Текст книги "Изнанка Истины (СИ)"

Автор книги: Евгения Алёхина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)

Сама Заречиха оказалась строгой, но вполне вменяемой хозяйкой. Запрошенная ею цена звучала справедливо, две выделенные нам комнаты были тёплыми и просторными.

Обстоятельно попробовав монеты на зуб, она довольно кивнула и поспешила на свою половину избы. Впрочем, почти сразу же хозяйка вернулась, таща крытый чугунок, поверх которого лежала замотанная в тряпицу коврига хлеба, пара луковиц и с десяток яиц.

– Щи…  – пояснила она, с размаху грохая чугунок на дубовый стол у окна. – А с этим разберётесь что делать. Стара я уже угощение каждый день стряпать…  Чай бабы-то у вас две, сумеют и сами…

– Спасибо, – не моргнув глазом, поблагодарила Шаэ, принимая продукты.

– Сковорода там, – Заречиха кивнула на огромную печь с лежанкой, занимающую весь противоположный угол. – Прочая утварь в сенцах. Разберётесь, – повторила она. – А лошадок своих в сарае привяжите…  Чем кормить-поить, там есть.

– Спасибо, – склонил голову я.

Старушка, пошамкав губами, двинулась к себе. Но с порога обернулась:

– Только чтой-то не похожи вы на торгашей, – обронила она. – И товару никакого с собою нет…

– Так мы не торговать, бабушка…  – Тира невинно хлопнула ресницами. – Так, по делам едем…

Заречиха окинула всех нас цепким взглядом, слегка задержав его на насупившемся Торгрине.

– А коль не торговать, значит, в гору, – заключила она. – Тогда вы вот что, послушайте…  На лошадях туда нельзя. Завтра утречком до Врат через Заставу двинется караван, пойдёте с ними. Они у базара останутся, а вам дальше, внутрь…  Если, конечно, гномы пустят. А лошадок своих покуда можете оставить здесь – я покормлю и пригляжу…  Там хватитесь, у Врат – да негде будет…

Мы переглянулись.

Торгрин мрачно кивнул:

– Это так. В горе кони не ходоки…  Там только одни скагарры и справляются.

– Хорошо. Спасибо, матушка…  – я достал из кошелька ещё несколько золотых.

Старушка с достоинством приняла их, спрятав в карман поношенного фартука, кивнула и ушла.

Когда мы поужинали щами и яичницей на сале, нашедшемся среди наших припасов, Шаэ и Тира затеяли стирку грязной одежды – за время наших вынужденных ночёвок в лесу её собралось немало. Антонио принялся помогать, с помощью магии подогревая воду в кадушке и заставляя быстрее сохнуть вещи, которые уже были постираны. Понаблюдав за ними немного, Торгрин, крякнув, вытащил из-за пояса свой топор и отправился на двор колоть дрова. Я собрался было натаскать из колодца воды для стирки и умывания, однако инициативу перехватил А'Кариэлл – вместе с единственным имеющимся в хозяйстве ведром…

Я снова остался не у дел. И, как обычно, отправился к лошадям – тем паче, что забота о них меня нисколько не тяготила…

Разумеется, здесь было чем заняться. Я обтёр всей четвёрке шкуры, подсыпал овса и отрубей. Найденными здесь же инструментами укрепил Демону и Мирри расшатавшиеся подковы, залил свежую воду в поилки, почистил копыта…

Лёгкие вечерние сумерки плавно перетекли в ночную темноту. Однако я так увлёкся, что сообразил, как мало света даёт зажжённый мною второпях огарок свечи лишь, когда на пороге сарая появилась Тира с ярким масляным фонарём в руках.

– Остался только ты, – сообщила она. – Все уже справились и вымылись. Теперь сидят, болтают и готовятся спать…

– Скоро буду, – кивнул я, не отрываясь от работы.

– А я тебе помогу, чтоб быстрее! – Повесив фонарь на крюк, принцесса встала рядом со мной и, перехватив скребок, принялась чистить Мирри переднее копыто.

– Не пачкай руки, – попытался я возразить. – Мне недолго, я почти завершил.

– Вот и хорошо! – заявила Тира и призналась: – Знаешь, я ведь тоже рассчитываю на твою помощь. После того, как приведёшь себя в порядок и передохнёшь, разумеется…

– Конечно, – слегка удивившись, заверил я. – Если ты объяснишь, что от меня потребуется.

