Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 51 страниц)

Доктор помолчал. Сказал:

– Как бы то ни было, решать тебе, Яська. Перед тобой простирается долгий Путь, и я буду только рад, если ты преодолеешь его с чистым сердцем. Таким, какое оно сейчас. И, думается, первый шаг в сторону от проторенной твоими соплеменниками колеи, ты уже совершил. Сегодня, именно сейчас.

– Нужно было просто вскарабкаться на Мост? – не поверил Яська. – Да я делал это уже, и ничего!

Доктор терпеливо выслушал Яську.

– Просто залезть на Мост – этого недостаточно. Нужно совершить Поступок. Именно Поступок, который, в дальнейшем, выстроит внутри тебя непреодолимый барьер.

Яська поёжился.

– Зачем он мне, этот барьер?

– Чтобы Тьма не прошла, – прошептал Ярослав со своего «насеста».

Доктор удовлётворенно кивнул.

– Именно. Тогда Тьма ни за что на свете, не завладеет твоей душой. Слышишь, Яська? Никогда и ни за что!

Яська не знал, что на это ответить, а потому просто спросил:

– Так чего же такого я совершил?

– Ты пришёл сюда, чтобы спасти друзей. И не дал в обиду товарища, что по воле случая увязался за тобой.

– Я не увязывался, просто так вышло! – тут же взъершился Ярослав. – И мы вовсе не товарищи. Мы – друзья, как было уже сказано! – И он осторожно глянул на Яську.

Яська кивнул.

– Что ж, тогда вы готовы, – кивнул Доктор. – Ступайте, и пусть истина станет вознаграждением вам за проявленную доблесть, – он отступил в сторону – медленно, словно конферансье, только что объявивший громкую премьеру.

Яська вскинул было руку, но та попросту опала от неожиданности.

«По крайней мере, теперь понятно, отчего сделалось светлее...»

На месте исчезнувшего Доктора мерцал прямоугольник закрытой двери – узкие щёлки по периметру и глазок замочной скважины на уровне живота. Яська вздрогнул. Ярослав спрыгнул с балки, подошёл вплотную к двери. Потом резко обернулся и сказал:

– Нам туда нельзя! Там – свет!

36.

– Почему? – спросил Яська и принялся загнанно озираться в поисках Доктора. Но того, по обыкновению, и след простыл. – Почему? – повторил свой вопрос Яська, силясь уловить взор замершего на пути Ярослава.

– Не могу объяснить. Я что-то помню. Но не могу сказать, что именно.

Силуэт Ярослава дрогнул на фоне тусклого света.

Яська испуганно переступил с ноги на ногу. Сердце снова так и норовило выпрыгнуть из груди. Непонимание всего происходящего спустилось с потолка и легло на плечи путами навязчивого забвения.

– Что там? – с трудом выдавил из себя Яська, в душе понимая, что уже не хочет слышать ответа на свой вопрос.

Ярослав медлил. Затем обернулся к двери.

– Я помню такой же свет, за момент до того, как спустился мрак. В нём что-то было, и оно говорило со мной... точнее они.

– Что?

– Говорю же, что мало чего помню. Но я чувствую, что туда идти нельзя, вот и всё! Там – чужой!

– Но... – Яська робко шагнул вперёд. – Вдруг они все там? Огонёк, Ксанка, взрослые... Вдруг во Тьме оказался только ты один?!

Ярослав напряжённо молчал. Потом обернул голову и посмотрел на Яську ледяным взором.

– А что если, тот человек был прав?

– Кто, Доктор? – Яська вздохнул. – Порою, он говорит странные вещи... Страшные вещи!

– Кто он и откуда?

Яська сглотнул, не зная, что ответить.

– Он – из другого мира. Пришел, чтобы попытаться спасти всех нас.

Ярослав кивнул.

– Так в чём он прав? – спросил Яська.

– В том, что я действительно уже не такой.

– Но ведь ты же сам говорил, что прежний.

– Да почём мне знать?! – воскликнул Ярослав, обхватив голову обеими руками. – Неужели не понимаешь, что это всё превыше нашего понимания?! Моего понимания! Твоего понимания! Ведь детям – тут не место! Дети должны расти под Солнцем, а не страшится света в конце туннеля. Это неправильно! Это как в кошмаре, только проснуться нельзя!

