Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 51 страниц)

Женя вздрогнула.

– За что?

– Как это за что? – улыбнулся Александр Сергеевич. – За то, что поддержала всплакнувшего старика в трудную минуту. Без твоих слов, я бы и дальше продолжал накапливать в себе этот мрак, который однажды бы поутру огрел меня по лбу клюкой!

Женя насторожилась.

– А здесь, в космосе, вы видели этот сон повторно?

Александр Сергеевич отрицательно качнул головой.

– Здесь я сплю вообще без снов.

Женя кивнула.

– Я тоже... о чём бы ни думала, засыпая. Мне кажется, это всё из-за тьмы. Она и впрямь что-то перестраивает в наших головах. Отчего «тараканы» остаются запертыми внутри. Хотя им там даже лучше, наедине с трепещущим от страха сознанием. Так проще всего диктовать свои условия, – Женя помолчала. – А вот «голоса» мы принимаем снаружи. И именно от этого нужно плясать.

– Наверное, ты права, Женечка, – кивнул Александр Сергеевич. – Да и магнитные поля, какими бы они ни были огромными, вряд ли могут довести нас до умопомешательства. По крайней мере, не так скоро.

Женя кивнула.

– Так что всё это значит? – спросил Александр Сергеевич, глядя Жене в глаза.

Женя не выдержала, потупила взор.

– О чём вы?

– Я о голосах в радиоэфире.

– Ну да. Тут нет никакого смысла. Просто комбинации цифр и отдельные числа. Странность вызывает лишь слово «натант», которое повторяется всякий раз, после очередной комбинации цифр.

– «Натант»? – переспросил Александр Сергеевич.

Женя кивнула.

– Плыви.

– «Плыви?»

Женя вздрогнула. Резко обернулась. Выдохнула.

На пороге отсека застыла босоногая Светлана – она никак не желала избавлять от этой своей привычки ходить босиком.

– «Плыви»? – повторила девочка испуганным голосом.

– Светлана, как мы рады тебя видеть! – Женя нервно улыбнулась, попыталась сменить тему. – Снова беседовала с Малышом?

Светлана кивнула.

– Он хочет разогнаться побыстрее. Так легче всего мыслить. А если «поплыть» – так это и вовсе всё решит.

Женя непроизвольно отступила на шаг назад.

– Но нам нельзя разгоняться. Так мы собьемся с курса и улетим неведомо куда.

– Мы и так летим именно туда. Хотя «плыть» было бы быстрее.

– А ты сама смогла бы? – осторожно спросил Александр Сергеевич, нервно хватаясь за дужку очков. – Одна?

Светлана пожала плечиками.

– Наверное. Только у меня нет истиной цели.

– А без неё никак? – спросила Женя.

– Конечно.

– А как же родители? – надавил Александр Сергеевич, игнорируя бессловесные протесты Жени.

– А причём тут родители? – совсем по-взрослому возразила Светлана, скрестив худые руки на груди. – Их ведь не вернуть. Обратный путь есть только у живых, точнее у тех, кто ещё не прошёл «трансформацию».

– Но как же они могли там оказаться... живые? – Александр Сергеевич подался вперёд.

Светлана пожала плечами.

– По разным причинам. Кто-то «поплыл» за друзьями... Кто-то захотел познать истину... Кого-то просто сманила Тьма... Путников много и у каждого свой Путь.

– Господи! – Женя прислонила пальцы к трепещущим губам. – Это тебе Малыш всё рассказал?

Светлана отрицательно качнула головой.

– Тогда кто же? – подал голос Александр Сергеевич.

Светлана выждала тягучую паузу.

– Ребята.

– Кто? – Александр Сергеевич с трудом усидел на месте. – Какие ещё ребята?!

Светлана осталась безучастной.

– Я никого из них не знаю. Но их там много, на Пути. Они не уходят, потому что ждут нас. Когда мы все «проснёмся».

– И что тогда? – спросила побледневшая Женя.

– Тогда можно будет «плыть» за грань. К новой звезде, так как эта умирает. Всем вместе. Потому что поодиночке, как сейчас, – им страшно.

Повисла гнетущая тишина.

Светлана понурила голову. Александр Сергеевич тёр тыльной стороной ладони взмокший лоб. Женя просто смотрела перед собой, не зная, как быть.