– Помоги мне составить верительные грамоты для нашей и для гномьей заставы, – внезапно попросила принцесса, повернув ко мне лицо. – При мне есть все необходимые бумаги и печати, но как представлю, что следует сочинять формулировки…

Выпустив копыто Мирри, она обречённо махнула рукой, и лошадь недовольно заржала.

– Формулировки?! Постой…  – вот теперь я действительно удивился. – Но я же далеко не специалист во всех этих официальных бумагах…  Тебе лучше всего обратиться к Шаэ – она наверняка не раз имела с подобным дело…

– Знаю. Но я хочу обратиться к тебе, – настойчиво повторила принцесса.

– Почему?

Я тоже оставил в покое лошадиное копыто и встретился с Тирой глазами.

– Потому что ты – прямой, – заявила принцесса. – Прямой, резкий и точный, словно удар меча…  В делах и в суждениях. Мне это нравится, – добавила она, выдерживая мой взгляд. – И потому…  я прошу, чтобы в этом деле мне помог именно ты.

– Хорошо…  – я пожал плечами. – Если ты так хочешь, сделаю всё, что смогу – хоть и не обещаю, что смогу многое. Всё же Шаэриэнн была бы тебе намного полезнее.

Я помолчал, но справедливости ради добавил:

– Или даже её…  Страж. Подозреваю, он тоже эльф не последнего селянского рода…

Тира внимательно посмотрела мне в глаза.

– Альтар…  – негромко сказала она совсем другим тоном. – А'Кариэлл…  Он ей как брат. Больше, чем брат, но…

– Я заметил, – проронил я сквозь зубы, сам удивившись себе.

– … но вовсе не так, как ты думаешь. – Рука принцессы, выпустив скребок, вдруг мягко легла поверх моей ладони. – У них…  у эльфов правящих родов так принято, понимаешь? Испокон веков главы Созвездий и их наследники имели возможность приближать к себе самых верных и преданных друзей, с которыми их сводила Судьба. Пройдя священную Церемонию Уз, все они, вне зависимости от рода, знатности, происхождения становятся Стражами своего…  Акеро. Ну, это как бы Покровитель, или Сузерен…  но на деле просто старший друг. Он объединяет их, вдохновляет и ведёт за собой – а они помогают, советуют, оберегают его…  Такая вот обоюдная зависимость, на деле куда сильнее, чем кровное родство. Эльфы говорят, что даже брат венценосной особы способен её предать, но Страж – никогда…

Я нахмурился, догадываясь, к чему она ведёт.

– В основном они становятся Стражами Сердца…  – принцесса взглядом попросила меня дослушать. – А'Кариэлл – её Страж Судьбы. Брат, верный вассал, второе «я»…  Не знаю, как точнее сказать. Однако…  не её мужчина.

– Тира, зачем…  ты мне всё это говоришь? – сердито спросил я, наконец прочистив горло.

Румянец на скулах принцессы был заметен даже в свете фонаря.

– Просто хочу, чтобы ты это знал, – Тира блеснула глазами. – Даже если после этого пошлёшь меня куда подальше за то, что лезу, куда не приглашал.

Я напрягся ещё больше, чувствуя раздражение и злость – но внезапно сообразил, какой непоколебимой уверенностью вызвана её прямота…  Боги!…  Это казалось настолько нелепым, что я изумился, на миг утратив дар речи…  а затем усмехнулся.

– Не пошлю.

– Почему?

Она по-прежнему смотрела на меня с трогательной решимостью. Свет и Тьма!…

За что мне злиться на тебя, Тира? За то, что ты так пылко и яростно пытаешься оспорить столь ненавистную мне прописную истину?…

За то, что в твоих глазах я – и вправду человек, умеющий и имеющий право на то, чтобы по-настоящему чувствовать? Любить?…

Не удержавшись, я легонько провёл костяшками пальцев по её щеке:

– Нет причин посылать. Благодаря тебе узнал об эльфах много интересного…  Так что, напротив – спасибо.

Тира ожидала любого другого ответа, но этот явно застал её врасплох.

– Извини…  – растерянно пробормотала она. – Просто я была уверена, что…

Пламя фонаря внезапно дёрнулось и затрепетало, подхваченное порывом ветра от распахнувшейся входной двери.

