Текст книги "Изнанка Истины (СИ)"

Автор книги: Евгения Алёхина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

Исполинский воин, вырубленный из цельного куска скалы, напоминал и орка, и гнома одновременно. Однако самых рослых представителей этих народов он превосходил по меньшей мере в семь, а то и в десять раз. Пропорции фигуры, бугрящейся могучими мускулами, больше соответствовали мужчине-вар'ру; в то же время слишком широкий разворот плеч и лопатообразная форма ладоней наводили на мысли о сыновьях Гор…  Выдать расовую принадлежность каменного стража определённо могло бы лицо, однако его полностью скрывал массивный шлем, увенчанный пластинчатым гребнем. Комплект доспехов из панциря с чешуйчатой «юбкой», дополненный поножами и наручами, а также короткий меч, воинственно грозящий небесам, были точь-в-точь такими, как те, что сохранили для нас рисунки древних путешественников…

Мастерство неведомых резчиков по камню поражало множеством мельчайших деталей, которые не удалось стереть даже беспощадному времени. А ещё, как ни силился, я не мог даже представить себе, каким образом древним удалось притащить сюда такую махину из неведомой дали. С помощью магии, не иначе…  Серый минерал, из которого был вырублен страж, явно был чужаком среди здешнего царства глины и песка.

Я собрался было спросить об этом Вейгеерана, которого, забывшись, оставил в дюжине шагов позади, но когда оглянулся, то увидел, что возвращать себе человеческий облик он не спешит.

Волк замер у правой ступни колосса, озадаченно поджимая переднюю лапу – в точности, как растерявшийся пёс…  Поймав мой взгляд, он встрепенулся, опомнившись, и всё-таки сжался в комок, инициируя обращение.

По телу зверя пробежала магическая волна. Кости и мускулы слаженно вздрогнули, преображаясь. Серебристый блеск шерсти на миг усилился, нестерпимо ярким светом резанул по моим глазам, заполняя контуры волчьей фигуры и искажая её черты…  Через мгновение с земли у подножия статуи гибко поднялся на ноги могучий орк, стряхивая песчинки, прилипшие к обнажённому телу.

Я сбросил с плеча мешок с вещами, расшнуровал горловину, вытаскивая его одежду, прихваченную с собой – однако Двуликий вдруг остановил меня, приподняв ладонь:

– Погоди…

– Нежить?

Мешок полетел под ноги. Я скользнул вбок, прижимаясь спиной к каменной ноге, до боли в глазах вглядываясь в обманчиво-спокойный пейзаж. Меч отразил лезвием солнечный блик, готовый мгновенно парировать неожиданную атаку…

Но Вейгееран, точно присматриваясь и прислушиваясь к чему-то, медленно покачал головой.

– Нет, – ответил он негромко. – Точно нет…  Но что-то здесь не так.

– Что именно? – я немного опустил оружие.

Орк помолчал и нехотя, чуть виновато, признался:

– Не пойму…  Чую что-то…  Что-то странное. Но не опасность, точно.

Я тихонько хмыкнул – последнее успокаивало мало. Уверен, интуиция Вейгеерана была развита не слабее моей. А своему «шестому чувству» я привык доверять, зря оно тревожить не станет…

Вслух же сказал:

– Ладно. Раз так, давай быстрее справимся и двинем назад. Быть может, успеем раньше, чем твоё предчувствие проявит себя…

Вейгееран медленно кивнул, не сводя пристального взгляда с равнины.

– Где сердце? – я посмотрел наверх.

– В груди, – опомнился Двуликий, подходя ближе. – Центральную пластину нагрудника нужно сдвинуть…

– Ясно. – В любом случае, время терять не стоило.

Отцепив ножны с мечом, я передал их Вейгеерану – эта работа была на одного. Подпрыгнул, уцепился за выступ каменного наколенника и подтянулся вверх, параллельно нащупывая опору носком ноги…

Вскарабкаться по статуе удалось легко: множество рельефных деталей существенно упростили задачу. Через несколько мгновений, удобно устроившись на исполинском запястье, я толкнул искомую пластину вбок, открывая небольшую полость, замаскированную в толще камня.

