Текст книги "Однажды орел…"

Автор книги: Энтон Майрер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 67 страниц)

Глава 5

Накопленный отпуск Сэм получил летом 1929 года, и они отправились на север. он снял со своего «ля-саля» заднее сиденье, смастерил на его месте каркас и уложил на него два обрезанных тюфяка так, чтобы дети могли на них и поиграть и отдохнуть в долгие жаркие послеобеденные часы, прямо среди разбросанных игрушек, накрошенного печенья и снятых штанишек и рубашонок. Все походное имущество: небольшую палатку с откидным полотнищем, постельные принадлежности и кухонную утварь – он разместил под каркасом, инструменты сложил в закрепленные на подножках ящики, а запасные шины подвесил на радиаторе. Томми весело подшучивала над ним:

– Ты собираешься так, как будто нам предстоит пересечь пустыню Гоби.

Сэм отвечал ей улыбкой и продолжал настойчиво подстукивать, подгонять, пришивать и укладывать: поездка была символичной, а все символичное должно быть без сучка и задоринки.

Это была поездка открытий. Томми стала совершенно другим человеком: она смеялась, пела, рассказывала детям забавные истории, играла с ними. Они медленно продвигались по проторенным дорогам, Томми то и дело брала в руки «Путеводитель по центральной части Соединенных Штатов для автомобильных туристов», который дал им один разочаровавшийся в ней капитан по фамилии Велли, и громко читала: «В Траволе поворачивайте вправо. Железнодорожную линию не пересекайте. Отель „Грэндвью“ будет с левой стороны. Здесь поворачивайте вправо и следуйте параллельно телеграфной линии. Затем, не доезжая четыре и шесть десятых мили до кузницы Гермеса Периса, там, где стоит высокий вяз, поверните влево».

– Ну и написали, чудаки! – восклицала она сквозь безудержный смех. – А что, если этот вяз давно разбило молнией? Или этот Гермес Перис! Может быть, он давно уже продал свою кузницу. Вот уж действительно, не нашли ничего более постоянного! А имена! Вы только послушайте: «О состоянии моста спросите в фуражном магазине Вупингарнера, в центральной части города». Да мы никогда не найдем его, потому что он, наверное, уже отбывает заключение.

– А что значит «отбывать заключение»? – поинтересовался Донни. Он стал теперь очень впечатлительным и невероятно любознательным мальчиком.

– А это когда в соответствии с законом тебя арестовывают и бросают в каталажку.

Напевая песенки, они медленно продвигались по сосновым лесам и равнинам в северо-западном направлении. Ранним утром с зеленых лугов в небо взвивались жаворонки, а в лесу, неистово крутя белыми пушистыми хвостиками, пугливо шарахались в стороны олени. Когда они смотрели во время движения вперед, то казалось, что земля сначала как бы поднимается навстречу потускневшей фигурке индейца на крышке радиатора, а потом, как волна за волной, расходится от нее во все стороны. Иногда, двигаясь вперед, в сторону уходящего за горизонт солнца, или лежа на походном матрасике, когда Томми и дети уже спали глубоким сном, а звезды на безоблачном небе сверкали словно светящаяся пыль, Сэму приходила в голову забавная мысль, что Томми, дети и он – это единственная оставшаяся на планете семья, а он является их единственным неусыпным защитником.

Через некоторое время путь им преградила река Платт. Песчаные берега реки с припавшими к ним ивами и трехгранными тополями, местами красновато-коричневая, а местами синяя вода вызвали у Сэма приятные воспоминания, заставили его сердце забиться чаще…

Семья, в которой он рос и воспитывался, совсем распалась. Дядя Билл бросил фермерское хозяйство и стал владельцем небольшой лавчонки скобяных изделий, обеспечивавшей ему сносную жизнь. Ти работал у него продавцом. Джордж Верни умер от воспаления легких и был похоронен, как он просил, в старинной военной форме. Мать Сэма похудела, но стала, пожалуй, еще более энергичной, живой и подвижной. Пег вышла замуж. Ее первый ребенок умер от эпидемии инфлюэнцы, а муж, которого звали Джеллисоном, был худощавым болезненным фермером. Она привела к матери своих детей, и все теперь сидели за столом, много ели, пили лимонад или сваренное дядей Биллом пиво. Разговор шел главным образом об урожае и жаркой погоде.