Мы резко повернули головы и, не сговариваясь, прянули друг от друга прочь.

На пороге возникла Шаэриэнн – да так и застыла, вздрогнув от неожиданности. В руках она держала кружку с каким-то горячим напитком, который едва не разлила.

Возникло неуклюжее молчание. Эльфийка нарушила его первой.

– Я…  принесла тебе лекарство от кашля, – негромко произнесла она. – У нашей хозяйки нашёлся козий жир…  И немного молока. Должно помочь…

– Спасибо, Шаэ. Но я в порядке…  – Отчего-то чувствуя себя неловко, я качнул головой.

– Как хочешь.

Шаэриэнн пожала плечами – этот разговор как будто тяготил её – и сделала шаг обратно в сторону двери.

– Постой…  – Тира сорвалась с места, настигая её в два прыжка. – Он выпьет.

Она протянула руку, касаясь кружки, и мягко добавила:

– Спасибо тебе…

– Что ж, – холодно обронила эльфийка, передавая ей снадобье. – Может, тебя он послушает лучше, чем меня.

Она обернулась и поспешно вышла в ночь, явно торопясь покинуть сарай поскорее.

Тира ещё мгновение постояла на пороге, глядя ей вслед. Затем вернулась ко мне, протянула лекарство.

– Выпей, – попросила она. – Шаэ старалась…

Я молча поднёс кружку к губам. Осушил в несколько глотков, не ощущая вкуса.

– Давай, – принцесса аккуратно забрала пустой сосуд из моих рук. Мне показалось, что она намеренно избегает случайного прикосновения.

– Отнесу в дом. – Голос Тиры звучал по-прежнему спокойно, но что-то в нём неуловимо изменилось. – Как справишься – приходи, – не глядя на меня, она улыбнулась уголками губ. – Твоя помощь мне по-прежнему нужна…

– Хорошо.

Я подождал, пока принцесса тоже скроется за дверью. Потрепал по носу Мирри, протянувшую ко мне любопытную морду, прислонился к балке, подпирающей крышу и устало прикрыл глаза.

… Её волосы пахнут вереском. Дымом осеннего костра…  Пряной летней травой на заливном лугу…  Дыханием зимней изморози и свежестью весеннего солнца.

Я точно знаю.

Я почувствовал это, когда мы танцевали…

* * *

До сей поры жизнь ни разу не заносила меня на гномий базар, хотя в Верхней Рубии пару раз бывать доводилось. Что я мог сказать? Знаменитая Имперская Ярмарка, каждый год проходящая в предместье Рожериона, по сравнению тем, что я увидел у подножия Митрога, выглядела провинциальным местечковым рынком…

Это был настоящий торговый город, заполонивший собой огромную каменистую долину. Плотные ряды шатров и палаток, примыкая друг к другу, образовывали проспекты, улицы и переулки. Место подле них занимали самодельные лотки и прилавки – от серьёзных замысловатых конструкций до примитивных настилов из пары досок, сбитых кое-как. Пространство в центре базара выглядело строго и организованно, позволяя разминуться меж рядами не только пешим, но даже паре повозок; по краям же долины просматривались настоящие баррикады ящиков и мешков, целые кварталы из состыкованных вместе телег.

Размеры базара и выбор товара поражали. Казалось, нельзя было вообразить ничего, что не было бы представлено на каком-нибудь из прилавков – от них уже рябило в глазах. Часть привозимого предназначалась гномам – впрочем, большинство купцов, как я успел понять, специально съезжались к Митрогу, чтобы успешно торговать не только с ними, но и между собой.

Торговые места, принадлежащие Горному Народу, находились у самого подножия, в непосредственной близости от Врат. Суровые бородатые купцы, щуря глаза от блестящего по-весеннему солнца, зорко приглядывали за добротным оружием, драгоценными камнями и образцами металлов, разложенными на каменных столах.

Старший обоза, к которому мы пристали – высокий ражий детина с заметной проседью в тёмных волосах – уже давно внимательно разглядывал гномий ряд с облучка повозки, приставив ладонь козырьком ко лбу. Наконец, удовлетворённо крякнув, он соскочил на землю и поспешил навстречу обернувшемуся к нему рыжеволосому бородачу, на ходу давая телегам отмашку остановиться. Возницы послушно натянули вожжи. Их помощники, бросив прохлаждаться и травить байки, споро разбежались вдоль крытых повозок, сворачивая куски холстины и выгружая наземь тюки и мешки…

Нас здесь больше ничто не держало. Выбравшись из подвезшей нас телеги и оставив обоз за спиной, мы двинулись к митрожским Вратам.

