Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц)

Марк сидел на завалинке, на весеннем солнышке. Грело уже знатно, но в груди все равно побаливало и побулькивало на выдохе. Марк строгал острым ножом зубья для грабель. Строгал, а сам думал, боится он теперь драконов, или наоборот? Вот если бы сейчас все взять, и назад вернуть? Вот он идет по тропе, вот открываются перед ним невиданные нерукотворные... А какие? Как это называть? Ну, пусть будет – лапотворные ворота в лапотворный же дом. Сколько же лет надо было сажать и терпеть, следить и направлять, чтобы вырастить себе такую пещеру? Вот он зовет дракона...

Сейчас бы – позвал?

Марк вставил в грабли очередной зуб, примерил, покрутил... Вывернул обратно. Сельские грабли устроены просто: плоская (и не слишком ровная) доска с высверленными кое-как отверстиями. Туда вставляются зубья, и держатся исключительно силой трения. Доска эта крепится треугольником к длинной ручке. Конструкция легкая, но малость непрочная. Марк решил конструкцию совсем слегка усовершенствовать – каждый зуб имел в основании выступ, которым (по идее) должен был заворачиваться в каемку, которую Марк выточил внутри дыры. Оставалось все это склеить древесным клеем, легко получающимся из смолы, и сносу тем граблям не будет.

А если.... Марк еще повертел свое творение, и подумал, что грабить кузнеца на гвозди будет, пожалуй, слишком. Разумеется, Мамай ни слова не скажет, все сделает... Но Марк был исключен из естественного товарооборота обычной деревни, и платить кузнецу было нечем. Поэтому напрягать Мамая на его эксперименты было несколько неэтично. Но, с другой стороны, если вспомнить устройство железобетона, и внутрь каждого зуба загнать по железному гвоздю...

Марк погладил уже вставленные зубья, и вернулся к своим размышлениям. Пожалуй, он и сейчас бы пошел бы к дракону. В конце концов, один раз выжил – и второй раз выживет. Но вот причина должна быть сверхважной. А какая такая причина у него должна быть, чтобы он все это повторно вытерпел? Любопытство? Честь? Долг? Золото?

Над последней мыслью Марк рассмеялся. Да предложи ему сто килограммов золота – он бы в пасть дракону не полез.

А зачем бы – полез?

Ради жизни бы – полез. Только что же это получается – это как же надо исхитриться, чтобы единственным способом выжить оставалось бы – быть съеденным драконом? Вот и получается, что ни за какие коврижки бы не полез.

Тогда.

А сейчас?

Марк представил, что он вот с этим вот граблями идет на дракона....

Прислушался к своему телу... И понял, что без граблей – лучше. Палка ему не поможет, а даст чувство ложной защищенности. И будет он таким же дураком, как в прошлый раз. Но раз есть варианты, значит – может! Все-таки может. Значит, не так и напугали его драконы....

В этих размышлениях он встал, и направился к Мамаю.

– Здрав будь, кузнец.

– И вам поздоровичку, господин маг. Никак, новый талисман готовите?

– Да, какой там талисман... Вишь, грабли! Все хорошо в них, получились, как задумывал... Одного не хватает. Вот к тебе и пришел. Я понимаю, что отплатить мне нечем...

– Да какая плата, господин маг! Вишь еще чего, удумали... Говорите, что надо?

– Да думаю я сюда – Марк показал – вбить по гвоздю али по проволочке какой. Нет ли у тебя чего подходящего?

Мамай взял грабли, взвесил на руке, повертел задумчиво.

– А в ручку – клин, для равновесия.

– Это тебе не меч, чтобы равновесие держать. Вдруг какая девка этими граблями грести будет? А лишние железяки только весу добавят. Тяжело ей будет.

– Ну, давайте глянем, что у меня есть...