– Светлана, а что значит «плыть»?

Девочка вздрогнула. Обрушила на трясущуюся от страха Женю бездонный взор.

– «Плыть» – это двигаться вдоль Пути за горизонт. Только так можно вырваться из этой реальности и проникнуть в другой мир.

– В этом весь смысл?

Светлана пожала плечами.

– Скорее это неизбежность. Если остаться тут, тогда всех нас, рано или поздно, подвергнут «трансформации».

– Что, прости?

– Приспособят к Тьме. Потому что такие, как есть, мы Ей не нужны.

Александр Сергеевич откашлялся.

– Так что же такое Путь?

Светлана резко обернулась – словно зрячая.

– Они построили его, чтобы бежать. А Тьма теперь идёт по нему за Ними. Они не могут разрушить Путь, потому что, в этом случае, и сами утратят способность к бегству.

– Кто они такие?

– Они... Они... Это те, кто были до нас. Они что-то испортили. Сломали какую-то «печать». А может быть все. Теперь Тьма свободна. Она эволюционирует, пожирая эмоциональные миры. Она питается душами и подчиняет себе заблудшую плоть.

– Разве это эволюция? – усомнилась Женя.

– Для Тьмы, да, – ответила Светлана и подошла к иллюминатору. – Она – повсюду. Она внутри нас.

– Тогда смысл бежать? – спросил Александр Сергеевич.

– Не все миры холодные и бездушные. Душа во мраке сеет свет, – Светлана указала рукой на мерцающие за толстым стеклом огоньки. – Если однажды они угаснут – не станет ничего. Всё рухнет, словно замок, а над его руинами ещё долго будут кружить голодные стервятники. Только тут есть одно «но».

– Какое? – спросили в один голос Женя и Александр Сергеевич.

Светлана медленно обернулась.

– Не всё тот свет, что манит. Вынырнув с глубины на свет, можно оказаться во мраке чувств, а нырнув на глубину – пройти сквозь грань. Просто не каждому под силу это.

– Что именно? – спросила Женя.

– Определить истинную цель и преодолеть страх в груди.

Женя почувствовала, как заломило внутри её собственной груди.

– Это всё тебе рассказали те самые дети, которых ты видишь во сне? – спросил Александр Сергеевич.

Светлана отрицательно качнула головой.

– Я не вижу здесь снов. Внутри корабля плохая атмосфера. Она отсекает всё извне. Остаётся лишь тьма, поглотившая все чувства, – Светлана вздохнула. – Больше никто не увидит снов. По крайней мере, пока мы не долетим до цели.

– Тогда откуда же взялись дети? – спросила сбитая с толку Женя.

Светлана закусила нижнюю губу.

– Я не могу. Обещала, что никому не скажу.

– Это Аверин? – спросил Александр Сергеевич.

Светлана сжалась в трепещущий комок. Часто-часто замотала головой. Потом притихла.

– Я дала честное слово! Не мучайте меня. Прошу!

Светлана шагнула к шмыгающей носом девочке.

– Светлана, прости нас. Мы не хотели причинять тебе боль! Просто... Нам всем очень страшно.

Светлана уткнулась в плечо склонившейся Жени и принялась со свистом всхлипывать. Александр Сергеевич откинулся на спинку кресла. Принялся снова массировать виски.

Женя обнимала плачущую девочку и понимала, что назад они уже не вернуться, как и не обретут истину. Единственное, что их и встретит – это кромешная тьма, страшнее ночи.

Титов смотрел на брикеты с хлебом и сопел.

Над головой жужжали люминесцентные лампы. За спиной редко вздрагивал встроенный холодильник. За круглым иллюминатором сгущалась бездна.

Титов отложил брикеты, ухватился за первый, подвернувшийся под руку тюбик. Спросил:

– Почему раньше ничего не сказали?

Женя вертела в дрожащих пальцах пакет с куриным бульоном. Она уже тысячу раз прочитала названия консервантов, была в курсе калорийности продукта, изучила лицевую этикетку, попутно измяв пальцами податливый пластик до неузнаваемости.

