Текст книги "Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]"

Автор книги: Анатолий Оркас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 52 страниц)

– А что получится?

– Ну, два трупа, если удачно попали.

– Как же так? Ты складываешь два и два, и получаешь все равно два? Эх, ты, математик...

– Аааааа! – дошло до Марка. – То есть, надо обязательно складывать два плюс два, не меняя ни на что другое. Но... Но как же тогда определить, что в этом мире – два, а что – кольчуги?

– А вот для этого и существует безупречность. Безупречность – это не тот случай, когда никто тебе не высказывает упреков. Пущай упрекают, тебе до того дела нет. Безупречность, это состояние, когда ты делаешь все возможное (маг выделил эти слова голосом) для того, чтобы добиться желаемого. Вот и давай разберем, где ты был безупречен, и почему у тебя не получилось. Рассказывай.

Рассказ получился недолгим. Два с половиной года уместились в час. Может, даже, чуть меньше.

– Ну, и где ты был безупречен?

– В том, что собирался в Америку слетать, – уверенно сказал Марк.

– Правильно. И мир прогнулся под твое желание, предоставив тебе возможность. Ты рассчитывал на такой вариант?

– Ну, чисто теоретически. Но не верил в него.

– Дальше. Где еще?

– В этом споре.

– О, вот тут – нет. Это была глупость, и тебе просто повезло. Безупречность у тебя была в поиске твоей картошки. Кстати, я так и не понял, что в ней такого. Ну, вата ватой! Но это не мое дело, а вот то, что ты ее все-таки нашел – это тоже было проявление безупречности. Дальше?

– Дальше? Все, вроде бы.

– Нет, у тебя было еще как минимум три вспышки. Но ты на них не обратил внимания... Ну, что ж... Кстати, спасение Ли тоже было безупречностью. Ты понял, зачем ты его спас?

– Сейчас – да. Чтобы было кому отдать свои цепи. Но тогда я решил, что это было веление дракона Судьбы.

– Так дракон Судьбы – это просто персонификация. Просто способ красиво и эффектно говорить. А на самом деле он и есть та самая безупречность. Это просто состояние, когда ты делаешь, не понимая того, что делаешь, но отдаешь этому чему-то все свои силы, всю свою душу.

– Погоди! – вдруг вспомнил Марк. – Я читал об этом!

– Где?

– Там, еще у себя. В том мире. Там был какой-то автор, фамилию не помню. Но там тоже была эта безупречность.

– У магов? – критически спросил маг.

– Ну, конечно! Поэтому я и вспомнил.

– Значит, и в твоем мире живут маги.

– Жили. Потом приехали испанцы, и всех их истребили.

– Что же это за маги были, которых могли простые испанцы истребить?

– Ой, я не знаю. Я вообще плохо историю учил. И вообще плохо учился. Но там такое дело было, что как раз в той Америке, куда я на Лиане летал, живут краснокожие люди. Как те, которых мы встретили. И среди них были очень сильные маги. А потом, когда приехали испанцы, там то ли пророчество какое-то было, в общем, приняли они их за своих. Ну, и чуть ли не даром все отдали. А те их поубивали. Вот такая грустная история.

Маг пошевелил веткой угольки.

– Странно все это. Если бы у них была безупречность – то никакие завоеватели не смогли бы им противостоять. Если только на них не напал еще более безупречный завоеватель.

– Вот этого я не знаю, – развел руками Марк.

– Ладно. Это я сам попробую узнать. А ты, если думаешь, что закончил обучение, то собираюсь тебя очень сильно разочаровать. Заранее смирись с тем, что учиться тебе придется всю жизнь.

– Это я понимаю. А как вы меня учить будете?

– Да по хорошему надо бы дубьем... Но я предпочту личным опытом. Давай спать устраиваться.

– Здесь??? Без спальников?

– А кто тебе виноват? – сказал маг, поплотнее укутываясь, и пододвигаясь поближе к костру. – Безупречность – она на своей шкуре лучше всего чувствуется. А потом и об ответственности думаешь.

– А что с ответственностью?

Маг помолчал некоторое время.

