Текст книги "Однажды орел…"

Автор книги: Энтон Майрер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 67 страниц)

Глава 3

– Все донесения, поступающие от моих представителей на местах, одинаково тревожны, – сказал Лаймэн Бимис. Это был плотный, лысый человек с коротенькими, толстыми руками, которые беспокойно передвигали лежавшие перед ним на столе донесения, то притягивая, то отталкивая их. Голос Бимиса звучал, однако, спокойно. – Террористы активизируют свою деятельность, особенно в провинциях Бак Хоа и Винь Йен. Промышленные предприятия фактически не работают. – Беззвучно шевеля губами, он обвел взглядом лица сидевших за длинным столом. – Я, не колеблясь, констатирую, что «Комнетрин» накануне кризиса, и кризиса тяжелого. Представитель группы французских акционеров только что уведомил меня о том, что они самым серьезным образом изучают вопрос о прекращении кредитования.

– Неужели это нельзя пережить, Би? – спросил сидевший во главе стола заместитель министра. – Вот уж не подозревал, что все эти иностранные пайщики имеют такое значение…

– Само по себе это можно было бы пережить, – все тем же размеренным голосом ответил Бимис, – но, как только станет известно о подобном решении, начнется реакция на бирже. Не подлежит сомнению, что нью-йоркские биржевые спекулянты не преминут воспользоваться затруднениями «Комнетрина», а это будет иметь весьма неприятные последствия.

– А как на рудниках? Каково положение там?

– В сущности, такое же, – ответил глухим гнусавым голосом некто по имени Фрейзер, которого Дэмон никогда прежде не видел. – Все работы прекращены. Вагоны с рудой простаивают.

Наступила короткая пауза. Заместитель министра посмотрел на какие-то бумаги, лежавшие под его левым локтем. Он был еще совсем молод, лет сорок шесть – сорок семь, однако волосы его поредели, а очень пышные, свисающие вниз светлые усы в сочетании с непредставительной осанкой придавали ему усталый и мрачный вид. Резкая линия орлиного носа и узко посаженные серые глаза лишь отчасти скрадывали легкую тень нерешительности на его лице. Тем не менее лицо его было отмечено печалью той праведной непорочности, которую можно приобрести только в закрытых привилегированных подготовительных учебных заведениях в северной части Бостона. На нем был костюм английского покроя с узкими лацканами и двойными складками, французская рубашка с широкими манжетами и коротким жестким воротничком. Временами он надевал очки, но, по-видимому, совершенно в них не нуждался; в данный момент одна из дужек очков свисала из уголка его рта.

– Так, – произнес заместитель министра с решительным видом и закашлялся. – По мнению министра, нам следует проводить здесь жесткую линию. Однако излишне говорить, что нам надлежит тщательно изучить все возможные варианты. – Он бросил настороженный взгляд на сидящих за столом. – Генерал Дэмон, значит, по-вашему, Хоань Чак намеревается выступить против этих китайских частей в ближайшем будущем?

– Я бы не сказал, сэр. То есть, если под ближайшим будущим вы подразумеваете недели две или около того. Хоань Чак заверил меня в том, что он не начнет боевых действий до тех пор, пока направленный им недавно протест не будет представлен Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций. Однако я не могу поручиться за это.

– В таком случае вероятность боевых действий существует? Дэмон пристально посмотрел на заместителя министра:

– Да, сэр, существует. Но я думаю, что для ближайшего будущего она невелика.

– Генералиссимус в беседе со мной подчеркнул, что любую подобную акцию он будет рассматривать как акт агрессии против Националистической Республики Китай, – быстро вставил замечание Мессенджейл.

Дэмон промолчал. Заместитель министра нахмурился, отчего стал выглядеть еще более мрачным.

