Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 6-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 55 страниц)

– Ты прав, Санчо. Любой титул зависит от страны, где он дан: кастильский дворянин не станет завидовать гаитянскому касику! – Особенно после того, как сеньор дон адмирал во всеуслышание объявил, что отныне и навсегда этот го¬ сударь стал подданным нашей милостивой королевы! – насмешливо подхватил Санчо, подмигивая Луису. – Эти добрые люди даже не подозревают, какую честь мы гото¬ вимся им оказать, и меньше всех – его величество касик Гуакаиагари! – Молчи, Санчо, и держи свои соображения при се¬ бе! – оборвал его Луис. – Смотри-ка лучше: наши прия¬ тели повернули пирогу к устью реки и, похоже, собира¬ ются причаливать. Действительно, туземцы свернули в устье небольшой речушки, но причаливать не стали, а двинулись вверх по течению. Речка эта была неглубока и неширока, однако для легких посудин островитян большего и не требова¬ лось. Она начиналась где-то далеко в горах, занимавших центральную часть острова, и сбегала к океану по весе¬ лой, живописной долине. Пока пирога скользила между берегами, покрытыми пышной растительностью, Луис обна¬ ружил десятки райских уголков, где с удовольствием бы поселился, разумеется, вместе с Мерседес. И, разумеется, он представлял ее среди всей этой буйной природы оде¬ тую в бархат и кружева, как это было в моде у знатных дам. Еще когда пирога только вошла в устье речки, Санчо показал Луису глазами на целую стайку легких лодок, которые, пользуясь попутным восточным ветром, спуска– лйсь навстречу им под маленькими парусами. Таких ло¬ док они уже немало встретили по дороге; и все они направлялись к Голубой бухте, чтобы посмотреть на уди¬ вительных чужестранцев. Гребцы пироги заметили встреч¬ ных: судя по тому, как туземцы пересмеивались и пере¬ кликались с ними, они спешили туда же. При самом входе в устье Маттинао достал из складок своего легкого одеяния тонкий обруч цз чистого золота и надел его на голову, как корону. Луис понял, что мо¬ лодой гаитянин был одним из тех касиков, которые пла¬ тили дань Гуаканагари, и вместе со всеми гребцами при¬ встал, чтобы приветствовать Маттинао. По-видимому, владения Маттинао начинались от устья речки и ему ужо 316

не нужно было скрывать свое звание. Он перестал грести, сразу обрел величественный вид и попытался завязать с Луисом разговор, насколько позволяли скудные воз¬ можности обоих собеседников. Много раз он повторял слово «озэма». Судя по тому, как он его произносил, Луис подумал, что это, наверно, имя самой любимой жены Маттинао. Испанцы уже знали, что у касиков могло быть по нескольку жен, в то время как их подданным стро¬ жайше запрещалось иметь более одной. Пирога довольно долго поднималась вверх по течению, пока не достигла одной из тех тропических долин, где природа, казалось, сосредоточила все свои красоты, чтобы показать, какой прекрасной и приветливой может быть земля. В то же время вековое присутствие человека смяг¬ чило дикость первобытного пейзажа и придало ему осо¬ бое очарование. Подобно тем, кто ее населял, долина обладала естественной красотой, еще не испорченной людскими ухищрениями. Даже хижины селения, затеряв¬ шегося в ее зелени, были по-своему изящны, хотя и пре¬ дельно просты, как вкусы и потребности их обитателей. Кругом цвели яркие цветы, и ветви деревьев склонялись под тяжестью ароматных и сочных плодов. Жители селения встретили Маттинао с большим поче¬ том, хотя, по правде говоря, их сейчас больше занимали чужестранцы. Кроткие и простодушные туземцы обсту¬ пили Санчо и Луиса со всех сторон и глазели на них с нескрываемым удивлением. Впрочем, гаитяне более вы¬ сокого звания, видимо, не принимали испанцев за богов. Неизвестно почему, то ли благодаря своему легкому характеру, то ли умению подладиться под наивные вкусы туземцев, Санчо вскоре сделался любимцем толпы, а граф де Льера был целиком предоставлен касику и другим знатным людям племени. Поэтому обоих испанцев сразу же разлучили: Санчо увлекли на «ои поллои», своего рода площадь в центре селения, а Луиса Маттинао пригласил к себе. В жилище касика между Маттинао и двумя вождями, его приближенными, завязался оживленный разговор, в котором то и дело повторялось имя Озэмы. Затем Мат¬ тинао куда-то отослал слугу, и оба вождя вскоре тоже ушли, оставив Луиса наедине с молодым гаитянином. Касик снял с головы золотой обруч, накинул на полуоб¬ наженное тело нечто вроде плаща из хлопчатобумажной 317

