Текст книги "Однажды орел…"

Автор книги: Энтон Майрер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 67 страниц)

Глава 4

– Это было гениально! – воскликнул Бен Крайслер. Сверкнув глазами, он возбужденно взъерошил свои коротко подстриженные черные волосы. – Демонстрация потрясающей гениальности, правда ведь, Сэм?

– Что? Что гениально? – спросила Мардж.

– Расскажи ты, Сэм.

Дэмон улыбнулся: было совершенно очевидно, что Бену до смерти хотелось рассказать историю самому.

– Нет, нет, давай рассказывай ты, Бен.

– Ну ладно. – Бен осушил стакан и повернулся лицом к своей жене и Томми. – Всю эту историю начал Свонсон, вы знаете, какой он, этот Свонни… Он учился полгода в Аллигэйтор-Бенд-Эггис или еще где-то, но курса так и не закончил. Когда ои начинает говорить, создается впечатление, что он намерен переработать весь существующий словарный запас…

– Он изумительно танцует, – перебила его Томми, – и вам двум увальням далеко до него.

Озадаченный этим неожиданным вмешательством, часто моргая, Бен уныло заметил:

– Не так уж мы плохи, как вы думаете… Женщины переглянулись и весело засмеялись.

– Конечно же нет, – подбодрила его Томми, – вы оба прямо-таки только что из замка Вернон. Продолжайте, продолжайте.

– Ну так вот, Свонсон встал и после пятнадцатиминутного невнятного бормотания, покашливаний и откашливаний, после целой серии «м-м», «м-да», «гм» и тому подобного, вытянул и без того длинное лицо и наконец проговорил: «С вашего разрешения, полковник, по-моему, вопрос слишком сложен, чтобы разобраться в нем в отведенное время». Это не дословно, конечно, но он сказал какую-то чепуху в этом роде. Полковник Маршалл пристально посмотрел на него этаким пронизывающим взглядом – ты же знаешь, Сэм, его взгляд – и спросил: «В самом деле, Свонсон, вы считаете это невозможным?» «Да, сэр, – ответил тот, – я действительно считаю так». «Капитан, – продолжал Маршалл решительно, – нет такого военного предмета или вопроса, который нельзя было бы осветить с достаточной полнотой в течение пяти минут, не говоря уже о двадцати минутах. Для этого необходимо просто уметь сжато излагать и, разумеется, знать, что в данном случае важно и существенно, а что имеет второстепенное значение».

Свонсон глупо ухмыльнулся, в задней части аудитории кто-то оживленно задвигал по полу ногами. Полковник, который все это заметил, продолжал, сверкнув глазами: «Как я понимаю, среди вас есть скептики. Хорошо. Я сейчас продемонстрирую вам, как за пять минут можно успешно осветить любой вопрос, независимо от объема и сложности такового. Назовите мне тему, по которой следует высказаться, капитан». Старина Свонни заморгал глазами. «Любую тему, полковник?» – спросил он с ноткой сомнения. «Любую», – ответил Маршалл. Свонни подумал несколько секунд и выпалил: «Гражданская война, сэр». Весь класс громко захохотал. «Отлично», – сказал полковник, улыбаясь. Он кивнул Сэму и добавил: «Дэмон, проследите, пожалуйста, за временем». Сэм уставился на свои часы, как будто мы приготовились прыгать с горы Моифокон, и громко крикнул: «Начали!» Бен хлопнул руками по бриджам:

– И что вы думаете, Маршалл рассказал! Он рассказал обо всем самом главном: о первых победах южан, о неспособности командующего и низкой дисциплине в армии на реке Потомак, о стратегии Гранта и Шермана в районе Шило и Миссисипи, о переломных моментах под Виксбергом и Геттисбергом, о прорыве в штаты Джорджия, Северная и Южная Каролина, об угрозе окружения армии Ли в штате Виргиния. Я уже забыл половину из того, о чем он еще говорил. Закончив рассказ, полковник повернулся к Дэмону и спросил: «Время?» Сэм ответил: «Четыре минуты, пятьдесят две секунды, полковник».

