Текст книги "Изнанка Истины (СИ)"

Автор книги: Евгения Алёхина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 51 страниц)

В центре площади, около аппетитно булькающих котлов я сразу приметила белокурую шевелюру Тиры – яркую, словно ослепительный блик луны посреди моря иссиня-чёрных косичек и кос…  Принцесса сноровисто вытаскивала из плетёных корзин стопки глиняных ложек и мисок, выставляя их на небольшой настил, укрытый кусками холстины. Я поторопилась помочь, не сомневаясь, что ещё одна пара рук не будет лишней. Так и оказалось: Рожерия приветливо кивнула мне, подвинулась, уступая кусочек места у импровизированного «стола», а Ин'ке и ещё две девушки немедленно опустили рядом ещё один короб из лыка, полный чистой посуды. По-скорому подкатав рукава, я принялась за работу…

Скучать не приходилось, тем более что на площадь вскоре потянулись первые желающие отведать ужина. Однако женщины Оро'чана знали своё дело не хуже слаженного подразделения магов, готовящих сложный обряд, или же вышколенных отрядов солдат на военных манёврах. Трапеза была организована и подана без промедления.

Как водится у орков, первыми к котлам подходили самые старшие жители поселения. Получали из рук расторопных молодиц тарелки с аппетитно пахнущей едой и степенно разбредались по площади, занимая приглянувшиеся им на брёвнах места.

Следующие порции почтительно поднесли Креддоку и Видящей – я, если честно, ожидала увидеть рядом с ними Стальную Руку и Вейгеерана…  Но гнома не было вообще – очевидно, он с внуком и Антонио всё ещё священнодействовал в кузнице. Молодой же вождь Двуликих предпочёл дождаться трапезы в череде простых воинов – то ли из солидарности с Альтаром, вместе с которым явился на площадь, то ли специально ради того, чтобы принять миску с дымящимся супом из рук Ин'ке, задержав её ладошку в своей и получив в награду смущённую улыбку…

Впрочем, безмолвный диалог влюблённых заметила не только я. Эм'син, наставница девушки, Видящей называлась не зря…  От меня не укрылся суровый взгляд, которым она одарила Вейгеерана, и то, как её губы при этом недовольно сжались в тонкую ниточку. Тронув за плечо сидящего рядом Креддока, Эм'син обронила вполголоса что-то довольно резкое, отчего вождь, не донеся ложку ко рту, поднял удивлённо-обеспокоенный взгляд на дочь. Однако Вейгеерана рядом с Ин'ке уже не было – Двуликий знал приличия и лишнего себе не позволял.

Я украдкой вздохнула, когда Ин'ке, старательно избегая поднимать глаза, поменялась местами с девушкой у котла, разливающей кушанье по тарелкам, поспешив укрыться от отца и наставницы за нашими спинами.

Похоже, совсем скоро юной ученице чародейки предстоит сделать нелёгкий выбор. И, прячься-не прячься, девочка, да только ведь не скроешься от себя…  Что же ты предпочтёшь: стать когда-нибудь самой главной женщиной Оро'чана – или подарить счастье тому, чьё сердце бьётся в унисон с твоим?

… А сама ты? Что бы выбрала ты, Shaerriaenne?

Впрочем, ты знаешь ответ. Ведь ты уже выбирала когда-то. Ты предпочла любовь короне, блестящему будущему, безграничным возможностям, яркой жизни и доброй славе. Чем обернулся для тебя твой выбор?

И если Ин'ке вдруг попросит твоего совета, что скажешь ты ей теперь? Что бы ты подсказала самой себе, юной восторженной Ria, ещё совсем не видевшей жизни? Что следует выбирать?

Ты промолчишь, Shaerriaenne…  Потому что на самом деле ты не знаешь ответа.

А Ин'ке, как и некогда Ria, выберет любовь.

Ведь здесь просто не может быть другого выбора.

«Первая Звезда! Первая Звезда!…».

Сегодня раньше всех её заметила Саа'лин. Её тонкий пальчик указывал в небо, всё ещё не успевшее распрощаться с солнцем – туда, где на восходных его пределах, в самой гуще смешения лазурных и фиолетовых красок, уже светился робкий бледный огонёк.

