Текст книги "Елка и терн. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

 
Но слово было сказано.
И парни отправились к Мерлионе.
Буздюк помнил все, как будто это было вчера. Девушка открыла дверь – и улыбнулась. Нежно‑нежно. Лицо ее засияло, преобразилось… она стала невероятно красива. И Никвик потянулся ей навстречу.
 

– Мелли, дорогая…

 
Брови аристократки взлетели ввысь.
 

– Я не давала вам права, Буздюк, называть меня по имени. Линдо, зачем ты его вообще сюда притащил?

– извини лапушка, – развел руками оборотень. – Он настаивал, что ты сама должна сделать выбор.

 
Мерлиона ехидно улыбнулась.
 

– А что – тут можно и выбирать? Между тобойи Буздюком?! Как мило! Сделайте одолжение, сударь, – тон девушки неуловимо поменялся, она не меняла позы, не шевельнула даже бровью, но от нее потянуло морозной зимней вьюгой. – Линдо, лапочка, будь свидетелем. Уважаемый Буздюк, очень прошу вас с этой секунды навсегда забыть о моем существовании. Свободны. Линдо, зайди наконец!

Мерлиона втянула оборотня за руку в комнату, захлопнула дверь – и до униженного и взбешенного Буздюка донеслось:

– И где ты шлялся, морда мохнатая!? Я тебя уже час жду! Сильва как раз на занятиях, а ты!

– а меня задержали в фехтовальном зале, – оправдывался оборотень низким басом.

– А мне чихать! Я обиделась!

– Солнышко, я заглажу свою вину! Обязательно!

– можешь начинать прямо сейчас…

И все стихло. Но Буздюк полагал, что они там, за дверью, не стихи читают.

Ярость жгла его раскаленным углем. Он плюнул на дверь, развернулся и покинул коридор, мечтая навсегда забыть об этом позоре.

Увы. То ли кто‑то подслушал, то ли проболталась мерзкая хвостатая гадина – оборотень, то ли сама Мерлиона пустила сплетню, но Буздюк стал посмешищем всего Универа на несколько кругов.

Потом все забылось. Но Буздюк еще долго вздрагивал при виде этой пары. А Линдон и Мерлиона постоянно ходили вместе. А примерно через полгода обратились к Ведуну. И этот старый маразматик разрешил им пожениться!

Разумеется, приехала куча хвостатой и мохнатой родни! Разумеется, от ан‑Риттаров никого не было. Мезальянс – и отвратительный! Буздюк был уверен, что этот брак не продлится долго.

