Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)

Яська переборол страх. Накрыл своей ладонью ледяную кисть Ярослава. Улыбнулся.

– Спасибо.

Ярослав улыбнулся в ответ. Однако лишь мимолётно, отдавая дань откровению друга, буквально сразу же сделавшись вновь непроницаемым.

– Не за что. Ты ведь сам всё проделал, а я просто вслух читал.

– Ничего и не просто! Знаешь, как помогло! Я даже про страх забыл!

– Правда?

– А то!

Ярослав всё же выдернул кисть из-под Яськиных пальцев.

– Ты чего? – не понял Яська.

Ярослав виновато улыбнулся, снова отвел глаза.

– Ты не подумай только, что мне неприятно к тебе прикасаться... Вовсе нет! Даже напротив, я бы так вот сколько угодно просидел, когда рядом настоящий друг!

– А ты... То есть, я – друг?

Ярослав сверкнул во тьме синими зрачками.

– А разве нет?

– Нет. То есть, да! Я, просто... Я ведь думал, что обрёк тебя... вас... на вечные муки своими действиями.

– Ты ведь освободил нас.

– От чего?! Я же не знал, какого вам станется там, на другой стороне!

Ярослав кивнул.

– Всё лучше, чем томится в вечном неведении. Знаешь, я никому раньше этого не говорил – просто чтобы не пугать, – Ярослав внезапно умолк.

Яська ждал, не желая встревать с глупыми вопросами, понимая, что друг пытается собраться с мыслями – в душе он был готов к этому разговору уже давно, просто всё не знал, кому именно открыться.

Ярослав всё же решился.

– Мне казалось, что там, взаперти, всё повторяется изо дня в день. Знаешь, на старых пластинках бывают сколы или царапины. Порою, попав на такое заграждение, игла не в силах его преодолеть. Спираль нарушается, а из раструба доносится лишь одна единственная часть записи, которая повторяется вновь и вновь с каждым очередным оборотом бобины... Это, своего рода, кольцо. Мир, замкнувшийся на себе самом. Снаружи идут года, пролетают десятилетия, сменяются эпохи, а внутри – всё блекло и однообразно. День неизменно повторяется, как только игла вновь натыкается на баррикаду, – Ярослав вздохнул. – Порой мне казалось, будто я знаю, что именно выкинет Огонёк, или за что начнут отчитывать нашкодившую Ксанку... Моментами, я даже мог поклясться, что выполнил ещё вчера то поручение, перед лицом которого меня поставили сегодня поутру, хотя и не понимаю, как такое возможно. Я не могу объяснить всего этого. Но я просто уверен, что всё повторялось. А это самое гадкое: когда ты в чём-то уверен, но не можешь никак доказать, чтобы все остальные поверили.

– А что бы это изменило? – осторожно спросил Яська.

Ярослав вздёрнул плечи.

– Я не знаю. Да и какая теперь разница! Меня больше интересует другое: кому понадобилось устраивать всё это, и ради чего?

Яська не знал, что ответить.

– Оказывается, в мире много странностей, – вздохнул Ярослав. – И ни одна из них не желает проливать на себя свет. Что за стих я читал?

– А ты разве не знаешь?

Ярослав отрицательно мотнул головой.

– Тогда как же читал?

– На память. Засело когда-то.

– Мамочки...

– Чего ещё?

Яська почувствовал, как, не смотря на царящий повсюду жар, он буквально с головы до ног покрывается ледяными мурашками.

– Так ведь и правда!

– Ты о чём?

– Тебе вовсе не казалось!

– Казалось – что?

– Ну как же!.. Всё то, о чём ты только что говорил! Твою реальность и впрямь кто-то замкнул! Но только твою. Потому что остальной мир продолжил жить как и прежде!

– О чём ты? Ведь это всего лишь мои догадки и слепые суждения, ничем особо не подкреплённые.

– А вот и нет! – Яська чуть было не показал напрягшемуся Ярославу язык – вовремя смекитил, что к чему, и где именно они находятся. – Этот стих – «Когда мы спрячем за пазуху...» – написал Владислав Крапивин – я читал его «Голубятню!..» А он жил и писал уже после войны!

Ярослав молчал.

– Понимаешь, что всё это значит?! – Яська уже не мог сдерживаться. – Ведь это и есть доказательство! Чего ещё надо?!

