Текст книги "Изнанка Истины (СИ)"

Автор книги: Евгения Алёхина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 51 страниц)

Я усмехнулась. Наивная душа…

– Она права, Юльче.

Застегнула пряжку на сумке и пошла по улице вниз.

* * *

… Дела по дому были закончены, ужин съеден. Толстая свечка, неимоверно чадя, отвоёвывала у сгустившейся темноты небольшой круг тусклого жёлтого света, приютивший стоящую на столе щербатую кружку и небольшой глиняный горшок. Тени, отброшенные ими на стену, походили на морды диковинных существ, то скалящих зубы, то шевелящих ушами…  Сквозь печной дымоход до меня донеслось приглушённое уханье пролетевшей над самой крышей ночной совы.

Я сидела у стола и, прикусив губу, тщательно втирала в суставы пальцев густую мазь, резко пахнущую травами. Состав я придумала сама, долго и кропотливо подбирая компоненты – болеутоляющие, придающие гибкость, силу, подвижность…  Самый первый вариант этой мази изготовила по моей просьбе старая знахарка, вытащившая меня с того света. Сибилла же первое время и втирала её в мои пальцы, тогда как я впивалась зубами в черенок деревянной ложки, гася рвущийся из горла крик, и всеми силами старалась не потерять сознание…  Лишь спустя год с небольшим мне впервые удалось воспользоваться мазью, не прибегая к помощи со стороны. От ложки в зубах получилось отказаться значительно позже…

Я придвинула горшочек поближе, заглянула внутрь. Мази оставалось немного – меньше половины. Ещё на десяток, может – на дюжину раз.

Для того чтобы смешать новую порцию, не хватало льдистой камнеломки – это я отметила ещё во время уборки на чердаке. Капризная маленькая паутинка росла исключительно на больших замшелых камнях, причём только там, где камней было много, выбирая самые внушительные. А так нужные мне цветки в форме крошечных серебристых коробочек появлялись круглый год строго в определённую пору – меж полуночью и рассветом – и только тогда, когда их не могла видеть Луна.

Я вздохнула, припомнив, что новолуние наступило вчера…  Что ж, без мази мне – никак. Значит, придётся на днях совершить ночную вылазку в дальний лес, почти к самым горам. Если отправлюсь в дорогу в обед – к полуночи уже доберусь. А, собрав цветки, остаток ночи проведу в охотничьей заимке недалеко от котловины Урочища. Отдохну и, покинув заимку с рассветом, вернусь в свою избушку ещё до сумерек…

Скрипнула входная дверь, которую я специально не заперла на щеколду. По полу потянуло сквозняком. Я подняла голову, уже зная, кого увижу.

– Ну, здравствуй, здравствуй, бродяга…

Кис неслышно вынырнул из тьмы у порога. Однако входить почему-то не спешил. Переступил с лапы на лапу, потом ткнулся чёрным носом в половичок у входа, в кожух, свисающий с гвоздя на стене…

– Есть будешь? – Я отодвинула горшок с мазью в сторону, взяла из стопки на столе чистую миску и потянулась к котелку на печи. – Правда, осталась только юшка, мясо ты слопал два дня назад…

Зверь фыркнул, на миг прижал уши. Самый кончик пушистого хвоста нервно дёрнулся…  Ещё. И ещё раз.

Я так и застыла с миской в руке:

– Эй! Ты что же – боишься??

Прежде чем я опомнилась, хират бесшумно развернулся и исчез…  Снова чуть слышно скрипнула дверь. Я бегом пересекла комнату, сени и распахнула её.

В лицо ударил поток свежего морозного воздуха.

– Кис!…

Двор был пуст. Снежный покров, казалось, светился во тьме, и безлунная ночь была ясной. Я во все глаза уставилась на две хорошо заметные парные цепочки следов у порога. Хират мне не померещился. Но что с ним? Таким я видела его впервые.

Где-то внутри, под ложечкой, заворочалось, зашевелилось, просыпаясь, неясное чувство тревоги. Оно холодком пробежалось вдоль позвоночника, защекотало кожу на затылке…  Я опёрлась о крылечную балку и попыталась собраться с мыслями.

