Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц)

по экспедиции при условии, что потом он будет получать одну восьмую всех доходов с вновь открытых земель, было принято без возражений. Таким образом, он сразу стал как бы равноправным компаньоном королевской четы: каждый рисковал своей долей и в случае успеха мог рассчитывать на соответствующую выгоду. Луис де Сантанхель и Алонсо де Кинтанилья поки¬ нули дворец вместе с Колумбом. Они проводили его до дома, где он остановился, и простились с ним почтительно и дружески, стараясь смягчить боль недавней обиды и ра¬ зочарования. Когда Колумб удалился, Луис де Сантанхель, несмотря на широту своих взглядов и на то, что именно он оказал мореплавателю решающую поддержку, воскликнул: – Клянусь всеми святыми, друг мой Алонсо, этот ге¬ нуэзец вознесся так высоко, что я уже сомневаюсь, пра¬ вильно ли мы поступили! Он разговаривал с королем и королевой, как равный с равными! – А кто помог ему в этом, как не вы, дон Луис? – возразил Алонсо де Кинтанилья.'^ Если бы не ваше сме¬ лое вмешательство благодарите, кстати, доныо Иза¬ беллу, что она снесла все ваши дерзости, – с этим путе¬ шествием было бы покончено и генуэзец сейчас продолжал бы свой путь ко двору французского короля. О том, что сделано, я не жалею: чтобы не дать французам возгордиться, я бы и не на то еще пошел! Донье Изабелле, да благословят ее небеса за добрые на¬ мерения, не придется жалеть о столь ничтожной плате за столь благородное начинание, даже если оно кончится ничем! Но теперь, когда дело сделано, я сам поражаюсь, как могли королева Кастильская и король Арагонский со¬ гласиться на такие условия какого-то безвестного, безрод¬ ного морского бродяги, у которого нет ни имени, ни денег, ни связей! Зато за него горой стоял Луис де Сантанхель! Да, что верно, то верно, вздохнул сборщик цер¬ ковной десятины. И опять-таки не жалею – дело доб¬ рое и того стоит. Я только удивляюсь нашему успеху и тому, как держался сам Колумб. По совести говоря, я весьма опасался, как бы его непомерные требования нам все не испортили! – А сами говорили королеве, будто это пустяки по сравнению с выгодами, которые принесет его путешествие! 5* 131

– Удивляться тут нечему, достойный мой друг. Мы пу¬ скаемся на все, чтобы добиться цели, а когда добиваемся, испытываем лишь усталость, и тогда перед нами пред¬ стает другая сторона медали. Сейчас я просто изумлен своим собственным успехом! Что касается генуэзца, то он поистине удивительный человек, и в глубине души я его одобряю за то, что он предъявил такие требования. Если он добьется своего, никакие почести и титулы не будут для него слишком высоки! А если нет, ему от них будет мало толку, да и Кастилия потеряет немного. – Я заметил, друг мой Сантанхель, что . люди всегда смеются над претензиями пустозвонов, но если даже по¬ чтенный человек сам себя не ценит, то и остальные его не ценят. Может быть, именно высокие требования Ко¬ лумба оказали ему самую большую услугу. Король и ко¬ ролева сразу почувствовали, что разговаривают с челове-ч ком, уверенным в себе и в своих замыслах. – Да, наверное, так оно и есть, друг мой Алонсо. Люди часто думают о нас то, что мы сами о себе думаем, во всяком случае до тех пор, пока наши дела не слишком расходятся с нашими словами. Но у Колумба есть неоце¬ нимые достоинства, которые его спасают, что бы он ни делал и ни говорил: это рассудительность, умение себя держать и благородство чувств. Ей-богу, когда я его слу¬ шал, мне казалось, что на него снизошло вдохновенно! – Ну что ж, теперь посмотрим, истинное это было вдохновение или нет, – отозвался Алонсо де Кинта¬ нилья. – А признаться по чести, я тоже сомневаюсь, умно ли мы поступили. Вот так говорили о Колумбе и его великом путешест¬ вии даже самые преданные, самые ревностные его друзья и покровители! Когда дело его казалось уже безнадежным, они шли на все, чтобы защитить его и поддержать, а те¬ перь, когда он получил наконец возможность доказать свою правоту, в их души закралось недоверие и сомнение. Однако Луис, де Сантанхель и Алонсо де Кинтанилья, несмотря на подобные речи, сохранили верность своим прежним убеждениям. Достаточно было одного присутст¬ вия Колумба, чтобы от их мимолетных сомнений не оста¬ лось и следа. Ибо, как было уже замечено, спокойствие, твердость и глубокая уверенность в себе этого необычай¬ ного человека убеждали не только его ревностных сторон¬ ников, но и всех, кому доводилось его слышать. ¿32