Яська почувствовал в груди глыбу льда.

– «Проснуться» можно, – прошептал он. – Только в этом случае, как раз и угодишь во всё это. Когда мы «спим», то ничем не отличаемся от тех, других детей. А когда «просыпаемся», на нас сразу же обращают внимание. «Проснувшиеся» имеют какую-то ценность для Них... или же Они их просто боятся.

Яська сжал кулачки и уверенно шагнул к двери.

– Не надо! – выдохнул Ярослав, отступая во мрак. – Кто знает, что по ту сторону...

– Там – истина, – кивнул Яська и ухватился за металлическую ручку над замочной скважиной. – Ай!!!

Яська отскочил прочь, потирая обожженную ладонь, – ручка оказалась неимоверно горячей, просто раскалённой, словно с той стороны пылал вышедший из-под контроля пожар.

– Чего ещё? – спросил Ярослав.

– Жжётся! – пропищал в ответ Яська, зачем-то вновь подходя к закрытой двери.

Ярослав напряжённо сопел за спиной.

– Это и есть твоя истина? – спросил он. – Правда, которая жжётся.

Яська отмахнулся. Потёр ноющую плоть. Недолго думая, рванул из-за пояса полы маячки и обмотал ими ладонь. Затем нерешительно протянул руку к ручке... и понял, что та движется... Вверх – вниз! Вверх – вниз! Словно с той стороны – из-за двери, – кто-то или что-то пытается проникнуть внутрь, на их сторону!

Яська вытаращился на ручку, не понимая, что такое происходит, и отступил назад. Тут же обо что-то споткнулся. Судя по воплю – об ногу притаившегося за спиной Ярослава. А ручка продолжала дёргаться, будто припадочная, источая жуткий скрежет. Точнее скрежет был вовсе не жуткий – даже не громкий, – напротив, самый обычный, что и в реальности. Просто в абсолютной тишине, которая подчинила себе всё окружающее пространство, данный звук казался чудовищным воем адского механизма, что вертит свои шестерни, силясь переработать реальность во мрак.

– Что это? – просипел Яська, борясь с непослушными ногами.

– Это Они, – сказал Ярослав и в темноте ухватил Яську за руку. – Идём, пока дверь держит. А то ведь пропадём!

– А куда идти-то?

– Прочь!

Они синхронно обернулись и поняли, что такого понятия, как «прочь» больше не существует. Доступное зрительному восприятию пространство обросло колючими завязями, так похожими на кристаллическую решётку металла при многократном увеличении. Частицы сетки чуть заметно вздрагивали, в попытке сдвинуться с места, однако некая невидимая сила удерживала связи нерушимыми, отчего конструкция напоминала целостный организм. Организм, внутри которого по чьей-то непостижимой воле забилось обсидиановое сердце. Несмотря ни на что. Наперекор всем доступным пониманию мирским законам. В угоду новой жизни, что зародилась за пределами миров.

Яська машинально отступил от страшных завязей. Сначала ему показалось, что это и вовсе колючая проволока. Однако он вгляделся более пристально и понял, что ошибся. Это не походило ни на что им ранее виденное. Это было что-то новое, абсолютное, реальное.

Кожу на локте обожгло.

«Ручка!» – Яська взвизгнул во весь голос, не понимая, что именно спровоцировало этот визг: чувство боли или неожиданность.

С той стороны заскребли – отчаянно и упорно, словно почувствовали страх двоих мальчишек, загнанных в угол.

«Вот тебе и Ясь, а Ясь, давай поиграем... Доигрались!»

– Яська!..

Яська оцепенел. Так и стоял, упершись лопатками в дёргающуюся дверь, пытаясь пересилить дрожь во всём теле. Потом трясун отступил, и Яська глянул на Ярослава. До этого тот находился к нему спиной, изучая страшные завязи решётки. Теперь же обернулся и смотрел буквально в упор. Этот взор... Яська понял, что взор Ярослава устремлён вовсе не на него, а дальше, за спину, словно от двери ничего не осталось! Однако разогретое дерево, как и прежде, напирало из-за спины, заявляя во всеуслышание: я по-прежнему здесь, ну же, кто из вас первым осмелится открыть меня, чтобы заглянуть за горизонт?.. Ну же, детки, давайте поиграем в страшилки!