Кого он так испугался? Меня?! Или…  Но в избушке я была одна. Никаких посторонних существ – или сущностей – не было, в этом я готова была поклясться. Первых зверь почувствовал бы намного раньше и вообще не зашёл бы в дом. Вторых намного раньше почувствовала бы я.

Я окликнула Киса ещё раз – бесполезно. Поплотнее захлопнув дверь, вернулась в комнату. Внимательно осмотрела свой кожух и тряпичный коврик, привлекшие внимание хирата. Ничего необычного. Ну совсем ничего…

Что ж…  Всё, что мне оставалось – это до поры до времени сделать «зарубку» в памяти и утроить бдительность. Причина более чем странного поведения зверя рано или поздно должна проявить себя – в этом я не сомневалась. А когда ожидаешь удар, даже в спину – то намного легче парировать его и нанести ответный…

* * *

«Танцуй…».

Она не просит. Только ласковая Тьма с нежностью матери обнимает за плечи. Только белая морозная корочка мягким скрипом считает шаги. Только силуэты деревьев, окруживших поляну, на фоне безлунного ночного неба выглядят исполинами, что готовы сберечь покой того, кто рискнёт довериться им…

«Танцуй!»

Она не отдаёт приказов. Только ветер внезапно растреплет волосы. Только будут падать и падать, задавая ритм, крохотные снежинки. Только вдруг эхо донесёт откуда-то из тёмной глубины леса отзвуки пронзительно-тоскливого волчьего воя…

«Танцуй» – безмолвно шепчет мне Ночь.

Я слушаю.

Я подчиняюсь.

Потому что Ночь – это я…

… Полушубок, платок и рукавицы с тихим шорохом падают на снег. Следом отправляются простенькие самодельные ножны. Крепко обхватив двумя руками рукоять меча, я делаю самый первый осторожный шаг вперёд.

Шаг. Ещё шаг…  Меч тяжёл и плохо сбалансирован. Я привыкаю к нему, пытаюсь его почувствовать. Но в первый момент руки сами тянутся в стороны…  Острое, словно боль, желание как прежде сомкнуть ладони на оплетённых драконьей кожей черенках, со свистом взрезать воздух чёрными молниями лезвий, ощущая каждое из них своей частичкой, своим продолжением…  Нет!

Усилием воли я гоню наваждение прочь. Этого больше нет, как нет моих мечей-близнецов, сгинувших в Орденских застенках. Как нет моих верных Стражей, навсегда оставшихся в безымянной долине на левом, человечьем берегу реки Теондарр. Как нет больше Shaerriaenne, Rihanne Daerrt – Избранницы Ночи, погибшей у Теондарра вместе со своими Стражами.

Shaerriaenne мертва. Осталась…  Шэрин. И счета, по которым нужно платить.

Цепочка скользящих шагов…  Прыжок. Наклон в сторону, поворот. Пируэт.

Каждое последующее движение удаётся увереннее. Меч понемногу повинуется моей воле. Но он подобен старику, который тщетно силится повторить действия молодого внука. Что ж – моё счастье, что на чердаке у Сибиллы каким-то чудом нашлось место хотя бы этому клинку…  Сейчас главное не то, какой меч я держу в руках. А то, КАК я его держу…

Удар с замаха, блок, подкат. Отражение снизу. Контратака. Поиск брешей в защите и тут же точечный удар, словно жало. Смерть…

Сталь в моих руках то и дело вспыхивает мириадами мерцающих звёзд. Ночь играет со мной, превращая старый меч в сокрушительное оружие, меня – почти что в прежнюю, и послушно рисует тенями до боли знакомый силуэт, милостиво позволяя убивать его сотни, тысячи, миллионы раз…  Как же я любила его когда-то…  Как же я ненавижу его сейчас!…

Удар, блок, удар.

Llireadan…

… Детьми мы учились искусству боя у одного Мастера. Ты долго не желал признавать, что у меня получалось лучше. А повзрослев, сам смеялся над этим, уверяя, что гордишься тем, что твоя невеста – первая за долгое время женщина-Rihanne Daerrt. «Жезл – королю, меч – королеве» – шутливо разделил ты как-то символы ещё не обретённой тобой государственной власти, обняв меня за плечи. «Да к чему он мне?» – смеялась я – «Всё равно в Мире не найдётся мечей лучше моей пары…».  «Ты – Избранница Ночи, моя королева и мой полководец, значит, тебе и меч в руки» – ответил тогда ты. – «А я всего лишь король. Поэтому скромно довольствуюсь жезлом, он и без меча-то довольно тяжёл. Надеюсь, с ним одним я легче управлюсь».

