Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 55 страниц)

лу7 и, когда тот хотел преклонить перед нею колена, по¬ спешно протянула ему руку для поцелуя. – Нет, нет, сеньор адмирал! – воскликнула короле¬ ва. – Такое приветствие не соответствует ни вашему вы¬ сокому сану, ни выдающимся заслугам! Хоть я ваша го¬ сударыня, в то же время я ваш друг. Боюсь, сеньор кар¬ динал не простит меня за то, что я лишила его вашего общества раньше, чем он на то рассчитывал. – Его преосвященству кардиналу и его гостям есть над чем поразмыслить, сеньора, – ответил Колумб со своей спокойной улыбкой, – так что я им сегодня не так уж необходим. Но даже в противном случае и я и юный граф без сожалений покинули бы самое роскошное пир¬ шество, лишь бы исполнить волю вашего высочества. – Не сомневаюсь, сеньор, но сейчас я пожелала вас видеть не по государственному, а по совершенно личному делу. Донья Беатриса сообщила мне о том, что здесь, во дворце, находится прелестная индианка. Ее история, ко¬ торую она мне рассказала, едва ли не самое удивительное из всего, что сопутствовало вашим необычным открытиям, и я просто не понимаю, почему присутствие этой девуш¬ ки скрыли от меня! Вы знаете, кто она по происхожде¬ нию, дон Христофор, и что заставило ее прибыть в Испа¬ нию? – Конечно, сеньора! Отчасти по собственным наблю¬ дениям, а отчасти со слов дона Луиса де Бобадилья я заключил, что сан доньи Озэмы хотя и ниже королевско¬ го, но выше любого дворянского. Такое положение по нашим понятиям трудно себе представить, однако не следует забывать, что Гаити – не Кастилия. Этот остров прозябает во мраке язычества, а ваше королевство оза¬ рено светом веры и цивилизации. – Это не имеет значения, дон Христофор! Высокий род есть высокий род, и знатные люди сохраняют свои права в любой стране. И, если глава нашей церкви соиз¬ волит вручить нам, христианским государям, высшую власть над индейскими касиками, в этом тоже нет ничего нового или особенного. Отношения между вассалами и сюзереном установлены издавна и ясно определены. Мы знаем немало примеров, когда могущественные монархи владели своими странами по праву наследства, тогда как другие получали свои права от бога. Вот почему, считая 408

эту сеньору более знатной, нежели простая дворянка, я повелела обращаться с ней подобающим образом. Итак, остается лишь узнать, что привело ее в Испанию. – Об этом лучше спросить дона Луиса, – ответил Колумб. – Он знает больше меня. – Нет, сеньор, я хочу услышать обо всем из ваших уст. То, что расскажет граф де Льера, мне уже в общих чертах известно. Эти слова огорчили и удивили Колумба, однако он не стал возражать и поспешил исполнить желание коро¬ левы. – На Гаити, – начал он, – есть более могуществен¬ ные принцы, или касики, и менее могущественные. По¬ следние воздают первым почести и находятся от них в не¬ которой зависимости... – Вот видишь, милая моя маркиза! – прервала его Изабелла. – Это естественный порядок правления, оди¬ наковый что на западе, что на востоке! – Касик Гуаканагари, о котором я так много рассказы¬ вал вашему высочеству, – продолжал Колумб, – отно¬ сится к числу первых. А касик Маттинао, брат этой сеньоры, —к числу вторых. Дон Луис посетил касика Маттинао, и в это время могущественный карибский вождь Каонабо напал на Маттинао, чтобы захватить себе в жены его сестру, которая находится перед вами. Граф поступил, как подобает благородному кастильскому ры¬ царю: он обратил врага в бегство, спас даму и с торже¬ ством доставил ее на берег, где стояли наши корабли. Там было решено взять ее с собой в Испанию, дабы приумно¬ жить славу наших государей, а также для того, чтобы на некоторое время избавить сеньору Озэму от новых пося¬ гательств. Этот кариб слишком силен и воинственен, и кроткое, миролюбивое племя Маттинао не смогло бы ему противостоять. – Все это хорошо, сеньор, и все это я уже слышала. Но почему Озэмы не оказалось среди тех, кто следовал за вами в день торжественного шествия по городу? – Таково было желание дона Луиса, и я с ним со¬ гласился. Вместе со своей подопечной он должен был от Палоса плыть отдельно, чтобы встретиться со мной в Барселоне. Мы оба сочли, что сеньора Озэма гораздо знатнее своих соплеменников, а потому не следует ее вы¬ ставлять напоказ перед толпой. 409