ткани и, сделав Луису знак следовать за ним, вышел из дому. Луис повиновался, хотя и не понимал ничего. Он закинул щит за спину, поправил пояс, чтобы меч не пу¬ тался под ногами, и пошел за Маттинао так же доверчи¬ во, как за старым знакомым по улицам Севильи. Касик вел его по тропинке вдоль ручья, который бе¬ жал им навстречу, устремляясь к реке. Тропинка змеи¬ лась среди диких зарослей, где то и дело попадались де¬ ревья, отягощенные сочными плодами. Так они прошли около полумили. Внезапно перед ними возникла группа хижин, возведенных на живописной террасе или уступе холма, откуда можно было различить внизу довольно большое селение, а вдали – синеву океана. Луис сразу догадался, что это уединенное убежище предназначено для представительниц прекрасного пола; видимо, здесь находился своего рода сераль для жен молодого касика. Гостя ввели в центральную хижину и предложили вкус¬ ные освежающие напитки из местных плодов. За месяц, проведенный на островах, ни туземцы, ни испанцы не могли, конечно, усвоить язык друг друга. Мо¬ ряки выучили только самые ходовые слова, и Луис, по¬ жалуй, преуспел в этом больше других. Однако он чаще ошибался, чем угадывал истинный смысл того, что ему говорили, а сам врал безбожно, даже тогда, когда был совершенно уверен в правильности своей речи. Но язык дружбьг понятен без слов, и за все это время в душе у Луиса не шевельнулось и тени подозрения. Маттинао отослал служанку в соседнюю хижину и, когда Луис отдохнул, пригласил его следовать'за собой таким благородным жестом, какой сделал бы честь при¬ дворному церемониймейстеру самой доньи Изабеллы. Они пересекли террасу и приблизились к самому крупному строению, явно состоявшему из нескольких комнат, пото¬ му что, войдя в него, очутились сначала в своего рода приемной. Здесь они на мгновение задержались. Касик сказал несколько слов выбежавшей им навстречу слу¬ жанке, затем отдернул занавес, искусно сплетенный из водорослей, и ввел гостя во внутреннее; помещение. Ка¬ кая-то молодая женщина ожидала их; Луис понял, что это и есть Озэма, потому что касик еще на пороге тихо и нежно произнес ее имя. Юный граф поклонился гаитянке так же низко и почтительно, как если бы перед ним стоя¬ ла знатная испанская дама, затем выпрямился, поднял на 318

нее глаза, и возглас изумления и восторга вырвался из его груди: – Мерседес!!! Маттинао как мог повторил за ним это имя, очевидно принимая его за слово, которым испанцы выражают вос¬ хищение или одобрение. Молодая гаитянка, так поразив¬ шая Луиса, сначала испуганно отступила на шаг, потом вспыхнула, рассмеялась и тоже начала повторять низким и нежным музыкальным голосом: «Мерседес, мерседес, мерседес»г – находя в этих звуках невинное удовольствие. Но через минуту она умолкла и замерла, прижав руки к груди и не спуская с Луиса удивленных глаз, Здесь, пожалуй, время объяснить, почему в столь не¬ ожиданный момент с языка Луиса сорвалось имя его возлюбленной. Для этого мы попытаемся описать Озэму, ибо так действительно звали красавицу индианку. Все отчеты о Вест-Индии сходятся в одном: авторы единогласно говорят о превосходном сложении туземцев и об их природной грации, которая так восхитила испан¬ цев. Цвет кожи у островитян тоже приятный, особенно у гаитян: они едва ли темнее загорелых испанских крестьян или моряков, а у тех, кто не подвергается постоянному воздействию палящего южного солнца и большую часть времени проводит в тени рощ или своих жилищ, он не менее красив, чем у большинства европейцев, ведущих такой же образ жизни. Именно такой золотистый цвет кожи был у Озэмы, которая приходилась касику не же¬ ной, а родной сестрой. Согласно законам Гаити, власть касика переходила по наследству по женской линии, то есть после дяди касиком становился сын его сестры, а так как у Маттинао не было других братьев или сестер, его наследником должен был стать сын Озэмы. Поэтому, а также благодаря своему про¬ исхождению из королевского рода, если только этот ти¬ тул можно применить, говоря о столь примитивном об¬ ществе, Озэма росла беззаботно, окруженная вниманием всего племени и, по возможности, избавленная от всех тя¬ гот, тревог и невзгод, неизбежно связанных с полудиким образом жизни, который, впрочем, как отмечали испанцы, совершенно не влиял на характер добродушных острови¬ тян; последнее, видимо, объяснялось удивительным плодо¬ родием почвы, благодатным мягким климатом и целеб¬ ным морским воздухом. 319

