Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц)

– А чего вы хотели, Ярослав Игоревич?

– Да! – Рыжов не желал отставать просто так. – Мне кажется, все присутствующие должны знать, кто перед ними сидит.

– Рыжов, я же сказал, хватит! – Титов нахмурился.

– Он не один, – Светлана усмехнулась сама себе. – Их двое.

– Что? – Титов подался вперёд. – Кто не один?

Аверин напрягся.

Светлана вздрогнула.

– Он, – девочка развернулась на сто восемьдесят градусов и безошибочно указала трясущимся пальчиком на застывшего в недоумении Рыжова.

– Как это понимать? – Александр Сергеевич поправил съехавшие с носа очки. – Мне казалось, что девочка не видит.

– Верно, – Светлана мрачно улыбнулась. – Но это не мешает мне чувствовать.

– Разве такое возможно? – Женя закусила палец.

– Конечно, дамочка, – усмехнулся в свою очередь Аверин. – Ну, так как, желаете услышать мою историю прямо сейчас или созовём отдельную конференцию?

– Ярослав Игоревич, вы только не начинайте, – Титов проницательно посмотрел в глаза Аверину, затем перевёл взгляд на Светлану.

– Светлана, что ты имеешь в виду?

Светлана обернулась, как нашкодивший ученик.

– Он не один. Внутри него что-то есть! Я чувствую!

– Господи! – Женя прикрыла трепещущими ладонями губы. – Бедная моя...

– Света, но как? – Александр Сергеевич пристально смотрел на поникшую девочку. – Объясни нам, прошу.

– Я не знаю... Я не могу... Но я уверена, что в нём что-то засело!

– Хм... Она что, индиго? – Рыжов расстегнул молнию комбинезона. – Харизма, попрошу к животрепещущей публике.

Послышался тонкий писк. Из-за пазухи выглянула острая мордочка. Принялась старательно обнюхивать пространство.

– А это ещё что?.. – Титов снова привстал; но лишь на секунду, затем осел, потеряв к происходящему всяческий интерес. – Рыжов, я уже сбился со счёта, сколько раз просил вас не таскать эту тварь повсюду с собой.

Рыжов усмехнулся:

– Как же я без Харизмы?

– Свою надо иметь, – парировал Аверин. И уже обращаясь к Титову: – Цирк, ей-богу, а не Центр подготовки космонавтов.

Светлана улыбнулась.

– А можно потрогать?

– Да ради бога, – Рыжов чуть ли не строевым шагом направился к первым рядам.

– Светлана, это же крыса, – попыталась предупредить Женя, но девочка престала воспринимать окружение.

– Ну и что... Она ведь живая.

– Признаться честно, я их тоже недолюбливаю, причём ещё с детства, – Аверин брезгливо поморщился. – Как и прочих тварей.

Светлана мило улыбалась, протянув правую руку перед собой.

Рыжов замер в шаге. Извлёк опешившую от столь пристального внимания Харизму из-под комбинезона. Посадил себе на ладонь.

Женя с содроганием смотрела на заострённую мордочку, дрожащие усы, блестящие глаза-бусины... Ещё был лысый хвост, но его Женя упорно игнорировала.

Крыса повела мордочкой, зашипела, отпрянула от надвигающихся пальцев Светланы.

В ту же секунду конференц-зал облетел болезненный детский крик.

– Ай!.. – Светлана от неожиданности села и тёрла укушенный палец.

– Да убери ты эту тварь! – Аверин попытался схватить крысу за хвост, но Рыжов вовремя отстранился.

– Ничего не понимаю... Раньше она никого не кусала. Никогда! Ведь правда, Харизма?

– Даже незаряженное ружьё, рано или поздно выстрелит, – Александр Сергеевич тёр переносицу. – Значит, утверждаете, что в первый раз, молодой человек?

Рыжов заботливо усадил суетящуюся крысу за пазуху. Оглядел окружающих. Искренне сказал:

– Да если бы было иначе, неужели я позволил бы девочке дотронуться до Харизмы?

– Куда уж там... Харизму лучше не трогать, – Аверин напоказ отвернулся в сторону.

– Знаешь что... – Рыжов буквально побагровел.