Огромные ворота, закрывающие путь в гору, издали казались литыми из диковинного металла, сверкающего в солнечных лучах. И лишь подойдя ближе, я с удивлением понял, что обе громадные створки на деле – образчик изящной ковки из плотно пригнанных друг к другу тончайших фигурных изразцов…  Поистине, только гномам с их кропотливостью и усердием по силам было сотворить такую красоту!…

Пока я любовался Вратами, Тира и Торгрин, взявший на себя роль проводника, уже успели переговорить со стражниками, несущими здесь караул. По-видимому, наши подорожние грамоты на имперских гербовых бумагах, сочинённые мной и принцессой накануне, не вызвали у гномов ни вопросов, ни подозрений. Врата, разумеется, отпирать не стали – подозреваю, что на самом деле эту махину приводили в движение исключительно редко и то лишь в особо торжественных случаях. Однако одна из множества неприметных калиток, цветом сливающаяся с окружающим ворота камнем, дрогнув, отворила створку, пропуская нас внутрь.

– Спокойно, Гарред! Свои!

Стражник первым переступил порог, отталкивая высунувшуюся было из проёма сплюснутую лобастую морду без глаз, покрытую жёсткой щетиной. Существо, чем-то напоминающее то ли мохнатого жука-носорога, то ли шершня, покрытого хитиновым панцирем, послушно прянуло назад, уступая дорогу. Гном подобрал кожаный ремень, прикреплённый к кольцу, вделанному в нагрудную пластину, и зверюга, в холке достающая мне до пояса, кротко засеменила рядом.

Я знал, что гномы выводят скагарров из яиц, специально разыскивая кладки на Глубинных Путях. Существа, обучаемые ими с момента появления на свет, на деле образцово послушны и безопасны…  Однако я всё равно сделал шаг вперёд, оказываясь между стражником и Шаэриэнн, идущей следом за ним, на миг опередив тем самым А'Кариэлла. Как обычно, проигнорировал его ненавидящий взгляд и пошёл бок-о-бок со скагарром, внимательно глядя, чтобы ненароком не наступить на одну из пяти лап, стучащих по камню с моей стороны. Кто знает, где проходят границы того самого легендарного послушания…

Проведя нас по короткому, но широкому коридору, подсвеченному висящими на стенах магическими фонарями, стражник остановился в десятке шагов от широкой арки, за которой виднелось гораздо больше света и слышался лёгкий неясный шум.

– Дальше сами справитесь, али чего подсказать? – осведомился он.

– Шутишь, – сварливо отозвался Торгрин. – Да я затупил на здешней Глубинке с десяток кирок ещё когда ты, парень, клянчил у отца свой первый игрушечный молот!…

Но от меня не скрылось, как его пальцы отбивают на рукояти топора, висящего на поясе, нервную дробь, да и в привычном ворчливом тоне местами проскальзывали необычные нотки…

– Дом Тэн-И-Мор ещё стоит? – бросил он словно невзначай.

– Аметистовые? А то!…  – бодро отозвался страж, и Торгрин слегка расслабил напряжённые плечи.

– Идём! – бросил он нам, едва не бегом направляясь к арке.

Мы догнали Торгрина уже у самого выхода – и, поражённые, замерли за его спиной, разглядывая картину, открывшуюся глазам.

Сложно было вообразить, что мы находились именно в пещере, если забыть, что вошли сюда через двери, прорубленные в каменной плоти горы. Стены разбегались в стороны и скрывались за призрачным горизонтом, купол также терялся где-то в бесконечной высоте…  Прямо перед нами, насколько хватало глаз, находилось обширное открытое пространство, в котором царили плотные сизо-коричневые сумерки, едва уловимо пахнущие сыростью и дымом. Плоским каменным хребтом из бездны выступала широкая огороженная дорога, подсвеченная множеством факелов. Виляя некрутыми поворотами, она плавно спускалась вниз – туда, где, словно на ладони, раскинулся гномий город, сияя мириадами окон и фонарей…  Должно быть, внушительный великан Митрог на самом деле был лишь оболочкой, полой «скорлупой», надёжно прикрывающей поселение Горного Народа от солнца, ветра и чужих глаз.

