Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)

– От пожаров – не защитит. А от молний – запросто! А вы не знали? Боже! Неужели это первый случай?

– Не первый! С пожаром – первый! Ну, третий. А так – ну, бьёт, что ж тут поделаешь!

– Ясно. Никаких правил техники безопасности. Как вы живёте в таком мире?

– Хорошо живём! И уж точно не думаем, будто железкой можно от молнии укрыться!

– Не только можно, но и нужно! Так, пойдём ко мне. И кузнеца зови. Будем восстанавливать не только разрушенное здание, но и справедливость.

Кузнец Марку нравился. Ещё с зимы, ещё с работы над первым фонографом. Он спокойно выслушивал указания, шёл и делал. Без споров и возражений. Без доказательства того, что это невозможно. Доказательствами занимался архитектор.

– Владыка, я понимаю, что ты кудесник хоть куда. Но если вот эта железка в земле спасёт дворец от пожаров – я свою бороду съем!

– Не от пожаров, а от молний. Кстати! Можно будет сделать ещё одну фишку. Пусть обзавидуются все окрестные государства. Сделаем шпиль на самом верху. А от него – всё то же самое заземление. И от молний защитимся навсегда, и красота будет, и ты побреешься.

– Ты так уверен?

– Конечно. Не забывай, это не моё изобретение. Это... Это маги нашего мира придумали. А они умели очень здорово колдовать.

– А может, в нашем мире ваша магия не действует?

– Вот и проверим! Осталось решить, в виде чего шпиль делать. Банальный меч меня не прельщает.

– Лапу дракона?

– Иди ты! Нельзя же драконов в каждую дырку совать? В общем, ищи художников, пусть придумывают, чем таким можно украсить верхушку дворца. Чтобы было красиво, не слишком тяжело и не драконы.

Путешествия по Аргеаде Марк не просто любил. Он наслаждался ими, как иной ценитель смакует вино. Тем более, что государство было его. И до любой мелочи в необъятной стране ему было дело. А ещё он мог перевоплощаться. Он мог гулять по ней как простой работник, нанимаясь и нанимая. А мог разъезжать в карете под охраной и с сопровождением. Мог изображать из себя купца (и этому научился!), мог сойти за скучающего аристократа. А иной раз и за собственного охранника.

На этот раз выезд был публичный: карета, стража, горнист впереди... Ехал Владыка официально. По приглашению обиженного им тогда старичка, герцога Лютиков. Или "Лютикова"? Интересно даже, как на самом деле звучит его фамилия, наверное, как-нибудь очень звучно и ярко! Но воспринимая слова напрямую Марк лишался удовольствия слышать их в оригинальном, хотя и непонятном звучании. Приходилось с этим мириться.

Въезд во владения герцога напоминал памятный вход во владения Риона. То есть, привычный глазу пейзаж вдруг резко и неожиданно меняется на рукотворный. Герцогство было небольшое – один некрупный город и несколько сёл. Лютиковы владели землёй чисто номинально, не имея ни замка, ни армии, и в понятиях Марка больше всего походили на помещиков его родной России конца девятнадцатого века. Но при этом земля эта была ухожена. Марк оценил сей факт буквально сразу, так как въезд в герцогство украшала постаревшая от времени деревянная арка. Огромные столбы, стилизованные под греческие колонны венчала столь же стилизованная арка, когда-то разукрашенная, и сейчас ещё кое-где остатки этих красок выделялись на тёмном дереве. А за аркой начиналась дорога, вдоль которой стояли, будто стражи, тополя. И чем дальше – тем больше. Сама дорога тоже была ровная, насыпанная, хотя здесь его инженеры, вроде бы, не работали.

Подъехав к имению Лютиковых, Марк и вовсе изумился. Нет, нельзя было сказать, что в имении было что-то шикарное. То есть, если взять отдельные элементы – то ничего выдающегося не было. Ну, живая изгородь. Ну, ряд цветов вокруг. Ну, телега стоит. Фонтан какой-то микроскопический. Дом опять же... Не дворец, конечно, но очень так живописно сделан. Местами – слеплен, местами – выложен обломками камня. Бойницы эти декоративные...

– Здравствуйте, здравствуйте! – встретил их сам старичок-герцог во главе своего двора. Приветствовал, поклонился, помог выйти из кареты...