– Поразительно, – заметила Мардж Крайслер, сморщив нос. Это была полная светловолосая женщина из Меномини в штате Висконсин – города, в котором родился и вырос Бен Крайслер. Она вышла за Бена вскоре после того, как тот окончил весной 1918 года Вест-Пойнт. Простая и добродушная дочь фермера, она испытывала необыкновенное, почти суеверное уважение ко всему, что являлось результатом необыкновенных умственных способностей. – По-моему, это просто поразительно, когда человек способен держать в голове все эти факты, всю последовательность событий…

– Некоторые считают его чопорным и называют «крахмальная рубашка», – продолжал Бен. – Что ж, если он в самом деле «крахмальная рубашка», я не возражал бы быть точно таким же, как он. Между прочим, он совершенно безразличен к тому, что о нем говорят и как его называют.

– Я думаю, не так безразличен, как ты, Бенджи, – мягко заметила его жена, – иначе он не получил бы полковника.

– Маршалл – великий человек, – сказал Дэмон, отпивая из стакана. – Он намеревался перестроить всю нашу армию.

– Если его не похоронят до этого во Внешней Монголии, – заметила Томми.

– Похоронят? – удивилась Мардж. – Но почему это его должны похоронить?

– Политика, политика, дорогая Марджи. А как же, по-вашему, какой-нибудь солдат может стать начальником штаба армии? Это все та же война между Пейтоном Марчем и Першингом, только происходит она теперь уже во втором поколении. – Томми погасила сигарету, смяв ее в большой уродливой пепельнице из зеленого стекла. – Его оттеснит Макартур. Он глубоко ненавидит Маршалла.

– А откуда вы все это знаете, Томми?

– Мне сообщила об этом важная птица. В Вашингтоне сейчас идет борьба за власть. Макартур со своей постоянной звездой в первом ряду. А где вы пропадали все эти годы, что не знаете таких вещей?

В зоне Панамского канала, – печально ответила Мардж, и все засмеялись.

Собеседники сидели в квартире Крайслеров, расположенной вплотную к жилью семейства Дэмонов. Комнаты, в которых сейчас спали их дети, разделяла стена толщиной не более дюйма. Они только что отведали яичницу с гренками, приготовленную на горячем металлическом листе, который Томми держала в комоде, покрытом изношенной мексиканской шалью. Сегодня они побывали на гарнизонном танцевальном вечере, испытали все прелести этого форума, пили безвредный пунш, болтали с другими офицерами и их женами. Начальник гарнизона, к счастью, ушел рано, и они, получив возможность беспрепятственно добавлять в напиток спиртное, неистово и долго танцевали. И вот теперь они вернулись в свой домик на две семьи и коротали время, которое Томми в шутку называла «час правды без последствий». Мужчины сбросили свои рубашки, а женщины – туфли на каблуках. Бен вытащил откуда-то бутылку без этикетки, наполненную мутной жидкостью, которая пахла жжеными хвойными иглами. Он клялся и божился, что это чистейший джин. Медленно потягивая его, они весь вечер без всякой пели мило болтали о том, что приходило каждому в голову. Для Сэма это было самое лучшее время недели – он любил такие субботние вечера, любил сидеть, ни о чем не думая, прислушиваясь к тому, как оживленно обмениваются «любезностями» Томми и Бен.

– Папа знал Маршалла по службе на Паланмангао, когда они оба были всего младшими лейтенантами, – сказала Томми. – Помнится, он рассказывал интересную историю: Маршалл вел какое-то патрульное подразделение в джунглях, и они переходили реку вброд. Неожиданно рядом с ними послышался звучный всплеск и кто-то закричал: «Берегись! Полосатые крокодилы!» Солдаты в панике бросились назад; обезумев от страха, они свалили Маршалла, который пытался остановить их, и буквально втоптали его в грязь. Он встал, выбрался на берег, построил солдат, скомандовал им: «На плечо!» – и направил строевым шагом через реку. На другом берегу он произвел осмотр оружия и повел патруль дальше. Солдаты так никогда и не услышали от него ни одного слова по поводу их трусливого бегства.

– Представляю себе, – сказал Бен сквозь смех. – Олимпийское спокойствие. Необыкновенная способность контролировать свои чувства. – Он потер пальцами свой большой нос. – Это любопытная проблема. Как в этом случае поступили бы вы, Сэм? – Я выскочил бы из воды футов на пять – десять впереди ближайшего ко мне солдата. Никакой крокодил не угнался бы за моими пятками.