Глава X ...Там на холмах поют! Грустны и сладостны Испании напевы, – Я помню вас. Изгнанника юдоль – Вас вспоминать. О песни детства, где вы? Какую пробуждаете вы боль! «Лесное святилище» После того как Изабелла дала свое королевское слово поддержать великий замысел Колумба, никто больше но сомневался в том, что экспедиция состоится, но никто и не придавал ей особого значения. Недавняя победа над маврами настолько занимала все умы, что это новое пред¬ приятие осталось почти незамеченным. И действительно, возможные, но весьма гадательные его последствия всем казались ничтожными по сравнению с завоеванием Гра¬ нады. Впрочем, не всем: было одно юное и благородное серд¬ це, счастье которого целиком зависело от успеха великого путешествия. Вряд ли нужно говорить, что речь идет о Мерседес де Вальверде. Со всем пылом неискушенной, чистой души следила она за ходом событий. Надежды ее, казалось, уже близи¬ лись к осуществлению. Мерседес испытывала глубокую, нежную радость, а временами – почти полное счастье. Однако, несмотря на беззаветную любовь к Луису, она не утратила обычной своей рассудительности и прозор¬ ливости; наоборот, качества эти под влиянием чувства, пробуждающего все силы женской души, сейчас еще боль¬ ше обострились. Поэтому она вовремязаметила недоволь¬ ство королевы и своей опекунши и в душе согласилась с ними, ибо все возрастающая любовь к Луису отнюдь не ослепляла ее. Мерседес никогда не забывала о том, какие обязан¬ ности налагают на нее ее имя и положение при дворе, и даже не помышляла о замужестве без согласия королевы. Она держалась с предельной скромностью и осторожно¬ стью, искренне надеясь, что ее возлюбленный сумеет сам доказать, что она сделала правильный выбор. Тем временем в кругах, близких к Изабелле, стало из¬ вестно, что договор с Колумбом надлежащим образом составлен, изложен на бумаге, скреплен подписями и 133

вступил в силу. Пока длились все эти приготовления, Луис и ие пытался встретиться со своей возлюбленной и даже случайно не видел ее ни разу. Но, когда Колумб, покон¬ чив с делами при дворе, отбыл на побережье, юноша ре¬ шил воспользоваться добротой своей тетки. Перед тем как покинуть Испанию, отправляясь в опасное плавание, он хотел заручиться обещанием, что в случае удачи его сва¬ товство будет встречено благожелательно высокими по¬ кровительницами Мерседес. ^ Я вижу, ты уже кое-чему научился у своего нового наставника! – с улыбкой ответила на просьбу юноши взы¬ скательная, но добросердечная маркиза. – Ты тоже ста¬ вишь условия! Но не забывай, Луис: Мерседес не кре¬ стьянка, чтобы все решить вот так просто. В ней течет кровь древнейших испанских родов: по матери она Гус¬ ман, а по отцу принадлежит к семейству Мендосы. Кроме того, она одна из самых богатых невест Кастилии. И пло^* хой бы я была опекуншей, если бы забыла о своем долге ради легкомысленного бродяги лишь потому, что этот бродяга – сын моего любимого брата! – Ну хорошо, пусть донья Мерседес богата, знатна, красива, не говоря уж о ее чистоте, правдивости и тысяче других достоинств, —* что из этого, донья Беатриса? Разве Бобадилья ей не пара? – Что? И ты это говоришь серьезно? —; воскликнула донья Беатриса. – Даже вспомнив о ее чистоте, правди¬ вости и тысяче других Достоинств? Да такому бродяге, как ты, нельзя доверить и десятой доли таких достоинств, иначе он их все растеряет в своих бесконечных странст¬ виях! Луису ничего не оставалось, как вместе с теткой по¬ смеяться над самим собой. Но, чтобы не уронить устано¬ вившуюся за ним репутацию человека веселого и поклади¬ стого, он постарался не выдать досаду, вызванную ее словами. – Я не могу, как ее высочество, называть вас «дочь моя маркиза», – ответил Луис с такой плутовато-льсти¬ вой улыбкой, что сердце доньи Беатрисы дрогнуло, на¬ столько он в этот миг походил на ее брата, когда тот со¬ бирался ее о чем-нибудь попросить, – но зато я могу вас назвать «тетушка моя маркиза». И еще какая ^ золото, а не тетушка! Так неужели вы станете судить меня за старые грехи? А я-то надеялся, что теперь, когда Колумб 134