Взволнованный шёпот лёгким ветерком пробежал по девичьим рядам. Затрепетали ресницы, заблестели глаза, на смуглых щеках заалел румянец…  Понимающе усмехнулись мужние жёны, уже сменившие гриву тоненьких задорных косичек на единственную тяжёлую косу. Лукаво переглянулись между собой, подменяя девчонок на раздаче кушанья, перехватывая половники и посуду. Работы оставалось немного: почти весь Оро'чан, почитай, уже был накормлен и напоен, и теперь, разместившись на площади, мерно гудел разговорами, пыхтел курительными трубками, спорил, смеялся или просто устало помалкивал, ожидая, пока несколько воинов сноровисто разложат костры…

Янтарноглазая Юл'даш, носящая под сердцем первенца, с улыбкой вложила в руки Саа'лин сосуд с ароматным маслом, а оказавшейся рядом Ин'ке вручила толстостенный горшок с тлеющими угольками:

– Ну, вперёд! Пришла пора уважить Изначальных!…

И стайка девушек с весёлым гомоном поспешила к статуе Забытого – его всякий раз неизменно навещали первым.

Я уже видела этот обряд, и даже участвовала в нём, как и Тира, и в этот раз решила просто посмотреть со стороны, однако принцесса азартно подхватила меня под руку:

– Пошли?

– Ты иди…  Я останусь, помогу, – я качнула головой, продолжая нарезать ломтями лепёшку – однако Юл'даш мягко, но решительно забрала у меня нож.

– Иди, – сказала она. – Негоже обижать Изначальных невниманием.

– Я чужеземка, – пожала я плечами. – Вряд ли Праматери и Забытому нужно моё присутствие…

– Ты ошибаешься, – возразила орка. – Для Изначальных не важно, какой ты крови. Поклонись Забытому, зажигая светильник – и твоя ночь никогда не будет беспросветной. Склонись перед Героем – ведь где-то в Мире ходит сейчас и твой суженый. Пусть будут достойны воина его мысли и дела…  Поклонись Праматери, попроси, чтобы переплела она ваши дороги поскорей – и она поможет тебе обрести своё счастье…

Я покачала головой, но спорить не стала. Чужой град, свой уклад…  В конце концов, мы тут гости – стало быть, должны принимать заведённые хозяевами правила.

Нагнать группку девушек не составило труда. Ин'ке и Саа'лин уже справились, и масляная лампада у ног Забытого полыхала ярким светом, разгоняя первое дыхание сумерек. Безымянного Героя почтили вторым. И, наконец, в нетерпении столпились около суровой Праматери, окружённой яркими букетами цветов.

Отчего-то последний светильник разжигался с трудом. И, пока Ин'ке с подругой хлопотали над ритуальным огнём, остальные буквально изнывали от нетерпения и любопытства, вытягивали шеи, во все глаза разглядывая букеты, шёпотом гадали, кому же предназначен какой.

– Справа, с самого краю…  Видишь, вон он? Твой. Наверняка твой…

– Да. Какой красивый!…  Тамерхан верен себе – не любит говорить много, но всегда так ласков…

– А сбоку, под ним, похоже, для Раан'ми. Это же её Кравен никогда не обходит вниманием её тигриные глаза и солнечную улыбку…

– Ну, а самый большой, как водится, для Ин'ке! Вейгееран, как обычно, расстарался!…  Говорю вам, скоро пожалует к Первому с накидкой…  И будет свадьба!

– Эх…  Эм'син её не отпустит…

– Куда денется!…

Чья-то ладошка легла на моё предплечье. Повернувшись, я увидела Ник'ку, одну из девушек, в шатре у которых сейчас жила.

– Между прочим, – заговорщически подмигнула мне она, – Вейгееран сегодня навещал Праматерь не один. С ним был твой друг. Тот красивый черноволосый воин, что ездит теперь с нашими Наблюдающими…

– Альтар?

Ник'ка кивнула.

– Аль'тар, – она прищёлкнула языком, нарочито произнося его имя на орочий манер. – И имя ему под стать…

– И что? Он часто сопровождает Вейгеерана…  – я пожала плечами, не понимая, к чему она клонит.

– А то, – Ник'ка хитро прищурилась, – что в его руках тоже был букет. Очень красивый. И очень странный…

Альтар – и букет?! Это что-то новенькое…  Скорее всего, Ник'ка просто ошиблась. Ну, или…

– Наверное, он просто помогал Вейгеерану собирать цветы для Ин'ке.

