Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 52 страниц)

– Какой?

– Почему тебя за уши приходится выдергивать из всякого дерьма. Ведь ты мог бы из него сам вылезти или даже не залезать. Но ты всей своей многотонной тушей прёшься в самую трясину и тебя едва удается выдернуть за самый кончик хвоста!

– Ну, прости, вот уж я такой.

– Мне всё равно, какой ты. Я не обвиняю тебя и не собираюсь менять. Да, ты – такой. Это я больше для себя говорю. Но в то же время это для тебя ответ. Если ты, конечно, предпочтешь воспользоваться мудростью, а не глупостью.

– То ли я чего-то не понимаю, – признался Марк. – То ли наоборот, все настолько просто... Где там ответ?

Собеседник вздохнул, свернул с дороги и уселся на торчащий из земли камень.

– Ты видишь перед собой гору. Что ты сделаешь?

– Много вариантов... – Марк задумался. – Обойду, влезу, проделаю тоннель, засажу садами...

– Вот именно. У тебя масса вариантов. И ни один из них не предпочтительнее другого. Ты ни на миг не задумаешься сам, а спросить не догадаешься. Зачем эта гора здесь стоит?

– Поставили её, вот и стоит.

– Вот именно! Для тебя ли она стоит? Имеешь ли ты право двигаться прямо, если тебе путь загораживает гора? Надо ли тебе засаживать её склоны садами, если до тебя на них ничего не росло? В общем, где твои правила?

– У меня их нет.

– Совершенно верно. Для тех, у кого нет правил – нет преград. Нет даже тумана – открытая степь, никаких ориентиров. Куда ни пойдешь – везде ты дома. Для таких, как ты, подходят только крайние меры. Либо неожиданный обрыв, либо непроницаемая стена. Уж если тебе нельзя – то нельзя. Никогда, никаким способом. Иначе ты никогда никуда не придёшь. Если правила есть – то ты, по крайней мере, можешь иметь ориентиры. Ты можешь опираться на правила и сравнивать, туда ли ты идешь и идешь ли вообще? Вот такими ориентирами являются ваши священные книги. Направляющие знаки, как же это будет... Дорожная разметка, правильно? Они никакого смысла не имеют, кроме ориентировки. Я хотел сказать – никакого другого смысла.

– Я сам догадался, – восторженно сказал Марк, усаживаясь прямо на землю. – То есть, правильность их не имеет смысла?

– Даже неправильный ориентир может прекрасно работать. Если я поставлю здесь столбик... Ты где родился?

– В Москве.

– Вот если я поставлю тут указатель "Москва" – он же будет неправильным, куда бы я его ни повернул?

– Но это не помешает мне встретиться у неправильного указателя или зарыть под ним клад! – вдохновенно подхватил Марк.

– Да. Для таких, как я – не нужно книг. Точнее, для нас книга – весь мир. Если есть гора – она не зря здесь стоит. Если летит дракон – он не зря тут летит. Я могу нарушить правила, точно так же, как и ты можешь. Но я не буду этого делать – поэтому мне дана такая возможность.

– А мне дана несмотря на то, что могу?

– Твоя жизнь – это твоя жизнь. Я не знаю, почему она такая, и не знаю, почему не такая. Я могу отвечать только за свою.

– А тебе почему дано? Потому, что ты правила никогда не нарушаешь?

– Нет, не поэтому. У тебя в этой жизни своя цель, и для того, чтобы её достигнуть тебе даны некоторые возможности и некоторые желания. Но ты не ограничен именно ими! Ты можешь делать что угодно до тех пор, пока двигаешься в выбранном Создателем направлении и пока выполняешь свою задачу. У меня нет цели в этой жизни. Видимо, я выполнил её в прошлой и эту получил просто как награду. Возможно, я её очень хотел, просто жизнь. Именно поэтому я не родился маленьким мальчиком, а пришел сразу взрослым.

Марк улегся поудобнее, зажал в зубах травинку.

– Нет, всё-таки как интересно получается... Тот дурачок... До сих пор не могу поверить, что это был ты!

– Я сам сейчас смеюсь, вспоминая то время. Я пытался понять, что происходит, и ничего не мог. Все было... Не так.