Внутри, как и следовало ожидать, находился какой-то хитроумный механизм, изрядно припорошенный рыжеватым песком. Впрочем, выпуклую деталь из дымчатого металла, тускло поблёскивающую в полутьме, я распознал без труда. Аккуратно потянул её на себя, стараясь ничего вокруг не повредить – она подалась неожиданно легко, однако оказалась изрядно тяжёлой. Я рискнул перенести опору на ноги, подхватывая Сердце обеими руками – как вдруг шальной ветерок, сметя песчинки с его поверхности, с неведомо откуда взявшейся силой швырнул их мне прямо в глаза, заставляя отшатнуться назад…

Кусок нодабарра выскользнул из моих рук. Я, лишившись равновесия с криком полетел спиной в пустоту, в последний миг исхитрившись вцепиться в изгиб локтя статуи. Повиснув на одних пальцах, взвыл от боли в лопающихся от чудовищного напряжения мышцах, но удержался, хотя, гася раскачивание, неслабо врезался пару раз в каменный бок. В глазах потемнело…  Одновременно с этим с земли донёсся приглушенный вопль Вейгеерана – то ли протяжный крик, то ли хриплый вой.

Перед лицом в неистовом танце бесновались рыжие песчинки, норовя попасть в нос, в рот, в глаза…  Извернувшись так, что чуть не свалился вниз, я почти вслепую попробовал нашарить ногой выбоину в камне. С третьей попытки удалось…  Восстановив равновесие, я заскользил по статуе к её подножию, второпях обдирая о камень ладони. И, едва оказавшись на земле, угодил в самый центр разыгравшегося на ровном месте песчаного вихря.

Демоны!…  Я шатнулся в сторону, взмахнул руками, изо всех сил пытаясь удержаться на месте. Тщетно…  Зыбкая почва вокруг вспухла дюжиной осыпающихся холмиков – и через миг взорвалась фонтанами оранжевой крошки, моментально закруживших вокруг меня плотную воронку. Меня окатило волной иссушающей пыли, почти оглушило, свалило с ног и поволокло по земле…  Я рванулся в сторону, вбок, отчаянно пытаясь сопротивляться – но с ужасом чувствовал, что «око» этой странной, невесть откуда взявшейся бури, словно испытывая предел моих сил, движется вместе со мной.

Что-то знакомое и холодное вдруг шевельнулось под рукой; в ладонь ткнулась рукоять меча. Я стиснул её, выдёргивая клинок из песка, хотя и так было ясно, что он ничем не поможет…  Подхватился на ноги в отчаянном порыве, закручивая вокруг себя смертоносные лопасти «мельницы» – живым врагам, да и нежити, пришлось бы худо…  Но песчинки, точно смеясь, лишь подхватили ритм движения клинка, легко обтекли его и мириадом вихревых потоков устремились вниз. И когда из рыжего облака в локте передо мной вдруг соткался в пространстве огромный песчаный волк, я упал снова, выпустив меч из ослабевших пальцев…  Что это за напасть, я не представлял, чувствуя лишь полное бессилие ей противостоять…

Сквозь пелену отчаяния и пыли, запорошившей глаза, я успел увидеть, как фантом из песка склоняет набок голову, стучит призрачной лапой по воздуху в пяди от земли. И, уже почти теряя сознание, на самой грани небытия расслышал рык Вейгеерана:

– Оставь его! Оставь его, Песчаная!!! Говорю тебе – он не наш! Не наш!!!

Возможно, мне показалось – однако песочный вихрь, уже заметающий меня, немного ослаб. Из последних сил я приподнял голову – и увидел, что морда волка из терракотовой пыли отвернулась куда-то в сторону.

– Он не наш! Он – человек!!! – между тем продолжал надрываться Двуликий, перекрикивая свист бури. – Человек, понимаешь ты это, глупая Песчаная?! Медленный, неуклюжий – нет, не годен он для твоих забав! То ли дело я, Вейгееран Стальной Клык – вот он я, здесь, готов потягаться с тобою! А его отпусти – пусть идёт, не мешает нам!…

Ветер внезапно стих, точно и не поднимался никогда. Песчинки, лишившись волшебной силы, управлявшей их танцем, безжизненно посыпались вниз. Все, кроме «волчьего» облака, плавно развернувшегося в сторону Вейгеерана, клокочущего от бешенства, но сдержанно кивающего головой.

