Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 52 страниц)

Как же неэффективно жили прежние короли, сколько труда затрачивали впустую. Да, бессмертие имеет свои плюсы, и вовсе не в том, чтобы жить вечно.

Следующим вечером государь Марк имел частную и личную встречу с Робертом.

– Марк, с твоим приходом к власти мы завязали с подобной херней.

– Роберт, но кровь же бурлит? Так и тянутся ручки-то?

– Нет, Марк. Никуда они не тянутся, как ни странно. ещё не слишком надоело мне мирное житьё, чтобы вот так всё бросать, и снова куда-то бежать.

– Хорошо. Ладно, да. Ты прав... Но к кому я ещё могу обратиться с таким делом?

– Что, не можешь приказать своим слугам? Их у тебя теперь...

– Они тут же донесут генералу. Послезавтра моя голова будет украшать площадь. Соберется уйма народу! Потому как государственная измена от короля – это очень редкое зрелище.

– Марк, я тут причём? Я простой пеон, ничем не выдающийся...

– И мой друг.

– И вот так ты друзей используешь?

– А как ещё друзей надо использовать? Только приглашать их на пьянки-гулянки?

– Ты даже на пьянку ни разу не пригласил.

– Это приглашение сильно сократило бы твою жизнь, а я пока ещё желаю видеть тебя в здравии. Ты мне нужен не только в качестве памяти.

– Ага, для всяких тёмных делишек...

– Это не тёмные делишки. Это дело государственной важности. Ты, помнится, потому и ушел в разбойники, что житья не было от солдат. Да и я в короли попал по тем же причинам – военные затевали что-то своё, а тут мы. И ничего не изменилось. Военные по-прежнему у руля власти, а я – так... Болтаюсь на троне, пока не вякнул. Вчера я вякнул. Так что если всё оставить как есть – через пару месяцев, полгода максимум – военные будут точно так же фигачить по селам, делая что хотят, а я буду сидеть тише мыши. Ибо тоже человек и тоже жить хочу.

– На жалость давишь...

– На разум. Ты прекрасно знаешь, что сделать это – надо. Ты сделаешь это лучше остальных, потому что, во-первых, не сдашь меня никому. А во-вторых...

– Я не уверен, что ты не сдашь меня никому.

– Я??? Когда я тебя посылаю...

– Именно. А в таких играх пешку легко меняют на ферзя.

– Ты умеешь играть в шахматы? Роберт, я с тебя тихо фигею, сколько времени бок о бок прожил – и продолжаю удивляться.

– Удивляйся, я разве мешаю.

– Я не буду разменивать тебя на ферзя. Хотя бы потому, что ты – проходная пешка. И сам можешь стать ферзем. Я даю тебе слово.

– Слово не бренчит и не булькает.

– Ах, да... Ты же разбойник... Надо тебя купить.

– Да, неплохо было бы.

– Ок. Договорились. Итак, завтрашней ночью ты берешь людей и идешь туда...

– Марк, сколько времени вместе прожили бок о бок, а я не перестаю тебе удивляться. Вроде – не глупый человек, не дурак... Король, можно сказать. Как я тебе к завтра уложусь? Соберу людей, составлю план, отслежу всё... За один день? Ты пошутил?

– Да, Роберт, похоже, пошутил неудачно. Сколько тебе времени нужно?

– Откуда я знаю? Столько, сколько будет нужно. Я никогда такого ещё не совершал.

– Какая ещё помощь с меня? Кроме денег?

– План. Точный план всех помещений, желательно – со сменами караула. Отдавать приказы внутри ты, конечно, не сможешь...

– Нет, конечно. Тут полностью твоя инициатива. Оружие нужно?

– Нет, спасибо, тут мы тоже сами, ещё осталось. Что делать с тем, что вынесем?

– Оставь себе. Можешь потом мне продать, я куплю оптом.

– Договорились. Однако, Марк, не ожидал я, что ты меня так подставишь.

– Не дури, Роберт. Это не подстава. Это – государственное управление. Ты забыл, наверное, что ты тоже являешься королевским подданным.

– Мне встать на колени и поцеловать тебе ручку, милорд?