– А кем ты был в прошлой жизни?

– В которой из них?

– Ты помнишь их все?

– Большинство из них и помнить нечего. Я жил очень недолго и очень неправильно. Но тогда я не мог этого понять. Право жить у меня никто не отнимал, и я мог возродиться снова. Что и делал... Иногда. И каждый раз всё закономерно сводилось к тому, что я умирал.

– Пока Бог не послал меня.

– Нет, он не посылал тебя. Это было твое решение.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы он хотел этого, он просто дал бы мне прямое знание того, как жить в этом мире и в этих условиях. Но не дал же? Значит, не очень и хотел. Значит, я должен был сам научиться и понять. Да я именно этого и хотел, на самом деле. И все мои предыдущие заслуги не в счет – они были в другом теле и в других условиях.

– А какое оно было, то тело?

– Я не знаю даже, как сказать. Но я не был человеком. Мне кажется, у меня было четыре ноги.

– Ух, ты! Драконом?

– Ой, я тебя умоляю! Жить драконом ничуть не проще, чем человеком! Но всё-таки – нет. Кто-то другой. У меня не было крыльев. И тяги к небу я не испытываю.

– Тебе – верю. Ты можешь сравнивать. А ты видел Бога?

– Нет, конечно! Там же видеть нечего!

– Как это "нечего"? Его что, не существует?

– Опять ты из мудрости в глупость скачешь. Хорошо... Если ты так не понимаешь... Из чего состоит твое тело?

– Из вещества.

– А вещество из чего состоит?

– Из протонов, электронов...

– А что такое "электроны" и "протоны"?

– Ну... Это такие мельчайшие частицы... Заряженные... Электроны кружатся вокруг протонов по орбитам и образуют атомы вещества, и...

– Ага! Вот! Вот как ты объяснишь электрону, как ты выглядишь? Ведь электрон даже вопрос такой задать не сможет! Глаз-то у него нету! Он спросит "А какую орбиту имеет человек? А какой у него заряд?". И если ему сказать "У него нет заряда и обриты" – что он поймёт?

– Так я, получается, часть Бога... А как же тогда задавать вопросы о Боге? И где его искать?

– Зачем он тебе? У тебя есть куча энергии, что тебе ещё надо?

Марк даже вскочил.

– Да причем тут энергия? Энергию ещё надо использовать!

– Так используй, кто тебе мешает?

– Как?!

– А что такое "энергия", по-твоему?

– Энергия – это абстракция. То есть никто даже из физиков нашего мира так и не смог точно сказать, что же такое "энергия". Я как сейчас помню запись в учебнике "Энергия – это возможность совершить работу". И самое интересное, наши физики считают, что эта возможность не появляется из ничего, и не исчезает бесследно.

– А ваши физики не задумывались, почему?

– Ой, я-то не физик! – Марк засмеялся. – Наверное, задумывались. И даже было такое определение: "энергия – один из видов материи".

– Вранье. Материя – это один из видов энергии, но никак не наоборот!

– Ой, прям таки вранье.... И потом, не всё ли равно?

– Нет. Вашим физикам не хватило мелочи – переставить слова. Смотри сам: "Я еду на лошади". "Лошадь едет на мне". Ведь нет разницы, правда? Кому какое дело до этих мелочей, если мы двигаемся? И в нужном направлении?

– Я понял тебя. Но какое отношение имеет положение всадника относительно лошади к проблемам устройства мира?

– Никакого. Просто если считать энергию за один из видов материи, то и работать ты будешь с ней, как с материей. То есть, погонять человека, несущего лошадь.

– Представляю себе результат, – совершенно мальчишеская улыбка озарила лицо Марка.

– Вот именно. А если считать правильно – материю одним из видов энергии, то и результат будет соответствующий.

Улыбка пропала с лица Марка. Он долго и внимательно вглядывался в лицо собеседника, как будто хотел высмотреть в нем ответ на что-то важное.

– Но послушай, я точно знаю, что материя не поддается дифракции!!!

– Чего?

– Ну, это когда свет, проходя сквозь мелкую решетку, образует полосы яркости и темноты...