Одним словом, к восемнадцати годам Озэма обладала всеми преимуществами, какие ей могли дать ничем не стесненная свобода и вся эта атмосфера земного рая, где ее природная красота расцвела, как прекрасный цветок. Гаитяне иногда носили кое-какие одежды, но не стес¬ нялись ходить и нагишом. Однако все более или менее уважаемые представители племени появлялись на людях только в одеяниях, правда весьма легких и служивших скорее украшением или знаком их достоинства, чем на¬ стоящей одеждой. Озэма не явилась исключением из этого общего правила. Вокруг ее гибкой талии был обернут кусок яркой бу¬ мажной ткани, едва доходивший ей до колен, а на пле¬ чах лежала белоснежная накидка, завязанная на груди и спускавшаяся сзади почти до талии, – простая, ручного тканья, но столь тонкая и легкая, что могла бы устыдить любого современного фабриканта. Обута она была в красивые затейливые сандалии, сквозь ремни которых виднелась такая ножка, что впору позавидовать и королеве. На шее у Озэмы висело оже¬ релье из мелких, но блестящих раковин с подвеской в виде широкого диска довольно грубой работы, зато из чистого золота. Золотые браслеты украшали ее тонкие запястья, и два широких золотых обруча охватывали щи¬ колотки, столь же безупречные, как у самой Венеры – бо¬ гини красоты. На Гаити красивые волосы считались таким же при¬ знаком благородного происхождения, как в Европе – ма¬ ленькая ножка. В роду Озэмы власть вот уже несколько столетий передавалась только по женской линии, – мо¬ жет быть, поэтому ее волнистые, густые волосйе были мягки и блестящи, как шелк, п черны как смоль. Сплош¬ ным потоком струились они по ее плечам, ниспадая по¬ верх белой накидки почти до пояса, и легкий ветерок, залетая в комнату, чуть колыхал эти невесомые пряди. Однако поразили Луиса пе красота Озэмы и не гра¬ ция, а необычайное сходство ее с юной испанкой, чей об¬ раз жил в его сердце;. Только это сходство и заставило его в неудержимом порыве произнести имя своей возлюблен¬ ной. Конечно, если бы поставить двух девушек рядом, ме¬ жду ними легко можно было бы найти различие, особенно 320

в выражении лица – задумчивого и одухотворенного у Мерседес и удивленного, растерянного и восхищенного у Озэмы, – но общее сходство все равно было таким рази¬ тельным, что любому бросилось бы в глаза. И многие, мо¬ жет быть, предпочли бы благовоспитанной, знатной кас– тильянке индейскую девушку с ее искренностью, невин¬ ной простотой и тем особым очарованием, каким обладают пылкие и простодушные дети юга. Так как завязать разговор было невозможно,-хозяевам и гостю оставалось только выражать свои дружеские чув¬ ства улыбками и жестами. Покидая каравеллу, Луис на всякий случай запасся мелкими, подарками и, думая, что ему предстоит встреча с женами касика, захватил с со¬ бой кое-какие безделушки, рассчитанные на неприхотли¬ вый вкус. Но, едва увидев Озэму, Луис почувствовал, что все эти мелочи недостойны ее красоты. По счастью, на нем была захваченная когда-то в бою мавританская чал¬ ма из легкой, как дымка, ткани; он из чистого каприза накрутил ее себе на голову, полагая, что такой убор про¬ изведет впечатление на простодушных туземцев. Удив¬ ляться подобным причудам не приходится: моряки всех стран до сих пор щеголяют в самых удивительных наря¬ дах, особенно на чужом берегу, когда можно ни с кем не считаться. Вспомнив о чалме, которую он снял при входе и все еще держал в руках, восхищенный красотой Озэмы и пораженный ее небывалым сходством с Мерседес, Луис развернул дорогую ткань и набросил ее, как мантилью, йа плечи гаитянки. Неискушенная красавица приняла подарок с искрен¬ ним восхищением и горячей признательностью. Она бро¬ сила прозрачную ткань на пол и залюбовалась ею, благо¬ дарно повторяя: «Мерседес, мерседес!» Конечно, в вос¬ торге ее было немало ребяческого, однако при всем этом радость ее носила печать достоинства, свойственного бла¬ городным людям во всех частях света. Луису поведение юной гаитянки показалось наивным и очаровательным. Он представил себе, как приняла бы донья Мерседес до Вальверде какую-нибудь драгоценность из милостивых рук доньи Изабеллы, и подумал, что детская радость Озэмы, пожалуй, проиграла бы в сравнении с благородным смирением и сдержанным удовольствием, какое выразила бы при виде подарка Мерседес. 11 Ф, Купер, том VI 321

