Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)

– Ты чего-то ждешь? – спросил человек через некоторое время, когда кружки наполовину опустели, и по телу разлился приятный поток горячего тепла.

– Конечно. Раз ты выполняешь все желания, даже неоформленные, неосмысленные, то сейчас расскажешь, кто ты такой, и зачем тебе я.

– Нет, здесь ты ошибся. Я выполняю желания не любые, а, скорее, неосознанные и неосмысленные. Я выполняю настоящие желания. Но твое внешнее желание и настоящее в данный момент совпадают. Придется тебе рассказать.

Человек накинул на спину какую-то тряпицу, и Марк тут же последовал примеру, взяв с бревна еще одну такую же для себя.

– Я – маг. Это правда, хотя и не вся. Я могу выполнять желания. Это тоже правда, и тоже не вся. Ты – тоже маг....

– ... и это тоже правда, и тоже не вся, – вставил Марк.

Человек серьезно кивнул, и отхлебнул остывающего чаю.

– Я хожу по всем мирам, куда забрасывает меня Судьба, и живу всеми судьбами, доступными мне в этих мирах. Можно сказать, что я тоже каторжник, как и ты – у нас вообще очень похожие судьбы. Если искать схожесть. Я обязан казаться всемогущим, и это мой крест, моя судьба. Ты обязан быть со мной, потому что это – часть моей судьбы. По сути дела, ты меня не интересуешь ну нисколечко, но меня не интересуют ни этот чай, ни эта поляна, ни этот костер. Но, как видишь, я сижу у этого костра, пью этот чай (кстати, хороший чай, мне понравился), и общаюсь с тобой. И буду продолжать делать это еще некоторое время. Просто такая вот у меня судьба. Есть предположение, что через некоторое время ты тоже будешь казаться всемогущим. Будем надеяться, что у тебя всемогущество будет другим.

– Разве всемогущество бывает разным? – заинтересовался Марк.

– Конечно. Вот смотри, я могу рукой дотронуться до любого предмета. До любого явления. До чего угодно. Вообще до чего угодно. Это – всемогущество?

– Ну, в какой-то степени.

– Но я не могу ни до чего дотронуться крылом. Или хвостом. Их у меня нет. А вот дракон может до чего угодно дотронуться крылом, хвостом, рукой, но не может ни до чего дотронуться рогами. Или плавниками. Их у него нет. У него другое всемогущество. У тебя – третье. Надеюсь.

– Но почему – я?

– А почему бы и нет?

– Ну, может я избранный, достойный...

– А это разве обязательно? Может быть, ты просто хочешь?

– Всемогущество хотят все.

– Абсолютно с тобой согласен.

– Вот скажи мне, почему тогда всемогущество не дается всем?

– Как бы попроще объяснить бы... Скажи, ты знаешь такое устройство – автомат?

– Я-то знаю, а ты откуда знаешь?

– Мне положено по должности. Кроме того, это особенности твоего языкового восприятия. Ты вообще слышишь не то, что я говорю, а что-то совсем другое. Но это тема отдельного разговора. Так вот, дал бы ты в руки автомат, скажем, больному эпилепсией? Представь ситуацию – держит такой человек в руках автомат, и тут у него начинается припадок. Он все понимает, но не может справиться со своими мышцами, а потом и рассудок отказывается воспринимать реальность, и вот уже тучи пуль косят своих и чужих. Теперь представь, что это твой лучший друг. Поэтому убить его – дело высокой морали, и пойти на это – нет никаких сил. Что ты сделаешь? Скорее всего – постараешься связать его или обездвижить и отобрать опасную игрушку. Даже с риском для жизни. Даже с риском для его жизни. Так вот, желание – инструмент поопаснее автомата, а чего вы все желаете? Нет, не вздумай мне отвечать – ответь себе. И ты сам поймешь, что желаний этих – как мух над трупом, и все роятся, и узор их меняется быстрее, чем ситуация. Как в припадке эпилепсии. Только учти – такой автомат, как желание – никто не в силах у тебя отобрать. Поэтому поступили более мудро – в автомате заменили патроны. Теперь и желания у тебя холостые. Они тратятся в пустоту, но их не жалко – никуда больше они не годятся.