должен вот-вот отплыть, вы меня простите во имя благо¬ родной цели его путешествия. – Луис, неужели ты думаешь, что одного мужества достаточно, чтобы получить Мерседес? – возразила мар¬ киза с той суровостью, какой частенько отличались ее слова и поступки. Неужели ты только этим хочешь завоевать мое расположение? Наивный мальчишка! Разве ты не знаешь, что ее мать, Мерседес де Гусман, была по¬ другой моего детства, самой близкой и любимой после ее высочества, и что перед смертью она доверила мне свое дитя? Болезнь ее длилась долго, и мы часто говорили с ней о судьбе сиротки. Конечно, мужем ее должен был стать лишь знатный человек, ^ но даже среди нас есть такие разные люди, что трудно было выбрать кого-либо заранее. Я думаю, бедная мать больше заботилась о сча¬ стье своей дочери, чем о собственной душе, и чаще моли¬ лась о ней, чем о себе. Ты не знаешь, Луис, как сильна материнская любовь! И тебе, конечно, трудно представйть, что чувствовала моя подруга, думая о том, как ее нежная Мерседес будет жить одна среди равнодушных, чужи-х людей. – Донья Беатриса, я надеюсь, молитвы святых отцов помогли ее материнской душе обрести райское блажен¬ ство! Но разве тетки не должны, относиться к своим племянникам с такой же заботой, как матери – к доче¬ рям? – Нет, Луис, хотя мы и в кровном родстве, однако не в таком близком. Ты не восторженная и наивная девушка, и я тебе не любящая нежная мать. – Клянусь святым Яго, неужели вы думаете, что Мер¬ седес будет со мной несчастлива? Я тоже чувствителен, и, по чести сказать, даже слишком, и так же чистосердечен и постоянен, о чем вы можете судить по тому, что я всю жизнь любил одну Мерседес, хотя мог бы увлечься десят¬ ком других! И, если я не столь наивен, зато я молод, здо^ ров, силен и смел, что для рыцаря гораздо важнее. Чего же вы еще хотите? Клянусь, я буду ей добрым мужем! И это ты-то, при своей ветрености, считаешь себя вполне достойным мужем для Мерседес де Вальверде? – Ах, тетушка, вы задаете такие странные вопросы! Кто же может быть вполне достоин такого совершенства? И все же я ей пара. Я не менее знатен, почти так же богат, ничем не хуже других рыцарей, а главное она мне 135

дороже собственной души, а это одно чего-нибудь да стоит. Я сделаю всё, чтобы она была со мной счастлива! – Да ты просто неопытный мальчишка с добрым серд¬ цем, беззаботным характером и светлой головой, забитой всякими пустяками! – воскликнула донья Беатриса, не¬ вольно поддаваясь родственным чувствам* но все же воз¬ мущаясь дерзостью своего племянника. – Однако послушай меня и подумай хорошенько над тем, что я тебе скажу. Ты уя<е знаешь, что мать Мерседес перед смертью ввери¬ ла мне судьбу своей единственной дочери. Незадолго до рокового часа мы с королевой сидели у ее изголовья, и тогда она обратилась к нам со словами, которых мы ни¬ когда не забудем. Мы поклялись сделать все возможное, чтобы ее дочь была счастлива. Ты думаешь, что королева к тебе немилостива. И ты даже посмел в недостойных ре¬ чах утверждать, что ее высочество чересчур заботится о благополучии своих подданных и вмешивается в дела, которые ее не... – О нет, донья Беатриса! – поспешил прервать ее Луис. – Вы ко мне несправедливы! Да, мне было горько, когда я на себе почувствовал, что донья Изабелла не ве¬ рит в мою любовь и постоянство. Однако я никогда не сомневался в ее праве распоряжаться нашими жизнями. Мы все знаем благородство королевы, знаем, что она ни¬ чего не делает ради каприза или из желания проявить свою власть! Все это дон Луис высказал так горячо и убежденно, что трудно было усомниться в его искренности. Если бы люди знали, к чему может привести даже одно слово, они бы больше думали и меньше болтали, а сплет¬ ники вообще исчезли бы из всех слоев общества! Луис де Бобадилья никогда не заботился о выраже¬ ниях и не думал о том, что говорит. И тем не менее этот сорвавшийся с его уст быстрый ответ сослужил ему до¬ брую службу и во многом определил его дальнейшую судьбу. Такая похвала по адресу Изабеллы тронула сердце маркизы, боготворившей свою царственную подругу и по¬ велительницу. Она не замедлила передать слова Луиса королеве, и та, зная правдивость доньи Беатрисы, пове¬ рила в них безоговорочно. Изабелла при всех ее добродетелях была всего лишь женщина. Когда она узнала, что, несмотря на ее холод¬ ность к нему, юный граф Луис де Льера отзывается о 136