– Это и есть Нижняя Рубия? – зачарованно произнесла Тира.

Торгрин хмыкнул, на миг покосившись в её сторону.

– Куда там!…  Это всего лишь нулевой горизонт, один из самых скромных…  – с деланной небрежностью пояснил он. – А Нижняя Рубия, принцесса, – это ещё с полдюжины горизонтов под твоими ногами…

Следуя за Торгрином, мы направились вниз по дороге, оказавшись в этот час единственными путниками на ней. По мере того, как мы шли, я сумел разглядеть ещё два или три подобных пути к городу со стороны Врат, теряющихся в сумеречной дымке на разной высоте…  Мне подумалось, что когда мы входили в пещеру, там, на поверхности, время близилось к полудню. Здесь же, казалось, правит бал поздний осенний вечер…

– Один эльфий поэт, некогда побывавший в Рубии, так и назвал её в своих строчках – «Страной Вечной Осени»…  – негромко сказал Торгрин, и я сообразил, что последнюю свою мысль, должно быть, произнёс вслух. – Правда, горы его так и не приняли – вон, как тебя, Кэр…

А'Кариэлл мрачно промолчал, а вот Шаэ, похоже, разволновалась.

– Что это значит? – нахмурившись, спросила она. – Он что, погиб?

– Нет, – Торгрин покачал головой. – Просто не выдержал. Вскорости сбежал домой в свою Аэльту, только его и видели…  А сам-то ни разу не спускался ниже второго горизонта.

– А нам на какой горизонт нужно? – с интересом спросила Тира. – На этот или ниже?

– Ниже. На четвёртый, – пояснил гном. – Здесь, на поверхности, ютятся только торгаши да голытьба разная, неспособная инструмент в руках удержать…  Настоящие Мастера со своими Домами непременно селятся поближе к мастерским – не выше третьего горизонта, стало быть…

Четвёртый горизонт…  Из скольки там? Из полудюжины? Доселе я смутно представлял себе внутреннее устройство гномьих гор-городов, но если это место у них считалось «поверхностью»…  Я скосил взгляд вбок и заметил, что А'Кариэлл ещё больше нахмурился и приуныл. Впрочем, злорадства я не почувствовал, внезапно с удивлением сообразив, что в первый раз испытываю к надменному Стражу Шаэриэнн что-то вроде жалости…

Между тем мы вступили в город, оказавшийся вовсе не пустым, как это виделось с дороги. По довольно узким в сравнении с человеческими улочкам между каменными домами в два или в три этажа, как и положено в послеполуденный час, то и дело торопились прохожие, спеша по своим делам. Чаще всего нам встречались женщины – миловидные улыбчивые пышки в длинных платьях и непременных чепцах, затейливо подвязанных цветными лентами под самым подбородком. Несколько раз мимо с хохотом и гиканьем проносились стайки неугомонной детворы, гоняющей мяч или колесо на палке. «Квартал торгашей и голытьбы», как охарактеризовал эту часть города Торгрин, оказался весьма уютным и аккуратным: улицы были чистыми и мощёными затейливой брусчаткой, стены домов украшены яркой мозаикой, окна радовали глаз разноцветными занавесками, а перед входными дверями лежали яркие тканые половики. На паре перекрёстков мы успели заметить небольшие аккуратные фонтаны, бьющие из каменных чаш, но рассмотреть их не успели: гном уверенно повёл нас краем поселения и, миновав несколько улиц, вновь вывел на огороженную дорогу, спускающуюся вниз.

– Не боись, принцесса – хитро ухмыльнулся он, когда Тира высказала сомнение, что до четвёртого уровня мы сможем добраться без остановки на ночлег. – До ста сосчитать не успеешь, как будем уже на месте!

– Ой ли? – недоверчиво протянула Тира.

Гном хитро прищурился:

– Ну, давай, начинай!

– Раз…  два…  три…  – азартно принялась чеканить принцесса.

Через десяток шагов дорога делала новый широкий поворот. Вместо того чтобы дальше двигаться вниз, гном неторопливо подошёл к самому краю, опёрся об излом кованой изгороди и для чего-то глянул вниз. Обернувшись к нам, остановившимся посреди дороги, он махнул рукой, подзывая к себе.

