Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц)

9

Весенние лужи превратили город в непроходимый лабиринт. Все прохожие, после зимы еще закутанные в меха и шкуры, неуклюже пробирались между горками тающего снега и протекающих в нем ручьями.

Ближе к центру было попроще. Снег превратился в ровно чавкающую грязь, стекающую между камнями булыжной мостовой.

Этого человека Марк заметил сразу. Тяжело было не заметить. Прохожие расступались, либо отворачиваясь, либо глядя с жалостью и презрением. Мокрый, перемазанный грязью, он судорожно пытался сделать очередной шаг, страшно выгибаясь и корчась.

Марк тоже хотел отвернуться, но что-то удержало его. Он просто не мог отвести взгляд. Так и остались они на улице практически одни. Блаженный, машущий руками, чтобы удержаться и не упасть, и Марк, как будто прибитый к мостовой.

Дурачок приближался. Марк смотрел на него, и не мог понять, почему не уходит. Что привлекает его в этом обломке человека. Не доходя до него двух шагов блаженный упал. Упал так, что у Марка защемило сердце – нормальный человек так бы никогда не упал. Он упал как-то в бок, сильно искривившись, как будто у него вообще не было костей. Или как если бы он их изломал. Марк сделал эти два шага, и протянул руку, предлагая помощь.

И был поражен, с какой злостью дурачок отверг эту помощь. Он махнул рукой, вполне осознанно, и стал подниматься. Возникало ощущение, что он все понимает, чувствует, и просто не умеет управлять своим телом.

Возникало ощущение?

Откуда возникало ощущение?

Марк попытался поймать мысль – почему у него возникло именно такое восприятие? Не презрение к лишенному разума телу, а именно ощущение того, что взрослый человек просто первый раз в этом мире. Почему он думает, что лишенное координации смешное передвижение – именно привычка к другому поведению тела?

Несчастный только-только встал, и попытался изогнуться, нелепо взмахнув руками назад. Марк схватил его за рукав удержав от падения.

С грацией кошки сумасшедший извернулся в воздухе, и ухватился за руку Марка. Лицо пошло волнами, но губы остались плотно сомкнуты.

– Это называется "помощь", – неожиданно для себя сказал Марк.

Как если бы общался с инопланетянином, а не с местным дурачком. Огляделся, и увидел, что многие смотрят на них, некоторые даже остановились.

– Ты промок, тебе холодно, – сказал Марк в напряженно застывшее лицо. – Тебе надо обсушиться, и хоть что-нибудь съесть. Идем.

– Идем! – повторил человек, и резко оттолкнул Марка. Пришлось снова хватать его за плечи, и ставить ровно.

– Держись вот так, ровно, – сказал Марк и отпустил мокрую рубаху. Непроизвольно отряхнув грязные ладони.

– Г'овно! – выкрикнул человек, и пошел вперед. Марк шел сзади. Смотрел на то, как двигается это дергающееся тело, и вдруг начал подсказывать.

– Спину не дергай. Расслабь спину, пусть ровно будет. Спина – это вот это. Вот так. Ноги переставляй спокойно, земля от тебя не убежит. Нет, не оглядывайся, просто иди. Да, вот так. Здесь везде твердо, ой, нет, вот здесь – скользко. Не спеши.

И был поражен тому, как быстро действуют его слова. Пожалуй, считать эту странную личность сумасшедшим или дурачком было в высшей степени ошибочно. Странным – да. Ненормальным – да. Но не дураком. Пока дошли до ресторана – походка человека стала если не совсем нормальной, то уж явно не столь вызывающей ужасной.

В помещении Марк махнул рукой вышибале:

– Этого надо срочно раздеть. Отведи его на кухню, там тепло. Я сейчас принесу что-нибудь сухое.

– Это кто? – спросил в спину убегающему Марку вышибала.

Марк не ответил, спеша, но лихорадочно выбирая одежду для странного гостя, и сам задумался об этом.

По началу он принял страдальца за местного сумасшедшего. А что он его не знает и не видел – так он и сам не местный.

Получается, местные его тоже не знают.

Странный человек был уже раздет до нага, но не испытывал никаких признаков смущения или неудобства. Марк мельком оглядел его – вроде бы, никаких изъянов. Ну, видимых изъянов. Все органы на месте, отсутствуют язвы, струпья, и прочие проблемы бомжей и прокаженных. Не слишком худой даже.