– Яська, это ты?

Яське показалось, что голос звучит внутри его головы. Точно это вновь проклятая Тьма, пытается окончательно сломить жалкие остатки уже подавленной воли! Но это была не Тьма. Яська зажмурился и понял, что слышит за дверью знакомые всхлипы – так шмыгала носом Тимка, когда свалилась с велика и сидела на обочине дороги в разросшемся подорожнике.

Яська медленно обернулся.

– Колька???

Дверь буквально выгнулась. Во все стороны полетели щепки, а петли жалобно скрипнули, не в силах сдержать рвущееся внутрь склепа отчаяние.

– Яська, открой дверь! Нас нагоняют! Тут дышать нечем! – С той стороны послышался надсадный кашель и очередные всхлипы.

Яська глянул на замершую ручку.

– Ты уверен? – в последний раз спросил Ярослав.

Яська ничего не ответил. Он собрал волю в кулак, замотал ладони, повернул барашек фиксатора ручки в закрытом положении и надавил вниз... Дверь буквально слетела с петель! В лицо дохнуло нестерпимым жаром, отдающим запахом серы. Ослепило ярким светом. Яська отлетел в сторону, как сбитая шаром кегля в кегельбане. Он замер на некотором отдалении в позе эмбриона и с ужасом наблюдал за тем, как на пороге возникли две раскачивающие фигуры, от которых поднимался пар. Чуть в стороне застыл Ярослав. Его поза страшила похлеще всего остального. Друг сгорбился, сжался, резко уменьшился в размерах, словно всё его тело состояло из податливого пластилина, который мяли и раскатывали невидимые пальцы.

Яська понял, что сходит с ума. Он хотел зажмуриться, но не успел. Пекло за дверью угасло, а с далёкого горизонта смотрела багровая Звезда. В её тусклом свечении ползали жуткие твари. В небе носились немыслимые гибриды с головами птиц и телами амфибий. Безвольно ходили обнажённые люди, пронзённые стрелами. На какой-то миг Яське показалось, что он видит девочку с косой. Та брела наугад по разрытому погосту, прикрывая окровавленными руками пустые глазницы. Она была тоже абсолютно нагой. По её бёдрам стекала густая кровь, а следом волочилась вереница безголовых, истекающих вязкой слюной. Девочка замерла, повернула голову и «глянула» пустотой за приоткрытую дверь. Яська услышал в голове её мысли:

«Яська, зачем ты освободил нас? Разве не видишь, что тут? Тут – Тьма, и Она повсюду!»

– А как же свет... от Звезды? – промямлил Яська, сам не понимая, как ему удаётся говорить.

Девочка опустила руки.

«О каком свете ты говоришь?.. Он нужен, лишь чтобы завлекать, пока целы глаза. Потом всё утрачивает смысл. Ни за что в жизни не ходи на свет, иначе пропадёшь! А лучше, «плыви»! Прочь, как можно дальше от того, что навязывают!!!»

Почва под ногами девочки разверзлась. Она сорвалась вниз: молча, словно давным-давно готовая к этому. А на её месте возникло живое олицетворение ужаса. Точнее поначалу это был просто шар. Шар, наполненный зеленоватой жижей. Затем его оболочка прорвалась, а наружу выглянула уродливая голова с клювом птицы. Существо противно заверещало, принялось вращать мутными глазами, захлопало отростками несформированных крыльев... Кинулось на Яську, однако наткнулось на невидимую преграду, и отлетело прочь.

У самого порога возник человек. Или не человек. Высокий, с серой кожей, длинными конечностями и прозрачным колпаком на голове, из-за стекла которого на Яську смотрели бездонные глаза. Незнакомец был абсолютно нагим, однако издалека было непонятно, к какому полу он принадлежит. Да Яське, если честно, было плавать на это, как и на то, что человекоподобный «не человек» мог быть одет в облегающий скафандр. Незнакомец поднял руку к лицу, вытянул один из многочисленных пальцев и продемонстрировал характерный жест, каким обычно призывают к тишине.

Яська почувствовал:

«Sunt amici tui est in Nos».

– Твои друзья принадлежат Нам, – прохрипел Ярослав, хрустя позвонками шеи.

