Текст книги "Сквозь тернии"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 51 страниц)

Колька посмотрел на бордовое небо.

– Знаешь, мне кажется, оно тут всегда такое.

– В смысле?

Колька пожал плечами.

– Ну, у меня такое ощущение, что тут нет ни дня, ни ночи, ни времён года. Лишь вот эта багряность и твари, – Колька задумался. – Только тупые они какие-то, иначе можно было бы предположить, что мы очутились в самой настоящей преисподней. А так: ни то, ни сё.

Яська посмотрел на горизонт. Чёткой линии не было. На стыке земли и неба царила всё та же молочная субстанция, окрашенная кровавым заревом в розовые тона. Казалось, небо перетекает в землю или наоборот.

– Как думаешь, нам удастся вернуться домой? – спросил Яська.

Колька подмигнул.

– Ну не тут же оставаться, с этими, вон... – И он махнул рукой в сторону шипящих созданий. – А ну, кыш, пошли!

Пара гадов удручённо зевнула. Один было взлетел, но буквально сразу же плюхнулся на ближайший крест, недовольно вздёрнув хвостом. Остальные на Кольку даже не посмотрели – шипели о своём насущном.

– А их и впрямь всё больше становится. Тебе так не кажется? – спросил Яська, силясь пересчитать тварей по головам. Однако те неутомимо переползали с места на место, так что он сбился уже на втором десятке.

– Как пить дать, – согласился Колька. – Надо бы нам убираться, по добру по здорову, пока они не решились выкинуть чего...

– А думаешь, могут?

– Сейчас вряд ли. Но вот когда их станет до фига – вполне может быть.

– Тогда пошли, – Яська выпрямился во весь рост и попытался отыскать глазами Тимку. Та озиралась по сторонам у беседки. Увидев Яську, девочка тут же замахала руками. Яська помахал в ответ.

– Ну-ка пригнись!

Яська даже толком не понял, что произошло, как уткнулся носом в рыхлую землю. Он попытался сразу же перекатиться на бок, однако Колька навалился сверху всем своим весом, так что сделалось невозможно дышать. Яська понял, что сейчас просто задохнётся от страха! Сердце неистово металось в груди, ища выход наружу. В голове надулся оранжевый болид, что желал, во что бы то ни стало, выдавить глаза. В ушах надсадно ухало. Яська подумал, что это и впрямь конец. Но внезапно всё прекратилось. Кольки и след простыл, а по лёгким растекался живительный воздух. Пульс в ушах поутих, и Яська понял, что заново может мыслить, как и двигаться. Он сразу же перекатился на живот, попытался определить местоположение Кольки. Друг залёг у покосившегося памятника, метрах в шести, пряча голову за массивным основанием. Яська пополз к другу. Колька услышал, подвинулся, уступая место рядом с собой.

– Чего ещё? – спросил Яська, отплёвывая землю.

Колька ничего не ответил, лишь прижал указательный палец к губам, призывая к тишине, и указал глазами: мол, смотри сам, только ничего не спрашивай!

Яська так и сделал. Сперва он ничего не увидел, однако спустя какое-то время за соседними оградками обозначилось движение. Затем всё снова стихло, будто показалось. Яська смотрел во все глаза, но по-прежнему ничего не видел! Он уже собирался снова спросить у Кольки, что всё это значит, но не успел. На его губы легли холодные пальцы друга, пахнущие сырой землёй. Сердце вновь скакнуло, да так, что перед глазами завилась мошкара. Яська поморщился, обливаясь холодным потом, а пальцы так никуда и не делись.

Колька придвинулся вплотную. Покачал головой: мол, молчи, иначе быть беде! Повернул свободной рукой Яськину голову куда-то в сторону.

Яська чуть не обмер.