– Все капиталы сейчас в восточных банках, – заявил Билл Хэнлон. – Проклятые кровопийцы! Они ни о чем не беспокоятся…

Раздраженно проворчав целый год на дрожавших от страха рекрутов из Оригона и Калифорнии, он решился наконец пересечь океан, но прибыл в Сен-Назер лишь 14 ноября 1918 года, так и не попав на стезю славы, о чем мистер Верни не преминул напомнить ему, когда Билл вернулся домой. Теперь, когда подвиги дяди Билла на Филиппинах затмились этой повой кровопролитной войной и когда Джордж Верни безмолвствовал в могиле, Билл обрушился на правительство.

– …Кучка хвастунишек и профессиональных мошенников! – гневно продолжал он. – А этот Кулидж! Высохшая шелуха! Кольни его булавкой в любом месте, и знаете на что вы наткнетесь? Чистейший лед, холоднее, чем гренландские айсберги. Знаете, как мы называли таких в старой армии?

– Билли! – попыталась урезонить его мать Сэма.

– Но это же чистейшая правда! А этот сладкоречивый Гувер, хитрая бестия с лицом херувимчика… Нам нужен во главе государства хороший солдат, боец – второй Теодор Рузвельт, чтобы разогнать этих попустительствующих жуликов и обманщиков, набросившихся на казенный пирог взяточников…

– Может быть, выдвинуть кандидатуру Сэма? – лукаво предложила Пег. – Он солдат, герой, человек судьбы. – Она состроила Сэму гримасу, он ответил ей улыбкой, довольный, что его любимая сестра, как и прежде, веселая.

– Сэма! – воскликнул Билл Хэнлон изумленно. – Да они его живьем съедят! Распластают на деревянном блюде, обложат вместо гарнира своими подлыми мошенническими закладными и акциями и схарчат без остатка. Что Сэм знает о фермерах и фермерских хозяйствах? Нет, нет, нам нужен человек крепкий, как сыромятная плеть, коварный, как крадущаяся к жертве рысь, бесстрашный, как лев…

Сэм смеялся вместе с другими, но ему было не по себе. Он с удовольствием сидел здесь, в кресле-качалке с плетеной спинкой, и потягивал пиво, но не мог освободиться от мысли, что все они считают его избегающим трудности жизни, то есть ведения фермерского хозяйства, или сооружения газопроводов, или возведения холодильных установок, что он решил ускользнуть, уклониться от этого и приобщиться к какому-то отдаленному, ненужному, как им кажется, делу. На главной улице городка его окликнул Фриц Клаузен: «Неужели ты все еще служишь в армии?» Клаузен задал этот вопрос без особого укора, но Сэму показалось, что его слова отражают отношение к нему всех горожан: «Сэм Дэмон? О конечно, этот непревзойденный вояка в наших экспедиционных войсках во Франции. Его именем назвали участок земли перед городской ратушей. Умный и ловкий парень. Какого черта он все еще скитается по казармам, если война давно кончилась? Не пора ли ему перестать болтаться и взяться за какое-нибудь серьезное дело? Наверное, никак не может расстаться со своей военной формой. Да, поистине трудно объяснить поведение некоторых…»

Сэм не находил себе покоя и не мог понять почему. Он сходил с детьми на бейсбол – Тед Барлоу по-прежнему был тренером команды «Уоррнорс»; затем ездил с ними купаться на остров Харт. Он провел утомительный, наполненный состраданием час с мистером Торнтоном, который болел водянкой и был прикован поэтому к постели. Пол Айнсли, пониженный в связи с запрещением продажи спиртных напитков до смотрителя гостиницы «Грэнд вестерн», буквально навязал Сэму в честь старой дружбы бутылку чистейшего шотландского виски. Верзила Тим Райли погиб в результате несчастного случая на заготовке леса в Миннесоте. Произошло это сразу же по окончании войны. Силию Хэрродсен, ставшую Сидней Шартлефф, он не видел, она была теперь знатной дамой верхних слоев чикагского общества – Пег показала ему вырезку из иллюстрированного журнала…