– Да нет же!…  – Девчонка упрямо замотала головой. – На языке цветов говорят двое! Помощь третьего тут не нужна…  К тому же, я сама видела, как он оставил свой букет у ног Праматери. Сначала всё думал, сомневался вроде как…  А потом нагнулся и положил. Своею рукой! Значит…

– Ник'ка! Это же твой, держи!…  «Нежность леса», солнечник…  У нас не растут такие! Снова Халлару пришлось ехать ради тебя на край света!…

Под искренний смех подружек Ник'ка радостно подхватила «весточку» от возлюбленного и, просияв от счастья, спрятала лицо в душистых лепестках. Наш разговор остался незаконченным. Однако цветочные послания быстро находили своих адресатов…

И когда удивлённая Ин'ке подняла с земли самый последний необычный букет, скромно укрывшийся позади всех, я вместе с ней прикипела взглядом к цветам в её руках, почти не веря в то, что вижу на самом деле…

Этот букет тоже был собран из полевых первоцветов, но он разительно отличался от всех остальных – точно несколько каллиграфических строк хроники на староэльфийском от танцующих рун бесшабашно-задорной любовной кантилии. Нарочито строгий и скромный – лишь пламенный перелив оттенков красного вокруг серебристо-зелёной «звезды» удивительной красоты…  «Звезды», в которой я с изумлением узнала Ae'rettaine, полулегендарное Сердце Леса, увековеченное в сотнях мифов и преданий…

Tearr-Созидатель! Где Альтар нашёл его?…  Как оно далось ему в руки? Как, во имя всех существующих Богов?!…

… Сумел ли он побывать на таинственном перекрёстке земных и небесных дорог, где, дав верный ответ на три вопроса Стража Вечности, обрёл Сердце Леса в награду?

Стал ли он тем, кто свершил три самых благородных и три самых страшных деяния за всю историю Мира, чтобы взрастить Ae'rettaine в своей душе, смешав силу благословений и проклятий?

Или неужто сам Король Иномирья обманом заставил его плениться диковинной красотой сказочного цветка, в обмен забрав себе его живое, горячее сердце?…

«Нет, нет, всё не так!» – смело выступили в его защиту крошечные огоньки Temerri, проблескивающие меж изумрудных лепестков…  Его сердце по-прежнему бьётся в груди, оно объято пламенем – но это пламя никогда не причинит тебе ни боли, ни страданий…

«Вовсе нет!» – вторили им бутоны Lame'nassid, похожие на алые капли, стекающие по тонким стебелькам-обнажённым клинкам Dellavaill…  Его пламя больно ранит лишь его самого – но он скорее умрёт, чем позволит ему погаснуть…

«Он растерян» – сухо отозвалось перекрестье побегов Marricanne, и его тут же горько подхватили Llueven, трепеща оранжевыми сполохами на ветру…  Он уверен, что не способен любить – и отказывает себе в праве на это чувство…

Но при этом, – заявляла «звезда» Ae'rettaine, пристальный взгляд которой проникал мне в самую душу, – он и в самом деле любит тебя!…  Любит, как никого никогда не любил!…  Любит отчаянно и безнадёжно, даже мечтать не смея о том, что когда-нибудь будет любим тобою в ответ…

Я моргнула несколько раз, ожидая, что видение, точно сон, сейчас туманной дымкой сорвётся с ресниц…  Но цветы никуда не исчезли. Они глядели прямо на меня – строго и немного грустно, точно укоряя меня за то, что я никак не смела им поверить…

Поверить…  Альтару.

И себе…

Я покачнулась, едва устояв на ногах…

И в этот миг где-то совсем рядом изумлённо выдохнула Тира:

– Боги-Братья!…  Это же…  Имперский Эдельвейс!…

И всё сразу стало на свои места.

… Глупая, наивная Shaerriaenne…  Столько лет и бед за плечами – а, вот оно, всё ещё живёшь прочитанными в детстве старыми сказками!…

Tearr!…

Ну откуда – откуда, посуди сама, Альтар может знать древний язык цветов?