Женя отчётливо увидела, как побелели у вояки костяшки пальцев.

– Так, давайте-ка все живо по местам! – Титов привстал и помахал разведёнными в стороны руками, словно хотел оттолкнуть встревоженную аудиторию подальше от себя или и вовсе прижать к стене, чтобы не сопротивлялась. – А вас, Рыжов, я в последний раз предупреждаю на счёт грызунов в Центре. Если инцидент повторится – приму меры. И не смотрите на меня так.

Женя подсела к шмыгающей носом Светлане.

– Сильно болит?

Девочка отрицательно помотала головой.

– Не-а. Просто неожиданно как-то. Словно из-за спины кто-то выскочил и покусал! – Светлана передёрнула плечами. – Я не ожидала. Так со мной впервые, если не считать...

Женя с горечью понаблюдала за тем, как опали плечи ребёнка.

«Господи, что же эта малышка тут делает?! Зачем вплетать в царящий повсюду кошмар ещё и безгрешную детскую сущность? Зачем отправлять ребёнка неведомо куда?!»

– Я не ожидала, что Они посмеют отнять у меня родителей.

– Они? – Женя вздрогнула от звука собственного голоса; тут же смутилась и взяла Светлану за дрожащую ладонь. – Прости. Можешь не отвечать.

– Они – это плохие люди, – Светлана неловко высвободила запястье из Жениных пальцев. – Извините меня.

Женя почувствовала всем телом холод.

– Ничего. Всё в норме, – Аверин изучал укушенный палец девочки с видом знатока. – Даже кожу не прокусила, тварь. Такие раны на мальчишках быстро заживают!

– А на девчонках? – Светлана улыбнулась.

– А на девчонках – и подавно! – Аверин щёлкнул Светлану по носу; девочка сморщилась.

– Как Тимкина коленка!

Аверин молча кивнул; Светлана поняла всё без слов.

– И так... – Титов глубоко вздохнул. – Вы все уже более-менее в курсе, для чего я всех вас сегодня собрал. Точнее, для какой именно цели.

– Знаете, всё большее – в тумане, а меньшего – явно недостаточно, – Аверин развёл руками.

Светлана прыснула.

Рыжов перекосился.

Женя надула губки.

Титов покачал головой.

Лишь Александр Сергеевич остался непроницательным – он о чём-то усиленно размышлял, сидя в сторонке.

– Ну, так вот, ту самую, меньшую часть, Ярослав Игоревич, – которая вас столь сильно тревожит – мы сегодня и проанализируем более детально. Чтобы большая часть, так скажем, более-менее прояснилась.

– Хм... Так мы до утра тут просидим, с вашими шарадами относительно более-менее.

– Ярослав Игоревич, – Титов подождал, пока Аверин окончательно не умолкнет, после чего продолжил всё тем же официальным тоном, – как вам уже известно, меня зовут Дмитрий Титов. Я являюсь научным руководителем проекта «юсси». Точнее российской части проекта. А ещё точнее – являлся.

– А можно поподробнее на счёт этого самого «юсси», – подал голос Александр Сергеевич и тут же притих.

Титов кивнул:

– Конечно. «Юсси» – это автоматическая межпланетная станция Европейского Космического Агентства, проектируемая для изучения системы Юпитера и его спутников. Таких, как Ганимед, Европа и Каллисто. Главная задача на момент одобрения «юсси» в ЕКА – обследование лун на предмет наличия подповерхностных океанов жидкой воды.

– Но с какой целью? – Женя вздрогнула от ответного взгляда Титова. – Простите...

– Всё в норме. Сегодня я отвечу на все интересующие вас вопросы. Основная цель – это определение потенциальной обитаемости Солнечной системы вне Земли.

Титов умолк.

– Вы думаете, что система Юпитера обитаема? – Александр Сергеевич открыто посмотрел на научного руководителя. Тот даже бровью не повёл.

– Именно. И на данный момент, мы просто уверены, что жизнь на Юпитере всё же есть!

– У вас есть доказательства? – Аверин недоверчиво прищурился.

– Неоспоримые. Именно поэтому первоначальная цель миссии была кардинально изменена: к Юпитеру полетит не автоматический зонд, а люди – мы с вами.