Сидя на старой веранде и лениво покачиваясь в кресле-качалке, Сэм смотрел на большую яблоню, под которой играли дети. Его дочь радостно прыгала, кружилась и что-то выкрикивала, пышное платьице то вздымалось, то опускалось на ее маленькие полные ножки. Его дочь… Томми рассказывала о том, как рожала Донни в Харде, о Твикере Тервилингере, а Сэм наблюдал за выражением глаз людей, которые слушали и смотрели на нее. Его родственники были в явном затруднении, они не знали, как воспринимать ее: для них она была слишком легкомысленным созданием, слишком чувствительной и утонченной. Женщина, которая выросла и воспитывалась в армии, побывала в столь различных местах… «Но они, пожалуй, в равной мере не знают, как воспринимать меня самого», – неожиданно подумал Сэм. В самом деле. Он побывал в Мексике и во Франции, награжден всеми этими орденами. В маленькой гостиной над шифоньеркой висела заключенная в рамку вырезка из «Омаха-Геральд» – запечатленный фотографом момент, когда генерал Першинг вручает ему награду за храбрость и отвагу. А теперь он сидит здесь сам, молчаливый, озабоченный, в шлепанцах и выцветшей рубашке, эмиссар этого непроницаемого мира насилия и скрупулезного соблюдения формальностей. Время изменило людей; время и опыт решительно и бесповоротно отдалили их от него. Мысль об этом была неприятна, как холодный пронизывающий ветер. Он больше никому не нужен…

Сэм был искренне рад, когда через два дня они распрощались с Уолт-Уитменом и направились к озеру Эри, где жил Даунинг, дядя Томми, предложивший им поселиться на шесть педель в пустующем домике садовника.

Дом Даунингов был невероятно роскошным. Он располагался в стороне от дороги, позади просторного зеленого газона, – каменный трехэтажный дом с двумя куполами и стройными белыми колоннами по бокам парадного подъезда. Глубокая прохладная веранда была обвита благоухающими глициниями, а на аккуратно посыпанной песком дорожке стоял сверкающий зеленый «паккард».

– Мама, мы будем жить в этом доме? – возбужденно спросил Донни, когда они подъезжали к нему.

– Нет, милый, мы будем жить в доме садовника, я же говорила тебе.

– Этот дом больше, чем дом генерала Марроу, больше всех других домов!

– Да, милый, это очень просторный дом.

– Они, наверное, очень богатые! – воскликнул Донни, подавшись вперед и просунув свою головку между ними. – Они богатые, мам? Тетя Мэрилин и дядя Эдгар?

– Да, они очень состоятельные… А вон, видишь, озеро! Какое красивое! Видишь, какое оно зеленое? – Томми поправила свою прическу.

– А у нас будет парусная шлюпка? – спросил Дэмон.

– Не знаю, дорогой, – ответила Томми, – посмотрим когда приедем.

Их встретила Мэрилин Даунинг. Это была высокая деловитая женщина с волосами серо-стального цвета и живой приятной улыбкой.

– Какие же вы храбрые! – воскликнула она. – Ехать сюда на машине из Небраски, да еще в такую жару!

В доме было прохладно и тихо, плотные занавески смягчали солнечные лучи, отраженные водой озера. В гостиной стояли резные, красного дерева стулья, обитые добротной вышитой материей; инкрустированные столы были расставлены на большом восточном ковре мягких сине-красных оттенков. В конце гостиной стоял рояль с поднятой крышкой, на его узкую часть была небрежно брошена шелковая шаль; у стен стояли застекленные горки с чудесными фарфоровыми вазами и статуэтками. В столовой возвышался огромный сервант из красного дерева, и на его застекленных полках в отделанных синим велюром футлярах сверкало разложенное столовое серебро.