Расплющенный бульон никак не реагировал на Женины переживания, покорно принимая ту или иную формы. Сейчас он так походил на человеческое сознание, прибывающее в центре встревоженной толпы. Толпы что не замечает его, но, тем не менее, чинит постоянный вред. Потому что так надо для достижения общей цели. Растоптать, закатать в асфальт, выжать все соки. Это была машина, внутри которой вертятся гремящие шестерни. Конвейер по производству зла, боли, страданий... А в то же время где-то существовал мир, внутри которого пульсировала другая жизнь. Там мирно тикали часы, вращая шестерни посредством упругой пружины. Это была иная реальность, запретное измерение, невидимая грань. Там всё вершилось с оглядкой на прошлое, так как избранный путь и принятое мировоззрение, не допускали ошибок, а соответственно, и прихода Тьмы.

В первом случае, повсюду выли двигатели транспортёров – они являлись основой основ. Резиновые ремни – гибкие и вёрткие – задавали цель, скользя по скрипящим валам. По ним во всевозможных направлениях неслись недалёкие заготовки. Прямиком внутрь чрева огромных жужжащих колоссов, где в пламени и жаре происходила обработка. Потом открывались металлические врата с другой стороны, и снова пели ремни. Они уносили полупродукт дальше, к очередным колоссам, угодливо распахивающим свои двери. Недоработки отсеивались в пути. Они сваливались с транспортёра в чёрные дыры, на дне которых происходили цикличные вспышки, – больше их никто не видел. Прошедших же конвейер, ждало раздаточное колесо. Оно мерно вращалось вокруг горизонтальной оси, демонстрируя товар лицом. Заготовки лились в это кольцо звенящей рекой. Замирали. Затем наставал день, и приходили дерзкие покупатели.

Второй случай. Здесь шестерни крутили вовсе не ревущие моторы. Как не было длиннющих ремней и ужасных колоссов. В недрах сознания метались упругие пружины: туда-сюда, тик-так, так-так. Механизм жил вовсе не жаждой продукта. Он нёс в себе информацию. Неведомо кому, неведомо где, неведомо когда. Может показаться, что жить вот так, в самом себе, неимоверно скучно, но Механизм не грустил. Он повседневно делал своё дело и ждал... Иногда заглядывал Мастер, и Механизм был ему рад. Потому что тот не навязывал своей воли, а просто говорил: интересовался, как дела, что случилось, не забывая при этом рассказывать о себе. Причём делал он это так, словно ни к кому не обращаясь. А иногда пел – мурлыкал себе под нос незатейливый мотивчик и смазывал шестеренки Механизма канифолью. В этих случаях Механизм и вовсе замирал, прислушиваясь к совершенству. Он знал, что ни за что в жизни не сможет повторить и двух нот из «услышанного» мотивчика, но это его не злило. Нисколько. Потому что он знал свою цель, своё предначертание, свою роль. И всё это, в совокупности, не мог постичь ни один мастер во всём мире, потому что их цель была так же совершенно иной. Но, в свою очередь, они ценили и оберегали Механизм, потому что без него, утратился бы смысл всей их жизни. Так они и жили в дружбе, Мастер и Механизм.

– Евгения, вы с нами?

Женя вздрогнула. Уставилась на Титова, будто видела впервые в жизни. Тут же взяла себя в руки и отложила пакет прочь.

– Нет аппетита? – спросил Аверин.

– Фигуру берегу, – попыталась отшутиться Женя, но ничего не вышло.

Титов вздохнул.

– Самое страшное в нестандартной ситуации, это когда ты перестаёшь её контролировать.

– Неплохо сказано, – кивнул Аверин, выдавливая в рот вязкое повидло. – Хм... Тоже неплохо.

Титов провёл ладонью по лицу.

– Ну так что, Евгения? Давайте не будем играть в молчанки и прочее – мы же с вами взрослые люди.

Женя тряхнула головой.

– Да я и не играла ни во что, – она вновь ухватилась за отложенный пакет.

«Ой, плохо! Вообще жуть! Только посмотри, до чего ты себя довела, подруга!»

– Просто думала, с чего начать. Ведь, по сути, ничего и нету.

– Ничего себе, нету, – Титов покачал головой. – По радио вовсю болтает неведомо кто, а вы, шуточки шутить!

Женя выдохнула. Затем набрала в лёгкие побольше воздуха и заявила:

– Я бы сказала, что они разрозненные – эти комбинации, – ответила Женя. – Имеются редкие повторы. Но если не задаваться конкретной целью их определения, то покажется, что данные всё время изменяются.

