглости аристократ. – Да ты хоть понимаешь, с кем говоришь, подонок!? Смерд, таракан, хабыр вахагаз!!! Я тебя прикажу на скотном дворе плетями запороть!!! А шлюху вашу…

Что он хотел сделать со мной – было уже неинтересно. Потому что мальчики взялись за дело. Господин Таилл повис в двух метрах над полом. Повинуясь жесту Лютика, занавеска с окна спеленала знатного подонка, как бинты. Открытым не остался даже рот.

– Ёлка, мы его с крыши в полет запустим. Ты с нами?

– Нет, Лерг. Я пока поговорю с местными слугами. А вы идите.

Лерг кивнул – и ребята удалились куда‑то вверх по лестнице. Зная их, я была уверена – ничего хорошего высокородному хаму не светит. Лайре, если он отделается только переломами.

Кот перешел с шипения на рычание и еще крепче вцепился в меня когтями. Я кое‑как перехватила его поудобнее, чтобы он пришелся на неисцарапанное место на плече – и поманила пальчиком дворецкого. Тот подошел, но выглядел потрепанным и прибитым.

– Друг мой, а расскажите‑ка мне, почему у вас коты из окон летают а?

История оказалась проста и незатейлива. Их и в мире техники хватает. Леди Дирена была бабушкой господина Таилла. И недавно умерла. Кот по кличке Дымок был ее любимцем и тяжело перенес утрату любимой хозяйки. А вот господин Таилл кота никогда не любил. Сегодня он переехал в бабушкин дом, а кота просто взял и вышвырнул из окошка. Слуги и хотели бы его остановить, но как? Его дом, его кот… Хозяин в своем праве. Захочет – и их вслед за котом вышвырнет. И хорошо, если не через окно. Внуку двоюродного брата мужа сестры второй жены отца нынешнего короля (почти кровное родство с правящей династией) многое прощалось. Так что кота здесь лучше не оставлять. А то в следующий раз господин его вообще в канаве утопит.

– Не утопит, – успокоила я дворецкого. – Зная ребят – не утопит. Его бы не утопили сгоряча, а то мы народ увлекающийся…

Как будто в подтверждение моих слов, с улицы донеслись истошные вопли. На лице дворецкого проступила нешуточная надежда. Вдруг и впрямь – утопим?

– Вот видите, – заметила я, выглянув в окно. – В ближайшие лун этак пять он точно никого не утопит. Будет только переломы год залечивать.

Над городом медленно летел огромный воздушный змей. Веселенький, розовый в цветочек. Только вместо крестообразного каркаса к занавеске был прилеплен тот самый господин Таилл. Рот у него был свободен, поэтому полет проходил под великолепное звуковое сопровождение. За змеем летел длинный элегантный хвост, сделанный из узорчатого халата, рубашки и шаровар. На аристократе не осталось даже кальсон, поэтому зрелищу особенно много внимания уделяли девушки и женщины. Мужчины на улице больше отмечали высоту полета и прикидывали дальность. Меня же интересовало – куда приземлится данный 'воздушный змей'. Хорошо бы в колючки…

 
Сверху спустились ужасно разочарованные ребята.
 

– Ёлка, он улетел… – это Лерг. Разочарованно.

– Но не обещал вернуться. Мерзавец, – это Лютик. С ехидством.

– И мы ему даже пока ничего не сломали, – по‑настоящему грустно. Эвин.

– Ничего, я думаю, он надолго усвоит урок. Как нельзя обращаться с женщинами и животными, – подвела я итоги. И повернулась к дворецкому.

– Кота мы забираем с собой. Господину Таиллу – привет и пинка посильнее. Жалобы – в Универ. Но если что – вся сцена с его оскорблениями записана на кристалл памяти. Передадите?

– Разумеется, госпожа, – поклонился дворецкий. И вдруг в его газах мелькнули веселые искорки.

– С вашего господа УМы, разрешения, я скажу господину, что вы обещали зайти его еще проведать.

 
Наш человек.
 

– Разумеется, скажите. Но кота я вам все равно не оставлю.

– Если вы подождете еще пять минут, я вам соберу его приданное. Миски, горшок, любимый матрасик, игрушки, витамины…

– Собирайте спокойно, – разрешил Эвин. – Мы не торопимся.

– А пока прошу вас, господа, пройти на кухню. Я, конечно, не могу вас угощать, но в буфете есть замечательные пирожные, а в красном шкафчике набор хороших вин и элварионские конфеты. Леди Дирена всегда держала для гостей. Это для юной дамы. А господа, смею надеяться, предпочтут что‑то посущественнее? Голубой шкаф у нас заговорен на холод. Так что располагайтесь. Мне не потребуется много времени. Лайда! Лайда!