– Двадцать пять…  Двадцать шесть…  – уже сосчитала Рожерия, но Торгрин оставался невозмутим. Поневоле происходящим заинтересовались все – даже хмурый А'Кариэлл…

Уловив это, гном фыркнул в бороду и, едва Шаэ со своим Стражем, Тира, я и Тонио приблизились к нему, вновь отвернулся к изгороди и повернул на ней какой-то завиток. Земля под нашими ногами внезапно дрогнула…  и легко поехала вниз, отделившись от общей дороги аккуратной полукруглой платформой.

Тонио и Тира, вздрогнув, ухватились за поручни, во все глаза глядя, как дорога плавно, но стремительно уплывает вверх. Шаэ вскрикнула от неожиданности, вцепившись в локоть Стража.

– Ashratt! Тор! Что за шуточки?! – рявкнул эльф, сам едва удержавшись на ногах.

Торгрин довольно хохотнул в ответ:

– Ну, я ж обещал принцессе, что до ста она досчитать не успеет…

Наш спуск и вправду был совсем недолгим – десятинку, от силы две. Платформа, глухо скрипнув, вошла в незаметные пазы, стыкуясь с новым участком дороги, и остановилась. Гном снова повернул невидимый рычаг, фиксируя её в этом положении, и, обернувшись к нам, изобразил церемонный поклон:

– Четвёртый уровень! Прошу, как говорится, разделить со мной эль, похлёбку и тепло очага…

Мы все с интересом огляделись вокруг. С широкого круглого «пятака», на котором мы оказались, в стороны вели сразу четыре «дороги над бездной», в конце каждой из которых виднелись огни строений и жилищ.

– Нам вот по этой, – повернувшись направо, Торгрин указал направление.

– Дом Тэн-И-Мор? – А'Кариэлл прищурил глаза.

– Именно, – кивком подтвердил тот.

– Так это оттуда ты…

– Оттуда родом тот самый Мастер-Кузнец, который способен нам помочь, – перебил эльфа гном. – Тобин Стальная Рука долгое время возглавлял этот дом, представляя его в Зале Мастеров и за пределами Рубии…  И если кто и сможет помочь нам его найти, то только Васта Повелительница Пружин, его первая и единственная супруга.

Шаэриэнн

Дорога к Дому Тэн-И-Мор резко оборвалась над бездной, когда до сторожевых башен, оберегающих вход в гномье поселение, оставалось чуть меньше полёта стрелы. Однако Торгрина это ничуть не смутило.

– Эй, там!…  – гаркнул он, сложив руки рупором у рта. – Хватит спать! Часовые, дхайне варга, разуйте глаза!

Пару мгновений всё было тихо. А затем послышался тихий скрежет хорошо смазанных деталей, и над бездной одна за другой «всплыли» на невидимых механизмах широкие металлические пластины, формируя сегменты моста. На дальнем его конце маячили три коренастые фигуры в доспехах, украшенных аметистами. Ближний стражник – очевидно, старший – уже грозно насупил брови, явно собираясь положенным образом поинтересоваться, кто мы такие и что забыли здесь. Внезапно он вытаращил глаза, словно увидел привидение, и судорожно схватил наизготовку гизарму, едва не выронив её из рук.

– Т-торгрин? – пробормотал он.

– Твоего саггара!…  Веддер! – напустился на него вместо приветствия гном. – Вы там что, эля перепились? А если б это Тобину вздумалось подойти с той стороны и проверить, что делает его стража? Отправил бы гонять скагарров – и то, если б вам очень свезло!…

– Т-так…  Дэра Тобина уже давно здесь нет…  – сглотнув, зачастил стражник. – И ты…  Все думали, тебя убили…  Тогда, на войне…

– Да нет, жив, как видишь…  – Торгрин едко ухмыльнулся. – А вы-то вообще что тут делаете? Сколько помню, мостом всегда управляли Вастовы «молчуны»! И, дхайне, делали это не в пример расторопнее…

– Нынче другие времена.

На пороге караульной башни появился гном постарше, с окладистой пегой бородой и цепкими глазами, взгляд которых мне почему-то сразу не понравился.

– Нежить из глубин то и дело пытается заглянуть «на огонёк». «Молчуны» не справляются, Торгрин – только солдаты. Стража теперь на всех входах и выходах – даже в мастерских…  Сколько лет прошло?