Яське показалось, что на него смотрит тряпичная кукла. Марионетка, подвешенная на тонких ниточках, призванная вершить чужую волю. Яська скользнул взором ввысь, силясь разглядеть кукловода, однако того не было и в помине – всюду дрожали металлические завязи, олицетворяющие собой пространство-время. Тело Ярослава перекосилось, руки вывернулись из суставов, превратившись во что-то, отдалённо напоминающее конечности богомола. Взгляд широко раскрытых глаз остекленел, превратился в нерушимый обсидиан. Тонкие губы дрожали, а вместо голоса Яська отчётливо слышал «белый шум», какой источает ненастроенный на волну радиоприёмник.

– Кто ты? – спросил Яська, но ответа не последовало.

Незнакомец опустил руку и поманил Ярослава к себе.

Ярослав пошёл. Прямо так. С повёрнутым к Яське корпусом, запрокинутой головой и закатившимися глазами. Будто морской краб – боком. Его суставы трещали, а на губах выступила голубая пена.

Яська заорал, что есть мочи:

– Что ты такое?!

Ярослав замер.

Незнакомец поднёс руку к собственной груди. Странно переплёл пальцы – если бы тех было пять, Яська мог бы поклясться, что уже видел подобный жест в своей реальности – его применяли священники в церкви, произнося молитву небесам. Но пальцев было много больше, и это могло значить всё что угодно. Как и то, что он услышал:

– Nos – Infernos, – мелькнули расправленные крылья. – Nos vade, tolleretur peccatums.

Окровавленный подбородок Ярослава еле заметно дрогнул. Хрип сделался громче. Потом захлебнулся вязкой слюной. Запузырился фиолетовой слизью. Закапал с подбородка тяжёлыми каплями.

Яська в ужасе скользнул взглядом чуть ниже... И обмер. Суставчатая рука незнакомца протянулась метра на два вперёд, за дверь – на их сторону! – пронзила трепещущую грудь Ярослава и усердно рылась во внутренностях бьющегося в конвульсиях мальчишки, словно чего-то ища! Странно, но снаружи крови не было – только та, что сочилась через перекошенные губы. Да и пореза не было. Кисть словно прошла сквозь материю, не затронув живых тканей. Это походило на фантастику, но Яська давно уже привык к странностям. Точнее к лютому ужасу, что царил тут повсюду.

– Nos vigilate.

– Бежать нельзя. Можно лишь «плыть». К Ним! – На последнем издыхании Ярослав взмахнул свободной рукой за спину Яське.

Яська обернулся, как по команде. «Дышащая» стена из металлических связей дрогнула, у основания пола разверзся широкий проход, подсвеченный тусклыми светильниками – они вспыхивали всё дальше и дальше, унося взор за собой. Яська пошатнулся. Вскинул руки, опёрся о стену.

Рядом взвизгнула Тимка.

Яська резко обернулся. Ярослава и след простыл! Как и таинственного незнакомца. Зато Звезда надвигалась. Она увеличилась в размерах, заполнила собой горизонт и медленно продвигалась вперёд, словно желая протиснуться в узкий проход. Яська услышал раздосадованный хрип – звук то нарастал, то становился тише. Походило на шум от взмахов исполинских крыльев. Хлопнула, закрываясь, дверь – видимо от сквозняка. На месте чистилища воцарился лишь еле различимый контур бордового света.

Колька опустил Тимку на пол и сверкнул белками глаз. Его одежда походила на обугленные отрепья. Одна галоша пропала. На открытой коже чернела сажа. Волосы слиплись от пота и свешивались на лоб засаленными сосульками.

– Кто этот пацан? – спросил Колька.

– Ярослав, – монотонно ответил Яська, пытаясь проглотить ком лезущего наружу безумия.

– Какой ещё Ярослав?

– Обычный. Из водонапорной башни. Росинка – моя не рождённая сестра – укрыла их там, чтобы Тьма не достала. А я... Я их предал!

– Думай, чего несёшь! – рубанул Колька. – Помоги-ка лучше!

Только сейчас Яська понял, что Тимка не может передвигаться самостоятельно – девочка вжалась спиной в тёмный металл, сложила руки колыбелькой на груди и просто смотрела перед собой. Ещё, правда, что-то шептала, но Яське не мог разобрать, что именно.

Тогда он спросил:

– Что случилось? Как вы туда попали?!