– Трудно представить себе, правда?! – воскликнула Мардж, прищурив свои большие карие глаза. – Полковник Маршалл – всего-навсего второй лейтенант и весь измазан грязью!

– Так вот, девочки, – весело заметил Дэмон, – нам есть на что надеяться. Когда-нибудь и мы станем полковниками, будем командовать пехотной школой, учить всех мудрости и передавать свой опыт.

– Ничтожные шансы, – сказал неожиданно помрачневший Бен. – Скорее нам придется сидеть под дождем в джунглях на каком-нибудь Миндоро.

– О нет, не хочу больше тропиков, – запротестовала Мардж. – Неужели мы не можем хоть на какое-то время расстаться с джунглями? Честное слово, – повернулась она к Томми, – вы бы только посмотрели на наш дом там, в Гэйлларде. Он весь окутан ползучими растениями и колючками, веранда осела и развалилась, но стенам бегают ящерицы…

– О, я тоже насмотрелась на них, – сочувственно заметила Томми.

– А вы знаете, друзья, чего я жду с нетерпением? – вдруг спросил Бен. Его простоватое лицо исказилось иронической гримасой, выражающей обиду и возмущение. – Я жду того золотого дня, когда подросший Джои окончит Вест-Пойнт и мы оба в звании лейтенанта будем служить в одной и той же роте! Представляете, как это растрогает всех?

– Не унывай, друг, – подбодрил его Сэм. – Возьми меня, например. Может статься так, что мне всей моей жизни не хватит, чтобы дослужиться до звания, которое я имел в девятнадцатом.

– Вы оба хороши, вам нравится это, – возмущенно заметила Томми. – Оба неисправимые романтики, мазохисты. Вам дорога каждая минута службы, иначе вы давно бы отказались от этой идиотской игры…

Бен возбужденно почесал голову:

– А ты знаешь, Сэм, может быть, она и права? В самом деле, почему мы так привязались к армии?

Дэмон поставил стакан и улыбнулся. Бен положительно правился ему. Первым офицером-слушателем, которого он и Томми увидели, когда прибыли в пехотную школу, был именно Бен. Стоя в красной пыли на коленях, сопя и чертыхаясь, он пытался починить расшатанную детскую коляску с желтым плетеным кузовком. Дэмон и Бен пришли от неожиданной встречи в дикий восторг, оба восприняли этот случай как величайшее счастье. А когда они узнали к тому же, что будут жить в одном домике, Дэмон решил, что ему покровительствует сама судьба.

Томми вдоволь посмеялась тогда над Сэмом: «Ты думаешь так, потому что сидел и пил с ним за одним столиком в тот день, когда я разыграла тебя там, в Канне. Глупый, при чем здесь судьба? Армия – это все равно что Таймс-сквер: рано или поздно все в ней встречаются друг с другом снова и снова. Просто в канцелярии генерального адъютанта сидит этакий маленький бесноватый термит, который развлекается тем, что передвигает пешки с места на место для того, чтобы одурачить таких доверчивых людей, как ты…»

Тем не менее Дэмон заметил, что и Томми была рада такому случаю. С Беном были связаны приятные воспоминания, да и Мардж пришлась ей по душе. Все сложилось как нельзя кстати: мужчины, чтобы поддерживать себя в форме, вместе выбегали рано утром на зарядку, а свободное время часто проводили за шахматной доской; женщины ездили на машине Дэмона за покупками или вывозили на прогулку детей – их теперь было уже шестеро: двое у Дэмонов и четверо у Крайслеров. В глубине души Дэмон по-прежнему считал это не чем иным, как даром счастливой судьбы.

– Выпей еще глоток-другой, – предложил Бен, передавая бутылку Сэму. – Черт с ними, со всеми заботами и хлопотами.

– Нет, больше не надо, – покачал головой Сэм. – Мне рано вставать завтра.

– За каким дьяволом? На седьмой день недели даже сам господь бог забирается в спальный мешок.

– Он изучает немецкий, – презрительно заметила Томми. – Двадцать пять слов и один неправильный глагол в день. Zuvereingeschmashen haben worden sein. Боже, ну и язычок!