Ярослав тщательно пережевывал нижнюю губу – Звезда хоть и «трансформировала» его под стать себе – если «трансформировала» вообще, – однако так и не смогла бесследно стереть сознание мальчишки. Вот он, сознательный сорванец, пытающийся познать истину, не смотря ни на что! Он преодолел даже смерть. Снёс утрату. Вытерпел одиночество. И ничуть не изменился, если только на ощупь. Взрослые так не могут. Ни здесь, ни где бы то ни было.

Яська вспомнил Росинку – та тоже не изменилась, хотя он и не знал её при жизни. А это значит одно: Звезда может приспосабливать лишь материю, а вот в противоборстве с добрым сердцем и чистой душой – она бессильна! Да, от Росинки пахло болотной тиной, но это ещё ничего не значит.

– Но зачем Им это? – пробормотал Ярослав себе под нос.

– Кому – им?

– Тем, которые наблюдают.

– А как они это делают?

– Никогда не видел в темноте за окном силуэт замершей птицы в ветвях дерева?

– Нет... Хотя и чувствовал, что там что-то есть. Но я думал – это всё Тьма.

Ярослав отрицательно качнул головой.

– Нет, Тьма приходит уже после Них. А Они – бегут. Вечно. Потому что на одном месте Им не выжить. Они это знают, как знают и то, что сами повинны в приходе Тьмы. Это Они её позвали. И Тьма пришла.

Яська почувствовал, как шевелятся на затылке волосы.

– А ты их видел?

– Нет. Они ведь просто наблюдают. Они – выше. Как дерево за окном.

– А Тьма?

Ярослав серьёзно посмотрел на Яську.

– Я не помню, что видел. Я помню только, как во тьме со мной кто-то разговаривал, но я его не понимал. Я немного знаю немецкий – ещё в школе учил, до войны, а потом невольно натаскал себя, слушая этих фрицев! – Ярослав брезгливо сплюнул. – Это же, не было похоже ни на что из того, что я уже слышал. Хотя... У бабушки была Библия – она прятала её под половицей в своей комнате, чтобы никто не «настучал». По воскресениям бабушка запирала входную дверь, доставала из гардероба треснувшую икону со Спасителем и молилась Ему. Молитвы были на русском, хотя и основательно перековерканы на церковный лад, так что если читать быстро или петь – совсем ничего не разберёшь. Так вот, в конце службы, бабушка неизменно читала «Отче наш» на латыни... «Патерностер», – Ярослав умолк.

Яська ждал с замиранием сердца.

– Во тьме я не раз слышал «патер». И ещё, «нострум обскурис».

– И что это значит? – прохрипел Яська.

– Я... Я не знаю, – Ярослав обхватил руками плечи. Сейчас он всей своей позой олицетворял отчаяние, а может и смирение, принятие всего, как есть.

Яська молчал, не зная, что сказать. Было страшно. В особенности, вспоминать то, что случилось за кладбищем. Ведь это был истинный ужас. Тьма, что всё же добралась до него, как предрекали все те, кто знали про Путь.

– Вот, – Ярослав что-то протянул.

– Что это? – оживился Яська.

– Кулончик твоей сестры. Я её так и не встретил. Прости, – Ярослав виновато вздохнул. – Похоже, за гранью, как и в реальности, – не всегда получается так, как того хочешь. Точнее никогда не получается. Я и сам хотел её найти. Ведь это именно она «растормошила» меня ото сна.

Яська коснулся кулончика. Тот отозвался розоватым свечением и, словно в назидание, уколол пальцы.

– Это он привёл тебя сюда?

– Наверное... Хотя скорее другое. Кулончик лишь сохранил память о тебе и обозначил Путь. Потом я вспомнил про прыгалки, но те куда-то задевались во тьме... Я испугался, что потерял.

Яська достал из-за пояса прыгалки.

Ярослав кивнул.

– Я так и думал, что им не место там. Тогда я принялся играть в «стёклышки», чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей – к тому же кто-то нарисовал передо мной светящееся поле. Прыгал на одной ноге в абсолютной тьме, сам не понимая, как угадываю направление, куда нужно прыгнуть... а потом вдруг услышал голос.

– Голос?

– Ага.