 
Но – куда там!
Он специально следил, собирал слухи, доходящие из Гварда… последний гласил, что у парочки уже трое детей, они вместе ездят по стране, разбираясь с погодой, природой и нечистью, вполне счастливы – и собираются так прожить следующие пару сотен лет.
Твари!
Ярость опять плеснула багровой волной.
Но нельзя! Сейчас нельзя, если он хочет отплатить всем за свои унижения и занять достойное место в этом мире!
Магистр Буздюк постарался выдохнуть воздух сквозь стиснутые зубы и расслабиться. Еще не хватало сейчас переволноваться – и из‑за своих эмоций запороть все дело!
К тому же он все‑таки отомстил унизившим его мерзавцам! Пришлось долго ждать, но он таки сумел достать их! Жаль, не насмерть! Но новый глаз этому мерзкому полузверю не смогли вырастить даже в Универе!
И вообще – если его план осуществится, они все еще пожалеют!
Все пожалеют, что издевались над ним! Оскорбляли! Унижали!! Не уважали!! Не ценили его доброго отношения и благосклонного внимания!!!
Буздюк очаровательно улыбнулся своему отражению в оконном стекле.
Скоро все изменится.
После окончания Универа он‑таки вернулся в родной дом. И собирался занять тепленькое местечко при дворе, но… куда там!
Его отец к тому времени стал слишком стар, чтобы вести дела.
И опять поступил совершенно по‑идиотски!
Вместо того, чтобы поставить сына‑мага во главе семейного предприятия, он просто продал свое дело и разделил деньги между всеми (шестью!) детьми. Конечно, каждому досталась совершенно мизерная сумма! Ее даже на приличный дом не хватило бы!
А этот безмозглый плебей заявил, что так дети не передерутся из‑за наследства и его дело окажется в хороших руках. А если кому приспичит – может попробовать начать свое дело. Он и с меньшего начинал!
Разумеется, Буздюк плюнул на порог дома – и ушел.
Несколько лет он пытался работать на дорогах, зарабатывая себе репутацию.
Но там было просто… омерзительно!
Крестьяне, ремесленники, купцы…
Тонкая Буздючья душа просто криком кричала от необходимости общаться с такой швалью!
Невыносимо!
И когда несколько лет спустя, ему представился случай войти в команду, он не колебался! По крайней мере он не будет самостоятельно общаться со всем этим быдлом!
В командах Буздюк проработал долго, постоянно меняя их, забираясь все выше и выше…
Параллельно он пытался устроить свою личную жизнь с комфортом! А почему бы нет!? Такая партия как он – это просто подарок судьбы для любой аристократки! Умный, красивый, очаровательный и утонченный маг!
Естественно, дамы обращали на него внимание!
И так же естественно – он выбирал тех, кто мог обеспечить ему приемлемый уровень жизни! Почему бы нет!? Он же – Буздюк! Разве он не заслуживает того, чтобы за ним ухаживали!? Чтобы о нем заботились!? Дарили ему драгоценные подарки?
И вообще – любая женщина должна быть счастлива, получив в мужья такое сокровище!
Разумеется, он не мог отказать и другим женщинам. Почему бы и нет? Что он совершал такого? Просто оказывал придворным дамам маленькие любезности. А они в свою очередь были весьма любезны к ним. Но те дуры, на которых он женился, почему‑то совершенно не понимали такой простой вещи! Мужчина – полигамен по природе своей! И не может ограничиваться одной женщиной! Более того, мужчины стареют намного медленнее! И с его стороны было нормально срывать на стороне цветы удовольствия!
Зачем же устраивать скандалы и разводы!?
Потом произошел тот случай, после которого ему пришлось уехать из Кариема. Но опять‑таки, люди бывают просто ужасно глупы! Подумаешь, умер богатый купец, которого лечил Буздюк!?
Он и так должен был умереть! Чуть раньше, чуть позже! А то, что он умер именно в тот момент, когда написал завещание на младшего сына, близкого Буздючьего приятеля, это и вообще совпадение! Случайность! Разве можно подозревать мага – в убийстве!?
Конечно нет!
Глупости!
Но слухи поползли. И с Кариемом пришлось расстаться.
Впрочем, Буздюк особенно не горевал. К тому времени он уже обзавелся кое‑какими связями в аристократических кругах – и сумел удачно приземлиться на все четыре лапки. В придворную команду Милотана!
Но и тут судьба умудрилась уязвить его!
Буздюк не был Ведущим магом и главой команды. Главой был – Сансан Тафид, сын то ли гончара, то ли бочара… одним словом – просто плебей!
И этот плебей командовал Буздюком, гоняя его и в хвост и в гриву! В команде нет лекаря? Ну и что! Зато есть бестиолог! Чему‑то же тебя учили в Универе? Сумел разрезать – сумеешь и зашить!
Откровенное унижение! Нет бы, взять в команду мага по специальности!
А сколько было мелких издевательств!? Когда Буздюку поручали самую черную и неблагодарную работу, например, варить гламурию, или поднимали среди ночи, чтобы исследовать какую‑нибудь пакость, или вообще направляли за какой‑нибудь пакостью в Универ, как будто он мальчик на побегушках!?
Сансан совершенно его не уважал и не ценил!