Похвальная деликатность, если только все это не подстроено заранее! – с усмешкой заметила королева. – Значит, сеньора Озэма несколько недель оставалась все¬ цело на попечении графа де Льера? – Полагаю, что так, ваше высочество, но ведь граф поручил ее заботам маркизы де Мойя! – Дон Христофор, как вы могли согласиться на это при вашей осмотрительности? Мне кажется, это было весьма неосторожно. – Сеньора! – воскликнул Луис, не в силах более сдерживаться. – Молчите, молодой человек! – оборвала его короле¬ ва. – Я еще с вами поговорю, и тогда вам понадобится вся ваша смелость, чтобы ответить на мои вопросы. А сей¬ час я спрашиваю сеньора адмирала: совесть не упрекает вас в некоторой неосторожности? – Сеньора, я не понимаю вашего вопроса и того, что за ним кроется. Я полностью доверяю порядочности гра¬ фа, а кроме того, мне известно, что сердце его давно уже принадлежит прекраснейшей и достойнейшей девушке Испании. Наконец, в те дни я думал только об интересах вашего высочества, так что на менее значительные дела у меня просто не оставалось времени. – Я верю вам, сеньор, и прощаю вас. И все же такой опытный человек, как вы, не должен был доверять прин¬ цессу непостоянному и легкомысленному юйоше. А те¬ перь, граф де Льера, я хочу кое о чем спросить вас и боюсь, вам будет нелегко мне ответить. Вы подтверждае¬ те все, что было здесь сказано? – Разумеется, сеньора! У дона Христофора нет при¬ чин говорить неправду, даже если бы он был на это спо¬ собен. А в нашем роду никогда не было предателей и лжецов. – С этим я полностью согласна. Если бы в вашем роду и появился один вероломный лжец, то все равно ваш род остался бы знаменит другими его представителями, которые в верности и постоянстве могут сравниться с героями древности! – При этих словах королева бросила взгляд на свою подругу. – К счастью, честь и слава рода Бобадилья не зависит от постоянства и правдивости его главы... Нет, сеньор, молчите и слушайте! Вы будете от¬ вечать, когда вас спросят. Скажите, в последнее время вы помышляли о браке? 410

– Я этого не скрываю, сеньора. Разве преступно меч¬ тать о достойном завершении долгого сватовства? Я даже смел надеяться, что теперь наконец получу высочайшее соизволение! – Ах, Беатриса, именно этого я и боялась! – восклик¬ нула королева. – Значит, эта простодушная хорошенькая девушка была введена в заблуждение каким-нибудь лож¬ ным брачным обрядом! Ибо ни один из моих кастильских подданных не осмелился бы говорить в моем присутствии о браке, будучи уже связанным законными узами с дру¬ гой женщиной! Последний распутник Испании не решил¬ ся бы так оскорбить церковь и королеву! – Сеньора, вы говорите жестокие слова,– в отчая¬ нии воскликнул Луис. – Осмелюсь спросить, неужели эта суровая отповедь относится ко мне? – А к кому же еще? О ком еще здесь может быть речь? Неужели вас не мучит совесть за ваше недостойное пове¬ дение? И вы еще спокойно стоите перед вашей госуда¬ рыней! Да что я? Вы осмеливаетесь как ни в чем не бы¬ вало смотреть в глаза этому ангелу, этой несчастной девушке! – Сеньора! – воскликнул Луис. – Меня, конечно, нельзя назвать ангелом, как донью Мерседес. Я не без¬ грешный, не святой, короче – я Луис де Бобадилья. Но эти упрёки я заслужил так же мало, как и мученический венец. Позвольте спросить, в чем меня обвиняют? – В том, что вы обманули ложным браком неопыт¬ ную и доверчивую индейскую принцессу или, что еще ху¬ же, нагло насмеялись над своей королевой, утверждая, будто помышляете о браке, когда сами уже связаны брач¬ ными узами с другой! В каком из двух преступлений вы действительно повинны, вам лучше знать. – А вы, маркиза, и вы, Мерседес, вы тоже думаете, что я на это способен? – Боюсь, что да, – холодно ответила маркиза де Мойя. – Все доказательства так несомненны, что не по¬ верить им может только язычник! – А вы, Мерседес? – Нет, Луис, нет! – ответила великодушная девушка с пылкостью и волнением, сломившими все преграды ее сдержанности. – Я не верю, что вы настолько низки! Вы вообще не способны на низость, просто вам трудно пере¬ делать свой легкомысленный нрав. Я слишком хорошо 411