– Это не поможет, – грустно сказал Марк. – Проявление почтения – для толпы. А для дела нужно только дело. И ты – важный механизм в моём государстве. Мне без тебя, как выяснилось, никуда не деться.

На следующий день Генрих показывал Марку два листочка, изрисованных и исписанных.

– Владыка, не прикажете ли подать кнут?

Марк несколько секунд смотрел непонимающе, потом ахнул и кивнул головой.

– Вот честно тебе скажу, Генрих, не знаю. Я творю что-то такое, что выльется либо в мою блистательную победу, либо в огромную, грязную, вонючую лужу, которая обдаст всех нас.

– Так прикажете подать кнут?

– Хорошо, Генрих. Давай.

– Если вы задумали кадровые перестановки, Марк, то это делается не так. Сначала надо подготовить замену.

Марк замер на месте, с полуоткрытым ртом. Действительно, сейчас он думал только о том, как бы прищучить генерала. А что будет потом и кого поставить вместо него – не имел ни малейшего представления!

– Хорошо, Генрих. Я тебя слушаю.

– А что меня слушать, Марк? Я дал тебе пинка, а дальше думай в нужном направлении. Я не распоряжаюсь, я выполняю приказы.

– Удобно иметь тебя в хозяйстве, Генрих.

Глава спецслужб церемонно поклонился.

– Однако, машина уже завертелась и ее не остановить. Ладно, спасибо за мысль, я буду ее думать.

Марк разбирался в законах, а Главный Судья сидел рядом, скучающе постукивая пальцем по кожаному переплету.

– Так, а если крестьянин украдет домашний скот?

– Вору положено клеймо на лоб и виру пострадавшему не менее стоимости украденного.

– А если нет у него того?

– Тогда вора следует заковать в цепи и отправить в заточение.

– А что тогда получает пострадавший?

– Тогда – ничего.

– А смысл тогда заковывать вора?

– Чтобы больше не воровал, – вздохнул Судья так, как будто разговаривал с ребенком.

Марк снова углубился в чтение.

– Ага, а если это дворянин, то дело ограничивается порицанием?

– В целом – да. Уж дворянин не опустится до кражи козы.

– Сколько подобных дел было у вас за прошлый год?

– Ни одного.

– Хорошо, а жалобы или подозрения были?

– Эээ.. Нууу... Раз семь, жаловались, наверное? Или пять... Не больше.

– Пять за год. И это при том, что в большинстве случаев на сеньора просто не жалуются. Вы по прежнему уверены в святости дворян?

Судья не ответил, да Марк и не ждал ответа, вернувшись к тому законов. Хватило его ещё минут на пятнадцать.

– Скажите, Джоргжи... А сколько лет вы всё это учили, изучали?

– Всю жизнь, Марк. Всю жизнь.

– И вам нравится?

– Что именно?

– Вот это всё. Вот эти тома пыльных букв, власть над судьбами человеческими, палачи, дыбы, казематы...

– Как вам сказать... Это работа. И свою работу надо выполнять хорошо. Я стараюсь, – он скромно опустил масляные глазки.

– Вот этим и отличается даже самый хороший судья от короля, – сказал Марк – вы будете до конца исполнять свою работу. Но вам даже в голову не придёт, что можно что-то изменить.

– Лучшее – враг хорошего, – ответил Судья все тем же тоном усталого учителя. – И мы задумываемся, как сделать лучше. И иногда даже делаем. Да только частенько получается, как всегда.

Марк заткнулся. Да, королевская корона не заменит опыт и знания.

– Вот поэтому я сижу тут с вами. Дабы задать вопросы, на которые ответы знаете только вы. Что будет, если отменить наказание за воровство?

– Да вы что, Марк? Это же будет разгул и... и...

– Я понял. Скажите, Джоргжи. Если я завтра разрешу воровать, вы кинетесь воровать?

– Я? Нет. Но то – я ...

– А почему вы думаете, что только вы?

– Потому, что я и сейчас не ворую.

– Сейчас – нельзя. Сейчас это противозаконно. А завтра я велю, чтобы все воровали. В приказном порядке. Думаете, пойдёте воровать?