– А это ее оборотная сторона. Поскольку ни один маг не обладает всезнанием, то он из всех возможных вариантов событий выбирает какой-то один. И уж к нему и идет. А когда доходит – то принимает его таким, какой он есть. Каким бы он ни был. Раз ты ввязался в магию, и раз ты покинул свой уютный и привычный ресторанчик, то, по хорошему, должен был захватить спальник, и прочее оставленное тебе имущество. Но, коли ты этого не сделал, то и должен принять свой результат, без жалоб и обид. Каким бы он ни был. Даже вот такой.

Марк вместо ответа пошел собирать мокрый валежник. Пусть ему придется спать на голой сырой земле, тут маг прав на все двести процентов... Но замерзать-то ему совсем не обязательно!

Через десять минут, устроившись в круге тепла, подложив под голову сырую деревяшку, Марк задумчиво сказал.

– Вот знать бы, к чему твои действия приведут – было бы проще.

– Бесполезно, – отозвался маг.

– Это почему?

– Знание головой только запутывает. Голова – она бестолковая, имеет ограниченную вместимость. Безупречность – это гарантия того, что ты придешь к нужному результату. Знание – гарантия того, что ты можешь об этом говорить. Но не более того.

– Но я же... – начал Марк, но маг его перебил.

– Знание лучше всего познается на своей шкуре. Хочешь – сходи к пещере Пророчеств. Это, кстати, недалеко.

– А что, такая существует?

– Да, и вполне официально. Заодно убедишься, насколько я прав, и в чем именно.

Марк помолчал.

– Учитель! А... А почему вы опять пришли за мной? Это та самая безупречность?

– Конечно.

– Я все пытаюсь понять, вот с Кесефом... Вроде бы, я все сделал правильно. Денег занял, денег отдал. А все-таки мучит меня что-то.

– Что? Жадность? Не хотелось денег отдавать?

– Да нет, об этом и мысли не было. Точнее, думал не раз, но каждый раз отбрасывал это, как недостойное... Что мне те деньги, есть, что ли? Вот и не могу разобраться.

– Вот и разбирайся спокойно. Какая этому миру разница, у кого ты занял денег, и кому ты их не отдал? Думаешь, если бы ты сбежал с деньгами туда, за океан, этот мир бы сильно потерял?

– Уверен, ничего не потерял.

– Тогда отстань от меня со своими глупостями. Нашел вселенскую проблему – денег он у ростовщика занял! Каждый инструмент должен выполнять свою работу: трактирщик должен кормить людей, ростовщик должен людей деньгами заманивать а потом их доить, вытягивая последние монетки. Он свою работу выполнил?

– Выполнил...

– Ну, так и чего ты тогда страдаешь?

– Да завидую...

– Кесефу?

– Нет, вам. Вот так вот знать будущее...

– Дурак ты. И не лечишься. Будущее ему... Пожалел бы мир!

– Что?

– "Что", "что".... Мир, говорю, пожалей! Будущее ему....

– Не понял?

– А чего тут не понять? – маг вытащил из костра ветку, и тлеющим кончиком нарисовал в воздухе восьмерку. – Что видел?

– Цифру "восемь".

– А сейчас? – маг крутнул ветку.

– Круг.

– А сейчас?

Марк подождал, но ветка была неподвижна.

– Ничего не вижу.

– Вот именно.

– И что?

– А то, что когда ты видишь мир, ты его меняешь! Неужели непонятно?

– Да не особенно....

– Ох, а вроде бы – образованный человек, успешный купец... Когда ты смотришь на мир – ты видишь срез его миг назад. Только те события, которые УЖЕ произошли. Ты смотришь назад. И видишь только уходящее прошлое. И тем, что ты на него смотришь, ты этот мир меняешь!

– Так я же про это и говорю! Я хочу видеть надвигающееся будущее!

– И этим его изменить? Заранее, еще не дав наступить, уже сделать прошлым?

– А что же делать?

– Делай то, что тебе должно. Разбирайся со своими желаниями. Присматривайся к ним. Чего ты хочешь, и что получаешь. Когда ты поймешь, чего ты хочешь – ты начнешь видеть будущее, ибо ты сам его делаешь. Это – важное для тебя. А полного будущего ты знать не будешь никогда, и к счастью, иначе жить будет неинтересно. Ну, и давай спать... Ученичок...

5

Патруль состоял из пятерых стражников приграничья, одетых в серо-зеленые плащи на козьем меху и удобные кожаные сапоги. Командовал патрулем капитан Умато.

