Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)

– Мы ведь кругами ходим.

Схрон даже не обернулся.

– Значит, так надо. Этот мир логичен, а оттого пройти за грань не так-то просто – сам должен понимать. «Печати» не позволяют идти по прямой, можно только «плыть».

Яська вздрогнул. Снова уныло побрёл за вышагивающим впереди Схроном.

Затылка то и дело касались лапы гигантских елей. Хвоя отчего-то была вовсе не зелёной, а рыжей, словно кто-то неимоверно нудный задался целью непременно перекрасить в ржавый цвет весь лес. Ему это удалось, и окружающие Яську исполины, оказались прямым тому подтверждением. Среди толстых стволов сновали тени – они были размытые и неимоверно стремительные. Яська пару раз попытался вглядеться во мглу, но тщетно. Какое-то движение было, вне сомнений, но вот, что именно двигалось, осталось загадкой.

Затем где-то вдали застучал одинокий дятел.

Схрон оглянулся.

– Близко уже. Слышишь стук?

Яська боязливо кивнул, крутя головой, точно испуганный сурикат.

– Думаешь, дятел?

– А разве нет?

Схрон улыбнулся ещё шире.

– Смотри, – и он указал рукой на ближайшее к тропе дерево.

Яська глянул и чуть не обмер. На суку сидела огромная тварь, похожая на мутировавшего комара. В фасеточных глазах – каждый с кулак – отражалось низкое небо. Суставчатые конечности раскачивались буквально над головой Схрона. Длинный нос чуть заметно вздрагивал, принюхивался. С усиков капало что-то вязкое. Оно шлёпалось в траву и начинало дымиться, окрашивая растительность в тот самый рыжий цвет, что и хвоя у елей. Однако, в большей степени, поразило другое: у существа не было крыльев. Лишь выпирающий, словно хаер, хребет с острыми позвонками, между которыми то и дело проскакивали электрические разряды.

– Что это такое?.. – прошептал севшим голосом Яська, непонятно как удерживая себя на месте.

Схрон протянул руки к твари. Псевдо-насекомое ослабило хватку двух лапок чуть ниже пояса – именно ими оно опиралось о сук – и отодвинулось ближе к стволу. Послышалось недовольное сопение, будто кто-то мял лист бумаги в руках. Глаза существа принялись вращаться, демонстрируя высшую степень недовольства происходящим.

Яська тихо откашлялся.

– Что это? – повторил он, глядя то на не невозмутимого Схрона, то на жуткую тварь, прижавшуюся к стволу дерева.

– Это – стражник. Он охраняет Путь.

Яська глупо кивнул, не в силах отвести взора от существа. То немного развернулось, так что теперь можно было разглядеть не только вспышки на спине, но и жуткое жало, которым оканчивалось хитиновое брюшко. С жала тоже капало.

– Похож на комара.

– Это его воплощение в мире людей, – Схрон опустил руки.

– Так ведь не бывает.

– Бывает ещё и не так. Молохи тоже посетили Землю, причём их воплощение в реальности было куда ужаснее. Просто они поднялись с глубин, а так значительно проще преодолеть грань.

– Стражники глубин?

– Да, все они стражники, прибывшие извне, чтобы наблюдать, – Схрон резко развернулся и зашагал дальше, даже не оборачиваясь на посапывающего стражника. – Происходящее в этом мире выходит на пик кульминации – всем любопытно, что дальше. Идём.

Яська поспешил за проводником. Он постарался обойти страшное существо как можно дальше, однако вновь прогадал: на соседнем дереве, через тропинку, сидел точно такой же уродец и вяло раскачивал длиннющими конечностями. Одна из когтистых лапок прочертила Яське по плечу, отчего внутри всё буквально оборвалось. Но Яська стерпел – не заорал от страха на всю округу, точно припадочный. Просто в очередной раз проглотил сковавший волю ужас и заспешил прочь.

Напоследок он всё же обернулся. Стражники проводили путников скучающими взорами, после чего принялись за дело. Они буквально молниеносно выдолбили носами в коре двух деревьев по приличному дуплу, потёрли задними лапками об искрящие бока, после чего стремительно ринулись в округлую тьму, будто стартующие с палубы авианосца истребители – в ночь!