И с чего это ты вдруг решила, что букет предназначен тебе?…

А ведь на самом деле всё очень просто…

– Имперский Эдельвейс на алом стяге…  – свой голос я услышала как будто издалека. – Королевский подарок…

Повернула голову – Тира стояла в шаге от меня, не сводя широко распахнутых глаз с изумрудной «звезды».

– Но…  – сорвалось с её губ.

– Альтар любит читать, – я сделала всё, чтобы мои слова прозвучали естественно. – Уверена, он отлично знает геральдику…  Ведь он увлечён историей правящего дома Империи. В особенности…  – у меня ещё нашлись силы пошутить, – некоторыми её современными персонажами…

Я не стала дожидаться, пока принцесса поднимет на меня взгляд, горящий удивлением и счастьем – боялась выдать себя…  Торопливо повернулась к Ин'ке, в нерешительности сжимающей цветы. Чуть скосила на Тиру глаза, отступила на шаг, потом ещё на один, пока Рожерия бережно принимала из рук орки предназначенный ей дар…  И должно быть, в первый раз за всё время нашего знакомства я увидела её эмоции искренними, без масок расчёта и покровов приличий. На мгновение замерла, мимо воли любуясь, насколько светла и восхитительно-прекрасна была принцесса в своей радости, восторге, смущении…

Она ни в чём не была передо мной виновата.

И разве имела я право винить Альтара за его внимание к ней?…

Ритуал был исполнен, и девушки уже начали разбиваться на группки, увлечённо обсуждая цветы и общие секреты. Незаметно покинуть их не составляло труда. Благополучно не привлекая к себе внимание, я ускользнула на площадь – туда, где в самом сердце шумной толпы собиралась отыскать одиночество и тишину. Я сама нанесла себе глубокую рану, по собственной глупости и слепоте – и лечение теперь предстояло долгое и болезненное…

На Оро'чан стремительно и незаметно опускалась ночь, ласково обнимала своими крыльями из призрачной мглы кочующий город и его окрестности. И вар'рен, суровые и немногословные при свете дня, неуловимо преображались, как и всякий раз в это время, радуясь, словно дети, восторженно встречая её приход. По всей площади полыхали большие костры, щедро подсвечивая фейерверками искр темнеющее небо. А вокруг них ключом кипела жизнь – яркая, полная чувств и красок, с наслаждением скинувшая ярмо дневной рутины и забот…

Больше всего на свете мне сейчас хотелось остаться одной, укрыться подальше от веселья и радости, которые не могла разделить – но слишком велико было тогда искушение оказаться пленницей собственных мыслей…  Нет, этого допустить было нельзя. Но и занять привычное место у костра, возле которого обычно собирался весь наш маленький отряд вместе с теми из орков, которые уже стали нам хорошими знакомыми, я сейчас не могла.

И потому намеренно обошла поляну широким кругом, чтобы вынырнуть на свет с противоположного её края – там, где сидели вар'рен, которых я даже не знала по имени. Впрочем, это никого не удивило и не смутило – любой, подошедший к костру в этот час, по обычаям орков почитался «своим». Для меня тут же отыскался кусочек места на бревне, а в руках оказалась трубка, набитая курительной смесью, и глиняная чаша с чаем, уже успевшим изрядно подостыть. От трубки я вежливо отказалась, отправив её дальше путешествовать по кругу, а из чаши с благодарностью отхлебнула – и едва не зашлась безудержным кашлем…  Вместо чая в ней оказалась ягодная брага, настоянная на травах – весьма крепкая и забористая, но сейчас…  сейчас это было как раз то, что нужно.

Я задержала чашу в руках и храбро сделала несколько больших глотков.

В глазах потемнело. Перехватило дыхание…

Орк, принявший у меня сосуд с напитком, одобрительно крякнул и легонько хлопнул меня по спине.

– С непривычки…  – пояснил он, перекрикивая гомон вокруг. – Дальше пойдёт легче.