«Беги! К холмам, живо!!!» – не разжимая губ, «произнёс» он, на мгновение поймав мой взгляд.

– Нет!…  – Я потянулся туда, где, вроде бы, выронил меч.

«Беги, сказал!»

Не выдержав, Двуликий сверкнул глазами. Нечто, именуемое им Песчаной, мгновенно насторожилось, и он примирительно поднял руку, подходя ближе к призраку ещё на шаг.

– Спокойно, я здесь! Я же сказал тебе – померимся силами…  Или ты передумала?

«Я знаю, что делаю – а ты нет! Просто послушай меня и беги – тогда спасёмся оба! Иначе будет худо. И тебе, и мне!!!»

Я увидел, как волчица из песка нетерпеливо махнула хвостом – похоже, принимая его условия. У ног Вейгеерана взметнулись верх, стремительно набирая обороты, маленькие тайфунчики-воронки. Больше не обращая на меня ни капли внимания, Двуликий опустился на корточки, упёрся в землю руками, склонил голову на грудь, начиная трансформу…

Тень Безымянного!…

Времени на раздумья не оставалось.

Почти всегда в безнадёжной ситуации я пытался переломить её ход собственным вмешательством, вламываясь в гущу событий и полагаясь исключительно на удачу. Пока – везло, хотя о том, что однажды не повезёт, старался лишний раз не думать…

Но, в отличие от меня, Вейгееран не считал ситуацию безнадёжной.

Он знал, с кем имеет дело.

И ещё – у него был план…

Я, пошатываясь, поднялся на ноги. Закашлялся, с отвращением выплёвывая песок. Глаза отчаянно слезились. Рёбра болели так, словно среди них не осталось ни единого целого – хоть я и знал, что это мне только кажется.

В паре саженей от меня терракотовые частички призрачного облака пришли в движение. Песчаная волчица игриво припала на передние лапы, наблюдая за хмурым серебристым волком, поднявшимся с земли.

В тот же миг Вейгееран глухо рыкнул, прижав уши – и с места прыгнул в самое сердце оранжевого безумия, разбивая песочного призрака в пыль и прах. Песчинки стремительными брызгами разлетелись в стороны, но лишь для того, чтобы спустя мгновение вновь «соткаться» в ту же самую волчицу за его спиной. Рыжая демонесса задрала морду кверху в жутком молчаливом подобии воя – и широкая стена из песка, поднявшись в воздух по её велению, всей толщей рухнула на серебристого зверя…

Я успел лишь дёрнуться в его сторону, скривившись от боли в помятом боку. Двуликий вылетел из песчаной осыпи четырёхлапым неистовым смерчем, победно взвыл и ударил демоницу снова.

В этот раз волчица проявилась немного поодаль, ответив Вейгеерану направленной очередью пылевых «взрывов»…  Впрочем, зверь словно чувствовал, куда нацелен каждый её удар, всякий раз успевая в последний миг ускользнуть с его траектории. Сообразив это, рыжая бестия рывком сократила дистанцию и успела-таки окатить серебристого песчаным «фонтаном»…  Однако волк не дремал, вновь изыскав возможность рассеять поганку в пыль. Мощно загребая всеми лапами и издевательски рявкая, зверь раскидал бывшее «облако» на значительной площади вокруг, а затем, плотоядно облизнувшись, отбежал чуть вбок, дожидаясь нового «явления» своей противницы.

Теперь оранжевая волчица без всяких предисловий ринулась на него сама. Но Вейгееран, снова по-волчьи дразнясь, не стал дожидаться её атаки и рванул прочь по широкой дуге, швыряя в преследующего по пятам призрака песок из-под задних лап…

Я спохватился, сообразив, что Вейгееран играет в эти «волчьи игры» не ради развлечения…  Кем бы ни была эта странная Песчаная, сейчас она забыла обо мне, и этим следовало воспользоваться. Пошатнувшись, я подхватил валяющийся под ногами меч, подобрал вещевой мешок и нодабарровое сердце, упавшее чуть поодаль, и так быстро, как только мог, двинулся в сторону холмов.