знаю ваше благородное сердце и верю, что если вы и под¬ дались увлечению, то лишь потому, что не смогли его преодолеть^ Все это дон Луис слушал не дыша, а когда она кончи¬ ла, радостно воскликнул: – Благослови вас господь и пресвятая дева! Я вынес бы все, но только не ваше презрение! – Пора положить этому конец, вы не находите, Беат¬ риса? – спросила королева. – Мне кажется, надо перейти ирямо к фактам, так оно будет вернее. Подойдите сюда, Озэма, и пусть ваш рассказ решит это дело раз и на¬ всегда. Юная индианка, которая понимала по-испански если не все, то гораздо больше, чем могла сказать, тотчас по¬ виновалась. Она была удручена и мучительно пыта¬ лась уловить, что же, наконец, происходит. Но лишь Мер¬ седес заметила, как менялось ее лицо, когда Изабелла об¬ виняла Луиса, а тот негодующе протестовал: волнение Озэмы подтверждало, насколько наш герой был ей до¬ рог. – Скажите, Озэма, жена вы Луису де Бобадилья или нет? – спросила королева, стараясь произносить каждое слово медленно и отчетливо, чтобы индианка могла ее понять. – Озэма Луису жена! – ответила та, улыбаясь и краснея. – Луис муж Озэмы! – Как видите, дон Христофор, все ясно. То же самое она отвечала на все мои настойчивые и неоднократные расспросы. Скажите, Озэма, когда и как Луис женился на вас? – Луис женился на Озэме по испанской вере. Озэма стала женой Луиса по гаитянскому обычаю, по любви, по душе. – Не может этого быть, сеньора! – возразил адми¬ рал. – Я бы хотел сам во всем разобраться. Вы позволите мне задать несколько вопросов? – Спрашивайте сколько хотите, сеньор, – холодно ответила королева. – С меня довольно того, что я слы¬ шала, остается только принять решение, и безотлага¬ тельно! – Граф де Льера, вы признаете себя мужем Озэмы, да или нет? – строго спросил Колумб. Разумеется, нет, сеньор адмирал! Я никогда не 412

был ее мужем. Да и как мог я об этом хотя бы помыш¬ лять, если думал об одной только Мерседес! – ответил Луис со всей прямотой и решительностью, которые со¬ ставляли главное его достоинство. – Может быть, вы ввели ее в заблуждение или чем– нибудь дали ей повод надеяться, что она станет вашей женой? – Ни то и ни другое! К родной сестре я не мог бы относиться с большим уважением, чем к Озэме, и именно потому я и поспешил вверить ее заботам моей тетушки и доньи Мерседес. Разве это не достаточное доказатель¬ ство? – Это звучит убедительно, сеньора, – обратился Ко¬ лумб к Изабелле. – Граф глубоко чтит женскую доброде¬ тель и не решился бы ее оскорбить при всем своем легко¬ мыслии. – Всем этим прекрасным рассуждениям и доводам противоречат ясные слова юной девушки, почти ребенка, не искушенного во лжи. Она слишком простодушна, и сан ее слишком высок, чтобы снизойти до недостойного да и бесполезного обмана. Надеюсь, ты согласна со мной, Беа¬ триса, и не станешь искать оправданий для этого веро¬ ломного сеньора, хотя он и считался до сих пор гордо¬ стью вашего рода? – Право, не знаю, сеньора! – ответила маркиза. – При всех его слабостях и недостатках – а у него их, ви¬ дит бог, немало – коварство и лживость никогда не были присущи Луису де Бобадилья. Даже то, что он доверил юную принцессу моим заботам, я приписываю благород¬ ному порыву его сердца. Видимо, он надеялся, что пре¬ бывание Озэмы в моем доме скорее откроет мне всю прав¬ ду. Но я хотела бы еще порасспросить доныо Озэму, чтобы окончательно во всем убедиться. А что, если все мы стали жертвой какого-то странного недоразуме– ция? – Хорошо, – согласилась Изабелла; чувство справед¬ ливости заставляло ее быть особенно внимательной, ко¬ гда предстояло вынести какое-либо решение. – От нас зависит судьба одного из знатнейших людей Испании, и мы должны позволить ему защищаться против столь тяжкого обвинения. Граф, можете задавать принцессе вопросы, я вам разрешаю! Сеньора, недостойно рыцаря вступать в препира¬ 413