– Тот самый?

– Нет, другой. Я его никогда до этого не слышал, но понимал. Он называл разные комбинации чисел и, всякий раз, добавлял: «натант». Тогда я заново подбросил кулончик... и он вдруг засветился, как сейчас... просто так, в полёте. Потом упал, подскочил и принялся скакать по пронумерованным квадратам!

– Ничего себе... – присвистнул Яська.

– Я тогда перепугался не на шутку, а кулончик возьми, да и повисни в воздухе, будто ничего и нету. А я слышу внушение, только на сей раз понятное: «плыви».

– И?.. – Яська всем телом подался вперёд.

– И я «поплыл»...

– Как?!

– Просто зажмурился, чтобы не так страшно, и прыгнул на тот квадрат, над которым завис кулончик. А когда открыл глаза, то оказался тут.

– Так что же это было такое?

– Не знаю. Думаю, это и есть Путь. Хотя скорее, меня кто-то направил. Или что-то.

Затем они долго молчали. Каждый пытался разобраться в собственных мыслях. За последнее время накопилось много всего и было неясно, как со всем этим «плыть» дальше. Бороться в открытую – нельзя. Уж очень неравны силы. Да и соратников найти вряд ли получится. Противостоять и дальше в одиночку – страшно. Кто его знает, на что ещё может пойти Тьма, задавшись достижением собственной цели? Пока Она лишь запугивала, однако факт того, что со временем эти меры недвусмысленного назидания трансформируются во что-то реальное и более действенное – неизменно заявлял о себе, как о чём-то, само собой разумеющемся. Окончательно подавляло неведение. Зачем, почему, когда и кем? – основополагающие вопросы, на которые попросту не было ответов. Да и не будет никогда, потому что на той стороне вряд ли так уж желают проливать свет на собственные деяния. «Злодеяния». Ведь тогда им самим придётся принять ещё более жуткую истину, чем всё остальное, что так стремится завладеть светом. Им придётся признать собственную ошибку, а это посложнее всего остального.

Потом друзья двинулись в путь. Спорить, в какую сторону тот ведёт не стали. Спираль бездны ужасала своим размеренным вращением. К тому же и сам Ярослав заметил, что слышал внизу голоса, находясь ещё там, по другую сторону реальности. Даже не голоса, а стоны отчаяния – туда ни стоит идти, ни в коем случае! Да и Колька с Тимкой оставались в безопасности, раз не дошли до поляны – Яська заставлял себя верить именно в это.

На деле же, всё обстояло намного страшнее, просто Яська не желал признавать засевшее в груди отчаяние.

Пещера уводила вниз. Жар нехотя отступил, однако не желал отставать окончательно, то и дело напоминая о себе волнами нестерпимой жажды. Пол под ногами сделался покатым. Идти было легко, однако ни Яська, ни Ярослав, и думать не думали о спешке. Во тьме могли таиться ловушки каверзной судьбы – нужно постоянно быть начеку. Хотя переживания за жизни потерявшихся друзей в разы превосходило все остальные разрозненные мысли и чувства. Яська держался на морально-волевых фибрах, что исходили от Ярослава. Тот сказал, что у Кольки с Тимкой есть шансы на спасение лишь только пока всё в порядке с самим Яськой. Если с ним что-нибудь случится, тогда пиши-пропало – шансов у потерявшихся не останется никаких.

Яська кивал тяжёлой головой, борясь с кричащими в груди чувствами, и заставлял себя слепо верить в то, что Ярослав прав. А какие, собственно, были сомнения? Больше Кольке и Тимке надеяться не на кого. Потому что никто и в помине не знает, как далеко зашла в своих играх горстка бесстрашных ребят. Никто понятия не имеет, что происходит в действительности. Никто и представить себе не может, что именно рвётся на свет. Да даже если бы кто-нибудь прозрел, хоть на секунду, что с того? Тут не помогут ни обученные коммандос, ни лёгкие на язык политики, ни крылатые ракеты, что несут в себе атомную начинку. Никто и ничто! Иначе бы те, кто наблюдают, не решились на вечное бегство. А раз решились, значит побороть мрак внутри себя попросту невозможно.

«Но как тогда быть?!»