Да, надо сказать, управился блестяще. Твой жезл принял службу меча, воспользовавшись им с максимальной для себя выгодой. А после, в нужный момент, уничтожил его, обернувшись ножом, ударившим в спину…

… Шаг. Снова шаг. Разворот в прыжке. Сложный выпад с выворотом кисти. Слишком сложный…  Меч летит в одну сторону, я, подвернув ногу – в другую. Смерть. Мне.

Сотканный из тьмы силуэт смеётся. Мне кажется, я слышу этот смех…  Он стоит у меня в ушах. Возможно, это Ночь напоминает мне о том, что реальность жестока. И соотношение сил пока ещё далеко не в мою пользу…

Я медленно поднимаюсь. Массирую руку, иду искать меч. Он лежит в сугробе, бледные искорки неподвижно застыли на стали клинка.

Меч мёртв.

Но когда я поднимаю его, меч оживает…  Рукоять ещё хранит тепло моей ладони, волны звёздного света, трепеща, пробегают по поверхности лезвия, я ещё чувствую его вес и баланс…

Медленно замахиваюсь мечом, черчу плавную линию в морозном воздухе, наслаждаюсь чувством продолжения руки в движении клинка…  Пусть сейчас это не совсем так, пусть даже я это почти придумала – но когда-нибудь, я точно знаю, это чувство будет настоящим. Оно вернётся ко мне, как понемногу возвращается чувствительность пальцев, память мышц, умения и навыки, что выработаны годами упорных тренировок. А для этого нужно сделать шаг. Ещё шаг…  Цепочку шагов. Пируэт. Удар…

… Ночь – единственный свидетель моих тренировок – незримо подбадривает меня, она на моей стороне.

Танцуй, Shaerriaenne. Танцуй…

Ты ведь за этим пришла?

* * *

Камнеломка меня порадовала. Первый же облюбованный мной камень оказался исключительно «урожайным». Россыпь тускло блестящих «капелек» так густо облепила плоскую поверхность, что казалось, будто кто-то разлил на ней жидкое алхимическое серебро. Я, не теряя времени, сняла с пояса небольшой холщовый мешочек и, аккуратно срезая соцветия острым ножом, быстро наполнила его до середины.

В двух шагах отсюда заснеженную землю вспарывал ещё один каменный «рог». Он и помог успешно завершить начатое…  Завязывая туго набитый мешочек, я подивилась, как быстро всё удалось. Порою цветков было настолько мало, что в их поисках приходилось углубляться далеко в холмы, внимательно обследуя крупные булыжники и обломки породы.

Эти холмы…  Их, пожалуй, даже можно было с натяжкой назвать горами. Я распрямила спину и посмотрела вдаль – туда, где с бархатной дымкой ночного неба почти сливалась громада плоской вершины. Немного дальше от неё к восходу возвышался горб второго холма в окружении свиты бугров и холмиков поменьше. Между холмами тянулось Урочище – каменистый котлован, местами заросший густым кустарником, местами потравленный очажками болот.

Лес океанской волною подкатывал к холмам и, лизнув самое подножие, отступал. Но именно тут, в преддверии Урочища, цвели самые красивые цветы, росли самые крупные ягоды и водилось в изобилии дикое зверьё, что делало эти места настоящим раздольем для охотников. Где-то здесь, по-видимому, обретался и тот самый медведь-шатун, в недобрый час встреченный приятелем Варды…

Я не боялась медведя. Ни одно животное в здравом уме никогда не причинит вреда Rocca, знающему Язык Леса…  На случай, если здравый ум у медведя отсутствовал, на моей шее болтался сделанный на скорую руку простенький амулет-«равнодушник». На лихого человека, пожалуй, не подействует – слишком много нужно использовать силы, чтобы погасить по-настоящему злой умысел. А вот зверя или мелкую нежить – тех немногих сущностей, что можно здесь повстречать – тут же заставит потерять интерес к предполагаемой добыче и пойти своей дорогой…