Пока подобные мысли проносились в голове нашего героя, юная гаитянка без тени смущения сбросила свою просторную накидку и закуталась в прозрачную ткань чалмы. Затем она гибким движением сняла с себя оже¬ релье с золотым диском, сделала несколько шагов вперед и, чуть отвернув смеющееся лицо, протянула этот дар Луису, сопроводив его взглядом, более красноречивым, чем любые слова. Луис принял подарок с благодарно¬ стью, не преминув, по кастильскому обычаю, поцеловать хорошенькую ручку. Касик, с довольным лицом наблюдавший за обоими, сделал гостю знак следовать за собой и повел его в дру¬ гое строение, весьма сходное с первым. Здесь дон Луис был представлен нескольким молодым и красивым жен¬ щинам, вокруг которых резвились ребятишки; он понял, что это жены и дети Маттинао. С помощью жестов и не¬ многих знакомых ему слов Луису удалось наконец вы¬ яснить, кем в действительности приходилась касику Озэма. Не без удовольствия узнал он, что она сестра Маттинао, к тому же еще незамужняя, чему Луис особен¬ но обрадовался, ибо испытывал какую-то беспричинную ревность, вызванную, видимо, сходством Озэмы с РЛер– седес. Весь вечер и три следующих дня Луис провел в обще¬ стве своего друга касика в его излюбленной резидеиции, укрытой от посторонних глаз. Разумеется, наш герой был в центре всеобщего внимания: гостеприимный хозяин, а особенно хозяйки проявляли к нему гораздо больше ин¬ тереса, чем он к ним. Они позволяли себе тысячи малень¬ ких вольностей, трогали его волосы, одежду, оружие и, уж конечно, сравнивали его белую кожу с более смуглой кожей Маттинао. Озэма держалась скромнее и сдержан¬ нее всех: она только наблюдала .за происходящим, и лишь выражение лица выдавало ее чувства. Луис часами лежал на благоухающей циновке непо¬ далеку от прелестной гаитянки и пристально вглядывался в ее черты, находя в них все больше сходства с чертами своей возлюбленной, пока ему не начинало казаться, что это не Озэма, а сама Мерседес. Попутно юный граф старался побольше разузнать об острове. В первый же день выяснилось, что Озэма, види¬ мо благодаря своему происхождению и природному уму, понимает Луиса лучше всех жен Маттинао и даже луч-< 322