Воздух сделался тяжёлым. Он нехотя проникал в лёгкие, обволакивал их изнутри, провоцируя нестерпимый кашель. Яська вдыхал с присвистом, а на выдохе просто зажимал губы пальцами. Ярослав просто натужно сопел, потребляя воздух маленькими порциями. Сердце колотилось, словно тамтам, а в висках гремела артиллерия. Ко всему прочему, разболелась голова, и Яська окончательно сник: ну куда их, спрашивается, несёт?! Чего они хотят доказать своими опрометчивыми действиями? Что ничего не боятся? Глупо! Не боятся только психи, а все остальные живут под гнётом вечного страха, в ожидании конца. Как смертники в камере, обречённые на неминучую казнь!

– Держись! – воскликнул Ярослав и тут же куда-то пропал.

Яська не успел ни замереть, ни последовать совету растворившегося во тьме друга. Он только присел, сам не зная зачем, и полетел в кромешную бездну, будто спортсмен-скелетонист, пытаясь замедлить ногами стремительное падение. Однако тщетно. Пол сделался влажным и неимоверно скользким. А угол наклона многократно возрос. В нормальной ситуации, подобные горки, вне всяких сомнений, позабавили бы, но когда несёшься вниз головой, в кромешной тьме, навстречу неизвестности, а скорость с каждой секундой только возрастает, тут уж не до веселья – быть бы живу! Ведь достаточно одного-единственного препятствия или резкого поворота – и от костей мало что останется. А это значит – поражение. Конец всех надежд.

Скольжение закончилось так же внезапно, как и началось. Пол пещеры остался где-то позади, а вокруг не оказалось ничего. Яська взвизгнул, взмахнул руками, в надежде всё же за что-нибудь уцепиться, перевернулся через голову и камнем рухнул вниз. В ушах засвистело, дух захватило, а мысли просто выдуло прочь!

– Мамочка! – заорал во всё горло Яська и шлёпнулся во что-то тёплое.

В нос вонзились мириады острейших игл, вниз по глотке хлынул поток, провоцируя очередные приступы кашля. Яська всё же собрался с мыслями, стиснул зубы, что есть сил заработал руками и ногами, пытаясь всплыть. Он вновь вылетел из податливой субстанции, словно мячик, удивлённо икнул и шлёпнулся обратно в мягкие волны.

В зените пульсировала Звезда. Она словно насмехалась над испуганными детьми.

Яська, в ужасе, зажмурился. Потом перевернулся на живот и принялся искать взглядом Ярослава. Тот раскачивался на волнах буквально в метре. Яська впервые в жизни прочёл на лице друга неподдельный испуг. Ещё бы, подобный спуск затронет чувства кого угодно и не важно, как стойко ты держался всё это время.

– Что это за дрянь такая? – спросил Ярослав, процеживая густое «молоко» сквозь пальцы рук.

Яська улыбнулся, вспомнив своё поведение в момент, когда он впервые в жизни увидел Молочную Реку.

Ярослав ждал ответа. Попутно изучал размытый горизонт.

Яська пожал плечами.

– Не знаю. Тут всегда так.

– А тебе почём знать?

– Росинка рассказывала. Это она показала мне Реку.

– Похоже на болото... – брезгливо сказал Ярослав.

– Нет. Это Река, – тут же поправил друга Яська. – Там, куда она течёт – и заключён смысл всего.

– Так уж и заключен... – Сейчас Ярослав очень сильно напоминал Кольку: такой же недоверчивый и колючий.

Яська улыбнулся.

– Не сомневайся! А ещё не бойся. Иначе нас могут услышать молохи.

– А кто они такие?

– Стражники глубин.

– И что они охраняют?

– Как что... Глубины!

– И отчего же их охранять?

Яська пожал плечами.

Ярослав огляделся. Пробормотал себе под нос:

– Так, может, истина вовсе не там, куда вынесет течение, а внизу, на дне? – В противовес своим словам, Ярослав поднял голову. – Ничего себе!..

Яська тоже задрал подбородок. Соизмерил взглядом огромный горный массив, что возносился в небеса... а потом и ещё дальше, за грани, меридианы и параллели. Присвистнул.

– Ничего себе, глыбища! Интересно, мы с самого верха грохнулись или пещера чуть ниже?