Буквально в каком-то метре от них из-за соседнего памятника выглянуло что-то... Четыре лапы, всклокоченная, местами прожженная, шерсть, мощный, как у буйвола, торс – оно медленно втягивало густой кладбищенский воздух уцелевшей половинкой носа. Это шокировало побольше всего остального: у существа сохранилась лишь нижняя часть основания черепа, увенчанная клыкастыми челюстями, и половинка носа с раздувающимися ноздрями. Выше переносицы ничего не было, будто затылок и лобную часть снесли гигантской секирой или срезали фрезой! В уродливой ране копошилось что-то белое, отдалённо напоминающее мозг. Разрубленная голова походила на человеческую, а вот всё остальное – явно принадлежало животному. Существо напоминало некий гибрид человека и быка – хотя всё это так, абстрактно. Яська всецело понимал, что перед ними возник внеземной вид, и что сравнивать его с чем-то, ранее виденным, попросту глупо.

Существо, тем временем, переместилось немного в сторону и принялось обнюхивать облюбованный Колькой гроб. Затем подняло голову, недобро зарычало.

Яська вспомнил про Тимку. Рефлекторно попытался выпрямиться – Колька не позволил, снова положив руку на его грудь. Яська дёрнулся, силясь высвободиться, но тут же осел, увидев, как им в тыл заходят ещё два таких же существа. Колька молча указал на противоположный фланг – там раскачивались ещё четыре тени. Причём дальние создания волочили по земле некий груз. Только сейчас Яська разглядел: от человека у пришельцев не только голова, но и руки. Правда вместо кистей и пальцев – что-то сродни трехпалым клешням, которые оканчиваются крючковатыми когтями. Однако передвигались существа, словно игнорируя дар эволюции, преимущественно на четвереньках. Те, что ничего не несли, то и дело тревожно оглядывались по сторонам – по всему, обоняли погост. Может даже чего побаивались. Или кого...

Яська невольно поёжился: ну чего, спрашивается, может опасаться подобная нежить? Только истинной жути, от вида которой человеческое сознание и вовсе уйдёт в небытие!

Бедная Тимка! Что же теперь будет с девочкой, если одно из существ вдруг учует её?.. Уж точно ничего хорошего!

Яська всё же вывернулся из Колькиных объятий и глянул в сторону беседки. Никого. Скорее всего, Тимка заметила страшных существ намного раньше друзей – беседка располагалась выше уровня кладбища, на пригорке, так что из неё наблюдать за местностью было намного удобнее.

«Наверняка спряталась! – подбадривал себя Яська, вновь и вновь поглядывая на жуткую жуть. – Но только каково ей сейчас сидеть в полном одиночестве? Ведь навряд ли Тимка целиком и полностью уверена, что мы с Колькой заметили опасность вовремя и так же успели укрыться».

Так или иначе, Яська мог лишь догадываться, что с подружкой, и какие у неё на душе мысли именно сейчас.

Колька ткнул локтем в бок. Кивнул в сторону странной процессии поодаль. Яська пригляделся. Нагруженные существа тянули верёвку, а по земле волочилось что-то белое. Сначала Яська не поверил собственным глазам. Он даже глянул на Кольку: ты тоже это видишь? Колька кивнул.

Твари – а это были именно твари! – тащили по земле связанного человека в белоснежном убранстве. Тем, что не хватило верёвки, крутились вокруг, изредка наклоняясь к пленнику и что-то шипя тому в лицо. Последний был жив – в этом не было сомнений. Как не было сомнений и в том, что он пребывает в сознании. Сомнения были на счёт одежды, но и они совсем скоро развеялись. Твари-наблюдатели приблизились буквально вплотную – образовали полукруг у гроба, который Яська и Колька вытащили из земли. Одно существо неуклюже привстало на задние конечности, передними подобрало с земли крышку и водрузило на место. В это время, с противоположенной стороны подошла процессия. Две твари побросали верёвки, склонились над пленником. Затем приподняли над землёй, и... Яська понял, что сходит с ума.

Это был ангел или что-то сродни ему. Яська не мог с уверенностью утверждать ни того, ни другого. Просто, если любой человек увидит нечто подобное, он скажет, что перед ним возник ангел, потому что в известном нам мире, последних изображают именно такими: обнажёнными, с огромными крыльями за спиной, покрытыми перьями.

Яська сглотнул оцепенение. Глянул на Кольку. Друг во все глаза таращился на пленника и конвоиров – Яську он просто не замечал.