Титов тёр указательным пальцем губы и молчал.

– А чего-нибудь странного нет? – спросил Аверин. – В этих цифрах. Может число «пи» проскальзывает или стороны равнобедренного треугольника упоминаются?.. Невзначай, конечно.

Женя метнула в Аверина взгляд полный ненависти.

– Сядь и послушай, если так интересно! Одного понять не могу: почему все на меня так взъелись? Я просто врач, а не пилот или научный сотрудник-лингвист! А если никто из вас не знает латынь, так это ваши проблемы, а не мои! Садитесь и учите, пока не долетим! Заодно, расширите кругозор.

– Евгения, – Титов искренне посмотрел Жене в глаза – та тут же отвернулась. – Женя, никто на тебя не злится и не давит. Тебе это просто кажется из-за той напряжённости, что царит сейчас внутри корабля.

– И чем же она вызвана, эта ваша напряжённость? – безразлично спросила Женя, по-прежнему смотря в сторону.

– Внешними факторами. Думаю, это нормально. Особенно, если учесть факт того, что мы столкнулись с неизведанным. Причём так скоро. Я, если честно, ничего подобного и не ожидал.

– Выходит, нам незачем лететь дальше, – Аверин скучно улыбнулся.

– Это ещё почему? – не понял Титов.

– Вы ведь нашли ту жизнь, что искали. Причём не каких-нибудь там головоногих малюсков или медуз, живущих подо льдом, а здравомыслящих существ, что уже освоили радио и дальний космос.

– Всё шутите? – Титов вновь повернулся к Жене. – Сколько разрядов в численных построениях?

– Когда как. Но в основном, четыре разряда. Насколько правильно я могу судить. Потому что произношение немного изменено, плюс помехи и разнообразие голосов в эфире.

– Как это, разнообразие?

– Ну как... – Женя пожала плечами. – Это явно разные существа. Причём из различных мест. Потому что мощность сигнала постоянно меняется.

– А женские голоса есть? – спросил Аверин.

– Есть, – охотно откликнулась Женя. – Причём заключительную фразу – «натант, – неизменно говорит женский голос. А мужчина перед этим повторяет, ранее сказанную ею комбинацию чисел. Как-то так.

Титов кивнул.

– Ясно.

– Что вам ясно? – поинтересовалась Женя.

Титов тяжело вздохнул. Собрался было ответить, но Аверин его опередил:

– Это – станция. Обычная железнодорожная станция, какие есть в любом современном городе.

– Вы сами соображаете, о чём говорите? – Титов покрутил пальцем у виска. – Какие поезда? Мы за триста миллионов километров от ближайшего железнодорожного вокзала!

Аверин качнул головой.

– И всё-таки это Путь.

– Откуда ты знаешь про Путь? – Женя еле сдержалась, чтобы не вскочить на ноги.

– Так, с меня хватит, – Титов сунул недоеденный обед в пластиковый пакет, запечатал и опустил в мусоросборник. – Евгения, плохо. Очень плохо, если не сказать больше. Вы меня разочаровываете. Я надеялся на вашу сознательность, а не на этот, простите, каламбур... Приятного аппетита.

– Спасибо, – машинально ответила Женя, даже не оглянувшись на Титова.

Аверин изобразил рукой знак «пока».

– Откуда тебе известно про Путь? – повторила свой вопрос Женя.

Аверин усмехнулся.

– Не поверишь, но у меня к тебе тот же самый вопрос.

Женя вспыхнула, словно новогодняя ёлка. Потом всё же заставила себя успокоиться, но сказала нелепость:

– Я первой спросила. Отвечай!

Аверин громко засмеялся. Но буквально тут же сделался серьёзным, прочистил горло и сказал, стараясь не попадаться под испепеляющий Женин взор:

– Так и быть, расскажу. А то затерроризируете бедную девчушку.

Титов смотрел на полосатый диск далёкого Юпитера и думал. Сознание тревожил последний инцидент с Малышом. А именно: то, как неодушевлённая система могла додуматься до подобного откровения? Да, она могла самообучаться, кроме того, как не отнекивайся от данности, но некое подобие души у Малыша тоже было.