– Исключительно щекотливое положение…

– По моему мнению, открывается бесподобная, уникальнейшая возможность, сэр, – вновь вмешался Мессенджейл. – Дивизии генерала Чэнь Бугоу представляют собой силу, необходимую для проведения начальной фазы операции. Солдаты генерала Чэня хорошо знают местность, великолепно обучены; как вы, вероятно, знаете, многие офицеры и унтер-офицеры этих частей в свое время служили в составе оперативной группы «X», которую в Рамгархе готовили люди Стилуэлла для кампании 1944 года в Бирме. Генералиссимус заверил меня, что в случае столкновения между силами генерала Чэня и китайскими коммунистами он будет считать себя обязанным помочь генералу Чэшо.

Охваченный ужасом, Дэмон в недоумении огляделся. Они собрались здесь для того, чтобы обсудить действия Хоань Чака. При чем же здесь китайцы? О начальной фазе какой операции идет речь? Но лица сидящих вокруг стола были невозмутимы, они с интересом внимали авторитетному голосу. На какое-то мгновение у Дэмона возникло ощущение, что ему привиделось одно из тех кошмарных сновидений, в которых главный герой, единственный из всех действующих лиц, предчувствует приближающуюся катастрофу и пытается предупредить об опасности всех остальных, высказывает ряд отчаянных и тщетных предостережения, и в этот момент к нему наконец приходит обжигающее неожиданностью сознание того, что лишь он один является заранее намеченной, ничего не подозревающей жертвой – беспомощной, подавленной, никого не интересующей жертвой…

Но нет, это не сон. Они сидели в штабном конференц-зале с гладкими, роскошного кремового цвета стенами, причудливо задрапированными окнами, едва слышимым шелестящим гулом кондиционеров. Вон сидит заместитель министра, у него внимательное мрачное лицо, в почти невидимых губах дужка очков; а вокруг него созванные им на это заседание военные и гражданские лица, все внимательны, все в здравом рассудке, все молча соглашаются…

– В Тайбэе меня заверили в том, что они готовы ввести в бой девять дивизий немедленно, – продолжал Мессенджейл, – за которыми в течение шестидесяти – девяноста дней с момента начала боевых действий последуют еще пятнадцать дивизий. Это твердо гарантируется и, несомненно, раскрывает перед нами некоторые весьма заманчивые возможности. – Поднявшись, Мессенджейл подошел к занимавшей одну из стен огромной карте Юго-Восточной Азии. – Например, вполне можно было бы осуществить нанесение удара по двум расходящимся направлениям: первое из Биньхая в долину реки Лун, вот здесь, а второе в виде серии морских десантов в Бэйхай и Аньпу из Тонкинского залива. Предварительные бомбардировки и прикрытие с воздуха легко могут осуществить самолеты авианосного соединения адмирала Фарнхэма, оперирующего из Тракфонга, а также авиацией, базирующейся на аэродромах во Вьетнаме и на Марианских островах. Плацдарм можно расширить постепенно и уверенно, перейдя бассейны рек Йю и Сюнь, имея в качестве первоочередной задачи захват Лючжоу и расположенные на флангах Дун Вань и Чжапо, вот здесь и здесь. Суть этой операции будет аналогична овладению плацдармом в Нормандии, а полуостров Лючжоу сыграет роль Котантена и станет центром наращивания сил для главного броска либо в направлении Гуйлиня и Чанша, вот сюда, либо на восток, в направлении Кантона и Чжэнчжоу.

«Только не будет Парижа, – думал Дэмон, внимательно следя за указкой и слушая ясный убеждающий голос. – Не будет внутренних сил сопротивления, не будет местных жителей, встречающих вторгшихся солдат с распростертыми объятиями и красным вином; не будет советских армий, неослабно оказывающих неумолимое давление на другом фронте… – Дэмон спохватился в гневном изумлении. – Неужели это действительно обсуждается?

Неужели сейчас серьезно и трезво рассматривается вопрос об этой войне?»

