Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 51 страниц)

Доктор откинул цепь прочь, подошёл к вагонетке, перекинул ногу через борт.

Яська ринулся следом, не понимая, что такое делает.

– Подождите! Но как же вы сами? Как вы всему этому противостоите в одиночку?!

Доктор обернулся.

– А кто сказал, что я один? Миллиарды лун назад, когда в сердцах людей поселилась бездна, со звёзд спустилось много таких как я. Тогда никто не знал, что это билет в один конец. Мы понятия не имели, навстречу чему движемся. Оказалось...

Из-за пригорка показалась струйка чёрного дыма.

Доктор сверкнул глазами.

– Прячься! Сегодня Они едут за мной, так что у тебя есть шанс вернуться, – и, не дожидаясь Яськиного ответа, Доктор покатил прочь. Нет, он не боялся, того кто ехал следом – даже ни разу не оглянулся, – хотя... Возможно, он просто привык, ведь всё началось давным-давно.

«А что началось?»

– Противостояние Света и Тьмы, после того, как вспыхнула первая Звезда!

Яська ничком повалился наземь, в стебли дурманящей лебеды.

Из-за пригорка выскочило нечто. Длинное, суставчатое, с рогатой головой, будто у жука-носорога, и атрофированными крылышками за спиной. Яська смотрел, как стремительно мелькают многочисленные ножки, и силился не закричать от страха. Подвижные усики существа сновали по колее, безошибочно определяя маршрут. Фасеточные глаза излучали синеватую муть. Из многочисленных нательных пор вырывались клубы удушливого дыма.

Существо разинуло пасть и завизжало.

Яська зажал рот двумя руками, попутно силясь проглотить страх и совладать с непослушными конечностями. Веки нестерпимо жгло, а где-то под самой ложечкой нарастала самая настоящая паника – только утрать над собой контроль, как ноги тут же понесут прочь! Так и никак иначе! Яська вжался в землю. А существо оказалось вовсе не насекомым. Оно неслось вдоль колеи, и Яська видел сквозь приоткрытые поры кипящую внутри создания жизнь! Там царило адское пекло, в котором копошились чёрные козявки. Они злобно верещали, то и дело нападали друг на друга, разбрызгивая вязкую слизь. Капли разлетались в разные стороны, вспыхивали ярким пламенем, будто смола, отчего само существо – или механизм??? – издавало жуткий вой. Из пор вырывались очередные клубы дыма, а вся конструкция неслась дальше, шипя и булькая, точно капля воды на раскаленной сковороде.

Яська лежал в лебеде, страшась даже пошевелиться, и желал одного: поскорее «всплыть».

4.

К ужину Яська уже толком не помнил привидевшийся в бреду кошмар... а может ужас. Бабушка напоила его пряным отваром и укутала в одеяла, в результате чего Яська обильно пропотел. Несмотря на слабость во всём теле, сделалось немного легче. В первую очередь оттого, что в голове забрезжила какая-никакая ясность. Точнее даже не ясность, а пустота, на место которой ничто не претендовало. До этого царили лишь воспалённые мысли, населённые нежитью, что так и норовила прорваться наружу. А от этого неприятно ухало в висках, и болели глаза. Отвар же, такое ощущение, разогнал всю Яськину мракобесию, позволив забыться обычным сном. Поначалу, правда, мешали липкий пот и тяжесть одеял, но и то лишь до поры до времени. Бабушка удовлетворительно кивнула и удалилась за ужином, предварительно сунув Яське подмышку опостылевший градусник. От последнего по телу разлилась противная дрожь. Однако не успела она достигнуть и Яськиных пяток, как тот уже снова спал.

На этот раз вместо всякой гадости на одной ноге прискакала Тимка. Над её головой что-то стремительно мелькало, порождая громкий свист. Яська присмотрелся тщательнее – скакалка, ну конечно!

Тимка замерла. Улыбнулась. Протянула прыгалки.

Яська глянул на диковину.

– Я не умею.

– А ты попробуй. Главное верить, что получится, и не бояться! – Тимка улыбалась не прекращая.

Яська смутился.

«Ну вот, теперь Тимка подумает, что я какой-нибудь трус. Ведь она не видела, как я летал на тарзанке или заманивал в ловушку стрижа. И кошмары тоже не видела».