– Но ведь Юпитер – огромный газовый шар. С очень сильным притяжением, – Светлана виновато пожала плечами. – Там невозможно уцелеть, кем бы вы ни были. Хотя, я не уверена – мы ещё не проходили этого в школе.

– Откуда же ты знаешь, что Юпитер – газовый шар с колоссальной гравитацией? – Титов добродушно улыбался, точно Светлана и впрямь видела его.

– Это всё Мячик.

– Мячик?.. Что ж, тогда ясно.

– Простите, что за мячик? – Александр Сергеевич изобразил на лице недоумение. – Можете толком объяснить?

Титов кивнул:

– Всему своё время. Но пойдём по порядку. Светлана, наше внимание привлекает вовсе не сам Юпитер, а, в первую очередь, его система. Если отбросить кое-какие общепринятые понятия и нормы, тогда Юпитер и его луны можно рассматривать, как самостоятельную солнечную систему с гигантской экзо-планетой в центре. Вокруг этого своеобразного «светила» или ядра – как кому будет угодно – так же вращаются спутники-планеты, что и вокруг самого Солнца. То есть, это замкнутая система, внутри которой может поддерживаться жизнь.

– «Может» – не несёт определённости, – на сей раз Аверин выглядел как никогда серьёзно.

– Я сказал, что мы имеем неоспоримые доказательства, – тут же парировал Титов, на что Аверин лишь хмыкнул.

– А как же быть с источником энергии? – Александр Сергеевич смотрел мимо Титова на сферу светильника. – Насколько мне известно, Юпитер излучает в совершенно иных диапазонах, нежели Солнце. И все эти излучения – смертельны для человека. Особенно радиация.

Титов проследил взгляд Александра Сергеевича. Понимающе кивнул.

– Да, вопрос очень уместен. И мне есть, что на него ответить. Двадцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года сотрудник океанографического института в Вудс-Холле Уильям А. Рейне совершил погружение в подводный каньон Язык Океана на глубоководном пилотируемом аппарате «Алвин» и через один час тридцать семь минут достиг дна на глубине в один километр восемьсот двадцать девять метров. Это было первое испытательное погружение «Алвина», который в своё время не имел аналогов в мире. Недаром батискафом тут же заинтересовались военные: спустя чуть меньше года, в марте шестьдесят шестого, «Алвин» был использован для поиска погружённой на глубину почти восемьсот метров один-сорока-пяти мегатонной водородной бомбы на Палом Аресе (Испания).

– Ну вот, и до водородных бомбах добрались... – Аверин присвистнул. – И на что же мы подписались?

– Учитывая ваш скепсис, Ярослав Игоревич, я оставлю реплику без комментария. Знаменит «Алвин» вовсе не этим. Аппарат прославился во время погружения в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году в ходе экспедиции под руководством Роберта Балларда при поддержке Национального управления океанических и атмосферных исследований США.

– «Алвином» выявлено и задокументировано существование чёрных курильщиков вокруг Галапагосских островов, – Женя тут же пожалела о сказанном, ощутив на себе всеобщее внимание. – Это показывали по «Нешенал Джиографик». Тогда... давно уже. Не помню, когда точно.

К величайшему Женину облегчению, Титов поспешил на помощь.

– Именно так. До семьдесят седьмого года человечество пребывало в скорлупе забвения, уверенное в том, что жизнь может протекать только под воздействием солнечной энергии. Оказалось, мы серьёзно заблуждались. Живые существа способны существовать и в совершенно других, не побоюсь этого сравнения, адских условиях: без света, в четырёхсотградусном пекле, под двухкилометровым слоем воды. Для этого лишь необходимо наличие гидротермальных источников, говоря проще – чёрных курильщиков.

– И что же, среди этих штук действительно можно прожить на дне морском? – Аверин снова недоверчиво прищурился. – Больше на «дедушкин табак» смахивает, а не на сверхновую.

Титов остался невозмутим.

– Я смотрю, вы неплохо разбираетесь в грибах.

– Ну а как же иначе? Я ведь в деревне рос.