Шестерка патрульных несла здесь службу не первый месяц, зная наизусть и тропы, и лазы, и спуски. И то, где можно увидеть человека, а где – нельзя.

Здесь было – нельзя. Незнакомец вылез из бурелома, и двинулся наискосок через полянку к той тропинке, которая через двадцать ли вливалась в широкий и утоптанный тракт.

– Эй! – крикнул ему сверху Умато. – ты нарушаешь!

– Нет, капитан! – незнакомец остановился, поглядел из-под ладони на патруль. – Я правил не нарушаю! – и легким шагом направился к приграничникам.

– Здесь ходить нельзя! – все еще добродушно бросил ему Умато.

– Можно! – уверенно ответил незнакомец. – Ты же ходишь?

– Так мы – охрана!

– Так и я – охрана! Только охраняем мы разное, – путник резво приближался к охранникам, и они инстинктивно подобрались, напряглись, выстроились полукругом.

Был незнакомец невысок, не поражал широтой плеч, но шагал ловко и быстро – видна была привычка к долгим переходам по бездорожью. Одет был обычно – куртка с набитыми карманами и какими-то торчащими тряпками, заплечный мешок, потертые штаны, разве что обувь его была незнакома приграничникам, а в целом обычный мужчина лет тридати-сорока.

– Остановись путник! – попробовал еще раз капитан вразумить странного гостя, но тот его перебил:

– Ты только послушай себя, капитан! Если я остановлюсь – какой же я путник? А если я – путник, то какой смысл тебе меня останавливать? Здесь у тебя другая служба, а не охотиться за теми, кто ходит себе, никого не трогая.

– Однако, ты спорщик хоть куда!

– Хоть в чем-то ты прав. И уж если тебе до сих пор не надоело со мной спорить...

Путник остановился от шестерки людей шагах в десяти, внимательно оглядел суровых и настороженных воинов, и продолжил:

–... тогда я предлагаю тебе спор по силам и по нраву. Поединок. Один на один, с любым выбранным оружием или без него. До первой крови. Кто победит – тот и диктует условия. Ну как, капитан, не струсишь?

Каждый из шестерых воинов сделал движение – кто чуть повернулся, чтобы удобнее было достать меч, кто сдвинулся на полшага, кто просто нахмурился.

Капитан Умато оглядел путника (оружия при нем видно не было), потом скосил взгляд на своих подчиненных.

– Ну, что ж.... Вот, померяйся-ка силами с Вольдемаром.

Вольдемар охотно шагнул вперед с грацией молодого медведя – легко и тяжело одновременно.

А нарушитель спокойствия спокойно глянул на него, и ответил Умато:

– Неа. С ним я драться не буду. Выставляй другого, или выходи сам.

– Почему?

– Я так хочу.

Умато задумчиво оглядел оставшихся. Ролан чуть подался вперед, глядя на капитана. Тот чуть заметно кивнул.

Ролан сбросил плащ, расстегнул перевязь с мечом, оставшись в кольчуге.

Путник только сбросил с плеч мешок.

"А он совсем не тяжелый!" – мелькнуло в голове Умато.

– Повторяю условия: поединок без оружия. До первой крови. Победитель диктует волю побежденному... – путник глянул в лицо Умато.– Или тем, кто останется жив. Устраивает?

– Устраивает, – сказал Умато. – Начинайте.

А все произошло так быстро...

Нарушитель просто пошел на Ролана, тот чуть присел, согнул руки, выбросил одну вперед...

Легкий удар в предплечье, второй – куда-то в бок, с глухим стуком руки о железо, и третий – в горло.

И все.

И Ролан упал на бок, завалился на спину, глядя остановившимся взглядом куда-то за горизонт...

Мужчина перешагнул Ролана, и стало ясно, что взгляд не остановившийся. Он просто мертвый.

– Вот это я и имел ввиду. Поэтому я и не стал драться с этим, – мужчина кивнул на Вольдемара. – Ну что, капитан, кто следующий? Или все-таки выйдешь сам?

– Ты победил, – глухо ответил Умато, с трудом отводя взгляд от неподвижного лица Ролана. Еще минуту назад он был жив и имел кучу планов на эту жизнь, и вот, по глупой случайности глупого поединка...