Почему Двуликий велел отступать именно туда, стало понятно, едва я добрался до ближайшего склона и начал подниматься вверх. Под ногами были только глина и камень – весь песок покоился у подножия. Взобравшись на безопасную, на мой взгляд, высоту, я опустился на землю, понимая, что лапы – или руки – у Вейгеерана теперь развязаны…  Пожалуй, теперь я мог оценить его план.

Долго ждать не пришлось. Волк примчался через пару мгновений. На каменистый холм он взлетел в три скачка, и песчаным смерчам, беснующимся внизу у самой границы, но не способным её преодолеть, пришлось поневоле смириться с тем, что игра закончилась.

Впрочем, сил у Двуликого оставалось не больше моего…  Он даже не стал перекидываться – попросту рухнул набок рядом со мной, тяжело дыша и свесив язык чуть не до земли.

Я потянулся к вещевому мешку, вытащил флягу с водой, откупорил крышку. Волк, клацнув зубами, жадно выхватил её из моих рук и, запрокинув голову, совсем не по-звериному сделал несколько торопливых жадных глотков, щедро проливая влагу на грудь и шею.

Когда пустая фляжка, гулко стуча, покатилась по камням, Вейгееран блаженно вытянулся во всю немалую длину, удобно устроив голову на лапы.

– Что это было? – наконец разлепил губы я, глядя в сторону статуи, около которой ничто сейчас не напоминало о действе, десятинку назад бушевавшем на песчаной равнине.

«Песчаная» – выразительно посмотрел на меня волк. – «Вы, люди, зовёте таких нечистью».

– Вот как? Но ты ведь не чувствовал опасности?

«Она не опасна. Для нас не опасна» – тут же поправился Вейгееран. – «Только больно уж навязчива. Песчаная обожает нашу волчью суть…».

– Ничего себе – «обожает»!…  – вскинул брови я.

«Нас, в отличие от людей и орков, она не обидит. Если встретит кого из Двуликих – лишь заиграет до полусмерти. Сам же видел…».  – волк фыркнул, сердито и виновато. – «И я хорош…  Попался, как беззубый щенок. Давненько её в наших краях не встречали. Вот и утратил бдительность…  Впрочем, одно хорошо: пока Песчаная здесь, нежить к своей территории она не подпустит. А значит, Берегущему, пожертвовавшему нам Сердце, на какое-то время будет неплохая подмена».

В обратный путь мы двинулись пешком – в ущерб скорости, зато хорошо чувствуя твёрдую землю под ногами. Вейгеерану, похоже, хватило приключений в его волчьей ипостаси: он перекинулся сразу же после нашего короткого привала, и, едва отдышавшись и вернув себе немного сил, мы поспешили убраться подальше от обманчиво безмятежных песков.

Солнце, застыв в зените, припекало нещадно, прогнав прочь с бирюзового небосвода даже самые крохотные облачка. Я давно уже снял куртку и нёс её на плече. Но в одной рубахе всё же было прохладно, в особенности когда налетал студёный ветерок, торопясь напомнить, что ещё не лето, а всего лишь ранняя весна…  Мне оставалось лишь позавидовать охряной безрукавке Двуликого из тонкой кожи, подбитой мехом – отменной одежде для такой погоды в голой степи.

Впрочем, по растрескавшимся под солнцем и ветром камням мы шагали недолго. Вейгееран, явно выбрав для возвращения в Оро'чан другой путь, очень скоро вывел меня на просторную травяную равнину, вдалеке за которой начинался лес.

Широкий пологий склон плавно раскатывался вниз пушистым пёстрым ковром: казалось, на серо-зелёную основу нашито множество ярких лоскутов – красных, жёлтых, синих, фиолетовых…  Это тянулись к солнцу цветы, поражая буйством красок и наполняя воздух лёгкими нежными ароматами. Цветы и травы заполонили здесь всё: лишь кое-где сквозь прореху в этом сплошном бархатном покрове выступал большой валун или пара невысоких деревьев, сросшихся стволами. Однако чем дальше к горизонту, тем чаще и смелее вторгались в цветочное царство грубые «латки» кустарника, спутанные «гнёзда» колючек, серые проплешины породы, на которой ничего не росло.

Мы спустились к самой кромке леса и пошли вдоль неё, укрываясь от назойливых лучей в тени пока ещё редких деревьев. Вейгееран то и дело приостанавливался, чтобы сорвать то один, то другой цветок, попутно растолковывая мне их названия.