Одевать его тоже пришлось вручную, ибо помощи от него не было никакой. Человек с любопытством смотрел на то, что с ним делали, не выказывая никаких эмоций. Не помогая, но и не мешая.

Грязные тряпки были снесены на склад, ибо на кухне такую антисанитарию Марк бы не потерпел.

После чего ему дали миску горячей каши, и ложку.

Вот тут Марк тихонько выматерился. Ладно, предположим – дурачок. Предположим – блаженный. Не соображает головой – так бывает.

Но чтобы взрослый мужчина (кстати, с гладко выбритым лицом) не умел держать в руках ложку... И не знал, что делать с едой?

Простите, он просто не доживет до своих лет!

Обслуга тихо балдела и бегала поглядеть на процесс кормления незнакомца. Наверное, это было смешно. Но как объяснить взрослому мужику, что кашу нужно жевать, и глотать?

В конце концов, кажется, понял. И дело пошло. Каша быстро закончилась, и теперь дурачок с детской непосредственностью бил ложкой по дну, прислушиваясь к звукам. Потом запулил ложкой куда-то, и с удивлением рассматривал свою руку, из которой исчезла ложка.

– Вот что, дорогой, – сказал ему Марк. – Так дело не пойдет. Может, ты и дурак, но сдохнешь ведь! Будем учиться.

Разумеется, все неприятности начинаются в тот момент, когда тебе ужасно некогда! В зале затребовали хозяина, и Марк пошел разбираться.

Скандал прекратился даже не начавшись, ибо вслед за Марком вышел и дурачок. Только сейчас он был нормально одет, и в первую секунду никто не заподозрил ничего – ну, вышел еще один человек за хозяином.

А потом все взгляды в зале скрестились на нем. Он встал возле двери, и попытался что-то сказать. Судорожно дергая лицом, и тщетно пытаясь сложить звуки во что-то осмысленное.

Потом поднял руку, и ударил себя по лицу. Посмотрел на руку, и заплакал.

Кто-то засмеялся, кто-то уткнулся в тарелку.

Марк отвел дурачка к себе в комнату, и по дороге десять раз успел проклясть себя. Ну, что ему стоило пройти мимо? Ну, что бы случилось с этим великовозрастным дебилом? Ну, явно откуда-то сбежал. Нашли бы его. А не нашли бы... Положа руку на сердце – и Бог с ним. Уже к вечеру бы отмучился бы. И неизвестно что лучше – замерзнуть насмерть, не осознавая этого, или вот так мучиться самому и мучить других?

Вздохнув, Марк бросил ресторан на обслугу, и занялся находкой.

Да, это было неприятно. Да, это было тяжело.

Но при всем при этом – это было интересно!!!

Дурачок был, видимо, не буйный. И очень сообразительный попался дурачок! Хотя приходилось учить его всему – от того, как двигаться по лестнице, до того, как пользоваться туалетом.

Хорошо, что Марк догадался об этом, и гость не успел наделать лужу.

Он делал просто поразительные успехи! К вечеру он вполне адекватно ходил. Нет, походка была еще слишком странная, но ни в какое сравнение не шла с тем брейк-дансом, который Марк увидел при первой встрече! Иногда несчастный мог покачнуться, и удариться об стену, но было это все реже, и он уже выставлял руку, чтобы ею упереться.

И еще он пытался говорить. Марк сел напротив него, и начал сначала.

– Скажи "А". Нет, не так, "Ааа". Просто широко открой рот, и скажи "Аааа".

Первый шаг – он трудный самый. Сказав "А", перешли к "О", потом к "И" и так далее.

К ужину болезный уже мог внятно говорить звуки и несколько согласных, чем перепугал повариху. Марк стащил свою обузу вниз, кушать, так как двигаться тому было явно полезно. Тот полез хвастаться, и широко раскрывая рот, и вытягивая губы трубочкой, и чуть не схлопотал по лбу половником. Ужин так же прошел со значительным успехом – движения ложкой были вполне осмысленными, хоть и неуклюжими.

Однако, спать его Марк у себя не положил. Хотя и была такая мысль. Но по мере опустошения ресторана все меньше и меньше хотелось оставаться с этим типом в одной комнате.