От общей процессии отделилась одна тварь – как показалось Яське, она была крупнее остальных. Видимо, вожак или главарь банды, как-то так. Существо склонилось над пленником и что-то прошипело тому на ухо. Затем схватило под руки и швырнуло на крышку гроба. Крякнули гнилые доски, но конструкция выдержала. Пленник приподнял голову, бросил на своих мучителей взор полный презрения... а затем, совершенно случайно, встретился глазами с Яськой.

Яське показалось, что всего на какую-то долю секунды в глазах у пленника мелькнуло удивление! Но лишь на миг, после чего, тот стремительно отвёл взор и больше на ребят не смотрел. Яська почувствовал дурноту. Попутно он осознал: итогом страшного суда явится смерть!

Словно подтверждая его самые страшные догадки, твари сомкнули кольцо. Их вожак продолжал что-то шипеть, но Яська слышал нечто иное. Он слышал обычную молитву, разливающуюся по окрестностям волной благоговейного тепла.

«Или только внутри моей головы?..»

Яська глянул на друга – тот никак не отреагировал.

Где-то далеко на горизонте блеснула голубая молния. Твари, одна за другой, уткнулись в небосвод своими слепыми черепушками. Предводитель протянул к лицу пленника крючковатый коготь. Тот попытался отстраниться, но ничего не вышло. Тварь проткнула когтем, словно шилом, обе щеки, так что алая кровь хлынула в горло бедняги, потекла ручьями с вскинутого подбородка, окропила вывороченную землю.

Яську стошнило.

А твари принялись рвать пленника на части, брызжа алым! Над кладбищем кружился выдранный из крыльев пух.

Яська вытер об майку влажный подбородок. Прислонился лбом к холодному граниту. Попытался унять страх – тщетно! Даже зубы стучали. По шнурку кеды карабкалась мелкая нежить, похожая на клеща. Но лишь частично. Голова была чуть больше, а вместо фасеточных глаз – обычные! Только без радужной оболочки и белков. Тьма пропитала всё глазное яблоко целиком.

Козявка замерла на голени и принялась противно пищать. Яське показалось, что он слышит своё имя! Этак, «Яяяяясь... Яяяяясь... Яяяяясь...» Тут уж сделалось совсем невмоготу! Яська попытался смахнуть гадину, но не успел: та выдула изо рта тёмный шарик – ну в точности, как колорадский жук, – и нырнула в него, пропав без следа!

Яська вконец опешил. Уставился безумным взором на крест и памятник. Имя покойника стёрлось, как и годы жизни. Ниже было подписано маркером от руки: «NATANT REDITUM».

(плывите прочь)

«А это ещё что за бред?!» – пронеслось в голове на стремительной карусели.

«Да какая разница! – откликнулось трепещущее сознание. – Спасаться нужно, а не к свастике взывать!»

Яська оглянулся в поисках Кольки. Друга не оказалось на прежнем месте – будто исчез, на вроде странного клеща. Яська завертел головой из стороны в сторону. Реальность снова припечатала его трепещущее сознание к пяткам: Колька замахнулся на одну из пирующих тварей найденным гвоздодёром и ударил наотмашь!

«И когда только добежать успел?!»

Яська приподнялся, чувствуя внутри себя пустоту.

Раздался металлический звон, словно Колька грохнул не по существу из плоти и крови, а по стальной наковальне! Тварь стремительно обернулась, но явно не от боли, а озлобленная тем, что её так некстати оторвали от любимого занятия. А вот Колька вскрикнул от боли в осушенных ударом пальцах. Выронил гвоздодёр, однако тут же опомнился и подобрал. Заново замахнулся на шипящего противника.

Яська машинально попятился. Споткнулся, полетел через вывороченные комья земли. С трудом восстановил дыхание, сгруппировался, сразу же попытался заново подняться. Не тут-то было! Из ниоткуда возник давешний клещ. Шлёпнулся на голень и, недолго думая, тяпнул!

Яська взвизгнул – ни сколько от боли, сколько от неожиданности. Попытался поскорее избавиться от наглой твари. Однако та припала на все свои восемь лапок и вкрадчиво успокаивала: «Ясь... Ясь... Ясь... а, Ясь?..»

