Текст книги "Портрет незнакомца. Сочинения"

Автор книги: Борис Вахтин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 55 страниц)

Очевидно, что такие реформы потребуют огромных денежных средств. Где их взять?

Ответ очевиден.

Сейчас наша военная промышленность работает полным ходом, стремясь не отстать от совокупных военных сил всех стран Запада, а также Японии и Китая, а в идеале – догнать и перегнать их. Стратегически это совершенно недостижимая цель, хотя, судя по всему, у нашей страны и есть шансы перегнать США в военном отношении в ближайшем будущем. Одностороннее прекращение гонки вооружений кажется невозможным. В значительной степени наша страна не в силах уменьшить безумные траты на военный потенциал уже в силу простой инерции взятых темпов и преемственности программ, когда непрерывную модернизацию оружия практически трудно прервать, да и страшно – кажется, что возможный противник сразу же уйдет в этой области вперед. Кое-что удается вернуть в казну, продавая устаревающие образцы развивающимся странам и, тем самым, насыщая мир оружием (впрочем, его и без нас насытили бы западные страны – к сожалению, не существует запрета на торговлю оружием, и не очень ясно, как установить такой действенный запрет), но это – капля в море.

Как бы наша страна ни напрягалась, она никогда не сможет достичь решающего превосходства над всем западным миром в военном отношении. Ни спады производства на Западе, ни энергетические кризисы, ни волны забастовок не смогут настолько подорвать западную экономику, чтобы она не в состоянии стала обеспечивать военную мощь этих стран. Даже одна Америка настолько экономически сильнее и развитее нас, что ей достаточно нескольких лет национального усилия, чтобы мы и в области вооружения остались далеко позади нее, как это случилось в области освоения космоса, а надежды убаюкать ее детантом, кажется, рухнули.

Какую же цель преследует наша страна, участвуя в гонке вооружений? Обороны? Но для обороны с лихвой достаточно нашего мощного ядерного оружия, способного уничтожить уже сейчас не только любого агрессора, но и весь земной шар. Нападения? Но оно невозможно – самоубийственно, так как Запад тоже способен уничтожить и нас, и весь земной шар. Расширения нашего влияния? Но у нас на всей земле нет ни одного (не осталось!) искренне дружественного нам народа – ни среди арабов, ни в Латинской Америке, ни в черной Африке, ни в Азии. Все наше влияние распространяется только на правящие верхушки ряда стран и в конечном итоге не дает ничего, кроме таких унижений, как изгнание наших советников из Египта, кроме таких друзей, как псевдосоциалистические режимы, тиранические и шаткие. Америка, кажется, уже начала понимать, что влияние лучше оказывать примером, а не крейсерами, танками и напалмом. Вернее оно и надежнее. Так почему бы нам не обогнать ее в этом понимании?

Гонка вооружений бессмысленна.

Любопытно, что народное чувство у нас, с одной стороны, раздражаясь «помощью», которую мы оказываем странам третьего мира, сердясь на эти бесполезные траты («помогали Китаю, сколько сил и средств туда всадили, а только врага нажили!» – повторяют часто люди, однако они не подозревают, что мы, кажется, и гвоздя Китаю даром не дали – Китай за все с нами полностью расплатился), это же народное чувство поддерживает гонку вооружения, радуется присутствию нашего флота во всех морях и океанах, хочет, чтобы наша военная сила превосходила все другие военные силы.

Первое впечатление от этих особенностей народного чувства создается такое, что наши люди продолжают жить угаром минувших войн, страхом перед новыми военными неудачами такого же свойства, как в начале войны с фашистской Германией, продолжают гордиться победой над ней, поскольку в истории больше гордиться особенно нечем, сильно обработаны воинственной пропагандой и ее культом силы. Основания для такого впечатления, конечно, есть, но оно, тем не менее, поверхностно и не точно. Дело гораздо глубже. Похоже, что наш народ не чувствует себя внутренне сильным, не уверен в себе после стольких испытаний и потерь, не имеет за спиной почти ничего такого, что мог бы осознать как свое достижение и на чем основал бы спокойствие и доброжелательность к другим. Вот почему его так радуют внешние признаки силы, создающие к тому же ложное чувство безопасности и исторического величия.