Приглашал он Владыку давно. Несколько раз. Но у Марка постоянно не было времени на разъезды. А тут – оказия. Собрался он съездить совсем в другие места, да по пути оказалось это герцогство. И, поскольку Марк испытывал чувство неосознанной вины перед стариком за невозможность исполнить его никчёмную, в сущности, просьбу – то и заехал. Пытаясь хоть этим загладить чувство вины.

А герцог был искренне рад приезду Владыки. Или же мастерски изображал это радушие, что тоже возможно (дворяне могут улыбаться даже сидя на колу). Но Марк решил для себя, что хозяин искренен, и поэтому вёл себя соответственно.

Удивительно, но на этот раз официальный приём оказался совсем не напряжным! Если вспомнить его весенний марш-бросок по восьми замкам – то в каждом из них ему приходилось стараться. Стараться держать себя, стараться не уронить корону в глазах подданных, при этом не поддаться ни на какие возможные уловки и при этом ещё и проталкивать свои идеи...

Здесь всего этого не требовалось. Гостям выделили комнаты. К дверям королевской спальни были сразу же приставлена стража, которая на ночь будет сменена на марковых людей. Была предоставлена ванна, вода, слуги, грязную дорожную одежду тут же унесли стирать. Их пригласили на лёгкий (действительно лёгкий) обед, после которого Владыке рекомендовалось отдохнуть. Вечер так же прошёл в непринуждённой обстановке – Лютиков провёл государя по своим владениям, рассказал немало интересного – и про растения, и про местность, и про людей. Потом они сидели на веранде, слушали живую музыку и беседовали о вечном с бокалами вина.

Вечером Марк с удивлением обнаружил, что не хочет спать. Впервые за много дней он чувствовал себя отдохнувшим. Он лежал в теплой постели, одетый в чистую сорочку, пьяный ровно в ту меру, чтобы в голове приятно шумело, смотрел на тени листьев, качающихся на стекле и чувствовал удивительное умиротворение. Не хотелось не только спать – не хотелось ничего. Это было восхитительное и волнующее ощущение, когда не хочется ничего. Причём, дело не в том, что "хотелось ничего", нет! Просто было настолько здорово, что ничего не требовалось для улучшения этого состояния. Если бы сейчас какой-нибудь хмырь вздумал бы вломиться к нему и попросить себе должность при дворе или звание графа дал бы не задумываясь. Войди сейчас герцог и попроси какое-нибудь звание – дал бы и не жалел о содеянном.

Марк хотел ещё поразмышлять о причинах столь блаженного состояния, но уснул.

Утро против обыкновения не принесло никаких гадостей. Погода была прекрасная, хозяин и его челядь – радушными, завтрак – умеренным, настроение – восторженным. Хотелось радоваться. Тело легко подхватило это настроение и потребовало нагрузок. Марк в охотку позвенел мечами с охраной, потом всей гурьбой пошли купаться на речку. Это было настолько забытое ощущение – теплый песок под босыми ногами, холодная вода и громкие мужские вопли рядом. В те годы, правда, вопли были пацанячьи, но вели себя охранники как мальчишки, так что только тембром и отличались. Марк был счастлив настолько, насколько это было возможно вообще.

Наплавашись, наплескавшись и даже позагорав немного на берегу, Владыка устыдился своей расхлябанности. Уезжать не хотелось. Здесь было действительно хорошо. Но надо!

Герцог искренне огорчился.

– Как, уже уезжаете? Владыка, а я ж хотел вам ещё наш бор показать. И в Ставровку свозить, там тоже здорово. А вот как ещё охоту с борзыми? И соколиная у нас просто замечательная! Сокольничьи у меня от самого Ивана Рюриковича, знатные! А вы уезжать...

– Дела, – коротко ответил Марк, понимая, что вместо одного долга получил два. Теперь старик опять обижен. И опять – незаслуженно.

– Я понимаю, Владыка. Ох, служба государственная, куда от неё денешься? Ну, заезжайте! У нас вам всегда рады. И будет чем занять себя, и поговорить с кем. Ну, и если что другое – тоже найдём!

И подмигнул Владыке.

– Но хоть на обед останетесь? Повара ж старались, не выкидывать же теперь?