Хотя справедливости ради, надо сказать, что этот плебей не уважал никого. Даже королю он мог сказать 'ты' – и Его Величество терпел это! А Сансан спокойно посылал матом аристократов в сороковом поколении! Отказывал очаровательным дамам! А если его пытались заслуженно отблагодарить за его труды, вообще мог устроить скандал. С громкими воплями, типа: 'Я себе на жизнь и без благодарностей зарабатываю!!! Вы что – с ума сошли!? Я вам красна девица – подарки мне дарить!?'.
Более того, поймав однажды Буздюка на абсолютно добровольной благодарности от милой девушки, Сансан устроил такой скандал, что Никвик чуть со стыда не умер. Было просто омерзительно думать, что ЭТО кто‑то может услышать!
Кошмар!
Если вкратце перевести все выражения Сансана, звучало это коротко: 'Еще раз – и яйца оторву!'.
Буздюку пришлось быть намного осторожнее.
С другой стороны, Никвик опять был При Дворе!
Его окружали люди, с которыми можно было общаться! Которые были достойны уважения! Которые были аристократами невесть в каком поколении!
И аристократками…
Это было просто восхитительно и отчасти даже компенсировало все Сансановские издевательства.
Так что Буздюк терпел – и насколько мог наслаждался жизнью.
А потом…
Потом судьба наконец решила привести все в соответствие и предоставила ему возможность занять подобающее место!
Буздюк нашел себе союзника.
То есть союзник сам нашел его. И предложил весьма разумный и дельный план восстановления справедливости!
И Буздюк ухватился за него обеими руками.
По плану все выглядело так. Если на престол Милотана взойдет разумный и воспитанный в нужном духе король, Буздюк станет министром магии, или пожизненным придворным магом – и все наконец оценят его по достоинству!
У самого союзника тоже были свои планы. Он хотел использовать Милотан для своей войны с Элварионом. Что именно его не устраивало в нынешнем короле элваров, Буздюк не знал. Но…
А какая, собственно, разница? Все равно элвары – это даже не люди! И в них присутствует кровь мерзких мохнатых гадов‑оборотней!
За что эту мразь жалеть!?
И Буздюк принялся вместе со своим новым другом разрабатывать план действий.
Выглядело это так.
Первым пунктом шла ликвидация части магов в столице. Чтобы никто не успел поднять тревогу. Буздюк и его союзник собирались поделить их пополам, но тут появились эти гнусные практиканты. А с ними и элвары. И союзник как с цепи сорвался!
Он мечтал убить их всех. И мерзких практикантов и элваров!
Что ж, Буздюк не видел повода отказывать своему союзнику в такой малости!
Тем более, что на практикантов у него у самого был длиннющий зуб. На слишком часто умничающих, слишком непочтительных, слишком наглых, слишком…
Если бы Буздюк мог честно признаться себе, он бы так же сказал – слишком умных и талантливых. Но – увы.
Он сам до конца не понимал, почему команда практикантов вызывает у него такую бешеную ярость. Зато с радостью согласился с планом их уничтожения. Практикантов изничтожал его союзник.
Поэтому магов Буздюку пришлось взять на себя. А союзник должен был прибыть вместе с флотом. И отрядами, которые захватят дворец.
Отрядами новойгвардии новогокороля.
А почему бы и нет?
Универ в принципе не вмешивается во внутрирасовые склоки. Это – принцип его существования.
В межрасовые – вмешается. В обязательном порядке. Ибо Основатели заповедали: 'Расистов – давить как поганых тараканов!'.
И давят.
А внутридворцовая смена династии – это почти мелочи. Так, пустяк!
Главное провернуть все быстро.
Тем более союзник Буздюка каким‑то образом смог подчинить себе гройнов.
Одного из них и опробовали на Сансане с командой. После чего Буздюк и его товарищ стали полностью свободны в своих передвижениях по дворцу, да и в планах – тоже.
Буздюк готовил все для маленького и аккуратного переворота, не забывая про свой бизнес. Получал от жизни свои скромные радости. Хорошее вино. Красивые женщины. Дорогие вещи. Почему бы и нет? Разве он этого не заслужил за все свои страдания?! Ну и конечно, Никвик подыскивал себе супругу.
Нельзя же не оставить продолжателей своего дела на земле!?
Нельзя!
Да и вообще, такой род, как его – угаснуть не должен! И, разумеется, продолжать его может только настоящая аристократка. Такая же, как… нет!
Он НЕ БУДЕТ сейчас вспоминать Мерлиону!
Тем более леди ан‑Веррит тоже весьма неплоха. Если бы она еще была помоложе…
И какая разница, что ему уже к шестидесяти годам!? Он отлично сохранился! И вообще, это женщина стареет в тридцать. А мужчина – и в семьдесят – просто очарователен! Особенно если он – маг!
Буздюк улыбнулся своему отражению. Принял картинную позу.
Пожалуй, надо будет предложить Его будущему Величеству поставить такую статую на площади. И переименовать одну из площадей в его честь.
А что, хорошо звучит?!
Площадь Буздюка! Очень даже красиво…
Ладно!
Для начала надо разобраться с текущими проблемами.
То есть – с магами!
Буздюк с решительным видом вышел из комнаты.
 