– Слушай, у всадника всего две ноги, нет копыт и член у него – куда там лошадиному.

Собеседник заржал не хуже лошади. Марк покраснел.

– Но тогда получается, что для управления материей к ней нужно применять законы энергии???

– О! Ты дошел до первоисточника своей силы! – собеседник картинно захлопал в ладоши.

– Своей силы?

– А ты не знал? Нет, умора!! Как же тебе тяжело живётся, бедняжке! Наверное, очень обидно, когда носом тыкают, а ты всё равно не видишь?

– Да если бы хоть раз носом ткнули – я бы увидел!

– Ну, вот тебя уже ткнули. И что? Увидел?

– Тогда объясняй.

– Да что объяснять-то?

На минуту воцарилась тишина, пока Марк пытался вернуться к потерянной нити разговора.

– Ты говорил про первоисточник моей силы.

– Я?! – изумление собеседника было столь искренним, что Марк почти поверил.

– А о чем же ты говорил?

– Я говорил о способах управления материей.

– И сказал, что к ней нужно применять способы управления энергией.

– Истинно так.

– А я сказал, что не знаю этих законов...

– А я ответил, что враньё это. Знаешь.

– Как?

– Марк, я вообще не понимаю, как ты живёшь в этом мире. Ты повелеваешь энергией с легкостью, которой позавидовали бы многие колдуны прошлого. И причём серьёзно утверждаешь, что не имеешь понятия, как это делается! Я же вижу, что ты не притворяешься... Хотя, да, тут я сам виноват. Я всё время воспринимаю тебя как равного. Итак, я подчиняюсь и говорю словами о том, о чём словами говорить бесполезно. Энергия – это абстракция. То есть – возможность. Возможность чего угодно. Она есть всегда, везде и в чём угодно. Берём эту возможность (человек показал, как он ее берёт) заливаем в неё материю – и получаем то, что нужно.

– А как заливаем?

– Желанием. Твердо зная, чего я хочу, я беру энергию и придаю ей ту форму, которую хочу. Можно – материи. Можно – абстракции. Можно – квинтэссенции. Можно – мысли. Пожалуй, только само желание неподвластно. Потому что желание – это сама энергия. То есть – тоже нечто абстрактное.

– Ага! Но, тогда почему ты не получил сразу ключи от этого мира, входя сюда долго и мучительно? Неужели ты этого хотел?

– Нет, я хотел не этого. Я хотел другого.

– И что теперь?

– Теперь я пойду дальше. Прощай, Владыка Марк. В последний раз благодарю тебя за то, что подобрал меня тогда. Да и вытаскивание тебя из всяких передряг тоже было занимательным приключением. Но дальше надеяться на меня – бесполезно, придется самому.

– Да я на тебя никогда и не надеялся. Мы ещё встретимся?

– Разве что в следующей жизни. Прощай!

Марк проводил взглядом фигурку человека и непроизвольно задумался над этой тайной – кем же тот был в прошлой жизни? На удивление, именно эта деталь из всего разговора вызывала наибольшее любопытство. Все эти рассуждения про энергии и абстракции были понятны и не вызывали вопросов. Интересно, а сам Марк – кем он был в прошлой жизни? Может быть всё-таки – драконом? Но тогда почему он выбрал человеческую жизнь? Или нифига он не выбирал, а просто всучили ему "в награду" и – наслаждайся? Если честно сказать, то не такую уж и плохую ему награду дали, грех жаловаться. Значит, теория о посмертном существовании – истинна!

И только выбравшись на тракт, Марк впервые критически задумался – а с чего он вообще верит этому незнакомцу? Только потому, что он как минимум дважды спас его? И поэтому готов допустить переселение душ и прочую муру?

А если в его правила, которые он не нарушает, входит обязанность вешать лапшу на уши?

Так и не решив мировые проблемы, Марк отправился домой.