Яська был уверен, что оба дерева попросту рухнут, не в силах снести подобного напряжения. Но ничего не произошло. В дупле ближнего дерева затухали далёкие вспышки. Это даже, в большей степени, походило не на дупло, а на ту самую «кротовую нору», о которой в другой реальности рассказывала Тимка.

Вдалеке вновь застучали.

Нахлынули воспоминания.

Вспомнился озлобленный молох, несущийся сквозь шквал...

«Что же они все охраняют? Тем более, под водой?..»

Спустились сумерки. Тропа вновь кружила и петляла так и норовя выскользнуть из-под ног. Только теперь не в трёх плоскостях, как прежде, а заручившись поддержкой иных миров и измерений. Где-то далеко вновь била переездная сигнализация. Слышался довольный смех. А в моменты кратковременных пауз плакал ребёнок... Причём не навзрыд, как бывает, когда чего-нибудь очень сильно хочется или, напротив, не хочется, хоть убей, – а смиренно и уныло, словно горе – смысл всего бытия.

Схрон вёл по самой грани, однако скользнуть за горизонт он не мог. Яська это отчётливо уяснил, но старался никак не выдать собственных мыслей. Да и не это было сейчас главным. В данный конкретный момент необходимо сосредоточиться на Пути и том месте, куда он приведёт.

Внезапно деревья расступились, и они вышли на небольшую поляну. В самом центре тлел затухающий костёр, изредка потрескивая и взметая в небеса снопы оранжевых искр. Рядом застыли недвижимые фигуры людей с накинутыми на головы капюшонами. Мерцали созвездия. Сегодня они оказались свергнутыми с небес. По крайней мере, именно здесь и сейчас.

Яська задрал голову вверх. Его сознание обожгла свирепая волна космического холода. Пальцы рук и ног моментально окоченели. По телу пронеслась противная судорога. Она сокращала каждую мышцу, тянула за каждый нерв. Рёбра изнутри заскребло. Яська в ужасе отвёл взор от ясного небосвода, на котором не было ни единой звезды. Тучи тоже куда-то сгинули. Однако шокировало вовсе не это. Истинный ужас завладел сознанием от понимания того, что взгляд так ни во что и не упёрся – его словно обвили невидимые щупальца очередного стражника, в стремлении утянуть ввысь! На какую-то долю секунды Яське даже показалось, будто он завис над землёй, преодолев все мыслимые законы гравитации. Однако ощущение было кратковременным и тут же исчезло.

«Скорее всего, просто разыгравшаяся фантазия. Хотя опять же, как знать...»

Схрон вскинул руку, призывая остаться на месте, а сам двинулся к костру. Ему навстречу колыхнулась одна из теней.

Яська услышал хищный шепот:

– Зачем ты привёл его именно сейчас? Мать будет недовольна. Или ты так жаждешь попасть в Её немилость?

Схрон прохрипел в ответ – Яська не расслышал, что именно, как ни старался.

Тень обернулся к костру. Властно скомандовала:

– Добавьте материи! Нужен новый уровень!

Шелохнулись ещё две тени – ростом ниже первой, – засуетились, принялись подкидывать в угасающий костёр наломанные сучья. Пламя живо встрепенулось, пуляя пучками искр в зенит. Ореол света заметно расширился, выхватив из тьмы серые туники, – это были дети с затемнёнными зрачками и серой кожей лиц, тонкой, как пергамент. Они никак не реагировали на Яську, словно тот и впрямь был с другой стороны; лишь смиренно смотрели на беснующееся пламя, как заворожённые. Двое смотрителей огня выполнили возложенную на них функцию и вновь присоединились к общему скоплению. Застыли, точно гипсовые изваяния.

Говоривший властным голосом обернулся к недвижимому Схрону.

Яська чуть было не осел.

У человека не было глаз. Вообще. Лишь пустые глазницы с вывороченным наружу мясом – такое ощущение, что в лицо незнакомца вцепилась свора озлобленных ворон. Мелькнула жуткая улыбка, но лишь на долю секунды, после чего, узкие губы вновь сделались неподвижными, придав лицу человека – или не человека! – зловещее выражение.