Ты к нему – добром, а он тебя загрызет. Бред, конечно, но за что можно поручиться?

Марк уложил его внизу, в кухне. Печка будет остывать еще долго, а учитывая, как он шлялся почти голым по снегу – этакого лося холодной ночкой не напугаешь.

Марк уложил его, укрыл тулупом, и даже рассказал сказку на ночь.

Утром на кухне никого не было. Когда и куда делся странный гость – не видел никто. Утром пришла повариха, но дверь была открыта, и никого не было.

В кухне ничего не пропало, даже тулуп остался валяться. В общем, кроме груды грязных шмоток о госте ничего не напоминало.

Весна – это прекрасное время. Сходит снег, греет солнышко, и на огородах рвется ввысь свежая зелень

Вот только в ресторане, потихоньку сбрасывающем зимнюю неспешность и ограниченность все чаще тишина и застой. Хозяин все понимает: весна. Все заняты началом года, и сеньоры, и их крестьяне, и важные лица города, и их дамы. Поэтому в ресторан заглядывают под вечер, и посетителей все меньше. Ничего. Это пройдет. Пройдет весенний сев, распакуют фруктовые сады, выгонят скотину на дальние выпасы – и все пойдет, как и предполагалось. Будет звенеть музыка, кружиться хорошо одетые пары, и будет литься вино под шкворчание мяса. Надо только потерпеть. Тем более, что с деньгами пока проблем нет. Более того, Марк отнес господину Кесефу первые деньги. Пусть это пока ничтожная сумма в сто рулонов, но это первый возврат денег. Господин Кесеф не смог сдержать улыбки, принимая деньги, и выписывая расписку о получении. Тем более, что сам уважаемый ростовщик тоже несколько раз заглядывал в ресторан к Марку. Но на откровенные намеки о скидках или послаблениях Марк не повелся. Ничего не говоря прямо, затребовал с заимодавца полную стоимость ужина, чем, похоже, обидел того.

Но это волновало мало. Марк был уверен, что расплатится. Если денег не хватит – всегда можно будет занять, уж сейчас он достаточно известен, чтобы стрельнуть сотню-другую у кого-то из постоянных клиентов.

Но когда к нему в ресторан зашел сам градоправитель, наряженный, с короткой шпагой на боку – Марк слегка струхнул.

Все-таки если сейчас ему скажут: "Сворачивай свое предприятие, и иди нафиг" – Кесеф не простит ему долга, и даже отсрочки не даст.

Но все обошлось. Оказывается, у градоправителя выходит замуж дочь. И, поскольку слава нового ресторана широко разлетелась по окрестностям, любящий папа нижайше просит господина Марка об услуге. Провести свадебный пир в его заведении, и приложить максимум стараний для того, чтобы гости остались довольны, и чтобы этот день был для молодых незабываемым.

В первый миг Марк почувствовал закономерную гордость и прилив крови к щекам.

Но ровно на один миг.

В следующую секунду он почувствовал вкус сказанного.

Разумеется, внимание таких высокопоставленных лиц – это заслуга. Но этой заслуге надо соответствовать. Пока что Марк терял максимум клиента, минимум – себестоимость еды.

А опыта в организации свадеб у Марка не было.

– А что бы вы хотели видеть на столах?

– Я надеюсь, что господин Марк найдет, чем нас удивить. Нет, за оплату – не беспокойтесь. Пока что я оставлю вам пятьсот рулонов. Если не хватит – потом сочтемся.

Пятьсот!!!! Это половина того, что он взял у Кесефа! Этим было сказано все.

Роскошь свадебного пира должна была быть высочайшей.

– Конечно, господин градоправитель, конечно. Я подумаю, чем я могу вас удивить, а потом мы отдельно разберемся с каждым блюдом отдельно. Хорошо? Дело в том, что я знаю рецепты множества блюд, которых в ваших краях не видывали, но совершенно не факт, что они понравятся гостям.

– Хорошо, хорошо, господин Марк. Заходите лучше всего вечерком, поговорим. Вот вам денежки, свадьба будет у нас через неделю.