– Еще нет, – спокойно заявил мужчина. – Договор был "до первой крови". Как видишь, крови нет. Ни у него, ни у меня. Так что – продолжаем. Кто следующий?

– Эй, – сказал Васява. – Ты что, собираешься передушить нас по одному, как цыплят?

– А ты что, хочешь нарушить условия договора? – изумление путника смешалось с угрозой – вы хотите напасть на меня всем скопом, пятеро на одного, в нарушение условий поединка?

– Нет, – тяжело и поспешно бросил Умато. – Я лишь сообщаю, что согласен с твоей победой.

– А я с ней не согласен. Я не победил, и не проиграл. Я лишь убил одного из вас – не велика доблесть. Поединок шел до первой крови. Уж не хочешь ли ты нарушить правила? Я правил не нарушаю! – в голосе прорезалась уже неприкрытая угроза.

Пять секунд стояла тишина, потом Умато сказал:

– Хорошо. Я выйду против тебя. Полностью вооруженный, против тебя безоружного. До первой крови.

– А не слишком ли будет поединок бесчестным? Все-таки вооруженный на безоружного...

– Не слишком. Так у меня будет хотя бы шанс окончить поединок.

– Да будет так, – согласился незнакомец. – Ты в полном вооружении против безоружного меня. До первой крови. Победитель диктует волю побежденному или тем, кто останется жив.

На этот раз слова были восприняты совсем по другому.

Умато не стал делать резких движений, но постарался выполнить выпад по всем правилам – быстро, четко, как будто противник был вооружен.

Мужчина чуть качнулся назад, взмахнул руками, удерживая равновесие, и Умато рванул меч назад, пытаясь задеть хотя бы руку – в промахе он и не сомневался. Но рука пошла чуть ниже, другая – чуть выше, и Умато рванулся назад, в защитную позу. Всего два шага, а он уже тяжело дышал от напряжения, а противник его оставался абсолютно спокоен. И не делал никаких попыток нападать. Умато сделал еще два выпада, и снова безрезультатно. Тогда он пошел вокруг, не имея особых планов, но просто в силу привычки, чтобы делать хоть что-то, авось попадется удобная позиция, авось удастся хотя бы задеть, хоть зацепить...

Удар.

Промах.

Удар.

Промах.

Тогда Умато прыгнул в ближний бой. Видимо, незнакомец этого и ждал. Отследил движение меча, перехватил его двумя руками за лезвие, пропустил над собой, и продолжил движение.

Рубанув Умато по ноге. Его же собственным мечом.

Это ранение пятерка воинов восприняла почти с облегчением.

– Вот и первая кровь, – благожелательно сообщил незнакомец. – Вот теперь поединок можно считать оконченным.

– А если я наплюю на честь поединка? – спросил Вольдемар звенящим голосом. – И нападу на тебя сейчас? И буду продолжать драться, до смерти одного из нас. Что сделаешь ты, убийца, пощадивший меня зачем-то? Опять пощадишь?

– Почему? – удивленно и спокойно спросил мужчина. – Я тебя убью. А может, – он склонил голову к плечу, – убегу. Вооон туда! – и жестом указал на лесистые холмы. Все посмотрели в указанном направлении, а когда повернулись обратно, оказалось, что этот гад подхватил свой заплечник и двигается к тропинке. Которая через двадцать ли вливается в тракт.

Он не убегал. Но шагал быстро, упруго, легко удаляясь от пятерки приграничников. А Умато все не решался отдать приказ "За ним!"

Уже на границе слышимости незнакомец остановился, и крикнул Умато:

– Да, капитан! Ты проиграл, и я могу диктовать свои условия!

– Я помню! – крикнул Умато в ответ. – Что ты хочешь?

– Как-нибудь встретимся, скажу!

Он помахал рукой, и продолжил путь.

– Вот стервец, – вздохнул Умато.

И ему стали перевязывать ногу.