Судья усмехнулся, но потом задумался.

– Если в приказном... Надо будет проверять, не является ли каждая вещь честно приобретенной, и вводить наказание за неукрадение... Нет, Марк. Не получится. Все порушится, с ног на голову встанет!

– Согласен. Давайте с другой стороны зайдём. Если я прикажу убивать. Пойдут?

– Пойдут, – убежденно кивнул головой Джоргжи. – Пойдут, хоть и не сразу. И не все. Плохо вы знаете людей, Марк, если думаете...

– Я хорошо знаю людей, Джоргжи. Поэтому давайте сделаем следующее. Составим опросник. Просто листы бумаги с отметками и галочками. Пусть наши люди сами ответят, какое из преступлений для них самое страшное.

– Вы думаете, они могут правильно ответить на этот вопрос?

– Не думаю или, точнее, уверен в обратном. Но нам это и не нужно. Как учили нас в институте, главное не то, что говорят, а то, что не говорят. Вот и посмотрим, какие из преступлений умолчат, предположив, что раз про них не скажут – то и наказания не воспоследует. Кстати, берусь биться об заклад, что основным преступлением назовут убийство, а менее всего будет упомянуто прелюбодеяние.

Судья усмехнулся.

– И чего вы хотите этим добиться?

– Я хочу часть преступлений полностью вырезать из кодекса о наказаниях. Или хотя бы значительно переделать этот кодекс. Осталось понять – какие.

– А как люди будут отвечать на ваши вопросы?

– Да просто! Поставят галочки напротив нужных ответов.

– А как они их прочитают?

Полсекунды Марк ощущал себя абсолютным дураком.

– Придется рассылать глашатаев. Они и будут отмечать. Значит, надо придумать ещё методику опроса.

– Как у вас все непросто. Хотя... Посмотрим, во что это выльется. Но моя личная просьба, Марк... Ради Бога, не трогайте вы этот кодекс! Люди привыкли к нему и знают, какое наказание их ждет... А тут будет такая путаница...

– Так и должно быть, – сказал Марк вставая. – Они должны понять, что сейчас старая жизнь кончилась. И что они отныне не цепные псы на привязи Закона, а свободные люди. А свобода – это иногда ярмо потяжелее иных цепей.

5

Бывают даже в жизни правителей минуты, когда ничего не случается. Это само по себе удивительное чудо – спокойствие, умиротворение и никто не отвлекает от любования окружающей природой. В конце концов, обширный парк вокруг дворца для того и был создан, чтобы живущие в нем могли отрешиться от мировых проблем и посидеть на мраморной скамейке под кустом или размять ноги по дорожке, посыпанной каким-то красным камнем. Марк шагал по хрустящей тропинке и любовался осенним закатом. Натянутые над замком струны антидраконьей защиты блеснули, и Владыка замер, пытаясь поймать тот самый угол, чтобы яркая вспышка повторилась. Вспомнилась экскурсия в Эрмитаж, где висели хрустальные люстры, и маленький Марк минут десять любовался сменой ярчайших и чистейших оттенков всех цветов, пока Солнце двигалось по небу там, за окном.

Минуты, когда ничего не случается, слишком быстро заканчиваются для правителей.

– Пригласите ко мне зодчего, архитектора или кто там отвечает за украшательства королевского дворца?

– Прикажете доставить немедля?

– Нет, просто пригласите. Без спешки, дело терпит. Но пусть явится, как только у него появится свободное время.

Видимо, королевское приглашение стоит многого. Архитектор прибыл часа через два, хотя уже стемнело.

– Вы меня звали, Владыка?

– Заходите. Присаживайтесь.

Марк оглядывал прибывшего. Он ожидал какого-нибудь седобородого старца, чуть ли не в колпаке со звездами. Нет, архитектор был мужчиной дородным, широким в плечах, с короткой бородкой и относительно нестарым. Хотя, конечно, гораздо старше самого Марка.

– Я планирую небольшое вмешательство в украшение нашего дворца.

– Ммммм... Я понимаю вас, Владыка, однако, не испортите ли вы подобным вмешательством то, что уже создано до вас?