– Восемь, – произнёс Торгрин, делая шаг навстречу. – Здравствуй, Ламар.

– Дхайне табия! – Гном, названный Ламаром, сошёл с крыльца и заключил Тора в крепкие объятия. – Мы ведь давно похоронили тебя, скагарров ты сын! Васта чуть с ума не сошла от горя…

И опять тревожное чувство царапнуло душу: его слова звучали безупречно тепло, но шли не от души…

– А старик? – Торгрин отстранился, пытливо взглянув ему в лицо. – Небось, не преминул заметить, что он так и знал…

– … что этот полудурок сложит свою голову ни за дхайне мэрдо, – кивнул Ламар. – А потом сам всё забросил и подался в очередную блажь – не прошло и полгода со дня твоих официальных похорон.

– А Молот теперь у кого? – поинтересовался Торгрин.

– У Грида. – Мне показалось, что гном чуть промедлил с ответом. – В цепи наследования он шёл за тобой. Будешь оспаривать своё право?

– Посмотрим, – Торгрин неопределённо отмахнулся. – Так где, говоришь, Тобин теперь?

– Саггар его знает…  – Ламар пожал плечами. – Вроде, где-то на Широких Равнинах, учит орков кузнечному мастерству.

– Орков?! – изумился Тор.

Ламар снисходительно фыркнул.

– Ты же знаешь, он всегда был Мастером Мастеров. И при этом шестерёнки в его голове всегда вертелись как-то по особому…  Впрочем, поговори-ка с Вастой. Она сама всё расскажет тебе…

Возвращение Торгрина в родные края не прошло незамеченным. Пока мы успели добраться к дому, в котором проживали его ближайшие родичи, должно быть, каждый встреченный нами по дороге гном вначале в изумлении застывал, затем всплескивал руками и с радостным воплем торопился сжать его в медвежьих объятиях. Моложавые близнецы, бдительно следившие за тем, как диковинные механизмы обрабатывают мох на специальных каменных «полях», оказались его троюродными дядьями. Три девицы, наполнявшие у огромного водяного колеса самоходные бадьи на колёсах, с визгом повисли у Тора на шее – они приходились ему племянницами. Совсем старый дедок, что на радостях пустился в пляс, отшвырнув подальше свою механическую клюку, как выяснилось, был мужем родной сестры его бабушки и помнил нашего гнома ещё младенцем…

– Сколько же у тебя родни и как все вы держитесь друг друга! – восхитилась Тира.

– А как же иначе? – искренне удивился гном, представляя нам очередного сияющего от счастья родственника. – На то ведь и Дом. Ты со всеми, и все с тобой…  Иначе в горах не прожить.

Мне снова вспомнился неприятный взгляд Ламара. Его с нами уже не было – он верхом на скагарре поторопился обратно домой, чтобы подготовить к «воскрешению» Торгрина домочадцев. Интересно, а кем он приходится нашему гному? И снова показалось, что я упускаю какую-то важную деталь…

– А этот Ламар? Кто он тебе? Брат? – словно читая мои мысли, поинтересовался Альтар.

– Нет, – Торгрин покачал головой. – Младший брат покойного отца – сталбыть, мой дядька.

– А что за Молот ты должен был унаследовать? – тут же подхватила и развила Тира мысль. – Символ власти? Так ты у нас, выходит, тоже королевских кровей?

– У Народа Гор нет королей! – нахмурился Торгрин. – У каждого из Домов есть глава, который руководит его жизнью и представляет его в Зале Мастеров. Но это не король, а Мастер, непременно лучший в каком-нибудь своём деле…

– А при чём тут тогда наследование? – недоумённо спросил Антонио.

Торгрин хмыкнул – эта тема явно ему не нравилась, однако терпеливо пояснил, опустив даже обычные в таком случае бранные слова:

– Молот невозможно унаследовать – он сам испытает, достоин ли тот, кто желает стать во главе Дома, называться Мастером Мастеров, и покорится лишь таковому. Наследуется не Молот, а очерёдность прохождения испытаний…  Вначале идут ближние родственники прежнего Мастера в строго определённом порядке. А если не окажется достойным никто из них, то очередь доходит и до более далёкой родни…  Странно, что Молот выбрал Грида, – внезапно добавил он. – Сколько его помню, он никогда не был силён в своей механике…  Даже на меньшого-то Мастера слабо тянул. Разве что за те годы, что прошли, он раскопал в себе талант к чему-нибудь другому…

– А Грид…  – начала Тира.