15

То, что сулит этот день, Марк не мог даже представить. Вроде бы никаких знаков не наблюдалось. Разве что за завтраком живот немного пучило, но потом прошло. И вот на утверждение Владыке было прислано два смертных приговора. Точнее, их было штук семь, но последующие события вызвали только два. В первом из них предлагалось казнить мать, отдавшую нежелательного ребёнка на съедение свиньям. Марк поморщился: конечно, это не дело, новорождёнными свиней кормить. Но, с другой стороны, а что церковь хотела? Если людям с таким усердием вдалбливают в головы, что ребёнок – это не просто чудо Господне, а ещё и грех его матери, то что ж с них потом требовать любви и самоотверженности? Ведь несчастная, скорее всего, прекрасно осознавала, на что будет обречён ребёнок: постоянные насмешки, а то и похуже. Люди прекрасно умеют создавать адские условия окружающим, основываясь на сомнительном происхождении... Да просто умеют. Так что, возможно, совершила она это противоестественное действо из любви. А даже если и нет – то кому сейчас от этого легче? В общем, этот приговор Марк подписал почти сразу – матери и самой сейчас жить будет не сладко, так что какая разница – сейчас, или годом позже, на воротах? А вот следующий приговор на фоне предыдущего как-то странно его зацепил. Тоже убийца ребёнка, и тоже сволочь. Как было написано «Противоестественно надругавшись предварительно, умертвил девочку лет восьми».

– Как надругался? – спросил Марк.

– Могу уточнить, Владыка, – бесстрастно сказал слуга.

– Не надо.

Действительно, какая разница, орально насиловал он несчастную жертву или анально? В любом случае девочке было больно, страшно и обидно. А главное – за что?

Но внутри, где-то очень глубоко внутри всколыхнулось извращённое удовольствие. Марк представил себе эту картину: униженная обнажённая девочка, покорно ожидающая своей участи... И понял, что это может быть возбуждающим. Точнее, сам бы Марк никогда-никогда... Но внутренний контролёр бесстрастно доложил: ну, при определённых условиях... Если бы никто-никто... Включая Бога... Тогда – может быть.

Больше всего Марка испугало то, что сам он не испугался этого открытия. Наоборот, внутреннее ощущение было как у змеи: холодный и довольный взгляд на собственное (пусть и бесполезное) добро.

– Что-то я не понимаю, – сказал Марк. – Одни не знают, куда деть ненужных детей, другие – где взять ненужных детей... А потом их всех казнить? А не жирно будет?

– А что вы предлагаете, Владыка?

– Ну... Да пусть те, кто мечтают детишек... того... Пусть их кормят, поят, растят...

– Владыка, вы представляете, что говорите?

– Представляю! – упорно тряхнул головой Марк. – Я прекрасно понимаю, как это выглядит дико! Но! Посуди сам! Одних никогда не вывести...

– Как это "не вывести"? Да не прощать таких, спуску не давать! Каждую тварь, которая посмеет...

– Не получится. Будут скрывать. Да что я тебе рассказываю: сейчас уже скрывают! Будут душить детей подушками, топить, как котят, будут хитрить, изворачиваться, но рожать не перестанут. А ты представляешь, каково им растить байстрюка под взглядом... Да и не только взглядом окружающих?

– Ну, давать не стеснялись, пусть и воспитывать не стесняются.

– А ты сам баб не уговариваешь ли? И если что – когда это ты приходил, признавался, мол, мой ребёнок?

Слуга кивнул.

– Ну, всё равно же так нельзя!

– Нельзя. Согласен, нельзя. А как можно?

– И, это, Владыка! Это ж если вы такое разрешите...

– То что?

– Так это ж всем можно будет тех детей несчастных...

– Почему "всем"? Только тем, кто участвует в их выращивании. Сами выращивают – пусть что хотят и делают! Тебе не всё равно, его мать убила во младенчестве или взрослый дядька чуть позже?

В принципе, Марк всё это говорил в качестве бреда. То есть, ну, действительно, ну, какая разница? Но делать-то ничего не собирался!

Сперва – не собирался.