Это было то самое существо из снов, но со спущенным капюшоном.

– Ступай, брат, и молись Матери. Сегодня ты, вне сомнений, прогневал Её, – костлявая рука с длинными когтями коснулась щеки Схрона; дрогнула и поползла вниз, оставляя за собой кровоточащий порез.

Схрон никак на это не отреагировал. Его голова поникла, как у тряпичной куклы. Руки повисли вдоль тела. Плечи опали.

– Ступай же, – повторил Незнакомец, пряча руку в полы туники.

Яське показалось, что к одной из мерцающих на одеянии лун скользнула хвостатая тварь – раз и нету, будто спряталась в щель!

Схрон безвольно поплёлся к костру. Только сейчас Яська заметил в полукруге застывших детей свободное место – Схрон занял именно его, как послушная марионетка.

Незнакомец шагнул ближе. Усмехнулся клыкастым ртом:

– Так вот, значит, как выглядят отошедшие ото «сна». Они жалкие, испуганные, не способные нормально мыслить. Дети планеты Земля. «Искры» затухающего Солнца. Надежда обезволенного вида. Единственные оплот во Вселенной, что может ощущать истинные эмоции. Скажи мне, что ты чувствуешь именно сейчас, человеческое дитя?

Яська открыл рот, но так и не смог ничего сказать. Он был словно выброшенная на берег рыба.

Незнакомец шагнул ещё ближе. Яська ощутил леденящий холод открытого космоса – там за миллиарды миллионов парсек от родного Солнца было именно так! Лёгкие сдавило, будто в тисках, не давая возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Яська понял, что задыхается и поскорее отскочил в сторону.

Незнакомец рассмеялся.

– Ты как раскрытая на ветру книга. Каждый лист – отдельный жизненный эпизод. Каждая страница – обретённое заново чувство. Скачущие строчки – это твои разрозненные мысли. Я могу прочесть тебя хоть задом наперёд. Всё то, что было, есть и будет. Ты хочешь узнать своё будущее или предпочтёшь Истине – забвение?

Яська мотнул головой, тараща глаза.

– То-то и оно. Чувство страха не позволяет тебе принять Истину такой, какая Она есть. Ты слеп, хотя и имеешь два глаза. Ты глух, не смотря на то, что воспринимаешь звуки. Ты обречён, хоть и лелеешь душу призрачными надеждами. Впереди – лишь Тьма. Бездна, которую вы сами того не ведая, приближаете день изо дня. Ничто не имеет смысла. Жизнь – всего лишь антураж. Трагедия под лучами наивного солнца. Оно может лишь молча наблюдать, не в силах хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию. Потому что кругом – «слепцы». «Слепцы», уверовавшие в собственную неприкаянность. Это уже сверхуверенность. А последняя, не что иное, как начало конца. Паситесь, подобно агнцам, ведь в этом мире для вас всё уже кончено, причём давным-давно. Вы наводнили реальность суетой, не понимая, откуда именно она произрастает и что влечёт за собой впоследствии. А она – есть происки бездны. Семя к семени. Росток к ростку. Прах к праху. Сознание – к озвученной вере. Так вершится ваша эволюция. Нужно уяснить лишь одно: бегство послужит началом новой эпохи. Это кольцо. Можно прыгнуть выше головы, но место приземления от этого не изменится – вы как белка в колесе. Изменится лишь отношение. А та петля, которую вы, сами того не ведая, накинули на собственную шею, затянется. Придётся бежать от самих себя, а это невыполнимо. Потому что внутри вас – уже мрак. А от него не скрыться, как и от самого себя. Можно лишь «плыть». Но не многим это дозволительно.

Незнакомец умолк и вознёс руки к чёрному небу, желал слиться с ним воедино. Кончики его пальцев замерцали голубым пламенем. Свет от него набух, точно бутон цветка, и повис в пространстве, ни на что не опираясь. Затем дрогнул, увеличился в размерах и принял форму сплюснутой сферы.

– Смотри же, раз отчаялся бросить вызов Тьме! – Незнакомец шагнул вперёд.