Посещать ли Пещеру Пророчеств, или нуегонафиг, Марк раздумывал почти два часа. Конечно, сейчас он весь из себя крутой, можно сказать – бакалавр магии... Но с пророчествами шутки плохи. Вот напророчат тебе чего-нибудь неожиданного... Ну, скажем, десять детей. Марк содрогнулся. И что потом делать? Вообще от баб шарахаться? Так от себя не убежишь. Или, скажем, напророчат, что зеленый ворон склюет снежную ягоду с твоего куста. И будешь невольно всю жизнь присматриваться к окружающим воронам – не зеленая ли? Причем, совершенно не важно, что суть послания от тебя скрыта, и тебе, в общем-то, пока что абсолютно пофигу, склюет этот ворон эту ягоду, или нет. А все равно – будешь.

Что, что, а особенности своей психики Марк знал. Спасибо Учителю, научил не прятаться от самого себя в песок.

Пещера оказалась совершенно неинтересной. Не будь построенного над ней домика, Марк бы прошел, и не заметил бы. Домик больше походил на часовню, но, скорее всего, к христианству не имел никакого отношения. На храм это строение тоже не походило, даже на языческий. Скорее всего, действительно, просто красивое строение, чтобы, значица, взыскующие пророчеств не мерзли на ветру и не мокли под дождем.

Дойдя до забора, Марк постучал. За калиткой раздался собачий лай. Прямо деревенский дом, а не Пещера Пророчеств.

Вышедший к нему человек вполне мог оказаться и простым селянином, и настоятелем монастыря, и колдуном.

– Добрый день! – приветствовал его Марк.

– И тебе поздорову, путник. В гости, али за пророчествами?

– А что, и в гости заходят?

– Конечно. Не каждый судьбу свою увидеть желает, не все решаются. А сходить в пещеру, и говорить потом, что побывал в ней – многие хотят. Так что если на экскурсию – то заходи, покажу по быстрому. А если предсказаний желаешь...

– А это долго?

– Это не долго. Но я обязан тебя предупредить...

– Знаю, знаю, – махнул рукой Марк, и оперся на забор. – Что часто для сбычи предсказания требуется, чтобы жертва знала это предсказание, что изменить судьбу мы не в силах, и что жить со знанием будущего тяжко для обычного человека. Я в курсе.

– Откуда же ты такой умный? – улыбнулся ему мужик.

– Учили меня. С детства.

– Так что, желаешь прямо к предсказаниям, или пообедаешь?

– А черт его... Нет. Не желаю. Ибо ты все правильно говоришь. Но мой Учитель рекомендовал сюда, как минимум, сходить. Поскольку он меня знает, как облупленного, то вряд ли посылал бы, если бы не знал заранее, что поддамся искушению и любопытству. Поэтому так. Я не хочу. Но – буду.

Мужик посмотрел внимательно, помолчал немного, но перечить не стал.

– Как хочешь. Заходи.

– А вы тут кто будете?

– А я тут буду главный хранитель ворот в будущее. А заодно – бренных тел тех, кто жаждет в них заглянуть.

– А меня Марком зовут.

– Ну, тогда сходи в туалет, Марк. Мало ли, какой конфуз случится во время обряда? Это вооон там.

Сама Пещера Предсказаний была, скорее, не пещерой, а просто провалом в земле. Провал вонял какой-то сернистой гадостью, не смотря на широкие проемы под куполом. Хранитель открыл шкафчик у входа, и отлил в стакан какой-то мутно-зеленой жидкости. Подал Марку.

– Для смелости? – спросил Марк, принюхиваясь. Пахло резко, присутствовал и ожидаемый запах лавра.

– Нет. Этот настой расслабляет разум, и позволяет удержать то, что обычно он настойчиво отбрасывает. Не бойся, не отравишься. Одни травки.

– Я догадался. Вряд ли ты тут посетителей травишь, иначе заросла бы уж народная тропа.

Марк с некоторым содроганием выпил настой. Вкус оказался какой-то затхлый, но терпкий.

– Становись на колени.

Марк занял место над провалом.

– Ну, чисто пифия, – пошутил он.

Но хранитель шутки не принял.

– Не отвлекайся. Смотри в провал.

И занял место напротив него.

Марк вгляделся в темноту, и ему почудились багровые отблески между камнями.

Марк удивленно поднял глаза.

– А вы, что, тоже будете здесь?

– Конечно.

– А что я увижу?

– Вот для этого и нужен я. Ты – чтобы увидеть. Я – чтобы объяснить.

Марк замолчал, собирая внутри себя решимость встретить будущее, какое бы оно ни было. И будучи твердо уверен, что не дрогнет, и не поддастся искушению избежать или изменить увиденное.