Словно в подтверждение своих слов он тут же осушил половину чаши, не глядя сунул её кому-то следующему и легко подскочил с бревна. Через мгновение его широкоплечая фигура уже затерялась где-то на середине площади – ещё одна искорка в яркой, энергичной круговерти танцев, что начинала бурлить вокруг заводил с бубнами, чётко отбивающих ритм…

Брага согрела меня и придала мыслям странной отрешённости. Однако зрение ни на йоту не утратило остроты. Не замеченная никем в спасительной тени, я глядела сквозь пламя костра на веселящуюся площадь, отгородившись от реальности искрами, точно отблесками магических видений, и наблюдала…  наблюдала…

Танцы меж тем продолжали набирать обороты, притягивая всё больше желающих. Но вскоре лихой безудержной силе, которой буквально кипело всё вокруг, стало тесно в оковах простых ритмичных движений и прыжков…

Я видела, как на площадь вытащили охапку оружия – преимущественно длинные пики с затупленными наконечниками, а также дубины и палицы всех размеров и видов. Танцоры, смеясь, расхватали их, умело закрутили в руках, разбиваясь на пары или небольшие группки. Пляска приобрела новый азарт и накал, превратившись в подобие поединков, выявляющих самых сноровистых, гибких, ловких…

Что в танцах, что в состязаниях принимали участие не только мужчины. Молодые женщины также с готовностью выбирали себе оружие и выступали в центр, становясь для воинов племени ценными союзницами или достойными соперницами. Я видела Тиру Рожерию – хохочущую, раззадорившуюся, поймавшую кураж…  С подобием лёгкого копья в руках она отбивалась сразу от троих. Вар'рен белозубо посмеивались в ответ, и, видимо, слегка поддавались принцессе: умело теснили её в сторону и вбок, но очевидно даже не старались сбить с ног, тем самым выведя из боя…

Впрочем, предсказуемый итог приближался. Уже почти зажатая в клещах, Рожерия тоненько вскрикнула, едва удержав оружие, чуть не вылетевшее из рук от крепкого удара. Как вдруг подоспела помощь, разом изменившая ход игры…  Альтар влетел в круг неистовым вихрем, в один миг разбросав соперников в стороны, и встал рядом с Тирой спиной к спине.

Бой тут же приобрёл иной интерес: орки мигом забыли про «поддавки» и слаженно атаковали Карателя и принцессу в полную силу. Впрочем, Альтар и в самом деле был неординарным бойцом – и неважно, что меч в его руках заменяла сейчас обыкновенная длинная палка…  Орки бились грамотно и умело, однако шансов черноволосый человеческий воин им не оставлял. Вначале рухнул на колени ближайший к нему соперник, ловко «пойманный» на обратном ударе. Следом за ним, нарвавшись на прямой тычок в грудь, полетел на спину второй…  Третьему бойцу тоже оставалось недолго – и тогда проигрывающих соотечественников поддержал Вейгееран, в точности как и Альтар, неожиданно вмешавшийся в схватку.

И вот здесь коса нашла на камень: оба воина, несомненно, стоили друг друга, и солдатская удача никак не могла определиться, на чьей стороне ей всё-таки быть…

Исход борьбы решила Тира, которой посчастливилось обезоружить своего противника первой. Парируя её неожиданный боковой удар, вождь Двуликих слегка сбился с шага, и Альтар молниеносно обратил преимущество в победу.

Возвышаясь над поверженным на землю Вейгеераном, он виновато развёл руками – дескать, выиграть желал совсем не так. Двуликий мирно отмахнулся, наверняка не возражая повторить схватку, теперь уже один-на-один…  Но тут на Альтара с победным воплем налетела Тира, повисла у него на шее – и Каратель сомкнул объятия, с готовностью закружив светловолосую принцессу на руках…

Я не желала смотреть на них – но смотрела…  Тира что-то радостно выкрикивала, заливаясь смехом – и Альтар смеялся в ответ, растеряв свою обычную молчаливую сосредоточенность без следа…  Я видела, как принцесса запустила пальцы в его волосы – он лишь слегка откинул голову назад, позволяя ей делать с ними всё что угодно. А потом, подхватив её за талию, несколько раз подбросил вверх, точно невесомую пушинку…

Когда Альтар поймал хохочущую принцессу в последний раз, Тира шепнула ему что-то ласковое в лицо и страстно прижалась к его щеке губами…

Я с усилием отвела от них взгляд.

Не удержавшись на реснице, вниз по скуле соскользнула влажная капля, оставляя на горящей коже обжигающий колючим холодом след…

Бездна!…  Да что же это со мной?!

Плюнув на все приличия, я сердито мазнула по лицу рукавом. Неверяще моргнула – и с удивлением уставилась на изящный гриф с рядами тонких струн, прислонённый к бревну в каком-то шаге от меня. Протянула руку – но так и не осмелилась прикоснуться к чуду…

Elle'rao?! Здесь? Откуда?

