Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 51 страниц)

Аверин глянул в иллюминатор. На секунду ему показалось, что по поверхности Европы, между ледяными баррикадами, что-то движется. Маленькое, неприметное, лавирующее между застывшим скоплением глыб.

Аверин машинально подался вперёд.

«Тень?.. Господи! Да ведь это же мальчишка! Бежит за уносящимся вдаль кораблём, словно в погоне за воздушным змеем! Размахивает руками над головой, силясь привлечь к себе внимание! Неужели это и впрямь...»

– Там! – Аверин вскинул руку.

– Что?! – Рыжов привстал со своего кресла, проследил жест Аверина. – Что ты видел?

– Там мальчишка! – не своим голосом воскликнул Аверин.

– Какой ещё мальчишка?.. – Рыжов вплотную прислонился к стеклу иллюминатора. – Я ничего не вижу.

Аверин нерешительно посмотрел на складки белоснежной скатерти. Ничего. Прежнее нагромождение. Бесконечная унылость. Космический холод. Мальчишке там просто не выжить. Если только... Если только...

«Если только он не пришёл из-за грани».

– Смотри на меня, – приказал Рыжов.

Аверин послушался.

– Что с твоими зрачками?

– А что с ними не так?

– Неестественно расширены. Ты ничего не принимал?

– В смысле?

– В прямом! Последнее время, у всех на этом корабле шалят нервы. Так что, я думаю, ты меня понимаешь...

– Ни черта я не понимаю!

– Зарегистрировано движение на поверхности спутника.

Рыжов резко обернулся.

– Повтори!

– Зарегистрировано движение на поверхности спутника.

– Чёрт! – Рыжов осел в кресло и принялся усиленно массировать виски. – Только не сейчас! Только не в мою смену!

Аверин смотрел перед собой.

– Что это было, Малыш?

– Слишком большое расстояние. Не удалось определить.

Рыжов выпрямился.

– Это может быть вызвано движением пород или извержением подводного вулкана?

– Нет.

– Почему?

Тишина.

– Малыш, почему?

– Движения носили осмысленный характер. Это двигалось за кораблём.

– Оно живое? – спросил Аверин.

– Мало данных, – ответил Малыш.

– Ко мне приходит мальчик, – Светлана тёрла заспанные глаза и по детски хлопала ресницами. – Сегодня он позволил мне рассказать о себе.

– Кто он такой? – спросила Женя, помогая девочке усесться на кровати. – Откуда ты его знаешь?

Светлана пожала плечами.

– Он один из тех ребят.

– И как же зовут твоего таинственного гостя? – Женя взбила подушку и подложила под спину девочке.

– Спасибо, – машинально отозвалась Светлана, устраиваясь поудобнее. – Он не говорит.

– Скрытный какой, – проворковала Женя, заботливо подтыкая края одеяла под изредка вздрагивающую девочку.

– Ага. Но он славный! Только неряшливый – все штаны в дырках и ходит в галошах.

Женя улыбнулась.

– И чем же вы занимались?

– Запускали воздушного змея!

– Неужели?

– Правда-правда! Он такой огромный! – Светлана осеклась. – Точнее огромный он, пока в руках. А как только запустишь, он уносится высоко-высоко, так что становится еле различимой точкой на фоне ясного неба!

Женя присела на край кровати. Посмотрела на раскрасневшуюся Светлану.

– И ты всё это видела?

– Ага! – Светлана довольно кивнула. – И запомнила! Мальчик сказал, что договорился запускать змея с друзьями, а те почему-то не пришли. Зато появилась я – и это замечательно!

– И как долго вы резвились?

– Ой, долго! Я даже утратила ход времени! С мальчишкой весело. Правда, у него есть проблема – он совсем один.

Женя вздрогнула.

– А как же ребята? Они не дружат с ним?

Светлана отрицательно качнула головой.

– Конечно дружат, но дело не в этом. Просто у мальчика тоже нет мамы и папы... Точнее их не стало задолго до того, как он вышел на Путь, – Светлана помолчала, собираясь с мыслями. – Но он всё равно не унывает! – с напором сказала она. – Потому что уверен, что рано или поздно отыщет истину и обретёт потерянное счастье!