– Ты учишь немецкий, Сэм? – удивленно воскликнул Бен. – Ты уже знаешь несколько языков, зачем же тебе понадобился еще один?

– Он, видите ли, хочет быть готовым к любой неожиданности. Например, если его назначат военным атташе в Берлин, – продолжала Томми.

Крайслер покачал головой.

– Боже мой, – сказал он, – когда я окончу эту школу, то попаду в такое место на земле, где печатное слово и видеть не видели и слышать не слышали. Я поеду на остров Таити и обзаведусь там целым хороводом темнокожих девиц. И разумеется стану самым старым, самым посредственным лейтенантом во всей нашей пехоте. – Бен окинул сердитым взглядом маленькую комнатку с ее убогой мебелью; изъеденный молью диван со спинкой прикрытой ярко-желтой мексиканской шалью; поцарапанные дубовые стулья; низкий табурет из тикового дерева с торчащей перегородчатой эмалью лампой. – Вы только посмотрите на это жилище, – продолжал Бен. – Как мраморный зал. Как настоящая историческая развалина с разноцветными слоями. – Недовольные взгляды обеих женщин заставили его покаянно улыбнуться. – Знаю, знаю, дорогая, и закрываю свой дурацкий рот, – сказал он покорно и снова налил себе вина.

– Завтра ты будешь чувствовать себя очень скверно, – предостерегла его Мардж.

– Так давайте жить и веселиться сегодня. Правильно? К тому же завтра никогда не наступит.

Настроение Бена менялось с невероятной быстротой. В какой-то момент он был необыкновенно веселым, живым, полным стремительно возрастающего энтузиазма, а в следующий момент перед вами оказывался совсем иной человек – мрачный, суровый, встревоженный дурными предчувствиями, яростно проклинающий начальство и всех власть имущих. В действительности, как быстро заметил Дамой, он обладал живым воображением и огромным чувством справедливости, но все время пытался подменить их напускной задиристой сварливостью. Его имя было синонимично демонстративному неповиновению. В Гэйлларде у него вышла большая неприятность с батальонным командиром из-за плохого, по его мнению, медицинского обслуживания рядовых пуэрториканцев, а в офицерском клубе в Брэгге он крупно поспорил с одним капитаном из-за положения в армии негров, настолько крупно, что попросил капитана убраться ко всем чертям. Дело закончилось официальным разбирательством. От Бена потребовали принести извинения, но Бен их так и не принес.

– Ты прирожденный бунтовщик и смутьян, – бывало, говорила ему Мардж со смешанным чувством упрека и благоговейного страха, – всегда против чего-нибудь возражаешь.

– Только в девяти из десяти случаев, дорогая, – отвечал он, раздраженно улыбаясь. – В десятом случае я неизменно соглашаюсь.

Несмотря на все это, Бен был хорошим солдатом. В решении тактических задач, в тех случаях, когда преподаватели ожидали смелых неортодоксальных действий, он всегда бывал победителем. Он находил общий язык с солдатами, пользовался у них авторитетом, отлично знал оружие и эффективно использовал его. Существенный недостаток Бена состоял в том, что он глубоко ненавидел теорию и не любил книг; он окончил Вест-Пойнт своеобразным классным козлом отпущения, и теперь Дэмон взял его под свое покровительство: иногда поучал его, иногда успокаивал, заставлял остепениться.

– Слишком много вокруг гнилья и старья, – продолжал Бен, положив ноги на стол. – В Центральной Америке поступают совершенно правильно, Сэм. Через каждую пару лет они устраивают настоящую революцию, ставят в ряд этих застарелых шельмецов и расстреливают их, а потом начинают все заново с такими младшими офицерами, как ты и я. Перевернуть все вверх дном, перебить все к чертовой матери и начать заново полезно для любой страны: это предотвращает затвердевание мозгов.

Кто-то слабо постучал в дверь и неуверенно открыл ее. В неосвещенном дверном проеме появилась неясная фигура.

– Кто-нибудь дома? – спросил пришелец неприятным сиплым голосом.

Поворачиваясь в сторону двери, Дэмон услышал, как тяжело вздохнула Томми, как Бен пробормотал что-то невнятное. Дверь распахнулась еще больше, и все увидели, что это майор Бэтчелдер. Он вел курс службы тыла и материально-технического обеспечения. Это был низенький и толстый лысеющий человек с очень широким и таким дряблым носом, как будто он сделай из резины и раскрашен каким-то эксцентричным ребенком.