Через час Марк уходил из кузни, неся две вещи. Первую – единственные в местном мире железно-деревянные грабли усиленной конструкции. Вторую – диск с ладонь величиной. Диск был увесистый, снятый Мамаем с каких-то доспехов. В нем было отверстие, когда-то крепившее железяку на месте. А Марк попросил Мамая края диска заточить. Заодно они обсудили способы заточки и закалки металлических изделий, и проверили на этом самом диске. В стенку он входил просто замечательно, только выходил с трудом. Тяжело было его вытаскивать одним пальцем за узенькую дырочку. Ближе к вечеру Марк придумал, что с ним делать. Обернул режущую кромку диска просмоленной веревкой, постучал молоточком – получился эдакий странный предмет: железный черный диск в черной веревочной оплетке.

Повесишь на поясе – никому в голову не придет, что это, в принципе, страшное оружие.

Таких безделушек у Марка накопилось уже с десяток. Пока он выздоравливал, сил не было смотреть на спокойно (иногда – напряженно) работающих окружающих. Раз не было ни телевизора, ни компьютера, ни (хотя бы) кирки с тележкой, то Марк осваивал те немудреные деревенские искусства, которые ему были доступны. Сделал глиняную кружку, потом еще одну. Но, вспомнив книжку по физике, решил воплотить старую шутку: перед обжигом в ручку вставил травинку, выходящую внутри на дне, а в стенке прорезал несколько узоров. После обжига получилась кружка, из которой можно было выпить только через канал в ручке и специально сделанный выступ, чтобы удобнее было обхватывать губами. И то, если знать. Кружку эту он подарил Артемию. Когда он показал решение, крестьянин покачал головой, крякнул, ударил звонко ладонью по бедру, да и вернул кружку.

– Не, господин Марк. Сие забава больно хитрая. Нам оно без надобности. Хотя, кончено, весело, да кому ж я ту кружку подам? Куму? Обидится. Жене своей? Пуще обидится. Это какому-мабуть пану забава, а не мне...

– Возьми, Артемий. Мало ли, какой пан будет мимо проезжать? Пригодится, я тебе говорю!

– Ну, тогда ладно. Давайте. Ишь, ты! Дай-ка еще налью....

Кроме этой кружки были: тканая полоса, неуклюже обметанная по краям и с какими-то дурацкими узорами. Это Марк пытался поэкспериментировать с растительными красками. Потом было обычное шило с квадратным кованным основанием, букетик садовых сорняков, дощечка с выжженными узорами...

Хлам.

По большому счету, все это надо было бы выкинуть, чтобы место не занимало. Если бы не пара случаев, которые оставляли простор для больной фантазии выздоравливающего.

Деревенские дети редко капризничают. Просто потому, что капризами в деревне ничего не добиться, и это малоэффективное средство не приживается. И когда пятилетняя девчонка идет по пыльной дороге, размазывая слезы по щекам – значит, беда серьезная.

Дитя было утешено самым банальным способом – ей подарили ленточку. Ту самую, с дурацкими узорами. Подвязала девочка себе волосы ею, и умчалась, повеселевшая.

На следующий день Артемий, как верный поставщик свежих новостей, рассказал гостю, что он натворил. Девочка наступила на змею. И гадюка ее укусила. Благо, рядом находились взрослые, которые немедленно использовали заговоренную ленточку по назначению: перетянули ногу, прижгли ранку угольком... Девочка бегает дальше. На ленточку облизывается все вменяемое население деревни. Но только гадают – будет ли заговор действовать на других, или только на того, кому маг ленту подарил? Артемий с эдакой простотой задал вопрос, ожидая ответа поглядывал на гостя. Марк усмехнулся, и ответил, что не скажет. Потому что если все будут знать – обязательно тем или иным путем подарок у девчонки отберут или сменяют. А он ЕЙ подарил – всем понятно?

После чего все вещи, сделанные руками Марка априори были признаны волшебными, и хозяева всегда спрашивали разрешения, прежде чем что-то взять в руки, или, не дай Бог, переложить с места на место.

Если честно, Марк и сам был готов поверить, если бы не знал абсолютно точно, что никакими магическими силами он (пока) не обладает. И что все произошедшее – счастливая случайность. Но, прикола ради, он напророчил, что девочке теперь гадюк бояться нечего. Каждая следующая змея, которая ее укусит, будет страшна все меньше и меньше. И когда девушка вырастет, она может вообще без ленточки гулять, и укус змеи для нее будет не опаснее укуса пчелы.