– Так в чём счастье? – осторожно спросила Женя.

– Ну как же... Счастье, это когда есть дом, любящие родители, возможность вспыхнуть, – Светлана задумалась. – В противном случае, жизнь утрачивает смысл. Это вообще уже не жизнь, а существование.

– Светлана, не говори так. Человек всегда сам вершит свою судьбу. А несчастны лишь те, кто безвольно сложили руки, в надежде, что жизнь сама выведет их на правильный путь. Нужно постоянно бороться, а иначе можно запутаться в самом же себе. В своих мыслях. Наделать ошибок. Причинить кому-нибудь боль. Разочароваться.

Светлана вздохнула.

– Да, всё так. Но порою просто нет сил. Как у Мячика... Он бы и рад вернуться домой, однако не может этого сделать, как бы ни хотел.

– Значит, нужно немного передохнуть, – Женя коснулась указательным пальцем носика Светланы; девочка прыснула. – Знаешь, Светлана, порой передышка попросту необходима, какой бы радужной не казалась реальность и чего бы она не тебе обещала. В особенности, когда сознанием завладела суета, и ты оказалась не в силах определять окружающие угрозы. В этом случае, необходимо заставить себя остановиться и оглядеться вокруг. Возможно, тебя при этом что-то шокирует, но... Но когда ты осознаешь факт того, что двигаясь как и прежде, ты бы непременно угодила в расставленную на твоём пути ловушку, – тогда по-настоящему бы оценила выгоду передышки. Она необходима, как воздух.

Светлана на секунду задумалась.

– Но ведь, в этом случае, можно отстать... – неуверенно прошептала она. – Или я ошибаюсь?

Женя коснулась растрепавшихся волос девочки.

– Знаешь, Светлана, ты в чём-то права. А, возможно, я сама не разбираюсь в этой жизни. Она запутанная. И самое страшное, что нам неведом её смысл. Те идеалы, которых мы придерживаемся на своём пути, могут вполне оказаться той самой ловушкой или лабиринтом. По одной единственной причине: нет альтернативы. Точнее она есть, но мы сами не в силах поверить в данность.

– Как это?

Женя вздохнула.

– Светлана, ты не по годам взрослая, но это и впрямь неимоверно сложный вопрос. Даже для меня. А уж дать на него однозначный ответ и вовсе кажется невозможным. Знаешь, до встречи с тобой, в моей жизни – читай мире – существовали два человека, которых я любила. Причём одного – открыто, а другого – подсознательно. И понимаешь, в последнем случае мне хватало лишь понимания того, что этот человек есть. А где именно и какие он испытывает чувства по отношению ко мне – казалось малозначительным.

– А как же второй человек?

Женя мрачно улыбнулась.

– Ему я отдавала всю себя, целиком. А он притворялся, что отвечает мне тем же, – Женя вздохнула. – Получается, своего рода, дилемма. Очнись ото сна – и познаешь, как всё обстоит в действительности. Продолжи верить в благосклонность небесных сил – ослепнешь окончательно. Причём уверенной, что движешься вперёд.

– И как же снова прозреть? – с интересом спросила Светлана.

Женя дотронулась до руки девочки. Та еле заметно вздрогнула.

– Хорошо если тебе протянут руку. Так проще всего не сбиться с пути.

– А если не протянут?

– В этом случае, ты лицом к лицу столкнёшься с жестоким миром, который тут же постарается уложить тебя на лопатки. Главное, не поддаваться отчаянию, и тогда появится шанс на спасение.

– Но ведь такая передышка страшна, – Светлана затряслась мелкой дрожью. – Особенно когда совсем один... как мальчишка или Мячик... или Малыш...

Женя улыбнулась.

– Но ведь они же как-то противостоит. Вот и тот мальчик пришёл к тебе, чтобы поиграть. Значит, не так уж у него всё и плохо.

Светлана грустно кивнула.

– Возможно. Жаль только, что он ушёл, так и не попрощавшись.

– Может быть, он просто спешил. Сорванец.

Светлана пожала плечами.