– Это хорошо, – кивнул Титов. – Но вернёмся к курильщикам. По сути, они являются «оазисами жизни» в глубинной афотической зоне океана.

– Какой части океана? – не сдержался Аверин.

Титов терпеливо ответил:

– Афотической. Эта зона характеризуется абсолютным отсутствием солнечного света и практически полным отсутствием фотосинтеза.

– Жуткое место, – Женя поёжилась.

– Напротив, – Титов вещал, точно древний божок, что пытается навязать недалёким аборигенам веру в новые материи. – Это идеальное место для существования иной формы жизни.

– Это место для существования единственной формы жизни – бесовской, – Аверин разочарованно вздохнул.

Титов пожал плечами.

– Может быть, где-то вне Земли всё обстоит именно так, как вам хочется в то верить, но на нашей планете – всё логично и объяснимо: эти самые «оазисы», что возникают вблизи гидротермальных источников, существуют не на основе фотосинтеза, а за счёт «хемосинтеза» химосинтезирующих бактерий. Это среда обитания необычных биологических сообществ, обеспечивающих формирование независимых экосистем.

– Если вдруг погаснет Солнце, они останутся единственными, кто уцелеет на всей планете, – Александр Сергеевич вновь упёрся взглядом в светильник.

Титов кивнул.

– Боюсь, что именно так.

Александр Сергеевич вздохнул.

– Да, конечно, всё то, о чём вы рассказываете довольно занимательно, но, мне кажется, система Юпитера, – и в частности, Европа – просто не может располагать подобными ресурсами. Ну сами посудите: да, на примере с курильщиками вы сумели нас убедить, что для зарождения... пардон, поддержания жизни на одной отдельно взятой планете совсем не обязательно наличие света.

– А чем так неуместно слово «зарождение»? – Аверин смотрел с прищуром уже на Александра Сергеевича.

Однако ответил Титов:

– На Европе не могла зародиться высокоразвитая жизнь, подобная земной, по той простой причине, что подобная жизнь никогда не зарождалась и на самой Земле.

Повисла гнетущая тишина.

Женя поёжилась.

– Как это, не могла? – с трудом произнесла она, смотря то на умолкшего Титова, то на нахмурившегося Александра Сергеевича.

– Очень просто, – холодно ответил Титов, посматривая в тёмный угол зала, будто оттуда на него косились в ответ. – Человеческое семя «надуло» на планету Земля, как какую-нибудь вездесущую инфекцию в форточку.

– И как это понимать? – усмехнулся Аверин.

– Никак, – Титов всё же улыбнулся, стараясь слегка ослабить градус беседы. – Это всего лишь моя точка зрения, которую, при желании, можно подтвердить многочисленными примерами. В частности, на моей стороне: астрофизика, общие постулаты происхождения человека в различных конфессиях мировой религии, а так же труды по эволюции одноклеточных организмов и приматов... – Титов усмехнулся. – Хм, но сегодня речь не об этом.

– Так что же с энергией жизни? – спросил Александр Сергеевич, заглядывая в глаза Титова, в надежде прочесть ответ именно там. – Какова её структура на Европе, раз уж мы остановились именно на этой луне?

– А что-то ещё рассматривать просто глупо. На Европе есть то, чего нет больше нигде в Солнечной системе, за исключением Земли, – жидкий океан. Пусть даже этот океан подповерхностный, заключённый в многокилометровую оболочку льда, – Титов перевёл дух. – Дело в том, что орбита Европы расположена между орбитами двух других спутников Юпитера: Ио и Ганимеда. Именно их гравитационными возмущениями и создаётся тот самый эксцентриситет орбиты Европы, благодаря которому подлёдный океан остаётся жидким, а жизнь на луне оказывается возможной.

– Что-то я совсем ничего не понимаю... – Аверин пожал плечами. – Здесь же не только свет современной науки собрался. Оглянитесь, как быть простому рабочему классу, ребёнку и женщине?

Женя фыркнула.

Аверин хитро улыбнулся:

– Говорите по существу и без всех этих ваших эксцентриситетов. Право, язык сломишь.

Светлана улыбнулась.

– Правда, я ничего не поняла, кроме того, что Европа расположена между Ио и Ганимедом. И что внутри неё почему-то не замерзает вода.