Это был серьёзный аргумент. К поварам Марк относился уважительно. И на обед остался. А потом всё-таки вырвался из сладкого плена, нагло развалясь на диванчике в карете. Сначала думал об охране, которой после обеда в седле держаться не самое удовольствие. Потом мысли перекинулись на герцога. И внутренний инспектор отметил, что каждый раз при встрече с ним Марк испытывает чувство вины. Вины он никакой за собой не находил, но ощущение оставалось. Марк заинтересовался причинами подобного и довольно быстро пришёл к выводу, что манипулирование другими может быть и вот таким. Делать всё бескорыстно, с чистой душой, от всего сердца...

Какое кому дело, что тебе это не нужно? Но стоит потом посмотреть вот эдак, глазками полупать, носиком шмыгнуть и так жалостливо сказать "Ну, я ж к тебе со всею душой!". А потом обижено глазки опустить.

И всё. И чувство вины готово.

Это было плохо и неправильно. Он не должен испытывать вину перед стариком только потому, что он – старик, и потому, что он старается выпрыгнуть из шкуры для него, для Марка.

Это не повод. С этим надо было что-то делать.

Вопрос – что?

Ответ пришёл сам собой и с самой неожиданной стороны.

Село, которое они проезжали, было невелико. Ну, может, дворов пятьдесят. И все эти пятьдесят дворов стояли сейчас посреди улицы.

– Владыка! – постучал в окно кареты один из охранников. – Гляньте!

Марк выглянул. Что-то случилось и это что-то взволновало людей. А что может взволновать людей? Надо было узнать.

– Сходим, поглядим.

– Ох, Владыка! Может, не стоит?

– Чего ты боишься? Простолюдинов?

– Толпы мы боимся, – ответствовал другой охранник. – За вас, Владыка, боимся!

– Ой, да ладно! – отмахнулся Марк. – Неужто я с людьми-то не договорюсь? Опять же, я же к ним с помощью пришёл, а не с дубьём!

И смело отправился прямо к толпе. Толпа, однако, не проявила радости от встречи с королём. Более того, уже через пять шагов Марк задумался, а не правы ли охранники?

Но отступать было уже поздно.

– Здравствуйте, люди! – как можно жизнерадостнее поздоровался Марк.

– Вот они, кровопийцы, – вдруг раздался сзади голос. – Пришли полюбоваться на стадо своё! Не склоняйте перед ними головы! Прах они, тлен и недостойны ваших поклонов!

Марк пошёл прямо на людскую толпу, и какими бы ни были намерения людей, они всё-таки расступились. То ли не посмев, то ли побоявшись трогать человека в богатых одеждах, за которым следовали охранники.

А с той стороны оказался юродивый. Марк их именно так себе и представлял – рубище (действительно, как будто порубленное тупым мечом), неприятное лицо...

– А перед кем надо склонять головы?

– Только один наш Отец Небесный достоин поклонов!

Он был проповедником, а не юродивым. Юродивые, насколько помнил Марк, отличались нестандартным взглядом на жизнь, и ответы их выбивали из колеи любого. А этот заглотил наживку с крючком.

Потрепать языком? Ну, это мы тоже умеем!

– Отец небесный наверху. На небесах. Для того, чтобы общаться ним, надо поднимать голову, а не опускать её. Кто ты такой?

– Что, самый умный пожаловал? Все дураки, один ты умный! И Моисей дурак, которому Господь наш скрижали с заповедями давал, и Иисус, сын Божий, тоже лгал. А ты правду, значит, принёс?

Марк резко изменил собственное самомнение. Одно дело – разговор с понимающим человеком, который сам стремится к пониманию. А другое дело – проповедник, профессионально жонглирующий словами и смыслами. Помнится, Волкодав так и не смог переспорить жреца.

Что же делать? Надо было послушаться охрану и не вмешиваться. Это было самое разумное. Но, как часто после окончания дела мы понимаем, как же надо было его начинать!

Сейчас было поздно раскаиваться или извиняться. Сейчас он вляпался в битву и придётся драться на языках, хочет он этого или нет.

– Ну, зачем же так высокопарно? Мне достаточно того, что ты тоже лжёшь.

– Отец Небесный всё видит! Он знает, кто лжёт а кто нет. Истинно говорю вам: бойтесь, люди, данайцев, дары приносящих!