Яська испуганно попятился. Однако Незнакомец не обратил на это движения никакого внимания – в данный момент Яська его мало интересовал. Он застыл у разросшегося на краю поляны дерева и вновь поднял руки.

Яська проследил жест и ужаснулся. Через корявый сук была перекинута толстая верёвка. Один её конец терялся в недвижимых ветвях. Другой – оканчивался затянутой петлёй на задних лапах висящего вниз головой Лохматого.

Яська испустил стон отчаяния. Пёс был мёртв. В его навечно застывших зрачках отражалось пламя костра – казалось, что внутри закоченевшего тела ещё теплится жизнь. Но это была лишь призрачная надежда, а Лохматый ушёл. Из его рассечённой шеи капала густая кровь, орошая рыжую траву чёрными сгустками смерти.

Яська попытался собраться с мыслями.

«Когда же они успели? Ведь пёс всё время был рядом со мной! Если только... Если только это не был другой Лохматый. Тот, которому всё же удалось бежать! Где-то там, в другой реальности или на недозволенной пониманию грани!»

Незнакомец запустил правую ладонь в полы туники – крадущаяся тварь на секунду вновь сгинула. Извлёк из переливающегося одеяния серповидный клинок. Подставил сталь под капающую кровь.

Яське показалось, что капли зашипели, как если бы сталь была разогрета докрасна.

Незнакомец повёл слепой головой. Безошибочно определил местоположение трясущегося Яськи. Улыбнулся пергаментом губ.

– Сейчас ты увидишь мир, замешанный на алой крови. Этот мир обречён, но ещё не знает этого, – он отдёрнул руку от шеи пса, резко развернулся и направился к висящей в пространстве сфере. Замер подле неё, опустил взмахом руки ниже – до уровня груди – и смахнул с лезвия каплю крови.

Поверхность сферы вздрогнула, покрылась рябью морщин, словно лицо человека, испытывающего нестерпимую боль. Затем резко сжалась в умопомрачительной конвульсии и принялась мерцать всеми цветами радуги, чему-то сопротивляясь, – это походило на бурю.

– Подойди же, – повелевал Незнакомец, и Яська пошёл.

Он не мог сказать, что именно движет им в данную минуту. Это точно не являлось любопытством. И отчаянием тоже не было. Какой-то слепой инстинкт, задавшийся целью обретения той истины, что подчинила бы себе реальность неизвестного мира, продолжи Тьма рваться наружу и дальше. Точнее внутрь.

А сфера продолжала пульсировать и волноваться. Она пыталась во что бы то ни стало отторгнуть инородный организм, но тщетно. Алое семечко преодолело уже половину радиуса сферы и упорно продвигалось к центру.

– Там сейчас смута, – вещал Незнакомец, будто посвященный в истину мудрец. – Они мечутся, в попытке определить истинное зло, но это не так-то просто. Они смотрят вверх, по сторонам, друг на друга. Им просто невдомёк, что смотреть нужно внутрь самих себя. И сказать им об этом тоже некому. Потому что тех, кто всё же определил первоисточник зла, «трансформируют» в первую очередь. «Слепцам» кажется, что такие индивиды опасны одним своим наитием. От них не знаешь, чего ждать, ими практически невозможно повелевать, к тому же они не боятся ступить за грань. А «слепцы», ох как боятся. Такие «искры» появляются во всех мирах на закате эпох. Они словно отголоски угасающего солнца. Заряды, что пытаются реанимировать замёрзшие сердца.

Алое семя замерло у самого центра – оно наслаждалось столь лёгкой победой. А вокруг по-прежнему разыгрывалось светопреставление. Цветная спираль раскручивалась всё быстрее и быстрее, отчего сама сфера значительно увеличилась в размерах. Сейчас она обрела свой первоначальный диаметр, до начала эксперимента, и продолжала медленно расти, раздуваемая бушующим внутри ураганом.

Яська смотрел во все глаза, и ему казалось, что он видит ужасающую реальность этого мира. Колоссы бетонных городов, заражённые изнутри извивающимися паразитами, что снуют по горящим улицам в поисках тёмных щелей и канализационных люков, где всё ещё может укрываться «страх». Реки раскалённой лавы, пожирающие подвесные мосты, замусоренные пляжи и потухшие маяки. Низкое небо, сменившее цвет с лазурного – на тёмно-бордовый. Хищное, чего-то выжидающее – оно было готово к «трансформации», оно ждало новую Звезду.