– Раньше или позже, но нам неизбежно предстоит схватиться с ними, – продолжал, вернувшись на свое место, Мессенджейл. – Это должно произойти, и я думаю, что с этим все согласны. А если это так, то что может быть более подходящим средством для достижения наших целей и более подходящим поводом для вторжения, как не армия, которая доблестно отказывается признать свое поражение и не желает ничего иного, кроме возвращения своей родины силой оружия? Силы генерала Чэня сыграют роль воодушевляющего элемента, это прекрасная возможность. Упустить ее означает оставить силы Чэня на произвол судьбы, принеся в жертву хотиенским повстанческим силам тридцать тысяч в высшей степени преданных солдат, обладающих опытом борьбы с партизанами. Собственно говоря, мы лишь поддержим союзника. Я не сомневаюсь, что к участию в конфликте удастся склонить и южнокорейские силы, и филиппинские части. Кроме того, у нас есть свои войска в Японии. На данный момент мы располагаем восемью дивизиями первого эшелона плюс, по-видимому, тридцать батальонов поддержки и обеспечения, инженерных и прочих. Разумеется, этот план будет представлен на рассмотрение комитета начальников штабов.

Вытащив дужку очков из уголка рта, заместитель министра повернулся к Фарнхэму и спросил:

– Каково ваше мнение, Блисс?

Адмирал внимательно разглядывал свои ногти. В отличие от Мессенджейла он заметно постарел с 1944 года, однако изменения, принесенные временем, были приятными, даже, пожалуй, приукрашивающими; его худое, обожженное солнцем лицо все еще хранило отпечаток аристократизма и ума.

– Я склонен согласиться с мнением генерала Мессенджейла, сэр, – произнес он. – Флот находится в состоянии отличной готовности. Для достижения максимальной эффективности нанесение ударов самолетами с авианосцев можно координировать с действиями авиации, базирующейся на аэродромах в Кохине. Все побережье от Макао до Дуншэна исключительно уязвимо для бомбардировок с воздуха и моря.

Заместитель министра кивнул головой и посмотрел на Брокау.

– Фред, а каково ваше мнение относительно масштабов и интенсивности сопротивления китайских коммунистов?

Поведя могучими, как у защитника команды американского футбола, плечами, представитель Центрального разведывательного управления с важным видом авторитетного специалиста живо ответил:

– Все донесения указывают на значительное брожение как в провинции Гуанси, так и в провинции Гуандун, следствием чего является значительное нарушение отправления различных гражданских функций и функций поддержания порядка. Я сказал бы, что военная операция предлагаемого здесь типа имеет превосходные шансы на успех.

И снова непродолжительная пауза. Заместитель министра, поигрывая очками, уныло уставился в лежавшие перед ним бумаги. Было ясно, что, отправляясь сюда, он намеревался предпринять какие-то действия быстро и решительно, однако это оказалось несколько более затяжным и сложным делом, чем он предполагал.

– То, что вы предлагаете, Котни, весьма серьезное предприятие, – произнес он медленно, как бы выбирая слова. – Предприятие, связанное со значительным риском.

– Сэр, я по собственному опыту знаю, что, не рискуя на пути к намеченной цели, никогда не удается достичь чего-либо стоящего.

– Прошу извинить меня за то, что перебиваю вас, но я должен внести в дискуссию замечание исключительной важности, – раздался монотонный, спокойный голос Бимиса. – «Комнетрин» и «Тонкаллой», по всей вероятности, прекратят свое существование, если только не будут предприняты позитивные, решительные шаги по сдерживанию наступления, ведущегося Хай Минем. Совершенно очевидно, что правительственные войска абсолютно не в состоянии справиться с его силами. План, подобный тому, что нарисовал генерал Мессенджейл, дает нам самые подходящие средства для того, чтобы отбросить назад ведущих подрывную деятельность коммунистов. И если мы намереваемся предпринять здесь что-либо во имя наших заокеанских интересов, то мы должны сделать это сейчас или же вовсе никогда и ничего не делать.