Кроме того, многие чувствуют возможность войны с Китаем, говорят о ней повсеместно, ждут ее, как ждали войны в Германией задолго до ее начала – то ожидание, как известно, Сталину приходилось подавлять силой. Без всякого Рихарда Зорге наш народ предчувствовал войну, знал, что она будет. Предчувствует и сейчас.

На фоне таких настроений предлагать умерить гонку вооружений, тем более – вовсе ее прекратить, трудно. Но резко уменьшить военный бюджет, свести его к минимуму, необходимому для обороны – не избежать. Нужно высвободить средства, впустую сгорающие на военных заводах, идущие на содержание ненужно большой армии. И того, что у нас есть, достаточно пока для обороны на Востоке, а на Западе можно быстро и решительно идти не на «разрядку», а на искренний и деятельный мир, на дружбу и сотрудничество с Европой и Америкой – это не только высвободит наши оборонительные силы, стоящие сейчас на Западе, но и создаст нам прочный тыл на случай войны с Китаем.

Иметь армию, достаточную для обороны, не означает иметь армию слабую, а означает иметь армию достаточную. Ясно, что Россия должна обладать сильной профессиональной армией, которая при любом повороте международных событий смогла бы надежно защитить страну. Но Россия не должна попусту тратить силы и деньги на ненужную и вредную гонку вооружений, на демонстрации силы на Кубе, в Эфиопии, на Ближнем Востоке или еще где-нибудь у черта на куличиках.

Таким образом, очень большие средства (думаю, что и министерство финансов не знает точно, сколько тратится на военные дела) даст ограничение военного бюджета страны нуждами обороны.

Второй источник больших средств – сокращение расходов на аппарат. Здесь тоже отсутствие статистики не позволяет установить реальные размеры возможной экономии, но и простые наблюдения каждого легко подскажут, что дело идет о миллиардах рублей, в том числе, об очень больших валютных суммах.

Экономии на войне и аппарате будет, видимо, вполне достаточно не только для проведения необходимых структурных реформ, но и для уверенности в их дальнейшем успехе.

Едва ли не коренной вопрос для будущего страны – вопрос о народном образовании. Оно должно быть не просто улучшено, а решительным образом перестроено.

Прежде всего, единую систем народных общеобразовательных школ нужно дополнить школами, существующими на средства предприятий, местных советов, кооперативов граждан. Следует установить лишь единый минимальный уровень знаний, включающий основы наук о человеке, обществе и природе – этот минимум, равный законченному среднему образованию, должен проверяться у каждого учащегося, желающего иметь аттестат зрелости и продолжить учение в вузе. Наверное, разумнее всего дать учащимся право сдавать эти экзамены вне зависимости от сроков обучения. Образование сверх минимума нужно поощрять всемерно.

Местные советы, предприятия, группы граждан должны получить право создавать и собственные высшие учебные заведения с любыми программами преподавания, научные общества и учреждения. Разнообразие систем и форм обучения должно быть дополнено посылкой возможно большего числа школьников и выпускников школ, студентов и аспирантов за границу – учиться в лучших средних и высших учебных заведениях Америки, Англии, Франции, Германии, Японии – везде, где есть передовые научные направления, наиболее яркие ученые, лучшие знатоки своего дела.

И, разумеется, главнейший вопрос – положение учителя в обществе. Трудно назвать – это у нас-то, где слова ценятся так дешево и так легко бросаются на ветер! – другую область, в которой было бы так много наговорено и наобещано! И так мало сделано… На словах у нас признается, что учитель должен быть окружен всенародным почетом и уважением, избавлен с помощью высокого заработка от забот о хлебе насущном, о жилье, о быте. На деле же учитель у нас, особенно в деревнях и небольших городах, унижен рабской зависимостью от директора и органов народного образования, унижен низкой оплатой, перегружен учебными часами, донимается недреманным контролем блюстителей идеологического порядка, ограничен тесными рамками программ, обязан физически вместе с учениками отрабатывать немало времени и на прополке овощей, и на сборе макулатуры и металлолома, и на уборке хлопка на юге и картофеля на севере, и вынужден чуть не из милости выпрашивать у местных сатрапчиков для себя жилье, дрова на зиму для школы, машину – их привезти… Но такова великая сила жизни, таковы таланты нашего народа, что и это забитое, запуганное, бесправное униженное учительство постоянно выдвигает из своей среды прекрасных педагогов.