В затылок уколола острая игла, и Марк понял, что падает.

Его подхватили под руки с двух сторон. Он вдруг увидел себя со стороны – но не как в кино, а как во сне. Вроде бы смотришь со стороны, а все чувствуешь, и даже участвуешь. Его держали какие-то люди, а перед ним стояли двое. Блеснула сталь, и Марк четко почувствовал боль в груди. Его резко отбросило назад, и он с трудом поднял голову. Вокруг воняло до рвоты. Оглядевшись, Марк понял, что поле завалено трупами. Изрубленные до неузнаваемости, тела частично дымились, частично сидели или даже стояли на невидимых подпорках. А к нему шел человек в черном. Лица было не видно, и снова "камера" как бы сместилась, и на этот раз Марк увидел себя стоящим среди деревьев лицом к лицу с этим черным. А потом он повернулся и пошел навстречу "себе". И там, за спиной, этот черный взмахнул клинком...

– Что это было? – выдохнул Марк в провал Пещеры Пророчеств.

– Твоя смерть, – спокойно ответил хранитель, поднимаясь с колен.

В груди першило, сердце колотилось, и все еще болело, хотелось чихать и кашлять одновременно. Хранитель помог Марку выйти на свежий воздух.

– Ты сказал, что ты здесь для того, чтобы объяснить увиденное.

– Ну, да.

– И что ты можешь объяснить?

– А разве там что-нибудь требуется объяснять?

– Я что, умер два раза?

– Почему?

– Первый раз я видел, как меня убивают какие-то в черном. Второй раз – поле, заваленное трупами. И там был еще один...

– Видимо, в первый раз ты не умер. А умрешь во второй.

– А почему такое количество трупов, и мы – двое?

– Вот этого, извини, я не знаю. Но знаю, что уйдет с этого поля только один. Будем надеяться, что это не он их всех там положил.

– А кто? Я?

– Да, тоже вариант не из лучших. Усеять поле мертвыми телами, и глупо сгинуть от руки врага. Ну, ты хотел видеть? Вот, увидел. И что ты теперь будешь делать?

– Если можно, я где-нибудь посплю, – Марк еще и еще раз крутил в памяти сцены. И каждый раз его убивают каким-нибудь холодным оружием. То зубами, то кинжалом...И непонятно, радоваться этому, или как? Ты был прав, Учитель. И даже в том, что испытывать это надо на своей шкуре.

И вообще, думал Марк, а ты как хотел? Умереть в постели? Да, конечно, это было бы приятно. Лежишь, старик стариком, разваленное тело давно стало обузой, там болит, тут жмет, не видишь, не слышишь... Марк сам передернулся от таких перспектив. В таком случае просто делаешь последний вдох, и больше не дышишь. Марк горестно вздохнул – вспомнившаяся "Синяя бутылка" Брэдбери вызвала ностальгию по своему миру. Однако, умереть безболезненно, мгновенно и с восторгом – не единственная мечта человечества. Уж если вспоминать книги и дальше, то Мессия у Баха говорил, что "смерть твоя будет ужасна. Смирись с этим". Как с этим смириться? Тело передернуло от подобных размышлений. Оно, тело, ужасно боялось и смерти, и боли, и вообще – хотело жить. На все четыре органа эту должность Мессии, и ну ее, ту миссию... Да и есть ли она?

– Зато тот, черный – не безынтересен, – сказал хранитель, шагая рядом с Марком. – Вот уж действительно, смерть, так смерть.

– В смысле?

– Уж на что я насмотрелся на всякие концовки разных жизней, но даже меня проняло. Он – воплощение Смерти. Не знаю, что это значит, но знакомство тебе предстоит из приятнейших.

Марк покосился на усмехающегося старика.

И вдруг расслабился.

Да, убьет его этот Черный. Ну, а что поделать? Все равно же умирать!

Может, не так и велика цена – поговорить со Смертью перед концом? Ведь сколько всего можно было бы узнать! Сколько всего спросить можно!!!!

Эх, только бы не забыть.

– Спасибо! – проникновенно сказал Марк.

– За что?

– За то, что наполнил мою жизнь смыслом, – улыбнулся Марк.

– Ты серьезно? – хранитель заинтересованно поднял брови.