– Обязательно испорчу. Поэтому я пригласил вас. Для консультации. Вы лучше меня разбираетесь в чудесах архитектуры, поэтому сможете поправить, если что.

– Я вас слушаю.

– Я хочу, чтобы мой дворец был самым красивым. Если не в мире, то хотя бы в этой части света.

– Похвальное желание.

– Поэтому предоставьте мне проект по улучшению внешнего вида моего жилища.

– Вот так прямо сразу? Ну, что вы, Марк, такие дела не делаются с бухты-барахты!

– А чем вы занимаетесь на должности королевского архитектора?

– У меня нет должности "королевского архитектора". Такой должности вообще нет. Я должен заниматься ремонтом дворца и сохранять его фасад в первозданной прелести, это – да. Но пока что никто не обязывал меня заниматься проектами по перестройке и украшению этого чуда!

– Я обязываю.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Для начала я хочу, чтобы мой дворец был многогранен.

– Сносить стены и перестраивать их? Разумно ли это?

– Я не про форму дворца. Я про то, что видят люди. Они видят его всегда одинаковым. Они видят дворец утром, днем, вечером. Они видят его зимой, летом. Они привыкли к нему и практически не замечают, проходя мимо.

– Ну, это вы загнули, Владыка. Люди восхищаются...

– Не надо меня переубеждать. Надо прислушаться к моим словам и найти в них здравое зерно. Я хочу, чтобы мой дворец был разным. Чтобы в одно время он был таким, в другое – другим. Чтобы каждый мог найти в нем что-то такое, мимо чего проходил сотни раз, и вдруг наткнуться, как лбом на стену. И восхититься.

– Похвальное стремление. Но для воплощения его в жизнь нужен не архитектор, а волшебник. Простыми средствами такого не добиться.

– Мы попробуем, – подмигнул Марк. И продолжил:

– Для начала посадим у восточных ворот драконов. Не живых, разумеется, а каменных. Посмотрите, где они будут смотреться наиболее впечатляюще и подберите соответствующий размер статуй.

– Я наслышан, что Владыка благоволит к драконам...

– Бог с ним, с моим благоволением. Мы пока только о красоте.

– Статуи драконов – это даже не пошло. Это банально. Их "сажают" где только можно в том или ином виде.

– А так, как у нас, не будет ни у кого. Я думаю в глазницы им вставить по драгоценному камню. Только ещё не решил, что будет красивее смотреться – изумруды, рубины, топазы, или ещё что-нибудь. И хочу, чтобы каждый вечер на закате глаза у драконов загорались.

– Ух, ты! Здорово. А как?

– А на крыше дворца поставим светоприемники, и пусть свет от солнца попадает в глаза драконов.

– Не пойдёт, – скептически покачал головой архитектор. – Даже если делать систему зеркал, это, во-первых, будет видно, а тогда какое же это чудо? А во-вторых, малейший сбой в одном зеркале напрочь убьёт весь эффект.

– А мы зароем зеркала в камень, – улыбнулся Марк.

– Да ну, не смешно даже! Слишком трудоёмко и ненадежно.

– А мы постараемся, чтобы было надежно. Вы слышали когда-нибудь про световоды?

– Ммм... Не припомню.

– Если взять стеклянную палочку, и посветить на ее торец, то на другом конце мы увидим яркую точку. При этом если смотреть на нее сбоку, то света видно не будет.

– Стеклянная палочка от крыши дворца до ворот? Да вы в своем уме?

– А если палочку изогнуть, – не сдавался Марк, – то свет пойдет по ее изгибам. И даже если завернуть ее в спираль, то можно смотреть в противоположную сторону, но видеть все тот же источник света.

– Нда? Надо попробовать.

– Обязательно попробуйте! Конечно, для того, чтобы довести свет от крыши дворца до ворот потребуется слишком много труда: палочка должна быть достаточно тонкой и очень равномерной по всей длине. К счастью, я – король, и возможности у меня королевские. Если покрыть вашу палочку тоненьким слоем серебра, то свету не будет куда деваться, и он быстренько добежит до ворот почти без потерь. А чтобы потерь было ещё меньше, мы сделаем не одну палочку, а десять. Или двадцать. Ну, займёт это у вас килограмм десять серебра...