– Никого нет, мы только что уехали на греческие острова, – решительно ответил ему Бен. – Небольшая приятная прогулка, чтобы хоть на время избавиться от всяких полковников.

Несколько секунд майор Бэтчелдер стоял в нерешительности, слегка покачиваясь, затем неожиданно заморгал, уголки его рта вздернулись вверх.

– Мои слушатели, – молвил он наконец. – Мои счастливые беззаботные слушатели. Не возражаете, если я войду к вам?

– Вы уже вошли, Бэтч, – ответил ему Бен. Младшие офицеры встали, женщины всунули йоги в туфли. – Как поживают наши власть имущие богачи? – спросил Бен.

– Неустойчиво, в высшей степени неустойчиво. – Бэтчелдер достал серебряную фляжку, нижняя часть которой была плотно обтянута кожей, резко встряхнул ее и засунул обратно в набедренный карман. – Мюриель сердится на меня, – резко заявил он.

– Не вижу ничего, за что на вас можно было бы сердиться, – иронически заметил Бен.

– Больше того. Она ненавидит меня.

– Все они ненавидят, Бэтч, – продолжал Бен, снова садясь и беря свой стакан. – Такова уж миссия женщин. Наша работа – вваливаться к подчиненным и делать все наиглупейшим образом, а их – ненавидеть нас за это.

– Бен, – взмолилась Мардж, – ты не отдаешь отчета своим словам…

– Я говорю то, что думаю. Почему же вдруг я не отдаю отчета? – Неожиданное вторжение Бэтчелдера привело Бена в ярость. Ему очень хотелось выгнать его в шею, но поступить так со своим преподавателем было бы непростительно. Бен вопросительно посмотрел на Дэмона и Томми. – Я нахожусь в самом здравом рассудке, как и положено в раннее воскресное утро…

– О, не может быть. – успокоительно сказала Мардж, – я уверена, что о ненависти не может быть и речи, майор.

– Называйте меня Клэренс. Наступило неловкое молчание.

– Проходите, пожалуйста, и садитесь, сэр, – продолжала Мардж. – Вам налить выпить? Боюсь, что лучшего, чем вот это, у нас не найдется.

– Это вполне устроит меня, – с готовностью ответил майор. – Дело в том, что в настоящее время я некоторым образом на мели. – Взяв бутылку и принесенный Мардж стакан, он наполнил его более чем наполовину джином и жадно отпил несколько глотков. – Где еще может произойти такое? – добродушно пробормотал он, поправив указательным пальцем свои усы. – Где еще, как ни в этой маленькой счастливой семье?! В этом дружном братском кругу!

– Больше нигде, – сухо ответил Бен, наклоняясь вперед. В его глазах вспыхнули гневные искорки. – Ничего подобного не может произойти ни в какой семье во всем мире. Вы понимаете, что это значит, приятель?

– Бен… – тихо попытался сказать что-то Дэмон, но мысли майора Бэтчелдера снова переключились на Мюриель, высокую строгую женщину – истинную дочь Американской революции, обладательницу серебряного чайного сервиза, стоящего, как говорят, две тысячи долларов.

– …Если бы у нас были дети… – грустно продолжал Бэтчелдер.

– Я уверена, что они были бы на вашей стороне, Клэренс, – заметила Томми.

Лицо Бэтчелдера изменилось: обостренная восприимчивость алкоголика помогла ему заметить нотку сарказма, скрытую за обаятельной улыбкой Томми. Он опустил глаза и кашлянул в ладонь.

– Я знаю. Мне не хватает честолюбия, – пробормотал он. – Мюриель говорит, что я не воспринимаю жизнь, как бег с препятствиями, какой она в действительности является. По ее мнению, я пытаюсь обходить препятствия вместо того, чтобы смело преодолевать их. Ее отец был кавалеристом, вы знаете. Если бы меня не назначили в эту школу в форту Райли, я никогда и не узнал бы ее… – Он уставился на грязноватый фибровый потолок таким испуганным взглядом, как будто эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову.