 
 
 
***
Делон Реглар, магистр лечебной магии сидел в своем кабинете. Каждый день, ровно с шести утра и до полудня он вел прием больных. Не то, чтобы ему это было нужно. Он давно мог бы выйти на пенсию, ездить иногда в Универ преподавать, разводить цветы под окошком – и ничего не делать. Но целительство было смыслом всей его жизни. Вообще всей. И бросить его – было как оторвать себе ногу или руку. Жители столицы отлично это знали. И часто к крыльцу мага выстраивалась очередь на всю улицу. Частенько он засиживался с пациентами до ночи. Но не жалел. Ибо когда находишь ТО САМОЕ, СВОЕ дело – то работа становится удовольствием. Искренним и истинным.
Но сегодня прием был небольшой. Всего восемь человек. Пара вывихов, три больных зуба, две простуды. Мелочи жизни.
В дверь тихонько постучали.
 

– войдите!

И в комнату вошел Никвик Буздюк. Магистр Делон непроизвольно покривился. Буздюка он не любил с тех пор, как тот предложил ему продавать пациентам амулеты для лечения. Амулеты поставлял бы Буздюк, заряжал бы их магистр, прибыль пополам. Делон в принципе был не против, но поглядев на амулеты, отказался наотрез. Драть за такую гадость такие деньги? Ему было просто противно, что из его работы, ремесла, да просто любимого дела пытаются сделать рынок.

– что вам угодно? – сухо спросил Делон.

 
Буздюк пакостно ухмыльнулся.
 

– Уже ничего. Зря вы тогда мне отказали, магистр.

Он одним движением выкинул вперед руку с каким‑то амулетом. Вспышка.

 
Делон даже не успел понять, что умирает.
Буздюк покосился на лежащее на полу мертвое тело магистра лечебной магии.
 

– Первый.

Убийцу так никто и не заметил. Через час мертвого магистра нашли клиенты, но тревогу поднимать было уже поздно.

 
***
Илона Виртон поправила локоны клиентки и посмотрела на нее с веселой улыбкой.
 

– Ну что, леди ар‑Рителлен, разве так не лучше?

Пожилая матрона погляделась в зеркало – и разулыбалась. Волшебным (а то каким же еще?) образом пропали глубокие морщинки, посвежела кожа, исчез начинающий проявляться второй подбородок. Брови легли густыми дугами, засияли глаза с безупречно белыми белками…

 
Кожа рук была удивительно нежной и без всяких пигментных пятнышек.
 

– Вы волшебница, магистр Илона. И более того – гениальны, – произнесла она. – Сколько я должна вам за это чудо?

– Как всегда. Пять золотых. И через год опять ко мне на прием. Договорились?

Леди ар‑Рителлен было чуть нахмурилась, но потом решила, что за такое пять золотых просто не жалко. Тот же Буздюк взял бы все двадцать. Или даже сорок.

 
Она достала из маленькой сумочки пять монет и сложила их на стол.
 

– я благодарю вас, магистр Илона.

– Это моя работа, – улыбнулась стройная женщина… или девушка? На вид ей было не больше восемнадцати лет. Брюки облегали длинные стройные ноги. Широкий пояс стягивал тонкую талию. В глубоком вырезе блузы виднелась высокая грудь. Нежная шея была словно изваяна из бело‑розового мрамора. Грива золотистых (пусть это и не родной цвет, но он так ей к лицу) волос падала чуть ли не до пояса. Лицо тоже принадлежало молодой девушке. Выдавали только глубокие синие глаза. В них светилась мудрость, пока еще недоступная юным и прекрасным.

 
Но кто там будет вглядываться в глаза при наличии всего остального?
 

– и буду рада прийти к вам снова. Вы же знаете, дворцовый маг теперь Буздюк, а он посадил в кабинете какую‑то практикантку. Гламурию она варит и все остальные мази и притирания делает, но намного хуже, чем вы, а стоит это в пять‑шесть раз дороже.

– Буздюк есть Буздюк, – пожала плечами магистр Илона.

Когда за клиенткой закрылась дверь, магистр брезгливо поморщилась – и метко швырнула в корзинку испачканную салфетку.