Хрустнула под ногой сухая ветка. С лапатой сосны неподалёку вспорхнула потревоженная ночная птица…  Я подавила зевок и поискала глазами в небе Miramirr – звезду, которую люди называют Путеводной. Путешествие в эту часть леса заняло полдня и порядком утомило. Если память мне не изменяет, избушку-заимку следует искать полуночнее, она совсем недалеко…

Очень кстати подвернувшаяся звериная тропка позволила существенно срезать путь. Раздвигая заледеневшие ветки кустов, я ускорила шаг, предвкушая скорый отдых, и на поляну, в дальнем конце которой темнело приземистое деревянное строение, выбралась уже почти бегом. Хмыкнула, усмехнувшись собственному нетерпению…  и застыла как вкопанная.

Узкие подслеповатые окошки старого домика тускло светились, разгоняя ночную тьму.

В заимке кто-то был.

Скорее всего, кто-то из местных охотников, накануне вылазки в Урочище или уже после таковой. Частенько выбираясь к Урочищу за растениями, я, случалось, заставала в избушке охотников на привале. Конечно, это было совсем некстати именно сейчас, когда я сама на неё рассчитывала – но, в общем-то, обычное дело…

Однако мой сон как рукой сняло.

Что насторожило меня, я поняла не сразу. Ещё несколько мгновений пристально всматривалась в домик, утопающий в снегу – и лишь тогда сообразила.

Первое, что сделает охотник, оказавшись на зимовье студёной зимней ночью – разведёт очаг, чтобы согреться и поесть горячего. Запас дров в заимке имелся всегда – всякий раз утром, покидая место ночлега, гость по неписаному правилу восполнял его из леса окрест. У заснеженной колоды под скатом крыши и сейчас лежали несколько чурок, аккуратно сложенные в небольшую поленницу…

Но из печной трубы не шёл дым.

Более того, светились не только окна, но и дверной проём – вначале мне даже показалось, что дверь распахнута настежь…

Очень странное поведение для того, кто вроде бы должен бороться за каждую кроху тепла.

Очень странное…

Коснувшись рукояти ножа, заткнутого за пояс, я сделала осторожный шаг назад.

Второй не успела.

На пороге избушки, заслоняя свет, выросла тёмная широкая фигура в длинном плаще. И смотрел человек прямо на меня…

Я не сразу узнала Брата Витина. Не только потому, что, вопреки обычному, он был одет в мирское. Определённо, он был последним, кого я ожидала увидеть здесь в такой час.

А вот он меня, похоже, узнал сразу. И этому явно не обрадовался. Мне не составило труда различить, что густые брови светлого жреца сошлись на самой переносице, и на лбу тут же пролегла глубокая складка…

Мы играли в гляделки ещё пару мгновений, после чего Витин соизволил заговорить первым:

– Зачем ты здесь?

Вопрос повис в воздухе.

– Я тебя спросил, эльфа. Отвечай!

– Моё дело! Что тебе до того? – парировала я довольно грубо. – Я же не спрашиваю, что забыл здесь ты…

– Добрая ночь, Шаэриэнн, – прозвучало вдруг запоздалое приветствие, и моё имя, произнесённое почти без искажения, жутковато резануло слух…

Я резко повернулась вправо. В нескольких шагах от меня стоял, прислонившись к замёрзшему стволу дуба, Брат Дейарис. На нём тоже была мирская одежда. В отличие от Старшего Жреца, он выглядел абсолютно спокойным, и только в глубине узких чёрных глаз горел непонятный огонёк…

– Ты не спрашиваешь, но я отвечу, – псоглавец очень правдоподобно «не заметил» гневного взгляда Брата Витина. – Мы здесь по воле Пресветлого Яроша, Шаэриэнн. Его воля была грубо нарушена…

– Дейарис! – толстый жрец в волнении соскочил с крыльца. – Мы не знаем, что она делала в этом лесу…

– Возможно, она сможет нам помочь, Брат. – Дейарис отвечал Витину, но смотрел по-прежнему только на меня.

– Она эльфа! – выплюнул Старший Жрец, останавливаясь так резко, словно наткнулся на невидимую преграду.