Титов невольно вздрогнул: он сам себе противоречил уже в самом начале своих размышлений.

«Похоже, мы открыли очередной Ящик Пандоры, не совсем понимая, каким именно образом можно захлопнуть его, случись что. А ведь случилось, причём не где-то, а за сотни миллионов километров от дома! От Земли. Беспрецедентный случай. Только если некоторые дети, – а возможно и все! – и впрямь не знают способа, как открывать для себя иные миры. Но ведь это поистине немыслимо».

Титов отчётливо помнил себя в детстве. Отчим постоянно пил, просаживая последние копейки, отложенные на «чёрный день», – отца маленький Титов не знал, тот разбился в автокатастрофе, как и у всех, кто не знает отца. Мать была на группе – и на грани, – но всё равно носилась, не щадя собственных сил, по различным инстанциям и учреждениям, выбивая очередные скудные пособия, для того, чтобы хоть как-то выжить.

Игрушек маленький Титов, естественно, не видел. Разве что на витринах недоступных магазинов или в руках сверстников. Было до боли обидно, а ещё стыдно. Маленький Титов не понимал последнего. Как может быть стыдно за подобное? Стыдно, когда ты в чём-нибудь виноват или скрываешь правду. А тут, какая вина? И если эта вина не его, тогда чья? Разве виновата больная мама в том, что не может позволить себе купить сыну даже самую дешёвую игрушку, чтобы тот играл во дворе с остальными ребятами, а не мялся робко в сторонке, содрогаясь от косых взглядов сверстников, будто от наскоков злобного ветра, в душе желая поскорее сгинуть? Нет, не виновата. Ведь она и без того тратит все скопленные деньги на своего единственного сына. Тогда виноват отчим! Это он пропивает зарплату, сутки напролёт не ночуя дома! Хотя... Какое ему дело до чужого ребёнка и больной женщины, живущих в его же квартире? – их собственную захапали кредиторы, когда устали ожидать ежемесячные выплаты за арендованное жильё. Тогда все деньги шли на мамино лечение... До тех пор, пока не стало ясно, что всё впустую. Значит, виновата система! Она как скрипящий лёд, по которому ступает нога человека, – может треснуть под кем угодно, но, как правило, выбирает совершенно беспомощных жертв, словно желает понаблюдать, как те поведут себя, оказавшись на краю бездны.

Так вот, постоянно оставаясь в стороне от правды, маленький Титов открыл для себя удивительную истину. Оказывается, фантазия нужна не только для того, чтобы мечтать о будущем или размышлять после школы над домашним заданием. Вовсе нет! Она способна создавать целые миры! Просто так, по велению мысли. Миры с морями и реками, с полями и лесами, с горными массивами и бездонными каньонами. Но и это ещё не всё. В этих мирах жили маленькие персонажи: мальчики и девочки, птички и зверята, рыбки и насекомые. Они просыпались каждое утро все вместе и начинали играть. Там не было косых взоров или оплеух, чтобы поскорее отстал, раз не понимаешь по-хорошему. Друзья помогали друг другу, а случись беда, рука об руку, противостояли напасти, борясь против общего врага! И они всегда побеждали зло, даже самое коварное и непредсказуемое.

Ещё друзья разговаривали с маленьким Титовым по вечерам. Почему-то именно лёжа в постели сразу же находилось превеликое множество тем для бесед. Титов слушал истории про звёздные дали, про мощные звездолёты, что перемещаются в пространстве вовсе не за счёт реактивных двигателей, а простым усилием мысли. Он слушал, как экспедиции возвращаются домой, и их встречает ослепительное солнце. А потом необъятные дали. Кроны исполинских деревьев. Шелестящая на ветру трава. Открывается люк и всё... Первый вздох кажется бесконечным! В груди всё замирает, там под ямочкой. Сердце заходится в бешеном ритме! Поют птицы, а от вьющихся повсюду запахов кружится голова.

Так он и засыпал. А когда просыпался, вновь сталкивался с всеобщим равнодушием и косыми взглядами. Тогда маленький Титов заново отрекался от действительности, и весь день в его душе пели птицы.

Титов вновь вздрогнул. Покосился на копающегося в схемах Рыжова. Тот никак не отреагировал, и Титов заново воззрился в бездну.