– Что займёт?

– Ну, фунтов пятьдесят займёт. Выдам я вам из казны пятьдесят фунтов серебра, и делайте на здоровье. А чтобы никто не догадался, что делаем – затеем ремонт дворца. А вы разработаете план по реконструкции и украшательству.

– Вот уж не ожидал, Владыка, что вы и слова такие знаете – "реконструкция". Хорошо, я понял. А статуи...

– А со статуями, конечно, не к вам. Вам надо будет вывести световоды в нужное место перед воротами, на то место, куда будут установлены драконы.

– Погодите! А в остальное время! У них же тогда всегда глаза будут светиться!

– С чего бы?

– Ну, как же? Солнце же всегда на небе?

– И в дождь?

– А если будет ясно?

– Поставите светоприемники на западной стороне. Да где-нибудь под козырьком или крышей. Так, чтобы до определенного времени суток, когда на восточной стороне уже темно, солнце в них не попадало.

– Но Солнце же ещё движется по небу! Летом будет в одной стороне, зимой – в другой!

– Вот и учтите это. Чтобы данный участок стены был освещен в любое время года и не позже определенного времени. Возможно, козырек в этом месте придется делать сложной формы. Чтобы солнце, сдвинувшись от своей линии в одну сторону попадало туда раньше, так как зимой темнеет позже. А в другую...

– Я понял. Это мне тогда потребуется ваш астролог, он должен знать, как и где бывает солнце...

– Я вас не тороплю. Но и не сильно мешкайте! В общем, приступайте, теперь у вас есть пища для размышлений и много-много работы.

– Будет исполнено, Владыка! – архитектор поклонился. – А что именно мы будем реконструировать?

После чего они ещё два часа обсуждали детали центрального отопления. Как оно работает, почему, как прокладывать трубы, кто будет изготовлять батареи и из чего. Параллельно вопросы коснулись резьб и прочих соединений, и из всего разговора стало понятно только одно – это дело не на один месяц. И, возможно, не на один год.

После его ухода Марк ещё посидел, плавно возвращаясь от тепла в огромном дворце к его странной и необычной задумке. Как будут смотреться драконы с горящими в почти полной темноте глазами? Как отреагируют люди на подобную блажь? Придумать, что ли, какую-нибудь легенду к этому чуду?

Пообещав серебро для нежданного бзика, Марк задумался о возможности практического воплощения своего же приказа. А что у него вообще есть?

И вот он впервые находился в королевской сокровищнице. Вообще-то предполагалось, что теперь это его "кошелёчек", но уговорить казначея на эту экскурсию оказалось очень нелегким делом. Тот отнекивался под самыми разными предлогами. Начиная от "да зачем вам это нужно, Владыка?" до "Давайте в другой раз, у меня там неприбрано". В конце концов Марк пообещал, что возьмет собственную сокровищницу силой, но казначею за это придется поплатиться должностью. На вполне справедливый ответ, мол, где он себе другого казначея найдёт, такого, чтобы разбирался в запутанных схемах денежных потоков и при этом честного, Марк уверенно ответил, что воспитает. А на счет честности он и в этом казначее сомневается, так что вряд ли новичок будет воровать больше. Так как не разбирается во всех тонкостях финансовых потоков государства. Вот тут казначей показал зубы.

– Марк, ты думаешь, что ты – самый крупный алмаз в этой короне? Так я тебе скажу, что от тебя мало что зависит. Ты – ширма, за которой скрывается настоящее королевство. А королевство – это мы. Деньги, сила и власть. Ты – не более чем подштанники на всем этом.

Марк закусил губу. Во-первых, казначей был абсолютно прав. Во-вторых, ссориться с ним было опасно и чревато. Король он там, или не король, а казначей в два счета подведет его под какую-нибудь статью – растрата, измена... Хрен его знает, под какую, он придумает, он найдёт. С другой стороны, спускать такую наглость тоже нельзя – сядет на шею и ножки свесит. Ещё и погонять будет.