ше самого касика. Впрочем, это нашему герою, очарован¬ ному красотой гаитянки, могло и показаться. Но, как бы там ни было, он чаще всего задавал вопросы именно ей, и уже к концу дня восприимчивая и внимательная девуш¬ ка начала его на самом деле понимать. Так за один день Луис достиг гораздо большего в общении с островитяна¬ ми, чем все остальные испанцы за целых два месяца. Озэма схватывала испанские слова на лету, тотчас запо¬ минала и повторяла их со странным мягким акцентом, от которого они становились только благозвучнее. Адмирал не раз указывал ему, как важно для испан¬ цев узнать, где находятся золотые рудники, и Луис об этом не забывал. Ему удалось растолковать Озэме, что его интересует, но ответы ее были не столь ясны, как он бы того желал. И все же юный граф льстил себя надеждой, что не потратил времени даром и сможет рассказать Ко¬ лумбу кое-что интересное. На другой день пребывания Луиса в селении его при¬ гласили посмотреть на игры и пляски индейцев. Их опи¬ сывали достаточно часто, и незачем еще раз повторяться; скажем только, что в этих танцах и состязаниях, носив¬ ших самый мирный характер, юная гаитянская принцесса выделялась среди всех своей ловкостью, грацией и красо¬ той каждого отточенного движения. Луису тоже предло¬ жили попытать счастья, и он охотно согласился. Обладая недюжинной силой и подвижностью, он легко отобрал пальму первенства у своего друга Маттинао. Впрочем, молодой касик нисколько не был огорчен, а его сестра хо¬ хотала и радостно хлопала в ладоши, когда гость оказы¬ вался проворнее или сильнее своего хозяина. Жены Мат¬ тинао даже пытались ее тихонько пристыдить, но Озэма на все упреки отвечала обезоруживающей улыбкой. В эти минуты Луис искренне любовался ею, и не без оснований: щеки ее пылали, глаза сверкали, как драго¬ ценный гагат 1, а зубы казались выточенными из слоно¬ вой кости. Мы сказали, что глаза Озэмы в отличие от синих за¬ думчивых и вдохновенных очей Мерседес были черны 1 Гагат, или черный янтарь, – особый сорт каменного угля, отличающийся глубоким черным цветом и приобретающий после полировки яркий блеск. Не следует путать с агатом, который всегда многослоен и может иметь различную окраску. II* 323

как гагат, но они обладали такой же выразительностью, особенно когда гаитянка смотрела на Луиса. Не раз во время этих состязаний в силе и ловкости юноша улавли¬ вал во взгляде Озэмы откровенный восторг, весьма сход¬ ный с тем глубоким восхищением, которое он читал в глазах Мерседес, когда побеждал на турнирах. В такие мгновения сходство между двумя девушками поражало его еще больше, и он думал, что, если бы не различие в одежде, это были бы настоящие двойники! Пусть только читатель не думает, что наш герой начал забывать свою прежнюю любовь. Совсем нет! Мерседес слишком прочно владела его сердцем, да и сам Луис, не¬ смотря на все его недостатки, был слишком верным и преданным рыцарем, чтобы помышлять об измене своей даме. Но возлюбленная его была далеко, и Луису трудно было оставаться равнодушным к наивному поклонению юной индианки. Если бы Луис уловил хоть один кокетливый взгляд или заподозрил, что у Озэмы есть какой-то тайный рас¬ чет, он сразу бы насторожился и вмиг избавился от чар. Но все происходило как раз наоборот: девушка была так естественна, чиста и простодушна, восхищалась им с та¬ кой искренностью и простотой, что ее было невозможно заподозрить во лжи! Одним словом, невольно поддавшись очарованию гаитянки, которая в тех же условиях могла бы вскружить голову людям куда более сдержанным, чо¬ порным и холодным, чем наш пылкий герой, Луис дока¬ зал, что он всего лишь человек, не более. Когда вокруг так много нового, время летит незамет¬ но. Луис сам удивился, заметив, что живет в этом селе¬ нии уже несколько дней, большую часть которых он про¬ вел в серале Маттинао, хотя это и не совсем точное опре¬ деление для уединенного убежища семьи касика. Зато Санчо с корабельной верфи считал каждый день и не те¬ рял времени даром. Он тоже, как и Луис, ходил героем в своем более скромном кругу простых людей и тоже не забывал про золото. И, хотя матрос не знал ни слова по-гаитянски и не научил ни одному испанскому слову никого из тузем¬ цев, дела его шли куда успешнее, чем у юного графа. Он и так превосходно ладил с хохочущими темнокожими нимфами, не отходившими от него ни на шаг! Санчо ода¬ ривал их звонкими соколиными бубенчиками, а взамен 324