А Звезда была уже в центре всего этого унылого скопления. Только почему-то она была вовсе не бордовая, какой запомнилась Яське у Моста. Звезда была абсолютно чёрной, словно засевшая внутри яблока гниль, и теперь она тоже пульсировала, источая во всех направлениях СВОЙ «резонанс».

Яська почувствовал, как от последовавшей догадки, вздыбились волосы на макушке.

А Незнакомец подвёл итог:

– Они даже не заметили, как настал конец. Теперь у них всего лишь один путь: внутрь самих себя, потому что они так и не научились «плыть». Их ждёт тёмный горизонт. Горизонт событий. Бездна.

Чёрная проказа принялась заполнять сферу изнутри. Та больше не сопротивлялась – стала абсолютно прозрачной и розовой, точно раствор марганцовки в воде. Яська видел выгоревшие леса, опустевшие города, пересохшие моря и реки. Он видел слепых путников, что бродили по пепелищу, заручившись поддержкой деревянной клюки. Он видел последних детей, сидящими на берегу океанов, подставив обветренные лица под злобные наскоки кислотных дождей. Всё было кончено, а в последнем огненном вихре догорал красно-зелёный змей. Тот самый, что они запускали с Колькой и Тимкой этим летом...

Яська почувствовал дурноту.

– Что это за мир? – прошептал он дрожащими губами, наблюдая, как в стихии огня растворяется последняя мечта обречённого на вечные муки мира.

Незнакомец не ответил.

– Что это за мир? – повторил Яська и внезапно понял, что его попросту не слышно. Над поляной царила вакханалия звуков, среди которых явно выделялся противный треск, так похожий на стрекотание голодной саранчи. Казалось, что на свет костра в ночи выскочила целая свора прожорливых насекомых, задавшихся одной единственной целью: сожрать всё вокруг!

– Что это за мир?! – заорал, что есть мочи, Яська, но даже сам не различил собственного голоса. Тогда он принялся оглядываться по сторонам, силясь определить источник жуткой какофонии.

Саранчи не было и в помине. А резкий треск скакнул по волновой лесенке, прейдя в ультразвук.

«Вот тебе и «трансформация»! Ясь, а Ясь, какого испытывать это?»

Яська зажал уши ладонями и осел в траву.

...А с Незнакомцем творилось что-то поистине невообразимое. Он вытянулся во весь рост, словно его и впрямь что-то тянуло вверх, склонил голову набок и просто раскачивался из стороны в сторону, продолжая безучастно лицезреть пустыми глазницами гибнущую сферу.

Щёлк!

Яська вздрогнул. Сквозь слёзы, увидел, как сломалась шея Незнакомца. Однако тот не упал. Более того, начал медленно подниматься над землёй, будто кудесник левитации. Откуда не возьмись, налетел свирепый вихрь. Яська получил мощнейший удар в грудь и кубарем покатился незнамо куда, заметив краем глаза, как разметало по сторонам сыплющий искрами костёр. Куда подевались Схрон и остальные услужники Тьмы, Яська понятия не имел... хотя и догадывался.

Он долбанулся правым боком о ствол дерева, так что какое-то время не мог нормально мыслить, как и воспринимать окружающую действительность. В затылке надсадно ухало, а каждое очередное сокращение сердечной мышцы сопровождалось ноющей болью, которая с током крови постепенно распространялась по всему телу. Яська с трудом сел, уткнулся отбитой спиной в незыблемый ствол, попытался сфокусировать взор на Незнакомце. В лицо летели коряги и пыль... а ещё что-то неимоверно холодное, так похожее на капли ледяного дождя. Эти капли метили лишь в глаза; они походили на иглы: острые, недоступные пониманию, высшие – от них невозможно было укрыться.