– А сам не с подарками ли?

– Я ничего не приношу! Вера в каждом есть и так! Я лишь несу слово Божье, что не подарок, но Истина!

– Значит, и во мне. Чего ж тогда шумишь?

– Настоящая вера сплачивает людей! – он внушительно поднял палец. – А ты – отродье бесовское и души мутишь! Геенна, геенна тебе огненная!

Марк растерялся. Внутри всколыхнулась и закружилась метель из возможных способов поведения, реакций и ответов. И, как всегда в таких случаях, каждый из вариантов был тут же блокирован тем или иным возражением – от "неприлично" до "стыдно". И, как всегда в таких случаях, внутри что-то произошло, и всё осело, подчиняясь мощному влиянию вампирской науки самоконтроля.

Марк вздохнул глубоко, как учил дон Руадан, но мысленно обратился к другому Учителю.

– Хорошо. Согласен. Чего ты хочешь?

– Не я хочу! Бог! Бог того хочет, и так и будет! И не тебе, вша косматая, помешать Всевышнему!

– Я Всевышнему мешать не буду. Раз ты знаешь его волю – говори. Я готов тебя послушать.

На этот раз замешательство мелькнуло в глазах проповедника. Он явно ожидал активного сопротивления, спора, а тут... Но ровно на один миг!

– Я и разговаривать с тобой не буду, чудовище! Поправ истинную веру, ты прикидываешься агнцем, думаешь, я не вижу твоей скотской натуры?

– Не видишь, – согласился Марк.

– Гнев господень падет на твою голову! Я и стоять рядом с тобой не буду.

– Будешь. Стой!

Но проповедник развернулся и быстро пошел прочь.

– Задержать! – тихо велел Марк страже.

Двое неохотно двинулись.

– Бегом! – рявкнул Марк. Поглядел, как нежно, почти ласково ловят ничего не стесняющегося проповедника, и подал голос: – Если уйдет – повешу к чёртовой матери! Вы охрана или тряпки?

Тут на помощь пошли и остальные. Однако, даже удивительно, как тяжело скрутить одного, казалось бы беспомощного человека!

Тот плевался, выворачивался и сыпал проклятиями. Народ роптал. Марк подошёл поближе.

– Заткнись.

– Изыди, исчадие ада! Люди! Умираю! За веру умираю!

– А это мысль, – повысил голос Марк. – Итак, ещё слово, и я тебя казню.

– Люди! Помогите! Божьего человека убивают!

– Ты свое слово сказал? – и Марк кивнул охраннику. Тот недоверчиво посмотрел. Марк нахмурил брови, и кивнул ещё раз. Охранник сделал несчастное лицо и вытащил меч. Вот тут проповедник понял, что шутки кончились. И что народ просто не успеет. И заткнулся. Марк поднял руку, останавливая солдата.

– Значит, слушай сюда. Ты сказал тут очень много слов. А за свои слова иногда полагается отвечать. Знаешь такое мероприятие – "Божий суд"? Не знаешь? Сейчас объясню.

И объяснил.

– Ты убийца! – подал голос "святой". – Конечно, что тебе меня прирезать?

– А ты молись. Молись, и пусть Бог услышит наши молитвы. Можем сделать проще. Жребий. Помолись и вытяни жребий. Вытянешь короткую – убьют тебя. Вытянешь длинную – убьют меня. Давай!

И кивнул охраннику. Тот, поколебавшись, однако подхватил с земли две травинки. Что-то там пооборвал. Потом зажал в горсти подровнял, и протянул проповеднику. Тот глянул зло.

– Прям можно подумать, что тебя убьют, если вытяну!

– Вот люди кругом. Все видели. Охрана! Приказываю убить себя, если он вытянет длинную травинку.

Снял куртку, камзол, стянул рубашку, оставшись в одних штанах. Народ столпился поодаль, наблюдая за бесплатным развлечением.

– Тяни!

Святой протянул руку... И вдруг выхватил кинжал из ножен стражника. И даже успел им взмахнуть. Но вот тут выучка и навыки сработали без участия разума, и в него сразу же воткнулись и меч, и стрела, и что-то еще. Марк без труда поймал летящий к нему кинжал.