довольствовался любым украшением из драгоценного ме¬ талла. Все, что напоминало золото, он принимал без раз¬ бору! Само собой разумеется, этот обмен совершался чест¬ ным путем и только на добровольных началах – в полном соответствии с излюбленными принципами сторонников свободного предпринимательства, утверждающих, будто торговля – это обмен эквивалентными ценностями, хотя каждому известно, что ценность вещи зависит от целого ряда зачастую противоречивых обстоятельств. Но Санчо смотрел на торговлю точно так же, как эти новомодные мыслители, и однажды, когда они с Луисом направлялись к Маттинао, высказал по дороге свое мнение по столь су¬ щественному для него вопросу. – Я вижу, твоя любовь к золоту верна и неизмен¬ на! – со смехом воскликнул Луис, когда старый моряк, остановившись на минутку, показал ему свой запас золо¬ того песка, всяких дисков и блях. – Из того, что у тебя в мешке, можно смело начеканить штук двадцать полно¬ весных добл с изображением короля и нашей королевы! – Вдвое больше, сеньор, вдвое больше, и все это за каких-нибудь семнадцать соколиных бубенчиков, кото¬ рым цена – горсть мараведи! Ей-богу, это самая честная и святая торговля, достойная только истинных христиан! Эти дикари заботятся о золоте не больше, чем ваша ми¬ лость о погребении дохлого мавра, и за такое пренебреже¬ ние я готов содрать с них еще больше! Пусть себе ду¬ мают, что эти украшения и желтый песок ничего не стоят, – я охотно расстанусь еще с двадцатью бубенчи¬ ками, хоть они у меня и последние! Пусть меняются, пока у меня и у них еще есть что менять, – в накладе я не останусь! – Разве это честно, Санчо, отнимать у бедных индей¬ цев золото в обмен на дешевые медные погремушки? – попробовал устыдить его Луис. – Вспомни, ведь ты ка¬ стилец, и отныне давай хотя бы два соколиных бубенчика за то, за что раньше давал один! – Я никогда не забываю, откуда я родом, сеньор, и помню, что могерская корабельная верфь, по счастью, на¬ ходится в старой доброй Испании! Но разве ценность вещи не определяется ценой, которую за нее дают на рынке? Спросите любого нашего купца, и он вам ответит, дао это так же ясно, как солнце в небе! Когда венециан¬ 325

цы приходят иа остров Кандию г, они скупают фиги, ви¬ ноград и греческое вино за гроши, зато за товары с за¬ пада дерут сколько могут. Э, да что там говорить! Все имеет свою цену! – И тебе не стыдно пользоваться невежеством своих ближних? – спросил Луис, относившийся к торгашам с презрением дворянина. – Ведь это все равно, что обма¬ нуть слабоумного или ребенка! – Упаси господь и мой покровитель святой Андрей, чтоб я совершил что-либо постыдное! – возмутился Сан– чо. – На Гаити соколиные бубенчики стоят дороже зо¬ лота, сеньор! Я это знаю и тем не менее готов расстаться со своим драгоценным товаром ради презренного метал¬ ла. Вы видите, я не скуп, а напротив – великодушен: ведь мы на Гаити и каждый может вам подтвердить, что здесь я торгую себе в убыток – золота много, а где я возьму другие бубенчики? Конечно, если после стольких лишений и испытаний я еще раз благополучно пересеку океан и довезу это золото до Испании, оно, может быть, вознаградит меня за все опасности и труды и даст мне возможность зажить прилично. Но я ведь рискую жизнью! И от души надеюсь, что наша милостивая донья Изабелла не допустит, чтобы ее новые кроткие подданные когда– либо занялись столь опасным и хлопотливым делом, как торговля! – С чего это ты вдруг так забеспокоился о бедных островитянах, что даже готов рисковать своей жизнью? —* смеясь, спросил Луис. – Просто боюсь, как бы они не расстроили эту тор¬ говлю, сеньор, которая должна оставаться как можно свободнее и проще, – с плутоватой ухмылкой ответил ма¬ трос. – Сейчас мы, испанцы, приходим на Гаити и ме¬ няем один соколиный бубенчик на доблу золотом, – про¬ сто и ясно! А если эти дикари сумеют доплыть до Испа¬ нии, там они получат за эту же доблу сто бубенчиков —* поди-ка их сосчитай! О нет, нет, лучше оставить все, как есть. И пусть жарится в аду вдвое дольше тот, кто вздумает нарушить эту честную, свободную, простую и выгодную для всех цивилизованных людей тор¬ говлю! 1 Кандия —одно из названий острова Крита. 326