Неделя. В принципе, срок. Проводив карету градоправителя, Марк вернулся на кухню, и созвал срочное совещание. Объявив о предстоящем событии обслуге, и выслушав восхищенно-изумленные восклицания, обязал каждого придумать что-нибудь торжественное.

После чего засел за бумаги. Бросил. Оделся, и кинулся по соседям. Начал записи свадебных обрядов, кто что помнил. До вечера мудрил с салатами – все бы хорошо, но майонеза нет!

Хорошо, повара за зиму привыкли к хозяину, и без всяких возмущений начинают бесполезные на первый взгляд эксперименты. Что там входит в майонез? Сахар, уксус, яйца.. Молоко? Вроде бы нет. Горчица, кажется. Или нет? Что еще?

Марк тихо ругался на собственную память. Ведь столько лет покупал его в магазинах, и не раз читал состав, просто так, от нечего делать. Но когда это было? Почти три года назад! Три года – и все. И в памяти остается только форма банки, вкус, и даже цена. Кажется, тридцать семь тысяч. Хотя, это цена какого года? В те времена цена менялась чуть ли не два-три раза в месяц, и память хранит такие мелочи, а состав – нет!

И повара в свободное время садятся, смешивают масло, горчицу, сахар, соль, добавляя молоко, яйца и прочие ингредиенты в разных пропорциях. Марк проверяет результат, и снова и снова говорит: "Нет".

Результат выливается свиньям, и все начинается по-новой.

Пока, наконец, не получается нужная консистенция. Марк пробует желтоватую массу на вкус, и расплывается в улыбке. Да, в его мире салат "Оливье" является стандартом "де факто". В этом мире будет "салат Марка". Не потому, что Марк такой тщеславный, а потому, что просто так будет. Ну, если есть майонез – можно облегченно вздохнуть.

Можно. Но надо еще оформить ресторан. Марк вздыхает, и идет к заказчику уточнять количество едоков, время и способ прибытия гостей, убытия, количество и качество выпивки, последовательность номеров, расположение столов – и еще тысячи мелочей.

Хозяин дома, и без того замотанный приготовлениями, отвечает с плохо сдерживаемым раздражением. А может, просто устал.

За эту неделю Марк будет чуть ли не каждый вечер приходить в этот дом, и все равно перед намеченной субботой будет рычать, как тигр.

С утра нанятые музыканты разминаются на построенной в прошлом году, но так ни разу и не использованной сценке. Художники развешивают закупленные ленты, нанятые на сегодня мальчишки таскают цветы, вырезают и расставляют фонарики, а Марк тихо грызет ногти у себя в комнате.

Работники ресторана, наученные опытом, отправили его туда, чтобы не мешался.

И вот, наконец-то, долгожданный момент. Послышались звуки рожков, звон бубенцов, стук копыт, и во двор начали въезжать кареты, повозки, и просто верховые.

Марк встал, поправил сюртук, и отправился встречать гостей.

Как же это оказалось сложно! Ответственность давила на плечи, как...

Марк отбросил тупое и ненужное сравнение с лапой дракона. Сейчас не до этого. И вдруг оказалось, что он здесь не особо и нужен. Не важен. С ним поздоровались, кивнули, и пошли к своим столикам, украшенным, уставленным тарелками, яствами и приборами.

И тяжелая лапа убралась со спины. Только тогда Марк вздохнул спокойно, приветствуя остальных гостей, приглашая их, провожая их, и как только позволили приличия – сбежал на кухню.

Только там осознав собственные ощущения. Значит – судьба. Значит, все в порядке. Ибо тяжелая призрачная лапа была ободряющей, доброй.

И веселье пошло по веками накатанной колее. На долю обслуги осталось немного – выносить заготовленные блюда, подливать вино, компоты, соки, убирать блюда. Музыканты играли, гости танцевали, а Марк кусал губы, наблюдая за реакцией на новые блюда. Его жалкая пародия на чебуреки была воспринята в целом прохладно – многие не доели, а то и не попробовали. Зато пародия на хачапури пошла "на ура". То, что тазы оливье разойдутся – Марк и не сомневался.

Ближе к вечеру изрядно захмелевшие гости оценили и глинтвейн. Уж как оценили – было сложно сказать, ибо к тому моменту всем уже было хорошо. Традиционные блюда: жаренный гусь, колбасы, рыба – это само собой.