– Убили! – завопила какая-то старуха. – Убили святого! Люди, да что же это деется?

– Выходи сюда, – устало сказал Марк ей.

– И выйду! Что, тоже убьешь старую? Убей, убей! Правильно сказали, убийца ты чудовище!

– Выходи сюда, – повторил Марк. – Иди сюда, стань рядом со мной. Посмотри людям в глаза.

– А что мне людям в глаза смотреть? Я и посмотрю!

– Смотри! – Марк дождался, пока она станет рядом с ним. – Смотри! Видишь? Это стоят мертвецы. И их хотела убить ты.

– Он святой человек! Он жизнь за них отдал!

– Жизнь за них отдал я, – так же устало ответил Марк. – Люди! Вы хотите, чтобы брат пошел на брата, а отец на сына? Та сволочь, которую я убил – отказалась от божьего суда! И сделал всё, чтобы вы воевали друг с другом!

– Не надо! – раздались возгласы из толпы. – Заткнись! Мы тебя достаточно слушали! Поди прочь, нехристь!

– Я повторяю! – не сдавался Марк. – Он постарался внести смуту в ваши ряды! Разбил единый народ на отдельных людей, и мать бы ненавидела дитя, и брат – брата!

– Постыдился бы людей! – снова завела карга. – Мы все видели, какой он был человек!

– Не веришь мне? – вдруг оживился Марк. – Говоришь, вру все?

– Врешь!

– Люди! Вру ли я?

– Врешь! – толпа была почти единодушна!

– Тогда – внимание! Смотрите внимательно! Все! И ты – тоже! – он ткнул пальцем в старуху.

Сделал три шага в сторону толпы, так, чтобы бабка осталась позади. Упал на колени и поднял руки к небесам.

– Господи! Во имя твоё и во славу твою отдаю себя на суд твой! Если виновен в чем или грешен перед тобой – прошу, покарай меня при всех! Если есть на то воля твоя – вот он я! Дай мне силы сорвать покров с глаз людей этих! Прошу тебя, дай знак!

Поднялся с колен и вытянул руку себе за спину, глядя на людей.

– Посмотрите! Ещё не прошло и пяти минут, а уже вы смотрите волком на меня, своего короля. Уже последняя старуха готова вцепиться мне в глотку, не как человек, а как лютая волчица. Посмотрите, что сделал ваш "святой"! Смотрите на себя! Ну!? Поглядите в глаза друг-другу! Что, боитесь? Да, да, смотрите! Вы видите там добро, радость, свет и любовь? Есть хоть один здесь, кто готов полюбить меня, как заповедовал господь? Да что – меня! Вы друг друга любите? Или вы любите только того, кто чуть не убил меня в нарушение всех правил поединка? Ну? Где ваше добро? Во имя чего вы сейчас готовы растерзать меня?

Марк повернулся к старухе. И неожиданно вместо разъяренной женщины увидел старую, съежившуюся и дрожащую фигурку.

– Ты! Ты хотела смерти моей? При всех? Где любовь? Где твоё смирение? Где Бог в твоем сердце? Кайся!

Она упала на колени первой. Марк оглянулся – и на колени рухнули все.

Он снова повернулся к оппонентке – и тут рухнула на колени охрана.

Марк недоверчиво огляделся. Такого эффекта он не планировал. Конечно, коленопреклоненные люди были ему не в новинку – но не в такой обстановке.

– Я прощаю вас, люди, – громко выкрикнул он. – Я прощаю вас и прошу только об одном. Когда будете в следующий раз слушать всяких проповедников – помните, что вы – люди. И что бы вам ни говорили, что бы не внушали, помните, что вы – люди. В первую очередь люди! Значит, вы должны любить друг-друга. Сначала – любить. А уже потом – убивать.

Он направился к карете и один из охранников кинулся, подал ему рубашку. Потом – куртку. Марк на ходу оделся, влез в карету, посмотрел на лежащее тело...

– Не хоронить! – велел он и направил лошадь дальше.

После инцидента заезжать в ближайший монастырь было несколько неудобно. Правда, вряд ли слухи об этом событии опередят путешественников, но Марк и не собирался скрывать произошедшее. Наоборот, ему было очень интересно,

Всё-таки, когда же появится привычка смотреть в небо? Казалось бы – сколько уже прожил в этом мире, а только восхищенное сзади "Ух, ты!" заставило поднять взгляд.