А потом как-то всё так получилось... Сначала к нему пришёл Главный Судья. Который неспешно и настойчиво растолковал королю, что плодить таких уродов ещё и держать для них такой питомник – это не просто безнравственно. Это плохо отразится на международном отношении, да и внутри страны не найдёт поддержки. Это он зря. Марк про себя посетовал на болтливость слуг и предложил вынести этот проект на всеобщее голосование. Мол, как большинство решит, так и будет. Джоргжи пожал плечами и сказал, что если Марк собирается умереть таким дурацким и жестоким способом – то он не против. Потом был Белый Монах. Он так долго и обстоятельно разглядывал короля, что Марк ядовито поинтересовался, не нашлось ли на нём свежих проклятий, умопомешательства и прочих чёрных пятен? Без тени иронии монах сказал, что на тему умопомешательства, пожалуй, стоит проверить подробнее. Марк легко согласился: пожалуйста, проверяй. После чего имел длинную беседу, к которой вскоре присоединились ещё человек пять. Все в один голос убеждали Владыку, что так – нельзя.

Кто осудит Марка в том, что он не столько кинулся реализовывать свою бредовую идею, сколько просто пошёл против всех?

Как всегда, единственным воздержавшимся оказался Артур. Он только осведомился, действительно ли Владыка считает это решение разумным, после чего разговор затянулся на полтора часа. И продлился бы дольше, да дела отвлекли. В процессе обсудили уйму тонкостей – от организации подобного приюта до создания общественного мнения. Только с ним Марк успокоился настолько, что смог вернуться к привычному образу мыслей: не война против чужого мнения, а спокойное и обстоятельное взвешивание возможностей и просчёт вариантов.

Если бы их ещё только можно было просчитать...

Настроение было препаршивое. Ситуация, в которой он оказался, была неразрешимой. Проблемы детей, матерей и прочих извращенцев никуда не денутся, как ни прячь голову в песок. Ты можешь забить болт на эти проблемы, можешь сделать вид, что ничего не знаешь, или просто оставить всё как есть. Остальные поймут, поверят, даже найдут тебе очень классное оправдание. Ты в него со временем и сам поверишь. Ты будешь кивать на него, мол, как же! Ничего сделать нельзя. Так делали тысячи лет до меня, так делаю и я. Вот же, записано в книжке, вот сотни аналогичных случаев! Окружающие поймут, поверят. И даже решат, что и правда никуда не денешься. И только внутри ты, только ты будешь знать: можно было иначе. Тебя сочтут дерьмом, сволочью, скотиной, ты войдёшь в историю как самый жестокий и своенравный король...

Но они не будут знать, что их уютное будущее создано твоим кровавым своенравием.

Почему-то опять вспомнился шут. Общались они всего ничего, а как запомнился...

– Владыка, – шут качал ногой, глядя куда-то в сторону. – А ты не боишься, что...

– Что? – уточнил Марк на всякий случай.

– Ну, что этот мир сорвётся со своего пути куда-нибудь в...

– Куда?

– Не знаю. Куда-нибудь. В мрак и хаос.

– Не боюсь.

– А что так? Веришь, в свои силы?

– Всё гораздо проще. Я не важен для этого мира.

– То есть, как? Все твои задумки, которые ты тащишь из своего мира в этот – не важны?

– Смотря, какие задумки. Те, которые реально опасны – я не тащу. А остальное....

– А остальное?

– В моём мире жил такой великий ученый. Архимед.

– Он и в этом мире жил. Получается, это один и тот же мир?

– Не знаю, Бифи. Как это узнать?

– Я тоже не знаю. И что, жил Архимед... Такой же, как у нас?

– Наверное. У нас говорили, что он опередил свое время на две тысячи лет. Он открыл, изобрёл и понял такие вещи, которые ни ты, ни даже я не знаем и не понимаем. Даже проблемы не понимаем! Я читал, что Архимед гордился кубатурой шара. А я даже не знаю, что это такое.

– И что, ты думаешь, что остальные не поймут, что ты делаешь?

– Да нет, не в этом дело... Просто... Просто через поколение-другое обо мне забудут, как про янки.

– Тогда зачем?

– Что "зачем"?

– Зачем ты всё это делаешь? Если ты уверен, что ничего из этого не сохранится, зачем ты так все... делаешь?

Марк тогда даже остановился. Но ровно на мгновенье. Всего один миг, даже не сбивший дыхание, потребовался ему, чтобы найти верный ответ:

– А мне просто неинтересно жить по-другому, Бифи. Меня не прикалывает жрать, спать и искать запредельных удовольствий от скуки. Мне нравится делать что-то полезное. А то, что оно забудется... А может, ещё не забудется! Но в любом случае мне по-другому неинтересно...