– У тебя подштанники чистые?

– Что? – ошарашенно уставился на него казначей.

– Я спросил, чистые ли у тебя подштанники.

И с наслаждением посмотрел на краснеющего казначея. Конечно, когда тот придумывал обидную аналогию, то совершенно не рассчитывал, что её можно применить к нему самому.

– Я не о моих подштанниках, – поспешно промямлил вельможа.

– Великолепно. Итак, мы квиты. Я не рассуждаю о твоих подштанниках, ты не рассуждаешь о моих... хм... о моём участии в жизни королевства. Итак, я приказал тебе показать свои владения мне. Твоему королю. Пока что я ни словом не выказал тебе недоверия, но уже его имею. Если ты так стараешься скрыть что-то от меня, то у тебя есть что скрывать. И с твоей стороны было крайне неумно наводить меня на такие мысли. У нас с тобой есть два варианта. Первый: я забываю про подштанники и больше никогда тебе о них не напоминаю. И мы сейчас дружно и мирно спускаемся в подвалы или где там хранится королевский склад ценного барахла. И второй: я сейчас вызываю Генриха и прошу его сделать то же самое. Только мы туда пойдем втроем или впятером – смотря сколько Генрих возьмет охраны. А дальше начинается полная проверка твоей финансовой деятельности. А это уже прямое недоверие правителя к своему казначею. И, заметь, виноват в этом ты будешь сам. Итак?

Итак, Марк стоял в королевской сокровищнице при тусклом свете двух лампадок и осматривал помещение. Оно и так-то было небольшим, а все равно казалось пустым. То, что лежало на полках и полу – не притягивало взгляд.

– И это всё? – не смог скрыть он своего разочарования.

– А ты думал? – вдруг зло усмехнулся казначей. – Ты думал, что здесь всё завалено золотом и серебром? Кто бы отдал тебе, неучу, богатое королевство? Нашлось бы поболе желающих посидеть на троне, стоящем на куче сокровищ! А так – у меня было изрядное желание развернуться и уйти. И посмотреть, как ты там будешь воспитывать нового казначея и за сколько дней приведешь к краху налаженную мной систему. Которая держится только на моем чутье и доскональном знании всего и всех.

– А у меня было желание, – не остался в долгу Марк. – Запереть тебя здесь. Оставить тут, среди всех этих жалких остатков былого величия короны до тех пор, пока ты бы не воспитал нового преемника. Думаешь, не стал бы, заупрямился? Через пару дней за кувшин чистой воды ты согласишься жопу лизать, не то что воспитывать. И никуда бы не делся. Итак, мы с тобой поняли друг друга. Я понял, что ты нужный мне человек и обижать тебя без нужды не требуется. Ты понял, что при нужде я могу обидеть, да так, что ты никуда не денешься. Вот и будем дальше жить мирно. Мир?

– В следующий раз я так просто не попадусь, – казначей с прищуром оглядывал Марка.

– А я в следующий придумаю что-нибудь другое. Столь же эффективное и неожиданное. Веришь?

– Верю, – кивнул казначей.

– Вот и отлично. А что касается твоего нищего хозяйства... То я здесь не для того, чтобы карать тебя или пытаться поймать тебя за руку на казнокрадстве. Я прекрасно знаю, что ты доишь финансовые потоки короны, да и вряд ли кто-то на твоем месте не стал бы этого делать... Поэтому мы договоримся с тобой так. Я не вмешиваюсь в твои махинации до тех пор, пока это не становится слишком болезненным для государства. Ты, соответственно, не скрываешь от меня этих самых махинаций. И наши общие усилия должны быть направлены в одном и том же направлении. Мы должны наполнить эту комнату доверху и даже больше. И тебе будет проще из большой кучи в свой карман положить, и мне будет не накладно. Ну, что, мир?

– Мир, – вздохнул казначей.