– Погоди.... То есть, если я чего-то желаю, то оно выполняется? Само?

– Почти так.

– И что теперь? Теперь я всю жизнь свою должен гробить на то, что бы растратить холостые желания, что бы добраться до реальных?

– Во-первых, ты никому ничего не должен. Во-вторых, пока звучат выстрелы, интендант не выдаст боевых патронов – у владельца автомата затяжной приступ эпилепсии. А вот если наступит тишина... Тогда тебя разок – другой, а скорее всего – больше, проверят. Подсунут ситуацию, другую, там врага пошлют поподлее, там девчонку насилуют, там спасти целое государство надо или просто взять со стола что повкуснее – найдется каждого чем проверить.

– Так что же мне, спокойно проходить мимо насильника? Он, значит, девчонку насилует, а мне – блюди честь и сохраняй тишину?

– Я не зря привел именно этот пример. Ты можешь поступать как знаешь, за это – другой спрос. Но вот хвататься за автомат-желание... Ты же можешь расцепить двух дерущихся жуков или богомолов совершенно спокойно, уверенный в своих силах и нисколько не заботясь о результате? Так же и здесь: решишь вступиться – не вздумай ненавидеть насильника или жалеть жертву, делай то, чего не можешь не делать. Решишь пройти мимо – с тем же результатом, не жалей себя и не кори за трусость или малодушие. И если автомат молчит – интендант станет по одному вкладывать в обойму на пробу боевые патроны. Недавно твой автомат замолчал.

Марк поднялся с земли и прошелся у костра. Вот, значит, как.... Желание! Источник всего... Но как же жить ничего не желая?

– Скажи, а как же еда, сон, питье? Как же женщины, холод, враги? Да мало ли...?

– Ты – человек. И ты цепляешься за привычные мелочи. Я – тоже человек. И тоже цепляюсь за привычные мелочи. Но мы – разные, и мелочи у нас – разные. Ты цепляешься за желания сна, еды, женщин. Я – за предопределенность судеб и собственное маленькое всемогущество. И то, и другое – мелочи. Жить без желаний – трудно? А что – легко? Желать легко? А жить вообще – легко? И это не риторические вопросы. Это вопросы жизни. Вот например, хотел бы ты быть шахом?

– Наверное, да.

– Тогда – смотри!

И маг плеснул ему в лицо остатки чая.

Вечер грозил перетечь в скуку. Скука – главный враг всемогущих. Хиязар проводил вечер в неглубоком бассейне с горячей водой. Только что его погрузневшее тело обильно растерли мягкие и сильные руки, и сейчас Хиязар привычно наслаждался тысячам тонких уколов по всему телу, расслабившись в горячем бассейне. Аромат масел для притирания свивался с запахом горячей воды, навевая мысль об уюте и домашнем покое.

Однако наслаждение не было полным. И когда появилась возможность развлечься – шах с удовольствием ухватился за нее...

– Это – было?

– Это – было, – отозвался маг.

– И... И что было потом, когда ты уехал?

– Меня зарезали. Уж не знаю, шах ли расстарался, хотя вряд ли – он вроде бы понял там что-то. Или сын его... Хотя тоже вряд ли – ему-то за что мне мстить?

– Как... зарезали?

– Вот так, – маг показал, как. – Но это не важно. Абсолютно не важно. Зато очень удобно. Все заинтересованные лица считают меня мертвым. Нет человека – нет проблем. Ни у них, ни у меня.

– Так ты.. Вы... мертвый?

Маг поскреб начинающий зарастать щетиной подбородок.

– Я не уверен, что не стану таковым, если ты вдруг в это уверуешь. Ладно, будем считать, что ты поверишь мне на слово. Я не мертвый. Но и не живой. О! Нашел! В твоем мире есть разумные машины. Они живые или мертвые?

– Но вы не киборг! Не робот. Не компьютер. Вы – человек!

– Когда-то был человеком. Для человека смерть необратима, единственна, и окончательна. Для этого есть свои причины, и они разумны. Но я – не человек. Я – маг. Смерть для мага не всегда окончательна, и не всегда необратима. Это сложно описать, даже мне. Точнее, описать-то я могу, да вот только услышишь ли ты?