– Нет. Не эль'рао. Это наш – таррикеш…  – Должно быть, последнюю мысль я произнесла вслух.

Юноша с ломающимся голосом, совсем ещё мальчишка, с готовностью извлёк на свет так знакомый мне полукруглый корпус, изгибом напоминающий растущую луну, с небольшим тёмным отверстием в верхней деке из полированного дерева.

– Если хочешь, бери. Только он расстроен, – молодой орк радушно протянул мне инструмент. – Эм'син зачем-то велела мне взять его сегодня, – он хмыкнул и нетерпеливо передёрнул плечами. – Но я собираюсь плясать. А музыка таррикеша совсем не подходит для танца…

– Да, хочу, – торопливо кивнула я, бережно принимая таррикеш. – Спасибо…

Но мальчик уже умчался, едва успев кивнуть мне в ответ. А я с благоговением уложила инструмент на колени…

О Ночь, как же давно я не держала его в руках!…  Да, таррикеш и вправду чуть отличался от elle'rao: струн у него оказалось не шесть, а семь, корпус был чуть тяжелее, а гриф – короче, но…  Какая, в самом деле, разница, когда, коснувшись туго натянутой золотистой нити, я услышала звук – мягкий и нежный, словно дыхание лёгкого ветра, мелодичный, как перезвон весенней капели, чистый, будто журчащая вода лесного ключа…

Расстроен!…  Тоже мне, беда!…

Я торопливо подкрутила колки, боясь только одного – что мои нынешние пальцы не смогут, так, как некогда в Долине, в полной мере совладать с инструментом…

Но пальцы левой руки уверенно обняли гриф, правая кисть тронула струны – и оркский таррикеш запел, послушно и пронзительно знакомо, заставив нескольких сидящих поблизости вар'рен удивлённо обернуться ко мне.

Я тут же испуганно накрыла струны ладонью: кому, как не мне прекрасно известна была магическая способность музыки без слов поведать всем о том, что лежит на душе…

– Сыграешь, дитя? – Пожилой орк, одобрительно кивнул мне и вытащил курительную трубку изо рта.

– Н-нет…  Не могу…  – я в панике замотала головой.

Соскользнула с бревна и, раньше, чем поняла, что делаю, стремительно кинулась в лес, манящий ночной темнотой, по-прежнему сжимая таррикеш в руках.

Огни костров и шум орочьего собрания затерялись где-то далеко позади, остались за спиной, словно бесследно канули в прошлое…

Моим же настоящим был ночной лес – упоительно тёмный и спокойный, мерно дышащий влажной прохладой, обещающий понимание и защиту.

Лес – и шестиструнное волшебство в моих руках.

Пой!

Пой, не останавливайся, чудный инструмент!…

Пой ночи, что спустилась на землю по велению материнского сердца приласкать и пожалеть свою неразумную дочь…

Пой лесу! Пусть он задумчиво шелестит невидимыми кронами, точно премудрый великан, качающий головой: осуждая – а быть может, сочувствуя…

Пой мне – растерявшейся, мятежной, сбившейся с дороги в закоулках собственной души…

Пой о том, о чём я больше всего хочу промолчать.

«Аль-тар…».  – слышалось мне в созвучии нот.

Аласдайр Таргос Ар Кэррайн…

Сложное имя. Сложные чувства.

Мой заклятый враг в чёрно-красном плаще. Мой сбывшийся наяву кошмар, взявший меня в плен…  спасший от смерти и вернувший руки.

Мой спутник, союзник поневоле…  Не счесть, сколько лиг позади верхом в сёдлах, сколько проведено вместе ночей у походного костра. Когда я перестала с нетерпением считать, сколько осталось до мгновения, разделящего наши дороги?…

Верный соратник волею причудливой судьбы – тот, к которому не раз поворачивалась спиной, не страшась предательского удара…  Тот, с кем пролитая кровь, общий враг и непосильно тяжкая ноша связали узами замысловатее и крепче товарищества и дружбы. Первый и единственный в этом Мире, кому рискнула доверить не только свою жизнь, но и прошлое…

Вот кто ты для меня.

Почему же тогда так больно видеть, как ты обнимаешь другую?