– А кто его знает? Отсюда ничего и не разглядишь, – Ярослав отплыл подальше, отрицательно качнул головой. Потом увидел над головой Звезду, тоже присвистнул. – И Она тут!.. Так низко!

– А ты как думал?..

Ярослав пожал плечами.

– Никак. В принципе, я догадывался, что Она – на протяжении всего Пути, хотя Её и не отовсюду можно увидеть.

– Ага. У Моста её и вовсе нету! – Яська невольно улыбнулся, припомнив, как выбрался по стальным фермам в родной город.

«Вот бы так и сейчас! Хотя... Так уже никогда не будет».

– А что за мост?

– Мост – и есть Путь, – на автомате выпалил Яська, особо не задумываясь.

Ярослав нахмурился.

– Я думал, Путь – это Река. Ты ведь и сам это сказал.

– Ну да, сказал, – Яська принялся усиленно соображать. – Просто тот Путь немного другой. Он извилистый, что ли... Более трудный – на нём нужно мыслить. А тут – прямая. Раз – и там!

– Зачем же нужны два Пути, если оба они ведут в одно и то же место?

– Скорее всего, Мост – это просто объезд. Для тех же, кто не хочет или не может познавать истину постепенно – есть Река. Путь напрямик!

– Напрямик?

– Ну, то есть, вызов судьбе!

– А думаешь, стоит бросать ей вызов?

– Я не знаю... Но ведь зачем-то всё это создали.

Ярослав вздохнул.

– И то верно. А ведь и впрямь, как в жизни всё! Точнее, в твоей действительности, – Ярослав помолчал, изучая размытый горизонт. – Каким бы ни был человек, у него всегда есть право выбора. При этом, пути одних, стремительны и быстротечны – они словно несутся по прямой, не замечая ничего вокруг. Раз – и вот оно устье, как ты и сказал! А позади, при этом, – ничего. Я не про материальные ценности, а про духовные. Душа – пуста, земной путь – окончен, а смысла, как не было, так и нет. Таких людей мало – они словно выжигают себя изнутри, – оттого так пустынно именно тут. Но есть и другие люди, пути которых тернисты и непросты. Они словно идут в обход, задавшись целью познать мир таким, какой он есть до Звезды. Или каким он может быть. Их жизненный цикл значительно удлиняется, но и появляется возможность оглядеться по сторонам. Отличить хорошее от плохого, познать смысл, духовность, научиться любить и растить. Хм... Я, наверное, глупости сочиняю... Прости.

Яська какое-то время молчал, переваривая всё только что услышанное. Потом понял, что друг ждёт его реплики и быстро-быстро заговорил, удивляясь тому, насколько легко в голове рождаются мысли:

– Да за что ты извиняешься-то?! Я сам раньше ничего не понимал: есть Река, и есть Мост – смысл? А теперь... Ты всё верно заметил! Я даже понял, зачем нужен Мост! Росинка говорила, что это пересадочный пункт! Как железнодорожная станция или аэропорт. Тут есть возможность пересесть с одного вида транспорта на другой!

– И продолжить Путь... – Ярослав почесал затылок. – А ведь верно.

– Ещё бы! – Яська буквально задыхался от распирающих его душу чувств. – Всегда есть возможность замедлить бег и остановиться! Вопрос лишь в том: хочешь ли ты сам этого? Если да, то – пожалуйста! Можешь пойти в обход. Или, наоборот, когда не останется никого и ничего, или же появится непреодолимая тяга к приключениям, – Путь открыт, прямой и стремительный! Я даже не знаю, с чем это можно сравнить!.. И впрямь, как на поезде!

Ярослав долго молчал. Потом спросил:

– Значит, говоришь, что у Моста нет Звезды?

Яська утвердительно кивнул.

– Тогда плывём. Скорее всего, твои друзья именно там.

Из-за призрачного горизонта донёсся грустный стон. Яська загнанно обернулся.

– Молох! Скорее!

Ярославу не пришлось повторять дважды. Но он всё равно обернулся – уже на ходу, – чтобы взглянуть на стражника глубин. Его лицо не дрогнуло. Как Яська не старался уловить хоть какую-нибудь эмоцию – тщетно. Ярослав словно лишился чувства страха. Перед ним была лишь конкретная цель, а всё остальное казалось никчёмным и сопутствующим, задвинутым ногой под кровать. В данный момент, он нёсся по прямой. Причём так стремительно, что повернуть назад казалось невозможным, даже захоти этого он сам.