– Может сначала уберёмся отсюда? – Колька оглянулся на дверь. – Если эти твари проберутся внутрь, тогда нам точно кранты!

Словно подтверждая его слова, в дверь настойчиво заскребли. Колька тут же подскочил к Тимке.

– Тимка, давай, поднимайся! Нужно идти!

Тимка безвольно мотнула поникшей головой.

– Я... Я не могу. Сил нет.

– Есть! Ты просто не думай о плохом. Это всё из-за страха, – и Колька как-то странно покосился на ноги девочки.

Яська с трудом сдержал рвотный позыв. Потом всё же понял, что не выдержит, отвернулся к противоположной стене.

Тимкины ноги были обгрызены. Причём так основательно, что в некоторых местах из-под разодранной кожи выглядывала белая кость. Крови было мало, но кто знает, сколько её уже вытекло там, на другой стороне. Пёстрая юбочка покрылась тёмными пятнами. Маячка порвана в нескольких местах, причём так, словно девочку рвало когтями голодное животное. На голове – сплошной беспорядок. О взоре лучше и вовсе не говорить... как и о том, что шепчут потрескавшиеся от обезвоживания губы.

Тимка оперлась на подставленное Колькой плечо. Случайно глянула на ноги. Вновь сползла по стене на корточки и заплакала не то от боли, не то от сковавшего сознание ужаса.

Колька, кряхтя, поднялся. Глянул на трясущегося Яську.

– На себе понесём. По очереди.

Яська кивнул, хотя и не совсем представлял, как это у них выйдет – Тимка хоть и была девочкой, но по комплекции не многим отличалась от мальчишек. А какого это, когда веса прибавится вдвое? Бежать тут не получится. Ну никак!

– Можно только «плыть».

– Опять ты за своё! – выругался Колька, пытаясь заново поднять Тимку на ноги.

Дверная ручка дрогнула. Просачивающийся сквозь щели свет заслонила тень. Замерла, будто прислушиваясь. Потом принялась бубнить на каком-то непонятном языке.

– Чёрт, так уже было! – воскликнул Колька и потащил Тимку вглубь коридора.

– Было – что? – Яська уставился на дверь, не понимая, как быть ему самому.

– Беги! – проорал на ходу Колька. – И не слушай его! Ну же!..

Яська, как заворожённый, стоял на месте. Сознание окутала пелена забвения. Не хотелось никуда спешить. Не хотелось ничего делать, о чём-то думать... Тело размякло, как распаренный кабачок. Ноги сделались ватными, а мысли – сытыми. Сознанию хотелось на покой. Просто отключиться ото всего происходящего и плыть по бескрайней Реке навстречу судьбе.

Яська вздрогнул. Понял, что какая-то неведомая сила тянет его прочь от закрытой двери.

Стоп!

«А, собственно, как я очутился у этой самой двери?..»

– Ну же, очнись! – заорал над самым ухом задыхающийся Колька. – Чего мне, вас двоих весь путь на себе тащить?!

Яська принялся работать безвольными ногами. Те больше не были ватными. Напротив, сделались напряжёнными и гудящими, словно Яська оттопал километров десять, а то и больше!

– Что это было? – спросил он полушёпотом, но Колька ничего не ответил.

Постепенно сознание окончательно очистилось от ваты, и Яська пошёл сам. Потом понёс всхлипывающую Тимку на руках. Наперекор ожиданиям, девочка оказалась лёгкой, точно невесомый мотылёк. Она прижалась к Яськиной груди, обвила шею тонкими руками и изредка шмыгала носом, смотря куда-то в пустоту.

Ход вывел в огромный туннель. На кирпичных стенах коптили масляные фонари. В обе стороны убегала двухпутная колея. Сводчатый потолок мерцал блеклыми созвездиями. Поначалу Яське даже показалось, будто над головой раскинулось ночное небо, подёрнутое дымкой от аэрозолей промышленного города. Однако вскоре он увидел, тёмные проплешины – отвалившаяся шпатлёвка или цемент. «Как чёрные дыры!» Неба не было. По крайней мере, если и было, то далеко-далеко, за многочисленными слоями кирпичной кладки.

– Всё, перекур, – выдохнул Колька и уткнулся лбом в стену.

Яська аккуратно спустил Тимку с рук. Усадил на кафельную платформу рядом с Колькой. Рухнул без сил, силясь отдышаться.