Почему так горько замечать твою улыбку, нежность в твоих глазах, знаки твоего внимания, предназначенные той, которую ты избрал своей женщиной?

Почему, Ashratt разбери, ты незваным гостем приходишь в мои сны по ночам?!…

И почему – Свет и Тьма, почему?! – мне всякий раз так не хочется просыпаться?…

Мои пальцы скользили по струнам – то нежно перебирая их, добивались ласковых переливов, то терзая, безжалостно вынуждали страдать…  Лес слушал; казалось, он даже перестал шуметь, завороженный странной мелодией не меньше, чем я – игрой.

И потому тихий оклик, изумлённый и сердитый, точно раскат грома среди ясного неба, застал нас обоих врасплох…

– Ria!

Я вздрогнула всем телом, резко поднимая голову.

Таррикеш испуганно сбился и умолк.

Мой Страж стоял в нескольких шагах – посреди неприметной тропинки, чёрный и бледный, точно призрак, неожиданно явившийся на случайный зов.

– A'Kariaell?…  Откуда ты…  – нелепо пробормотала я, слишком поздно сообразив, что в этот час он обычно возвращается с ночной охоты.

Верно!…  При нём был и длинный лук, и сумка, полная какой-то дичи…  и всё это в один миг полетело к его ногам.

– Tearr-Созидатель!…  Ria!…  – выдохнул A'Kariaell, делая шаг ко мне. – Что ты творишь с собой?!

В его бирюзовых глазах сверкало что-то такое, очевидно заметное даже в кромешной лесной темноте, что я невольно попятилась. Однако упёрлась спиной в ствол какого-то дерева и застыла, едва не выронив инструмент.

И тотчас же руки Стража крепко обхватили меня, слегка встряхнули, приводя в чувство – и через мгновение уже прижимали к груди…  Я уткнулась носом в тёмную куртку, знакомо пахнущую можжевельником и дымом костра, и почувствовала, как слёзы, до сего мгновения не тревожившие меня, внезапно в три ручья хлынули из глаз.

И время потеряло свой счёт…  Я рыдала, как никогда до сего дня – беззвучно, судорожно хватая воздух, не в силах остановиться, а Kar терпеливо давал мне выплакаться, ласково гладя по голове, точно ребёнка.

– Не знаю, что он тебе сделал. Но я убью его. – наконец очень спокойно произнёс A'Kariaell.

– Не смей!…

Слёзы вмиг просохли.

Я резко отшатнулась назад, вцепилась пальцами в плечи Стража, в гневе глядя ему в лицо:

– Он ни при чём! Слышишь?! Даже не вздумай!…  Он не виноват…

A'Kariaell без труда поймал мой взгляд и испытующе впился в меня глазами.

Вспышка ярости сменилась странным безразличием…  Я не отвернулась и не двинулась с места, позволяя ему самому искать ответы на вопросы, которые он так и не задал.

Повисло тягостное молчание. И мой Страж нарушил его первым:

– Shaerriaenne! Ты сошла с ума…  – его глухой шёпот звучал подавленно и неверяще.

– Знаю.

Я громко хлюпнула носом, «отмирая», и потянулась за платком.

– Он Каратель, Чёрный Пёс Ордена!

– Знаю, – горько повторила я.

– Бездна, Ria…  Он – человек!…  – руки Стража, обнимающие меня, ослабли, и я смогла аккуратно вывернуться из «ловушки» между ним и древесным стволом.

– Он человек, – согласилась я, чувствуя, что понемногу возвращаю контроль над собой. – И видел от Rocca не меньше боли и горя, чем Rocca видели от людей. Вот именно поэтому…  не тревожься за меня, Kar. Забыть обо всём и обрести счастье ему поможет только такая же, как он сам. Женщина человеческой крови. И я…  искренне ему этого желаю.

– Shaerriaenne…

– Не надо больше, Kar, – настойчиво попросила я. – Ты очень помог мне. Как и он…  – я бережно прижала к себе полированный корпус таррикеша. – Но мы больше никогда не вернёмся к этому разговору. Проводи меня в лагерь, A'Kariaell – инструмент надо вернуть хозяину. А потом я накормлю тебя ужином, на который ты не поспел, и сама разделю с тобой позднюю трапезу…  Только вот браги больше не выпью ни глотка: слишком крепка она у орков. И играет злые шутки с теми, кто пить не умеет…

Альтар

Долгожданную новость мы с Вейгеераном, должно быть, узнали последними. Когда наш дозорный отряд, объехав намеченный ранним утром маршрут, вернулся с Проклятых Просторов, весь Оро'чан уже бурлил, взволнованно и нетерпеливо – Тоб'бин Горный Мастер и его внук завершили свою работу.