 
Буздюк!
Тьма б его побрала и пожевала!
Илона отлично помнила, как этот склизкий глист пытался ухаживать за ней, тогда еще совсем молодой девчонкой лет тридцать тому назад. Его как раз случайно занесло в Милотан, а ее распределили сюда на практику. Так и столкнулись. И до сих пор Илона радовалась, что не поддалась. Хотя, по правде говоря, ее заслуги здесь особенно не было. Просто одна из близких подруг стала просить у нее какое‑нибудь зелье для более страстной ночи с любовником. Илона попросила рассказать о любовнике подробно – и подруга назвала Буздюка.
Оскорбленная ведьма в тот же день разорвала все отношения между ними. А через год еще порадовалась. Буздюк оказался весьма непорядочным человеком – и продал брошенной им любовнице артефакты на крупную сумму. Хотя те стоили раз в десять дешевле, а работали намного хуже, чем могли бы. В итоге лечить подругу от применения этой гадости пришлось как раз Илоне.
Несколько раз Буздюк еще пытался подкатиться к ней, но потом понял, что – бесполезно – и отстал. Женщина вычеркнула его из головы и зажила спокойно. Правда, через пару лун по столице поползли сплетни. И такая она, и сякая, и дерет бешеные деньги, и делать ничего нормально не умеет, и вообще – махровая извращенка с уклоном в зоофилию…
Кто был источником сплетен? Вычислить это было просто.
Разумеется, Буздюк.
Не обломилось? Ни по работе, ни на кровати?
Ну, так хоть нагажу!
Илона хорошо помнила свое отчаяние, когда она – совсем молодая тогда ведьмочка, выслушивала сплетни, что она‑де и чужих мужей совращает и юнцов сбивает с пути истинного, и бабами не брезгует…. А профессиональная некомпетентность? И делать она ничего и умеет, и диплом ей дали за большие таланты в раздвигании ног (и речь шла вовсе не о художественной гимнастике), и не охваченным ее вниманием в Универе остались только быки и козлы – и то, насчет быков еще большой жизненный вопрос…. Буздюк старался не за страх, а за совесть. Как эта наглая стервочка смогла пренебречь ТАКИМ восхитительным мужчиной!? Геть ее, злыдню!
Она почти сломалась, почти уехала из города, почти…
Спас ее (во всех смыслах) Аларон ан‑Ронсеваль. Молодой человек увидел ее абсолютно случайно, когда она пришла к одной из горничных его матери. И – влюбился. Сразу и окончательно. И Илона ответила взаимностью.
Сплетни утихли примерно за луну. После того, как Аларон укоротил несколько самых длинных языков на дуэли. А еще через две луны Илона согласилась выйти за него замуж.
И прожила с мужем двадцать безумно счастливых лет. Сейчас двое их детей учились в Универе, трое бороздили моря, еще трое, не получившие от матери магического таланта весело проводили время в поместье за городом, а сама Илона подрабатывала. Да, пусть это и не совсем подходящее занятие для леди ан‑Ронсеваль, но… а что – подходящее?
Балы?
Приемы?
И на каждом балу везде, всюду, соболезнования, сожаления, сострадание – наполовину фальшивое, а на вторую половину ядовитое, как настойка аконитина.
'Бедняжка…', 'так жаль вашего мужа…', 'как же вы без него…'…
А вот так вот! Когда Аларон погиб в бою с пиратами, Илоне очень хотелось умереть. Удержали дети. Восемь мелких (и покрупнее) родных сердечек, которых надо было воспитать достойными памяти отца. И ей это удалось. Род ан‑Ронсеваль мог гордиться своими наследниками. Даже старая леди, ее свекровь, которая первые пять лет брака относилась к невестке, как к гибриду коровьей лепешки и сороконожки (ползает тут и воняет…) – и та не находила ни одного изъяна во внуках. И признавалась Илоне:
 

– Мой сын правильно сделал, что выбрал тебя.

Когда она овдовела, ей попытался выразить соболезнования и Буздюк. Целых две минуты пытался. Потом Илона поймала его жадный взгляд на своей груди, скромно прикрытой (пусть и не до конца) траурным платьем – и вскипела.

Она не была боевым магом. Но на что‑то сгодится и выпускница факультета лекарей. Во всяком случае, примерно год Буздюк заикался на каждом слове. И косил луны четыре. Левым глазом – вправо, правым – налево. Хорошо она его тогда прокляла.

 
Тьфу, пропасть!
Легок на помине…
В дверях салона 'Леди Илона' нарисовался Буздюк. Ведьма смерила его недружелюбным взором.
 