– Именно поэтому. – Дейарис остался невозмутим. – Пусть посмотрит. Возможно, ей откроется что-то, мимо чего прошли мы…

Меньше всего на свете мне хотелось иметь что-то общее с человеческой Церковью. Однако и слугам Яроша не так часто надобилось что-либо от меня…

– Что здесь произошло? – услышала я свой собственный голос прежде, чем успела придумать, как бы исчезнуть поскорее и без особых для себя последствий.

– Убийство. – Псоглавец наконец прекратил подпирать дуб и сделал пару шагов мне навстречу. – Три дня назад деревенские охотники нашли здесь останки своего односельчанина, днём раньше отправившегося к Урочищу за добычей…

– Но ведь его убил пещерный медведь!

– … Мы хотели бы, чтобы ты осмотрела это место и сказала нам, что ты видишь, – Младший Жрец никак не отреагировал на мою фразу, и это навело на определённую мысль.

– Я не колдую!!! – выпалила я в лицо Дейарису.

Это была правда, и это прозвучало вызывающе. Слишком вызывающе, чтобы удалось скрыть настоящую боль.

Дейарис дёрнул уголком губы. Как всегда, непонятно, то ли усмехаясь, то ли щерясь…

– Но когда-то колдовала, не так ли?

– Теперь – нет! – Я рывком сорвала рукавицы, выставила перед собой обнажённые ладони так, чтобы псоглавец мог прекрасно видеть изуродованные пальцы. – И тебе это известно! Ты доволен, жрец??

– Но чувствовать магию ты можешь, – Четырёхпалая лапа внезапно накрыла мою ладонь, плавно, но с силой отводя её вниз.

Лицо-морда зверочеловека оказалась совсем рядом, наши взгляды скрестились, как два клинка, казалось, высекая искры…  И тут же, как ни в чём не бывало, Дейарис выпустил мою руку, отступил на шаг назад и продолжил совершенно спокойным голосом:

– Сейчас нужно только это.

Я мгновение постояла, переводя дыхание. Затем нагнулась, подняла со снега рукавицы, натянула обратно на руки. И медленно пошла мимо Дейариса, мимо Брата Витина, пожиравшего меня глазами, по направлению к охотничьему домику.

Чувствовать магию я действительно могла – то немногое, чего Орден, как ни бился, всё же не сумел меня лишить. Но для этого нужно было успокоиться и сосредоточиться – и я заставила себя, всё сильнее прислушиваясь ко внутренним ощущениям…

На поляне следов волшбы не было. Не было их и у входа в избушку, где, как я почему-то решила вначале, и погиб охотник. Но подойдя поближе, я поняла, что дверь, которая издали показалась мне широко раскрытой, на самом деле отсутствовала вообще. Она была с «мясом» вырвана с петель и валялась внутри комнаты в нескольких шагах от порога. Из огромной рваной дыры посредине торчали обломки массивных досок, играя тенями в свете факела, закреплённого в стене…

Страшно представить, какой чудовищной силы был нанесён удар.

А магии – не было.

Я осторожно ступила за помятый порог, уже догадываясь, что увиденное вряд ли мне понравится.

… Кровь была повсюду – на полу, на стенах, на переломанном пополам дубовом столе, на останках разорённого очага…  От некогда уютной маленькой заимки не осталось и следа. Казалось, сами стены до основания впитали в себя отвратительные запахи смерти и тлена, и даже неровного слабого света факела хватило, чтобы перед глазами в полной мере предстала жуткая картина произошедшего здесь.

Не холодный расчёт разумного существа, не желание хищника утолить голод и даже не жажда крови берсерка. Первобытная, безудержная ярость – и дикий предсмертный ужас растерзанной жертвы…  Я зажмурилась, чувствуя, как становится всё труднее и труднее дышать. Никто из рождённых под этим Солнцем и Небом не убивает ради самой смерти – это свойственно только тем, кто создан вопреки законам Природы. Но, даже призвав всю силу воображения, я не смогла представить себе тварь, способную эманировать ярость такой силы и такой чистоты…

И только здесь, в этом месте были слышны слабые отголоски какой-то волшбы на самой границе чувств…  Следы старые и, если можно так выразиться, «несвежие», причём заклятье явно творилось не тут и не тем существом, что убило охотника. Самым странным было то, что как ни силилась, я так и не смогла определить ни то, откуда появилось это существо, ни природу использованной магии…  То мне казалось, что волшбу творили люди – меня захлёстывало волной отвращения, словно я наяву чувствовала силу проклятого агмарилла…  То, напротив, вдруг ощущалось что-то своё, неуловимо родное, так, будто я сама когда-то сплела воедино волны серебряного лунного света – сотворив?…  призвав?…  повелевая??