Дэмон продолжал разглядывать лица сидящих. Он был ошеломлен невероятностью происходящего. До чего же ловко все придумано! Эти гоминдановские дивизии, если только их можно назвать дивизиями, там, в Баосине; официальный протест Хотиена и сделанное Хоань Чаком заявление о своих намерениях; ультиматум Чан Кайши, который – это совершенно ясно любому дураку – является попросту попыткой сохранить лицо (каким же образом этот засевший в своей островной цитадели в тысяча двухстах милях отсюда мелкий, продажный политикан может настаивать на создании между остатками своей состоящей из оборванцев армии и войсками Хоань Чака демилитаризованной зоны шириною в десять километров как на категорическом условии? Это же явный абсурд); неоднократные полеты Мессенджейла в Тайбэй для совещаний с генералиссимусом; Девятый флот, вышедший в море из Тракфонга; осуществляемые Брокау диверсионные операции на китайской и таиландской границах; наконец, поставленные под угрозу крупные капиталовложения «Комнетрина» в производство каучука и горнорудную промышленность. Капиталовложения – вот что является первопричиной происходящего сейчас кошмара. «Торговля следует за флагом», – прочитал он где-то давно. Ныне, кажется, все изменилось: над крупными капиталовложениями, надежно прикрывая их, появляется развевающийся стяг. А может быть, так оно всегда и было…

– Генералиссимус в беседе со мной настойчиво подчеркивал, сэр, – продолжал Мессенджейл, обращаясь к заместителю министра, – что он готов бросить на эту операцию все свои ресурсы. Он убежден, что время выбрано правильно и успех обеспечен.

Заместитель министра покачал головой, покусал дужки очков. На его лице по-прежнему сохранялось спокойное выражение пристального внимания, но Дэмон чувствовал, что Мессенджейлу удалось склонить его в пользу операции. Ведь все представлялось таким правильным, таким необходимым, таким неизбежным…

– Генерал Бэннерман, каково ваше мнение?

– В высшей степени одобряю, сэр! – Хотя Пол значительно сбавил свой вес, физиономия его оставалась по-прежнему полной. Как много восхитительных вкусных вещей было в Киото, Бад-Годесберге, Париже, Анкаре, Сеуле и вот теперь здесь, в Кау Луонге. «Ох, уж все эти пышечки! – бывало, говорил Рейбайрн, наблюдая за маленькими парижанками, которые, подблескивая глазами, торопились домой. – Вы только посмотрите на них, командир…» За буйные годы службы в оккупационных войсках и в миссиях за рубежом Бэннерман пришел к заключению, что противостоять пышечкам, как в прямом, так и в переносном смысле, просто немыслимо. Ходили слухи, что здесь, в Кау Луонге, он содержал двух хотиенских красоток, каждую в отдельных апартаментах, и что устраиваемые им холостяцкие вечеринки являют собой нечто жуткое даже на фоне оргий, учиняемых военнослужащими из мобильных войск. В настоящий момент Бэннерман, помаргивая от непривычного умственного напряжения, преданно смотрел через стол на заместителя министра. На пунцовой, безобразно раздутой, как если бы распухли кости его черепа, физиономии Пола отчетливо выступали багровые стежки вен, так что теперь он походил не столько на нетерпеливого ребенка, сколько на не лишенного некоторой способности соображать поросенка средней величины, быть может, на одного из спутников Улисса, оставшегося в том облике, который получил во дворце Кирке по мановению творящего зло волшебного жезла. Однако Пол знал, чего хочет, или, точнее, чего от него хотят.

– Это совершенно безупречное комплексное решение проблемы, сэр, – торжественно проговорил он тонким дребезжащим голосом. – Тем самым раз и навсегда была бы устранена проблема коммунистической инфильтрации из Китая: мы крепко-накрепко запечатали бы все пункты проникновения коммунистов в Индокитай, все без исключения. Если вы желаете знать мое мнение, то скажу, что настало время перенести войну на территорию противника, вместо того чтобы откатываться на заранее подготовленные позиции и ожидать, когда они нанесут нам удар еще до того, как мы пошевелимся…

Веселое оживление среди сидящих за столом. Заместитель министра улыбнулся, отчего лицо его неожиданно стало по-мальчишески приятным.