– стоило дерьмо помянуть…

 
Буздюк расплылся в мерзкой ухмылочке.
 

– А ты меня рано поминаешь Илона. Я тебя раньше помяну…

– Не дождешься. И вообще – пошел вон отсюда, пока я не приказала лакеям тебя выкинуть, – брезгливо процедила леди ан‑Ронсеваль.

 
И повернулась к Буздюку спиной.
Удара, который лишил ее жизни, она не почувствовала. Просто на миг стало очень жарко. В глазах потемнело, а потом все рассеялось. И она увидела море. И корабль. А на носу корабля стоял и махал ей рукой любимый муж.
 

– Аларон!

 
И Илона, забыв обо всем, побежала по песку к любимому человеку.
Мимоходом она успела удивиться – как это она не проваливается в песок? И почему так легко бежать, словно летишь над землей?
А потом все стало неважно. Все стало совсем по‑другому. Иначе, чем для живых.
 
 
 
 
***
Буздюк поглядел на обугленную корягу, в которую его заклинание превратило очаровательную женщину. Отвратительно воняло палеными волосами и горелым мясом.
Очень, очень жаль Илону. Красивая была женщина… до заклинания огненного смерча. Но она, в конце концов, сама виновата. Не стоило ей сначала отказывать ЕМУ, а потом обходиться с ним так, словно ОН, Буздюк – всего лишь куча навоза у дороги.
Мерзавка сполна поплатилась за свою наглость.
Убийца спрятал в карман амулет – и вышел из салона.
 
 
 
 
***
Мы занимались подводным спортом вот уже три часа. Кто сказал, что по морскому дну можно гулять?
Счаззз! Шесть разззз!
Вот я бы сказала многое. По поводу тех сволочей, которые не довели до конца заклинание. Знаете ли, в море лучше плохо плыть, чем хорошо идти. Если кто не знает – морское дно – это гигантский бардак. Ну ладно, это я конечно вредничаю. Здесь сбалансированная экосистема, и пивные банки под ногами не валяются, вместе с деталями от трактора. Но мне от этого не легче. Почему? А вы сами попробуйте походить под водой! По камням, по кочкам… Не поплавать. Походить. Получится? Если не сломаете себе обе ноги на пятой минуте – порадуйтесь своей удачливости. Теперь можно прыгать с неисправным парашютом и брать билет на 'Титаник'. Там вам уже ничего не грозит.
На морском дне в принципе нет ровных поверхностей. Есть относительно неровные, очень неровные и те, где черт сломает все четыре конечности и хвост с рогами. Каждый камешек кишит жизнью. И на этой жизни ну очень легко поскользнуться. Пару раз у нас из‑под ног взлетали вверх какие‑то рыбы. Не знаю, плотоядные они – или нет, но хорошо хоть никого не покусали. Водоросли… Я люблю морскую капусту в супе. И люблю водоросли в аквариуме. Но когда все это наматывается вам на ноги, на руки, да вообще на что угодно – фиг вы с ними подвигаетесь. И заросли таких водорослей приходится обходить или переплывать.