Что-то ещё, знакомое и незнакомое, объединяло несочетаемое и дарило неизведанное прежде чувство прикосновения к чему-то то ли абсолютно новому, то ли безумно древнему…  На что походило больше, я понять так и не смогла. Мотнула головой, сбрасывая пелену наваждения, и выбежала прочь, с наслаждением глотая свежий холодный воздух…

Брат Витин и Брат Дейарис молча ожидали меня на поляне.

– Что ты видела, эльфа? – обратился ко мне Старший Жрец.

– Почти ничего. – Я посмотрела на псоглавца, отвечая ему. – Следов почти нет…  Очевидно одно: тварь, убившая охотника – порождение магии. Откуда она взялась и куда потом делась – я не знаю. Что до той магии, то её происхождение мне тоже неясно…

– Я говорил, что это пустая трата времени, – процедил Витин Дейарису. – В лучшем случае – пустая…

И в этот момент мой взгляд зацепил сугроб снега у самого крыльца.

Нет…  Не показалось.

Ледяной налёт на поверхности сугроба…  В беспорядочной на первый взгляд россыпи мелких льдинок явно преобладали ярко-голубые. Мне не обязательно было ни присматриваться к ним, ни брать их в руки, чтобы с уверенностью сказать, что льдинки эти остренькие и очень студёные, все как одна, и собраны они как будто бы в маленькие группки на небольшом расстоянии одна от другой. Группки, очень похожие на следы…

Чьи это следы, я знала превосходно.

Брат Витин, успев перехватить мой взгляд, направился к сугробу. Зачерпнул горстью снег, пропустил сквозь пальцы белоснежную крошку…  Одинаково мелкую и одинаково холодную.

– Что это?

– Снег, – я неопределённо пожала плечами. Нет, маленький, я тебя не выдам…

– Ты издеваешься, эльфа?? – даже в темноте ночи было видно, как побагровел толстый жрец.

Дейарис сделал маленький шаг вперёд, оказываясь между ним и мною.

– Ты спросил – я ответила.

– Шаэриэнн. – Младший Жрец легко коснулся плеча Старшего. – У тебя наверняка были свои дела, от которых мы тебя отвлекли. Более мы тебя не задерживаем…  Ты помогла. Мы не забудем…  Ступай. И будь осторожна.

Я не собиралась заставлять себя упрашивать…  Как не собиралась и прощаться. Но с поляны уходила так, чтобы не выпускать церковников из поля своего зрения так долго, как только это было возможно.

Всё это время псоглавец что-то тихо говорил человеку; последний внимательно слушал. Ко мне они, казалось, потеряли всякий интерес. Ну и слава их богам, если это действительно так…

Разумеется, я направилась домой, в избушку старой Сибиллы. И плевать, что идти предстояло полночи…

… Когда поляна с заимкой осталась далеко позади, я, выбравшись на очередной пригорок, обернулась. В той стороне, откуда я шла, вдалеке над верхушками деревьев полыхало белым огнём зарево магического пожара. Жрецы использовали агмарилл, навек стирая с лица земли вместе с заимкой память о страшном событии.

Я покачала головой. Если бы всё было так просто…

Убившее охотника существо не сгинет вместе с памятью. И почти наверняка в скором времени напомнит о себе.

Надеюсь, церковники это тоже понимают…

* * *

Я не солгала Дейарису – я действительно больше не колдовала. Практическая магия Rocca, в особенности так любимая некогда мною боевая, немыслима без пассов и жестов – а их применение требует ювелирной точности и ловкости даже в мелочах. С моими нынешними пальцами нечего было и пытаться. А я поначалу пыталась…  Но увы – смогла уяснить только одно: с мечом у меня ещё оставались какие-то шансы если и не вернуть прежнее мастерство, то хотя бы достигнуть уровня, достаточного для осуществления своего единственного плана на будущее. В отношении же магии шансов не было совсем…