В небе сражались два дракона. Один явно убегал, второй нагонял, и они сплетались в яростном клубке крыльев и хвостов, проваливаясь на сотню метров, после чего первый выворачивался и мчал дальше. Драконья битва приближалась к путникам и Марк вдруг понял, что вне себя от ярости. То они требуют себе горы, мол, жить негде, то уменьшают собственное и без того не слишком многочисленное поголовье.

И эта ярость выплеснулась в пространство в диком и необузданном вопле:

– Сюда, оба! Вниз! Я кому сказал?

Лошадь испуганно присела и поджала уши. Драконы, как ни странно, тоже услышали. Прекратили драться и закружили над всадниками. Марк тронул бока лошади, проехал вперед и повторил вопль, к сожалению – уже не столь впечатляюще:

– Вниз я сказал! Спускайтесь!

Драконы послушались. Приземлились чуть поодаль, чтобы не задавить людей. Марк направил к ним упирающуюся лошадь, уже готовя гневную отповедь, как вдруг услышал:

– Ффффладыке Маррррку не нрррравитссся ссссспаривание дррраконоффф?

Голос! Голос, который он узнал куда лучше, чем совершенно забытый рисунок чешуи.

– Лиана?

– Ссссдраффстфуй, Марррк! Зашшем ссссффал?

– Ой, Лиана, прости.. И вы простите... – Марк кивнул второму дракону, и тот ему размашисто ответил. – Мне показалось, что он тебя обижает.

– И ты кинулся меня сащщищать?

– Не тебя. Просто... Ну, как сказать? В общем, нет у драконов такой проблемы, которую требуется решать зубами и когтями. Всё можно решить мирно.

– Есссть, – подал голос второй дракон.

– И какая?

– Трррусосссть. Труссс не долшен шить. Или хотя бы оссставлять потомссство.

– Лиана не трус!

– А я не пррро неё. Но такхая пррроблема есссть. Есссли уфидишь дерррушишся драхонов – не вмешшивайся. Или сссам умрррешь, или всехх похубишь. Сссеходня тебя ссспасла она.

– Вас и так мало! Куда тебе ещё уменьшать количество?

– Он пррррав, – поддержала друга Лиана. – Ты ссспассешь трррусса и его дети черррес сотни лет убьют дррраконофф окошательно. Не вммешивайся. Но фффсё раффно – сспассибо.

– Пожалуйста, – ответил смущенный Марк. – Летите себе дальше. Приношу свои извинения – никогда не видел ваших брачных игр. Извините, что оторвал...

Оба дракона кивнули и синхронно взлетели. Марк привычно прикрыл глаза, а вот лошадь недовольно зафыркала и заплясала. Но продолжать спариваться драконы не стали, а крыло к крылу полетели дальше. Марк корил себя последними словами – ну, блин, доброхот... Говорят же: благими намерениями... Охрана же вообще ничего королю не скзазала.

Монастырь же встретил короля, как и положено. Закрытыми дверями и стрелками в бойницах.

– Что, и стрелять будете? – осведомился Марк, прохаживаясь под стеной. Сам монастырь был древним и красивым. В другое время тут бы пройтись бы, любуясь природой и архитектурой. Да вести неспешные беседы с настоятелем о жизни и вечном. А взять такой приступом – это надо повторять операцию с "Драконьим Гнездом". Вся фигня была в том, что подобную операцию Марк никогда в жизни больше не повторит. Но прелесть заключается в том, что больше никто, кроме него, об этом не знает!

– Уходи, откуда пришёл! – раздалось из-за ворот.

– Не могу. Я – король. Мне некуда идти.

– Тогда сиди под воротами.

– Ты не понял. Я-то уйду. Но думаешь, монастырь выдержит внезапное нападение?

– Чего тебе надо, а? Ну, что ты привязался? Уйди, Христом-Богом просим! – раздалось вдруг сверху.

Марк поднял голову. Монаха, это сказавшего, видно не было. Ну, и не любоваться же на него...