Морское дно на глубине 50–80 метров – далеко не Бродвей. И проблем у нас хватало. Начать с того, что наша одежда была абсолютно не приспособлена для таких прогулок – и зверски стесняла движения. Но и раздеваться не хотелось. Это вам не Мертвое море. И жизнь здесь кишела повсюду. Кругом шныряли синеполосые рыбехи, пестрые мелкие рыбешки и средних размеров рыбы с такой яркой расцветкой, словно природа решила сначала сделать это конкретное животное попугаем, но потом передумала, а отмывать не стала. Весьма несимпатичные рыбы, которых я и на тарелке‑то раньше не видела…. А нет, кажется, еще в моем мире это были бычки в томате, а здесь они поднимались со дна чуть ли не до моего лица – и падали обратно. И ничего приятного я в этом не видела. Рыба – холодная и скользкая. И если есть возможность не соприкасаться голой кожей с ее чешуей – я так и сделаю.
Компания больших бледно‑бурых морских угрей, извиваясь, проскользнула стороной куда‑то по своим делам. И правильно. Валите ребята. А, может, они электрические? А водятся они вообще‑то в этих местах? Узнать путем отхваченных 220 В – или сколько там им отпустила природа, мне почему‑то не хотелось. Обойдусь без такого опыта.
Стадо физалий (ну хоть что‑то я узнала), блещущих золотисто‑синей окраской, окружило нас, но очень ненадолго. Стоило нам начать шевелиться – и их словно ветром сдуло.
Одежда пузырилась. Было довольно прохладно. Заклинание поддерживало нужный температурный режим, чтобы мы не загнулись от холода, но не перегревало. И незачем. Энергии тратится много, а рассеивается она быстро. Все равно, что зимой вместо шапки на голову грелку положить – и так на улицу. Ненадолго ведь хватит…
И все равно. Морское дно удивительно красиво.
Даже с нашим инфракрасным зрением – красиво.
Нас никто не атаковал. Мы не походили на обитателей морского дна. И передвигались на двух ногах, а не плыли. Почему так?
Да просто неудобно все время плыть. Какое‑то время мы плыли, потом шли, потом опять плыли – и опять шли. Где‑то можно было пройти. Где‑то приходилось плыть. Заклинание подводной жизни действовало ограниченно. Всплыть наверх мы и не пытались. Хорошо, если нас подберут друзья. А если нет? Своей жизнью я рисковать могла. А вот жизнью Его Величества Эйверелла и так далее? Если у него повредят хоть ноготь, в Элварионе с меня потом сдерут всю шкуру. Поэтому оставалось только тупо идти. По моим подсчетам, к утру, мы точно дойдем куда надо. А там и разберемся по пунктам. Мы ни о чем не говорили. Все и так было ясно. Сама по себе бы шахта не рухнула. Ей явно помогли. Как помогли исчезнуть дежурному. А кто нас послал туда? Кто виновник происходящего?
Пра‑авильно. Буздюк.
Вот доберемся – и очень подробно, с применением всех методов святой инквизиции спросим у товарища – почто это он нас угробить захотел?
План был прост. Поэтому, видимо, и не осуществился.
Когда впереди блеснуло что‑то такое, холодно‑голубоватого цвета, чему под водой и делать бы нечего, мы насторожились. И медленно, осторожно, укрываясь за скалами и растениями, двинулись вперед. Очень хотелось оставить все мирное население в тылы – и самой сплавать на разведку, но смысла нету. Без нас они гарантированно погибнут. Лучше уж всем вместе.
Мы медленно подкрадывались к источнику света. Недолго. Он оказался ближе, чем мы думали. Как‑то под водой преломляются и искажаются пропорции и нужно немного другое чувство расстояния. А мы немного не рассчитали. Картина, представшая перед нами, была…
 