35.

Мост, как и прежде, поражал своим величием. Он вздымался из Молочной Реки, нависая над головой истинным совершенством. Бетонные колонны пестрели сизым налётом. Изредка поскрипывал усталый металл. Свистел между ферм ветер. Низкие тучи растрепали свои грязные отрепья, словно желали основательно прополоскать их в «молоке». Однако Река не обращала на них внимания, продолжая свой размеренный путь в неизвестность.

Яська кое-как вскарабкался на скользкий бетон. Помог вылезти из воды запыхавшемуся Ярославу. Тот держался уверенно, лишь временами опасливо озирался по сторонам, словно нутром ощущая опасность. Однако это был вовсе не страх. По крайней мере, не тот страх, что сковывает по рукам и ногам, пригвождает к месту, или просто сводит с ума. Это было беспокойство за собственную жизнь. Инстинкт, направленный на самосохранение. Оказывается, после смерти он никуда не исчезает.

– Ты забирался на самый верх? – спросил Ярослав, изучая планки лесенки, стремящиеся ввысь.

Яська кивнул.

– И что там?

– Я... Я думаю, там то, к чему ты мысленно стремишься.

Ярослав хмыкнул.

– Разве так бывает? В смысле, легко?

– А разве карабкаться вверх легко? Оглянись, сколько уже пройдено!

– А сколько всего сосредоточено за плечами взрослых – ты не задумывался? Мы ведь только в самом начале Пути. А разве можно на столь низменном уровне познать будущее стремление?

Яська пожал плечами.

– Но ведь совсем без стремления тоже нельзя. Скучно станет жить. Утратится смысл.

Ярослав мимолётно улыбнулся.

– Возможно, ты прав, – он помолчал. – Ведь в детстве все мы мечтаем. А чем это – не стремление?

– Ну да. Только мама почему-то всегда корит: мол, нельзя вечно летать в облаках, а то можно привыкнуть и вырасти бездырем или безындой.

– И вовсе нет! Просто твоя мама – взрослая. Она – на другом уровне. Ей наскучили игры, потому что там, всё так, как ты того хочешь. Захотел играть в космонавтов – залез в беседку на школьном дворе и пожалуйста: вот тебе космолёт. Потянуло в морские глубины – скорее под землю, в теплотрассу: по местам, задраить все люки, подлодка идёт на погружение! Наскучило и это – можно просто носиться по полю, воображая себя бесстрашным ковбоем, что задался целью избавить от бандитского гнёта всех малоимущих! – Ярослав вздохнул. – В реальности же, всё иначе. Нужно продумывать заранее: каждый шаг, каждое слово, каждый поступок. Потому что ничто на этом свете не возникает просто так из ничего и не исчезает бесследно. Волшебная палочка доступна лишь в фантазии. В реальности же, тут и там, подстерегают ошибки. Однако не все ошибки, рушат жизнь... хотя и многие. Главное, не стать «слепцом», потому что это и есть истинный конец. Скорее всего, твоя мама опасается именно этого: что в пылу детской игры, ты попросту утратишь способность воспринимать реальность такой, какая она есть на самом деле. Что ты однажды споткнёшься.

– И какая же она, эта реальность?

– На этот счёт, у каждого своё мнение. А обретение придёт, лишь после того, как ты завершишь свой Путь.

Яська задумался. Потом спросил:

– Но ведь мы же не играем – всё по-настоящему?

– А ты уверен в этом?

– В смысле?

– Вдруг с нами просто кто-то играет, заставляя думать, что всё взаправду, хотя на деле, происходящее – лишь плод его больного воображения...

Яська почесал затылок. Задрал голову вверх. Глянул на недвижимые тучи, заточённые за фермами моста. Они словно налились свинцом. Казалось, что-то распирает их изнутри, силясь прорваться наружу. Но серый монолит сдерживал постороннюю волю, лишь изредка давая скупую «трещину».

– Как бы ни было на самом деле, – прошептал Яська, – ответ сосредоточен именно там, – и он ухватился за перекладины лесенки, взмывающей вверх попутно с бетонной сваей, на которую они выбрались из воды.

– Разве ты ищешь ответ? – холодно спросил Ярослав.