Тимка наклонила голову набок, как любопытная синичка.

– Ну чего ты? Не стесняйся, я же тоже не сразу научилась!

Яська прищурился – и правда не догадывается или специально на нерешительность намекает, чтобы он, чего доброго, не обиделся?

Тимка добродушно мигнула.

Яська протянул руку.

– Ну, ладно, попробую. Только, чур, не смеяться!

Тимка запрыгала на одной ноге, захлопала в ладоши, снова улыбнулась.

– Нет, ты что, разве я пересмешница, какая? Видел бы ты меня в первый раз – все коленки порасшибала! А когда обруч училась крутить и вовсе... Вот, – она расстегнула пуговицу в районе талии и без тени смущения продемонстрировала застывшему Яське исцарапанный бок, – угол не заметила!

Это был сон, и Яська просто кивнул. Он повертел в руках прыгалки, расправил, пару раз перекинул через голову: туда – обратно. Затем примерился и попытался выдать серию прыжков. Естественно, ничего не вышло: прыгалки зацепились за правое ухо, потом прошлись по волосам и повисли холодной макарониной на плечах – Яська даже толком и не понял, что случилось.

Тимка молча наблюдала.

Яська снова расправил прыгалки, неуверенно потоптался на месте, повторил неудавшуюся попытку – тщетно, словно сглазили!

Тимка улыбнулась.

– Ну, чего ты, как бурдюк старый... Смотри, – она подошла к Яське вплотную и ухватилась за прыгалки. – Неужели не чувствуешь, как они поют?

– Поют?

– Ну да! Ты же просто скачешь на одном месте и ничего больше не воспринимаешь.

– А что я должен воспринимать? – Яська почувствовал досаду, словно оказался на уроке перед строгой учительницей, которая пытается втолковать в его бестолковку что-то очевидное, чего он, хоть убей, не может понять самостоятельно.

Тимка быстро определила настроение друга – не стала наседать, отпустила прыгалки, снова улыбнулась.

– Это только на первый взгляд просто – прыгалки и прыгалки. Но на деле всё и впрямь оказывается намного сложнее! Тут нужно не только прыгать и за ручки крутить, нужно ещё уловить «ритм».

– Какой ещё ритм?

– Самый обычный, – кивнула Тимка. – Разве ты ещё не понял, что «ритм» заключен во всём, что нас окружает?

Яська пожал плечами.

– Мы этого ещё не проходили...

– И мы не проходили! – улыбнулась Тимка.

– Тогда откуда ты про него знаешь?

– Потому что это сон, – Тимка наклонилась, сорвала из-под ног ромашку, протянула цветок ничего не понимающему Яське. – На, вот, понюхай.

Яська понюхал – как пластмасса. Нет, даже не пластмасса, а совсем ничего, полнейшая стерильность.

– Не пахнет, – заключил удручённым тоном Яська.

Тимка выхватила цветок.

– Конечно не пахнет, ведь сон не о нём! И не о нём!.. – Тимка подпрыгнула на одной ноге и щёлкнула пальцем по диску низкого солнца – тот откликнулся медным звоном, точно бабушкин таз, подвешенный на гвозде в коридоре.

Яська улыбнулся.

– Здорово, а мне так можно?

– А то! – Тимка подмигнула. – Во снах всё можно! Только это не всем дозволено.

– Почему?

– Не знаю. Я ведь всего лишь девочка из сна про прыгалки, а не учёный.

Яська глянул на Тимку – сейчас она казалась такой знакомой... и, в то же время, отстоящей за сотни тысяч миллиардов километров!

– Но ведь ты так на неё похожа.

– Похожа на кого? – звонко откликнулась то ли Тимка, то ли не Тимка.

– На Тимку.

– Так я и есть Тимка! Разве не узнал?!

Яська развёл руками.

– Поначалу узнал, а потом ты сама сказала, что не Тимка, а всего лишь девочка из сна.

– Да какая разница! Главное, что я здесь. И ты здесь! А вдвоём – мы не одни, к тому же всегда можно поиграть! И не важно, кто на кого похож или не похож! Важно, кого именно видишь во мне ты сам!

– А ты? Кого видишь во мне ты?

Девочка еле заметно вздрогнула.