– О, Мэрилин, как у тебя хорошо! – воскликнула Томми. – Все то, о чем ты мечтала…

Держа на руках маленькую Пегги, Дэмон наблюдал за Томми, за тем, с каким изумлением она смотрела на все эти аксессуары, эти многочисленные предметы из дорогого дерева, материала и металла, предметы, свидетельствовавшие о постоянном достатке в этой семье, об изящной, беззаботной жизни хозяев. Все это было бы и у нее, если бы она вышла замуж за другого человека, за кого-нибудь вроде Пойндекстера. У нее были бы свои конюшни, свой дом, набитый мебелью в стиле ренессанс, своя яхта для морских прогулок. Она могла бы быть намного элегантнее, не будучи привязанной к прослужившему двенадцать лет младшему офицеру-пехотинцу, у которого нет элементарного ночного горшка, не говоря уже обо всем остальном…

– Эд не смог прийти сегодня пораньше, – сообщила Мэрилин. – У них совещание, и он вернется что-нибудь через час. У нас будут обедать сегодня несколько друзей, и я думаю, вы как раз успеете привести себя в порядок и расположиться.

Домик садовника был построен в швейцарском стиле, с остроконечной высокой крышей и каменным очагом. Он был довольно скромным, но по сравнению с теми, в которых они прожили последние десять лет, он показался им просто роскошным. Перед верандой расположен небольшой цветник, кухня оборудована всем необходимым, а в аккуратно отделанном кафелем подвале находилась комната для игр с конем-качалкой, мишенью для стрельбы из лука и конструкцией из замысловатых, окрашенных в желтый и красный цвета стоек и перекладин для детских игр. Дети были в восторге от всего этого. Они разложили свои немногочисленные вещички и по очереди выкупались в просторной встроенной ванне, отделанной голубым кафелем. Потом Дэмоны направились в главное здание и сидели там на широкой террасе из каменных плит, потягивая пиво и наблюдая за серовато-голубой поверхностью озера, кажущейся такой далекой в вечерней летней дымке.

Это был еще один мир, такой же непривычный для них, как и Уолт-Уитмен, но непривычный по-другому. Здесь царила нервно-возбужденная атмосфера, все окружающее говорило об изобилии, богатстве, жажде удовольствий. В разговоре все были несдержанными, часто перебивали друг друга. Дэмон поинтересовался мнением собеседников о проекте пакта Бриана, а также о военно-морской конференции трех держав в Женеве, но, как ему показал ось, подобными вещами здесь никто не интересовался. Все были целиком поглощены состоянием рынка. Этот вопрос больше всего интересовал людей в Америке. Они небрежно говорили о предоставляемых брокерами ссудах, рыночных пулах, прибылях автомобильных промышленников, о восьмипроцентном доходе при сделках с десятипроцентной маржей. Дэмон почти ничего не понимал в этом. Они говорили о каких-то Брюсе Бартоне и Рэскобе; они долго и громко смеялись в связи с упоминанием о какой-то низкорослой пожилой уборщице из Тинека в штате Нью-Джерси, которая инвестировала всего по пятнадцать долларов в неделю, а получила кругленький миллиончик.

– Вам надо было бы обосноваться здесь, Сэм, – сказал ему Эдгар Даунинг, низенький пухлый человечек с рыжевато-золотистыми волосами; когда он говорил, его руки непрестанно совершали быстрые рубящие движения. – Вы упускаете очень многое.

– Не говоря уже о легких деньгах, – добавил мужчина по имени Хедли.

– Почему бы вам не взять отпуск месяцев на шесть да не посмотреть, что из этого выйдет?

– Боюсь, что это невозможно, мистер Даунинг.

– А в чем дело? Неужели они могут не отпустить вас?

– Это будет означать выход в отставку, – пояснила Томми. – А это что, катастрофа? – наивно поинтересовался Хедли, и все засмеялись.

Обед был роскошным: сервирован старинным серебром, с красным бургундским вином в изящных рюмках на высоких ножках, при мягком приятном свете свечей.

За обедом Даунинг громко восхищался полетом Линдберга.

– Какие же у него нервы! Какое бесстрашие и отвага… Такие люди позволяют нашей стране играть ведущую роль в мире. – Он возбужденно моргал глазами и был похож на человека, который рванулся вперед по велению импульса, а затем остановился и начал размышлять. – А почему, Сэм, вы не в авиации? Ей принадлежит все будущее.