– Скорее всего, так и было... Напоследок он сказал, что ему кажется, словно его кто-то кличет по имени и унёсся вслед за змеем, будто тот указывал ему дорогу.

Женя нахмурилась.

– И ты сразу же проснулась?

Светлана закусила нижнюю губу.

– Я... Я... не помню. Кажется, да. Только...

– Что? – резко спросила Женя, явно перегибая с эмоциями.

Светлана сжалась в трепещущий комочек.

– Было холодно... Очень холодно, словно я оказалась посреди заснеженной равнины или в открытом космосе, – Светлана замерла. – Мне кажется, за мной что-то наблюдает.

Женя массировала виски.

«Что-то просыпается. Именно тут, на Европе. Оно отходит от многовекового сна, реагируя на наше присутствие!»

– Этот шлейф тоже исправен, – Титов захлопнул защитный кожух и отошёл от генератора антинапряжённости. – Ничего не понимаю... Оборудование не могло отключиться просто так, по велению рока.

Александр Сергеевич вытер замасленные пальцы ветошью. Потом скомкал ту в бесформенный куль и машинально промокнул им влажный лоб.

– Думаю, дело не в оборудовании.

Титов злобно уставился на собеседника.

– Опять будем продвигать иррациональность и мрак?

Александр Сергеевич опомнился. Швырнул ветошь в мусорный контейнер у противоположной стены. Пожал плечами.

– Думаю, всё дело в радиоканале. Оно каким-то образом воздействовало на щит... обшивка же и вовсе не могла это сдержать.

– Допустим, – Титов подошёл к стене, ощупал белый пластик, словно проверяя на прочность. – Но откуда взяться радиации? Тем более, в таком количестве. Женя с девочкой чуть было не сгорели заживо!

Александр Сергеевич вздохнул.

– Мы в каких-то тысячах километров от Юпитера – было бы странно, если бы радиации не оказалось вовсе. Скорее всего, луч нёс в себе что-то ещё...

– Что-то ещё?! – Титов резко обернулся.

Александр Сергеевич коснулся подбородка.

– Возможно, Малыш просто не смог зафиксировать полный спектр.

– Это невозможно.

– Почему же? Ещё как возможно. Ведь здесь не может оказаться других людей, а значит и земных технологий. Кому как не вам знать это?

Титов ждал.

– Это был чужой луч. И только богу известно, что именно он нёс в себе. Какую информацию и информацию ли... Открытый канал нужен был для того, чтобы ретранслировать в голову девочки что-то. Этому нужно было продавить щит, и Оно сделало задуманное. Правда не учло одного: что на какое-то время корабль останется беззащитным от радиационных поясов. Наверняка именно поэтому Оно и ушло так быстро. Радует, что Это не желает причинять нам вред.

Титов пригладил волосы. Застегнул комбинезон. Выдохнул.

– И всё это время вы молчали, зная это?

Александр Сергеевич пожал плечами.

– Думаете, мне самому так уж легко поверить в надуманное? Страшит факт того, что Этому что-то от нас нужно. От горстки примитивных человечков, что оказались вдали от дома. Хм... Хоть убейте, но на ум не идёт ничего хорошего.

– Думаете, Оно ещё вернётся?

– Не знаю. Но просто уверен, что Светлана не выдержит ещё одного подобного контакта. Думаю, Оно это тоже понимает, а потому изменит тактику.

– Бред какой-то... – Титов осёкся. – Простите, я не про вашу теорию. Я про всё в целом.

Александр Сергеевич понимающе кивнул.

– Знаете, мне и самому кажется, что всё без толку. Какую истину мы бы здесь для себя не открыли, она и рядом не стоит с тем, что царит на уровне нашего понимания. Она намного выше. Намного.

– Выбора у нас всё равно нет, – Титов принялся тщательно осматривать оборудование генератора. – Так... Думаю с этим можно заканчивать. Идёмте в грузовой отсек. Поможете подготовить спускаемое оборудование.

– С удовольствием, – кивнул Александр Сергеевич, разминая пальцы.

Они обошли генератор антинапряжённости и протиснулись в узкий коридор, заставленный вспомогательным оборудованием. На потолке, под кожухами, гудели люминесцентные лампы. Стены пестрели различными индикаторами и датчиками. Пластик под ботинками поскрипывал. Пахло озоном.