Яська размахнулся и, со всех сил, припечатал злобную козявку – да так, что даже ладонь отбил! От писклявой мерзости осталась лишь малиновая кашица.

«Так тебе! Будешь знать, как кусаться почём зря!»

Яська почесал голень. На месте укуса остался бордовый кровоподтёк. Яська поморщился и тут же поспешил сосредоточиться на происходящем вокруг.

Крик, вне всяких сомнений, его выдал.

Точно!

Две твари заходили с флангов, третья кралась за спиной. Поначалу Яська и не подозревал о последней. Случайно оглянулся, когда начал пятится, дабы заново не полететь через какое-нибудь препятствие. Твари скалили слепые морды и безошибочно определяли направление к жертве.

Где-то далеко-далеко завизжала Тимка.

Яська тут же забыл про опасность, оглянулся в сторону беседки. Перепончатокрылые явно учуяли запах крови, к тому же обрели небывалую уверенность. Тимка всего лишь выглянула из-за двери беседки, как в её распущенные волосы тут же вцепилась стайка необузданной шпаны! Девочка кричала, размахивала руками, в надежде отбиться, но силы явно были не равны. Ещё ей было больно. Ну очень больно, и Яська это чувствовал даже на расстоянии! А ещё страх. Хотя последний мог принадлежать и ему самому.

Колька отмахивался гвоздодёром от кружащих вокруг него тварей, однако больше тех не бил – смысл, когда себе дороже выходит! Одно из существ так же зашло Кольке в тыл, сознательно припадая к земле, чтобы тот его не заметил, и метило хвостом под ноги.

– Колька! – во всё горло заорал Яська. – Сзади!

Колька подпрыгнул, точно испуганный кот: вроде бы прыгал перед скалящимися пастями, а приземлился буквально за версту от своих преследователей! Яське показалось, что даже сами твари пришли в замешательство. Похоже, с людьми они общались не часто. Если, вообще, не впервые в жизни... или в чём, там, ещё...

Яська почувствовал, как земля стремительно ускользает из-под ног. Занятый Колькой, он совершенно забыл про своих преследователей – а этого делать, ох как не стоило! Тварь, что подкрадывалась сзади, сыграла хвостом, словно лассо, заново повалив Яську с ног. Остальные тут же налетели, сгрудились в кучу, принялись злорадно шипеть, раздувая ноздри и источая из пастей нестерпимую вонь.

Яська зажмурился, подобрал коленки, укрыл голову руками – так бывает всегда, когда страшно: хочется сжаться до размеров крупицы, чтобы тебя не заметили! Просто прошли мимо, а ты бы остался лежать один-одинёшенек, не веря в собственное спасение. И ничего больше не надо!

«Лишь бы не заметили и прошли мимо!»

Позвучал хлопок. Совсем рядом что-то набухло, завертелось, принялось увеличиваться в размерах. Яська приоткрыл один глаз. Стремительное, вращающееся, неподвластное разуму – оно, в большей степени, походило на радужную оболочку человеческого глаза – только абсолютно чёрную, – в центре которой застыло зёрнышко алого зрачка!

Яська открыл рот. В голове заново что-то щёлкнуло.

Твари сбились в кучу и шипели совсем рядом. Они отчего-то медлили, не нападали. Яська почувствовал, что руки и ноги больше ему не принадлежат. Как и почему – непонятно, но конечности хотят одного: чтобы Яська шёл в этот вращающийся клубок. Хочет ли этого сам Яська? А хочет ли Яська жить? Хочет? Тогда – надо перебороть страх. Ведь он послушный мальчик, а когда мама говорит, «надо», что он делает? Он делает «надо», потому что иначе – никак!

Это походило на гипноз, и Яська встал, повинуясь чьей-то посторонней воле. Точнее он встал не в прямом смысле этого слова, а просто приподнялся над землёй, вытянув правую руку перед собой. На смену позе отчаяния пришло стремление противостоять. Откуда-то сверху спустилась Надежда. Яська ей верил, потому что та держала в тонких руках бесчувственное тело, с крыльев которого опадал окровавленный пух. Оно желало Его забрать. Туда. Высоко-высоко, где зажигаются звёзды.