ней с глубоким почтением и высоко ценит ее достоинства, о которых и она сама была не менее высокого мнения, ко¬ ролева, в свою очередь, стала снисходительнее к его не¬ достаткам и начала думать, что, пожалуй, напрасно при¬ нимала заблуждения молодости за порочные склонности. Но мы забежали слишком вперед. Первым же следствием ответа Луиса было то, что выражение лица его тетки смягчилось и она более благосклонно отнеслась к просьбе племянника позволить ему повидаться с Мерседес. – Может быть, я была к тебе несправедлива, Луис, – сказала донья Беатриса, выдавая этим перемену, проис¬ шедшую в ее чувствах. – Но теперь я вижу, что ты пом¬ нишь о своем долге перед королевой и ценишь ее сердце. Выказывая уважение и любовь к донье Изабелле, ты толь¬ ко выигрываешь в моих глазах, ибо кто не может оценить добродетельнейшую женщину, вообще недостоин жен¬ ской любви. – Разве я не доказал обратного своей привязанностью к вашей воспитаннице, тетушка?' Разве сам мой выбор не является как бы залогом истинности и верности моих чувств? – Ах, Луис! Да ведь любой воспылал бы нежными чувствами к такой богатой и знатной невесте, если она к тому же самая красивая девушка в Испании! – Значит, вы считаете меня лицемером, маркиза? Вы обвиняете сына вашего брата в недостойном притвор¬ стве? Неужели вы думаете, что золото и земли невесты могут повлиять на такое чувство, как любовь? – Не просто земли, а чужестранные, далекие, к ко¬ торым так влечет! – улыбаясь, ответила донья Беатри¬ са. – Нет, Луис, тот, кто тебя знает, никогда не посмеет назвать тебя лицемером. Мы с королевой верим в искрен¬ ность и силу твоей любви, но именно потому и боимся. – Как! Неужели вы цените притворные чувства выше истинных? – вскричал юноша. – Неужели напускная, ли¬ цемерная любовь вам дороже честной мужественной страсти? – Именно такая честная мужественная страсть, как ты говоришь, может скорее всего возбудить ответные чув¬ ства в нежном сердце девушки. Такая страсть для нее – настоящее испытание, если только голова ее не забита тщеславными помыслами. И чем бескорыстнее любовь, тем скорее она находит отклик. Два родственных сердца 137