– В этом вы, пожалуй, правы. Я, разумеется, предполагаю научиться летать, если представится такая возможность.

– А вы в каком роде войск, Дэмон? – поинтересовался мужчина по фамилии Никерсон. Во время войны он служил в полевой артиллерии и теперь у них нашлась общая тема: они поговорили несколько минут о сырых скучных деревушках в Аргоннах.

– Сэм имеет высшую награду, – сообщила гостям Мэрилин. – Орден Почета и несколько других.

– Правда?! – воскликнул Хедли. – За что вы получили орден Почета? Изобрели новую систему перепечатки в семи и даже восьми экземплярах?

Дэмон посмотрел на его лоснящееся круглое лицо, широкую насмешливую улыбку. – О нет, ничего похожего на этакое интеллектуальное, – тихо ответил он.

Улыбка с лица Хедли исчезла, очевидно, он понял, что зашел слишком далеко.

– Нет, правда? За что вы получили его?

– За бой у реки Марна.

– О, Сэм, похвались же ты хоть немного, – сказала Томми. Ее лицо разрумянилось от вина и от того, что в отпуске ей весело; на ней было платье небесной голубизны, которое она купила в Колумбусе перед тем, как выехать из Бенинга. Рядом с другими женщинами она выглядела стройной, молодой и жизнерадостной. – До чего же ты сдержанный! Он спас несколько своих солдат, захваченных немцами, – продолжала она, обращаясь к другим, – и один захватил ферму, в которой было два немецких пулемета; а потом отразил контратаку целой немецкой пехотной роты и удерживал ферму до тех пор, пока к ней не возвратился их полк.

Женщины воскликнули от изумления, а Хедли заметил:

– А вот про Йорка писали, что он захватил целый батальон немцев, так ведь?

– Часть, в которой служил Сэм, вела бой с первоклассным прусским полком, – гордо заявила Томми, сверкнув глазами, – а сержант Йорк совершил свой подвиг в бою против резервных войск.

Наступило короткое молчание. Дэмон улыбнулся и сказал:

– Во всяком случае, это было давно и далеко отсюда.

– Да будет так! – согласился Никерсон. Все рассмеялись, и разговор снова пошел о другом.

Дэмон заметил, как Томми бросила на него укоризненный взгляд, но он был вполне согласен с Никерсоном. В самом деле, какое это имело для них значение? Этот Хедли просто глупый неотесанный парень, вот и все.

– Джордж – муж моей сестры, отец Томми – сказал нам, что Сэм способнейший офицер из всех служивших в его подчинении, – заметила Мэрилин.

– А что другое он мог сказать? – весело возразила Томми, мгновенно согнав с лица выражение укора. – Не мог же он согласиться с тем, что его дочь допустила ошибку, выйдя замуж за Сэма, правда ведь?

– В самом деле? – спросил Эдгар, посмотрев на Дэмона с неожиданным интересом. – Но вы же лейтенант, так?

– Первый лейтенант, – ответила Томми, – и с очень большой выслугой.

– По-моему, это неправильно. Казалось бы, где-где, а уж в армии-то должны бы отделываться от бездарностей и воздавать должное инициативным и способным, как это делается в сфере бизнеса. Возьмите, например, Хэнка Фэруэлла: четырнадцать лет назад он был в «Макомбере» всего-навсего клерком, а сейчас он вице-президент фирмы и его доход составляет более двенадцати тысяч долларов в год. Я не понимаю, как можно мириться с таким явным пренебрежением к талантам и способностям…

Вскоре женщины поднялись из-за стола и перешли в гостиную. Эдгар достал бутылку коньяку и коробку сигар, и разговор снова пошел о бизнесе, но на этот раз об их собственных предприятиях. На фабрике Даунинга производились разнообразные контейнеры: для пищевых продуктов, для игрушек, кухонной посуды, инструмента и других предметов; собеседники оживленно обсуждали качество и достоинства недавно установленной на фабрике новой машины.

– Я хотел бы, Сэм, чтобы вы зашли на фабрику и посмотрели ее – предложил Даунинг. – Машина выполняет все работы: обрабатывает лицевую сторону, нарезает, сгибает и склеивает. И все это в одном непрерывном цикле. Превосходная штука.