– Вот! Я слышу правильный вопрос! Рассказываю, что мне надо. А надо мне, чтобы монастыри были не рассадниками всяких извращенцев, кои жить в человеческом обществе не могут и бегут от него за толстые стены, а чтобы были они культурными просветительскими центрами! Чтобы люди могли не только отдавать сюда честно заработанное, но и получить отсюда пользу. Обмен должен быть обоюдным! Понятно?

За стеной загремело, калитка открылась и вышел монах. Рослый, с бородой, но не толстый.

– Государь. Мы подчиняемся Богу, а не тебе. То, что хочется тебе лично – вот ты и делай. А здесь у нас своя епархия, мы действительно бежим от мира, а ты хочешь насильно вернуть нас в мир? Не выйдет. Будем защищаться. А пойдёшь силой – будем и убивать, ибо сказано, что угодно Богу убийство, если во славу Его и по велению Его. Мы же верные слуги божии, и хоть не хотим с тобой войны, но и от своего не отступимся.

"А чего ты хотел?" – думал Марк, глядя на монаха. "Хотел, чтобы они испугались и кинулись тебе в ножки кланяться? Как же, король приехал! Царственной ручкой махнул! И Термес не испугался, и эти лягут костьми. За что умер Термес – сейчас не выяснить. За что умирают эти – ясно и понятно. Чего ты хотел, когда ехал сюда? Объяснить? Так вот, слушай, тебе сейчас здорово объяснили, что как был ты дурак, так и остался. Хоть и корону напялил".

– Ну, что ж... Ты прав. Как зовут тебя, храбрый человек?

– Я не храбр, государь. Я боюсь до дрожи. И что убьёшь ты меня, и что калитку я отворил, да в неё твои солдаты ринутся. Нет, не успеем мы их остановить. Боюсь я, что неверно сделал. Да будто кто толкнул. Так что не храбрец я. Простой инок, а зовут меня Инокентием.

– Когда вернёшься за монастырскую стену, Инокентий, обязательно спроси того, кто тебя толкнул. Во-первых, зачем он это сделал. А во-вторых, почему именно тебя. Я повторяю: я хочу обоюдного обмена с монастырями. И коли вы готовы костьми полечь за лень свою да бесполезность – быть посему. Не буду я на вас с войском идти, потому что сам открыл ты калитку. Сам вышел ко мне. А значит, ещё можно до вас достучаться. Может, и услышите. Но и ленное право у вас я отберу. Не будет теперь закона, по которому крестьяне обязаны будут вам хоть чем-то. Сами захотят – да на здоровье. А силком их отныне никто не погонит. И ложитесь хоть костьми, хоть поленницей, мне дела нет.

С тем и уехал.

И зачем только приезжал???

На фоне грядущих проблем с церковью вопрос о том, куда девать неожиданно спасённого некрофила был сущей мелочью. Вся беда в том, что больше всего неприятностей доставляет именно мелкая заноза. Вопьётся куда-нибудь, и никак её не вытащишь. А думаешь только о ней. Поскольку Марк не стал просвещать двор о причинах появления Кристиана, то поначалу к нему отношение было нейтральным. Ну, приехал кто-то с королём, первый раз, что ли? К сожалению, сказать охране, чтобы держала язык за зубами – не догадался. Ничто ведь не предвещало. Сначала Кристиана отправили к лекарю. Но тот быстро выпинал нежданного пациента, королю ничего не сказал, но Марк и сам понимал. А там всё чаще он стал ловить косые взгляды и слышать почти нескрываемые перешёптывания. А главное – ничего с этим не поделаешь! Действительно, болтается дрянь при дворе. За что возвысился? За это самое? Так что Марк отправился к Белому Монаху за советом.

– А чего ты хочешь от него, Марк?

– Я не знаю. В том-то и дело, что я – не знаю! Это, понимаешь? – как если бы нашёл на дороге палку... Вроде бы и не нужна, а чуешь – потребуется! Ну, и через день-два оказывается, что ты прав. Но как пережить эти два дня?

– А зачем он вообще может тебе понадобиться?

– Понимаешь, это как запасной путь. Вот есть парадный вход, а есть чёрный. А это – как запасной, когда первых два выхода забиты или заняты – это ещё один.

– Не понимаю.

– Он может что-то такое, чего не можем ни ты, ни я!

– И что из этого? Мало ли чего мы не можем!