– Знаешь... Я давно хотела тебе сказать. Мне так жаль, что нам с тобой не удалось попрыгать там, где можно чувствовать... – Она нездорово вздрогнула. – Что я такое несу?..

– Наяву? – Яська опешил. – То есть, в реальности?

Девочка пожала плечами.

– Не знаю... – Она суетливо оглянулась. – Ну, так ты будешь учиться или нет?! Здесь это сделать проще всего. Хотя... Мне кажется, или ты и взаправду не спишь?

– Как же я тогда тебя вижу?

Девочка насупилась. Потом быстро-быстро заговорила:

– Смотри, если не получается прыгать просто так, тогда считай про себя, – она всё же выхватила прыгалки из обмякших пальцев Яськи и принялась ловко скакать, читая по памяти:

– Раз, два, три, четыре,

Кто у нас живёт в квартире?

Папа, мама, брат, сестрёнка,

Кошка Мурка, два котёнка,

Мой щенок, сверчок и я –

Вот и вся моя семья!

Раз, два, три, четыре, пять,

Всех начну считать опять! Ой!..

Девочка неожиданно споткнулась буквально на ровном месте и растянулась в одуванчиках. Она тут же села, посмотрела сначала на белые цветы, затем на встревоженного Яську. Прошептала вполголоса:

– Кто ты и откуда?

Яська переступил с ноги на ногу.

– Я... Но ведь ты же сказала, что неважно.

Девочка повела оцарапанным плечом. Выпрямилась во весь рост, принялась тереть зелёные от травы коленки.

– Не важно – когда спишь! А когда не спишь... Вот, смотри! – И девочка в отчаянии указала на свои колени. – И цветы пахнут!

– Но ведь так и должно быть! – в отчаянии ляпнул Яська.

– Так не должно быть, – девочка отрицательно покачала головой. – Тут сказка и нет взрослых. Но когда сказка прорастает в реальность – или, наоборот, – в ней тут же появляются взрослые, а тогда... Тогда... – Девочка в отчаянии зажмурилась. – Зачем ты так?..

– Но я ведь не знал! Ты же ничего не говоришь! А я просто мальчик! Откуда мне знать, что вообще тут у вас происходит?!

Девочка вздрогнула.

– Тебе нужно срочно разыскать Его. Только Он может это прекратить! Я не знаю, как всё началось. Как началось именно у тебя! Но тебе нужно снова «уснуть». Обязательно, иначе...

– Иначе – что?

Девочка побледнела.

– Иначе Они придут за тобой, как пришли за мной! Или просто заманят.

– Но кто они?

– Они... – Девочка прислушалась. – Я... я не знаю. Сон не о Них! Зачем ты думаешь?! Прекрати, ну же! Ведь сделалось жарче, запахло ромашками, а ты... Ты так и не научился слышать «ритм». Тебе лучше всё снова забыть. Вернуться на круге...

Яська сглотнул страх – это был снова кошмар!

– Но чем же они так опасны?

Девочка сжалась в комочек.

– Они подыскивают нужный «ритм». Они слушают сердца, точнее души – не знаю, как объяснить точнее. И когда код совпадает, Они являются, чтобы забрать!

– Кто является?

– Они, – девочка зажала уши ладонями. – Пожалуйста, больше ни о чём не спрашивай! Иначе я тоже проснусь! Я не хочу, потому что... потому что... Господи, ведь Они уже приходили за мной!

Девочка опустила руки. Выронила прыгалки. Пошла прочь, волоча ноги и раскачиваясь, словно пьяная.

Яська схватил её за руку. Развернул к себе. Еле устоял на ногах – перед ним застыл манекен. Безвольный взгляд, синие круги под глазами, потрескавшиеся губы, впалые щёки – от прежней девочки-Тимки не осталось и следа. Даже голос, и тот видоизменился. Сделался хриплым и зловещим.

Яська невольно отстранился. А девочка прохрипела:

– Зачем ты меня разбудил? Чего я тебе сделала? Ведь это был мой сон, а ты же его просто разрушил. Разве так поступают с родной... – Она осеклась, но всё же договорила: – Теперь явь установится и тут, потому что и Они уже тут.

– Но как?.. – Яська отступил, силясь совладать с непослушными ногами. – Это ведь и мой сон тоже!

Девочка вздохнула.