«Вот всё и вернулось на круге своя, с той лишь разницей, что теперь я вовсе не мальчишка. Похоже, в кольце и впрямь что-то есть. Вряд ли поезд – я его и не видел сроду. Хотя я просто не заглядывал так далеко. Мне хватало поверхности, а кто-нибудь, возможно, и впрямь проник за грань. Так что же делать? – Титов помассировал виски. – Один случай несанкционированного разгона уже был. В тот момент, когда Малыш попытался приблизиться к истине. Где гарантии, что подобное не повторится снова? Гарантий нет никаких. Что если корабль и впрямь способен «плыть» – что тогда? Допустим, другая сторона реальности. Но как прыгать без ориентиров? Как потом вернуться обратно? Да и хватит ли топлива? – Титов тёр уже подбородок. – Нет, не хватит. Но ведь есть Светлана... Стоп! Это уже слишком! Да и потянет ли она всё вместе? Саму себя, может быть и да. А вот как быть с остальными членами экипажа? Или довольствоваться тем, что им хватит обретённой истины? Бред. Зачем нужна такая истина, которая равносильна смерти, потому что обратного пути попросту нет? Чёрт, это и впрямь замкнутый круг!»

Титов посмотрел на Рыжова.

– Мы сможем провести внеплановый разворот в ручном режиме?

Рыжов неопределённо хмыкнул.

– Да или нет? – сухо спросил Титов.

– На такой скорости – это безумие. Достаточно одного неверного манёвра и нас унесёт чёрте-куда. Я бы не стал рисковать, – Рыжов выжидательно глянул на Титов. – Есть какие-то проблемы?

Титов кивнул.

– Есть всего одна проблема, но она тревожит меня побольше всего остального.

– Дело в Малыше?

– В нём. Мы чего-то не учли, создавая столь сложный организм. Похоже, человеку и впрямь слишком рано возлагать на себя функции бога.

– Малыш – всего лишь разумная система.

– В том-то и дело, что разумная, – вздохнул Титов. – Только думает эта система не о заданном уроке, а о чём-то своём. Как и человек.

– Думаешь, он представляет серьёзную опасность?

Титов пожал плечами.

– Как я могу ответить на этот вопрос, когда даже приблизительно не знаю, откуда пошло всё это. Если только...

– Что, «только»?

Титов напряжённо молчал, вновь размышляя о чём-то своём. Рыжов ждал. Титов всё же ответил:

– Мне кажется, он общался со Светланой. Ещё там, на Земле, до полёта.

– Думаете, эта индиго могла его чем-нибудь «заразить»? – Рыжов усмехнулся.

– Думать нужно было там, – сухо ответил Титов, поднимаясь из кресла. – Мы же предпочли закрыть на всё происходящее глаза... как нам и посоветовали.

Рыжов недовольно спросил:

– Так что мне делать?

– Просчитай манёвр. От и до. Если есть хотя бы пятьдесят процентов на успешный исход, то это уже что-то.

Рыжов нахмурился.

– Я просчитаю. Только, в этом случае, мне нужен наш «старик».

– Александр Сергеевич в твоём распоряжении, – Титов замер у люка. – Что-нибудь ещё?

Рыжов сказал, не оборачиваясь:

– Мне не понравилось выражение: «на успешный исход».

– Мне тоже, мало что нравится во всём этом.

– Это же полнейший бред! – Женя недоверчиво качнула головой. – Такого не может быть в действительности!

Аверин усмехнулся. Потрепал задумчивую Светлану по распущенным волосам. Девочка никак не отреагировала на этот жест. Лишь прислонила правую кисть к подбородку и оттянула пальцами нижнюю губу.

Женя уставилась в иллюминатор.

Свет в кают-компании еле заметно мерцал. Два дивана – вдоль переборок, письменный стол – посередине, книжный шкафчик – у дальней стены. Всё казалось живым. Тени от мебели раскачивались из стороны в сторону, силясь уловить суть беседы.

Женя всплеснула руками.

– Даже если поверить в эту историю, – чего я, хоть убейте, не могу сделать! – неизменно возникает другой вопрос: как это всё связано с происходящим здесь?

Аверин пожал плечами. Взял со стола карандаш и принялся вертеть в пальцах. Посмотрел на Женю.

– А кто сказал, что всё взаимосвязано?