Яська понял, что нужно бежать. Однако не успел он принять мысль за данность, как всё тут же стихло. Причём в один миг, словно кто-то незримый нажал кнопку «пауза» на пульте DVD-плеера, лишив мир телеэкрана подвижной структуры. Отличие заключалось лишь в том, что летящие предметы не остались висеть просто так, ни на что не опираясь, а плашмя рухнули в траву! Над горизонтом не осталось ничего, только тонкий силуэт Незнакомца, что угадывался в мутном свечении затухающей сферы.

Яська разинул рот и просто пополз задом наперёд, толком не понимая, что его движениям мешает ствол дерева, в который он попросту упёрся спиной. Догадка всё же пришла, но в этот момент назрело очередное безумие: Незнакомец качнулся, как подвешенная на нитях марионетка, и полетел над землёй к нему, к Яське!

Яська издал вопль отчаяния. Попытался зажмуриться, но так сделалось ещё страшнее, и он заново распахнул трепещущие ресницы.

Незнакомец навис, точно повешенный труп, с перекошенной набок головой. Только сейчас Яська разглядел, что все его конечности были буквально вывернуты из суставов. Позвоночник тоже пострадал: корпус и голова были повёрнуты к Яське анфас, а вот таз и ноги – под неестественным углом, который не сулил ничего хорошего связкам, мышцам, да и костям!

Яська понял, что сходит с ума, а Незнакомец открыл кровоточащий рот и что-то пробормотал, продолжая источать из глазниц тёмную муть, что связывала по рукам и ногам.

Яська всем телом вжался в дерево. Хотелось в щель. В какую угодно, лишь бы подальше от этого проклятого места, подальше от Тьмы и от всего этого олицетворения ужаса!

Голова Незнакомца дрогнула, заняла нормальное положение. Послышались незнакомые слова – очень низко, словно гул расстроенного контрабаса:

– Qui... hic... Prefilled... mortem... Mihi... Mane...

Яська вытаращился на существо, как на что-то иррациональное. Хотя так и было. Он ничего не понимал, да даже если бы и понял, вряд ли бы сумел сказать в ответ хоть что-нибудь вразумительное.

Вновь послышался нарастающий гул.

– Quamdiu... Inveneritis semita... Quo natant... Dicendum... mortem!

Яська вжал голову в плечи и просто смотрел перед собой. Потом понял, что не может бездействовать и дальше: принялся раскачиваться взад-вперёд. Реальность, было, дрогнула (Яська даже почти дотянулся до заткнутых за пояс прыгалок и припомнил знакомую считалочку), но с небес спустилась Селена и обожгла сознание.

В ушах пророкотало:

– Currunt oported!.. Alicuis natant... Qui evigilasset...

Яська уставился в пустые глазницы, что поглотили окружающее пространство. Он буквально тонул в непроглядной тьме, а костлявые пальцы всё сильнее сжимали основание его черепа, отчего внутри всё буквально выгорало от адского пламени. Его словно разрезали на части, заново отсекая от света!

«Раз, два, три, четыре...» – И всё прекратилось.

33.

Утёс был неимоверно высок, а выступ под ногами казался жалким и хлипким. Он крошился от каждого неверного движения, осыпался вниз лавинами всеобщего безразличия. Никому не было дела до испуганного мальчишки, затерявшегося где-то далеко на стыке неизведанных миров. Всех заботила лишь собственная суета, ради которой можно было пойти на всё, что угодно.

Яська вновь переступил с ноги на ногу. Почувствовал, что соскальзывает – на этот раз наверняка! Тут же, что есть сил, вцепился бесчувственными от напряжения пальчиками в каменный монолит за спиной. Когда-то там росло дерево, однако это было давно и в другом мире – это было неправдой. Здесь дерева нет и в помине. Оно кануло в неизвестности, за переплетением троп и судеб. А из-за спины напирало отчаяние. Оно оплетало сознание вязкими путами, сковывало движения, желая, во что бы то ни было, столкнуть вниз.

Под ногами вращались бордовые облака. Они ясно обозначали спираль, в центре которой пульсировало ярко-красное ядро. Оно было раскаленным, пышущим нестерпимым жаром, похлеще доменной печи, – Яська даже на расстоянии чувствовал адское пекло, навалившееся тяжким грузом на его бренное тело. С носа капало, глаза щипало, пальцы рук неизменно соскальзывали с крошащихся уступов. Казалось, всё против него. И реальное и нереальное.