Да, честь и поклон низкий нашему учительству, способному и вопреки давать замечательных преподавателей. Но сколько талантов погибло, не справилось с угнетателями, смирилось, уступило…

И почти такая же страшная картина гнета – в каждой сфере жизни. Скажут – нет худа без добра, зато, дескать, те, что пробились сквозь такие зверские препоны – лучшие из лучших, талантливейшие, самые стойкие. Это рассуждение утешает слабо. Человеческое общество не стая зверей, где должен действовать звериный закон естественного отбора (да и там – один ли он действует?) – у человеческого общества особые цели, человек отличается от животных, прежде всего, мечтой о достижении бессмертия и способностью его достичь, и создание культурного слоя цивилизации требует тщательного сбережения, в первую очередь, талантов каждого – ведь едва ли не в каждом явно или скрытно живет талант. Вот для того, чтобы обнаружить, охранить и развить это национальное богатство, заложенное в наших детях и внуках, нам и нужны миллионы учителей, перед которыми на деле, а не на словах все склонялись бы с восточной почтительностью.

Тут призывами ничего не добьешься, тут нужны всесоюзные законы – вот когда их действие плюс достижения самого учительства создадут нужные традиции, тогда можно будет и без законов обойтись. Законы же эти должны предусмотреть многократное (при нынешнем масштабе заработков и цен – четырех-, пятикратное) увеличение заработной платы, обязательное обеспечение каждого учителя добротным и просторным жильем (хватает же квартир и домов для тунеядцев – чиновников, которых едва ли меньше, чем учителей!), предоставление им везде и повсюду первых льгот и первого места, а главное – свободы, самостоятельности, прав.

Если дополнить это коренным улучшением подготовки новых учителей, развитием учительских союзов, обществ и клубов, ответственностью учителя только перед своей совестью и учениками, простором для свободных поисков и творчества, разнообразием форм обучения, вложением значительных средств – государственных, местных, заводских, кооперативных, родительских – в образование, то можно надеяться, что плоды коренного улучшения народного образования не заставят себя ждать.

Сейчас же наши дети получают образование плохое и с каждым годом ухудшающееся.

Следующая область, куда нужно будет направить высвободившиеся бюджетные средства – это здравоохранение и социальное обеспечение. Здесь тоже требуется коренное улучшение. Нужно широко развернуть строительство больниц, поликлиник, предприятий по производству медицинского оборудования и лекарств. Необходимо увеличить в несколько раз (как минимум, в два-три раза при нынешнем масштабе зарплаты и цен) заработную плату врачам-практикам, медицинским сестрам, санитаркам, всему медицинскому персоналу. Сейчас мы прикрываем псевдобесплатностью убогий уровень нашей медицины, сводящейся, в основном, к приблизительному учету трудоспособности населения. Нужно добиться того, чтобы у нас медицинское обслуживание, охрана труда, особая забота о здоровье женщин и детей стали хорошими. Необходимо выделить науке те десятки миллиардов рублей, без которых она не в силах победить болезни, в частности, сердечно-сосудистые и раковые заболевания.

Специальные мероприятия нужны и в области социального обеспечения. Существующая система пенсий и страхования крайне несовершенна. К единому общегосударственному уровню пенсий и пособий при утрате трудоспособности нужно добавлять пенсии, пособия и льготы, выплачиваемые из средств предприятий и кооперативов, а также из бюджетов местных советов. Развитие и укрепление независимых профсоюзов – лучший способ для надежного обеспечения достаточно высоких пенсий.

Вот об этих областях – народном образовании, охране здоровья и социальном обеспечении – смогут всерьез заботиться местные советы. Каждое поколение мы увидим более образованным, культурным, развитым и здоровым, чем предыдущее. Каждый пожилой человек, честно трудившийся двадцать-тридцать лет, будет иметь возможность уйти на пенсию и не заботиться о крыше над головой, о пище, о средствах для культурного досуга и путешествий. Именно трудовой стаж – лучшая мера для установления срока, по истечении которого человек будет получать пенсию. Есть нужный стаж – можешь (но не должен!) уйти на пенсию, хоть тебе будь и пятьдесят лет.