Женя уставилась в ответ.

– Да тут не нужно быть заправским экспертом криминалистики. Ведь факты же – налицо!

Аверин рассмеялся.

– Ну вот, верить не верим, но играем в факты.

Женя вспыхнула.

– Ну, знаешь ли!.. – Она всё же заставила себя совладать с чувствами и, переведя дух, продолжила наседать: – Это непонятно понятие «плыть» – употребляется и здесь и там! Эта чёртова латынь, и проклятые поезда, что везут людей незнамо куда!

– Так уж и не знамо... – процедил Аверин.

Женя поперхнулась.

– И ты веришь, что именно туда?

– А что мне остаётся делать? Я видел это, как вижу сейчас вас двоих! Я потерял друзей! Чуть было не погиб сам! Чему мне верить, если не собственным глазам?!

Женя задумалась.

– Возможно, эпилептический припадок. Знаешь, существует такое нервное расстройство, именуемое «эпилепсией височных долей головного мозга». Ею ещё страдал писатель Льюис Кэрролл. Тот, что написал сказку про «Алису»...

– Да никакая это не эпилепсия! – взорвался Аверин. – И не сказка. Я это чувствовал, понимаешь? Здесь, в груди! Это было реально! Хоть и происходило невесть где.

Светлана вздрогнула. Обернулась к спорящим. Прошептала:

– Я знаю, что там что-то есть.

– Где??? – в один голос спросили Аверин и Женя.

– Там, – девочка безошибочно указала рукой на диск Юпитера за иллюминатором.

Женя ухватилась за подбородок.

– А что там? – спросил Аверин.

Светлана зажмурилось.

– Я... Я пока не знаю, что именно. Но это именно Оно захотело, чтобы мы прилетели, а не «приплыли».

– Но почему так? – не вытерпел Аверин.

Светлана пожала плечами.

– Мне кажется, что Оно хочет собрать картину воедино: рациональность и иллюзию. И продемонстрировать исход нам. Для того чтобы мы прозрели. Но... – Светлана неожиданно умолкла.

В кают-компании повисла гнетущая тишина. Все ждали, что будет дальше, а Светлана почему-то заплакала.

– Что с тобой, милая? – Женя поспешила утешить шмыгающую носом девочку, но та попросту отстранилась.

– Не прикасайся к ней, – сказал Аверин.

– Это ещё почему?

– Не стоит, поверь мне.

Женя нехотя отступила в сторону.

Светлана стёрла со щёк слёзы, прошептала:

– На этом корабле все что-то потеряли. Это именно Оно устроило всё так. И, скорее всего, Оно нехорошее. Ему что-то нужно от нас, а потому Оно не отпустит.

– Нужно сказать Титову, чтобы немедленно поворачивал корабль назад! – Женя ринулась к люку, но Аверин удержал её за руку. – Что ещё?! Если всё обстоит действительно так, как ты рассказал, то это и впрямь чертовщина!

Аверин качнул головой.

– Только что ты в неё не верила.

Женя попыталась вырваться. Не вышло – Аверин держал крепко.

– Отпусти меня! Вы все больные! Неужели не понятно, что это всё из-за корабля?! Он задался какой-то, одной ему известной целью, и кто знает, зачем ему нужны все мы!

Аверин улыбнулся.

– Это вовсе не корабль. Это – Тьма. А горизонт – именно там, – и Аверин повторил недавний жест Светланы.

Девочка всхлипнула.

– Мячик сказал, что Оно захватило его сородичей. Они пытались его спасти, но ничего не вышло. И теперь он тоже хочет очутиться там. Только у него нет сил «плыть», потому он послал меня.

– Но что ты можешь сделать? – в отчаянии спросила Женя. – Ведь ты же...

Аверин дёрнул Женю за руку, так что та прикусила язык.

Светлана утвердительно качнула головой.

– Да, я калека с рождения. Я никогда в жизни не видела свет. Возможно, и Оно тоже не видело. Но Мячик научил различать цвета. И сейчас я вижу вовсе не Юпитер. Я вижу красную Звезду, какую до этого видел Яська.

Аверин машинально разжал пальцы. Женя вырвалась и поскорее отскочила прочь.

– Что тут происходит? – В кают-компанию протиснулся Титов. – Что вы хотите от девочки?