Шестым чувством Яська понял: куда именно – это не его дело. А ему сейчас нужно «плыть», иначе преследователи его настигнут! Яська огляделся по сторонам. Твари скакали в каком-то жутком танце вокруг странного клубка. Они тянули к нему когти, словно в надежде проткнуть, как воздушный шарик, но прикасаться не решались.

– Нужно «плыть» обратно, – сказал Яська. – Ведь если есть Мост, значит должна быть и Река – по-другому никак. И не важно, что её не видно. Некоторые люди тоже много чего не видят, считая тех, кто видят странности – психами. А психи видят очевидное, потому что в их головах нет больше грани.

Шагая навстречу неизвестности, Яська увидел точно такой же мерцающий клубок и возле ошарашенного Кольки. Друг мялся в нерешительности, смотря куда-то вверх. Яська тоже посмотрел, но увидел лишь затихающий вихрь, в котором вращались алые перья. Тогда он глянул на беседку и ужаснулся! Рядом с недвижимой Тимкой стоял великан. Одной рукой он держал девочку за плечо, другой – манил ребят к себе. Над его головой носились стаи встревоженных перепончатокрылых. Безголовые просто выли на бордовое небо.

Яська не знал, как быть, и просто шагнул снова.

Его с головой накрыла пелена забвения. Она походила на обычное покрывало. То самое, под которым прячутся от навеянных тьмой кошмаров.

На другом берегу его стошнило. Желчью, так что обожгло горло, губы, пазухи носа. Яська на секунду приоткрыл глаза, попытался приподняться. Сил хватило лишь на то, чтобы какое-то время оставаться в сознании. Яська попытался определить, где находится. Внизу что-то размеренно поскрипывало. Над головой стелился туман. Ощущалась еле заметная тряска.

«Снова туннель. Но как?»

Яська попытался оглядеться. Не вышло. С одной стороны – вымазанный глиной металл, с другой...

Тимка!

Яська чуть было не выкрикнул имя девочки, но вовремя совладал с эмоциями, – Тимка просто спала, смешно морща носик. По другую сторону от неё лежал бесчувственный Колька.

Яська понял, что они в вагонетке, но вот кто именно её толкает, оставалось загадкой. Яська попытался запрокинуть голову, чтобы разобраться и с этим вопросом, но силы его вновь покинули. Он провалился в сказочную дрёму с зелёной ромбавой острова, что мерно раскачивалась на голубых волнах бескрайнего океана грёз.

Яська сидит на берегу, под солнышком, и смеется над проделками весёлого дельфина. Тот то и дело выскакивает из тёплой воды, проделывая цирковые кульбиты, – это игра! Напоследок дельфин высовывается из серебристой воды и говорит человеческим голосом: «Плыть» всегда трудно – это отнимает много жизненных сил. Особенно, в первый раз. Разве ты забыл?» Он подпрыгивает, хлопает хвостом по воде в знак прощания и, совершив сальто, скрывается в стремительном шквале. Яська смеётся, не обращая внимания на то, что промок до нитки. Он тычет пальцем в волнующуюся стихию и кличет исчезнувшего дельфина странным именем. Что же это за имя?.. Яська не успевает вспомнить. Из-под кожи на ноге выползает противная козявка. Она ухмыляется и пищит: «Ясь, а Ясь, ну каково тебе познавать новые горизонты? Понравилось? Ещё бы! Я, вот, вдоль них с рождения путешествую. Знаешь, сколько всего повидала?.. А ты... Ясь, а Ясь, ведь ты же меня просто прихлопнул, как какого-нибудь таракана! А ведь у меня тоже была семья. Как же ты теперь станешь со всем этим жить, Ясь, а Ясь? А может, тебя тоже прихлопнуть, а Ясь?..» Яська закрывает глаза, силясь «уплыть» дальше, однако это не так-то просто! Откуда не возьмись, появляется улыбающаяся Тимка. На ней халат медицинской сестры, лёгкие сандалии на босу ногу, белоснежная косынка. В пальцах развивается тонкая нить. Тимка садится на коленки рядом с испуганным другом и говорит: «Эх ты, а ещё Яська! И где только подцепить умудрился?» Яська, ничего не понимая, смотрит в Тимкины глаза – в них словно продолжается небо! Тимка берёт Яськину руку в свои миниатюрные пальчики и откладывает в сторонку, чтобы не мешалась. Смотрит на израненную голень. Снова улыбается: «Сейчас мы его живо!» Она ловко накидывает петлю на упругое тельце, затягивает узелок и начинает вращать нить по часовой стрелке, слегка потягивая на себя. Яська с интересом следит за процедурой. Опля! И клещ отстал! Яська восторженно смеётся. Хочет на радостях расцеловать довольную успехом Тимку, но лишь застенчиво краснеет. Из-за спины выходит недовольный Колька. «Эх, Яська, Яська, даже клеща сам вытащить не можешь...» Они продолжают смеяться и дальше.