– Калли'поса, или «огненный цвет»…

– Красивая, – я полюбовался пышной гроздью рубиново-красных «сердец».

– Да…  А если ты даришь её вместе с тарникой, «нежностью гор»…  – Двуликий показал мне пару воздушных светло-сиреневых бутонов. – Да ещё прибавишь бессмертницу…  И «песнь степных ветров»…  – Несколько пышных оранжевых «ромашек», а за ними – невесомые, похожие на кружево веточки крошечных голубых паутинок заняли своё место в ярком, но удивительно гармоничном букете. – Знаешь, что прочтёт твоя любимая, получив их в подарок?

– Что же? – мне поневоле стало интересно.

– «Пламя любви к тебе в моём сердце будет полыхать целую вечность», – мечтательно улыбнулся Двуликий. – А видишь вон те колокольчики, у большого камня?

– Белые с фиолетовым?

– Да. Их называют «день и ночь». Думаю, понятно, отчего…  – Вейгееран, свернув с дороги, аккуратно сорвал растеньица. – Соедини их вместе с «тенью бури» – этот вот чёрно-красный венчик, понюхай – он даже пахнет дождём…  И получишь знаешь что? «Вечный бой, в котором нет победителей»…  – Он хитро прищурился. – Нечто совсем далёкое от любви, верно? Но стоит тебе отыскать Теллиани…  Ага, вот и он, погляди…  – Блестящая в лучах солнца золотая стрела, острая, как лезвие меча, послушно легла в его руку – … и твоё послание мгновенно обретёт иной смысл. «Я всегда сумею защитить тебя от любых опасностей и бед»…

– Такие слова и должны предназначаться девушке, – я уважительно покачал головой. – Целая наука…

Двуликий улыбнулся.

– Ты говорил, у вар'рен нет письменности. Да, мы не чертим рун на бумаге и коже, как это делаете эльфы и вы. Не высекаем, как гномы, литеры в толще камня…  Мы пишем нашу историю иначе. Вырезаем её ножом по дереву, вывязываем узлами на кожаных шнурках. А ещё – все, от лепечущего младенца до старца почтенных лет, у нас знают язык цветов…  Так что у нас в ходу целых три письменности, друг. Насчитаешь ли ты столько же у людей?

Я развёл руками, признавая поражение:

– Прости, Вейгееран…  Мы, люди, и в самом деле знаем о ваших традициях до безобразия мало…

– Возможно, если бы наши народы больше интересовались жизнью друг друга, – Двуликий проницательно взглянул мне в глаза, – многих кровопролитных ошибок получилось бы избежать. Хотя…  – задумчиво добавил он, хмурясь, – древних вар'рен и гномов от разлада и ссор не удержали даже совместно обжитые города…

Двуликий прибавил к своему букету ещё несколько соцветий.

– А что означает Теллиани? – Я вспомнил, что это название он так и не пояснил.

– Это имя. Так звали героя наших предков. Между прочим, ты видел его сегодня, – Вейгееран прищурился. – Его каменный лик одолжил нам Сердце…

– Этот парень – орк или гном? – Как по мне, имя в равной степени не подходило ни одному, ни другому – впрочем, у древних наверняка было своё мнение на этот счёт.

– А неизвестно, – огорошил меня Вейгееран.

– То есть…  как это?

– Да вот так. Статуи Берегущих, охранявших древние поселения от неведомых нам напастей, посвящались мастерами легендарным воинам и чародеям предков. Но принадлежность их нашему или гномьему народу намеренно оставалась в тени. Очевидно, чтобы позднее это не стало поводом для раздрая…  Древние мудрецы предвидели такую возможность ещё тогда, – Двуликий хмыкнул. – Ничего, их потомкам вполне хватило массы других поводов. Так что теперь города, как и наше общее славное прошлое, благополучно зарастают сорной травой и покрываются пылью…

– Так отчего пали города?