Марк ни секунды не сомневался, что так оно и будет, ибо иммунитет – штука загадочная, а здесь про него и слыхом не слыхивали. Но он мысленно посмеивался, когда представлял, как экспериментальная ленточка, вышитая случайно в минуту любопытства будет передаваться из поколения в поколение.

В общем, оставалось только держать марку, и делать вид, что крут немерено.

Ну, и не переусердствовать – маги в этом мире есть, и любой раскроет обман с первого взгляда.

Весна разогналась, и раны зажили настолько, что остались только корявые рубцы на месте укусов. Ребро, вроде бы, тоже срослось правильно, хотя лежать на левом боку было все-таки больно. Разумеется, Учитель его сюда приволок, и оставил в надежных руках. Но кто сказал, что он за ним явится? Марк надеялся, ждал, но... Видимо, у мага были иные заботы или планы. А ждать можно было долго. Но Марк уже усвоил правила игры: Учитель обязательно появится, но на дороге. Значит, пора, пора отправляться дальше. Куда? А какая разница? Перед ним лежал весь мир. И он мог делать в нем все, что захочет.

А чего он хочет?

Хотелось сначала с этим миром познакомиться. Конечно, кое-что он уже видел. Короля. Рудники. Город. Деревни. Драконов – снаружи и изнутри. Однако, сколько же еще чудес здесь? Он не видел магов (кроме Учителя), но про них хотя бы знал. А сколько всего есть такого, про что он даже не слышал?

Ну, и вперед!

И однажды утром он собрался.

Собственно, что было ему собирать? Ни вещей, ни оружия, ни денег у него не было. Вся его немудреная поклажа состояла из вещей, что были на нем, заточенного диска, да непонятной штуковины, которую всучил в горах незнакомец.

Хозяева проводили его на славу. Выдали дорожный мешок, хлеба, сала, козьего сыра, свежей зелени... Фляги под воду не было, но с водой в этих краях неплохо, да и собирался Марк в края обжитые, а не в леса или в пустыню.

Попрощались.

– Куда теперь, господин маг?

– Не знаю. Куда путь приведет.

– Если что – заглядывайте, всегда рады будем!

– Берегите себя, больше драконам себя не скармливайте!

– Хорошо, уговорили.

– В добрый путь!

Марк сидел на арбе (или на телеге? Он не знал разницы, а спрашивать у возницы постеснялся) и смотрел на пыль, которая клубилась позади.

– Вот, я и говорю, что кум мой, ну, который в прошлом месяце с яблони упал, чего его на ту яблоню понесло? – рассказывал возница.

Марк слушал вполуха, отрешенно рассматривая облачка пыли. Арба мерно стучала по дороге, уютно покачивая пассажира, а неспешный рассказ хозяина транспортного средства органично вливался в этот стук.

– Я ему и говорю: ты бы хоть свиным салом спину смазал, свиное сало – оно узавсегда помогает при радикулите....

– Так у него же не радикулит, – рассеяно вмешался Марк.

– И што? Раз при радикулите помогает – так и тут должно помочь. Моей жинке узавсегда помогал. Да и опять же – хуже не будет.

Да, в этом был резон. Марк согласился, и снова уставился на дорогу. Стук колес убаюкивал, напоминал былые поездки на поезде. Марк удивился этой мысли – перестук вагона ничем не напоминал звук арбы на дороге, но вызывал именно эту ассоциацию. Воспоминания почти мертвого прошлого нахлынули, заполнили сознание, вытолкнув даже голос возницы.

Запах сгоревшего угля и чего-то едкого, но еле уловимого, что всегда сопровождало все вокзалы. Голос дикторши, которая вечно произносила отправление поездов так, что невозможно было разобрать слова. Уют мягких диванов, пролетающие за окном огни, вареная картошка с солеными огурчиками – Марк вдруг понял, что картошка – это чуть ли не главное, чего ему не хватает в этом мире. Давно ушедший мир настойчиво стучался сюда, в "сейчас", хвостом втянувшись за Марком в эту реальность....