Марк впервые участвовал в Дворянском Собрании. Он и не предполагал, что в столь небольшом государстве столько дворян! Собралось человек сто, если не сто пятьдесят. Это не считая стражи, охраны, писцов и так далее. Подобные заседания проходили не во дворце, где просто не было помещений соответствующих размеров, а, как ни странно, в научном театре Университета. То есть, в лекционной аудитории, которая очень живо напомнила Марку его собственный университет в Москве. Кресла располагались амфитеатром, и судя по тому, насколько они были когда-то роскошными, это помещение строилось именно под собрание, а Университет его прибрал к рукам позже. Дворяне, разнаряженные аки попугаи, вовсе не стеснялись садиться на эти истёртые множеством задов кресла, из чего Марк сделал вывод, что традиции сильнее любых очевидных обстоятельств.

Он, конечно, по праву короля председательствовал, но в обсуждении не участвовал. Не только потому, что плохо понимал то, что обсуждается, но и в силу немалого стеснения. Всё-таки сидеть перед столькими важными лицами осознавая собственное ничтожество – испытание не для слабонервных. Поэтому первых пятнадцать минут Марк был занят тем, что следил за собой. За лицом, за руками, за положением спины. Он должен был изображать короля и этим и занимался. Тяжелее всего было со взглядом: его нужно было куда-то деть. Смотреть в одну точку вникуда было глупее некуда. Переводить взгляд с одного лица на другое – так это самое лицо тут же начинало смотреть в ответ. И постоянно хотелось взгляд опустить. А опускать было нельзя – проигранный поединок взглядов означал проигрыш вообще по жизни. Но и играть в гляделки со всем залом дворян тоже было боязно. Так что Марк бездумно скользил взглядом по лицам, узнавая знакомых, но нигде не задерживаясь и очень переживая, когда же начнётся собрание, и можно будет смотреть на докладчика.

Когда же оно всё-таки началось, он вдруг понял, что ничего не понимает. То есть, каждое слово было понятно, некоторые даже очевидны. Но стоило докладчику начать следующую фразу – и оказывалось, что Марк не помнил, о чём он только что говорил! Поэтому обсуждение первых двух вопросов он пропустил с позорным невниманием. Особенно потому, что из зала практически не было комментариев, поэтому переутомлённое сознание не смогло найти подсказок и как-то выпутаться из этой неловкой ситуации. А потом король за собой следить перестал. Потому что следующий дворянин поднял вопрос, который живо затрагивал его величество за живое.

– Эти простолюдины совсем обнаглели! Мерзкое быдло, забыли своё место! Всё чаще и чаще случаются прискорбные случаи, когда собравшись стадом, они нападают на своих хозяев. Да что далеко ходить, буквально две седьмицы как на меня напали! И ладно бы разбойники – так нет же! Мои же холопы! Хорошо, что со мной были верные люди. Но ведь пришлось всех казнить! А это какое разорение! Теперь у меня целая деревня пустует, на следующий год кого туда загонять уже и не знаю! Нет, надо прекратить это безобразие! Предлагаю законодательно запретить простолюдинам носить оружие. За неповиновение – казнь!

В зале раздались одобрительные комментарии.

– Это даже не подлежит обсуждению, – поморщился Марк. – Я запрещаю.

– Молод ты ещё запрещать!– обернулся к нему докладчик. – Слушай, что умные люди говорят! Запрещать он ещё тут будет!

– Это не выход! – пытался объяснить Марк. – Запретами дело не решишь! Надо искать другой выход!

– Пока ты будешь искать другой выход – мы без работников останемся! А то и передохнем!

Марк остро осознал свою неспособность общаться с людьми вообще и с этими конкретными – в частности. Его не просто не слышали – его не могли услышать в принципе. Они разговаривали на разных языках несмотря на волшебный переводчик. То есть, то, что они слышали одни и те же слова – в этом Марк не сомневался. Опыт показал ему, что при любых обсуждениях, в том числе терминологии, собеседники адекватно воспринимали друг друга. То есть, могли прийти к соглашению или выяснить разность смысла вкладываемого в понятия, но сами слова были одинаковыми для обоих. А здесь было совершенно другое! Здесь смысл сказанного был настолько далёк от произносимых слов, что даже волшебный переводчик не мог справиться с этой путаницей и донести до идиотов, что дело не в запрете на ношения оружия, а в них самих.