– По-моему, вы наверняка были бы хорошим отцом, – импульсивно заметила Мардж.

Лицо Бэтчелдера слегка дрогнуло, он поднял руку и навел указательный палец на Мардж.

– Вы как раз та женщина, на которой мне нужно было бы жениться, – заявил он.

– О, вам следовало бы подумать об этом раньше, Клэренс, – заметила Томми мелодичным голосом.

– Как сказал старина генерал Форест… – начал Бен и, на секунду прикусив нервным движением губы, продолжал: – Надо было не зевать и вовремя брать быка за рога.

Бэтчелдер неодобрительно нахмурился:

– Сказано очень грубо, Крайслер.

– Таков уж у меня характер, майор.

Дэмон сидел, засунув руки в карманы, и с тревогой прислушивался к принимавшему напряженный характер разговору. Ни для кого из присутствующих не являлось секретом, что Бэтчелдер некоторое время был влюблен в Мардж. Они довольно часто подшучивали над ней в связи с этим. Но за многие прошедшие недели он лишь второй раз позволил себе ввалиться к ним так поздно, сидеть и пить их вино и мечтательно посматривать на предмет своего обожания – жену лейтенанта Крайслера. Введенный в заблуждение самовнушенными представлениями о сходстве их вкусов, взаимопонимании и согласии, он был готов еще долго сидеть здесь и, если они не намекнут ему, не давать им спать до рассвета. Трогательнейшая скучища. Принятое в армии уважение старших требовало от них разыгрывать из себя любезных хозяев. Однако настоящий случай вряд ли подпадал под категорию, предусмотренную военным этикетом. Не лучше ли положить конец этому разговору и по возможности сдержать нарастающий гнев вспыльчивого Бена? За тонкой перегородкой во сне набормотал кто-то из детей Крайслеров, кажется, это был Джон. Дэмон озабоченно поднялся на ноги, зевнул и, обращаясь к Томми, сказал:

– По-моему, нас зовет Джон, дорогая.

– О, неужели? – Томми поняла его намек и быстро встала. – Надеюсь, вы извините нас, майор, нам необходимо взглянуть на своих детей.

– Конечно, конечно. – Воспитанник Вест-Пойнта учтиво поднялся и манерно поклонился. – К тому же, кажется, уже поздновато.

– Какой там поздно, приятель, – медленно проговорил Бен, – всего-навсего без четверти два!..

– Разрешите мне отвезти вас домой, майор? – поспешно вмешался Дэмон.

– Э-э, нет, спасибо. – Бэтчелдер кашлянул. – Дело в том, что я попал в неприятное положение… Не будете ли вы любезны оказать мне помощь, друзья?

– А что, собственно, случилось?

– Да моя старая телега… Застряла и не желает сдвинуться с места. Это произошло вон там, за домами… Я начал поворачивать, а она остановилась как вкопанная.

– Лопнул ремень вентилятора?

– Да я не знаю, что произошло с ней. Что-то заскрежетало, машина наклонилась набок и остановилась.

Бен бросил на Дэмона раздраженный взгляд, но тот не обратил на него внимания.

– Пойдемте посмотрим, – предложил он.

Облака затянули все небо, на улице было совершенно темно, воздух холодный и влажный. Трое мужчин неуверенно пробирались позади домов по неровной земле, освещаемой прихваченным Сэмом карманным фонариком.

– Где же она? Черт бы ее побрал! – медленно бормотал Бэтчелдер. – Я ехал около… Э-э! Вот она!

Слабый желтоватый луч фонарика осветил похожий на старомодный фаэтон верх резко наклонившегося набок автомобиля. Футах в пятнадцати от садовых участков проходила дренажная канава; левые колеса майорского «хапмобайла» прочно сидели в ней.

– Как же вы угодили туда? – поинтересовался Бен.

– Гм… Наверное, я нерасчетливо повернул…

– Да уж это точно… Нерасчетливо…

Дэмон опустился на колени и, опершись руками о землю, заглянул под машину. Коробка передач зацепилась за валун, наполовину вросший в землю.

– Машина сидит на валуне, – сказал он Бену. – Придется спихнуть ее, она осядет еще фута на два на левые колеса, но это не имеет значения. Если спихнуть ее с этого валуна, то из канавы можно будет вытянуть с помощью моего «ля-саля».