тельства с дамой, к тому же принцессой и чужестран¬ кой! – гордо ответил Луис, невольно краснея, потому что Озэма смотрела на него с нескрываемым обожанием. – Если вы считаете нужным продолжать допрос, пусть этим займется кто-нибудь другой! – Так как мне предстоит наказать виновного, я возьму на себя эту неприятную обязанность, – холодно согласилась королева. – Мы не вправе избегать ничего, что может хоть сколько-нибудь приблизить нас к высо¬ чайшей из добродетелей – к справедливости, – не правда ли, сеньор адмирал? – обратилась она к Колумбу и про¬ должала: – Принцесса, вы сказали, что дон Луис женил¬ ся на вас и теперь вы считаете себя его женой. Где и когда предстали вы перед священником? Озэма поняла вопрос королевы и ответила на него бесхитростно и прямо: – Луис женился на Озэме христианским крестом! – сказала она, прижимая к груди драгоценный подарок, который наш герой вручил ей в минуту смертельной опасности. – Луис думал – сейчас умрет, Озэма дума¬ ла – сейчас умрет. Оба хотели умереть мужем и женой. Луис женился крестом, как добрый испанский христиа¬ нин, Озэма – в своем сердце, как добрая гаитянка, как делают у нас, – Здесь явно какое-то недоразумение, какая-то пе¬ чальная ошибка, вызванная различиями языков и обы¬ чаев, – заметил адмирал. – И дон Луис здесь ни в чем не виноват. Я сам видел, как он дал ей этот крест. Это было на море, во время шторма, и тогда я про себя по¬ хвалил графа за стремление спасти душу бедной языч¬ ницы. Никакой свадьбы не было да и не могло быть. Только девушка, совершенно незнакомая с нашими обы¬ чаями, могла принять за брачный обряд простой жест, когда граф вручил ей крест, надеясь, что этот символ веры спасет ее душу! – Дон Луис, вы подтверждаете то, что сказал сейчас адмирал? – спросила королева. – У вас действительно не было иных помыслов? – Конечно, не было, сеньора! – И вы никогда не стояли с ней перед священником, ничем не пытались ввести в заблуждение эту бесхитро¬ стную индианку? Сеньора, я не умею лгать и готов признаться, что 414

виноват перед Озэмой. Ее красота и милый нрав, а глав¬ ное – ее сходство с доньей Мерседес говорят сами за себя. Последнее особенно расположило меня к ней, и, если бы мое сердце не было отдано другой, я бы открыто женился на принцессе. Но мы встретились для этого слишком поздно. Само сходство Озэмы и Мерседес застав¬ ляло меня их сравнивать, и, конечно, невежественная язычница не выигрывала от такого сравнения. Призна¬ юсь, я питал к Озэме нежность, но никогда это чувство не вытесняло из моего сердца Мерседес! И если я виноват перед доньей Озэмой, то лишь в том, что не всегда умея скрывать свое восхищение, вызванное ее детской просто¬ той, а главное – сходством с Мерседес. Но никогда ни словом, ни делом я не оскорбил ее и не обидел! – Эта речь мне кажется честной и правдивой, – проговорила королева. – Что скажешь, донья Беатриса? Ты лучше знаешь графа, и тебе легче судить, насколько можно доверять его словам. – Жизнью готова поручиться за каждое его слово, госпожа моя! – горячо воскликнула маркиза. – Луис не лицемер, и я счастлива – о, как я счастлива! – что он сумел оправдаться перед всеми нами. Теперь я понимаю: Озэма что-то слышала о наших брачных обрядах и зна¬ ла, что мы почитаем крест. Она неверно поняла чувства Луиса, неверно истолковала его поступок и совершенно искренне вообразила себя его женой! Будь Озэма хри¬ стианкой, она бы никогда не впала в столь жестокое за¬ блуждение. – Да, все это весьма похоже на правду, – согласи¬ лась королева и с чисто женской деликатностью к чув¬ ствам Озэмы продолжала: – Однако не следует забывать, что речь идет о сердце девушки, и не простой девушки, а принцессы. Мы не вправе далее обсуждать это дело при всех. Надеюсь, сеньоры, вы исполните свой рыцар¬ ский долг и никогда нигде не упомянете о том, что здесь говорилось. Отныне донья Озэма находится под моим по¬ кровительством. А вы, граф де Льера, узнаете завтра мое решение относительно вас и доньи Мерседес. Все это было высказано с таким царственным видом, что Колумб и наш герой поспешили почтительно раскла¬ няться и удалиться. Королева долго еще беседовала с Озэмой, а к чему это привело, станет ясно из дальнейших событий. 415