– Не представляю... Точнее, представляю, но не... не знаю. Это больно, умирать?

– Больно. Но в тот вечер я был в другом мире, и даже не знал, что меня убили. Поэтому, когда я вернулся, я немало удивился своей гибели. Если бы я заметил это сразу, было бы легче, а так пришлось восстанавливать процессы в уже мертвом теле. Вот это – действительно больно. Когда умираешь – рецепторы угасают, мозг перестает реагировать на них, и боль... как бы уходит. А вот когда оживаешь... Наоборот.

Маг улыбнулся, глядя на ошарашенного Марка.

– Знаешь что... Давай ложиться спать. В эту ночь нас убивать не будут, поэтому отложим смерть на потом. Тем более, что у мага есть такое право – задержать собственную смерть. А вот задерживать здоровый сон – преступно, потому что он бывает куда реже. Костер будем поддерживать по очереди. Твой спальник лежит вон там. Спасибо скажешь перед уходом. Все, спать! И не сожги спальник! Он еще пригодится!

– А я могу вернуться в свой мир? – спросил Марк, устроившись в спальнике.

– А ты хочешь?

Утром маг абсолютно точно угадал момент, когда Марк проснулся. Только продрав глаза, Марк услышал ворчливое:

– Вставай, соня. И приготовь завтрак.

– Из чего?

– Это твои проблемы. Я приказал – твое дело исполнить.

Марк выпутался из своего одеяла, стряхнул росу с усов и бороды, и потянулся всем телом. Он отлично выспался, хотя под утро стало холодно. Маг так и лежал, с головой упрятавшись в спальник. Присмотрелся – стеганая материя не была похожа на синтетику. Но покрой привычный – такие спальные мешки Марк видел дома в спортмагах и у друзей. Или не такие?

Маг никак не реагировал на своего раба, то ли действительно продолжая дрыхнуть, то ли притворяясь. Марк даже задумался – а вообще, имеет смысл пробовать сбежать? Пока что его хозяин никак не проявил своего могущества, кроме как исполнение нескольких желаний, но это запросто могло бы быть совпадением. И что теперь делать? Сбежать нафиг, скитаясь и прося милостыню, или приготовить завтрак, как и приказал хозяин?

Почему-то Марк был твердо уверен, что если он сейчас сбежит, то ничего лучшего, чем просить милостыню ему не светит.

Поэтому он занялся завтраком. То ли маг поддерживал огонь ночью, то ли бревна и без магии не прогорели за ночь – но разжечь костерок удалось даже не слишком напрягая легкие.

Потом принести воды из ручейка, заодно осмотреть окружающее при свете дня.

Окружающее ему нравилось.

Раннее солнце, пробивающееся сквозь не совсем пожелтевшие листики дробится в многочисленных капельках серебряной росы. К ручейку ведут следы в грязи, видимо – его же. Ручей мелко серебрится меж стволов деревьев. Трава активно смачивает ноги росой, но это забытое ощущение скорее бодрит, чем раздражает.

В сумках, на удивление, не было ничего по-настоящему съестного. Ну, обломанная краюха хлеба. Марк понюхал хлеб – пахнет приемлемо.

И из чего готовить завтрак?

– И из чего готовить завтрак?

– Сам думай, – буркнул маг из спальника. И замолчал.

Марк огляделся. Вокруг росло куча травы. Сварить из нее чего-нить съедобное было настолько нереально, что не стоило даже пытаться. Нет, если бы Марк знал что-нибудь о местных растениях... Да что там! Он не мог даже определить, местные это растения, или привычные ему? Ни одна травка, ни одно дерево не вызывали ни удивления, ни каких-либо отличий. Но при этом Марк совершенно не знал, что можно есть, а что – нет. И что вкусно, а что – нет.

Тем не менее, получен приказ о приготовлении завтрака.

Рыба?

Это был бы выход, если бы имелись леска, крючок, грузило.

– Мне нужны леска, крючок и грузило, – сказал Марк.

Тишина ему была ответом.