Так Санчо разглагольствовал о свободной торговле, когда со стороны селения внезапно донесся крик ужаса, возвещавший о какой-то смертельной опасности. Как раз в это время испанцы проходили через рощу, расположен¬ ную на полпути между селением и уединенным домом Маттииао. Оба вполне доверяли своим новым друзьям, а потому сейчас оказались совершенно безоружными, если не считать рук да ног. Луис полчаса тому назад оставил свой щит и меч у Озэмы, которая забавлялась ими, изображая из себя амазонку, а Санчо, решив, что аркебуза для прогулок слишком тяжела, спрятал ее в от¬ веденной ему хижине, где расположился со всеми удоб¬ ствами. – Неужто измена, сеньор? – воскликнул Санчо.– Неужели эти черномазые узнали настоящую цену со¬ колиным бубенчикам и собираются взыскать с меня убытки? – Маттинао и его племя не предадут нас, готов по¬ ручиться жизнью! – возразил Луис. – Нет, тут что-то другое... Слышишь, Санчо? Кажется, они кричат «Као– набо»! – Так это еще хуже, сеньор! Это имя вождя кари¬ бов который наводит ужас на все здешние племена! – Беги, Санчо, постарайся добыть свою аркебузу, а потом спеши наверх, к хижинам женщин! Надо лю¬ бой ценой защитить Озэму и семью нашего доброго друга! Луис и Санчо расстались, не теряя ни минуты: матрос побежал в селение, где царила страшная суматоха, а наш герой медленно и неохотно пошел к жилищу семьи каси– ка, то и дело оглядываясь, словно ему не терпелось ри¬ нуться в гущу боя. Он горько сетовал, что нет с ним ни его боевого коня, ни копья, ни доспехов, потому что рыцарь в полном вооружении мог бы обратить в бегство хоть тысячу таких врагов, какие ему сейчас угрожали. Если Луис не раз прорывался один сквозь ряды мавров– лехотинцев, то позднее испанцы легко рассеивали сотни индейских войной, принимавших всадника на коне за одно двухголовое, двурукое, шестиногое чудовище! 1 Карибы – группа индейских племен, объединенных одним языком; населяли главным образом бассейны рек Ориноко, Ама¬ зонки и Малые Антильские острова. 327

Между тем страшная весть достигла жилища Матти– нао раньше нашего героя. Когда Луис воЩел в дом, он увидел Озэму, окруженную по крайней мере пятьюде¬ сятью женщинами, часть из которых прибежала снизу, из селения. Все они со страхом и волнением повторяли имя Каонабо и о чем-то горячо просили Озэму, держав¬ шуюся спокойнее остальных. Жены Маттинао тоже при¬ соединились к этим просьбам, и скоро Луис из отдельных слов и жестов понял, что они уговаривают Озэму бежать, если она не хочет попасть в руки карибского вождя. Луи¬ су даже показалось – и на сей раз не без основания, – будто женщины утверждают, что карибы только для того и напали на селение, чтобы захватить прекрасную сестру их касика. Такое предположение могло лишь укре¬ пить решимость Луиса спасти Озэму во что бы то ни стало. Завидев Луиса, Озэма бросилась к нему и, всплеснув руками, произнесла имя Каонабо таким испуганным и жалобным голосом, что могла бы растрогать и камень. Она смотрела на молодого испанца с надеждой и дове¬ рием, словно отдавалась под его покровительство, Луис это понял. Через мгновение щит был у него на локте, а меч в руке. Затем, чтобы успокоить принцессу, он сделал вид, что прикрывает ее щитом и взмахнул мечом, словно отражая врага. Как только женщины поняли значение его жестов, все сразу разбежались и попрятались вме¬ сте с детьми. В таких необычайных обстоятельствах Лу¬ ис и Озэма впервые со дня их встречи остались наедине. Однако медлить было нельзя: враг мог подкрасться к дому незамеченным. Нарастающие вопли и крики снару¬ жи предупреждали, что опасность близится с каждой ми¬ нутой. Луис быстро свернул чалму и сунул ее в руки Озэмы, чтобы она могла хоть как-нибудь защититься от враже¬ ских-стрел. Затем он сделал ей знак следовать за ним, но тут, вне себя от волнения и страха, девушка уронила го¬ лову ему на грудь и залилась слезами. Луис не знал, что делать. По счастью, Озэма быстро справилась с собой; улыбаясь сквозь слезы, она судорожно сжала руку Луи¬ са и вновь стала неустрашимой индианкой. Через мину¬ ту они выбежали из дома. 328