Глава XXX Когда в пучине я тонул И был до смерти миг единый И мне никто не протянул Руки прекрасной, лебединой, Вдруг сожаленьем затуманился ваш взор, И спасся я, и вас люблю – с тех пор. К о л р и д ж 1 Когда дамы остались одни – королева решила, что Мерседес тоже должна присутствовать при ее беседе с Озэмой, – Изабелла осторожно и тактично завела речь о браке. Но высказывалась она достаточно ясно, чтобы красавица гаитянка поняла, как жестоко она обманулась. С первой же встречи женское чутье подсказало ей, что она Луису нравится. Доверчивая, пылкая, привыкшая вызывать у себя на родине всеобщее поклонение, Озэма была уверена, что юный граф тоже в нее влюблен. Не зная языка, она объяснялась главным образом взглядами и жестами, что еще больше способствовало ее заблужде¬ нию. Не следует также забывать, что, хотя верность Лу¬ иса и выдержала испытание, это было для него серьез¬ ным искушением. Неправильно понятое Озэмой слово «мерседес», нежные заботы, которыми окружал ее граф, – все только усугубляло тягостное недоразумение. Старания Луиса познакомить гаитянку с основами своей религии привели к новым ошибкам и заблуждени¬ ям, которые легко укоренились в наивной душе Озэмы. Так она решила, что испанцы поклоняются кресту, что это и есть их бог. Долгое время Озэма с восхищением взирала на крестик, и, когда Луис в минуту смертель¬ ной опасности подарил ей эту драгоценную вещицу, она решила, что тем самым он с ней обвенчался, ибо, по обы¬ чаям ее родины, обмен дарами считается брачным обря¬ дом. В простоте любящей души она только так это и по¬ нимала. Более часа билась королева, чтобы все это выяснить, хотя Озэма ничего и не пыталась скрыть. Да ей, в сущ¬ ности, и нечего было скрывать! Теперь осталось самое 1 К о л р и д ж Сэмюэль Т а й л о р (1772—1834) – англий¬ ский поэт. Его поэма «Старый моряк» до наших дней очень попу¬ лярна в Ададщ 416

трудное: объяснить доверчивой гаитянке ее ошибку и открыть ей горькую правду. Чтобы все сразу стало ясно, Изабелла рассказала Озэме, что еще до того, как Луис увидел ее, он уже любил Мерседес, которая должна была стать его женой. Королева постаралась это сделать как можно мягче и осторожнее, но удар достиг цели. Сама Изабелла была потрясена: никогда еще ей не приходи¬ лось видеть такого взрыва отчаяния, такого невырази¬ мого горя, таких неудержимых слез! Образ несчастной девушки долго потом преследовал королеву, лишая ее сна. Колумб и наш герой еще целую неделю пребывали в пблном неведении. Правда, дон Луис на следующий же день получил от своей тетки ласковую, ободряющую записку, а паж Мерседес молча возвратил ему тот самый крестик, который был у Озэмы, но о том, что произошло, ему оставалось только гадать. Наконец, видимо, пришло время для объяснений – дона Луиса пригласили к мар¬ кизе. Луис думал, что тетушка встретит его в гостиной, и был удивлен, когда там никого не оказалось. На его недо¬ уменные вопросы паж ответил, что графа просили подо¬ ждать, и сам исчез. Наш герой никогда не отличался терпением, эта христианская добродетель была ему недо¬ ступна. Чтобы убить время, он принялся расхаживать из угла в угол. Так прошло полчаса, он уже думал, что о нем забыли, и хотел позвать слугу, чтобы о нем доло¬ жили еще раз, когда дверь вдруг медленно отворилась и перед юношей предстала Мерседес. С первого взгляда Луис понял, что его возлюбленная глубоко взволнована и удручена. Ее рука, к которой он жадно припал губами, дрожала, лицо то вспыхивало, то бледнело, она явно держалась из последних сил. Однако она отказалась от предложенной ей воды, попросила Лу¬ иса сесть в кресло, а сама опустилась на низенький та¬ бурет, на котором обычно сидела в присутствии коро¬ левы. – Дон Луис, это я пригласила вас сюда, – заговорила Мерседес, справившись с волнением. – Я хочу выяснить до конца наши чувства, чтобы не осталось никаких сомне¬ ний. Вас подозревали в том, что вы женились на донье Озэме, вы навлекли на себя немилость королевы и сто¬ яли на краю пропасти... 14 Ф. Купер, том VI 417