– О, черт!

– Эвхаар дгеморгреаз! – эхом моих мыслей отозвался Тёрн.

Небольшая поляна, густо усеянная обломками камней. Тут и там покачиваются водоросли. И по центру поляны бьются двое. Мужчина, вооруженный чем‑то вроде копья – и здоровущая каракатица.

Такой же волшебник, как и мы? Только усовершенствовавший 'рыбье дыхание'?

 
Нет.
Мужчиной его можно было назвать только до пояса. Ниже пояса у него был здоровущий хвост, похожий на селедочный. Именно этот хвост горел сотнями голубоватых огоньков.
Каракатица явно была старой и опытной. Двумя руками она цеплялась за выступ скалы в центре поляны. Видимо, там она и поджидала добычу. Обычно у каракатицы серая с зелеными полосками и пятнами окраска. Не наступишь – не заметишь. Это сейчас она дерется – и по ее телу словно пробегает волна оттенков. М‑да. Ветеранша. И клюв здоровущий. Запросто голову акуле прошибет.
А человеку‑то…
А чем человек хуже акулы? Что еще за дискриминация!? Каракатица – не шовинистка, сожрет любого!
Два больших круглых рыбьих глаза сверкали то голубым, то розовым, то серебристо‑зеленым огнем. Как всегда, каракатица, старая охотница, пыталась своими хватательными руками, усеянными прорвой присосок, подтянуть врага поближе, к челюстям – и прокусить ему череп. Человек не сдавался. Уворачивался от щупалец, с невероятной ловкостью, нападал, но почему‑то не убегал. Или понимал, что бессмысленно?
А каракатицы вообще – преследуют добычу?
А… ламинария ее знает! Выберусь – засяду в библиотеке! А то пока у меня всех познаний – фильмы‑ужастики про кальмаров и омаров. И те – еще в том мире просмотрены.
Каракатица махнула щупальцем, пытаясь захватить хвост противника, получила по нему копьем, едва не вышибла оружие из руки противника – и пустила в ход чернила.
Несколько секунд мы просто ничего не видели. А потом чернильное облако рассеялось. И мы обнаружили, что головоногая таки поймала своего противника за хвост и за руку.
Еще четыре более коротких руки попытались окончательно спеленать человека.
Дальше я уже не ждала.
Еще не хватало!
Что можно применить против рыбы в море?
Ну, я же боевой маг! А значит, могу угробить кого угодно и где угодно! Талант у нас такой, на факультете!
– Ёлка, а если это враг?
– Расспросим и пришибем.
– Я просто обожаю твою логику.
Я выпрямилась во весь рост – и прицелилась. Каракатица нас не заметила. Зато заметил человек – и на миг остолбенел. Это стоило ему спеленутой второй руки. Больше медлить было нельзя – и я активировала заклинание.
Столб кипятка прошелся четко по скале, обварив каракатице щупальца и, по‑моему, часть туловища. Я прицелилась еще раз, но головоногая дожидаться повторной обработки не стала. Хищница отцепилась от скалы и попробовала спастись бегством. На миг ее тело опять окуталось чернильным облаком. Или скорее – попыталось. Она слишком уж недавно плевалась чернилами, истратила слишком чернильной жидкости, и облако получилось очень прозрачным. Так что я прицелилась – и еще раз фуганула струей кипятка. А что, вареная каракатица, кстати – съедобна?
Нам еще долго до дома шлепать. Хорошо бы и подкрепиться. Суп из осьминога я точно ела. Значит, и эту можно. А что? Море соленое, подсаливать не требуется, столб кипятка ее отлично проварил… и вообще, знали бы вы, что может слопать студент за неделю до стипендии! Каракатица – это еще деликатес.
Но до обеда мы добраться не успели. А что! И очень даже обед! Мы последний раз завтракали как бы не в пятнадцать минут шестого. А сейчас девять утра.
Ну, ладно. Второй завтрак.
Спасенный человекорыб (рыбочеловек?) отлепился от агонизирующей каракатицы – и направился ко мне. Мы, в свою очередь, выползли из‑за камней – и побрели к нему.
Передвигался он легко, грациозно и стремительно. Наблюдать было одно удовольствие.
То ли дело мы – ползаем по морскому дну со скоростью улиток.
А рыболюд уже завис перед нами. Вблизи он все‑таки оказался ближе к рыбам, чем к нам. Шикарный хвост уже не так напоминал селедочный. Скорее карасевый. И был покрыт крупной серебристой чешуей. Голубое сияние распространяли множество мелких… как их называют‑то? Рачки? Крабики? Кажется, я даже название знала. Сифонофоры. Но вот к какому отряду и классу они относятся…
Темный лес.
Крупный плавник тянулся вдоль спины рыболюда, на шее виднелись складки жаберных щелей… сюда бы декана нашего факультета иноформки. Он бы от радости в обморок хлопнулся. Найдена новая раса разумных! Сенсация!
А у меня была задача попроще – объясниться с этим другом.
Под водой это сделать очень затруднительно. К тому же я ни слова не знаю из его языка. А он – из языка людей. Жестами пообщаться?
Ага, это когда люди одной национальности. А то в Азермоне, например, любимый жест бразильцев, когда они возводят руки к небу, означает – 'проклятие Богов на твой дом'. А если в Гварде, глядя в упор на собеседника, погладить себя правой рукой по тыльной стороне левой ладони, это будет означать: 'Ты мне нравишься'.
Я попробую показать 'плывем в Милотан', а он решит, что я его послала по всем четырем азимутам. Если не чего похуже.
Рыболюду надоело молчать первому. Но рта он не открыл. Видимо, пришел к тому же выводу, что и я. Разговаривать нам будет затруднительно. Поэтому он просто приложил пальцы к вискам – и взглянул мне в глаза.
Глаза у него были шикарные. Большие, круглые, слегка выпученные, как у рыб, потрясающего синего цвета.
А потом они чуть затуманились – и я отчетливо ощутила эмоции, идущие от рыболюда. Что ж, все верно. Можно говорить на разных языках. Но чувства и ощущения понятны всем.
 

–  Помогай воспринимать! – я попыталась пихнуть элвара, но промахнулась – и полностью сосредоточилась на ощущениях.