– Прости, – прошептала Тимка в полубреду. – Вам лучше меня тут оставить.

– Размечталась! – выдохнул Колька. – Вместе во всё это вляпались, вместе и разгребать теперь.

Тимка ничего не ответила, лишь закатила глаза и откинула голову на холодный кирпич.

– Зачем полезли снова в эту проклятую дыру?! – в лоб спросил Яська. – Почему не пошли на кладбище, как условились?

Колька сплюнул. Глянул исподлобья.

– А смысл?

– В смысле?..

– В прямом! Ну, разгоним этих – другие придут! И что дальше? Сами ведь об этом говорили!.. Эх... зря только во двор к Юлию Валентиновичу за лодкой лазали.

Яська насупился.

– Не зря, – он непроизвольно вздохнул. – А «слепцов» и впрямь много. Очень.

– Знаю. Семь миллиардов, как минимум, – Колька сел на платформу. Принялся тереть рассечённую голень. – Только что теперь со всем этим делать? Как жить, зная, что впереди?..

Яська открыл рот, но так и нашёлся, что ответить. Действительно, как? Выходит, небесного рая нет. Есть лишь Тьма, и её услужники, которые вершат последний суд. Самый страшный. Но отчего всё именно так? Кто это придумал? И зачем? В чём вина всего человечества?! В том, что оно просто есть? Бред. Эх, знать бы, что именно пыталась сказать Тьма! Возможно, это пролило бы свет на утраченную истину. Но ведь... и без того уже кое-что есть. Нужно смотреть внутрь себя. Именно так появится возможность что-то переосмыслить или преодолеть. А обретённый заново горизонт, не даст прорости семени, что спустили в центр сферы.

– Они от нас просто избавляются.

– Ты это только сейчас понял? – усмехнулся Колька, отрываясь от своего занятия и поглядывая на ход, из которого они только что вышли.

Яська отрицательно мотнул головой.

– Давно уже догадывался. Мы – опасные, поэтому будет лучше, если все уйдут. Причём не только телом, но и душой. Точнее не уйдут, а окажутся запертыми там, под Звездой. «Трансформированными» и слепыми.

– Откуда это?

– Не знаю. Но знаю, что так есть!

Колька поморщился. Вынул из-за пояса самодельный кинжал из нержавейки – тот самый. Повертел в окровавленных пальцах и откинул прочь. Поморщился.

– Ты чего? – спросил Яська.

– Без толку всё. Это их не берёт. Да и атомный взрыв тоже вряд ли поможет.

– Может помолиться просто? – осторожно предположил Яська.

– А ты хоть одну молитву знаешь?! – огрызнулся Колька. – То-то и оно.

– «Отче наш, сущий на небесах!

Да светится имя Твоё;

Да придёт Царствие Твоё;

Да будет воля Твоя и на земле, как на небе...»

Яська с трепетом воззрился на раскачивающуюся у стены Тимку. Та растирала по бледным щекам слёзы и шептала главную молитву Творцу. Колька ухватился за голову, заскрипел зубами, словно внутри у него всё неистовствало. Яська прижал Тимкину голову к груди; девочка тут же прижалась в ответ, сотрясаясь всем телом, как в лихорадке. Она и впрямь была горячая. Ну просто очень горячая! Возможно, именно поэтому и вещала запредельное, что крайне редко укладывается в девственном сознании ребёнка.

– Он так не услышит. А если и услышит, просто не примет к сведению.

Колька тут же оказался на ногах – совсем как кот, почуявший опасность. Яська только ещё крепче прижал к груди вздрагивающую Тимку. Глянул в ту сторону, откуда прилетели слова.

У самой колеи раскачивался обрюзгший господин. Он был в чёрном сюртуке, пошитом на старинный манер, лакированных туфлях с металлическими застёжками и тщательно выглаженных брюках – по всему, собрался на какой-нибудь банкет или важную встречу. На голове возвышался чёрный цилиндр, из каких обычно фокусники достают белых кроликов или букеты ярких цветов. В правой руке он сжимал шикарную трость с прозрачным набалдашником в форме сферы на одном конце и острым металлическим наконечником – на другом.

Яська разинул рот – это была та самая сфера, что дрогнула под натиском Тьмы в другой реальности! Просто она многократно уменьшилась в размерах, превратившись в обычный шарик или в некое подобие мяча для игры в теннис.