– Но, дорогая Мерседес, вы-то не думали, что я спо¬ собен на подобную ложь и вероломство? – Разумеется, нет, я уже сказала, – для этого я вас знаю достаточно хорошо. Я была убеждена, что, если бы дон Луис де Бобадилья решился на подобный шаг, у него хватило бы совести и мужества во всем признаться. Но уверяю вас, я ни одной минуты не думала, что вы жени¬ лись на принцессе. – Почему же вы были так холодны, почему избегали моих влюбленных взглядов и не поднимали глаз, а если и смотрели на меня, то чуть ли не с отвращением? Такой чужой я вас никогда не видел! Мерседес изменилась в лице; с минуту она молчала, не зная, хватит ли у нее сил довести до конца задуман¬ ный разговор. – Послушайте меня, Луис, я вас недолго задержу, —* начала она. – Когда по моему настоянию вы отправились в это славное путешествие, вы любили меня, и ничто на свете не отнимет у меня этого сладостного воспоминания. Да, тогда вы любили меня, и только меня! Мы расста¬ лись, обменявшись обетами, и все это время не проходи¬ ло дня, когда бы я не молилась за адмирала и его спут¬ ников. – Мерседес, любимая! – прервал ее Луис. – Неуди¬ вительно, что усилия наши увенчались успехом: ваши молитвы были услышаны! – Не перебивайте, прошу вас! —взмолилась Мерсе¬ дес. – До того самого знаменательного дня, когда мы узнали о вашем возвращении, ни одна жена не тревожи¬ лась так о своем муже, как я о том, на кого возложила все свои надежды. Сомнения и страхи преследовали меня, однако наше будущее казалось мне безоблачным и лучезарным. Гонец, прибывший ко двору, первым от^ крыл мне глаза на горькую действительность и препо¬ дал печальный урок разочарования в людях. Увы, все мы получаем его слишком поздно! Тогда я впервые услышала об Озэме – о вашем восхищении ее красотой, о вашей готовности пожертвовать ради нее своей жизнью... – Святой Луис! Неужели этот бродяга Санчо наплел вам все это? Неужели он осмелился усомниться в моей верности и любви к вам, Мерседес? – Он рассказал только-правду, Луис, и не надо его 418