сливаются в одно естественнее, чем две капли воды, мой племянник! Если бы ты не любил Мерседес всерьез, мой дорогой родственник, ты мог бы с нею петь и смеяться, сколько тебе угодно, в любое время, дозволенное прили¬ чиями, и меня бы это ничуть не тревожило. – Если я действительно дорогой для вас родственник, тетушка, почему же мне нельзя хотя бы взглянуть на вашу воспитанницу, которая... ...которая находится под особым покровительствохм королевы Кастильской! – Пусть так. Но чем род Бобадилья не угодил коро¬ леве Кастильской? И Луис, пользуясь благоприятной минутой, принялся так упрашивать, умасливать и уговаривать свою тетушку, что та в конце концов не устояла и дала слово перего¬ ворить с королевой о его желании повидаться с Мерсе¬ дес. А согласие королевы было необходимо, потому что Изабелла, зная о родственных чувствах маркизы к своему племяннику, заранее условилась с ней, чтобы молодые люди встречались как можно реже, так-то оно спо¬ койнее! Донья Беатриса сдержала свое слово. Пересказав Иза¬ белле свою беседу с племянником, она попутно упомянула и о его чувствах к своей королеве. Лестные его слова не замедлили принести свой первый плод: королева не стала возражать против свидания нашего героя с Мерседес. Они ведь не государи! заметила она с печальной улыбкой, и трудно было понять, что в ней отразилось: внезапная грусть или просто воспоминание о чувствах, которые давно угасли и никогда уже не оживут. – Ведь только царствующие особы вступают в брак по расчету, даже не зная друг друга. Часто видеться им, конечно, не следует, но было бы жестоко лишить их возможности про¬ ститься. Юноша отправляется в опасное плавание, исход которого никому не известен. Так пусть перед долгой раз¬ лукой выскажет свои чувства, пусть уверит любимую в своей преданности! Если ваша воспитанница действи¬ тельно питает к нему склонность, память об этом сви¬ дании скрасит ей немало тяжелых часов, когда дон Луис будет уже далеко. – И подольет масла в огонь! *=– добавила маркиза де Мойя. Этого мы не можем знать, добрая моя Беатриса, – 138

возразила королева. – Тому, кто свято верит, не страшны соблазны и испытания. Мерседес никогда не забудет о своем долге. Она слишком долго жила воображением, и было бы неразумно оставлять нашу восторженную подо¬ печную во власти ее грез. К тому же действительность да¬ леко не так привлекательна, как мечты! Да и ваш пле¬ мянник ничего не потеряет: если у него перед глазами постоянно будет образ той, кого он так усердно домо¬ гается, он приложит все силы, чтобы плавание закончи¬ лось успешно". – Я весьма опасаюсь, ваше высочество... Ведь самые мудрые предположения не много значат в сердечных де¬ лах! – Может быть, ты и права, Беатриса, однако дон Луис скоро уезжает, и я не вижу причины отказывать ему в прощальном свидании. Скажи ему, что я не возра¬ жаю, и заодно напомни, что ни один гранд не должен по¬ кидать Кастилию, не простившись со своей государыней! – Ах, ваше высочество!– рассмеялась маркиза.—* Это милостивое и лестное напоминание дону Луису по¬ кажется суровым упреком. Ведь он столько раз покидал страну, не простившись даже со своей родной теткой! – Тогда он уезжал без определенной цели, а теперь принимает участие в благородном и серьезном деле, – разница немалая, и надо ему показать, что мы это по¬ нимаем. Дав таким образом маркизе понять, что Луис может повидаться с Мерседес, королева заговорила о другом. Что касается ее подруги, то маркиза де Мойя отнес¬ лась к своим обязанностям опекунши более строго, чем сама королева. Не говоря уж о прямой ответственности за свою воспитанницу, она опасалась, что такая поблажка Луису вызовет подозрения, будто она сама хлопочет об этом почетном и выгодном для ее племянника браке. Но слово королевы было для доньи Беатрисы законом, и при первой же возможности она сказала Мерседес, что Луису разрешено с нею проститься перед далеким и полные опасностей плаванием. Наша героиня встретила это известие с тем смешан^ ным чувством тревоги и счастья, радости и смущения, ко¬ торое охватывает юное сердце перед встречей с любимым. Она была уверена, "что Луис не отправится ц столь трудную экспедицию, не попытавшись увидеться с ней 139