– Я с удовольствием посмотрю, мистер Даунинг. Даунинг помахал своей коротенькой толстой рукой.

– Зовите меня просто Эд, Сэм. Давайте не будем придерживаться этих армейских формальностей. – Он улыбнулся. – Здесь ведь нет никаких чинов.

– Я продолжаю утверждать, что вся проблема заключается в погрузке и разгрузке, – заявил Никерсон.

– Мне не хотелось бы сердить Карла по пустякам, Билл, – ответил Хедли.

– Это вовсе не пустяки.

– К тому же, что мы узнаем, если даже и побеспокоим его? Боже, там все запутано до невероятности. В субботу там бродил мой сынишка, и вы знаете, он просто-напросто заблудился в этих лабиринтах; мне пришлось вызвать пожарных, чтобы найти его.

Они продолжали обмениваться подобными мыслями, а Дэмон прислушивался к их словам. В результате десятилетнего изучения наставлений по боевой подготовке, классных занятий и бесцеремонного попечительства таких людей, как Маршалл, Стилуэлл и Брэдли, Дэмон научился добираться до самого существа дела, учитывая множество деталей, на первый взгляд, не имеющих к нему прямого отношения. Испытывая удовольствие от сытного обеда и выпитого вина, ощущая приятную усталость после длительной поездки на машине, Дэмон наблюдал через высокие окна за ночным небом и развлекался тем, что пробовал проанализировать обсуждаемую его собеседниками проблему.

Частично, считал он, беда заключалась в том, что они следили за работой фабрики лишь одним глазом. Второй был обращен на фондовую биржу, где в атмосфере риска, возбуждения и суеты делались большие деньги, в атмосфере, о которой он, Дэмон, мог лишь догадываться. Они то и дело ездили на восток, разговаривали по телефону со своими нью-йоркскими брокерами, все их внимание сосредоточилось на Уолл-стрите, а Эри занимал в их головах второстепенное, если не третьестепенное место. Разговор был каким-то отрывочным, нецелеустремленным, противоречивым. Никерсон непрестанно твердил о потере заказчиков, Даунинг – о расходах, связанных с транспортировкой грузов, попавших не по своему назначению; Хедли и Форст защищали работу портовых складов и ссылались на заторы и пробки на железной дороге и неразбериху в управлении фабрики. Сэм интуитивно догадывался, что недостатки объяснялись главным образом несовершенством организации и несоблюдением временного графика; однако, несомненно, были и еще какие-то причины, что-то такое, о чем трудно было догадаться…

– Вам все это должно быть чертовски скучно, Сэм, – неожиданно сказал Даунинг. – Сидеть и слушать нашу болтовню.

– Нет, нет, наоборот, очень интересно. Никерсон фыркнул, а Эдгар рассмеялся:

– Ваш тесть наверняка сказал бы, что мы не раскрываем существа проблемы, не добираемся до самого главного. Как сейчас, слышу его слова: «Все дело просто в том, чтобы изучить все действующие факторы и избрать наиболее оптимальный образ действий». Или… какая еще-то его любимая фраза?

– «Найти правильную точку опоры для рычага»! – вспомнил Хедли с улыбкой. Форст тоже засмеялся, и даже на лице Никерсона появилась насмешливая улыбка. Это рассердило Дэмона. «Джордж Колдуэлл не стал бы вертеться вокруг да около и целых полтора часа говорить обо всем, кроме главного, – подумал он. – Кто вы такие, чтобы смеяться над ним?» Однако он сдержался и ничего не сказал.

Тем не менее Даунинг, видимо, заметил что-то во взгляде Сэма, ибо, оперевшись на локти и наклонившись немного вперед, он спросил:

– Шутки в сторону, Сэм, как бы вы стали решать эту проблему в армии?