Титов понимающе кивнул.

– Простите, по-видимому, я просто увлёкся. Впредь постараюсь излагать собственные мысли доступным для всех языком. Продолжим. Эксцентриситет – это эллипс, по которому вращается планета или спутник. Чем он ближе по модулю, – то есть, численно – к нулю, тем ближе по своему геометрическому строению эллипс к окружности. Так вот, при нормальных условиях, орбита Европы – окружность, однако наличие по соседству более быстрого Ио и медлительного Ганимеда существенно влияет на движение спутника в пространстве, в результате чего и проявляется тот самый эксцентриситет, равный девяти тысячным градуса, – Титов подождал, чтобы слушатели восприняли его пламенную речь, после чего продолжил с удвоенной энергией: – Да, на словах, это ничтожно мало, однако во Вселенских масштабах, – уже кое-что! Европа находится в так называемом «приливном захвате» со стороны Юпитера, гравитация которого просто колоссальна, – она уступает лишь гравитации Солнца. Таким образом, двигаясь по эллипсу, Европа то приближается к Юпитеру, то отдаляется. Как только Европа приближается, гравитационное притяжение планеты увеличивается, что заставляет спутник несколько видоизменять форму, слегка вытягиваясь по направлению к экзо-планете. Как только Европа удаляется от Юпитера, гравитационное притяжение последнего уменьшается, и спутник снова принимает сфероидальную форму.

Александр Сергеевич кивнул.

– Кажется, мне понятно, куда вы клоните: именно приливная деформация формирует недра Европы, и обеспечивает спутник источником тепла, который стимулирует подземные геологические процессы и, вероятно, позволяет подповерхностному океану оставаться жидким. На дне даже возможна вулканическая активность, а значит, там могут быть и курильщики, или формы, подобные им.

– Так там и впрямь возможна жизнь? – Женя снова почувствовала неприятный озноб.

– Именно, – кивнул Титов. – Вращение Юпитера является основным источником энергии для подобного процесса. Затем эта самая энергия поступает на Ио, через приливы, вызываемые самим Юпитером, и передаётся дальше, Европе и Ганимеду при помощи орбитальных резонансов. Такова структура чужого мира. Мира, которому совершенно не обязательно солнечное тепло.

– И что же населяет мир, существующий согласно таким законам? – Женя заломила кисти рук, силясь в очередной раз перебороть смущение, вызванное всеобщим вниманием.

– Как я уже сказал, ничего хорошего, – отозвался Аверин под недовольное сопение Рыжова. – Скорее всего, это истинная жуть, имеющая физическое воплощение в образе каких-нибудь полуночных страшилищ.

– И вовсе не смешно, – усмехнулся Александр Сергеевич, по привычке почёсывая подбородок. – Думаю, что такое понятие как «жизнь», в нашем с вами понимании, вообще не уместно для характеристики иного мира, – он исподлобья глянул на Титова. – Что вы хотите найти на Европе? Ведь мы все только ради этого и собрались. Что там, подо льдом?

Титов долго молчал. Потом собрался с мыслями и тихо заговорил:

– Вы правы, ни о какой жизни, сходной в своём развитии с человеческой – речи не идёт. Как не идёт речи и о жизни, якобы, зародившейся непосредственно на Европе. Всё намного сложнее и запутаннее. Дело в том, что наши коллеги из Калифорнийского технологического института приняли сигнал внеземного происхождения.

– Что приняли? – Аверин аж привстал.

– Может всё же помолчишь! – Рыжов грохнул ногой по стулу, в очередной раз открыто демонстрируя лютую неприязнь к Аверину.

– Может и помолчу, – эхом отозвался тот.

Титов, казалось, даже не заметил склоки, продолжив вещать на вроде диктора научно-популярной телепрограммы:

– Свою роль сыграл эффект случайности, ни будь которого, не было бы и всего остального. Однако нам неоспоримо повезло! Сигнал был брошен из Солнечной системы в открытый космос.

– Европа? – Александр Сергеевич казался невозмутимым.

– Европа. Сигнал зарегистрировал автоматический зонд «Вояджер», который на данный момент оставил позади себя известную нам часть Солнечной системы и продолжает двигаться дальше с третьей космической скоростью. Он летит к звёздам.