– Это уже не сон. Запомни: сказка сохраняется нетронутой только в детских снах! Сны же взрослых – окутаны бездной, навеянной воспоминаниями. Тьмой, которая только и ждёт момента, чтобы сожрать ещё один заблудший мир! А знаешь, что такое мир?

Яська машинально помотал головой.

– Мир – это сознание каждого из нас. Беги же пока Они не завладели твоим миром. Хотя теперь тебе попросту некуда бежать. Да это и глупо. Рано или поздно всё закончится, так же как и тут. Потому что это круг, в который мы сами загнали себя.

Девочка отвернулась и молча побрела навстречу бордовому закату. Солнце раздулось, словно живот беременной женщины, и нависало над головой уродливой блямбой. Пошёл серый снег. Откуда-то издалека донёсся волчий вой.

Яська наклонился. Бесчувственными от страха руками подобрал из увядшей травы прыгалки. Перекинул их за спину. Призадумался.

«Раз, два, три, четыре, кто у нас живёт квартире...»

Первый же прыжок вознёс его в небесную багряность.

Яська открыл глаза. Прислушался. Ничего, кроме размеренного тиканья бабушкиных ходиков в коридоре. В голове – снова вата. Руки и ноги болят. Перед глазами – белые вспышки. Всё тело ощутимо знобит.

«Дело вовсе не в «ритме». Точнее в нём, но лишь когда он совпадает с чем-то ещё. Тогда наступает «резонанс», и грань даёт трещину».

Яська поёжился. Попытался в очередной раз припомнить, что именно видел во сне. Тщетно. Память, такое ощущение, заколотили и устлали поверху шифером – скреби, не прорвёшься! Яська вздохнул, перевернулся на другой бок, уткнулся лбом в стену. Спать хотелось нестерпимо, но отчего-то Яська был уверен, что этого лучше не делать.

Тем не менее, он снова уснул. На этот раз не было вообще ничего. Лишь абсолютная чернота, какая скапливается вокруг тела, когда лежишь, укрывшись с головой одеялом.

5.

Колька примчался на следующий день. Бабушка долго упиралась, но потом всё же смилостивилась. Колька прошмыгнул в Яськину комнату и устроился на кресле. Бабушка ощупала лоб внука, после чего отвела на общение друзьям пятнадцать минут. Колька терпеливо подождал, пока не щёлкнет дверной замок, затем слез с кресла и подошёл к Яське.

– Надолго?

Яська пожал плечами. Потом сообразил, что Кольке, скорее всего, не виден его жест из-за множества простыней и одеял – прохрипел, силясь не сорвать голос:

– Не знаю. Бабушка всё равно не выпустит, пока температура.

Колька кивнул.

– Сильно ругала?

– Да не особо. Я же заболел сразу – второй день не встаю. И сниться жуть всякая, – Яська попытался проследить реакцию друга, но тот остался непроницаем.

– Когда температура, всегда не пойми что снится. Я по этой весне ангину умудрился подцепить, так по ночам снилось, что раскалённое олово в горло заливают, как в царские времена осуждённым.

– Ничего себе! – Яська поёжился: действительно, это куда пострашнее его сумбурной непонятицы.

– Так что внимания не обращай. И поправляйся скорее, а то... – Колька почесал заросший затылок.

– А то – что?

– Да дела тут такие... неприятные. Я вчера Мишку Огурцова – соседа – на дворе разговорил. Так он проболтался, что скоро городская шпана пожалует на очередную мессу.

Колька настолько поменялся в лице, что Яське даже показалось, будто друг вот-вот сплюнет на пол, демонстрируя собственную неприязнь. Однако Колька всё же совладал с чувствами и лишь состроил злобную гримасу.

– Уроды. Наверняка снова живность, какую, приволокут.

– А Шнырь так и не нашёлся? – спросил Яська.

Колька отрицательно мотнул головой.

– Нету Шныря, как в омут канул.

– И что же делать?

– Идти надо, засаду устраивать.

– Ты спятил?! – Яська покрутил пальцем у саднящего виска. – Нас двое всего, а их сколько?.. Да и возраст.

– А причём тут возраст?! – вспылил Колька. – Не оставлять же всё, как есть!

– Да ты, вообще, представляешь, на что это будет похоже?! Мы с тобой, вдвоём, против целой банды кровожадных фанатиков!

Колька насупился.