наедине, но сейчас Мерседес едва ли не сожалела о том, что маркиза и королева согласились на это свидание. Однако постепенно эти противоречивые чувства уступили место нежной печали, которая все усиливалась по мере того, как приближался час разлуки» Мерседес уже не радовалась, что ее возлюбленный с такой готовностью принял ее совет отправиться вместе с Колумбом. Порой она восхищалась его мужеством и го¬ товностью совершить подвиг во славу церкви, порой гор¬ дилась тем, что он единственный из всей кастильской знати рискнул последовать за генуэзцем, но пногда со¬ мнения вновь овладевали ею, и она с тоской думала, что, может быть, не любовь, а тяга к странствиям и приклю¬ чениям толкнула его на этот шаг. Чем невиннее и чище любовь, тем мучительнее ее колебания и неуверенность в себе! Донья Беатриса решила быть милостивой к влюблен¬ ным. Как только Луис явился к ней в день отъезда, она сразу сообщила ему, что Мерседес его ждет у себя. Граф Луис де Льера торопливо поцеловал руку маркизы де Мойя, кое-как покончил с прочими, обычными в те вре¬ мена изъявлениями уважения младшего к старшей, и к тому же близкой родственнице, и поспешил к своей воз¬ любленной. Мерседес была предупреждена заранее и встретила его спокойно; только щеки ее слегка розовели от волнения да печальные и кроткие глаза сияли ярче обычного. Однако при виде Луиса невольный возглас вырвался у нее, и она чуть не бросилась к нему навстречу. В последнее мгнове¬ ние, устыдившись своих чувств, она сдержалась и лишь доверчиво протянула ему руку. – Мерседес! – воскликнул юноша, осыпая ее руку горячими поцелуями. – Последнее время увидеть вас труд¬ нее, чем открыть неведомый Катай генуэзца Колумба! Донья Беатриса и донья Изабелла охраняют вас строже, чем архангелы райские врата! – Может быть, это необходимо, Луис? Может быть, вы действительно опасны? – Неужто вы думаете, что я собираюсь похитить вас, словно какой-нибудь испанский рыцарь мавританку? По¬ сажу на круп своего коня и отвезу на каравеллу, чтобы вместе с вами отправиться на поиски пресвитера Иоанна и великого хана? ■140

Вы, может быть, и способны на подобные безум¬ ства, Луис, но вряд ли вы думаете, что я на это согла¬ шусь. – Разумеется, нет! Вы поистине образец осмотри¬ тельности во всем, что касается нашей любви! – Луис! – воскликнула девушка, и непрошеные слезы хлынули из ее глаз. – Простите меня, Мерседес! Любимая, дорогая, про¬ стите! Но эти жестокие отсрочки, эта холодная осторож¬ ность сводят меня с ума! Кто я по-вашему: безвестный нищий, авантюрист или кастильский рыцарь? – Вы забываете, что кастильянкам знатного рода не дозволено оставаться с глазу на глаз даже с благородней¬ шими рыцарями. Только милость ее высочества и снисхо¬ дительность моей опекунши и вашей тетушки позволили нам встретиться наедине. – Наедине! Вы называете это «наедине» и говорите об особой милости ее высочества, хотя знаете, что за нами следит пара глаз и что нас подслушивает пара ушей! Я бо¬ юсь говорить даже шепотом, чтобы случайно не оторвать от размышлений вон ту почтенную сеньору! – И Луис де Бобадилья показал глазами на открытую дверь в сосед¬ нюю комнату, где с молитвенником в руках тихо сидела дуэнья его возлюбленной. – Вы говорите про мою добрую Пепиту? Мерседес рассмеялась. Она знала Пепиту с раннего детства, привыкла к ней, как к собственной тени, и в на¬ ивности своей не могла даже представить, что та может кого-либо стеснять. – Она почему-то была очень недовольна, когда узнала о нашем свидании, – продолжала Мерседес. – Пе– пита говорит, что благородные девушки так поступать не должны и что моя бедная мамочка, будь она жива, ни¬ когда бы этого не допустила. – То-то у нее такая внешность, что рука сама тянет¬ ся к мечу! Зависть к вашей юности и красоте так и со¬ чится из каждой ее морщины. Ну и лицо! – Вы просто не знаете мою добрую Пепиту! У нее лишь один недостаток: она меня слишком любит и слиш¬ ком балует. – Ненавижу всех дуэний еще больше, чем мавров!* – Так говорят все юные сеньоры, – вдруг сказала Пепита, чьи чуткие уши слышали все, несмотря на, 141