Яська понятия не имел, каким образом он очутился в этом жутком месте, как и то: где именно он очутился, и сколько прошло времени с момента предшествовавших данности событий. Он помнил лишь бездонные глазницы, внутри которых, в извечной тьме, копошились паразиты; а так же нестерпимую боль, от прикосновения которой хотелось просто «уснуть».

«Быть может, это Смерть, собственной персоной? Но тогда почему она изъяснялась на незнакомом языке? Разве в этом сосредоточен хоть какой-нибудь смысл? Нет, вне миров, конечно, возможно всякое, но не до такой же степени! Ведь существо явно пыталось что-то донести или спросить. А если учесть, что я не первый и далеко не последний, за кем оно явилось в реальность, тогда смысл утрачивается вообще! Если только, Смерть не приходит снова и снова по той простой причине, что её вопросов до сих пор так никто и не понял...»

Яська поёжился и вновь чуть было не сорвался вниз.

Из бордовой облачности вырос задумчивый протуберанец. Он скользнул в сторону выступа, на котором застыл Яська, но потом передумал и осел молочной пеленой обратно в родную стихию. На его месте сверкнули две яркие вспышки, в облаках пророкотало, словно предвещая грозу. Затем всё успокоилось, точнее вернулось к размеренному вращению вокруг ядра – на круге своя.

Яська нездорово икнул. Вспомнил посиделки на Мосту с Росинкой. Осторожно вытянул шею и сплюнул, сам не зная зачем. Потом дёрнул ногой, понаблюдал за сорвавшимся в пропасть камешком. Тот отскочил от скалы и скрылся в волнующейся стихии. В груди неприятно закололо, захватило дух. Так бывает, когда стоишь на крыше многоэтажного дома, не в силах перебороть страх и глянуть за карниз. Потом всё же решаешься, смотришь вниз и понимаешь, что вот-вот брыкнешься! Потому что от раскинувшейся под ногами бесконечности буквально дух захватывает. Остаётся только неприятное тянущее ощущение в груди, словно что-то пытается выбраться наружу, предчувствуя стремительный полёт в неизвестность...

«Ясь, а Ясь...»

Яська вздрогнул. Вжался всем телом в камень, а из темноты, в это время, донёсся такой знакомый голос:

– Яська!

Яська зажмурился, понимая, что просто сходит с ума. Впрочем, давно пора!

Однако это оказалось вовсе не безумие. Оклик повторился. На сей раз значительно ближе, будто обращавшийся к Яське, имел способность перемещаться в пространстве, не смотря на неприступные стены:

– Яська! Ну же, дай руку!

Яська побледнел. Принялся скакать взором по нависшим над головой скалам. Ничего. Такое ощущение, что шёпот, не что иное, как очередные происки Тьмы!

«Забалтывает, в надежде, что потеряю бдительность и сорвусь!»

Об валун у правой ноги что-то стукнулось. Тут же отскочило, будто горох от стены, и кануло в бездне. Краем глаза Яська уловил чуть в стороне от своего укрытия движение: словно кто-то махнул рукой, после чего, вновь вцепился в массив, силясь не сорваться вниз.

Яська проглотил страх, вытянул шею и прошептал:

– Кто ты?

Какое-то время ничего не происходило, однако когда Яська уже было заново уверовал в собственное безумие, на свет – точнее во мрак – народились слова:

– Это же я, Ярослав. Не узнал?..

Яська мотнул головой, силясь совладать с хороводом пляшущих мыслей. Ведь Ярослава попросту не должно быть! Он ушёл вдоль своего Пути на другой берег, откуда невозможно вернуться!

«Можно только «плыть...»

Яська вновь чуть было не полетел вниз головой.

– Как ты меня нашёл? – обратился он к скалам, по-прежнему, с трудом веря в реальность всего происходящего. – Где все остальные?! – В сознании отчего-то всплыл образ неугомонного Огонька, колупающего ногтём грязную пятку. Он тут же заслонился силуэтом рассудительной девочкой с косой – Яська не видел её лица, но знал, что это именно она. Проскакала на одной ноге весёлая Ксанка; подмигнула и сиганула в пропасть...