винить. Его рассказ был предвестником несчастья, кото¬ рое не замедлило на меня обрушиться, и я благодарю бога, что знала о нем заранее и была к нему подготов¬ лена. А когда я увидела Озэму, я уже не удивлялась слу¬ чившемуся и не стала ни в чем вас винить. Перед ее кра¬ сотой, думала я, вы бы могли еще устоять, но ее безгра¬ ничная привязанность к вам, ее наивность, ее чарую¬ щая простота, естественность и живость – все это могло бы пленить любого мужчину! – Мерседес, вы ли это говорите? – Да, Луис, и я вас не осуждаю. Хорошо, что это случилось сейчас, а не позже: если бы я уже была ва¬ шей женой, я бы не вынесла такого страшного удара. Но сейчас я еще свободна, передо мной еще открыты ворота монастыря, где я еще могу стать невестой Христовой... Нет, не перебивайте меня, Луис! – проговорила Мерсе¬ дес с нежной улыбкой, но видно было, каких усилий это ей стоило. – Мне и так нелегко говорить. Вы не смогли скрыть свое восхищение; странная новизна всего, что окружало Озэму, ее безыскусная наивность и очарование принесли ей победу, а мне – поражение. Я смиряюсь, ибо так угодно богу, и верю, что это пойдет мне на благо. Если бы я вышла за вас, нежные чувства, которые я все еще к вам питаю, – не хочу этого скрывать, – могли бы возрасти настолько, что я забыла бы о моих обязанностях перед богом, так что все к лучшему! Раз уж мне не су¬ ждено земное счастье, я могу надеяться на счастье на том свете. Да и не только на том свете: я еще могу молиться за вас и за Озэму так же, как за себя, ибо из всех земных существ вы мне всего дороже! – Нет, Мерседес, все это так невероятно, так жесто¬ ко, бессмысленно и несправедливо, что я не верю собст¬ венным ушам! – Я уже сказала, что ни в чем вас не виню. Красота^ и искренность Озэмы вполне оправдывают вас. Мужчины чаще прислушиваются к голосу страсти, нежели души, а гаитянка, – здесь Мерседес густо покраснела, – могла по своей наивности воспользоваться тем, на что бы никогда не решилась девушка христианского воспитания. А те¬ перь – самое главное. Озэма заболела и до сих пор боль¬ на. Ей грозит смерть – так утверждают врачи. Ее высо¬ чество и донья Беатриса весьма встревожены. Но вы, Луис, можете поднять ее буквально из гроба, это в ва– 14* 419

шей власти! Повидайтесь с ней! Скажите ей хоть одно слово, которое вернет ей счастье, скажите, что если вы и не обвенчались с ней по испанскому обычаю, то сделаете это теперь. И пусть священники, которые не отходят от Озэмы, подготовляя ее к крещению, сегодня же совершат брачный обряд! Тогда мы снова увидим принцессу радост¬ ной, счастливой и сияющей, какой она была прежде! – И это говорите мне вы, Мерседес! – воскликнул Луис. – Говорите так спокойно и уверенно, словно сами того хотите! – Спокойно? – грустно возразила девушка. – Вам это только кажется, Луис. Уверенно? Да, я знаю, что го¬ ворю. Вы же не можете жениться на мне, любя другую! Так почему вам не последовать влечению своего сердца? У принцессы будет богатое приданое, потому что мне в монастыре не понадобятся ни золото, ни поместья. Луис с нежностью смотрел на благородную девушку: никогда еще она не казалась ему прекраснее! Затем он вскочил и забегал по комнате: в душе его бушевала та¬ кая буря, что он не в силах был усидеть на месте. Нако¬ нец, овладев собой, он снова сел, взял безвольную руку Мерседес в свои и заговорил: – Вы так долго пробыли у постели своей больной подруги, так много раздумывали о ней, что теперь не в силах смотреть на вещи здраво, любимая! Озэма не тро¬ нула моего сердца, во всяком случае совсем не так, как вы думаете. Какое-то мимолетное увлечение... – Ах, Луис! «Мимолетное увлечение»! Здесь,– про¬ говорила Мерседес, прижимая обе руки к своей груди, – никогда не было подобных чувств! – У нас не одинаковое воспитание, привычки да и сама природа, Мерседес. Вы много лучше меня! И, если бы было иначе, я не смотрел бы на вас с таким обожа¬ нием. Не будь вас, я бы все равно не был счастлив в браке с Озэмой, но вы есть, и я так вас люблю, что брак с другой вверг бы меня в бездну горя, – даже я не вы¬ нес бы этого при всей грубости моей души! Я уж не го¬ ворю о том, что на индианке я бы никогда не же¬ нился. Луч счастья озарил лицо Мерседес, однако высокое чувство долга и бескорыстная решимость тут же взяли верх, и, словно наказывая себя за это минутное торже¬ ство, она с упреком спросила: 420