– Ошибаешься! Очень мало! Пойди, найди хоть десять вещей, которые не можем ни ты, ни я! Причём, деторождение исключаем сразу!

– Ишь, разошёлся... Так, может он. И чем это тебе может пригодиться?

– Вот над этим и ломаю голову! Чем может пригодиться мне человек, который трупы любит? В палачи его, что ли, отправить?

– А он любит уже готовые трупы или сам их делать?

– Кабы я знал... Нет, вроде бы ничего не говорил про убийства. Возможно, ты прав, палач из него получится паршивый. А что тогда?

– Марк, я могу, конечно, испросить Господа нашего о совете, но ты же сам понимаешь, что совет может и запоздать.

Тогда Марк спросил Артура.

– Марк, если ты хочешь знать моё личное мнение – то надо его убить тихо и безболезненно. Не на костре, а так. И всем от этого будет хорошо. Он тебе и за это будет благодарен.

К чертям такую благодарность! Убивать некрофила было не то чтобы стыдно... Просто тень, которую он одним своим присутствием бросил на короля так просто уже не смоешь. Да и совестно – спас, а потом приходишь, и говоришь: извини, ты мне не нужен. Пойдём, тебе быстро и безболезненно отрубят голову. Как конфетку у ребёнка отобрать!

Пока Марк мучился этическими проблемами, сработал второй фактор спасения извращенца. Сразу по приезду Марк издал указ, лишающий монастыри права на льготы и десятины. Хотел этот вообще разогнать, но Джорджи сказал, что это не в королевской власти, ибо, во-первых, монастыри – это не государственные структуры, а во-вторых, запретить монастыри можно только вообще в стране, а не этот в частности.

Ничего, и этого хватило.

Хотя Преподобный и был взбешен, но внешне это никак не проявлялось. Марк даже позавидовал, как другие умеют держать себя в руках.

– И что это значит, государь?

– Это значит, что монастырь этот провинился перед своим королем.

– Я напомню тебе, что монастыри не в твоей власти!

– Зато люди вокруг монастырей – в моей!

– Владыка Марк считает, будто всемогущ? Боюсь огорчить Владыку, но дела монастырей – не его ума дело!

– А теперь это моё дело. Это раньше церковь творила, что хотела. А сейчас так не будет. У вас, вон, шпили и купола до неба, а народ в хибарах живёт!

– Зависть – плохое чувство. Даже для правителя.

– Какая зависть? К чему?

– К красоте, тебе недоступной! Красота – она от Бога! А ты только богатство видишь!

– Красиво полыхают костры, на которых горят грешники, правда?

– То мера вынужденная. Без неё подобные Кристиану расплодятся без меры! Владыка давит вшей или кормит их?

– У меня вшей как-то нету.

– Потому и нет их, что боремся с ними! Тебе досталась благословенная страна, что же ты рушишь столпы, на которых она стоит? Совсем власть глаза затмила?

– Ничего себе "благословенная"! А народ как живёт? Народ нищ, гол и бос, сколько еретиков ни сжигай!

– Слеп ты, не видишь дальше носа своего. Душа бессмертна, её надо пестовать, а не тело! Тело – тьфу! Особенно – такое!

Марк вспомнил, что душа – бессмертна, и сменил линию поведения.

– Вот я и прислан Господом Богом, чтобы позаботиться о телах. Ты – о душах заботишься, я – о теле. Ибо душа в теле живёт, и каждому Бог тело выдает. И когда тело здорово – то и дух здоров!

– Если бы ты знал, – покачал головой Преподобный. – Как ты смешон в своей попытке казаться хоть чуточку значимым. Божий посланник... Надо же...

– Угу, – ничуть не смутился Марк. – Именно так. Поэтому и буду выполнять то, ради чего меня послали.

– Значит, хочешь войны...

– Вы хоть понимаете, что происходит? – Марк повернулся к Преподобному.

– Я не буду в открытую называть это...

– А я – буду. Я – не политик, и мне непривычны интриги.

– А зря! Король должен быть политиком!

– Должен. Но так уж не повезло этой стране, что ей достался не политик. Зато честный. И я не побоюсь сказать честно. Вы зарвались. Вы – это вся церковная система, не вы лично. И я вас окорочу.

– А зубы не сломаешь, король?