Яська чуть было не дёрнулся за девчушкой!

– Я вспомнил, как ты говорил про прыгалки, – заговорил после долгой паузы Ярослав. – Про частоту и как лучше всего её подобрать.

– И как же?

– Нужно просто играть.

– Играть?

– Да. Давай я чуть позже объясню?.. Ты можешь двигаться? Тут пещера в скале. Сам не знаю, как именно в неё угодил. Сейчас как подумаю, что мог бы мимо пролететь и прямиком туда, в эту круговерть!.. Волосы на голове аж дыбом встают!

Яська попытался представить не на шутку испуганного Ярослава. Не получилось. В голове рисовалась та самая статуя – символ противоборства. Именно таким Ярослав ушёл за грань: непокорным, неподвластным, уверенным в собственной правоте, стремясь защитить самое дорогое, что осталось. Возможно, именно поэтому он и вернулся, наперекор судьбе.

– Так что с остальными?

– Не знаю. Я их не видел. С тех самых пор, как...

Яська почувствовал, как оборвалось сердце. Как же так?! Ведь их забрали вместе. Почему же на той стороне вышло, что поврозь?.. Господи! Вот ведь дурья башка! Так проще всего диктовать условия и волю. Нужно просто разделить повстанцев. Взять огромный тесак и раз, раз, раз!.. Потому что поодиночке задуть «искры» проще всего!

– Ты говори со мной, ладно?.. А то низги не видно!

– Хорошо. Только я не знаю, о чём... – тут же отозвался Ярослав.

– Да о чём угодно, лишь бы я слышал твой голос – он как ориентир во тьме! – Яська собрался с силами и двинулся вдоль отвесной скалы, вжавшись лопатками в камень, ощупывая поверхность под ногами носком правой сандалии. В висках грохотало, да так, что, казалось, от скал отскакивает пружинящее эхо. Потом вакханалия звуков в голове стихла, а в кристальном сознании зазвучал ровный голос Ярослава, отчего тьма попросту отступила:

– Когда мы спрячем за пазухи

Ветрами избитые флаги

И молча сожжём у берега

Последние корабли,

Наш маленький барабанщик

Уйдёт за вечерним солнцем

И тонкой скользящей льдинкой

Растает в жёлтой дали.

34.

Яська, без сил, рухнул на горячие камни. Перекатился на спину, прерывисто задышал, ловя трясущимися губами раскалённый воздух. Сердце ухало в груди, как гигантский кузнечный молот по наковальне. В голове было по-прежнему пусто, словно уверенный голос Ярослава враз изничтожил засевшую там нежить.

– Ты как? – спросил Ярослав, склоняясь над сопящим другом.

Яська приподнял голову и показал большой палец: мол, ничего, жить буду.

Ярослав кивнул. Скрылся во тьме. Потом возник снова и положил Яське на лоб что-то холодное.

– Что это? – просипел Яська, силясь приподняться на локотках. Однако в мышцах рук и ног завёлся какой-то трясун, так что конечности напоминали разваренные макаронины.

– Я, – ответил Ярослав, замирая рядом в позе турецкого падишаха.

– Я понял, что не Карлсон, – попытался пошутить Яська. – Где ты разыскал воду, да ещё такую холодную?

– Нигде.

Яське не понравилась сухость последней фразы – она словно прилетела из абсолютного космического мрака. Хотя... Если учесть, откуда именно «приплыл» сам Ярослав, тогда всё могло обстоять намного ужаснее.

Ярослав будто прочёл Яськины мысли.

– Я теперь всегда такой.

– Какой?

– Холодный.

Яська вскочил. Уставился в бледно-лиловое личико Ярослава, подсвеченное отблесками далёких зарниц, с отведёнными в сторону глазами. На камни что-то упало. Яська вгляделся и понял, что это ладонь Ярослава, такая же ледяная, что и всё остальное. Она была подобна подбитой птице. Пока ещё живой, но неизменно коченеющей.

– Но почему?!

Ярослав сокрушённо вздохнул.

– Я сам не сразу привык. Просто там, за гранью, – всё иначе. Прости, что напугал тебя. Не нашёл ничего другого, вот и прикоснулся, как есть.