Титов шёл впереди, изредка склоняясь над жужжащими приборами и мерцающими мониторами, – что-то отмечал на графиках, думал. Александр Сергеевич семенил следом. Сознание одолевали страшные мысли.

Помнится по молодости – когда он только учился в лётном училище, – один парень из подготовительной группы рассказывал после отбоя историю про парализованного деда из своей деревни. Тот якобы пожелал познать истину: что ждёт там, на той стороне, куда уже отправилась его старуха. Зачем – непонятно. Скорее всего, с той лишь целью, чтобы оказаться подготовленным к предстоящему пути. А тут и гадалка подвернулась, как ни кстати толковая. Точнее чем-то заряженная... или порабощённая неведомо чем. То ли иноверка, то ли помешанная фанатичка, то ли и вовсе колдунья. Долго она обхаживала старика, словно стараясь куда-то сманить, а потом и впрямь увела. Что случилось на погосте за рекой – неизвестно. Только вернулся старик обратно с бездной в глазах, седой и молчаливый. Естественно, запил. А потом и вовсе слёг, не снеся удара, будто кем проклятый. Ходили слухи, что накануне вечером из хаты старика доносился жуткий вой, а в полночь на занавески легли тени... И тени эти отбрасывали вовсе не фигуры людей. Это было что-то иное, прибывшее извне, со звериными головами, крыльями птиц и множеством рук. Спустя какое-то время до слуха соседей донеслись душераздирающие стоны. Тени взмыли вверх, устроили хоровод, после чего бесследно исчезли, словно и не было ничего. Звуки стихли. Лишь одиноко раскачивалась лампочка под потолком. Утром соседи обнаружили деда лежащим на полу, внутри начертанного мелом круга. В его глазах навечно поселилась бездна. Непослушные руки сжимали переплёт Библии, а куда ни глянь валялись осколки от разбитых икон. Ночью тут был шабаш, не иначе. А гадалки и след простыл.

«Вот она, цена обретённой истины. Истины, что просто невозможно постичь. Потому что она не поддаётся общепринятой логике, она – много выше, она – на уровне звёзд».

Коридор упёрся в круглый люк с иллюминатором на уровне головы и огромной скобой поперёк прохода. За стеклом мерцал красноватый полумрак. Титов остановился, глянул за стекло. Чуть помедлил, склонился над интеркомом у люка.

– Малыш, уровень доступа «один».

Интерком ожил.

– Я вас понял. Введите пароль из десяти цифр.

Титов выполнил приказ.

На интеркоме вспыхнул красный «глаз».

– Идёт идентификация. Ждите... Начата проверка герметичности шлюза, – в глубине аппарата что-то гнусаво пискнуло; красный свет сменился зелёным. – Доступ разрешен.

В стенах зашипело. Скоба дрогнула и бесшумно поднялась вверх, повинуясь гидравлическому приводу. Моргнули лампы на стенах. Светодиод интеркома погас, за стеклом иллюминатора вспыхнул яркий свет. Титов скользнул пальцами к механизму ручной блокировки. Принялся крутить огромное колесо, лишившееся единственного запора. В стенах на сей раз загудело, словно поблизости вился рой встревоженных пчёл.

Александр Сергеевич внимательно наблюдал за происходящим, стараясь не производить лишних звуков.

Люк вышел из пазов, нехотя подался на Титова. Бесшумно отворился настежь. Со щелчком встал на автоматический фиксатор.

Титов поманил за собой. Уверенно нырнул в круглый проём.

Александр Сергеевич – следом.

Тесный шлюз встретил ярким светом, запахом разогретого пластика и приступом мигрени. Люк за спиной, словно по команде, встал на место. С приглушённым хлопком зафиксировался в запертом положении. За стеклом иллюминатора мелькнула, опускаясь, скоба.

Александр Сергеевич невольно поёжился.

У внешнего люка блеснул ещё один красный светодиод. Из спрятанного в панелях динамика властно прозвучало:

– Введите идентификационный ключ «один точка ноль». Идёт проверка герметичности...