Однако и здесь была маленькая лазейка, почти незаметная на фоне того, что принято обычно понимать под волшбой…  В моём распоряжении по-прежнему оставались предметы, начертание знаков, формулы-слова…  Пусть эта магия давно уже считалась примитивной и имела очень ограниченные возможности – в моём нынешнем положении я была рада и им. Да, я больше не была способна подкрепить магией удар клинка или сотворить мгновенный портал – зато, потрудившись, могла соорудить амулет из травы или камня и зачаровать его простеньким наговором. Или, рассчитав и начертив нужную иксограмму, использовать Призыв…

По счастью, того, кого я сейчас собиралась Призвать, связывали с моим народом давние и крепкие узы, поэтому звезда, изображённая на снегу позади моей избушки, насчитывала всего лишь пять лучей, и они были равными. Отойдя на пару шагов, я придирчиво осмотрела получившуюся пентаграмму, потом, вернувшись, кончиком заострённой палочки кое-где подровняла края, в нужных местах вывела несколько положенных по случаю рун. Рассчитав расстояние, стала строго между двумя лучами, ориентированными на полдень. И, наконец, зачерпнув полную пригоршню снега у своих ног, швырнула его в самый центр изображённой фигуры…

Утро выдалось пасмурным, но спокойным. Серое небо то и дело встряхивало распростёртыми крыльями, наземь осыпался реденький белый пух, и это тоже было сейчас как нельзя кстати…

Староэльфийская речь в морозной тишине зазвучала особо торжественно…  Я сосредоточилась, усиливая нажим, произнесла одно за другим Обращения – и руны на снегу, по мере того, как я называла их, отвечали мне лёгким серебристым светом.

«Во имя Ночи, Вечной и Всемогущей, во имя Зимы, Владычицы Хлада, Снега и Льда, по праву Старшего над Младшим, взываю: Кари – Снежный Дух, услышь меня!»

Снежинки в центре звезды заклубились, вдруг подхваченные возникшим «ниоткуда» ветром, взметнулись вверх бурным фонтанчиком, сближаясь, уплотняясь…  Мгновение – и передо мной в воздухе возникло небольшое пушистое облачко. Выпустило четыре «лапки», смешно взмахнуло ими, спрыгивая с вьюжащего потока на слежавшийся наст. Спружинило, по-кошачьи выгнув «спинку» – и тут же подняло ко мне забавную круглую мордочку с двумя большущими чёрными глазами. Эти глаза вопросительно уставились на меня, и в голове сразу же всплыла целая цепочка мысленных образов:

«Призвавшая зовёт Кари. Кари слышит. Кари приходит».

– Благодарю тебя, Снежный Дух, – вслух ответила я. – Мне очень нужна твоя помощь…

Кари в нетерпении подпрыгнул, словно козлёнок. Стоять на одном месте было непосильно тяжко для этого малыша.

«Призвавшая спрашивает».

Я опустилась на колени, медленно – чтобы не испугать маленькое существо.

– Дай мне увидеть того из вас, кто три ночи назад побывал в лесу у самых холмов, возле старой охотничьей избушки…

«Время…».

– Я подожду.

Кари подпрыгнул, взбивая лапками снег, и опал на землю горсткой белого пуха. В том месте, где он только что стоял, осталось лежать несколько крошечных голубых льдинок…

Я не двигалась с места, догадываясь, что долгим ожидание не будет. И действительно – через считанные мгновения снежинки снова соткались вместе в знакомую маленькую фигурку.

«Кари здесь».

– Скажи мне, Снежный, – я поняла, что передо мной теперь другой Кари – тот, который мне нужен. – Что произошло три ночи назад там, у охотничьего домика? Что ты видел?

Кари прищурил глазки, вспоминая. Я приготовилась «ловить» образы, которые миг спустя обрушились на меня рекой…

«Снег. Много…  Так хорошо, так весело…  Лес спит, всё вокруг спит, не мешает, не тревожит…  Ветер, сильный ветер…  Звёздный свет. Темнота. Простор…  Много прыгать, резвиться…  Радость…».

– Человек, – подсказала я, чувствуя, что рискую утонуть. – Охотник…

Малыш ковырнул снег передней лапкой, прерываясь с видимым сожалением.

«Человек…».  – послушно продолжил он. – «Приходит один. Очень устал…  Не хочет снега, не хочет ветра. Идёт в домик. Спит…».