– Ещё кого-нибудь возьмём.

– Кого? Тимку?..

Колька засопел, достигнув точки кипения, однако промолчал.

Яська шмыгнул носом.

– Как она?

– Не знаю. К их дому не подступиться – Ноттингем настоящий! Похоже, основательно ей всыпали за прогулку.

Яська погрустнел. Вспомнил девочку с прыгалками. Попытался промотать в памяти странный разговор. Скользнул рукой под одеялом. Стоп! В груди заклокотало, и Яська знал, от чего именно. Он не понимал другого: каким образом это очутилось в его кровати?

– Ты чего? – спросил Колька.

Яська бросил на друга взор, полный отчаяния.

– Влюбился что ли? – снова спросил Колька.

– Да нет, причём тут это... – Яська медленно скользнул правой рукой под одеялом, зачем-то зажмурился.

– У тебя, случаем, не жар? – Колька наблюдал за движениями друга, словно тот и впрямь бредил.

Яська нащупал, что искал, нерешительно потянул на себя, пытаясь унять дрожь во всём теле. В висках надсадно бухало, словно стреляла артиллерия. По спине рассыпались мурашки – они напоминали опята, высыпавшие в лесу после дождя.

Яська проглотил страх. Приоткрыл один глаз и вынул руку.

Прыгалки!!!

«Можно подумать, ты надеялся увидеть что-то ещё!»

– Серьёзно ты лечишься, – тут же прокомментировал Колька. – Тимка научила?

Яська глупо кивнул, пропустив колкость мимо ушей.

– Ага... Только у меня, кажется, так и не получилось.

– Кажется? – Колька присвистнул. – Ясно всё с тобой.

– Чего ясно-то?

– Того. Тили-тили тесто...

– Дурак ты, – отмахнулся Яська. – Сроду я никогда не прыгал, ведь это же для девчонок занятие.

– Тогда откуда у тебя эта забава для плакс?

Яська пожал плечами.

– Я вроде как их во сне видел и вот... появились откуда-то...

– Серьёзно тебя просквозило. Меня отродясь так не глючило.

– Да иди ты! – Яська пристально смотрел на прыгалки, пытаясь припомнить, как всё обстояло во сне. – Есть такое понятие, как «ритм». И у каждого он свой.

– А ритм-то тут причём?

– Притом! – Яська откинул одеяла, кое-как поймал полетевший в стену градусник, грохнул голыми пятками об пол.

Из-за двери тут же деликатно откашлялись. С этаким подсмыслом: ещё звук – и не обижайтесь на последствия.

Колька тут же шикнул.

Яська замер. Потом молча протянул прыгалки другу. Тот приподнял одну бровь: мол, издеваешься?

Яська только неопределённо улыбнулся в ответ.

– На кой они мне? Тимке что ли отдать? Так я же говорю, её предки даже кислород порциями в дом пропускают!

– Попробуй, прыгни хотя бы разок.

– Оно мне надо? – Колька повертел прыгалки в руках. – Девчачья забава.

Яська проговорил с неподдельной улыбкой:

– Спорим, не сумеешь!

– А чего тут уметь-то?.. – сразу же клюнул Колька. – Я столько раз видел, как наша барышня развлекается в одиночестве.

Яська пропустил мимо ушей «нашу барышню» и «развлекается в одиночестве» – сейчас было не до этого: главное, посильнее раззадорить Кольку! И Яська надавил, как смог:

– Это только со стороны так кажется. Нужно быть неимоверно ловким и смелым. Знаешь, как долбануться можно, если на одной ноге?

Колька прищурился – по всему что-то заподозрил.

– Впрочем, как хочешь, – тут же включил дурачка Яська. – Я же это просто так предложил. Нашёл прыгалки, вот и вспомнил.

Но Колька уже заглотил наживку вместе с крючком.

– Смотри и учись, студент, – и на Яськиных глазах Колька дал маху. Он пробовал снова и снова, однако тщетно – скакалка то по затылку чиркнет, то застрянет под подошвой, то налетит на голень чуть ниже колена. В общем, самый настоящий опус, причём по ГОСТу.

Колька разозлился. Хотел было отшвырнуть непокорные прыгалки прочь, но всё же вовремя вспомнил, что те принадлежат вовсе не ему, и протянул обратно Яське.