Ну, нет, так нет. Марк еще раз полез в котомку хозяина, достал вчерашнюю пачку с чаем, и обнаружил между фольгой и картоном моток лески с одним-единственным крючком. Покосившись на лежащего, вытащил подарок, и побежал к ручью. Он довольно долго провозился с подбором камня для грузила и веточки для поплавка, потом встала проблема червяков, но относительно плоский камень помог решить эту проблему.

Размер пойманной рыбы не впечатлил бы, наверное, заядлого рыбка, но одному вполне хватило бы утолить голод.

И Марк потащил добычу обратно к костру. Спальник с магом оставался недвижим. Не мудрствуя, Марк отделил голову рыбы топором, тем же топором выпустил кишки, и бросил все оставшееся с головой вместе в котелок. Потом занялся поиском зелени. Перепробовал, наверное, травок двадцать, прежде чем почувствовал знакомый вкус, годящийся для ухи.

Порвал ее в котелок. Подумал, и решил, что соль все-таки нужна. Поэтому залез в котомку, и нашел баночку с солью. Подумал, подумал, и решил поискать в котомке автомат. С патронами. Как там говорил Гаг, парень из преисподней? "А шестнадцать патронов это, дорогие мои, уже целая обойма!". Однако искать тяжелый и неудобный автомат в котомке было бы верхом глупости, особенно после того, как перерыл ее только что трижды.

Тем не менее, Марк честно попытался найти оружие в матерчатом мешке.

И почти разочаровался, не найдя.

– Чем заниматься глупостями, лучше бы суп свой посолил, – раздался недовольный голос мага. Но почему-то – сзади и слева.

Обернувшись, Марк увидел коня, рядом с которым шагал полностью одетый маг.

– Да я так... – смутился Марк.

– А зря. Уж ежели желаешь – то желать надо тщательнее. Мог бы и автомат свой достать. Нет же, уперся – "невозможно". Ууууу! Но будем считать, что вступительный экзамен ты сдал.

Марк посолил уху, и скромно сказал:

– А вот картошечки с морковкой нету.

– Идиот, – прокомментировал маг. – Ты автоматом пытался настрелять морковки и картошечки?

– Нет, это я просто проверял.

– А должен завтрак готовить, лентяй!

Маг присел перед костром, и быстро и сноровисто покрошил в него морковку. Марк, открыв рот, смотрел, как двигаются его руки. Маг брал очередную морковку, уже чищенную, и острым ножом превращал ее в мелкую-мелкую стружку. Без всякой доски, на лету. Потом взглянул на опешившего Марка, и бросил ему морковку. Марк поймал ее, и чуть не упал – морковки не было. В руках не было ничего. Вообще. Через несколько секунд неощутимая морковка растаяла, а маг насыпал в котелок специй – лаврового листа, сельдерея, все так же вынимая их из воздуха.

Запахло просто обалденно.

– Снимай, и разливай.

Марк снял котелок, и разлил по вчерашним кружкам. Морковка с зеленью плавали, не собираясь исчезать.

– Но ведь это – обман? – изумился Марк.

– С чего ты так решил?

– У вас не было ни морковки, ни всего остального!

– Тогда что же ты ешь? – спросил маг, и отпил из своей кружки.

– Уху. Но это не магия.

– Почему это?

– Магия – это что-то серьезное. Ну, там, влияние на погоду, создание замка за полчаса, или превращение воды в вино. А вот так, по-мелкому – это дешевый трюк, рассчитанный на меня, простофилю.

– Ошибаешься. Как раз наоборот.

– Что "наоборот"? Что вызывание дождя – это трюк, а виртуальная морковка – настоящая магия?

– Обман и то, и другое. Только в разных масштабах.

– Ну, нет. Не согласен. Магия – это что-то великое.

– Нет, мой дорогой, потому что настоящая магия – всегда обман. Точнее так, обман – это и есть настоящая магия.

– Вы что, хотите сказать, что все обманщики – маги?

– Более того, все люди должны бы быть магическими существами.

– Почему же они ими не являются?

– А кто тебе это сказал? Ведь могут же люди обманывать? Просто магия бывает маленькая, захудалая и большая, высококачественная. Если объяснять тебе это в понятных терминах, то выглядит просто – когда ты сможешь обмануть весь мир так, что бы он поверил – вот это и будет настоящая высококачественная магия. А люди так привыкли тратить минимум усилий при максимуме амбиций, что им теперь доступен только самый простенький обман. Да и то – по правилам.