Временами Яська отходил ото сна – если происходящее и впрямь было сном, – и в эти короткие моменты просветления, он видел поистине невообразимое. Серое небо, по которому несутся стаи огромных облаков. Они редко взмахивают треугольными крыльями, так что напоминают вовсе не птиц, а обитателей морских глубин: скатов или, скажем, тех же дельфинов.

Огромные каменные глыбы, что висят в пустоте, ни на что не опираясь... Или ракушечные раструбы, из которых низвергаются бесконечные водопады.

Стеклянные шары, внутри которых кипит стремительная жизнь. Шары большего диаметра, в которых наблюдают за кипящей жизнью меньших шаров. Ещё большие шары, в которых смеются над теми, кто наблюдают за кипящей жизнью меньших шаров... И так снова и снова, пока не лопается голова и не спускается Тьма – основа всего.

Иногда они останавливались, и Яська отчётливо слышал бой переездной сигнализации, какая стоит на пересечениях асфальтированных дорог с железнодорожными путями. Мимо проносилось что-то длинное и извилистое. Мелькали вовсе не окна, а многочисленные ложноножки.

Яська понимал, что видит бред. Тот самый, который материализуют в своих снах психи. Да, он всё видит... но это ещё ничего не значит.

Аверин очнулся от пронизывающего холода.

Ноги онемели по колено. Ладони сделались липкими от пота. Сердце протяжно ухало в груди, в попытке преодолеть какую-то незримую грань. В голове было пусто: кажется миг, и черепная коробка попросту лопнет под натиском земной гравитации. Во рту пересохло. Язык неприятно лип к нёбу. Аверин попытался пошевелить затёкшими плечами, но спина тут же отозвалась адской болью, сводя всяческие движения на нет. Аверин выругался в полголоса.

За дверью скрипнули половицы.

«Ну кого ещё там черти носят за полночь!»

Аверин потянулся к будильнику – тот опрокинулся на бок, озорно подмигнув светодиодами.

«Три часа ночи. Господи, ведь я совершенно не помню, как поднял его с пола! Или пищал и впрямь не будильник? Стоп!»

Аверин вспомнил. Всё что до сей поры пребывало за ширмой забвения. Вспомнил в мельчайших подробностях, включая гибель своих друзей. Да так, что на душе сделалось тошно.

«Я не виноват! – юлило отчаявшееся подсознание. – Просто всё так получилось! Да и что делать, когда против тебя Тьма?! Тут одно из двух: либо бежать, либо стать частью Её! Я выбрал первое, потому что... потому что... Потому что я соприкоснулся с бездной. Я увидел, чем именно она населена. И теперь мне этого не забыть. Никогда и ни за что».

Аверин кое-как поднялся с кровати. Добрёл до входной двери. Замер, раскачиваясь из стороны в сторону, будто хмельной. Нет, он не был алкоголиком – он пил с одной лишь целью: чтобы Тьма запуталась в его подсознании и не выглянула на свет. Потому что в этом случае... В этом случае, многое бы изменилось в известном нашему пониманию мире. Многое, если не всё.

Дверная ручка еле заметно дрогнула.