А вот за свадебный торт Марк волновался больше всего. Торт он сам делать не рискнул, заказал у кондитера. Но внутрь обязал положить бутылку редкого и дорого вина. Сработало. Молодые визжали от восторга, гости передавали сюрприз друг другу, рассматривая в свете фонариков.

Фонарики, кстати, тоже были заранее заготовленным сюрпризом. По договору с оркестром мальчишки, одетые в белые рубашки, синхронно появились под тихую музыку, и зажгли свечи за резной цветной бумагой. Прислуга отработанным движением запахнула плотную ткань по всей веранде, перекрыв путь вечернему ветерку, и создав особый уют.

Проводив последних гостей, Марк постоял на пороге, глядя на уезжающие кареты, потом повернулся.

Уставшие официанты, повара, простые мальчишки – все смотрели на него.

– Уррррааааа!!!! – заорал Марк. – Мы сделали это!

И его крик подхватили.

– Гуляем! Едим, пьем! Ничего не мыть, ничего не убирать! Оркестрантам – прошу!

И пошла альтернативная пьянка-гулянка – для своих. Доедали, допивали, благо, осталось навалом. Ели, и хвалили. На этот раз – не сдерживаясь. И холодные чебуреки, и остатки оливье, ничем не брезговали.

Для многих эти остатки были непозволительной роскошью.

На следующий день градоправитель лично заехал в ресторан.

– Ну, господин Марк, знаете, что я вам скажу?

– Знаю, – ответил Марк. – Скажете, что понравилось, но было мало.

– Ну, ничем вас не удивишь, – усмехнулся в усы отец невесты. – Да. Очень понравилось. А не подскажете ли рецептик вот того салатика, который был, ну, такой, с колбаской и огурчиками?

– Нет, – твердо сказал Марк. – Тем более, что в нем все равно были не все компоненты.

– А почему?

– А не растет нужный овощ в ваших краях. А растет он далеко, за океаном. Поэтому в оригинале он еще вкуснее.

– Так вот откуда вы... Нам и так понравилось. Может, расскажете хотя бы то, что вы приготовили? А то жена очень просила. Ей понравилось.

– Нет, господин градоправитель, простите великодушно, но – нет.

– Понятно. А не продадите? Вам ведь деньги нужны?

– Нужны. Но – не продам. Должны быть у меня хоть какие-нибудь маленькие секреты?

– Да полноте, Марк, вам ли о том печься? Уж у вас-то секретов, я-то знаю... Ладно. Так и скажу, что вы – человек неподкупный. И я рад, что не ошибся с выбором, ни тогда, когда разрешал вам начинать, ни тогда, когда выбирал место для праздника. Вот, примите в качестве благодарности. И еще. Ежели с тем вашим спором будет нужен вам голос – обращайтесь. Замолвлю словечко.

Он подмигнул, сунул Марку в ладонь тяжелый мешочек, и ушел.

Марк проводил его взглядом, и добавил к выручке от праздника еще семьдесят рулонов. Почему именно семьдесят – он не понял. Но ровно столько было в кошелечке.

Общая выручка составила сто восемьдесят шесть рулонов.

На следующий день их ограбили. Грабители ворвались в зал поздним вечером, и первым делом сломали нос вышибале, а когда он попытался сопротивляться – еще и руку. Марк даже не понял, что произошло, когда двое в масках ворвались в его комнату.

– Где деньги? – спросил один из них, вооруженный коротким и широким клинком.

– Вон, – кивнул Марк на мешок с сегодняшней выручкой.

Мешок забрали, и тут же убежали.

Марк спустился вниз, поглядел на разгром, и подошел к дежурному официанту.

– Это что? – спросил он грозно.

– Грабители! – чуть не взвизгнул он.

– А ты тут для чего?

– Так они же...

– А что они? А это что?

Марк достал из-под прилавка стойки арбалет. Он давно висел там, и был даже не взведен.

– Идиот! Это, между прочим, тебе для охраны повесили!

– Но я не умею!

– Ясно.

Марк уперся в пол, и одним рывком натянул тетиву. Вложил болт, и протянул официанту.

– Вот так надо хранить личное оружие.

Тот смотрел на арбалет с непередаваемым ужасом. Потом поднял глаза и они окончательно округлились. Марк обернулся, и увидел одного из грабителей, вернувшихся обратно.