– Возможно, что я вторгаюсь не в свою область, – начал Дэмон, поставив стакан на стол. – Видит бог, я ничего не понимаю в бизнесе и связанных с ним проблемах. Но во Франции у нас однажды была почти такая же ситуация, с точки зрения срочности различных работ, то есть приоритета тех или иных операций. А по-моему, именно в этом заключается и ваша проблема. Почему бы не попробовать решить ее так же, как мы решаем проблему цогрузочно-разгрузочных работ в боевой обстановке? Завести набор трафаретов для нанесения условных обозначений срочности: желтый треугольник, например, первая очередь; красный ромб – вторая; синий квадрат – третья. Над знаками можно проставлять номер железнодорожной ветки, а под ними – номер отправляемой партии товара. Такие условные обозначения заставят железнодорожный персонал соответственно обращаться с грузами.

– Вы не знаете, Сэм, этих занимающихся погрузкой бригад, – вмешался Хедли. – Вам никогда не удастся заставить Карла Прейса принять какую бы то ни было новомодную систему с разноцветными картинками, даже если бы такая система и решала проблему. Уверяю вас.

– А я не уверен в этом, – сказал Даунинг. – Почему бы ему не принять такую систему?

Другие собеседники молчали, но Дэмон чувствовал их неодобрительное отношение к его идее. Еще бы, солдат мирного времени поучает их, как нужно вести дела на фабрике. Нахальный парень. Но было во всем этом и еще что-то, какая-то важная для разгадки деталь, незнание которой он ощущал и ранее.

– Почему нам не попробовать? – продолжал Эдгар. – Мне эта идея нравится. Хорошо и просто. Единственное, что нам придется сделать, это слегка вмешаться в организацию работы погрузочно-разгрузочных бригад.

– Карлу это не понравится, Эд, – сказал Никерсон.

– Может быть, и не понравится, – согласился Даунинг, выпустив клуб сигарного дыма. – Может быть, настало время всем нам прекратить нянчиться с этим Карлом Прейсом. – Он рывком пододвинул свой стул к столу. – Послушайте, Сэм, а вы не согласитесь поработать у нас? С завтрашнего дня. Я серьезно. Это будет куда занятнее, чем сидеть целыми днями на берегу озера. – Он снова сильно затянулся сигарным дымом, глаза его оживились. – Я не думаю, что такому молодому человеку, как вы, хотелось бы провести свой двухмесячный отпуск подобно трутню.

Дэмон закурил сигарету. Разрумянившееся от выпитого вина лицо Даунинга выражало сердечное добродушие, но в его глазах горел такой же яркий задорный огонек, какой Сэм видел во взгляде мистера Торнтона, конгрессмена Буллина, полковника Вейберна, полковника Хаудена. Это был взгляд, означавший: жизнь – это ряд сделок; здесь распоряжаюсь я, и мои желания, мои предложения, мои сделки, естественно, определяются моей властью. О да, разумеется, здесь тоже и чипы и ранги, так уж заведено во всем мире. Дэмон усвоил это очень давно и очень хорошо. Наблюдая за взглядом Даунинга, за его непрестанно движущимися неспокойными руками, Сэм понял: это была сделка – плата за предоставление его семье домика садовника.

На решение Дэмона повлияло и еще одно обстоятельство. Он помнил шумную ночную ссору с Бэтчелдером в форту Беннинг и позднее, в спальне, вопрос Томми: «Ты не боишься, Сэм?» Рожденный для борьбы, не способный по своему характеру не ответить на вызов, от кого бы тот ни исходил, Сэм хотел доказать, что он не боится, хотел показать Томми, что в состоянии преуспеть на любой гражданской работе, какой бы она ни была трудной и тернистой. Да и дополнительные деньги, сколько бы ему ни заплатили, никогда не окажутся лишними.

Почему же, я с удовольствием поработаю для вас, – ответил Дэмон, – если вы считаете, что я смогу быть полезным.

– Отлично! – воскликнул Даунинг, ударив ладонью по столу. – Это в моем вкусе. Люблю людей, которые принимают решение без колебаний, людей, знающих, что им нужно. – Он бросил взгляд на Никерсона. – Слишком уж много в наше время развелось неженок, бесхарактерных и нерешительных людей.

Они поболтали еще некоторое время, затем вошла Мэрилин и разговор о делах закончился.