молитвенник в ее руках. Однако я знаю, что те же самые дуэньи, которые так неприятны влюбленным, со време¬ нем становятся весьма необходимы и приятны мужьям. Но раз уж вам так не нравится мое лицо и морщины, я могу закрыть дверь, и тогда вы не будете видеть меня, а я – слышать ваши любовные признания, сеньор ры¬ царь! Все это было высказано необычным для дуэний изы¬ сканным слогом и совершенно добродушно, как будто дерзкие слова Луиса ничуть ее не задели. Нет, нет, Пепита, не смей закрывать дверь! – гу¬ сто покраснев, закричала Мерседес и бросилась вперед, чтобы остановить дуэныо. Что может граф де Льера сказать мне такого, чего бы ты ..не могла услышать? О, многое, дитя мое! – возразила дуэнья. – Благо¬ родный рыцарь собирался говорить о своей любви! И тебя это пугает? Ты же сама говорила мне, что любишь меня с того самого дня, как впервые взяла меня на руки! – Если донья Мерседес думает о вашей любви то же самое, что о моей, плохо ваше дело, сеньор! заметила, улыбаясь, дуэнья, стоя у полуприкрытой двери. – Наде¬ юсь, дитя мое, продолжала она, обращаясь к Мерсе¬ дес, ^ вы не принимаете меня за веселого и знатного молодого щеголя, который принес свое сердце к вашим ногам? Разве могут мои простые слова привязанности сравниться со сладкими речами Луиса де Бобадилья, ре¬ шившего покорить самую прекрасную девушку Кастилии? Как ни была Мерседес наивна, но разницу между лю¬ бовными речами Луиса и нежными словами своей корми¬ лицы она понимала прекрасно. Девушка вспыхнула, отпустила дверь и закрыла лицо обеими руками. Восполь¬ зовавшись этим, Пепита затворила дверь. С торжествую¬ щей улыбкой Луис отвел свою возлюбленную к креслу, бережно усадил, а сам опустился подле нее на низенький табурет. Устроившись поудобнее, чтобы не сводить глаз со своего прекрасного кумира, юноша воскликнул; – Да эта дуэнья всем дуэньям пример! Я мог бы и сам догадаться, что вы не потерпели бы возле себя какую– нибудь вздорную сварливую старуху. Ваша Пепита – су¬ щий клад! И если благодаря уму генуэзца, снисходитель¬ ности королевы, своей собственной решимости и вашей доброй воле мне настолько повезет, что я сделаюсь вашим 142

мужем, она может считать, что должность дуэньи оста¬ нется за ней пожизненно! – Вы забываете, Луис, – ответила Мерседес, смеясь над причудливостью своей мысли, – что если мужу по сердцу дуэнья, которую не выносил влюбленный, то влюбленному может понравиться дуэнья, которую муж не пустит и на порог! – О черт! Такая головоломка не для Луиса де Бо– бадилья! Я привык думать и говорить просто. Мне ясно одно, и это я готов без всяких ухищрений доказать всем докторам .Саламанки и всем рыцарям на свете, будь то христиане или неверные: вы самая прекрасная, самая бла¬ городная, самая чистая и добродетельная девушка во всей Испании, и я люблю и чту вас так, как ни один человек на свете еще не любил и не чтил своей избран– йицы! Слова восхищения всегда сладостны для женских ушей, тем более, когда их произносят, с такой пылкостью, как Луис. Позабыв обо всем, что говорила ей дуэнья, Мер¬ седес упивалась этими словами, каждое из которых на¬ ходило отклик в ее сердце. Однако девичья застенчивость и слишком малый срок, прошедший с того дня, когда они впервые поведали друг другу о своих чувствах, мешали ей ответить столь же откровенно. – Я слышала, – сказала она, – что все юные рыцари, мечтающие блеснуть своим искусством на турнирах, го¬ ворят то же самое о своих дамах сердца, надеясь, что кто-нибудь их опровергнет и тогда им представится бла¬ гоприятный случай показать свою доблесть и просла¬ виться. – Я это говорю только здесь, Мерседес, и мои слова никогда не выйдут за стены этой комнаты, разве только если какой-нибудь наглец осмелится оскорбить вас дерз¬ ким взглядом! Мы ведь живем не во времена странству¬ ющих рыцарей и трубадуров, когда мужчины совершали столько безумств, что казались еще хуже, чем были на самом деле. Тогда рыцари больше рассуждали о любви, теперь говорят меньше, а чувствуют глубже и сильнее. Но, кажется, я сам пустился в нравоучения, достойные Пепиты! Не смейтесь над Пепитой, Луис! – упрекнула юно¬ шу Мерседес. – Если бы не ее доброта, вы бы сейчас не могли так свободно говорить со мной и глядеть на меня*. 143