– И что же было в сигнале? – Женя просто подумала... нет, всё же сказала – все снова уставились на неё, как на музейный экспонат, символизирующий смятение.

– В сигнале... – Титов на секунду запнулся. – Сигнал не нёс чёткой структуры. Только детальная обработка при помощи спектрографа доказала, что «Вояджер» принял закодированное послание чужой цивилизации, а вовсе не треск помех, так похожий на присутствие чего-то извне.

– Вы врёте.

Все с трепетом посмотрели на поникшую Светлану – девочка «уставилась» под ноги, будто и впрямь видела царящую там черноту.

– Что? – Титов понял, что густо краснеет.

– Да, взрослых обмануть не так уж и сложно, – Аверин холодно посмотрел на Титова. – Однако ребёнок вас всё же прижучил.

– Думаю, вам лучше рассказать всё как есть, – указательный палец Александра Сергеевича замер у нижней губы, приняв форму вопросительного знака. – Иначе не выйдет ничего, кроме очередного Голливудского сценария. А учувствовать в экшен-мясорубке я отказываюсь... как, впрочем, и все присутствующие... за малым исключением.

Титов поджал губы.

Аверин усмехнулся:

– Ну же, господин научный руководитель, дело за вами. Или все эти восторженные изречения, не что иное, как стандартный бюрократический пшик? Признаться, изначально я ожидал нечто иного, а так... Да, давайте лучше снова по кустам! Так хотя бы обыденно, а потому – не страшно.

– Пожалуйста! – Женя оглядела всех собравшихся и бросила отчаянный взор на мрачного Титова. – Пожалуйста, расскажите всё, как есть! Вы должны понимать наше эмоциональное состояние, потому что... потому что и сами его испытывали, когда кто-то другой пытался сокрыть истину и от вас самих.

– А вы и впрямь искорка, – Аверин протянул руку. – Простите за всё.

Женя облегчённо улыбнулась, но руки в ответ всё же не подала.

Титов оставался нем намного дольше всех своих предыдущих пауз. Затем посмотрел на всхлипывающую Светлану и сказал, как можно мягче:

– Светлана, прости. Я не знаю, как это вышло. Да, это страх – смысл скрывать? Смысла нет. Когда коллеги по Европейскому Космическому Агентству водили меня за нос, признаться, было не по себе. Потом я разозлился и взбрыкнул – точно так же, как и вы сейчас. Метод действенный, что и говорить. Вот только я даже не могу себе представить вашу реакцию...

– А вы не представляйте – скажите и всё, – Аверин просто кивнул.

Титов мрачно улыбнулся.

– Что ж, иного выхода у меня нет: припёртые к стене, скажем так, лишены права выбора, – как бы тривиально это не звучало. «Вояджер» прислал на Землю смех дельфина. Дельфина, который испустил свой предсмертный крик именно на Европе.

– Мячик... – Светлана побледнела. – Туда нельзя лететь!

Поднялся шум.

Александр Сергеевич спросил, силясь перекричать недовольный рокот Рыжова:

– Почему предсмертный?!

Титов нахмурился.

– Один из техников Лаборатории реактивного движения – непосредственно принявший сигнал – оказался знаком с повадками земных дельфинов. В своём официальном отчёте он не побоялся заявить, цитирую: «Могу поклясться, что этому дельфину было больно».

Женя осела.

– Ужас... Так навстречу с чем вы хотите нас отправить?!

Титов видимо не расслышал вопроса – он пристально наблюдал за тем, как нескладный Аверин пытается успокоить бледную, будто луна Светлану.

Александр Сергеевич снова спросил:

– Но как же это всё всплыло? Я имею в виду, здесь, у нас?

Титов пожал плечами.

– Не знаю. Много чего засекречено. К большинству информационных ресурсов я элементарно не имею доступа. Официальная версия: США свернули программу «Спейс-шатлл», в результате чего, НАСА была вынуждена обратиться за технической поддержкой именно к ЕКА, а последнее – к России. Потому что только мы можем долететь до системы Юпитера за каких-то шесть часов.