Они просто не услышат этого. Даже если их ткнуть мордой в это самое – не услышат. Они – хозяева жизни. Господа. А все остальные – слуги. Они в принципе не осознавали причин и следствий. В самом страшном сне они не увидели бы правды, того, что они – эксплуататоры, прожигатели жизни, а те самые простолюдины – это их хлеб, это соль земли.

Вот зачем я сюда переместился, подумал Марк. Вот зачем я потребовался этому миру. Когда ещё здесь родится Карл Маркс, когда он объяснит всем про стоимость и средства производства. Ах, как жаль, что я читал всякую фигню, в основном – фантастику. А вот "Капитал" – не читал. Слишком он был... навязываем. Сейчас бы можно было хотя бы попробовать объяснить, хотя бы попытаться. Особенно с учётом того, что мне известен путь, я знаю, куда он ведёт и какие ошибки не надо повторять.

– Хорошо, – в это время говорил Владыка вслух. – Говорите, запретить ношение оружия... Я подпишу этот закон. Но! Только в том случае, если вы поставите свою подпись на нём перед моей.

– Какую подпись?

– Вы подпишетесь, что вы, лично вы – автор сего закона. И что вы, лично вы несёте всю ответственность за последствия.

– Причём тут он? – раздалось из зала. – Если ты не способен ни на что – так хоть сиди и молчи, не позорься!

Марк встал. Его просто подкинуло со стула. Он обвёл амфитеатр взглядом, постаравшись вложить в него всю ненависть, которая в нём вспыхнула.

– Позориться, говорите? Не способен ни на что? Ладно! Будь по вашему. Договорились! Может, я и не столь благородных кровей, как вы, но зато головой не обделён! Запретить, говорите? Договорились! Завтра же издаю закон: запрещаю носить простолюдинам оружие. Нож – оружие? Оружие. Запрещается носить. Свиней и коров вы лично будете резать! И разделывать лично! А простолюдинам оружие носить запрещено. Повара благородные есть? Нету? Ну, значит, будете кушать с ветки, как обезьяны. Потому что нельзя оружие носить!

– Не до такой же степени, – попытался возражать докладчик, но Марк его перебил.

– А до какой? Лук и стрелы оружие? Значит, запрещается пользоваться верёвками. Подъём тяжестей – только вручную, никаких верёвок. Постромки, вожжи – это всё элементы лука. Запретить! Палка – оружие? Ещё какое! Вилы, тяпки, лопаты – любого рыцаря можно ими затюкать, если скопом. Запрещаем! Копать, соответственно, самим.

– Можно составить список оружия для запрета. Например, запрещено носить мечи...

– Ага, а так простолюдины повально мечи носят! Прямо каждый первый. А что такое меч? Если он изогнут, как сабля – это оружие? А если это не меч, а шпага? Да просто серп или коса, думаете, плохое оружие? В нашем мире в одной стране запретили крестьянам носить оружие. Любой дворянин убивал крестьян только за одно подозрение в ношении оружия. И что вы думаете? Они настолько наловчились действовать цепами для молотьбы и собственными руками-ногами, что не каждый вооружённый мог им противостоять! Думаете, ваши не научатся?

– А он прав! – неожиданно поддержал Марка Трей. – Если мы запретим простолюдинам оружие держать совсем – кто будет в армии служить? Вы, что ли?

– Ты только о своей армии и думаешь! – возразили Трею.

– А ты о ней, что ли, думать будешь?

– Да, запрет на оружие, пожалуй, это некоторый перебор, – встал де ля Фрель. – Другое дело – на его обращение против хозяина. Но такой закон и так уже есть, так что тут придётся согласиться с молодым Владыкой.

Обсуждение потекло дальше, высказывались и за, и против, и в конце-концов решили запрет на оружие не вводить, потому как очень сложно определить что именно есть "оружие", и кто будет отслеживать соблюдение закона.

Марк сидел, переживал своё первое публичное выступление и первую победу в таком обществе, поглядывая на одно знакомое лицо в зале. Герцог Ивинский внимательно слушал всех. И молчал.

Из одного этого факта можно было сделать немало интересных выводов.