– Что значит – по правилам? Это что, существует какой-то "кодекс обмана", что ли?

– В принципе – да. Ведь совсем легко обмануть того, кто заранее согласен, что бы его обманули.

– Но я ведь не согласен на обман!

– И это – ложь. Ма-а-аленькая, глупая, никчемная ложь...

– Ложь?!! Но я...

– Да, и рассчитана она на того, кто согласен играть по твоим же правилам. Не спорь, просто прислушайся: "Я не согласен на обман". Прислушался? Теперь посмотри на суть сказанного: ты не согласен на обман – значит, ты можешь решать, быть тебе обманутым, или нет. Когда изнывающий в пустыне человек испускает вопль "Я не согласен умирать от жажды" – а в десятках милях от него гарантированно нет ни воды ни укрытия от солнца – разве это не обман?

– Это самообман... Хотя нет...

– Что "нет"? Какая разница, самообман, или обман ближнего своего? В результате он таки умрет, и умрет именно от жажды – если только не решится на харакири... Ты в том же положении: ты говоришь "Я не согласен на обман", но не можешь его избежать – и по сути пытаешься кого-то обмануть.

– Я не пытаюсь обмануть, я всего-навсего высказываю свою точку зрения! – Марк даже отставил в сторону кружку.

– Вот именно! Точку зрения. Свою. И тебе плевать, что всему остальному миру плевать на твою точку зрения. Это я и называю – обман по правилам. А ты это назвал "кодекс обмана".

Марк пытался переварить услышанное. Что-то совершенно логичное было в словах, но принять их мешало то ли упрямство, то ли воспитание и опыт прошедших лет.

– Вы хотите сказать, что весь мой взгляд на мир – это обман?

Маг усмехнулся.

– Вот это уже хороший вопрос. Можно и так сказать. Но – кто кого обманывает? И тут получается такая мешанина, что на веретено не намотаешь. Смотри, ты видишь вот этот огонь, и я вижу этот огонь. Но мы видим его по-разному, хотя огонь один и тот же. Я говорю тебе "огонь", и ты думаешь, что я говорю о том, что видишь ты. Но я говорю о том, что вижу я. Со временем мы выучиваемся обманываться об одном и том же, и называем это словами. А дальше проще. Назовем одного человека королем. Оденем его в парчу и бархат, накинем горностаевую мантию, на голову – корону, и посадим на высокий трон. Что теперь является признаками короля? Оставим трон, корону, парчу и бархат, но заменим человека. И что? По-прежнему перед нами король? Если задать этот вопрос другим людям, то ты услышишь массу мнений: один скажет, что это – король, другой, что не король, третий еще какую-нибудь глупость ляпнет... Но никто даже не усомнится, что человек, надевший корону – может быть королем.

– А как на это смотрите вы?

– А никак. Он может назвать себя королем, императором, детоубийцей или ишаком – мне дела нет. Я вижу перед собой то, что я вижу, как бы оно ни называлось. Поэтому я и маг – я не играю по вашим правилам – я играю по своим. И по моим правилам обман – страшное оружие. Тебя можно обмануть легко – достаточно продемонстрировать тебе признаки короля, которые ты желаешь, а точнее – согласен видеть. Что – скипетр и корону? Дворец и кучу стражей? Родословную до двадцать восьмого колена? Что для тебя является символами короля? А ведь на самом деле признаки короля – его поступки. Только после твоей смерти можно с большей или меньшей достоверностью судить – был ты королем, или нет.

– Но вы только что говорили: если обмануть мир так, что бы он поверил в твой обман – это становится правдой. А если все вокруг верят что данный человек – король, разве это не правда?

– Не путай термины, дружок! Все вокруг, и мир – это разные вещи. Если все вокруг соберутся возле коровы и начнут друг-друга уверять, что это лошадь – далеко ли они ускачут? А вот если ты приведешь корову, и она выиграет забег на соревновании арабских трехлеток – вот это будет настоящим обманом. Вот это и будет поступком, достойным короля. Настоящий король повелевает всем. От полета песчинки до восхода солнца. Просто надо вовремя отдать приказ. Если король ранним утром командует: "Солнце, взойди" он обманывает?