Однако красочную «реку» образов будто бы перекрыли…  «Договаривал» Кари с явной неохотой, словно через силу. А затем поток и вовсе прервался.

– А потом? – я подалась вперёд. – Что было потом, Снежный?

Но Кари молчал, будто погрузившись в транс. Чёрные глаза глядели прямо на меня – и мимо. Даже подпрыгивать перестал.

– Снежный Дух! – я перешла на староэльфийскую речь. – По праву Старшего над Младшим…

Внезапно малыш дёрнулся, словно животное, укушенное змеёй.

«Зло!!!» – буквально «завопил» он. – «Ужас!…  Ненависть!…  Много, много ненависти!…  Ненависть ко всему, что живёт! К человеку…  Он близко…  Он не знает…  Он обречён!…».

– Ты видел его, Снежный?

«Да!»

– Что это было??

«Смерть!!!»

Серебристый свет над рунами затрепетал, рискуя угаснуть. Кари прыгнул вперёд, потом назад, заметался по узкому «пятачку», огороженному начертанными на снегу линиями…

– Магия? – быстро крикнула я, понимая, что теряю контроль над ситуацией.

«Да!» – «взвизгнул» Кари, в очередной раз налетев на невидимую преграду. Я буквально наяву слышала, как «трещит по всем швам» моя звезда…

– Нежить?

«Да! Нет!»

Я опешила:

– Как это??

Кари не ответил, изо всех своих силёнок «штурмуя» полуночный луч. Моё время убегало, как песок сквозь пальцы…

– Откуда оно пришло?

«Лес!»

– Откуда оно в лесу?

«Родилось…  Его дитя…».

Я вообще перестала что-либо понимать:

– Нежить – дитя Леса?!

«Ему помогли…».

Яркая вспышка – и пентаграмма исчезла…  Хлопья снега полетели мне прямо в лицо, я отшатнулась, отплёвываясь и фыркая, а когда разлепила глаза – Кари уже не было. Только беспорядочно разбросанные там и сям голубые льдинки напоминали о том, что мой Призыв был услышан.

Я перевела дух. Определённо, вопросов в результате вышло больше, чем ответов…  И второе – Кари, разорвавший чары Призыва?! С таким я ещё не сталкивалась, хотя заклятье действительно было не из самых сильных. Видимо, страх, испытанный маленьким существом, на сей раз пересилил его повиновение…

Ладно…  Надо всем этим стоило подумать. Тем более, я действительно устала – даже не столько по причине волшбы, сколько оттого, что, вернувшись из леса, ещё не ложилась спать.

Я встала со снега, чувствуя себя почти разбитой. Собрала остатки сил и тщательно затоптала то, что осталось от пентаграммы, вместе со следами малыша. Не нужно было, чтобы на них вдруг случайно наткнулся бы кто-нибудь посторонний.

Моя обитель манила теплом – перед тем, как идти говорить с Кари, я догадалась растопить печку. Я прошла в светёлку, на ходу сбросив кожух и безрукавку прямо на стоящий у входа сундук, быстро стянула обувь. Рухнула на кровать и почти сразу же провалилась в глубокий тяжёлый сон без сновидений.

* * *

Их было несколько. Трое?…  Четверо?…

Пятеро.

Одна женщина, остальные – мужчины, все хорошо вооружены. Шли из леса, со стороны деревни, двумя факелами подсвечивая себе дорогу в сгустившихся сумерках. Быстро шли, почти бежали…

В том, что люди направлялись именно к моей избушке, сомнений не было. Двое встали перед самой дверью, трое, протаптывая в сугробах под стеной глубокие бороздки, поспешили к окну…

Я отчётливо ощущала всю гамму их эмоций – волнение, растерянность, злость, отчаяние, страх…  Но ничего, направленного против меня. И потому по-настоящему проснулась только тогда, когда в ставни глухо застучали сразу несколько кулаков.

– Шэрин!

– Шэ-эрин!!

– Шэрин…

Я едва не свалилась с постели, уронив подушку на пол. Схватила было сапог – но тут же отшвырнула его в сторону и кинулась к окошку как была, босиком.

Такую толпу к моему дому считай, в ночь, в подобной спешке не могло привести ничего хорошего…