Кстати, о том, что вы называете нравоучениями Пепиты. На самом деле это подлинные слова благороднейшей доньй Беатрисы де Кабрера маркизы де Мойя, урожден¬ ной Бобадилья, если не ошибаюсь. – Ну полно, полно! Мне все равно, чьи это слова, дуэньи или маркизы, если они обе держат взаперти такое прекрасное й благородное создание, как вы! Я слышал, вам, девушкам, рассказывают, будто мы, юноши, настоя¬ щие людоеды и что единственный способ попасть в рай – это открещиваться от нас, как от чертей. Зато потом, ко¬ гда появляется подходящий жених, несчастное юное су¬ щество приходит в ужас от одной мысли, что ее хотят отдать на съедение какому-то чудовищу! – Вы так судите по собственному опыту? Бедный, бедный! Нет, я думаю, что пытаться возбудить у юношей и девушек отвращение друг к другу – напрасный труд. Но боже, к чему вся эта пустая болтовня! Мы теряем драгоценные минуты, Луис, которые могут никогда не повториться. Скажите лучше, как идут дела у Колумба? Он еще здесь? – Нет, Мерседес, Колумб уже уехал. Добившись от королевы всего, что ему было нужно, он сразу покинул Санта-Фе, облеченный всеми королевскими полномочи¬ ями. Теперь, если до вас дойдут слухи, что при дворе ве¬ ликого хана в Катае объявился некий Педро де Муньос, или Педро Гутьерес, вы будете знать, кто скрывается за этими именами. – Мне было бы приятнее, если бы вы отправились в это путешествие под одним своим настоящим именем, Луис, а не под двумя вымышленными. Такая скрытность все равно ни к чему не приведет. Надеюсь, – при этих' словах кровь прихлынула к щекам Мерседес, – вы ухо¬ дите в это плавание не из каких-то низких побуждений, которые следует скрывать? – Конечно, нет, Мерседес! Но такова воля моей тетки. Что касается меня, то я бы начертал ваше имя на своем шлеме, поместил ваш герб на своем щите и объявил везде и всюду, что граф де Льера отправляется ко двору пра¬ вителя Катая, чтобы бросить вызов всем тамошним ры¬ царям, если они посмеют утверждать, будто у них най¬ дется дама прекраснее и благороднее Мерседес де Валь– верде! 144

– Мы ведь живем не во времена странствующих ры¬ царей, сеньор, – смеясь, ответила Мерседес, хотя в дей¬ ствительности каждое слово Луиса доходило до самой глу¬ бины ее сердца и все жарче разжигало в нем пламя стра¬ сти. – Век странствующих рыцарей и трубадуров про¬ шел, как вы сами сказали, дон Луис де Бобадилья. На¬ ступил век разума, когда даже влюбленные рыцари трезво размышляют о достоинствах и недостатках своих дам. Но все это пустое. От вас, Луис, я ожидаю гораздо большего. Ведь не для того же вы, в самом деле, стремитесь в Катай, чтобы разъезжать там по дорогам в поисках великанов и прославлять мою красоту, надеясь, что кто-нибудь с этим не согласится хотя бы потому, что ему надоест ваше не¬ лепое хвастовство! Ах, Луис! Теперь вы отправляетесь в поистине великое путешествие, которое прославит ваше имя на долгие годы! Когда мы оба состаримся, нам будет о чем вспоминать и будет чем гордиться! С неизъяснимым наслаждением внимал юноша своей возлюбленной, которая от полноты чувств наивного серд¬ ца уже считала их соединенными общей судьбой. И, когда она умолкла, так и не осознав значения своих слов, он продолжал напряженно прислушиваться, как будто слова эти все еще звучали у него в ушах. – Никакое самое благородное предприятие не пробу¬ дило бы во мне столько сил и решимости, как желание добиться вашей руки! – воскликнул Луис после минут¬ ного молчания. – Только ради вас я отправляюсь с Ко¬ лумбом, только для того, чтобы получить согласие доньи Изабеллы. И я последую за генуэзцем хоть на край света, чтобы вы могли открыто гордиться своим избранником. Вы для меня больше, чем великий хан, любимая Мерседес, а за вашу любовь и улыбку я отдам весь Катай! – Не говорите так, дорогой Луис! Вы сами не знаете, какая у вас высокая душа и как прекрасны ваши чувства. Замысел Колумба поразителен! Создать такое силой сво¬ его разума и воображения, и все это – одному! Я счаст¬ лива, что у него хватило на это мужества, но не только потому, что его путешествие прославит имя божье и при¬ несет язычникам истинную веру. Боюсь, не меньшую ра¬ дость доставляет мне мысль, что ваше имя тоже навсегда будет связано с этим великим свершением. Вы достигнете благородной цели, и тогда все ваши недруги устыдятся и 145