Хвостом.

Втянувшись.

Марк глядел на облачка пыли за телегой и обдумывал последнюю мысль. Трах-тук-тук-брямц – едет арба по пыльной дороге. Ударит колесико по сухой земле – взлетит в воздух пыль. Клубится, в нос лезет. Проедет арба – уляжется пыль, ждет следующую арбу. А не арба будет, а всадник – так что ж? Точно так же взлетит пыль, полетает серым облачком, и снова ляжет.

Смотрит всадник – та же пыль, куда бы он ни поехал.

Марк смотрел на собственные воспоминания во плоти. Смотрел, и думал, что вот так же и жизнь человеческая – заклубил человек события, натворил делов, и думает, что вот это – вся жизнь его. Смотрит человек в прошлое, радуется, жалеет или переживает из-за него. И думает, что эта пыль – вся жизнь его. Что именно вот эти поступки были когда-то самыми-самыми, или наоборот, вовсе незначимыми, и жаждет повторить что-то, а что-то старается забыть, чтобы никогда не попасться в то же облако пыли...

А дорогу, по которой едет – не видит. Да и то верно – разве в пыли дорогу разглядишь?

Марк повернулся, и стал смотреть на дорогу набегающую. И сразу сменилось восприятие – теперь это была не просто дорога: место, где ездят с удобством. Теперь это было будущее. Вот здесь арба накренится, вот здесь – пыли побольше, сзади облако будет погуще. Здесь возница машинально придержал лошадку, здесь лошадка и сама в сторону свернула – яму обошла. Марк сел боком, глядя то на дорогу спереди, то на пыль сзади.

– И тут пришла бабка с того края деревни, что в прошлом году еще мою корову уморила – и говорит, возьми яблок, натри, да на солнце высуши. И приложи. И все пройдет! И как сказала – так и было. Натерла кума яблок, подсушила, да приложила ему к спине. И што вы думаете? Встал куманек, бегает, как и не падал. Вот ведь, такое средство простое, и перед глазами было, а никто не видел.

"Да – думал Марк – действительно. Такое просто средство. И никто перед глазами его не видит. Не поступки, не события – просто пыль. Да, пыль поднята поступками, но это не сами поступки. Сами поступки – это поступь лошади, несущей своего непутевого всадника от рождения к смерти. А всадник радуется пыли, или огорчается пыли, и вместо того, чтобы придержать лошадь или отойти на обочину – начинает пыль гонять. А как это – отойти на обочину?"

И Марк вдруг понял, что его годовое рабство в руднике – это и был способ остановить пыль. Год жизни прошел, а событий – кот наплакал. И ведь каждый день был занят, а вспомнить – нечего.

Еще раз Марк поблагодарил мысленно Его Величество, и тут же вспомнил "конус причинности".

Да, теперь он понимал это понятие. Чуть-чуть дороги видно впереди, и чуть-чуть видно пыли сзади.

Можно предсказать, какая пыль и когда заклубится – ибо видно дорогу впереди, и видно, как скачет лошадь.

Или как едет арба.

Непонятно только, куда ведет дорога.

Марк еще раз поглядел на лежащий перед лошадью тракт и спросил себя – а куда лежит моя дорога?

И с такой ясностью понял ответ, что даже удивился – как же он сам себя морочил, что не видел его раньше?

И поехал дальше. Пока что дорога и Путь Марка совпадали.

Прошло пять минут, Марк попытался вспомнить что-то очень важное, что он только что знал и помнил, и в борьбе с памятью прошел весь остаток дороги.

Что это было, Марк так и не вспомнил.

Разбойники в этих местах были очень бедные. Обшарив карманы Марка, они не побрезговали мешком с остатки еды и непонятной штуковиной, плащом и поясом с диском. Штаны Марк упросил оставить.