– От глупости. И гордыни, – в сердцах бросил Двуликий. – Истинно скажу тебе, не бывает врагов коварнее и страшней. Чародеи древних знали и умели то, что теперь и не снится ни гномам, ни нашим…  Их мастера придумывали и создавали непостижимые вещи…  Мы же порой даже не знаем, для чего предназначались те или иные древние творения, останки которых удаётся разыскать – я молчу уж о том, чтобы проникнуть в саму суть их устройства и работы…  Сила, знания, достойная жизнь – у древних гномов и орков было всё. Пока не принялись выяснять, кто из них заслуженнее и главнее. Ну и…  – невесело заключил он, – всё закончилось так, как закончилось. С тех самых пор мы с гномами первый раз стали плечом к плечу только в недавней войне против вас, людей…  – Он помолчал. – Когда Тоб'бин Горный Мастер появился на Великой Равнине, Креддок, вождь одного из кочующих племён вар'рен, с готовностью пожал ему руку. Они оба помнили прошлое и не желали повторять глупостей предков. И ведь именно благодаря этому мы до сей поры успешно сдерживаем нежить на Проклятых Просторах и имеем возможность помочь вам…  Возможно, пришла пора искупить ошибки, совершённые нашими пращурами.

Орк задумался и надолго затих. Я не тревожил его. Просто шагал рядом, исподволь наблюдая за тем, как он бережно дополняет букет, который несёт в руках. Судя по всему, «письмо» на языке цветов, на которое вдохновляла его улыбчивая чернокосая Ин'ке, получалось очень длинным и красноречивым.

Интересно, а Шаэриэнн знаком подобный язык – вдруг подумалось мне…  Ведь цветы, насколько я знаю, у эльфов всегда были в почёте – как и всё гармонично-прекрасное, созданное Природой. Интересно, прочитала бы она что-нибудь в скромной охапке полевых первоцветов?…  Да и под силу ли какому-нибудь степному дару солнца заставить вдруг потеплеть суровый взгляд чуть раскосых изумрудных глаз?

Нет, вряд ли…  К ногам красавицы Шаэриэнн ад Аэллы, наследницы главы Созвездия Тёмного Пламени и без пяти минут королевы Долины, наверняка были брошены все сокровища королевских оранжерей и заповедных садов. Не сомневаюсь, что проклятый Ллиреадан осыпал возлюбленную цветами – амплуа «печального романтика» обязывало, как-никак…  Да и кроме него наверняка вилась вокруг уйма придворных и прочих остроухих кавалеров, наперебой щеголяющих светскими манерами и изящными речами…  Приторно-сладких, точно выдержанные церковные вина, что выставляют на стол в семьях имперских аристократов на большие праздники…  Кто же подаёт вровень с такими терпкий портвейн в потрёпанной солдатской фляге, годный лишь на то, чтобы промочить глотку после хорошей битвы или, шипя от боли ругательства, плеснуть его на свежую рану от меча?

Увлёкшись раздумьями, я не скоро обратил внимание, что хмурая складка меж бровей Вейгеерана давно разошлась, и он уже битый час с любопытством косится в мою сторону. Опомнился как раз тогда, когда потянулся к обочине за очередным цветком…

Демоны!…  Под тихий смешок Двуликого я оторопело уставился на не такой уже маленький букет, который невесть когда успел надёргать по пути. Что за…

– Перекрест, – орк склонился ближе к моему «творению». – «Алый зарок»…  «Кровь-камень»…  «Гибель рассвета» – и…  Точно! «Вечный зов»! Интересный союз…

– И что это значит? – сорвалось у меня с языка.

Вейгееран, внимательно взглянув на меня, пожал плечами.

– Пока не знаю. Зависит от того, каким будет окончание фразы.

– Какой ещё фразы? Вейгееран…  – вздохнул я, оглядываясь вокруг в поисках того, куда бы пристроить неожиданную «заморочку» – бросать под ноги уже сорванные цветы было неловко. – Я не владею языком цветов…  Всё, что мне известно – это пара-другая травок, способных быстро остановить кровь или перебороть действие яда. Да ещё один древесный гриб, худо-бедно снимающий похмелье…  Негусто, правда?