Пожалуй, ни одно начинание Марка за всё его правление не вызывало такой бурной реакции. Ещё не было принято никакого решения, а Владыка уже чувствовал себя с головой погружённым в самый качественный помёт. Все, буквально все высказывали прямо в лицо, не особенно стесняясь в выражениях. Было срочно созвано дворянское собрание, но у Марка даже не шевельнулось ничего внутри. Он шёл туда не заботясь о том, слетит корона с его головы или нет. Наверное, он был бы даже рад окончанию королевствования, ибо, ну, достали! Единственное, что действительно мучило – это какое же количество напыщенных дураков окружает короля! Причём, не просто дураков! А дураков, облечённых властью. Кажется, Белый Монах был первым, кто это понял. Потому что уже на следующий день не участвовал в обсуждении личных качеств Владыки а строго наоборот, поддерживал государя. В том смысле, что после очередной ругани с очередным жаждущим «открыть глаза» проводил неспешный разбор сказанного и с горестным видом докладывал, в каком месте этот жаждущий врёт.

Учитывая, что врали они все в разных местах, то ситуация складывалась просто парадоксальная! Все защищали "невинных деток" и дружно желали самой мучительной смерти любым детоубийцам, но – по разным причинам! И, кажется, ни один не заботился о, собственно, детях.

Так что дворянское собрание потекло совсем не так, как планировалось. Марк честно выслушал всё, что ему хотели сказать!

– Ты защищаешь детоубийц!

– Почему это "защищаю"? Ты же тоже детоубийца!

– Я? Я не убиваю детей!

– Да, но тот детоубийца тоже был когда-то ребёнком!

– Но он уже давно вырос!

– А я предлагал не это же самое? Пусть дети вырастут, а там уже посмотрим.

– Владыка, а не проще ли тогда сразу убивать детей, а? Давайте тогда сразу всех детей перебьём и будет мир и благоденствие в вашем королевстве?

– А за что тогда на смерть отправили эту женщину? Не передёргивай!

– А что будет, если разрешить всем желающим убивать детей, что, будет?

– Да, что?

– Они будут ходить тут рядом с нами, и руки у них будут в крови!

– У тебя самого руки-то чистые? Никогда никого в жизни не убил?

– И не убил, да!

– Велико достижение! Но мясо же ешь? А мясо – это убоина, кстати! Для тебя убивают, для твоего брюха! А они рядом с вами ходить не будут. Они будут заняты – детей будут растить! Дети – они ухода требуют и воспитания!

– Владыка, а что скажет церковь?

– Церковь мне уже сказала. Всё, очень обстоятельно и подробно. Но, поскольку я обещал церкви некоторые неудобства в будущем, решила больше не говорить.

Собравшиеся засмеялись. Этот маленький пассаж немножко сбавил накал страстей.

– Итак, дамы и господа, я вижу, что вы все категорически против моего предложения. Все высказались и я теперь немножко подытожу всё вышесказанное. Убивать детей – плохо! Это знают все, и я не спорю. Но их убивали и убивать – будут. Все согласны?

– Но разрешать это...

– Тихо! Я спросил вашего согласия только по заданному вопросу.

– Владыка... Вы же волшебник. Вот и сделайте, чтобы не убивали!

– Если я сделаю, чтобы не убивали – то через некоторое время они и рождаться перестанут. Увы, всё взаимосвязано, смерти и рождения, поэтому не будем о сказках. Раз возражений нет, я продолжу. У нас есть два пути: либо мы будем наказывать детоубийц, и этот способ человечество практикует много тысяч лет. Вроде бы сдвигов пока нет, разве что учатся скрывать и скрываться. И есть второй путь, тот, который я предложил. Забирать ненужных детей, выращивать их отдельно...

– Как скот!

– Именно как скот. И дальше уже пусть убивают на здоровье. Но! Только тех, которых сами вырастили, и которые и так умерли бы во младенчестве! Никто же не заставляет вас сдавать ребёнка именно сюда. А в законе будет – только добровольно.