– Неправильные они какие-то у тебя. Короткие. Специально под девчонку сделаны!

Яська усмехнулся.

– Да Тимка с нами практически наравне.

– А ты мерился?

– Нет.

– А чего тогда умничаешь?

– Да больно надо! – последнее прозвучало, как обида, однако в душе у Яськи светило солнце – ещё бы, так провести друга!

Колька снова не разобрался.

– Да ладно тебе. Просто на улице надо пробовать. А тут... Тут твоя бабушка того и гляди заявится, а внучок её, вон, в чём мать родила на кроватке сидит и лыбу давит.

Яська встал. Откинул за спину прыгалки. Посмотрел на Кольку.

– Не в этом дело. Смотри... – И он прыгнул под то самое «Раз, два, три, четыре, кто у нас живёт квартире...»

«И как только запомнил?..»

Он прыгнул, не совсем надеясь на успех. Точнее вообще ни на что не рассчитывая – даже на помощь небесных сил. Прыгнул просто из чувства солидарности к другу. Он думал, что полетит после первого же приземления, но... Он допрыгал до последней строчки и замер, ошарашено хлопая ресницами.

С минуту они молчали, смотря друг на друга. Потом Колька сказал:

– Лихо как это у тебя вышло.

Яська улыбнулся.

– Наверное, это и есть «ритм».

– Но как он может помочь? Точнее, чем?

Яська пожал плечами.

– Не знаю. И сон не помню. «Ритм»... Наверное, всё дело в «резонансе» им порождаемом. Помнишь физику? Там про частоту колебаний – собственных и вынужденных?

Колька повёл плечом – по всему, с физикой он был не в ладах. Впрочем, как и сам Яська. Однако про колебания Яська запомнил. Скорее всего, потому, что в учебнике оказался наглядный пример про отряд солдат, которые до моста маршируют в ногу, а непосредственно перед речкой слышат приказ: «Не в ногу, марш!» И картинка ещё была – собственно, оттого и запомнилось, в первую очередь!

– Если колебания наложатся друг на друга и совпадут по частоте, тогда наступит резонанс.

– И чего?

– Ничего. Разрушится всё.

– А это тут причём?

– Да это я в пример просто. Резонанс случается всегда, когда совпадают два ритма. Только не всегда этот резонанс несёт разрушения, – Яська отложил прыгалки на табурет, сел на кровать, взлохматил волосы, обозначая этим жестом, недюжую мыслительную деятельность. – Мне кажется, настоящий «резонанс» может породить что-то ещё. Что-то такое, что в силах изменить мир, или открыть доступ к душе человека... открыть путь за грань, – Яська внезапно умолк, понимая, что каким-то образом додумался до чего-то возвышенного, что было недоступно его восприятию раньше. Причём сам начал и сам закончил. – Как-то так.

– Да уж... – Колька нахмурился, точно старый кот, которого достал своими играми неугомонный малыш. – А как быть с сердцами любящих людей? Ведь те тоже стучат в унисон.

Яська пожал плечами.

– Даже не знаю. Но ведь... – Яська осёкся.

– Что ведь?

– Но ведь в этом случае появляется новая жизнь. Чем не «резонанс»?

Колька задумался. Потом как-то неряшливо махнул рукой.

– Да, ритм необходим. Но зачем про него знать именно нам? Чтобы в прыгалки скакать? Или ещё во что играть? Я думаю, не стоит на нём зацикливаться, а то, чего доброго, можно сбиться.

– Сбиться? Как это?

Колька загадочно улыбнулся.

– Ну, ведь у жизни тоже есть ритм. И если собьешься с него, тогда всё станет не так, как прежде. И в этом случае, резонанс точно не послужит на блага, – Колька подмигнул. – Ладно, почалил я. А то бабушка твоя уже, наверное, последние секунды отсчитывает. Завтра забегу.

Яська кивнул.

– Если вдруг встретишь Тимку, скажи ей...

«А что сказать?.. Ну вот, приплыли».

Однако Колька только кивнул.

– Скажу.

И всё. Они даже словом не обмолвились о том, что случилось два дня назад. Словно ничего и не было. Или всё оказалось самой обыкновенной игрой на дне извилистого оврага. А может это и впрямь была игра? Для Кольки и для Тимки. Реальность же воцарилась лишь в Яськином сознании. Но тогда отчего так? И причём тут прыгалки?