– Абсолютно! То, что я умру – я знал и раньше. Однако, раньше я боялся этого момента, не зная, когда и где он произойдет. И постоянно делал не то и не так. Теперь я буду готов к этому. И если мне суждено умереть именно так – я хотя бы задам этой Смерти парочку вопросов. А чтобы их выбрать – у меня есть целая жизнь!

– Романтик, – улыбнулся хранитель. – Приятно и отрадно видеть, как вместо уныния и печали после встречи с ликом смерти хоть кто-нибудь находит смысл жизни. Да, бывало такое и раньше – люди думали, что они уподобились господу нашему Иисусу Христу, и несли свою смерть, как знамя, по жизни. Если я правильно истолковал их конец – он был безрадостен и жалок.

– А у Христа был не жалок? – полюбопытствовал Марк.

– Ну, а ты сам как думаешь? Разве не великую жертву принес Иисус?

– Там рядом с ним на кресте еще двое болтались, – съехидничал Марк.

– Да. И что?

– Ты думаешь, они так же велики были, как и Иисус?

– Нет, конечно!

– Но выглядели все трое одинаково.

Хранитель сначала вспыхнул, даже побагровел и собирался сказать что-то неприятное, но вдруг успокоился, и ответил:

– Спасибо и тебе. Да, я понял. Действительно, если не знать, кто висит на кресте – то и не отличить Спасителя от разбойника. Поэтому я и оговорился – если я правильно истолковал виденное. Ну, что ж, отдыхай, и желаю тебе успеха.

Марк сидел в трактире и пил пиво. Пиво было хорошим. Закуска к пиву была немудрящей. В голове уже приятно шумело, а самое главное свое достижение Марк даже не мог оценить в полной мере.

Ибо главным достижением было отсутствие критического взгляда на кухню и обстановку. Марк упорно и осторожно отцеплял от себя цепи прошлого, заходя в придорожные и городские забегаловки, и стараясь относиться к ним просто. Как к местам, где можно что-нибудь покушать, и выпить. Первое время категорически не получалось. Все время лезла непрошеная радость от того, что у него было лучше. Или непроизвольная зависть от того, что сам – не догадался.

Сейчас довольный Марк сидел, отхлебывал пива, заедал его рыбой, и обмакивал корочку хлеба в остро-соленый соус. Ему было хорошо.

– Лесь, а колдун сегодня заходил? – крикнула в окно хозяйка трактира.

– Нет.

– Надо будет ему оставить!

– Ладно, я отложу!

И привычный трактирный шум продолжил баюкать сознание Марка. А оно медленно, словно нехотя, возвращалось к только что услышанному диалогу. Колдун заходил. И говорят об этом так же спокойно, как о почтальоне. Нужно ему это, или не нужно? Хочет он, или не хочет?

Да что тут спрашивать! Конечно, хочет! Он просто мечтает познакомиться хоть с одним настоящим колдуном! Из всех волшебников этого мира он видел только двоих. Учителя и Хинтера. Разумеется, Учитель – крут, но его крутость какая-то запредельная. Полное впечатление, что самого Учителя не волнует совершенно ни сам Марк, ни этот мир, ни все остальные, сколько он их там видел. Придет, посидит, потрепется – и опять свалил. Никаких спецэффектов, ни восторженных толп учеников или хотя бы врагов. Обычный мужик. Хоть и умный, чего тут...

Хинтер – полная ему противоположность. Раздолбай, раззява, из спецэффектов – только дракон. Что он может – Марк так и не разобрался. Кроме предсказания будущего по резным пластинкам – ничего такого. В общем, тоже не то.

Третий раз обычно бывает удачным. Попробовать, что ли?

Встал из-за столика, и, расплачиваясь, как бы невзначай спросил:

– А господин маг сегодня еще не появлялся?

– А вам зачем? – неожиданно насторожилась хозяйка трактира.

– Письмо у меня к нему, – соврал Марк.

– Ааа... – смягчилась хозяйка. – Так давайте мне, я передам.

– А он сегодня зайдет?

– Нет, вряд ли.

– Тогда я лучше сам отнесу.

– Ну, смотрите. Как хотите, – пожала плечами хозяйка.

И указала Марку, куда идти.