– Это деньги? Где деньги, урод! – заорал он, кидаясь к Марку.

Марк еще пытался стесняться. Еще пытался напомнить себе, что убийство человека – статься сто пятая уголовного кодекса России. Но когда на тебя летит отточенная сталь – тело действует само. Тем более, что там действий-то...

Просто нажать на курок.

А дальше – придушенный вскрик, и клинок падает на пол, вместе с хозяином. Из кухни выскочили повара и официанты. Двое других грабителей заглянули, увидели результат, и сбежали.

Деньги, правда, унесли с собой. Но там было-то мелочи на пару-тройку рулонов, а вот оставшийся их товарищ был тяжело ранен, и пришлось оказывать ему помощь. Причем, прислуга собиралась его добить, и Марку рекомендовала способы. К тому времени, как помощь была оказана, как раз и стража прибежала.

В общем, вечер, казалось, был окончательно испорчен. Однако, Марк распорядился отнести домой вышибалу, вытереть кровь, и продолжать кормить тех, кто придет. Если кто придет.

Проблемы – проблемами, а работа не стоит.

"Хорошая вещь – сейф", – думал Марк. – "Многофункциональная. Прочная. И в глаза не бросается".

Работник вытащил из погреба последнюю тушу, и Марк закрыл замок на ключ. Заглянул на кухню.

– Чего не хватает?

– Масло кончается! – немедленно ответил Генриетта.

– Хорошо. Еще что?

– Опять вчера три тарелки разбили.

– Много еще остается?

– Да штук двадцать. И бокалов уже последний ящик открыли.

Марк кивнул. Сегодня снова заезд на рынок, и объезд постоянных поставщиков. Еще надо было съездить за вином, зайти к бондарю, и познакомиться еще с кем-нибудь из мастеровых.

Приход Марка мастеровые люди воспринимали как чуму или как нашествие врага, иметь с ним дело не хотел практически никто.

И дело не в том, что Марк не платил. Но его требования всегда были настолько высоки, что никто не хотел перестраивать привычный уклад жизни ради какой-то там прибыли. Пример Гордея был скорее отрицательным, чем положительным.

А Марк метался и искал себе таких производителей, которые бы удовлетворяли его самым скромным требованиям.

Вот только взгляд на скромность у него и местных мастеров был разный.

Пока работник запрягал лошадь, Марк вышел из центрального входа, и увидел у ступенек нищего.

– Фарид! Я тебе что говорил?

– Помилуйте, господин Марк, – заканючил нищий, тряся бородкой. – Неужто не пожалеете убогого? Неужто лишите куска хлеба?

– Полно тебе притворяться! Здесь тебе не паперть!

– Так брюху-то не прикажешь, исти хочется!

– А и прикажу. Вы меня достали. Здесь вам не храм, чтобы побираться. У меня обедают и ужинают важные люди, а ты тут своими дырьями трясешь. Значит, так. Передай всем своим, как хочешь, меня это не волнует. Ежели я хоть одного из вашей братии увижу у ресторана...

Марк посмотрел на часы городской ратуши.

–... до семи вечера, все. Никто ничего не получит. Ни один. Все свиньям отдам, вам – ни кусочка. Вот после семи приходите – сам знаешь, что будет оставаться, я вам отдам. Ну, а если нарушите – сами виноваты.

Марк тут же вернулся обратно, и отдал распоряжение новому привратнику:

– Смотри иногда на улицу. Если до семи вечера хоть один нищеброд появится у ресторана, скажешь Генриетте, чтобы все остатки свиньям выливала. Если узнаю, что кто-то это нарушит, и прикармливает их – уволю к чертям свинячьим. Ясно?

– Ясно, господин Марк, – кивнул привратник.

Должность привратника Марк ввел после трагедии с вышибалой. В должность его входила обязанность встречать гостей, указывать свободный столик, провожать уходящих, и никак не вмешиваться в события внешне.

Работали у него в этой должности трое, все люди либо немощные, либо просто пожилые. Поэтому перед дверями была устроена тумба со скамейкой, где и сидел дежурный привратник. Под тумбой лежало два взведенных арбалета, а передняя часть тумбы была усилена металлическим листом: и для защиты привратника, если что, и от случайного спуска арбалета.