– Разделяю ваше нетерпение, генерал.

Бэннерман облизнул губы. На крыльях его носа блестели крошечные капли пота.

– Я не хотел бы быть столь резким, – продолжал он, – но станешь резким, когда несешь такие потери. Мои ребята выдерживают основную тяжесть борьбы, получая при этом чертовски мало поддержки. Мне кажется, что нам надо каким-то образом начать выбираться из этой трясины.

– Не могу полностью не согласиться с вами. – Взгляд холодных серых глаз остановился на Дэмоне. – А что вы скажете, генерал?

И вот настал все тот же любопытный момент. Хотя к нему обращался заместитель министра, Дэмон напряженно ощущал, что вот-вот встретится с пристальным взглядом Мессенджейла. Все эти годы всегда младше Мессенджейла по чину, всегда слабее, а не сильнее. Всегда изгой, и всегда его голос был голосом еретика. Плохой солдат… Только теперь он не лежит на больничной койке, обессиленный многочисленными ранами… И нет ребят из «Саламандры», за которых он чувствовал бы личную ответственность.

Дэмон глубоко вздохнул и сказал:

– Сэр, я решительно против.

Заместитель министра часто заморгал глазами, словно его разбудили среди ночи.

– Против? Против чего?

– Против всего замысла.

– Вот это да, Сэм! – с шутливым гневом воскликнул Бэннерман. Остальные, однако, молчали.

– Ваши доводы, генерал?

Дэмон подался грудью вперед. «Здесь ничего не происходит», как сказал бы Джои Крайслер. Продолжай, если уж прыгнул в эту яму обеими ногами.

– Прежде всего с оперативной точки зрения: войска генерала Чэня крайне ненадежны и небоеспособны.

Послышался приглушенный ропот.

– Что ни задумай, Ночной Портье всегда против! – сказал Мессенджейл, непринужденно рассмеявшись. – Сэмюел, на основании чего именно вы пришли к такому заключению?

– На основании пяти дней, проведенных мною в Баосине, генерал.

Все смотрели на него в изумлении.

– Вы были там? Инспектировали армию Чэня? – спросил заместитель министра.

– Я ознакомился с этой армией вплоть до рот и отделений. Несколько раз, обманув приставленных ко мне штабных офицеров, мне удавалось поговорить и с офицерами, и с солдатами. Они совершенно деморализованы, они разлагают и приводят в ярость хотиенцев, среди которых живут. Эта армия существует преимущественно разбоем и торговлей опиумом: я получил достаточно явных свидетельств и того, и другого. Старшие офицеры остались точно такими же испорченными и продажными, какими были во время войны с Японией. Дисциплины в этих войсках фактически не существует, как не существует и плана боевой подготовки. Их оружие и снаряжение – наше оружие и снаряжение, сказал бы я, – Дэмон бросил быстрый злой взгляд на Брокау, – в ужасном состоянии. Как эффективная боевая сила, «армия» генерала Чэня не представляет никакой ценности.

Наступило короткое неловкое молчание. Бэннерман апоплексически побагровел. Бимис смотрел на Дэмона с раздражением и отвращением. На лице Мессенджейла застыло знакомое Дэмону выражение зловещего раздумья. Фарнхэм изучал пальцы своих рук. Лицо Брокау было непроницаемо, но в ледяных синих глазах мелькал слабый отблеск презрительного удивления. Заместитель министра, недоверчиво раскрыв рот, крутил свои очки. Ну что ж, пропадите вы все пропадом. Вы узнаете правду, пусть даже вам придется подавиться ею.