Повторяю, что здесь речь идет лишь о контуре реформ, об их основных направлениях, неизбежных, по моему мнению, тогда, когда власть будет принадлежать самим трудящимся – мне кажется, что эти реформы для каждого очевидно необходимы, что они созрели. Я не сомневаюсь, что что-то упускаю, где-то оставляю пробелы, в чем-то неточно выражаюсь, какие-то нужные меры не упоминаю. Один человек не может претендовать на разработку и предвидение законодательства, которое сможет дать реформам ход. Но нет сомнения, что пришла пора суммировать и изложить ту систему преобразований, без которых страна не только будет лишена достойного существования, но и рискует окончательно погибнуть. Осуществление реформ – творческое дело народа, энергия которого будет освобождена. Но надеюсь, что общий очерк назревших реформ я передаю, в основном, верно – именно передаю, так как стараюсь лишь суммировать то, что слышал, видел, о чем читал. Цель моя – постараться очертить положительную программу структурных реформ, созревших в стране, ожидаемых подавляющим большинством народа и необходимых для бескровной и мирной победы над нашим трагическим прошлым, – иначе это прошлое сожрет нас.

Большая работа предстоит, несомненно, и в тех областях жизни, которые не требуют финансовых ассигнований, но, тем не менее, очень важны для страны – уже хотя бы потому, что в этих областях у нас мало собственного опыта. Это области, связанные с правами человека, с теми общественными свободами, которых Россия практически никогда не имела в полном объеме (разве что в марте-октябре 1917 года, да и то в условиях тяжкой войны и всеобщего разброда).

Должны быть законодательно обеспечены – в полном объеме и без всяких оговорок и ограничений – такие права личности, как свобода слова, печати, собраний, вероисповеданий, передвижения и т. п., что неплохо сформулировано в ооновской «Декларации прав человека». Хорошо изложены эти права и в документах общеевропейского совещания в Хельсинки – это еще раз подтверждает ту мысль, что структурные реформы не взяты с потолка, а действительно созрели в нашей стране. В своей совокупности эти реформы и есть реальный положительный опыт ста лет русской революции.

Предстоит полностью отменить цензуру (кроме военной – отменить ее можно, вероятно, только международным актом) над всеми видами информации, запрещение перлюстрации писем, подслушивания телефонных и иных разговоров; добавим к этому запрещение слежки за гражданами, отмену всех унизительных для личности наказаний (вроде пресловутых «пятнадцати суток» или медвытрезвителей, не служащих ничему, кроме удовлетворения алчности и садизма многих «блюстителей порядка»). Добавим ликвидацию геростратовски знаменитого ЧК-ГПУ-КГБ, этой «вооруженной руки партии» – из всех ее функций останутся нужными лишь контрразведка для обороны и службы по охране законов, по борьбе с коррупцией. В общедоступные архивы страны можно будет передать архивы КГБ с их материалами, бесценными для историков. Одна экономия на КГБ сколько даст! Денег-то сколько освободится! А экономия на «наглядной агитации», на преподавании «общественных „наук“», давно превратившемся в заучивание по принуждению мертвых догм, этакого расширенного «цитатника Мао»!

Законодательное обеспечение гражданских прав и свобод должно сопровождаться всеобщей политической амнистией. Эта амнистия должна распространяться на всех и на всё прошлое – даже на тех, повторяю, кто прямо или косвенно виноват в политических преследованиях или репрессиях прошлого.

Могут возразить: как? лагерным палачам – амнистия наряду с их жертвами? Где же справедливость?