– Безусловно!

– А кого?

– Ну... наверное тех кто его слушает... Или себя!

– Ээээ, нет. Король в этот момент обманывает мир! И совершенно не важно, что восход солнца не зависит от его приказаний!

– И все? Как просто...

– Да? Ну тогда пойди, и попробуй! Приказывай деревьям расти, а птицам – петь. Все будут долго смеяться над тобой. Дело ведь не в том, что бы приказывать быть тем вещам, которые и так будут. Дело в том, что бы жить так, что бы твои приказы – исполнялись. А уж каким способом король этого добьется – это его дело.

– Любым?

– Любым.

– Даже ценой крови и мучений человеческих?

– А разве это происходит иначе? Где ты видел королей, чьи приказы не были бы замешаны на крови и страданиях человеческих? Просто те, кто называет себя королями, привыкли обманывать только людей, поэтому за все капризы мира они и спрашивают именно с людей. И требуют от людей вмешательства в законы мира, не понимая, что этими самыми законами король распорядится намного эффективнее!

– "Если я прикажу генералу порхать над цветами бабочкой, а он не сможет выполнить моего приказания кто будет виноват – он или я?" – так, примерно?

– Да. Настоящий король прикажет то, что можно выполнить. Поэтому если истинный король прикажет тебе порхать бабочкой – ты будешь собирать нектар!

– Но получается, что истинный король – всегда маг?

– Я же говорил, все люди в какой-то степени – маги. Одни больше, другие – меньше. Король, он ведь потому и король, что больше. А значит – обязательно маг. Но я говорю про ИСТИННОГО короля, а такого встретить великая удача! Ведь люди привыкли, что их обманывают по закону! По кодексу, как ты говоришь... А истинному королю есть забот и поболе, чем соответствовать чужим представлениям и восседать на троне, выслушивая распри своих подданных. Он, видишь ли, совершает поступки. И каждым поступком он непрерывно доказывает, что он – король. А это и есть величайший обман – чистейшая, кристальная правда. Магия, кстати – это вообще поле несовместимостей. Маг постоянно напряжен – он все видит, все замечает, всегда готов к действию. И при этом он всегда инертен, ибо все, что совершается – совершается без его участия. Мага можно убить, он может умереть – но он бессмертен. Когда две крайние противоположности сходятся и сливаются воедино, и возможно все, тогда это – магия. Запомни это! Да вот, например. Ты на каком языке говоришь?

– На русском.

– Ты уверен?

Марк замялся.

– До сего дня мне казалось, что – да.

– Вот именно. Казалось. Как ты можешь говорить на русском языке в другом мире, где люди, скорее всего, никогда о России не слышали?

– Я никогда не задумывался.

– Вот именно. О чем ты еще не задумывался? О цвете этой листвы? О количестве рук, ног? За что ты можешь ручаться вообще?

– Ну, ноги-руки я чувствую, листву у меня видят глаза. А вот на счет языка...

– А то же самое. Глаза видят, уши – слышат, но все это проверяет и подает тебе твой разум. Именно он говорит, что ног – две, огонь – яркий, а я говорю на русском. Просто мой язык ты воспринимаешь как русский. Вот почему ты обманываешься именно так – я не знаю. Возможно, это последствия твоего перехода в новый мир. Может быть, какая-то иная магия. Может, твой природный дар.

– Интересно, я смогу научиться магии? – Марк как-то неожиданно обнаружил, что устал спорить и воспринимать заумные размышления собеседника.

– Все зависит от тебя. Приходит новое время, и во что оно выльется не знаем ни ты, ни я. Но если у тебя есть желание... Поэтому вставай, и пойдем учиться. Будешь учиться желать.

Обучение у мага было менее всего похоже на обучение. До позднего вечера маг сидел или лежал в удобной позе, и слушал. Он заставлял Марка рассказывать обо всех его ощущениях, просто рассказывать. Он мог спросить в любой момент о чем угодно. Например, перед тем, как Марк собирался отлучиться в кустики, или после того, как горячий уголек из костра попал на руку. Причем, выполнить что-либо дозволялось только после того, как Марк расскажет все-все-все.