Титов послушно ввёл на интеркоме внешней двери комбинацию из семи цифр.

– К чему такая секретность? – шёпотом спросил Александр Сергеевич. – А что если случится разгерметизация? Тут каждая заминка – ценою в жизнь. А сколько времени уйдёт на эти коды? К тому же из всего экипажа их знаете только вы.

Титов резко обернулся.

– Не думаю, что в случае разгерметизации жилого отсека целесообразно спасаться именно тут. Это ни к чему не приведёт. Точнее приведёт к мучительной смерти. Поверьте, это не вариант. Уж лучше сразу...

Александр Сергеевич молча пожал плечами.

– Доступ разрешён, – мигнул зелёный светодиод, люк самостоятельно открылся настежь. – Датчики внешней и внутренней защиты отключены. Желаете задействовать регистраторы бортового журнала?

– Нет, не нужно, – Титов проделал ещё несколько манипуляций с клавишами интеркома, после чего покинул шлюз.

В грузовом отсеке было прохладно. Александр Сергеевич поёжился, застегнул повыше молнию комбинезона.

Титов проследил его жест. Заметил:

– В целях экономии энергии и сохранности оборудования.

Александр Сергеевич понимающе кивнул. Затем огляделся. Огромный зал, потолком которого являлись две сведённые створки грузового люка, занимал всего один механизм. Он находился в фиксированном горизонтальном положении, носом к шлюзу. Опорой служили металлические сваи. От стен вились тросы, оканчивающиеся скобами на корпусе аппарата. Носовая сигарообразная часть, размером с водонапорную башню, была оплетена множеством манипуляторов и проводов. Вокруг всего этого скопления навис блестящий скелет направляющих штанг. В средней части находился небольшой конусообразный сегмент с элементами стыковочного узла. Тут же – некое подобие на сопла. Нижняя часть – что-то вроде орбитального корабля «Союз», с торчащими во все стороны антеннами, регистрирующими устройствами и двигательной установкой на корме.

– Это и есть ваш криобот? – не без интереса спросил Александр Сергеевич.

Титов усмехнулся.

– Он вовсе не мой. Детище просветлённого человеческого разума – это да. Я же сам, не приложил к его созданию ни пальца.

– Тогда как же зовут этого мудрого человека?

Титов откашлялся. Подошёл к сигарообразному аппарату. Коснулся направляющих штанг.

– Криобот был изобретён немецким физиком Карлом Филбертом в тысяча девятьсот шестидесятые годы прошлого века. Тот аппарат впервые достиг глубины бурения свыше одной тысячи метров. В дальнейшем, криоботы испытывали в Антарктиде, как прототипы для космических зондов, что могут пройти сквозь ледяной панцирь Европы и исследовать вероятный океан жидкой воды.

– Неужели целью экспедиции задались уже тогда?

– А вы как думали? Естественно, в те далёкие годы мало кто верил в возможность достижения намеченной цели в обозримом будущем. Однако проводимые разработки обозначили определённые надежды на успех. По большему счёту, человечество многим обязано тем людям, которые, невзирая на трудности, всё равно верили в намеченную цель. Не будь этого стремления, вряд ли бы мы с вами залетели так далеко, – Титов перевёл дух. – Хотя, по большему счёту, благодарить нужно команду техасской компании «Стоун Эйрспейс», во главе с её руководителем Билом Стоуном.

– Это именно он разработал аппарат?