Луис сразу заметил, что они покинули дом вовремя. Вся семья Маттинао попряталась, а внизу из зарослей уже показался довольно многочисленный отряд врагов: они приближались молча, стремительно, намереваясь за¬ хватить свою добычу врасплох. Луис почувствовал, как Озэма, дрожа, уцепилась за его руку. – Каонабо, нет, нет, нет! – жалобно бормотала она. Юная гаитянская принцесса запомнила это испанское слово, и Луис понял, что она хочет им выразить свое от¬ вращение к карибскому вождю. Теперь он твердо решил или спасти Озэму, или умереть, так как почувствовал, что она не хочет стать женой кариба из-за него. При всем своем благородстве Луис не лишен был человеческих слабостей и считал себя неотразимым. Лишь перед Мерседес Луис де Бобадилья терял свою самонадеян¬ ность. Опытный воин, привыкший к схваткам чуть ли не с детства, Луис быстро огляделся, отыскивая наиболее удобную позицию для обороны, где его меч мог бы пора¬ ботать на славу. К счастью, такое место оказалось побли¬ зости, всего в ста шагах от дома, и они с Озэмой перебе¬ жали туда. Терраса, где стояли хижины, примыкала к скалистому обрыву и в этом месте как бы вдавалась в него довольно острым углом, ограниченным с двух сторон отвесными склонами горы. Над ним нависал утес, так что можно было не опасаться сброшенных сверху камней, а перед входом в эту сужающуюся щель громоздились огромные глыбы, за которыми легко было укрыться от стрел. В то же время у основания каменного треугольника в единственном про¬ ходе между скалами оставалось достаточно широкое, по¬ росшее травой пространство, где умелый боец сумел бы показать свою доблесть. Эту природную крепость враги могли атаковать только в лоб, и Луис сразу почувствовал себя почти неуязвимым. А гаитянка вообще позабыла страх: беспокойство за Луиса, а также любопытство за¬ ставляли ее то и дело выглядывать из-за выступа скалы, так что ее голова все время была на виду. Едва Луис успел отдышаться, как более дюжины ин¬ дейцев выстроились против него в ряд на расстоянии при¬ мерно пятидесяти шагов. Они были вооружены луками, дротиками и боевыми палицами. Юный кастилец мог за¬ щищаться лишь мечом да щитом. Конечно, на близком 329

расстоянии стрелы индейцев были смертельны, особенно для обнаженных островитян, но сейчас между противни¬ ками было добрых пятьдесят ярдов, и Луис особенно не тревожился, уповая на щит и в крайнем случае – на свою плотную бархатную куртку. К тому же он не хотел пря¬ таться в камнях, зная, что для его меча необходимо сво¬ бодное пространство, а меч был его единственным ору¬ жием. К счастью для нашего героя, самого Каонабо не было в числе нападающих: он в это время преследовал группу женщин, полагая, что среди них находится Озэма. Гроз¬ ный вождь карибов несомненно приказал бы обрушить на испанца все боевые силы, и против отчаянного натиска врагов Луиса не спасли бы ни его мужество, ни воинское искусство. Но вместо этого индейцы рассыпались перед убежищем нашего героя с луками в руках. Один из них, видимо, самый искусный стрелок, прицелился и выстре¬ лил. Луис, словно играя, подставил щит, и стрела, скольз¬ нув в сторону, воткнулась в землю. Вторую стрелу юно¬ ша отбил мечом, не считая даже нужным поднимать щит ради подобной безделицы. При виде такого хладнокровия его противники дружно завопили, то ли от ярости, то ли от восторга, – Луис не мог разобрать. Теперь нападающие решили стрелять залпами, как впоследствии учил своих артиллеристов Наполеон. Все, у кого были луки, – человек шесть – восемь, – разом на¬ тянули их, и стрелы забарабанили о щит Луиса; большую часть он отбил, но две слегка зацепили его, – впрочем, из царапин даже не показалось крови. Индейцы снова на¬ тянули луки, но в этот миг гаитянка, опасаясь за жизнь нашего героя, выскочила из-за камней и самоотверженно заслонила его своим телом, умоляюще сложив руки на груди. При виде ее среди индейцев послышались крики: «Озэма! Озэма!» – и все опустили оружие. Как может легко догадаться каждый, кто знаком с историей этих островов, они были не карибы, а те же мягкосердечные гаитяне, но только попавшие в шайку карибского вождя. Напрасно пытался Луис заставить преданную девуш¬ ку укрыться среди камней. Она думала, что его жизнь в опасности, и никакие слова, даже если бы он вполне владел ее языком, не могли бы убедить Озэму оставить 330