– Правда, – согласился орк. – Но дело не в этом. У языка цветов нет азбуки…  Тебе не надо знать руны, чтобы сложить письмо. Зови это как хочешь – магией степи, солнца или нарождающихся сил земли, почуявших весну…  Позволь мыслям снова коснуться той, о ком ты думал, собирая букет!…  Верни себе образ, что был перед глазами – и тогда ты закончишь фразу! Не останавливайся на полуслове и не оставляй недосказанного – уважь степь, и она уважит тебя!…

Я покачал головой. Перехватил охапку цветов поудобнее, собираясь аккуратно положить их на землю – но слова Вейгеерана, точно приказ, которого нельзя было ослушаться, возымели действие…  Внезапно я действительно увидел Шаэриэнн. Увидел, точно наяву – взволнованную, улыбающуюся, предвкушающую – в том самом летящем платье цвета морской волны, которое было на ней в день императорского бала. Высокая причёска, открывающая изящную шею, изумрудные серьги в ушах, такой же браслет на тонком запястье…

Изумруды. Изумруды…  Зелёный свет из глубины гранёных камней. Но ярче всех изумрудов сверкали её глаза, играя тысячами огненных бликов – когда я кружил её под музыку Альтенского вальса и знал, что никакая сила в Мире не заставит меня отвести от них взгляд…

В этот миг я увидел, чего недостаёт в моём букете.

Изумрудные глаза лукаво подмигнули мне, подтверждая мою правоту…

– Ого!…  – удивлённо присвистнул Вейгееран. – А ты редкий счастливец, друг!…  «Единственная» показывается далеко не каждому!

– «Единственная»? – разлепил губы я.

Цветок, который я только что сорвал, таился в тени раскидистых корней огромного векового дуба. На тоненьком, хрупком, почти прозрачном стебельке распустила корону лучей нежная серо-зелёная «звезда» величиной с мою раскрытую ладонь…  Едва угодив из сумрака на солнечный свет, её лепестки вдруг заиграли, заискрились бархатисто-зелёной волной, на мгновение блеснув изумрудами, о которых я только что грезил…

– «Единственная» – или же «волчья верность»…  – я с изумлением сообразил, что Вейгееран глядит на меня со странной смесью восхищения и сочувствия. – Что ж, Аль'тар… Хочешь знать, о чём говорит твоё письмо?

Шаэриэнн

– … Ты, конечно, извини меня, Шаэ. Я ни в коем случае не подвергаю сомнению то, что в принципах действия магии вашего народа ты разбираешься куда лучше, чем я. И всё-таки мне кажется…  Нет, я почти уверен – это сработает!…  Ведь силы Наложения и Удержания всё равно будут иметь нашу, человеческую природу! А значит, их особенности и факторы влияния будут напрямую зависеть от того, как именно поведёт себя источник…

Очиненное пёрышко в руке Антонио задвигалось, добавляя в набросок схемы, рождающейся на бумажном листе, ещё несколько замысловатых ломаных линий.

Я осторожно переложила на заправленную лежанку отобранные нами записи брата Дейариса, разбросанные на плоском каменном столе. Убрала походную чернильницу-непроливайку, оказавшуюся в опасной близости от раскрытого на нужном развороте «Thaebrad Nie'ss…».  – и лишь затем подтянула рисунок ближе к себе.

Всмотрелась…  С сомнением покачала головой:

– Прости, но это и в самом деле безумие!…  Неужели ты всерьёз рассчитываешь «вживить» в кусок металла способность избирать и применять нужное заклятье, да ещё и в точности рассчитав его силу?! Меч, способный заменить мага?!

Тонио упрямо сверкнул глазами, аккуратно забирая у меня листок:

– Не совсем так…  Но не забывай, мы имеем дело с агмариллом! Благодаря ему лучшие бойцы Ордена – такие, как Альтар – способны тягаться с чародеями почти на равных!…  Терибальт свяжет кровь Дагона, дезориентирует, направив вместо нелюдей на самое себя…  Нодабарр же придаст клинку исключительную мощь. Нам останется лишь напитать оружие чарами, дополняющими эти эффекты. Определённо, наработки Дейариса здесь будут как нельзя кстати…

– Тонио…  – вздохнула я, понимая, что повторяю это уже не в первый раз – Да, Дейарис использовал агмарилл как источник силы для псевдо-эльфийских заклятий. Но…

– Дейарис нашёл способ воздействовать на агмарилл с помощью эльфийской магии, – Антонио упорно стоял на своём. – Вложил это умение в руки чародея-человека. И добился поразительных результатов…

Я устало потёрла лоб.