«Чтобы что-то понять. Ведь куда проще это сделать на примере с игрушкой!»

Яська помотал головой. Непонятица только усилилась. Тогда он откинулся на подушку и закрыл глаза. Рано или поздно, он всё вспомнит, а тогда... Тогда наступит ясность, которой можно будет воспользоваться, чтобы понять – точнее осознать – всё остальное.

«Почему Тимка из сна назвала меня родным? И как ею завладели Они? Да и Тимка ли это была?»

Яська снова спал.

6.

Колька приходил и на следующий день, и на последующий. В общем, шастал каждый день на протяжении всей первой недели, что Яське был прописан постельный режим. Бабушка лишь недовольно ворчала, то и дело напоминая про Яськину заразу. Однако делала она это лишь для проформы, в душе, скорее всего, понимая, что не из того Колька леплен теста, чтобы так просто взять, да и испугаться каких-то там невидимых бацилл. Яську это вообще мало волновало – одиночество не шутка: куда интереснее общаться с лучшим другом, нежели снова и снова касаться неприятных мыслей или воспоминаний. Сны Яська по-прежнему помнил смутно, а оттого на душе царила какая-то непонятная тревога. Вроде бы и не происходит ничего страшного, но всё равно чего-то опасаешься. О подземных катакомбах они так и не говорили. Нет, тема не являлась табу ни для Яськи, ни для Кольки. Просто они каким-то образом обходили эту часть своих похождений, отвлекаясь на более реальные и, в первую очередь, насущные события.

Колька выведал у Мишки Огурцова, что банда отморозков соберётся на той стороне речки в конце следующей недели. С какой целью – не ясно. Огурцов сослался на то, что и сами члены банды не знают, будет ли травля именно сегодня или через неделю, а может и вовсе не по тому случаю сбор. Всё зависит от окружающей обстановки и каких-то потусторонних факторов, о которых знают лишь идейные члены секты. Таким образом, что именно свершится через неделю на противоположном берегу, да и свершится ли хоть что-нибудь вообще, оставалось тайной за семью печатями.

Яська осторожно поинтересовался, кто такой этот Огурцов и откуда ему известно про дела сектантов. Колька рассказал. Оказывается, Огурцов и сам какое-то время являлся членом секты, в должности «принеси, подай, пошёл на фиг, не мешай». Правда, лишь до тех пор, пока об этом не прознал его отец – преподобный отец Михаил, – который читал проповеди в районной церквушке. Что влетело Огурцову – это понятно. Однако первое время он по-прежнему продолжал бегать на кровавые сборы, то ли по привычке, то ли по наитию, то ли ещё по какой, ведомой лишь ему одному причине. До тех пор, пока не наткнулся в лесу на завуча районной школы. Тот пытался отследить по горячим следам местных «чернокнижников». Порка повторилась. Естественно более дельная, с приставлением к лику всех святых, так что какое-то время Огурцов даже не появлялся в школе. Когда наконец появился, сразу же прилюдно заявил, что с тёмным прошлым покончено.

Яська тогда удивился: разве бывает, что так легко отпускают? По телику посмотришь, так там подобные оккультные группировки цепляются за своих малолетних членов похлеще клещей! Так что и не вырвешься сразу, а если и вырвешься, то ещё не факт, что уцелеешь!

Колька тогда покрутил пальцем у виска: мол, думай, чего говоришь, не в телике ведь. Но Яська всё равно остался при своём мнении.

Напоследок Колька сказал, что на подготовку в их распоряжении максимум неделя, после чего придётся попросту дежурить на том берегу, чтобы, чего доброго, не упустить момента. Что это за момент такой Колька естественно не сказал, а Яська побоялся спрашивать – потому что и так всё понятно. Просто в относительном неведении было как-то спокойнее – живёшь себе припеваючи, стараясь не думать о плохом, и дел-то. Подробности же, напротив, подбивали боевой дух, страша другой неизвестностью – той, что настигнет уже на другом берегу. Под конец Яська совсем запутался в собственных мыслях, которые так и норовили повалить с ног всякими нехорошими противоречиями. Не думаешь ни о чём – всё же откуда не возьмись, появляется тревога, хоть ты тресни! Думаешь как следует, желая во всём разобраться, – и того хуже выходит! В конце концов, Яська понял, что единственное, чего ему хочется именно сейчас – на этой неделе, – это отгородиться ото всего окружающего мира и просто затаиться на неопределённый срок – как таракан в щёлке, страшась вездесущего тапка. Да, это всё называется не очень хорошим словом, но чего-то иного в голову просто не шло. Нужна была пауза, и Яська её себе сделал. В самом конце, когда до решительных действий остались ровно сутки.