Господин словно угадал к чему именно приковано внимание Яськи. Он ловко крутанул трость в пальцах, будто пропеллер, – и впрямь как заправский фокусник, – после чего, опёрся на неё и поставил правую ногу на носок туфли – этакая поза скучающего аристократа.

– Представляете, нашёл в лесу. И откуда только там оказалась такая прелесть?

Яська собирался уже вскочить на ноги, но вовремя вспомнил о Тимке, и лишь напористо прохрипел:

– Она же была живой! Зачем вы так с ней? Как чучело...

Господин явно смутился. Потом встал ровнее и напыжился, точно обрызганный воробей. Хотя, в большей степени, он походил на надувшуюся жабу, что вот-вот разразится очередной вечерней серенадой. Впрочем, так и вышло:

– Полноте, сударь. О чём разговор? В лесу нет ничего живого... да и что это, вообще, за слово такое: «живое»? Ну же, объясните мне поскорее, пока не пришёл поезд!

– Поезд? – перебил Колька. – Что за поезд?

Господин аж покачнулся от такой наглости.

– Ну, знаете ли... Я, как посмотрю, о манерах вы только слыхом слыхивали, а может и вовсе, понятия не имеете, как именно нужно себя вести в цивилизованном обществе во время беседы.

Колька сжал кулаки.

– О, всё ясно, – Господин загадочно улыбнулся. – Отошедшие ото сна. «Искорки». Как же я сразу не догадался! Что ж, в этом случае, примите мои соболезнования. Непросто вам теперь придётся на Пути.

– Да что за Путь-то такой?! – не выдержал Колька. – Все только о нём и талдычат, – а ещё о том, что можно лишь «плыть», – а я словно путник незрячий: ну хоть убей, не могу ничего понять!

Господин прокатился с носка на пятку.

– Как же я могу рассказать вам о вашем же Пути? – ведь наши пути до этого не пересекались.

Колька фыркнул.

– Тогда уж лучше совсем молчите – толку-то от вас!

Тимка подняла голову. Спросила:

– А как нужно обратиться, чтобы Он услышал? Точнее обратил на нас внимание?

Господин долго молчал. Потом всё же сказал:

– Зачем вам это?

Тимка не нашлась, что ответить – элементарно не было сил.

Тогда за девочку сказал Яська:

– Нам нужно догнать Наблюдающих! Потому что только Они знают истину!

– Хм... Самонадеянно, если не сказать больше, – Господин деликатно откашлялся. – Что ж, так и быть, научу. Хотя и не советую взывать. Толку-то...

Он снова опёрся на трость и завещал, поглядывая на теряющиеся в темноте рельсы:

– «Pater noster qui in celis es,

Sanctificetur nomen tuum,

Veniat regnum tuum,

Fiat voluntas tua,

Sicut in celo et in terra,

Panem nostrum supersubstantialem da nobis hodie,

Et dimitte nobis debita nostra,

Sicut et nos dimittimus debitoribus nostris,

Et ne nos inducas in temptationem,

Sed libera nos a malo».

Яська смотрел во все глаза и ничего не понимал. Потом прочистил горло и заявил:

– Но ведь это тот самый язык, на котором говорила Тьма!

Господин снял с головы цилиндр и повертел в пухлых пальчиках.

– Естественно, иначе как бы Тьма поняла, что её позвали... Ведь приходит вовсе не тот к кому взывают недальновидные путники, а тот, кто первым услышит зов.

– А зачем Они звали? – напрягся Колька.

Господин пожал плечиками – этакая вешалка, сама манерность.

– Скорее всего, они просто хотели выяснить, получится или нет. Разве в вашем мире поступали не так?

– Почему поступали? – спросил Яська.

– Потому что вряд ли вы вернётесь на свою сторону, – сухо заявил Господин, водружая цилиндр на лысину; извлёк из кармана часы. – Да... припаздывает сегодня. Это из-за вас всё!

– Из-за нас??? – в один голос спросили Колька и Яська.

– Ну а из-за кого же ещё? – Господин нахмурился. – На данный момент, если кто и пытается сломать «печати», так это ваш примитивный мир. Именно, что примитивный и недалёкий, а вовсе не развитый и благополучный, как думают там, у вас. Да и как можно давать оценку похлёбке, когда ты сам варишься внутри неё, да ещё к тому же нашинкован? Ну же, подумайте сами...