Когда они вернулись в домик садовника, Томми повалилась на широченную двухспальную кровать и, раскинув руки в стороны, тихо воскликнула:

– Вот это да, Сэм! Почему в этой проклятой армии что-то подобное невозможно?

– Возможно. И будет, если я окажусь начальником гарнизона, – ответил Сэм. – Дядя Эдгар не кто иной, как начальник здешнего гарнизона.

Посмотрев на него, Томми сделала ему гримасу.

– Это не гарнизон, – заявила она. – Это земной рай на озере Эри, и мы находимся в этом раю! Никто от тебя ничего не требует, никому ты ничем не обязан. Сэм, поцелуй меня крепко-крепко. – Он нагнулся и исполнил ее желание. – О, это будет божественно! – Томми крепко обняла его руками за шею, повалила на кровать, они повернулись так, что она оказалась сверху. – У меня такое ощущение, как будто с уроками в школе покончено и мы находимся в реформатории, то есть… Давай, Сэм, устроим завтра пикник на озере. Просто будем весь день лежать, купаться, кушать. Мэрилин говорит, что там есть чудесный изолированный мыс, покрытый мягкой зеленой травой.

Дэмон сдержанно вздохнул:

– Боюсь, что я не смогу, дорогая. Ты возьмешь туда детей, а я присоединюсь к вам позднее.

– Но почему?

– Мне придется встать рано. Я буду работать на фабрике. Томми отпустила его шею и, резко выпрямившись, села.

– Ты шутишь!

– Ни капельки. С завтрашнего дня я работаю специальным уполномоченным в отделе материально-технического обеспечения, в котором, кажется, что-то не ладится. – Он кратко рассказал ей обо всем.

– Но, Сэм, это же чудовищно! – воскликнула Томми. – Мы приехали сюда, чтобы отдыхать, у тебя отпуск… А сколько он заплатит тебе?

– Не знаю.

– Не знаешь! – Она бросила на него пытливый взгляд. – Почему ты взялся за эту работу?

– По многим причинам. Во-первых, я кое-что заработаю; во-вторых, ты же знаешь, мы их гости, это он предложил, а я согласился.

Томми отчаянно махнула рукой:

– Но ведь здесь же не армия! Предложение – это далеко еще не приказ…

Дэмон улыбнулся:

– И да, и нет. В какой-то мере мы в долгу у Даунингов за всю эту роскошь на берегу озера, а он попросил меня помочь ему. К тому же наш отдых не так уж сильно пострадает: ты и дети будете целыми днями на озере и на теннисном корте; я по вечерам буду дома, а уикенды мы проведем вместе.

Томми опустила глаза, и Сэм понял, о чем она подумала в этот момент: если у него все пойдет хорошо, если ему прилично заплатят за работу – а вероятно, это так и будет, – он, возможно, соблазнится, уволится с военной службы и остается здесь, чтобы продвинуться в сфере бизнеса; детей можно будет отдать в частную школу; очень скоро у них появится такой же дом на берегу озера, с садом, с зелеными газонами и стоящим перед подъездом новеньким «паккардом». У них будет весь этот комфорт. Тщательно расправляя брюки на вешалке, Сэм прикусил губы: честно ли все это по отношению к ней? Он не знал. Он действительно не мог ответить на этот вопрос. Единственное, в чем он был уверен, это в том, что должен попробовать.

* * *

Люди неторопливо, вразвалку, выходили из-под навеса и бросали на него взгляд украдкой – слегка вызывающий взгляд, свойственный людям, сдерживающим свои явно неодобрительные чувства. Дэмон хорошо понимал это. Случалось, что ему самому приходилось оказываться в таком же положении и поступать так же. Где-нибудь в укромном, расчищенном местечке, среди упаковочных клетей и картонных коробок, на горячей плите наверняка стоит кофейник, рядом с ним несколько консервных банок с пончиками и печеньем, а также куча потрепанных иллюстрированных журналов. А между тем было уже восемь тридцать утра.

Последним из-под навеса вышел высокий тучный мужчина с круглым лицом без подбородка и хитрыми маленькими карими глазками, которые, когда он улыбался, почти полностью скрывались за прищуренными веками.