Самое интересное, что ему ни секунды не было страшно. Набить им морду Марк не рискнул. Все-таки валялся в постельке почти три месяца, рудники давно в прошлом, да и дырки все-таки иногда побаливают... И получить ножом под ребра совершенно не улыбалось. Поглядев, как разбойнички скрываются за деревьями, Марк только усмехнулся. Можно было бы выдать заковыристое проклятие, но, во-первых, Марк боялся, что оно не исполнится, а во-вторых – что исполнится. А мало ли, как вернутся однажды брошенные проклятья? Поэтому он благословил разбойничков, хотя, если совсем честно, отнятого было жаль. Но жалость эта была сродни обиде, то есть, десять минут, и забылось. Ничего ценного или невосполнимого в отобранном не было, и, если не считать попранной гордости, он ничего не потерял. В конце концов, цепи надо рвать. Правда, если он собирается провести ночь в комфорте, то придется слегка прибавить шагу. Ибо ночевать в одних штанах в чистом поле (равно как и в глухом лесу) как-то не хотелось.

За поворотом дороги лес кончался, и там пасся конь. Гнедой красавец. А хозяин коня сидел на обочине, и что-то вкушал, глядя в облака.

– Подвезти? – повернулся он к проходящему мимо Марку.

– У... Учитель?

– Ну, учитель, или нет – это еще вопрос. Куда путь держишь, студент?

– Да вот, из прошлого в будущее.

– Отличный маршрут. Тогда нам по пути. И что там, в будущем?

– Я так понимаю, что о прошлом вы уже знаете, – Марк присел рядом. – А я, вот, не слишком осведомлен.

– Надо же... Это же твое прошлое!

– Однако, по слухам, меня притащили вы. Забрали, стало быть, из пасти дракона, и оттащили к селянам. За то, что забрали – огромное спасибо. За то, что бросили там помирать...

– А ты помер?

– Ну, мог бы... Теоретически.

– Тогда засунь себе свою теорию.... Не помер? Значит, неча меня обвинять во всякой ерунде. Нет, ну надо же!!!! И ладно бы, если бы тогда обвинял, до случившегося. А то – сейчас! Имея перед глазами результат, все равно имеет наглость обвинять в противоположном!!!

– Вы даже если сердитесь, я вам не верю, – усмехнулся Марк, отламывая себе кусок сыра.

– Надо же, недоверчивый какой... Ты еще помнишь, надеюсь, что я тебя купил, и ты – мой раб?

– Не ваш! – уверенно ответил Марк.

– А чей же?

– А фиг его знает. Но не ваш – это точно. Вы рабов никогда не держали, и держать не будете.

– А с чего такая уверенность?

– Считайте это экзаменом за второй курс.

– Нет, дорогой, это дополнительный вопрос. А экзамен за второй курс ты чуть не завалил.

– Это потому, что дракону в пасть полез?

– Нет, потому, что как был бестолочь, так и остался. Ну, скажи, зачем тебе это потребовалось?

– Сам до конца не понимаю. Шел я поговорить. Я ведь знаю, что они умеют говорить...

– Откуда такое наивное знание?

– Разговаривал с одним...

– С одним? И все? И решил, что ты – Повелитель драконов, что теперь любой встреченный тобой дракон будет тебе в ножки кланяться, и под твою дудку плясать? Ты хоть представляешь себе глубину твоего заблуждения?

– Да нет, – поморщился Марк. – Не собирался я ни повелевать, ни под дудку их плясать заставлять... Просто поговорить. В конце концов, если разумное существо знает язык и умеет разговаривать, то почему бы и не поговорить?

Маг долго смотрел на профиль жующего Марка, а потом сказал со странным уважением в голосе:

– Дуракам везет. Ты хоть поблагодарил своего чешуйчатого друга за услугу?

– За какую услугу?

– Которую он тебе оказал.

– Нет. Не успел. Уж очень быстро сознание потерял.

– Да? Тогда на тебе повис долг. Ибо больше ты его поблагодарить не сумеешь.

– Почему?

– По причине смерти оного.

– Дракона? – Марк уронил остатки сыра.

– А что, ты думал, что драконы бессмертны?

– Я наивно заблуждался, что живут они очень долго. А убить дракона очень и очень трудно.

– Трудно. Но кто-то очень и очень постарался. Ошметки твоего приятеля валялись на много метров вокруг. Ну, и воняет там преизрядно...