Особенность предлагаемых здесь реформ в том, что они не требуют ни кровопролития, ни возврата к прошлому, ни подражания зарубежным образцам. Это русский национальный путь. Начинать эту колоссальную мирную, созидательную работу, не расчистив для нее «строительную площадку», не освободившись от ненависти, от порождаемых ею страхов, от планов личной мести, даже от пепла Клааса, стучащего в сердцах миллионов, – невозможно. Освобожденная, бесцензурная печать быстро выполнит действительно необходимую задачу – ярко и полно осветит нашу историю. Но души людей должны быть предварительно очищены от ненависти, в жизни нашей не должно быть врагов у реформ, не должно быть пострадавших от них, казненных, преследуемых, репрессированных. В огромной работе по преобразованию страны, по преодолению прошлого, в этой повседневной и энергичной деятельности понадобятся знания, опыт, силы, совесть каждого – и каждый имеет право получить шанс потрудиться во имя своего отечества.

Да, право на такой шанс имеет каждый.

Каждый!

Реформы, назревшие в нас, предоставят людям широкое поле деятельности. Действительные выборы, гласность общественной жизни, социальные и личные права и свободы скоро отсеют тех, кто окажется неспособным честно трудиться в новых условиях, кто слишком увяз в прошлом. Тогда и только тогда выяснится настоящая цена каждого – но не раньше, чем у каждого будет равный с другими шанс показать, на что он способен. Я уверен, что проверка практической работой, делом, созидательным трудом – лучший способ проверки. А до этого никого нельзя считать окончательно погибшим для жизни, для честного труда, для соотечественников, для нации. И как знать – может быть, кто-то из самых лютых сталинистов вернет уважение людей и самоуважение, потрудившись с пользой для страны там, где его способности пригодятся. И даже если таких будет всего лишь несколько, горсточка, единицы или вовсе – один, то и в этом случае всеобщая политическая амнистия полностью себя оправдает.

В новых условиях по-иному должен работать и суд, независимый от советов и выборный. Опыт России после великой судебной реформы прошлого столетия убедительно доказал, что присяжные заседатели необходимы (полная дюжина), что нужна гласность судопроизводства, свободная адвокатура, участие адвокатов в защите своего подопечного с момента начала следствия. Коренного изменения, очеловечения требует и вся наша чудовищная тюремно-лагерная система наказания уголовных преступников и нарушителей закона, равно как и вся система уголовного, процессуального, гражданского, трудового и прочего законодательства.

Особых преобразований требуют дела со свободой вероисповеданий, с правами церквей, сект, различных религиозных организаций – здесь столь напакощено в прошлом! Нужно эти права и свободы оговорить специально, подробно, после консультаций с заинтересованными лицами.

Следует разобраться и с национальным вопросом – что будет после реформ со страной, с ее цельностью? Тут, как мне кажется, прав И. Р. Шафаревич, который пишет в статье «Обособление или сближение? Национальный вопрос в СССР»: «Ничто не указывает на необходимость раздробления государства до национальных атомов!» Он прав – да, у народов нашей страны общая история, общие перенесенные страдания, общий и единственный в своем роде опыт. Нет необходимости разделяться границами, колючими проволоками, таможенными барьерами. Да и легче сообща сдюжить реформы, строить новое. Разумеется, каждая национальная культура получит в новых условиях полную свободу для того развития, которое ей под силу. И – несомненно: каждая нация должна иметь право на любой объем самостоятельности вплоть до отделения.

Да, непочатый край работы открывается, куда ни глянь! Широчайший простор для энергии, соревнования – для совместной ревности, для проверки в честной игре, кто сильнее, умнее, предприимчивее!

Опора советской власти – простая. Это те люди, которым не нравится воровать, которым противно лгать, обманывать, хитрить, которым чужд и противен садизм и насилие, иными словами такие люди, которые отличаются от других не происхождением (буржуазным, мелкобуржуазным, пролетарским или еще каким-то), не составом крови (как-то: белые, желтые, черные, русские, тюрки, украинцы, эстонцы и т. п.), не полом, ни цветом волос (рыжие, блондины или брюнеты), не еще какими-то вторичными социальными признаками (партийные, беспартийные), а признаками первичными, такими, по которым мы отличаем хорошего человека от плохого. И таким людям должно законодательно облегчить путь к власти. Мне кажется, что такое законодательство не представляет особого труда сформулировать: те, кто нарушил простейшие правила общежития, то есть украл, обманул, солгал, показал себя насильником, лишается права быть избранным, лишается права представлять народ и его волю в советах, пока не докажет, что исправился. Этого права должны быть лишены по закону и те, кто в своих избирательных программах, скрыто или явно, исповедует безнравственные приемы достижения и сохранения власти. Таким образом, избирательное право не будет всеобщим – воры, жулики, лгуны, обманщики будут законом исключены из него, лишены права избирать и быть избранными по суду и на тот или иной срок, они будут социально дисквалифицированы, как дисквалифицируется спортсмен, совершивший проступок во время соревнований.