– Но она сильно накренилась, Сэм.

– Ну и что ж, до опрокидывания еще далеко.

– Я не могу явиться домой без машины, – доверительным шепотом заявил им Бэтчелдер. – Жена ни за что не простит мне этого, вы знаете. Уж если она взяла надо мной верх, то хоть сдохни, а она останется наверху.

Дэмон вложил в руку майора фонарик:

– Держите его вот так. Хорошо, майор? Возьмитесь покрепче вот за эту ручку и светите нам.

Ухватившись за передний бампер, Дэмон и Бен начали раскачивать машину, в то время как майор, оживленно бегая вокруг, подбадривал их своими советами. При второй попытке Дэмон почувствовал, что шасси начало смещаться, но, к своему ужасу, увидел, что верхняя часть туловища Бэтчелдера, который теперь растянулся на земле, находится под машиной. Дэмон предостерегающе крикнул, машина начала скользить вниз – удержать ее было уже невозможно. Коробка передач соскочила с валуна, и машина тяжело осела на колеса в канаве. Дэмон бросился к левому борту, сильно наклонившемуся в яму, и громко крикнул:

– Майор! Бэтчелдер молчал.

– Боже, – испуганно пробормотал Дэмон, – боже мой… Луч фонарика под колесами не шевелился.

– Майор! – еще раз крикнул Дэмон.

– Теперь она встала на колеса! – послышался радостный голос Бэтчелдера. – Вы сдвинули ее.

– Вас не придавило? – озабоченно спросил Дэмон.

– Кажется… Кажется, я не могу сдвинуть руку.

Дэмон нагнулся и, выхватив фонарь, осветил им руку майора. Манжета его рукава была придавлена к земле колесом.

– Ну и болван! – презрительно заметил Бен. – Неужели нельзя было сообразить, что под машину лезть опасно?

Они слегка приподняли колесо, освободили руку майора, и тог с трудом, несколько раз ударившись головой о крыло, поднялся на ноги.

– Тяжело было сдвинуть ее, да? – спросил он как ни в чем не бывало.

– Почему бы вам не пойти куда-нибудь и хорошенько не проспаться? – гневно спросил его Бен.

– Вы несправедливы ко мне, дорогой…

– Майор, – перебил его глубоко вздохнувший Дэмон, – сходите, пожалуйста, в дом и принесите еще одни фонарь. Нам понадобится два фонаря. Попросите миссис Дэмон дать вам большой переносной фонарь.

– Хорошо. – Бэтчелдер повернулся, как заведенный оловянный солдатик, и направился к дому, что-то напевая себе под нос.

– Господи, до беды было совсем недалеко, – пробормотал Дэмон.

– Да, под колесом могла бы оказаться и его голова, – согласился Бен.

Дэмон направился к своему «ля-салю», завел его с третьей попытки, затем осторожно подрулил задом к канаве. Достав на багажника буксирный трос, он крепко привязал его к обеим машинам, а Бен завел двигатель «хапмобайла». Раздался оглушительный рев.

– Как только почувствуешь, что она начала двигаться, Бен, включай первую скорость и медленно выруливай, ладно?

– О’кей.

При двух работающих на полную мощность двигателях «хапмобайл» качнулся, задрожал и без особого труда выбрался из канавы. Дэмон отцепил буксирный трос и поставил свой «ля-саль» на место. Несмотря на усталость, он чувствовал себя бодрым, возбужденным. Это необыкновенное приключение развеселило его, он был доволен и безотказностью своей старенькой машины.

– Как видишь, Бен, мой кабриолет еще достаточно силен. А куда же пропал этот подвыпивший чудак?

– Наверное, пошел в сортир и провалился там.

– Вряд ли, бог бережет всех дураков, пьяниц и старших офицеров.