– Мда... – сказать что-нить более осмысленное он не смог.

– Вот тебе и "мда". Но, вынужден признать, что не смотря на эту досадную мелочь, в принципе ты получил очень щедрый подарок. Неожиданный и очень приятный.

– Это тот, что он меня покусал?

– Ага.

– А... почему?

– А я откуда знаю? Но, уж если я оказался недалеко, да еще вовремя, чтобы не дать тебе откинуть копыта, да еще попались под руку эти крестьяне, да еще то, что ты выжил и чувствуешь себя неплохо.... Ну, подумай сам – разве не подарок?

– А я подумал, что вы прибежали, когда мне плохо стало...

– Прибежал. Так для этого надо быть рядом! Я, ведь, не дракон, летать не умею. Или ты думал, что я за тобой постоянно слежу?

– Думал. Вот, иду, сам не знаю куда, и вдруг – вы. Ну, разве не похоже?

– Не знаю, может, и похоже. Но, мало ли на что это похоже? Это не так. Я иду своим путем, и на нем время от времени попадаешься ты. Но это не значит, что я выбираю твой путь. Это всего лишь значит, что он пересекается с моим. Но выбираю его не я! Поскольку и мой путь предопределен судьбой, то и ты, стало быть, идешь тем же путем. Пока ты не свернул с пути Судьбы – мы встречаемся. А судьба у тебя... Да...

– А что у меня за судьба?

– Судьба... Судьбу многие народы персонифицировали. В каком виде только не представляли себе судьбу – и в облике седобородого старца, и в образе слепой женщины, видимо, из-за ее капризов...

– А на самом деле?

– На самом деле, разумеется, облика у нее нет. Хотя, персонификация – есть. Ходит тут одна... Один. Дракон Судьбы называется.

– Опять дракон?

– Ага. Так что у тебя и судьба получается особо интересная... А этот зверь, разумеется, и не зверь вовсе. Но если пытаться на Судьбу смотреть, то получается как раз дракон. Ежели какой шанс какой или подарок судьбы приближается – он летит, как дракон на крыльях. Шустро очень... Зазеваешься, и – фьюить! – мимо. Ежели какая гадость грядет – то так же неотвратимо. Будь ты хоть сто раз маг, а уж коли Дракон Судьбы решил тебя откушать – раздавай долги, пока жив. Опять же, коли он тебя под крыло взял – все вокруг могут на дерьмо изойти, а ты жив останешься. Вот такая милая персонификация. Так что, не исключено, что в твоем приключении он принял самое действенное участие. А вот зачем это было нужно – когда-нибудь узнаешь. Знаешь, ведь: пути Судьбы неисповедимы?

– У нас говорят: "Пути Господни неисповедимы".

– Ну, да. Бог и Судьба, по сути, одно и то же. Но дракона жалко.

– Это которого? Судьбы, или который меня покусал?

– Покойника, разумеется. За тебя же, дурака, пострадал.

– Почему это?

– Потому что след твой, дурака, на нем оборвался. Искал тебя кто-то. Очень искал. И почти нашел. Нашел, да тут вдруг – хрясь! – и дракон. И ищи-свищи тебя в его необъятном брюхе. А почему он не стал говорить этому кому-то, что ты жив и не съеден – сие мне неизвестно.

Марк тупо открывал и закрывал рот. Он пытался сказать что-то, но поток мыслей обгонял язык, и слова успевали смениться прежде, чем вырваться наружу. Неизвестный мужик, который всучил ему неизвестную фиговину, за которым уже два дня гонялись люди из этого ихнего темного братства... И ведь, наверное, почти нашли. А тут – дракон. Не его искали, фигню эту. Сказать учителю? А смысл?

Марк вдруг рассмеялся. Да, бедные разбойнички – то-то он не испытывал к ним ничего, кроме веселого сочувствия. Если тот, кто может разобрать дракона на запчасти, все-таки найдет их...

Не позавидуешь.

– Весело, – согласился учитель. – Ну, что, пойдем дальше?

– Пойдемте, – ответил Марк, поднимаясь.