– Это ваше продуманное мнение специалиста, Дэмон?

– Да, сэр. Отнюдь не будучи первоклассной ударной силой, эта «армия» – я употребляю это слово в кавычках – раскрошится, как мел, и разлетится по ветру, столкнувшись с любым организованным сопротивлением… Я беседовал, и довольно долго, с генералом Хоань Чаком в Плен Хоа, а также с двумя другими командирами расположенных на севере страны соединений. И могу, не колеблясь, сказать, что эти люди не только откажутся поддержать авантюру, подобную той, о которой говорилось здесь сегодня, но и будут постоянно противиться проведению любой операции во взаимодействии с этими недисциплинированными дивизиями Чан Кайши. – Обведя взглядом сидящих за столом, Дэмон спросил: – Неужели мы серьезно рассматриваем вопрос о развязывании на Азиатском материке подобной воины, большой и нескончаемой?

– Послушайте, Сэмюел, – резко сказал Мессенджейл, – вы приехали сюда на увеселительную прогулку всего каких-то жалких два месяца назад…

– Я приехал сюда, в Азию, двадцать четыре года назад, и я не отсиживался, потягивая виски с содовой, в Шанхае или в миссиях. О народной войне я узнал не с чужих слов. И я провел почти шесть недель в этой стране. Беседовал с хотиенцами всех званий и положений и слышал, что говорят они. А вы, джентельмены, вы делали это?

– Ответьте, Дэмон, бога ради, – вмешался Бимис, – на чьей вы все-таки стороне?

– Я на стороне действительности и против принятия желаемого за действительное.

– Действительное? Действительность состоит в том, что они, эти люди, – наш противник. Этот народ безоговорочно противится нашему образу жизни, нашим усилиям модернизировать их страну, создать в ней промышленность, поднять уровень их жизни. Вы что же, в этом тоже сомневаетесь? Будь я проклят, если я знаю, каковы ваши убеждения, но догадываюсь: то, что о вас говорят, правда…

– Что же обо мне говорят, мистер Бимис? – спокойно спросил Дэмон.

Вертя шеей, словно воротничок душил его, промышленник зло посмотрел на Дэмона, но ничего больше не сказал.

– Я думаю, что никто не ставит под сомнение мою лояльность, – продолжал Дэмон. – Я служил своей стране сорок три года, служил и в хорошую погоду, служил и в ненастье, и это имеет гораздо большее значение, нежели вы думаете, мистер Бимис. Но я уважаю патриотизм людей других стран, людей, которые совершенно так же преданы своей стране, точно так же готовы к самопожертвованию и так же честны, как и мы. Случается, что они не веруют в то, во что веруем мы. Но обладаем ли мы неким неопровержимым доказательством того, что наш путь является единственно возможным путем для всего остального мира? Для мира, который не так уж трепещет перед нами, как нам хотелось бы думать. Для мира, который относится к нам совсем не так дружественно и совсем не с таким уважением, как это было всего лишь пятнадцать лет назад…

– Такой разговор ни к чему не приведет, – горячо возразил Бимис. – Вы считаете себя слишком хорошим для всех этих дел, не так ли, Дэмон? Слушайте, у нас у всех есть дела, которые надо делать и которые не ждут. Мое дело управлять «Комнетрином», а ваше – исполнять принятые решения.

– Небольшая поправка, – парировал Дэмон. – Мое дело давать советы. И я даю их.

– Сэмюел, – вмешался Мессенджейл, вынув изо рта свой гагатовый мундштук, – уж не пытаетесь ли вы выдвинуть теорию, что коммунистический Китай не является противником Соединенных Штатов?

Мессенджейл… Он по-прежнему обладает властью, обаянием, плавностью речи, поразительными интеллектуальными достоинствами… Он всегда будет таким, всегда будет командовать… Но сейчас это не имеет значения. Этот безумный план нападения на континентальный Китай с использованием деморализованной, дряхлой, оборванной армии Чан Кайши был задуман не ради интересов вооруженных сил, или страны, или мира.