– Бред какой-то, – Колька напоказ сплюнул.

– А вот и не бред, – привязался Господин. – Разве не вы округляли число «пи»? А кто так сильно возжелал расщепить атом? Кто в данный момент корпит над материей? Молчите... Оно и видно. А ответ прост: человек. Вы сами позвали Тьму, и сегодня Она явилась за вами, так что не обессудьте!

– Хочешь сказать, что за тобой Она не явится? – холодно процедил Колька.

Господин расплылся, будто весёлый молочник.

– Конечно, нет! Мы не пожелали бежать, мы приняли всё, как есть, – скажем так, обрели равновесие. А такие во тьме не нужны – от них нет никакого прока, как от яиц, кипящих на горном пике.

– Ничего вы не обрели, – прохрипел Яська, поглаживая горячую голову Тимки. – Это просто Тьма заставляет вас думать так. На самом деле, рано или поздно, Она явится и за вами, как бы долго вы не варились, пока Она уничтожает другие миры.

Господин недовольно поёжился – точно вымокший под дождём кот.

– «Понаплывёт» тут умных, понимаешь, – включил он недовольного старика. – Ни возраст для них ничего не значит, ни общепринятые устои. Хотя, с другой стороны, это даже хорошо. Поездов в последнее время заметно прибавилось. И едут, и едут, день и ночь, всё кого-то везут и везут. Такое ощущение, конца вам нету!

Где-то поблизости забила переездная сигнализация.

Господин оживился.

– Ну, наконец-то! Думал, не дождусь уже. А всё из-за вас! – злорадно повторил он.

Во тьме слева вспыхнул луч света. Он осветил созвездия на потолке, отчего те принялись мерцать голубоватым светом и, вроде как, сделались объёмными, даже зашевелились. Послышался стук колёс и свист пара.

Яська вытянул шею. Тимка тоже приподнялась, но лишь на миг, вновь, без сил, повалившись на Яськину грудь. Колька застыл в позе часового; его взор терялся в оживающей темноте.

Господин снова ехидно заметил:

– Думаю, это не ваш – не в ту сторону идёт. Хотя можете и рискнуть. Если ещё не набрались впечатлений...

Из туннельного мрака выскочило длинное существо – та самая многоножка, которую Яська уже видел, когда оказался прикованным к колее. Вместо лобовых стёкол вращаются два фасеточных глаза. Именно из них и бьёт обжигающий свет. По крайней мере, Яське так показалось. Но нет, не показалось. Колька с воплем отскочил от края платформы, потирая обожженный локоть. Господин засмеялся. Напоказ подставил под луч собственную грудь. Свет словно растворился в черноте его сюртука... Нет, он не отразился, не рассеялся, не забликовал. Погряз в космическом мраке, не в силах совладать с необъятными просторами. Да и не свет это был вовсе, а что-то потустороннее. Не всё тот свет, что греет.

«Свет нужен, лишь чтобы завлекать, пока целы глаза. Потом всё утрачивает смысл».

Механизм замедлялся, явно собираясь останавливаться. Ниже прожекторов разверзлась клыкастая пасть, а у самых шпал мельтешили короткие отростки, на вроде клешней насекомого. Мелькали многочисленные ножки, а сквозь поры на боках головной части угадывалось движение Машиниста и его Помощника.

Яська поёжился, а Механизм замер чуть в стороне, низвергнув из-под себя клубы удушливого смога. Тимка закашлялась, укрывая лицо синюшными пальчиками. Колька присел, пытаясь отмахнуться от наскоков клубящейся мглы.

Господин подскочил на месте, вскинул вверх руку с билетом и на носочках побежал к первому вагону – будто толстый кот по лужам.

– Минуточку! Минуточку! Слышите же!.. Растяните минуточку!

Яська потёр грязными кулаками глаза. Жутким был лишь локомотив, а состав поезда оказался самым что ни на есть обыкновенным. Зелёные вагончики с чадящими трубами, разогретыми буксами и гремящими автосцепками. На окнах – засаленные занавески. Кое-где в тамбурах отсутствуют стёкла. Пахнет тормозными колодками и туалетом.