– И вы можете так говорить об Озэме? Ваше «мимо¬ летное увлечение» обмануло ее наивное сердце. Честь требует, чтобы вы теперь на деле подтвердили то, во что заставили ее поверить! – Мерседес, любимая, послушайте меня! Вы должны знать, что при всем моем легкомыслии и недостатках я никогда не был лицемером! Я никогда не поступал на¬ перекор своему сердцу, а мое сердце отдано только вам одной. Вы для меня – единственная! Красота Озэмы, ее очарование могли на мгновение привлечь взгляд моих глаз или вызвать мимолетное восхищение. Но вы, люби¬ мая, всегда были здесь, в моем сердце, всегда оставались со мной, потому что вы стали частицей меня самого. Если бы вы только знали, как часто ваш образ оказы¬ вался сильнее меня, как часто мысль о вашей любви по¬ могала мне там, где уже ничего не моглл поделать ни долг, ни вера, ни воспитание, вы бы поняли разницу ме¬ жду моей любовью к вам и тем, что вы насмешливо на¬ зываете «мимолетным увлечением»! – Луис, я не должна была бы слушать эти оболь¬ стительные слова! Вы говорите их по доброте сердечной, чтобы сейчас смягчить мою боль, но потом она станет еще острее. Если вы действительно так меня любите, как могли вы отдать другой мой прощальный подарок? – Мерседес, вы ведь знаете, при каких страшных об¬ стоятельствах я решился с ним расстаться! Смерть уже заглядывала нам в лицо, когда я дал Озэме ваш крестик, надеясь, что хоть он поможет несчастной язычнице в час грозной 'опасности. И этот дар, вернее, то, что я дал ей крестик на время, она приняла за брачный обет! Вы зна¬ ете наши обычаи – скажите, мог ли я предвидеть, что это приведет к такому страшному недоразумению? Ведь я тоже мог бы уже называть вас своей женой на том ос¬ новании, что вы сами сделали мне этот подарок! – Ах, Луис, вручая вам этот крест, я вручила вам и свою судьбу! – А что вы хотели сказать, когда неделю назад вер¬ нули мне его снова? – Я послала вам крест, когда надежда вновь ожила в моем сердце, а также повинуясь воле королевы. Ее вы¬ сочество теперь благоволит к вам и желает, чтобы мы поскорее обвенчались. И если бы не горестное состояние Озэмы, которой объяснили все... Но, увы, боюсь, она не 421

знает главного – ваших истинных чувств к ней и ко мне! – Мерседес, нельзя быть такой жестокой! Неужели вы никогда больше мне не поверите, неужели мне уже не суждено счастье? Клянусь, любимая, мое сердце принад¬ лежит только вам! Вместе с вами я буду счастлив и в аду, а без вас – несчастен и на троне. Вы поверите в это, когда я превращусь в жалкого безвольного бродягу, странствующего по земле без цели и без надежды. Я все¬ гда считал вас своим ангелом-хранителем, только вы одна могли сдерживать и направлять меня там, где все осталь¬ ные были бессильны. Если забыть о моих сомнениях и нетерпении, разве не был я всегда с вами добр и кроток? Разве донья Беатриса имела надо мной хоть десятую долю той власти, которую имеете вы? Ведь только вы умели укрощать мои самые дикие порывы! – Луис, Луис, кто знает ваше сердце, не может вам не верить! Мерседес умолкла. Взволнованное лицо ее говорило, что пылкая искренность графа убедила ее и она больше не сомневается в его любви. Но мысли ее по-прежнему возвращались к тому, что произошло во время плавания, и образ страдающей Озэмы не выходил у нее из головы« Через минуту она снова заговорила тихим дрожащим го¬ лосом: – Не скрою, мне отрадно слышать такие речи, но боюсь, я внимала им слишком доверчиво. Я все же не верю, что вы сможете когда-либо забыть ту, кто, рискуя собой, спасла вам жизнь, прикрыв своим телом от вра– жеских стрел. – Не думайт,е об этом, любимая! На месте Озэмы вы бы сделали то же самое, я в этом уверен! – Да, я хотела бы поступить так же, Луис, – про-* должала Мерседес со слезами на глазах, – а вот смогла бы, не знаю! – Конечно, смогли бы, я знаю вас и не сомне¬ ваюсь! Я бы завидовала Озэме, если бы это не было гре¬ хом! Ведь об этом подвиге вы всегда будете цомнить, даже когда ее красота потеряет для вас очарование но* визиы! – Мерседес, на ее месте вы бы вели себя точно так же или еще более беззаветно. Озэма рисковала собой в 422