Тор сидел прямо на земле перед входом в кузницу, привалившись спиной к большому валуну, и по-кошачьи щурился, с удовольствием подставляя солнцу раскрасневшееся лицо. Похоже, он только что успел окатиться из бочки…  Свежая рубаха, сменившая кузнечный фартук, вовсю липла к мокрому торсу, борода и волосы влажно блестели колючками взъерошенного ежа, угодившего под проливной дождь. Но во взгляде, который он поднял на нас, сквозь усталость и блаженство светилось затаённое торжество творца, бесконечно гордого результатом своей работы. Такое ни с чем нельзя было спутать и невозможно сыграть.

– У вас…  вышло? – первым подал голос Вейгееран.

Торгрин кивнул, медленно и важно, но счастливую, донельзя дурацкую улыбку сдержать всё же не смог.

Мы с Двуликим переглянулись. Уловив в нашем молчании неверие и надежду, Тор понимающе усмехнулся и устало обронил:

– Трудно описать, но…  Но это и в самом деле оно, ребята. Такую ковку я ещё не видел…

Гномы бились над этим мечом три ночи и почти четыре дня, практически не покидая кузницы. Наскоро перекусывали прямо у наковален и по очереди делали короткие передышки на сон, когда уже совсем валились с ног…  Антонио и Шаэриэнн, единственные допущенные в их «святая святых» на правах магов, тоже по-своему участвовали в процессе, однако основная работа на начальном этапе всё же лежала на широких плечах кузнецов. Так что чародеи время от времени появлялись снаружи, носили гномам еду и готовили поддерживающие силы эликсиры, а также коротко информировали нас о том, как продвигаются дела. Последняя новость, слышанная мною от Тонио вчерашним поздним вечером, мало чем отличалась от предыдущих.

«Вроде бы получается…  Тобин демонски вымотан, но, кажется, доволен. Как я понял, пока всё идёт так, как он ожидал».

Практически то же самое он говорил мне и вчера в обед, и до того ранним утром. И то же днём ранее сообщила Шаэриэнн перед тем, как исчезнуть в кузнице, затворив за собой полог.

Сообщила Тире. Не мне…

Возможно, сказывалось напряжение этих дней и все мы в последнее время вели себя не совсем так, как обычно. Но мне уже не раз казалось, что Шаэ упорно избегает меня, причём находя для этого любую возможность…  А когда возможности не было, она так старательно пыталась быть естественной, что неестественность этого буквально резала глаза.

Неужели виной всему тот злосчастный букет? Я уже успел трижды проклясть всё на свете…  И пленивший меня своей красотой серо-зелёный цветок, будто нарочно созданный природой, вдохновлённой сказочными изумрудами эльфийкиных глаз. И собственную сентиментальную дурь, дёрнувшую тогда пойти на поводу у Вейгеерана.

Да, Двуликий ручался и божился, что собранные мною цветы – не что иное, как обещание защиты, просьба верить мне и клятва в том, что не держу камня за пазухой, никогда не разочарую и не подведу…  Но, видимо, не зря, совсем не зря мне тогда показалось, что вначале он на миг запнулся и отвёл глаза – точно собирался сказать нечто совсем другое…

Я пробовал прояснить ситуацию, напрямую спросив Вейгеерана об этом. Орк изумился и даже слегка обиделся – настолько искренне, что я понял: если он и впрямь что-то скрыл, не признается даже на смертном одре…  Чтобы почувствовать себя ещё большим идиотом, оставалось только поговорить с Шаэриэнн. Но уж этого я делать точно не собирался. В особенности, если своим дурацким поступком невольно напомнил о чём-либо, что причинило ей боль или вернуло к жизни призрак её жестокого прошлого…  Любые оправдания или извинения лишь усугубили бы ситуацию…  Шаэ нужно было время, чтобы забыть о моей бестактности, и я решил лишний раз не навязывать ей своё присутствие без нужды.