Женя сверкнула глазами.

– Нам нужно разворачиваться! Немедленно!

– Это невозможно, – сухо ответил Титов, смотря на вздрагивающую Светлану. – Дорогая, о чём они расспрашивали тебя?

Женя топнула ногой.

– Не игнорируйте меня! Я такой же член экипажа, как и все остальные! И у меня есть собственное мнение!

Титов резко обернулся. Женя попятилась, не выдержав его испепеляющего взора. Титов прошипел:

– Вы несёте ахинею. Очнитесь, вы же доктор. Не нужно закатывать сцен, тем более, перед лицом ребёнка.

Женя виновато покосилась на раскачивающуюся из стороны в сторону Светлану.

Титов встряхнул Женю за плечи.

– В данный момент, мы находимся, в так называемой, точке невозврата. Даже если мы прямо сейчас начнём программный разворот – это ни к чему не приведет.

– Почему? – машинально спросила Женя.

– Да потому что мы просто не успеем погасить скорость. Торможение рассчитано вплоть до орбиты Юпитера.

– А если увеличить эту, как вы её называете... Тягу?! – не унималась Женя.

– Это всех нас убьет, – прошептал Титов в Женино ухо, стараясь, чтобы Светлана не услышала его мрачных слов.

Женя поникла. Обхватила плечи руками. Замотала головой, отказываясь верить в услышанное.

– Нет, так не может быть. Это неправда! Вы просто не хотите поворачивать обратно, потому что, в этом случае, ваша миссия закончится провалом!

– Евгения, вы сами отмахиваетесь от истины. Она – перед вами, а вы же идёте на поводу у собственных эмоций. Кстати! – Титов оглядел всех по очереди. – Я так и не услышал ответа на свой вопрос. Что вам было нужно от девочки?

Ответом явилась тишина. Тогда Титов обратился непосредственно к Светлане:

– Дорогая, чего добивались от тебя эти люди?

Девочка вздрогнула. Собралась с духом и соврала:

– Ничего. Я просто вспомнила погибших родителей, а они пытались меня подбодрить. Вот.

Титов прищурился. Гляну исподлобья на Аверина. Улыбнулся.

– Что ж, хорошо. Тогда что так сильно встревожило Евгению? – Титов повернулся к в усмерть испуганной Жене.

Та поспешила потупить взор.

– Я жду, – сухо сказал Титов. – Я стал свидетелем самой настоящей истерики. Никто не покинет этот отсек, пока я не услышу ответа.

– Она просто боится лететь, неужели не ясно? – Аверин шагнул к выходу. – Вам самому не страшно? Только отвечайте честно.

Титов напрягся.

– Эта миссия направлена в космос для обретения знаний. Она создавалась с целью обретения истины. Хм... А кто вам сказал, что эта истина должна быть радужной и пленительной? Страшно ли мне? Да, страшно. Но, в большей степени, я страшусь не того, что ждёт на Европе, а того, что происходит здесь и сейчас, – Титов вновь шагнул к трясущейся Светлане. – Светлана, я тебя прошу – не приказываю, прошу – пожалуйста, ответь мне на один вопрос. Ответишь?

Светлана робко кивнула.

Титов уже собирался заговорить, но девочка его опередила:

– Малыш просто хочет разобраться в себе. Он безопасен для нас. Зло – впереди. Внутри же нас, лишь то, что мы сами впустили, – Светлана отстранилась. – Я «вижу» внутри вас чёрное семя. Пока оно не проросло... но вам нужно быть осторожным.

Титов попятился. Уткнулся спиной в Аверина, прислонился руками к собственной груди.

– Но как? – прошептал он. – Откуда?

– Оно едет из дома. Это подарок щедрой Селены.

Титов закачался.

– Откуда ты знаешь про «артефакты»?

– Я много чего вижу в голове, – прошептала Светлана. – Но и много чего не понимаю. Нужно лететь до конца, только в этом случае, нам откроется часть истины. Почему всё так, а не иначе.

– Что за артефакты? – спросил Аверин.

Титов монотонно произнёс, мысленно пребывая где-то далеко:

– Двадцать четвёртого июля тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года «Апполон-11» спустил на землю груз. То, что астронавты добыли на оборотной стороне Луны. Это шокировало многих. И ужаснуло.