– Тоже дядька мой, – Торгрин невесело усмехнулся. – Только отцов средний брат, у него их двое оставалось…

Да уж. По всему видать, отношения гнома с его дядьями не были особо тёплыми…  И потому, когда с широкого каменного крыльца его отчего дома, ликуя и вопя от счастья, высыпала нам навстречу пёстрая толпа самых близких родных, я безошибочно угадала Грида, оттёртого в самый её «хвост». Он, правда, тоже изо всех сил пытался изображать радость и ликование, но выходило у него откровенно слабо. А пойманный мною вскользь испуганный и затравленный взгляд позволил мне лишь увериться в своей правоте. Что-то во всём этом было явно не так…

Рядом с Гридом внезапно возник Ламар. Грозно сдвинул брови и, видимо, что-то еле слышно бросил сквозь зубы, отчего «Мастер Мастеров» дёрнулся вперёд, неуклюже пытаясь протолкнуться через спины стоящих впереди, и даже пролепетал что-то вроде: «Торгрин! Я так рад…».  Впрочем, расслышать последнее, похоже, смогла только я – и то лишь благодаря тому, что исподволь за ним наблюдала. А меньший брат, похоже, имеет власть над старшим, и немалую – хотя глава Дома, номинально, всё же второй. Интересно…

– Ринни! Рин, крошка!…

Статная седоволосая гнома в мужских штанах и глухой длинной куртке со множеством карманов с несвойственной возрасту быстротой бежала впереди всех. Она налетела на Тора подобно вихрю, со слезами радости покрыла тысячей поцелуев его щёки, лоб, глаза…

– Ну что ты, ба…  – смущённо бормотал Торгрин, неловко обнимая её за талию. – Ну ладно, жив я, жив…  Ну будет, что ль, тебе…

Гнома на миг отстранилась, пытливо взглянув ему в лицо, и внезапно на глазах у всех с размаху закатила ему подзатыльник:

– Восемь лет! Восемь, Рин!!! Где, дхайне ноббаро верто, тебя всё это время носило? И почему ни разу ты не подал нам даже весточки о том, что на самом деле жив?!

– Ба, я всё тебе расскажу…  Дай только время, – взмолился Торгрин, потирая затылок – рука у седоволосой, похоже, была тяжёлой. – К тому же со мной…  друзья. Нам всем не помешало бы немного придти в себя и передохнуть с дороги…

Гнома, мгновение помедлив, кивнула. Заставила себя разомкнуть объятия и повернулась к нам.

– Вернувшие мне единственного внука – самые желанные гости в моём доме! – во всеуслышание заявила она; толпа домочадцев поддержала её восторженным рёвом. – Я, Васта Повелительница Пружин, низко кланяюсь вам, славные и достойные дэры, и жду у своего очага! Самый выдержанный эль, вкуснейшая похлёбка и лучшие из драгоценностей Аметистового Дома не в силах сполна вознаградить за счастье, которое принёс нам ваш визит!

Каменные комнаты на втором этаже, в которые нас со всеми почестями провели после краткой церемонии знакомства, оказались очень тёплыми и уютными донельзя. Приведя себя в порядок, я выглянула из отведённых мне покоев – и тотчас же угодила в компанию двух солидных дам, ожидавших меня, чтобы сопроводить вниз.

Вид с верхней ступени широкой лестницы, по которой я поднималась не больше оры назад, меня просто потряс. Пока мы мылись и меняли одежду, проворные гномы успели затеять в огромной зале на первом ярусе дома настоящий пир…

Громадный стол, за которым уже собралось не менее сотни персон, ломился от яств и напитков – а гости всё прибывали и прибывали, неся с собой блюда с различными лакомствами и собственные табуреты…  Те, кому не хватало места, не теряясь, рассаживались у окон с широкими подоконниками, вдоль стен и даже на укрывающих лестничные ступени коврах. Впрочем, хозяев дома такое положение вещей, похоже, нисколько не смущало. Молодые, ещё совсем безбородые юноши неустанно втаскивали откуда-то в зал всё новые столики и столы, а расторопные внучки или правнучки Повелительницы Пружин немедленно ставили на них тарелки и приборы, подкладывали гостям еду и разливали эль.