– Не знаю, генерал, – тихо сказал Дэмон. – Идти в ногу со временем довольно трудно. Помните, тогда, в тысяча девятьсот пятидесятом году, и вы, и присутствующие здесь Блисс и мистер Бимис – все вы говорили нам, что подлинным врагом является Советский Союз… Вы призывали нас воевать с русскими, предрекая ужасные катастрофы, которые неминуемо обрушатся на наши головы, если мы не разбомбим Москву. Мы не вняли вашему совету, а обещанных вами катастроф не произошло. Теперь вы говорите мне, что подлинным врагом, тем самым злонамеренным агрессором, с которым мы должны сражаться до последнего солдата, является Китай. – Дэмон обвел сидящих за столом презрительным взглядом. – Какая была бы жалость, джентльмены, если бы все мы погибли в превентивной войне с русскими в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, в войне, которая, как теперь очевидно, была совершенно не нужна!..

Они молчали. Дэмон явился как бы парализующим их магнитом, притягивавшим к себе всю их ненависть. Однако они молчали. Как это всегда говорила Томми: «Никто не может ответить тебе „нет“, Сэм». Когда она произносила эти слова, в ее голове звучало отчаяние любящей женщины. Так тому и быть. Он сделает еще одну попытку.

– Сэр, – обратился он к заместителю министра, – я прошу вас пересмотреть все это самым тщательным образом. Предлагаемое генералом Мессенджейлом рискованное предприятие успехом не увенчается. Оно погубит нас. Тайбэй хладнокровно использует нас для достижения своих целей, китайский народ будет сражаться стойко и умело. Мы будем затянуты в море крови, принесем неисчислимые жертвы: две дивизии, десять дивизий, сорок дивизий, а чего мы добьемся? Этой войне не будет конца, и мы выдохнемся, как выдохлись японцы в долине реки Хуанхэ. Это отнюдь не ниспосланная богом возможность, это просто сладкозвучная мелодия. Как сказал один очень хороший солдат несколько лет назад, это будет ошибочная война в неподходящем месте и в неподходящее время. Эта война станет величайшей катастрофой за всю историю нашей страны.

Дэмон опустился на свое место, сцепил пальцы на краю стола и посмотрел на сидящих. Некоторые избегали его взгляда, другие сердито смотрели на него. Мессенджейл улыбнулся – Дэмон знал, что это вовсе не было улыбкой – и спросил:

– Вы закончили ваши разглагольствования, Сэмюел?

– Да, – ответил Дэмон, – я закончил.

Совещание продолжалось. Теперь обсуждались вопросы о стратегических деревнях, экономических реформах, проблемы безопасности в Кау Луонге. Дэмон посмотрел на чистый лист лежащего перед ним блокнота, начертил на нем окружность, вписал в нее квадрат, в котором снова начертил окружность, а в ней еще один квадрат. Вокруг всего этого нарисовал неровные завитушки. Лебединая песня. Знаменитые последние слова. Что ж, по крайней мере, он высказал им то, что думал. Теперь его отзовут и, разумеется, без фанфар. Довольно-таки безрадостный конец. Единственным его приобретением в этой миссии был быстро прогрессирующий гастроэнтерит, который в настоящее время удалось, к счастью, приостановить.

Но на лице заместителя министра не было гнева и возмущения. Его близко посаженные серые глаза были печальны и внимательны. Один раз его задумчивый взгляд встретился с взглядом Дэмона и затем скользнул в сторону.

Да, он устал. Слишком стар для этого «джаза Джима из джунглей». Свою задачу он выполнил, и пошли они ко всем чертям: пусть затевают эту изощренную, кровожадную, дорого обходящуюся бессмыслицу. Все равно пришло время возвращаться домой.

В середине однообразного геометрического рисунка Дэмон поместил маленькую пятиконечную звездочку.