"Все-все-все" уточнялось дополнительными вопросами.

После чего маг превращался в обычного человека. С ним можно было поговорить "за жизнь", рассказать анекдот или расспросить что-нибудь. Причем, на анекдоты маг реагировал как самый обычный человек: какие-то заканчивал, от каких-то отмахивался, а иногда от души смеялся.

А вот с расспросами можно было попасть впросак. Иногда маг отвечал нормально. Иногда говорил, что это мелочь, не стоящая внимания. А иногда мог отмочить какую-нибудь штуку...

Например, проходили они селение, где маг, как обычный нищий попросил еды у нескольких дворов, и сложил в котомку полученные кусочки хлеба, ляжку жареного гуся, яблок, лука, и без всякого стеснения отправился дальше. Марк шел за ним, ощущая благоухание еды из заплечного мешка, и думая исключительно об обеде.

Потом неожиданно, словно услышав вопрос учителя, начал перечислять себе, что именно он чувствует, со всеми оттенками, нюансами. И засмеялся.

– Ты чего? – спросил маг.

– Да мне бы писателем родиться.

– Ага. А еще проституткой, великим воителем и конем его величества.

– А конь тут причем?

– А его тоже хорошо кормят.

– Нет, я не про это. Ты тут пахнешь вкусно-вкусно, а я себе перечисляю, почему именно я хочу съесть, и что именно.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался маг.

Марк добросовестно повторил тираду вслух. Маг покивал:

– А я уж подумал, что это ты меня сожрать хочешь. Неужели, думаю, просыпается? А это ты о запахах... Кстати, да. Молодец. Так и продолжай.

– Что именно?

– Рассказывать себе все, что ты хочешь. Только честно.

– А как это – честно?

– Ну, вот как если бы за малейшую ложь тебя бы повесили.

– А зачем все это нужно?

– Чтобы отказаться, – ответил маг, и пошел себе дальше, показывая этим что разговор окончен.

Устроились на обед у подножия какого-то холма. Разожгли костер, самыми современными методами. То есть – кресалом и трутом. Марк до сих пор не освоил этот нехитрый инструмент, и каждый раз радовался как ребенок, когда выпадала возможность им попользоваться. А разведение костра на ветру имело свои преимущества.

Потом молча ели, и Марк пытался честно рассказывать себе об ощущениях. Но, по мере насыщения мысли сами по себе возвращались к его хозяину. Он мог заставить Марка готовить еду, мог выпрашивать униженно у порога какого-нибудь богатея, или собирать малину в лесу.

При всем своем могуществе.

Или даже всемогуществе.

–Скажи-ка, – спросил Марк, доедая последние кусочки лепешки. – Почему ты такой ленивый?

– Ленивый? – маг с изумлением оглянулся на Марка, и переспросил с неподдельным интересом. – Ленивый????

– Ну, может, я неточно выразился.... Ты ничего не делаешь!

– Совсем ничего?

– Ну.. Ты же мне сам говорил, что ты всемогущ.

– Нет.

– Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду?

– Нет.

– Блин, ты можешь все с точки зрения обычного человека.

– Я не знаю.

– Чего?

– Что я могу с точки зрения. Я на этой точке был очень давно, и в те времена я ничего не мог.

– Ну ты можешь управлять погодой, предсказывать будущее, видеть невидимое, восстать из мертвых...

Марк начал перечислять возможности мага, но речь его становилась все более замедленной и под испытывающим взглядом он совсем умолк.

– И? Это все?

– Нет, – Марк мысленно взял себя в руки, вздохнул и выпалил. – Есть, пить, трахаться – тоже.

Маг совершенно серьезно кивнул.

– Ну так вот, ты всего этого не делаешь!

– Но я же только что ел!

– Вот я и говорю: с точки зрения обычного человека ты можешь все! И то, что могут все, и то, чего не может никто.

Марк подумал и добавил:

– Кроме тебя.

Маг засмеялся.

– Коль ты уж так настойчиво желаешь присвоить мне титул всемогущего, я могу перечислить то, чего не могу...