– Владыка, но дети... Они-то в чём виноваты?

– А в чём они виноваты, когда мать отдаёт их свиньям?

– Тогда это безгрешные младенцы, они сразу попадают на небо!

– А, в этом плане? Ну, я думаю, к тому времени дети из приюта будут растлены и духовно и физически. Ведь с ними будут заниматься сексом.

Марк оглядел притихшую аудиторию и быстренько прокрутил в памяти, что он такого только что сказал. Ну, да! А они что, думали, что маньякам просто интересно на кровушку посмотреть? Или они обалдели от того, что подобная правда была высказана вслух, принародно? Ну, извините, лгать и изворачиваться прямо сейчас нет никакого настроения!

– Ну, или учредим там должность священника, чтобы отпевал до и после... В результате, хотя мы и имеем мучения и страдания отдельно взятых детей, зато мы хотя бы будем гарантированно знать, что мучиться и страдать будут именно эти конкретные дети. А все остальные могут спать спокойно. Ну, или хотя бы почти все, ведь найдутся обязательно любители "свободной охоты". Но уже вот их-то – на кол. Потому как есть выбор, и они его сделали сами.

– Владыка, то есть, это получается – бордель с детьми? Вы хорошо подумали?

– Я? Я рассказываю вам то, что можно сделать. Есть два варианта – тот, который всем известен, и тот, который предлагаю я. А теперь предложите вы. Найдите третий вариант или как можно улучшить, изменить или просто оценить данную ситуацию. Есть и будут матери, которым по разным причинам дети не нужны, и есть (и будут) извращенцы, которые хотят с детьми сделать... всякое. Простым убийством и тех, и других ситуацию не решить. Чем плохо то, что я предлагаю?

– Но ведь ими будут торговать!

– Детьми? Хорошо, записываем, торговлю детьми запрещаем. Только те, кто непосредственно участвует в их воспитании, только те...

– Владыка, а как туда дети попадать будут?

– Хорошо, записываем. В каждом городе надо будет организовать приёмный пункт на деньги тех самых извращенцев. И чтобы любая женщина могла отнести туда ребёнка, не указывая, кто она и откуда.

– А вдруг они потом обратно захотят забрать?

– Записываю: предупреждать каждую о невозможности... необратимости её поступка. Ещё?

– Марк, неужели тебе ещё и дети понадобились?

Король недоумённо взглянул на говорившего. Герцог Ивинский смотрел, как обычно, с лёгкой насмешкой.

– Причём тут я?

– Ты ещё скажи, что ты не для себя этот вертеп разврата создаёшь.

– А если скажу?

– А скажи!

Марк внутренне подобрался и, тщательно взвешивая каждое слово, произнес:

– Данное решение не нужно мне лично. И лично я не собираюсь убивать детей ни здесь, ни где бы то ни было.

– Но разрешаешь другим?

– Разрешаю! На вышеназванных условиях. Пусть при этом не трогают остальных.

Ивинский перевёл взгляд на монаха.

– И Белый Орден молчит?

Белый Монах кивнул. Он вообще за всё время не произнёс ни слова. Только переводил взгляд с одного выступающего на другого. Марк и сам был удивлён: начиналось собрание чуть ли не с импичмента, а сейчас – абсолютно рабочее обсуждение. Он даже наклонился к Монаху:

– Это не ты?

– Что? А, нет, это не я. Это они сами. Я только поразился, как ты угадал.

– Я угадал? Что?

– Тихо! Потом.

Марк подумал и сам вспомнил тот момент, когда произошёл перелом. Когда он сказал, что с детьми будут иметь секс. Непонятно только, что в этом такого? Закона о педофилии в его королевстве не было, соответственно, строгость нравов эту часть человеческих отношений не затрагивала... Да и вообще, в современном мире даже понятия такого не было "педофилия". Так что вряд ли все эти дворяне прямо таки слюнки пускают на детские тела. Благо, каждый способен иметь в хозяйстве слуг любого рода и возраста. Что же тогда? Нет, задачка превыше его мозгов. Подождём, что скажет Монах.