Пока Бен отвязывал буксирный трос от «хапмобайла», Дэмон направился к дому. Поднимаясь по ступенькам задней веранды, он услышал голоса Бэтчелдера и Мардж; что-то упало на пол, послышались глухие звуки борьбы. Дэмон прошел через кухню квартиры Крайслеров и остановился, онемев от удивления: стоя на коленях, майор прижимал Мардж к углу кушетки, охватив ее руками и пытаясь поцеловать; сопротивляясь в меру своих сил, Мардж негромко умоляла:

– Клэренс, ну пожалуйста… майор, ради бога, не надо…

– Мардж, дорогая, – бормотал Бэтчелдер, возбужденно обнимая женщину, – я совсем одинокий человек… поймите же, я так одинок…

– Нет, нет, Клэренс, ну пожалуйста… Вы…

– Все эти месяцы я мечтал о вас, Мардж… – продолжал Бэтчелдер. Когда он пытался поцеловать Мардж в шею, его голова моталась из стороны в сторону, как у подавившегося цыпленка. Повернувшись на звук шагов, Мардж увидела Дэмона; в ее взгляде Дэмон не разглядел ни страха, ни желания: она просто мучительно страдала. Когда мужчины ушли, она переоделась в халат, и сейчас под его приподнятой полой были видны ее бедра; одна бретелька лифчика была оборвана, локон растрепавшихся волос свисал на лоб, щеки залил румянец. Она выглядела растрепанной, соблазнительной, и майор, совершенно очевидно, был возбужден.

Дэмон подошел к нему сзади и похлопал по плечу. Бэтчелдер резко выпрямился и повернулся.

– Все готово, майор, – сказал Дэмон как можно более официальным тоном. – Вы вполне можете ехать.

– Что? Послушайте, Дэмон…

– Время ехать домой, сэр. Домой. Машина в порядке и ожидает вас.

Бэтчелдер состроил недовольную гримасу.

– О боже, неужели вы не видите, что я занят? Где же ваше… ваше чувство приспособляемости к обстановке? Чувство приличия?… Какая еще машина? – разъяренно закричал он.

– Машина Мюриель, – ответил Сэм угрожающим тоном. – Вы что, забыли? Машина вашей супруги. Мы вытащили ее из канавы.

Глаза майора потускнели. Он нехотя поднялся на ноги и одернул перед тужурки.

– Хорошо. Вы правы. – Он повернулся к Мардж и, бросив на нее ласковый взгляд, безуспешно попытался возвратить себя в состояние страстного возбуждения, в котором только что пребывал. – Ладно, дорогая, – сказал он с сожалением, – когда-нибудь в другой раз.

Мардж поправила полы халата, нервно засмеялась и уложила растрепавшуюся прядь волос.

– Хорошо, – тихо отозвалась она, – но сейчас вам лучше уехать.

Дэмон вывел майора через парадную дверь, обошел с ним вокруг дома и подвел к «хапмобайлу». Запущенный двигатель машины мерно гудел, но Бена здесь уже не было.

– Вот она, проклятая! – радостно воскликнул Бэтчелдер и похлопал Сэма по плечу. – Вы просто не знаете, что сделали для меня, дружище. Мы все как будто одна семья, правильно, Дэмон? Все как единая добрая небольшая семья…

Улыбаясь, покачивая головой, Сэм проследил, как он уехал. Пустоголовый старый болван. Вернется домой и, сжимаясь от страха перед гневной Мюриель, снимет ботинки и бесшумно заберется в постель; а утром в понедельник с удивительной пунктуальностью и не без соображения будет продолжать рассказывать слушателям о правилах погрузки предметов снабжения и обеспечения для десанта, высаживаемого на побережье противника…

Дэмон уже решил идти домой, когда на задней веранде неожиданно появился Пен Крайслер. Прыгнув сразу через несколько ступенек, он подбежал к Дэмону; его побледневшее лицо было искажено гневом.

– Где он? – спросил Бен на ходу. – Где эта подлая собака?

– Бен, какого черта…

– Он уехал! Ты отпустил его! – заревел он. – А еще другом называешься…

– В чем дело, Бен?

– Ползучая гадина, я убью его! Переломаю ему все до последней косточки!

Дэмон схватил его за плечо.

– Бен, ради бога…

– Убирайся ко всем чертям, уйди с дороги!

Бен оттолкнул Дэмона в сторону и бросился бежать по дороге. Дэмон догнал его, схватил за талию, они оба упали и несколько раз перевернулись на пыльной дороге, позади домов. Дэмон удивился энергии, с которой сопротивлялся Бен: несмотря на небольшой рост, он был очень подвижен, а ярость придавала ему необыкновенную силу.