– А ты, безусловно, уверен, что сможешь его превзойти.

– Думаю, я смогу пойти дальше, – без ложной скромности подтвердил маг. – Разумеется, прежде всего нужен меч…  Сам по себе процесс зачарования несложен. У Тиры с собой есть некоторые артефакты. Остальное не составит труда найти или заменить…  Главное – верно составить пространственное уравнение, учитывая различную направленность и природу взаимодействующих сил…

Перо опять заскрипело по бумаге.

– Всего ничего…

В отличие от Тонио, я не была столь благостно настроена. Пока что у нас в активе имелось лишь несколько теоретических построений, слишком «притянутых за уши» даже в виде схем…

Я рассеянно перебрала свои выписки из «Чёрного Безмолвия», которые делала в поисках хоть какой-то зацепки, способной помочь сыну Просперио совершить своё чудесное открытие. Увы…  Количество помарок и исправлений непрестанно росло – но, кроме них, похвастать было пока нечем.

– По-моему, мы с тобой не ближе к решению своей задачи, чем Торгрин со своим дедом – к созданию наших невероятных чудо-клинков…  – озвучила я гнетущую меня мысль.

Тонио, нахмурив брови, поднял голову от чертежа, разумеется, собираясь возразить. Но в этот миг у распахнутого полога шатра, подвязанного снаружи, чтобы впустить внутрь больше света, замаячила фигура младшего из гномов.

– Тонио! – возбуждённо затараторил он, походя кивнув мне. – Дед зовёт тебя в кузню!…  Парни притащили нодабарровое сердце из степи…  Будем ковать заготовку, нужен чародей. И ты ж вроде как думал поучаствовать?…

Тонио вскочил. Дёрнулся к выходу, чуть не рассыпав бумаги – и тут же, споткнувшись, развернулся обратно:

– Шаэ…

– Приберу, – в ответ на его безмолвную мольбу махнула я рукой. – Иди уже…

Маг благодарно кивнул и торопливо исчез за дверью.

Проводив его взглядом, я вздохнула – с лёгкой грустинкой, но, впрочем, без обиды. «Нужен чародей»…  Готова поклясться, ещё пол-луны назад Торгрин потянул бы в кузницу нас обоих, предоставив между собой решать, кто станет выступать в роли «дежурящего мага»…  Теперь же – то ли сказывалась строгость патриархального уклада орочьего общества, то ли из-за того, что мои силы всё ещё не пришли в норму до конца – однако «чародеем» в нашей небольшой компании считался исключительно Тонио. К нему обращались, когда требовалась магическая поддержка или совет, его орки уважительно величали «мастером» – я же, наравне с Тирой, вдруг оказалась вроде как «на подхвате». Впрочем, не скажу, чтобы чувствовала себя слишком уж обделённой в силу этого – скорее, было просто забавно…

Я прошлась по шатру Тобина, временно служившему нам «магической башней», собирая наши записи и письменные принадлежности. Сложила аккуратной стопкой бумаги Дейариса, присовокупила к ним «Чёрное Безмолвие Вечности» и понесла к большому сундуку, притаившемуся в глубине жилища. Стоя перед сундуком, на мгновение задержала книгу в руках…  Погладила чёрный, украшенный драгоценными камнями, переплёт, а затем бережно уложила фолиант под тяжёлую крышку и повернула ключ в навесном замке.

За нашей работой совершенно терялось чувство времени. Когда я выбралась из шатра, то изумлённо обнаружила, что солнце уже успело пробежать по небу почти весь свой дневной путь, и давно не припекает в полную силу, а лишь легонько греет, собираясь отправиться на покой. Оро'чан, тихий и пустующий днём, оживал с каждым мгновением, наполняясь звуками, голосами, уютной жилой суетой…  Возвращались из леса и степи воины и охотники. Устало переговаривались между собой, делились новостями со стариками, поджидающими их у порогов своих жилищ, подкидывали в воздух визжащую от восторга детвору…  Торопились, суетясь и пересмеиваясь, девушки и женщины, летали, точно на крыльях, волновались, поспела ли похлёбка в котлах, готово ли мясо и пропеклись ли лепёшки – приближалась пора ужина, самого главного вечернего ритуала.