А закончилось всё на редкость просто и буднично. Герцог Лютиков вдруг встал и надтреснутым своим голосом сказал:

– А ведь хитёр Владыка Марк! Как сто чертей хитёр! Нет, ну, надо же? Я сразу и не сообразил... Ведь пока они будут тех детей растить – они же к ним привяжутся! Тут свинью подчас зарезать рука не поднимается, а тут – ребёночек! Может, и впрямь так и сделать? Пока сами будут растить – глядишь, и образумятся?

Артур на обсуждении не присутствовал, оправдавшись тем, что ему тошно выслушивать всё это, и если он замещает Владыку на других мероприятиях, то пусть Марк даст ему хоть здесь поблажку. Марк не нашёлся, что возразить.

Ещё даже не был принят закон, обязывающий (или разрешающий?) матерям, желающим избавиться от детей сдавать их в приют, ещё не было обнародован указ, разрешающий (или обязывающий?) всяческим моральным извращенцам, желающим насладиться смертью и мучениями, построить приют и организовать выращивание для себя рабов, а уже началось.

– Владыка, по примерным оценкам их там около тысячи человек.

– Оружие у них есть?

– В открытую – нет. Но в такой толпе невозможно разобрать, где и что у кого есть. Сама по себе толпа опасна даже без оружия.

Король опять взглянул в окно. Да, они правы. Толпа – это ужасно. Сама по себе.

– Владыка! Карета готова! Простая, без гербов. Только поторопитесь, прошу вас!

Марк отпустил занавеску и отвернулся от окна. Перед глазами всё ещё стояли буквы из учебника: 1905-й год. Буржуазная революция. Кровавое воскресенье. Вот, значит, как оно начиналось. Сейчас Марк очень понимал Александра, или как его там звали, того царя. Уже и не упомнишь. А сейчас сам стоишь в его шкуре. Вот уж никогда бы не подумал! Надо же...

Правда, у него перед тем царём есть неоспоримое преимущество. Он народа не боится. Ему нечего бояться. Он ни в чём неповинен.

Вот только... Знает ли об этом народ?

– Гвардия, Владыка, удержит дворец. А вы пока переждёте смуту в спокойном месте.

– А кто будет тут за меня отдуваться? Артур?

– Да хотя бы Артур. Народ его знает и любит.

– А меня, значит, не любит и не знает... Нет, никуда не поеду. Сам выйду к народу.

– Владыка, если что случится – можем и не уберечь вас!

Марк почесал левую грудь. Надо же... Ведь казалось бы – должен ненавидеть Тёмных за тот удар в сердце! А, получается, сколько страхов умерло вместе с ним тогда?

– Не убережёте – на Дракона понадеемся. Не страшно, ну, помучаюсь немного... Главное, моё тело обратно в покои отнесите. Сам выйду.

И вышел.

Но вышел не прямо на площадь. А сначала спустился к своим драконам. Похлопал по каменным лапам, погладил шершавый камень... Нет, это всё недостойно. Не укрыться за каменной стражей от самого себя. Оглянувшись на дворец и заметив сочувственные взгляды – одёрнул себя. Нет уж. Решил, так решил! Всё, вперёд...

Всё-таки это страшно! Это страшно! Толпа народу: мужики, бабы... Некоторые с детьми.

Стоят перед парадными воротами. И все – смотрят! Марк шёл к ним как на битву. И с каждым шагом чувствуя, как сильнее дрожат коленки.

Драконьим усилием из коленей дрожь удалось загнать внутрь. Но разве от этого стало легче?

Увидев короля, люди опустились на колени. Это радовало. Раз выказывают почтение – убивать сразу не будут.

– Здравствуйте, люди! Я, король Аргеады, Марк Первый, приветствую вас! Зачем пришли ко мне?

Не зря чернокнижники читают длинные заклинания. Пока говорил – удалось успокоиться. Как будто сам себе и поверил.

– Владыка! Мы вот, тут к тебе пришли... Гордей сказал, ты нас послушаешь!

– Гордей? – так дело вовсе не в злосчастном указе? – А что сам не пришел? Стыдно?

– То мне неведомо, Владыка! Может, боится он тебя, а может, ещё чё... Но нас послушай! Ты же, навроде, к простому люду прислушиваешься!