– Именно. Всё началось в две тысячи восьмом году, когда группой Стоуна был разработан аппарат «Эндуриенс» – выносливость. Он представлял собой автономную батисферу, предназначенную для глубоководных исследований. «Эндуриенс» нёс на борту множество сенсоров, в частности: камеры, сонар, лазерный дальномер – так что мог беспрепятственно и самостоятельно исследовать подлёдное пространство. В дальнейшем аппарат прошёл ряд тестов, а так же испытания в естественных условиях холода, где показал себя с лучшей стороны. Он исследовал озеро Бонни в Антарктиде. В качестве линии связи с поверхностью Стоун использовал оптоволоконный кабель – это было прорывом в области передачи данных на большие расстояния. Загвоздка была лишь в источнике питания, – Титов жестом указал на закреплённый аппарат. – При этом основным недостатком большинства прототипов современных криоботов был атомный реактор – он слишком громоздкий. А в условиях исследования других планет и спутников подразумевалось, что криобот будет нести последний на своём борту. Это значило, что источник ядерного топлива, при компактных размерах, должен быть надёжным и высокоэффективным. В перспективе увеличения мощности возникли серьёзные проблемы. Дело в том, что проникающая способность зонда обратно пропорциональна квадрату площади его поверхности. Если сделать аппарат слишком большим – не хватит мощности реактора. Слишком узким – негде будет поместить оборудование. По словам самого Стоуна, именно при испытаниях «Эндуриенс» он задумался о возможности передачи через оптоволокно более мощного лазерного луча, который мог бы обеспечить спускаемый аппарат не только линией связи, но и энергией с поверхности. Исследователь полагал, что в перспективе достижима технология производства таких кабелей, которые бы имели длину более ста километров и давали бы возможность поднять передаваемую мощность до десятков, а то и сотен киловатт!

– И у них это получилось?

Титов кивнул.

– Получилось. Бил Стоун представил свои разработки на Астробиологической научной конференции НАСА в Атланте, где в частности было заявлено, что переданное по оптоволокну лазерное излучение, в основном, будет преобразовываться в микроволны, которыми будущий криобот, на манер погружающейся микроволновки, будет плавить перед собой лёд. При этом часть энергии, необходимой для работы научной аппаратуры дрона, будет получаться из тепловой при помощи компактного термоэлектрического генератора, что позволит отказаться от атомного реактора на борту. Последний останется на поверхности, в спускаемом аппарате.

– Разумно, – кивнул Александр Сергеевич. – Значит вот как появился на свет этот замечательный аппарат.

– «Валькирия» стал прорывом в области современного роботостроения. Мы дополнили его нейтринным радаром, что позволит избежать встреч с вмёрзшими в толщи льда осколками метеоритов, а соответственно, и непредвиденных задержек, вплоть до отмены миссии, ввиду несостоятельности оборудования. Каких-то других модификаций производить не потребовалось. Зонд всем хорош!

– И как же он действует?

Титов указал на заднюю часть аппарата.

– Это орбитальный корабль. Его основная функция – вывести «Валькирию» на стационарную орбиту вокруг Европы. В дальнейшем, посадочный модуль, несущий на себе криобот, расстыкуется с орбитальным кораблём и произведёт посадку на поверхность спутника в автоматическом режиме.

– И какова вероятность успешного исхода?

Титов пожал плечами.

– На испытаниях зонд показал себя только с лучшей стороны. Процент неверных решений значительно ниже, нежели у человека в схожих условиях. Опасения вызывает поверхность Европы в районе посадки. Если структура льда пориста и неоднородна – это может создать серьёзные проблемы. Но я надеюсь, что всё обойдётся.

Александр Сергеевич кивнул.

– И что же дальше?

– После посадки, система направляющих штанг отсоединит криобот от посадочного модуля и произведёт корректировку бурения. Зонд начнёт плавить под собой лёд, выйдет по направляющим из спускаемого аппарата и двинется навстречу неизвестности.

– И сколько это займёт времени?

– По самым оптимистичным прогнозам – около месяца. Однако место посадки в районе кратера Пуйла выбрано не случайно. Вполне возможно, что толщь ледяного покрова в районе падения астероида много меньше, нежели на остальной территории спутника. Кроме того, совсем рядом располагается зона Коннемарского хаоса – участок поверхности с крайне неоднородной структурой. На основании изучения ландшафта выдвигаются предположения о кратковременных выходах на поверхность спутника жидкой воды. Это происходит во время приливных деформаций, о которых я уже рассказывал, – Титов улыбнулся. – Так что, как видите, факторов «за» – множество.

– Всего два, – без особого оптимизма заявил Александр Сергеевич.

– А могло и не быть вообще, – отрезал Титов.

– И что в конце пути?

Титов постучал по борту «Валькирии».

– Внутри – автономный глубоководный материнский корабль. После того, как криобот проплавит лёд, именно он продолжит путь к обретению истины.