– Что? – Александр Сергеевич впервые за вечер сменил выжидательную позицию на атакующую: подался всем телом вперёд и нервно теребил молнию комбинезона.

Титов продолжил:

– Да, современная действительность такова: с нашими новейшими разработками в области строительства космических кораблей, полёт до Юпитера и обратно, может занять, максимум, два месяца – это с учётом двух разгонов и двух торможений, плюс маневрирование и «статика» на орбитах Юпитера и Европы.

– Да побойтесь Бога, что вы такое говорите!.. – Александр Сергеевич нахмурился. – Что это за адский двигатель?

– Ага, – подключился Аверин, всё же уняв слёзы Светланы, – и что за небесная колесница понесёт нас прямиком в тартар?

Титов лишь вздохнул. Потом заговорил:

– Видите ли, современные реалии таковы, что правительство предпочитает замалчивать правду, так как осознать или хотя бы принять ее, такой как есть, большинству статичных масс просто проблематично, а некоторым и вовсе нежелательно этого делать. Потому что отдачей может зашибить тех, кто просто стоит рядом. Увы, но наш мир логичен и предопределён – к сожалению, нам пока нечего противопоставить стороннему влиянию. Да, порой мне кажется, что человечество кто-то или что-то осознанно сдерживает. Не могу сказать, с какой именно целью, но тенденция – на лицо. Все эти международный конфликты, стихийные бедствия, экономические кризисы и дефолты – всё это день изо дня отгораживает нас от звёзд. Стравливает не только между собой, но и с окружающей природой. Словно лишний раз даёт уяснить неписаную истину: мы не готовы. Не готовы именно сейчас, по одной простой причине, – Титов на секунду задумался. – Нам день изо дня ниспослан свет... Свет, который призван освещать путь каждого из нас. Свет, что должен помочь преодолеть тьму окружающей действительности. Свет, просто поселивший тепло в человеческих сердцах... Однако соприкоснувшись с засевшими в наших головах бесами, этот свет неизменно заводит в очередные потёмки, потому что там современному обществу и место! Мы проповедуем не те идеалы, поклоняемся лжепророкам, не чураясь, меняем любовь на надуманные стереотипы, каждый из которых неизменно растворяется в очередном пьяном угаре. Мы просто слепы! А попробуйте хотя бы на миг представить, каково жить в извечной тьме, внутри такого сообщества, что жрёт себя изнутри?

Светлана вздрогнула.

Аверин прижал трепещущего ребёнка к себе.

Женя прижала руки к подбородку.

Рыжов думал о чём-то своём.

Александр Сергеевич тихо сказал:

– Девочка приспособилась.

Титов кивнул:

– Конечно. Она подружилась с дельфином по кличке Мячик, и тот «показал» ей краски. Свет, которого она была лишена в доступном нашему пониманию мире. Представьте только: миллиарды людей живут под ярким солнцем, а истинное счастье после смерти родителей маленькой девочке подарил вовсе не богатый дядечка, снизошедший до благотворительности только ввиду того, что это сейчас модно... Вовсе нет. Девочка обрела свет именно там, где последнего, как такового, по общепринятым нормам быть просто не могло. Именно так.

– Что ж, мне ясна ваша позиция, – Александр Сергеевич тяжело выдохнул. – Так вы надеетесь найти этот самый «свет» на Европе? Возможно, в чём-то вы и правы, однако не стоит забывать, что какова бы ни была земная действительность – она всё же есть: реальная, живая, доступная. С ней, по крайней мере, дозволено соприкоснуться.

– Именно! – Титов улыбнулся подобно демону. – Дозволено. Но если ты сильный и смелый, – как Светлана, – тогда ты можешь этот мир просто преодолеть. Идя в разрез с общепринятыми нормам, позициями и устоями. Это как новый энергетический уровень атома элемента: достиг его – и ты совершенно иной! Новый, недоступный, неподвластный!

– Невосприимчивый, неподконтрольный, неадекватный, – Аверин повёл плечом. – Вы сейчас вещаете, как самый настоящий одержимый. Прислушайтесь к себе.

Титов качнул головой:

– Вы ведь и сами не так уж далеки от подобной точки зрения. Разве не так?