К башне мага Марк подходил в изрядном волнении. Все-таки – настоящий маг. Не какой-то там шарлатан. И волнительно, и боязно. Вот так же он подходил к дракону... И все общение заняло несколько секунд. Рубцы, кстати, иногда до сих пор болят.

Жилище мага началось неожиданно. Только что были заросли пустошей – серые кусты, бледно-желтая трава, какие-то переплетения камней и корней. И сразу – жилье. Почти без перехода. Просто проходишь меж двух раскидистых деревьев, а за ними – разбитая на неправильной формы участки лужайка с зеленой, постриженной травой. Травяной ковер разрезан на дольки насыпными дорожками из песка и гравия. На некоторых островках высились или ютились камни, деревья, кусты – все было в высшей степени уютно. У мага был прекрасный вкус в оформлении приусадебного участка.

Широкая мощеная дорога вела к выложенному камнем крыльцу. Башня, издали имевшая классические круглые бока, внизу была обычная, прямоугольная. Марк поднялся и постучал висящим рядом молотком в дверь.

За дверью послышались тяжелые шаги, как будто шел великан или конь. Дверь открылась, и на пороге появился слуга-привратник.

– Чем могу вам помочь?

– А господин маг дома?

– Вы к нему по какому вопросу?

Марк задержал взгляд. Что-то было в нем не такое. Вроде бы – обычное лицо. Английское, вытянутое, с длинным подбородком и продольными морщинами, с редкими седыми волосами на нем, образующими подобие бороды. Но волосы – каштановые, молодые, хорошо уложенные. Аристократический нос, глаза.... Глаза были странные. Судя по лицу ему было за пятьдесят, но по глазам определить возраст было совершенно невозможно. Они не могли принадлежать ни молодому человеку, ни старому, и в то же время в них не было чего-то особенного. Глаза как глаза.

– Я... Простите... Я не знаю, может быть, вы скажете... Не занят ли он?

– Так вы к нему по какому вопросу?

Артикуляция! Она чуть-чуть не совпадала с речью. Так бывает в переводных фильмах: звук чуть запаздывает или опережает движение губ персонажа. Пока Марк разглядывал слугу, тот стоял абсолютно неподвижно. Не переминался с ноги на ногу. Не выказывал нетерпения. Просто ждал. На лицо ему села какая-то муха, но слуга даже не шелохнулся.

– Робот! – восхищенно выдохнул Марк.

– Механический человек, – не согласился с ним слуга.

– Ну, это слишком долго говорить. Я привык к слову "робот". И слово короче, и есть в нем нечто...

– Кому как, – покладисто согласился механический человек.

– А можно я вас потрогаю? А вопросы вам можно задавать?

– Попробуйте, – слуга чуть-чуть улыбнулся.

– Два в миллионной степени?

– Не понял?

– Сколько будет два умножить на два миллион раз?

Привратник задумался.

– Это получается слишком большое число. Я и не знаю название всех его частей.

– "А" и "Б" сидели на трубе. "А" упало, "Б" пропало. Что осталось на трубе?

Марк загадал эту загадку из чистого озорства, вспомнив старый детский фильм, в котором роботы горели от этого нелогического вопроса.

Этот гореть не стал. Подумал, и совсем по-человечески ответил:

– Не знаю. И что?

– Буква "И"! – радостно воскликнул Марк.

– Смешно, – согласился слуга.

За его спиной послышались шаги. Обычные, легкие, человеческие. В коридорчике появился мужчина, вытирающий голову полотенцем.

Робот повернулся к нему механически, тяжело, хотя, с другой стороны, это могло сойти за аристократическую неторопливость.

– А чего это вы тут делаете? – спросил мужчина, выглянув из-под полотенца – Это кто такой?

– Он не представился, – доложил привратник.

– Простите, пожалуйста! – оживленно начал Марк. – Просто я впервые вижу робота такого великолепного исполнения и похожести, и не удержался, чтобы не осмотреть его подробнее...

– Гхм, – сказал маг, опуская полотенце. – А это ничего, что мы его обсуждаем в его присутствии?

– В присутствии? Простите пожалуйста. Я не знаю, какого уровня в нем программа, поэтому, возможно, невежлив. Простите еще раз, – Марк поклонился роботу.

– Ничего, – ответил тот.

– И все же – не дело разговаривать у порога. Микэл, проводи гостя.