Стрелять в клиентов было в высшей степени неразумно. Марк еще раз поблагодарил советское правительство за предмет "Охрана труда". Ничего из того, чему их учили в школе в жизни не пригодилось, но сам подход к тому, что рабочее место надо охранять – очень выручал.

Перед заездом на рынок Марк заехал домой к вышибале. Каждый раз его визит вызывал дикий переполох в доме: супруга больного кидалась выставлять на стол все самое вкусное, лебезила, и кланялась. Сам вышибала держался во всех смыслах: и лицом, и в отношениях, и на стуле. Вправить перекошенный нос в местных условиях было невозможно, но руку лекарь собрал, вроде, правильно, а гипсовая повязка надежно удерживала ее в нужном положении.

Работа вышибалы в трактирах была одна из самых низкооплачиваемых и низкопрофильных. Поэтому периодические визиты работодателя к неудачнику (а чем еще является для вышибалы ограбление вверенного заведения?), когда с обычными вопросами о здоровье бывший хозяин то ковригу хлеба оставит, то несколько монет, а то и кушаний из ресторана от щедрот привезет – воспринимались как чудо.

Марк обещал взять парня на работу, как только тот поправится. Чем искать нового, он предпочитал старую поговорку "За одного битого двух небитых дают". Опять же, рыцарские нарукавники не обязательно демонстрировать, их можно и под одеждой носить.

Вечером купленные продукты сгружались в погреб, а Марк отправился поужинать. Клиентов практически не было, и Марк устроился в зале, наворачивая настоявшийся борщ и отхлебывая пива.

Выезды на рынок тоже были серьезным стрессом. О богатстве и ценах его ресторана знала каждая собака, и поэтому цены на продукты для Марка вырастали прямо на глазах. Марк подумывал нанять отдельного человека, который бы покупал для него продукты подешевле, но его нужно было инструктировать по поводу качества, и проверять его работу, так что суммарно потери от более высокой цены были примерно равны затратам на нового работника.

Тем более, что за свою цену ему даже не пытались впарить фигню, зная его придирчивое отношение к продуктам.

В дверь вошел известнейший на весь город человек. Господин городской лекарь, профессор и светило медицины, господин Рудштарт. Родом он был из неизвестного Марку островного государства Ллланд, поэтому говорил с милым акцентом, не вытравленным десятками лет, прожитых здесь. Сбежал он из дому еще молодым, и поскитался по материку, участвуя и в войнах, и в их последствиях. Лекарское дело показалось ему милее, чем искусство отнятия жизни, но он в совершенстве умел и то, и другое.

– Присаживайтесь, господин Рудштарт.

– О! Марк! Хозяин оцениват работу своего ресторана! И как вы находите местную кухню?

– Никуда не годится.

– Правда? А чего же вы не смените тогда место ужина? Мне, пожалуйста, свиную ногу с тушеной капустой, пива, и ваш знаменитый салат. Как его?

– Оливье, – послушно подсказал официант.

– Вот. Да. Марк, за один этот салат вам должны поставить памятник. Хотя, как пивовар вы никуда не годитесь. Это правда.

– Пиво варю не я, – кисло сказал Марк, отхлебывая из своей кружки. – Вот только еще пивоварением мне осталось заняться.

– А что нет? Все, что вы беретесь делать – вы делать хорошо.

– Меня не хватит на все. Я ничего не могу. Я не могу сделать ни привычную мне обстановку, ни ту еду, которую хочется, ни даже пиво. Я же не представляю, как варят хорошее пиво! В моем мире...

– Марк, вы есть глупость говорить. Все у вас получается. Конечно, в здесь у нас все не так, как у вас. Так вы что, хотите полностью повторить привычный мир?

– Нет, конечно. Но хочется показать этому миру все прелести и достижения, накопленные в нашем.

– А вы и показываете. Посмотрите, сколько уже людей переняло ваши новшества? Знать заказывает себе стеклянные бокалы, как у вас. Кузнецы в бешенстве – упали продажи их кубков и рюмок.

– Вы думаете, в этом дело?

– Какое дело? Да, спасибо, – это уже официанту.

– Гордей меня кинул, – пожаловался Марк, когда официант отошел.

– Куда кинул? Как кинул?