– Может быть и так, – Александр Сергеевич снова потёр подбородок. – Я согласен с вами, что нужно постоянно искать что-то новое. Как это сейчас принято говорить: «концептуально новое». И я понимаю, что вы вовсе не про всякие там «гаджеты» и прочие «нано-технологии» – это совершенно не тот уровень развития. Нам нужно совершенствовать собственное сознание, а не окружать его рамками обыденности, в которой если ты не «успешный» – тебя попросту нет. Либо ты есть, но для определённой цели: чтобы выкачать тебя как ресурс, после чего отправить доживать век по какому-нибудь там пособию. Это всё так, и вы правы, подобную структуру не так-то легко изменить. Но скажите мне: вы действительно верите в то, что если пойти против «системы» в целом – можно обойти все вырытые ямы и не напороться на вилы возмущённых? И если так, тогда что именно ждёт на другом берегу? Каков он ваш «новый уровень»?

Титов поиграл желваками.

– Вы лихо меня осадили, Александр Сергеевич. Ну что ж, придётся барахтаться, как есть. Я понимаю, что глупо прикрываться одним единственным случаем с девочкой и надеяться на то, что подобный «сдвиг» возможен и в остальных семи с половиной миллиардах случаев. Но если вообще ни на что не надеяться и ничего не предпринимать, тогда единственное, что нас ждёт в будущем, – это неминучий коллапс. Сначала лишь в частных случаях, опираясь на отдельных индивидов, как то: спившиеся, обкурившиеся или просто морально разложившиеся под натиском вездесущей похоти. А затем, и с «системой» в целом, – так ведь вы выразились? Сингулярность всё ближе, потому что беспорядок с каждым днём растёт, а именно в угоду последнему накапливается энтропия и протекает Хаос. Демоны всё ближе. Вопрос в том: как быть дальше? Что мы будем делать: ждать подобно агнцам конца, когда явится истинное безумие, дабы завладеть нашими телами, отправив души в ад. Или же мы будем бороться, не смотря ни на что! Будем прорываться сквозь тернии, с той лишь целью, чтобы познать истинный смысл и хотя бы попытаться отсрочить надвигающийся апокалипсис!

Титов умолк. Какое-то время никто не решался нарушить звенящую тишину.

– Красиво сказано, – Аверин кивнул. – Только из этого, если что и выходит, так самое элементарное: использовали матушку Землю и ринулись дальше, проливать свет на тёмные миры. А чего вы все ждали? Может именно поэтому мы и закрыты ото всех остальных, как и от полётов к чужим мирам? Вы на сей счёт не задумывались?

– Вот слетаем, тогда и задумаемся, – парировал Титов. – Мы и так значительно уклонились от темы.

– Хорошо, как знаете, – Аверин отмахнулся. – Так что это за корабль и почему именно мы?

Титов улыбнулся.

– Космический челнок «Буран» смонтирован на Байконуре по советским чертежам. На орбиту Земли его выведет носитель РККА «Энергия». Дальше в дело вступит силовая установка на базе термоядерного реактора, которая за пару часов разовьёт скорость, численно равную сорока семи километрам в секунду и, по истечении течение двух месяцев, доставит челнок с экипажем на орбиту Европы. Что касаемо вас... Корабль сам Вас выбрал.

На этот раз молчали долго. Очень долго.

Светлана мысленно звала Мячика, но тот всё не отвечал.

Казахстан. Небо над космодромом Байконур. «Обвал».

Аверин безразлично смотрел на распростёршуюся внизу степь.

Казалось, что транспортник Ил-76 несётся вовсе не над поверхностью планеты Земля, а завис где-то далеко, за пустотой леденящего космоса, над неизведанной территорией чужого мира. Внизу могло царить всё что угодно, рядом с чем, беспечная человеческая сущность, была в состоянии лишь переминаться с ноги на ногу в надежде, что всё разрешится само собой. Человечество пребывало в забвении, внутри которого не действовали правила. А, как известно, даже в детской песочнице они есть. В песочнице, где обжилась безобидная детская фантазия. Фантазия, которую взрослые день изо дня пытаются искоренить, будто непривередливый сорняк, что глушит побеги истинной жизни.