– Не надо! Это рояли не играет. Но вот ты все это можешь – а ничего из этого не делаешь! Почему?

– А что бы ты хотел, что бы я делал?

– Ну, например, не сотворишь себе еду. Неужели маг твоего уровня не может сделать себе жратву без унижения до попрошайничества? Да все, что угодно. Хоть убрал бы этот долбаный ветер!

– А зачем?

– Холодно!

– И ты меня называешь ленивым? Встань и перейди вон за ту гору. Или разведи костер. Или оденься. А ты сразу – ветер.

– Тогда зачем нужно всемогущество, если его все равно нельзя использовать?

– Использовать, говоришь... А ты хочешь поглядеть на результаты такого всемогущества?

Марк задумался.

– Наверное, нет.

– А с другой точки зрения?

– Наверное, да, – улыбнулся Марк.

Маг вдруг засмеялся.

– Знание не дается даром. Знание нужно выслеживать, поймать и хватать. Оно может ускользать из цепких ручонок или можно гнаться за ним годами, когда оно само спешит за тобой. Но я покажу тебе, где водится нужное тебе знание. Вот видишь гору? Иди на нее, взойди на вершину и крикни: " Я могу все! И я делаю так".

Марк помолчал.

– И все? – спросил он.

– А дальше все зависит от тебя.

Марк встал, и побрел по склону вверх.

На горе было особенно ветрено. Марк зябко поежился, поглядел на мир с высоты. Зрелище открывалось красивейшее. Марк только открыл рот, что бы крикнуть волшебные слова, как вдруг почувствовал себя ужасно неудобно. Он даже огляделся – нет, вокруг на многие километры никого не было. Мага, сидящего под горой и отсюда выглядевшего жучком можно было не считать. И все-таки Марк жутко стеснялся. Сам понимая что это глупо, Марк еще несколько раз собирался с духом – и снова отступал. Он походил по горке, спустился на несколько метров, снова поднялся. В какой-то момент он вдруг решил отступить, спуститься вниз и отбрехаться – мол, сказал, и ничего не случилось. Он даже начал спускаться, как вдруг в лицо и грудь ударил мощный порыв ветра. Настолько ровный и неожиданный поток, что Марк отвлекся на его преодоление. И этот поток начисто выдул страх. Марк остановился, подумал, вернулся на вершину, еще раз оглядел мир... Мир внимательно слушал. Даже ветер стих. Марк вздохнул и крикнул в эту пустоту...

.... Страшное ржание. Бьют воздух копыта. Прекрасно видно все почти на 360 градусов. Спину сжимает, как клещами. Очень хочется вздохнуть, но спина сжата, по ней хлещет боль, болят разбитые губы, и лишь движение приносит облегчение. Слева и справа проносятся кусты. Прямо по курсу – дерево. Не вписаться бы прямо в него, возьму чуть влево. Страшная, раздирающая боль во рту. Сжать зубы и – влево. Прямо в дерево же! Нет, боль непереносима, и очень больно в боках. Вот оно, дерево. Рядом. Скорость падает, и краем глаза видно, как всадник поднимает руку и срывает плод. Красивый, сочный, наверное... Марк вдруг понимает, КАК он хочет пить! Но снова властная рука разворачивает его, на этот раз – крупом к дереву, и снова – бешеная скачка. И финал – всадник соскакивает с него, и держа повод в руке подходит к барышне. Он протягивает ей яблоко, а Марк замечает, что рядом с барышней стоит корзинка таких же яблок. А та вдруг зарделась и смущенно отводя взгляд принимает яблоко из рук этого красавца, этого ловеласа, этого изверга, этого...

... Нежная рука перед глазами принимает яблоко, по груди вдруг распространяется волна жара и сердце бьется неровно и часто. Нет, Марку не хочется яблока, ему вообще не хочется есть – но так приятно внимание этого ловеласа. Он так ловко на норовистом коне слетал за этим сочным плодом – и все ради нее! И вот сейчас ощущая на себе его жаркий взор, залезающий под лиф и чувствуя вожделенный запах разгоряченной мужской плоти смешанный с терпким запахом конского пота и табака...