Спросят: опять, что ж это, выходит, полной свободы не будет, ограничения будут, насилие над личностью? Да, обязательно будут ограничения, да, будет порядок (едва ли не самое страшное слово для либерала-обывателя), только ограничения для волков – чтобы не ели беззащитных, только правопорядок равный для всех. А судьи, спросят, кто? А вот мы все с вами и судьи. Нам самим следить за соблюдением законов через выборных судей, посредством гласности, с помощью открытого обсуждения. Это трудно – самим за себя отвечать, самим принимать решения, но трудно поначалу, через год-два трудно будет другое – вспомнить, что могло быть иначе…

Всего, конечно, не предусмотришь. Я постарался, как мог, очертить главное – реформы в политической, экономической, социальной, военной, судебной сферах.

Теперь возникает «самый страшный» вопрос…

Это тоже – утопия?

В начале книги говорилось, что и программа правящей партии, и программа оппозиции – утопия. Конечно, если осуществить все перечисленные здесь реформы, то удовлетворены были бы требования и материальной программы партии, и духовно-правовой программы оппозиции, приведены в гармонию личность и общество. Россия, действительно, быстро оставила бы позади по уровню жизни, по уровню духовной и политической свободы самые различные страны, искупила бы свое прошлое и приобрела бы тем самым базу для избавления от смертельной опасности со стороны Китая.

Но кто же и каким образом будет указанные реформы осуществлять? Иначе говоря, резче говоря: да кто же разрешит такие реформы? Кто их допустит?!

Это главный вопрос, а за ним появляется множество других: посадят автора или не посадят за одно только обнародование таких предложений? Где это слыхано, чтобы начальники добровольно, без насилия согласились бы передать власть народу? Вы что – настолько политически наивны, что думаете, будто КПСС согласится вернуть власть советам? И вообще вы как – не с перепою или все это понапредлагали? Тут элементарных прав у человека не имеется, а вы сразу – в полном объеме да еще лучшую в мире систему?.. Не тот ли вы доктор, который нищему, умирающему от голода, прописал куриный бульон ежедневно?

Да, программа предложенных выше реформ внешне похожа на тот самый куриный бульон. Закономерен и самый страшный вопрос, и вся куча следующих, можно и ответить:

да, никто этих реформ не разрешит;

да, никто их не допустит;

да, наверняка посадят автора;

да, нигде и никогда начальники добровольно не отдавали власть народу;

да, КПСС никогда добровольно не вернет власть советам;

да, да, да…

Одно только нет – не с перепою я все это написал, а в полной и печальной трезвости…

Много лет слышны голоса (и за границей тоже), что у недовольных положением в нашей стране нет положительной программы, что они «только» критикуют. Я постарался в меру своих сил систематизировать слышанное, виденное и понятое и изложить все это в виде цельной положительной программы – той самой, которой у страны якобы нет. Мне хотелось показать, что когда говорят, будто делать нечего, кроме того, чтобы покоряться существующему, что иных путей нет, то это неправда – есть простые, созидательные, а не разрушительные, иные пути, пути, полезные и желательные для подавляющего большинства. С этой целью все это и написано. Постарался я также показать, что такие реформы в нашей стране назрели, что они сами по себе вполне реальны, что более того – похоже, что именно в этом направлении наше общество и развивается, только страшно медленно развивается, рискуя погибнуть до того, как разовьется. Я хотел показать, что вся суть структурных, системных реформ сводится к простейшему положению: вся власть советам. Поэтому на возражения я хочу ответить вопросом: согласны ли возражающие с тем, что предложенные здесь структурные реформы являются положительной программой, о которой столько говорилось и говорится? Если возражающие не согласны – ничего не поделаешь, остается только предложить им сформулировать свой позитив. Если же согласны и спор идет лишь о средствах для достижения поставленной цели, то в таком случае я отвечаю – все средства для ее достижения годятся, кроме кровопролития. Трудно сказать, каким способом можно добиться осуществления системных реформ. Иными словами, я не очень представляю себе, как соединить куриный бульон с нищим больным, которому он принесет спасение. Я знаю лишь, что в стране есть и смертельно больной, и спасительный бульон, что и то, и другое не плод воображения, а самая что ни на есть будничная действительность. Знаю я также, что никакого другого лекарства, кроме этого самого бульона, против смертельной болезни нет и не существует. Но как наладить поступление бульона в гибнущий организм, ума не приложу. А что посоветуете вы?