А перед этим катила суматошная неделя, которую, как казалось самому Яське, впоследствии будет не так-то просто забыть, если вообще возможно. Пока держалась температура – ещё ничего. Приходилось просто выслушивать безумные Колькины замыслы и делать вид, что воспринимаешь их со всей серьёзностью.

При встречах, Яська старался придать лицу соответствующее содержанию бесед выражение, чтобы друг, не дай бог, не прочувствовал его истинное состояние. А состояние было никчёмным. Хотя как иначе, когда тебе с таким вдохновением рассказывают о немыслимом, что просто не может прийти в голову, по обыкновению, к тому же считая это единственно верным решением всех проблем. Колька жаждал отмщения, будучи уверенным, что Шнырь попал в руки религиозных подонков. Как казалось Яське, фраза несла мало смысла. Он не знал, почему именно так – просто казалось и всё тут!

Сложно сказать, где Колька разыскал столько нержавеющей стали, но одна зацепка всё же была. Яська сам слышал от бабушки, что в райцентре собираются реставрировать тамошнюю церквушку, а купол на колокольне и вовсе покрыть листовым железом заново. Другой столь щедрый источник нержавейки представить было довольно проблематично. Да Яська и не стал изводиться – какая разница, тем более что и сам Колька этого нисколечко не скрывал. Главным было другое – во что именно он превратил эти самые куски нержавеющей стали.

Не сказать, чтобы данность являлась новшеством – в городе Яська с ребятами этим так же «переболели», попутно исполосовав друг дружку в кровь. Даже непонятно, кому первому пришла в голову идея подлизаться к строителям городского театра с просьбой, чтобы те выделили кучке малолетней детворы ножницы по металлу и затюканную киянку. Однако случилось и такое! Ну а дальше... Дальше, как частенько говорят взрослые, подразумевая широчайший размах детской души: «Пути Господни неисповедимы...» Куда уж там. К вечеру каждый из Яськиных друзей был вооружён до зубов самодельными ножами, секирами и топориками. Кто-то даже додумался вырезать из листа побольше самый настоящий щит, правда идея не вызвала всеобщего одобрения по причине того, что изготовить в полевых условия более мене сносную ручку так и не удалось. А бегать с железным блином подмышкой, на потеху остальным, не пожелал даже сам изобретатель.

Прохожие обходили их стороной, словно самых настоящих бандитов с большой дороги, а то, что приключилось в родном дворе и вовсе, как случаем коллективной паники и не назовёшь. Дошкольная малышня разлетелась по подъездам, точно выброшенная из пушки картечь! Кто с испугу заскочил не в свой подъезд, так и остался сидеть там, страшась даже носа высунуть. Бабушки на скамейках просто крестились, забыв про семечки, а участковый дядя Сергей долго стоял на балконе своей квартиры, нервно теребя пальцами пустую «гильзу» от истлевшего «Беломорканала».

Оружие заставили сдать в тот же вечер. Но перед этим всё же была «войнушка», да ещё какая! Всем «войнушкам» войнушка, с кровью, рёвом и с трудно сдерживаемым восторгом, который, в большей степени, смахивал на всё то же коллективное помешательство.

Всё это Яська вспомнил машинально за какие-то доли секунды, пока молча лицезрел нехитрое Колькино «вооружение». Два корявых меча – причём «рабочие» поверхности и того и другого орудия имели зазубрины явно преднамеренно, чтобы причинить как можно больший урон, – один топорик с поблескивающим лезвием и необычайно длинная пика, при помощи которой можно было запросто пронзить пару-тройку взрослых насквозь. Единственное, что Яська смог сказать с порога комнаты, это: «Ты спятил?» На что Колька лишь отрицательно мотнул головой, добавив хриплым тоном, на манер персонажей крутых блокбастеров: «Это они все спятили».