Яська замер с простёртыми вверх руками.

– Я ищу друзей, – ответил он, смотря на металл перед собой. – И найду. Но только Тьма не отстанет, пока мы не узнаем, кто за всем этим стоит. Она может быть и отпустит, однако не на долго – я в этом уверен. Она знает, что мы знаем о Ней. И Те, кто наблюдают, тоже знают. Так что чего-то другого попросту не остаётся.

Яська кивнул, словно этим жестом заставлял поверить в только что сказанное собственное сознание. Это казалось странным: ведь именно последнее в ответе за все наши поступки. Однако к озвученной фразе сознание не имело никакого отношения. Смысл зародился много ниже, такое ощущение, именно там, где расположена колыбель чувств.

Ярослав ничего на это не ответил, и они полезли вверх.

Какое-то время ничего не менялось. Сверху напирали тучи, со всех сторон обступал металл, далеко внизу булькало вязкое «молоко». Прохладные перекладины лесенки были приятными на ощупь – Яська даже пару раз прикасался к ним разгорячённым лбом, в попытке унять беспорядочные мысли. Помогало. Но лишь на какое-то время, после чего шум внутри головы возвращался к прежней отметке.

В какой-то момент Яська понял, что становится темнее. Далёкий горизонт заслонился тёмным покрывалом, словно чего-то опасаясь, или желая скрыть уже содеянное зло. Яська в ужасе глянул вверх. Ничего. Лишь непроглядная темень, будто они вовсе не поднимаются по лесенке, а, наоборот, спускаются вниз! В бездонную чёрную нору, в которую, если сорвёшься, то будешь падать целую вечность, или до тех пор, пока не утратишь здравый рассудок и не сойдёшь с ума.

Яська встревожено переступил с ноги на ногу. Глянул вниз, мимо сопящего Ярослава, вопросительно смотрящего в ответ: мол, чего ещё стряслось?

Внизу было светло, как и прежде. Мерно резался бетонной опорой напополам молочный поток. Аппетитно булькал на другой стороне, вновь сливаясь воедино. Уносился вниз по прямой, верша смысл своего бытия.

– Что-нибудь не так? – всё же спросил Ярослав, читая в Яськиных глазах неподдельный испуг.

– Темнее стало, тебе так не кажется?

Ярослав огляделся.

– Может ночь просто надвигается?.. Сколько мы уже здесь?

Яська мотнул головой.

– Да не ночь это. Глянь, как внизу, а потом сравни с чернотой над головой! Разве не видишь разницы?

Ярослав посмотрел под ноги, потом задрал голову вверх.

– Мы, кажется, в самые тучи лезем, – он вновь посмотрел вниз. – Да не может быть! Мы метров сто всего лишь проделали – облака не могут быть так низко!

– А что, если это не облака вовсе? – хрипло спросил Яська.

– Тогда что же это такое?

Яська ничего не ответил. Он вдохнул полной грудью и возобновил путь.

«Будь что будет. Главное, разыскать Кольку и Тимку, а вместе мы что-нибудь непременно придумаем! Вот только как же их разыщешь в такой темнотище?..»

Мрак обступил со всех сторон. Навис голодной вороной над головой, вцепился в волосы, потянул в неизвестность, принялся сновать туда-сюда перед лицом... Он желал одного: чтобы Яська отмахнулся, утратив бдительность, и полетел вниз головой туда, откуда пришёл. Ему не место здесь. По крайней мере, не сейчас, потому что он запросто всё разрушит. Разрушит Мост, что веками строила древняя цивилизация, для того, чтобы соединить две разные протоформы. Этот Мост видел истинное воплощение ужаса, как и жуткий кошмар, что когда-то царил под его опорами, который не сможет уместиться ни в одной человеческой голове. Тем более, в сознании мальчишки, сунувшего нос за грань дозволенного.

«Ясь, а Ясь... каково тебе в нас?»

Яська промахнулся мимо перекладины. Взмахнул руками, всё же сохранил равновесие и вновь вцепился в металл. Сердце загнанно колотилось; в груди, под ямочкой, сновали электрические заряды... а вот сознание оставалось кристально чистым, словно мрак действительно не коснулся его.