История знает примеры, когда реформы осуществлялись самой властью – это у нас, разумеется, было бы желательнее всего, так как сопровождалось бы наименьшими потрясениями и трудностями; реформ добивались и массовыми петициями, и мирными демонстрациями, шествиями, протестами, забастовками; и организацией всякого рода общественных движений, борьбой на выборах; и простой активной пропагандой. История знает разные способы успешного преобразования жизни, целые наборы средств, но какой из них годен у нас? Возможно, кто-нибудь обнаружит в нашей стране какое-нибудь особое, неслыханное еще средство или возможность успешно применить какое-нибудь старое, банальное – честь ему и хвала. Наверное, любое мирное средство хорошо, поскольку только бездеятельность и всеобщее пассивное ожидание – плохо. Без усилий со стороны конкретных людей, само по себе ничто не разрешится, не преобразуется и не произойдет – в этом пункте, кажется, единодушны и партия, и оппозиция. Согласен тут с ними и я, пытавшийся наметить пути не только конкретных структурных реформ, но и примирения враждующих сторон – во имя национального единства перед лицом будущего…

Как не может быть счастлив человек, копирующий свое поведение с другого человека, как лишает он себя, подражая другому, полноты жизни, собственной судьбы и естественности, так не может быть счастлив и народ, пытающийся взять за образец чужие порядки – пусть даже самые прекрасные и справедливые.

Да, невозможно заимствовать у других в готовом виде ни политическое устройство, ни законы, ни просвещение, ничего вообще заимствовать невозможно. И на надо. Каждый народ, каждая страна строит свое будущее на основе собственного исторического опыта, на основе собственных традиций, культуры, языка, философии, совести.

Сказанное относится и к нам, русским. Конечно, хорошо бы жить богато, как живут, скажем, американцы, или свободно, как англичане, или по прихоти своей, как цыгане. Но ни богатство американцев, ни свободу личности британцев, ни обособленную вольницу цыган взять взаймы невозможно, не получится взять. Да и не нужно.

Нужно другое.

Нужно перестать плевать в собственное прошлое, нужно прекратить глупо и предвзято поносить все свое отечественное, кровное, корневое только за то, что оно – свое; нужно отказаться от этой смердяковской позиции и пристально всмотреться в течение русской истории за последние сто-сто пятьдесят лет, и там, в этом течении найти строительные материалы, необходимые для того, чтобы построить в нашей стране тот порядок, который соответствовал бы русскому национальному опыту, нашим традициям, нашему пространству, нашей вере, нашим надеждам на справедливость, мир, свободу и благополучие.

Советская власть, власть лиц, избранных на время, лишенных возможности обогащаться за это время, власть, ограниченная гласностью, свободой печати, суверенными правами личности, – такая власть в России выстрадана всем ее органическим национальным опытом, всей народной судьбой. Такая власть в наибольшей возможной степени отражала бы интересы всего народного состава страны, никого не оставляла бы в бесправии, никого не ущемляла бы, каждому давала бы шанс раскрыть свои способности, приложить силы к свободно избранному делу. Структурные реформы, связанные с передачей советам всей власти, затрагивают согласованно все области жизни; они подготовлены нашей жизнью, а не рождены из головы, умозрительно. Такие реформы не нужно навязывать, вводить насильно – они подготовлены всем ходом нашей истории, содержатся в нашей действительности, их надо только освободить, из подспудно существующих сделать законодательными.