– Он большой?

– Вовсе нет. Примерно метра два в длину. Он несёт на своём борту небольшие субботы – высокоманёвренные разведчики, являющиеся потомками «Эндуриенс». Они дадут возможность заглянуть в любую щель. Так что бездне от нас не скрыться.

– Похоже, она и не очень-то жаждет скрываться, – медленно произнёс Александр Сергеевич. – Кто-нибудь из членов экипажа отправится вниз? Я имею в виду, на поверхность спутника?

– Я и Рыжов. Остальные останутся на шатлле. Я не могу рисковать вашими жизнями, особенно ввиду последних событий. Я думаю, вы понимаете, о чём я...

Александр Сергеевич кивнул.

– Я не понимаю, другое: зачем нужно было тащить за сотни миллионов километров всех нас? Тем более, девочку?..

– Думаю, совсем скоро всё встанет на свои места.

– А разве не вы занимались формированием экипажа?

Титов отрицательно мотнул головой.

ОРБИТА. МЕСЯЦ СПУСТЯ.

Аверин поправил наушники. Щёлкнул микропереключателем на пульте. Откашлялся.

– Спускаемый модуль... На связи «сто десятый». Бортовое время восемь ноль-ноль. Сеанс плановой связи. Доброе утро. Как ваши дела? Приём...

В наушниках повисла статическая тишина.

Пользуясь моментом, Аверин глянул в иллюминатор. Внизу неслась Европа – она словно хотела, во что бы то ни стало, ускользнуть от невидимого преследователя, что крадётся следом. Укутанная в белоснежную простыню, с кляксами застывшей крови на полах, Европы пыталась утаить поруганную честь. Она стремилась в вечность. А где как не в вечности сокрыт смысл истинного уединения. И не важно, что нужно постоянно бежать. Это сопутствующая суета, не будь которой, отсутствовал бы и смысл бегства. Но за Европой не гнались, её просто не отпускали, и она это понимала. Каждой морщинкой, каждой порой, каждой ссадиной. А оттого на её лице застыла маска вечной боли.

Аверин вздрогнул.

На горизонте навис грозный Юпитер. Его джеты сделались более чёткими и осязаемыми, точно коржи в слоёном пироге. Над северным полюсом повисло фиолетовое зарево – оно походило на купол наблюдательной вышки. Гигант скучал, следя за очередной попыткой неугомонной беглянки порвать связь. Связь, что заключена где-то свыше, вне времени и пространства.

– Какой уже день сверкает... – подал голос Александр Сергеевич, приютившийся в кресле второго пилота.

Аверин перевёл взор на лиловое зарево.

– Даже не представляю, что там сейчас творится... Электромагнитная вакханалия.

Александр Сергеевич кивнул.

– Думаю, на Земле ничего подобного не увидишь. Да и не представишь.

– Осторожнее с умозаключениями, – усмехнулся Аверин, теребя гарнитуру микрофона. – Наша Светлана кому хочешь фору даст! Спускаемый модуль, вы меня слышите? Приём...

В наушнике щёлкнуло. Понеслись радиопомехи: хрип радиационных поясов, шёпот обречённой Европы и что-то ещё, так похожее на зловещий смех. Сквозь весь этот звуковой шквал протиснулся сбивчивый голос Титова:

– Я... спускаемый модуль. Слышу вас так себе... Приборы регистрируют сильные возмущения магнитосферы Юпитера. Как там у вас? Приём...

– Тот же компот, – безразлично ответил Аверин. – Датчики просто зашкаливают. Особенно дозиметр. Приём...

– Сколько у вас на шкале?

Аверин мельком глянул на монитор.

– Малыш, как давно обновлялись показатели?

– В виду небывалой мощности радиоактивного излучения, я переключился в режим «он-лайн». На экране монитора отображаются реальные значения в данную минуту.

Аверин присвистнул.

– Спускаемый модуль. У нас тут всё буквально светится! Порядка девятисот сорока рентген в час. Временами наблюдаем вокруг корабля свечение. Вот, снова! Приём...