– В смысле, послал он меня... Лесом, полем, огородом.

– Не понимаю. Вы много выпили, или у меня со слухом?

– Он мне сказал, что больше не собирается выполнять мои заказы. Лично мои. Если я желаю у него купить что-нибудь – пожалуйста. Но только то, что Гордей сам будет делать. А что он будет делать – он сам решит, я ему больше не указ.

– Гммм.. Я вижу, вы расстроен этим. Почему?

– Как "почему"? Я столько в него вложил! Научил его стольким вещам! А он?

– Марк, не сочтите за обиду, – лекарь поднял вилку с куском мяса. – Но вы есть ошибаться. Сильно ошибаться. Вы никудышний учитель, я это вижу. Я сам был школяром, и студиозусом, и имею учеников. И знаю, как надо учить. Вы все делать не так. Поэтому Гордей, конечно, научился чему-то, но вовсе не тому, чему его учили вы.

Марк только уныло кивнул.

– Поэтому требовать чего-либо с вашего кузнеца это как бы сказать... Не очень правильно.

– А я с него уже ничего не требую. Он выложил мне двадцать рулонов откупных, сам, без моих напоминаний. И сказал, что бы я к нему больше не приставал. Хорошо, хоть стекольщики пока делают мне бутылки и бокалы. Но я чувствую, что наступит момент, когда они меня тоже пошлют.

– А чего вы так расстраиваетесь? Тот же Гордей будет и дальше делать вам ваши знаменитые яйцерезки, а стекольщики будут продавать бокалы. Они же не совсем дураки?

– Да яйцерезками я уже не занимаюсь, мелко это, и муторно. Вы, конечно, правы...

– Я прав. Я много прожил, Марк, я видел этот мир и с разных сторон. Вы несете правильные вещи, и одна ваша гипсовая повязка могла бы принести вам мировую славу. Вам будут благодарны все воины всех держав, и не только воины. Я обучил способу ее изготовления и наложения всех аптекарей и подмастерьев нашего города, а они научат всех остальных. Вы представляете, сколько в этом мире переломов?

– Представляю, – кивнул Марк, впервые оторвав взгляд от столешницы.

– Так чего вы так расстраиваетесь?

– Сам не знаю.

– А я вам скажу. Вы принесли из своего мира не только ценнейшие знания. Вы принесли из своего мира своих демонов. Нет, нет, не спорьте, я знаю, что говорю. Я имею в виду не поповские сказки, а ваше отношение. Для вас очень важно, чтобы на столе был хрустальный бокал, а в тушеную капусту обязательно положили укроп. Вы считаете это верхом искусства. Вы считаете, что светильник обязательно должен быть ярким и безопасным, а бронзовая ручка – украшена затейливым узором. Вы правы, но не совсем. В этом мире гораздо важнее вот эта ваша гипсовая повязка, а вы рассказали мне про нее случайно, после той беды с вашим слугой. Если бы не она – вы бы и не вспомнили про нее.

– И что? Мне бросить теперь ресторан, и варить пиво? Или пойти к вам в ученики?

– Ну, что вы! Тут вам решать, конечно, я не есть советовать. Но не переживайте вы так! Вы – щедрый человек, я же вижу. Так и давайте этому миру от щедрот ваших и дальше. Не утаивайте ни ваших великих познаний, ни ваших ошибок или незнания. Этот мир сам возьмет то, что ему подойдет. Учтите, что в этом мире все не так, как вы привыкли там, у себя дома. Поэтому и ценности здесь другие. И сами ищите что-нибудь новое, ведь в здесь у нас есть такое... Чего вы не знали и не узнаете. И еще, Марк... Вы не справитесь один. Посмотрите, вокруг вас столько людей, и, возможно, есть такие же, как вы. Приглашайте их сюда. Пусть они делают не то, что вы им приказываете, а свое. Хоть это будет не тот ресторан, который вы задумывали, но это будет что-то уникальное, и – ооооо! – я просто хочу увидеть, как это будет, когда вы все закончите! Это будет совершенно великолепно! По-настоящему удивительно. Хоть не так, как у вас. И все-таки, я вам скажу, я хотел бы побывать в том мире, где, как вы говорите, умеют делать даже новые зубы. Марк, расскажите мне еще что-нибудь?