Яська нащупал липкими от пота пальцами поперечную балку. Опёрся об неё, перенёс вес тела на руки и сел, свесив ноги вниз. Рядом тут же возникло личико Ярослава: бледно-лиловое и неимоверно встревоженное. Он ощупал пространство перед собой и повторил Яськин манёвр. Уселся рядом. Выдохнул. Прислушался.

– Да мы вовсе не на Мосту сейчас, – глухо прогудел Яська, точно нудный тип, помешанный на скепсисе.

Ярослав постучал по металлу над головой.

– Тогда где же?

– Мы – внутри.

– Внутри чего? – без выражения спросил Ярослав.

– Внутри сферы.

– Какой ещё сферы? – не понял Ярослав. – Чего ещё такое сочиняешь?

Яська грустно вздохнул.

– Там, за кладбищем, я видел истинную Тьму. Не каких-нибудь там фанатиков, пророков или иноверцев, что делают страшные вещи, заявляя во всеуслышание, что вершат потустороннюю волю. Вовсе нет. Это была Тьма, заполнившая собою чужое тело. И Она делал с этим телом всё, что Ей заблагорассудится.

– Почему ты раньше ничего не сказал?

Яська пожал плечами. Тут же сообразил, что Ярослав не видит его жест, добавил вслух:

– Я тогда ещё не понимал, в чём суть...

– А сейчас, выходит, понял?

Яська смиренно кивнул.

– Видишь ли, дело вовсе не Пути. Они построили Мост, чтобы соединить два берега – тогда Они ещё и не помышляли о «бегстве».

– Разве Мост – не одно из проявлений Пути? Мы ведь к этому, вроде как, пришли...

– Я... Я не знаю. Но Мост был нужен Им для того, чтобы с той стороны пришла Тьма, – Яська вздохнул. – И Тьма явилась на зов. А с ней, её услужники и соплеменники. Они рвались вовсе не наружу, а внутрь. Мне кажется, именно этого и не учли Те, кто возвели Мост. А когда Они всё же познали мрачную истину космоса, было уже поздно. Им пришлось бежать. «Плыть» за горизонт, в надежде, что Тьма не сможет Их нагнать. Они ушли, но Мост так никуда и не делся. Он стоит в Молочной Реке, между кисельными берегами, и раз за разом открывает Врата. Те самые, по которым завершившие Путь, уходят за грань... а на Землю проникает Зло. А мы же его...

– И продолжали они растить своих чад, не понимая, что внутри тех поселилась Бездна...

Яська чуть было не свалился вниз. Точнее он свалился, но тут же приземлился на вытянутые ноги, отчего стопы осушило, а коленки подогнулись. Вокруг всё скрипело и гнулось, обрастая металлическими завязями, так похожими на связи пептидов, дарующих жизнь.

Яська оглянулся на говорившего.

Доктор кивнул носатой головой. Поднял руку с блокнотиком – только сейчас Яська понял, что сделалось немного светлее, – прочитал:

– И продолжали они растить своих чад, не понимая, что внутри тех поселилась Бездна. По сути, они и сами являлись никем иными, как услужниками Тьмы, проникшей в сознание каждого порабощённого индивида. Бороться было бессмысленно, потому что ни один из них не был в силах определить истинное Зло. А Оно – засело внутри, у сердца. Намного ближе, чем самый ненавистный враг или столь желанная звезда. Оно кормилось душевным теплом, постепенно перерабатывая его в лёд. Так наступил Закат. Так началась новая эра. Так началась эра Тьмы, – Доктор захлопнул блокнотик, склонил голову, сложил ладони поверх своего одеяния в районе поясницы. – Библия «Теней». «Энная глава» от пришествия Иноверца. Стих новый. «Начала конца».

– Какого ещё конца? – не понял Ярослав – он в отличие от Яськи усидел на месте.

Доктор никак не прореагировал на вопрос. Точнее прореагировал, но отчего-то вновь обратился к Яське:

– Он ступил за грань. Через него, Тьма видит тебя насквозь.

– Она и так всё видит! – выпалил возмущённый Яська. – А Ярослав, он – свой! Он не предатель! Ведь правда, Ясь?

Краем глаза Яська заметил, как Ярослав, в момент его последних слов, поменялся в лице... Потом, правда, спохватился, подался вперёд, подтверждая: конечно, правда!