За иллюминатором набух красный капюшон кобры. Исказился. Принял облик плывущей медузы. Затем преобразился в паучью сеть, распался пушинками одуванчика и унёсся «солнечным ветром» прочь.

– Говорит спускаемый модуль... Это норма. Просто ещё одно северное сияние. У нас фон немного меньше: пятьсот девяносто рентген в час... Но постоянно скачет. На Юпитере определённо что-то происходит.

– Что именно? Вы не в курсе? Приём...

– Вы тоже наблюдаете свечение над северным полюсом?

– Да, видим. Очень отчётливо. Приём...

– Похоже, что-то воздействует на нашего гиганта... Что-то, помимо ионизированных частиц.

Аверин с Александром Сергеевичем переглянулись.

– Мне кажется, им стоит вернуться на орбиту, – вполголоса сказал Александр Сергеевич. – Здесь, по крайней мере, защита понадёжнее.

Аверин задумался.

– Спустя месяц работ? Нет, Титов никогда на это не согласится. Даже если на поверхности спутника начнётся цепная реакция. Тем более, «Валькирия» прошёл уже девять километров. Граница льда может показаться в любую минуту.

– А вам не странно, что нейтринный радар так ничего и не зарегистрировал? За всё время своей работы?

– Что вы имеете в виду?

Александр Сергеевич мрачно улыбнулся.

– Помните, как Титов распинался перед нами ещё в Звёздном городке на счёт всепроникающей способности нейтрино?

Аверин кивнул.

– Так вот, радар давно уже должен был уловить дно. Ведь во время полёта он «смотрел» намного дальше. А здесь же, какие-то сотни километров. «Валькирию» либо что-то глушит, либо дна попросту нет.

– А может быть Оно хочет, чтобы мы спустились вниз?

Они разом обернулись.

Женя переминалась на пороге кабины и смотрела сквозь стекло иллюминатора на «северное сияние».

– Как Светлана? – машинально спросил Аверин, игнорируя Женины слова.

– Уснула, – Женя тяжело вздохнула. – Она снова видит этого мальчишку. Непонятно как.

– Того самого, о котором вы рассказывали? – спросил Александр Сергеевич.

Женя кивнула.

– Только теперь они вовсе не играют. Мальчишка показывает Светлане гадости.

– Какие? – спросил Аверин.

– Не знаю, – Женя рухнула в штурманское кресло. – Светлана не делится. Говорит, что не помнит. Но мне кажется, она просто страшится упоминать это вслух. Меня буквально парализует, когда я слышу по ночам её вопли. Она кричит, что не хочет смотреть на эту гадость, но никак не может проснуться. Потом её начинает буквально скручивать, до хруста костей. Даже не берусь представить, что с ней происходит там... не во сне.

– Зачем ты оставила её одну? – резко спросил Аверин.

– Я дала ей успокоительное. Сегодня мальчик не придёт.

– Откуда такая уверенность? – не унимался Аверин.

Женя устало вздохнула.

– Поверь мне.

Аверин отвернулся. Занялся радиопередатчиком.

– Спускаемый аппарат, говорит «сто десятый». Давайте сверим параметры. Температура, давление... вьюги, если есть, – он усмехнулся. – В общем, выкладывайте всё. Приём...

Александр Сергеевич незаметно придвинулся к Жене.

– Как давно это началось?

– Началось – что?

– Кошмары.

– Это не кошмары, снов тут нет, – Женя вздохнула. – Точно не скажу. Скорее всего, это из-за облучения. Мы со Светланой «получили» изрядно много.

– Но ведь вы ничего не видите. Или я не прав? – Александр Сергеевич проникновенно заглянул в Женины глаза.

– Я вообще не сплю, – Женя посмотрела на трясущиеся ладони.

Александр Сергеевич отвёл глаза.

– Это заметно по вашему лицу. Бессонница?

Женя отрицательно мотнула головой.

– Просто боюсь, что Это придёт и ко мне.

– Не придёт.

– Почему?

Александр Сергеевич помолчал. Потом сказал:

– Вы Этому не нужны.

– Этому... – Женя, ничего не понимая, уставилась на Александра Сергеевича.

– В тот раз Оно приходило к Светлане. Вы просто случайно оказались рядом.