Аверин дёрнул дверь на себя – как тогда, десятки лет назад.

На пороге застыла босоногая Светлана. Она была в маячке и трусиках, но ничуть того не стыдилась. Просто зябко переминалась с ноги на ногу, временами почёсывая правую голень стопой левой ноги.

Аверин повторил знакомый жест.

Светлана замерла. Приподняла подбородок. Улыбнулась.

– Я знаю, что вы «плыли».

Аверин упал на колени.

– Тимка, прости! Это всё из-за меня! Это я вас всех погубил! Прости!..

Светлана обняла его за плечи.

– Всё в порядке. Это сделали не вы. Это козни Тьмы. Она – в нас. Сразу как наступает взрослость, Тьма овладевает нашими сердцами – от этого никуда не деться, так устроен мир.

– Но как?.. Как это происходит?!

Светлана повела плечом.

– Я не знаю. Пока.

– Но ведь мы же были детьми!

– Детьми, пожелавшими узнать истину. К тому же именно тогда Тьма проиграла. А ваши друзья – всё ещё на Пути, просто вас разделили, как сиамских близнецов. Последние и вовсе умирают, не в силах снести разлуку. Когда свет порознь, Тьме проще. Я знаю. Потому что живу в Ней с рождения, а вовсе не наоборот.

– Но как же ты противостоишь в одиночку?

– Я не противостою. Я часть этой Тьмы. Без меня Она окончательно утратит связь с этим миром, а значит, проиграет. И Она это прекрасно понимает, – Светлана вздохнула. – Так расскажите, как всё было?

Аверин безвольно кивнул.

– Да, Светлана, расскажу. Ведь для этого в нашем распоряжении целая вечность.

Россия. Байконур. Стартовая площадка № 110. «Старт».

– ЦУП, на связи Командный Центр. В районе стартовой площадки номер сто десять погодка, как говориться, шепчет! Солнечно, давление четыреста пятьдесят три миллиметра ртутного столба, наблюдается слабый рост. Осадков не ожидается. Ветер юго-восточный, одиннадцать метров в секунду. Все системы корабля готовы к старту. Ещё раз проверяем телеметрию...

– Командный Центр, говорит ЦУП. Каково состояние экипажа?

– Экипаж в норме. Состояние стабильное. Наблюдается небольшое нервное расстройство объекта «C», но это норма. Серьёзных отклонений, повторюсь, нет.

– Ясно. Доложите состояние нейронных и антигравитационных систем.

– Нейронный блок функционирует на девяносто семь и семь десятых процента.

– Что с остальным критерием?

– Спишем на волнение.

– Хорошо. Продолжайте.

– Генератор антинапряжённости функционирует на пятнадцать и три десятых процента. Во время старта термоядерный реактор отключен, так что в антигравитационных условиях находится лишь кабина с экипажем. Планируем выход на номинальную мощность непосредственно к включению ТЯРД.

– Принято. Состояние разгонных двигателей первой ступени и блока «Ц»?

– Идёт продувка...

– Принято. «Ключ на старт»!

– Есть, «ключ на старт». Осуществляется переход систем корабля на питание от бортового источника. Время до старта – минута пятнадцать секунд. Работаем в штатном режиме.

– Борт «сто десять», говорит ЦУП, доложите состояние систем корабля.

– Говорит сто десятый, переходим на питание систем от бортового генератора. Отклонений нет. Нагрузка – один и семь. Системы работают без сбоев. Малыш заметно нервничает.

– Ещё бы, ведь это его первый полёт!

Помехи в эфире.

– Говорит Командный Центр. Минута до старта. Отключение точного привидения. Отвод площадки, расстыковка переходника системы прицеливания. Борт «двадцать два» передаёт картинку... ЦУП, вы это видите?

– На связи ЦУП. Есть картинка.

– «Сто десятый», теперь вы у нас как на ладони!

– Можно подумать, что до этого было как-то иначе...

Помехи в эфире.

– Говорит Командный Центр. Тридцать секунд до старта. Внимание! Запуск двигателей второй ступени. Внимание! Запуск двигателей первой ступени...

– Эх... пивка бы сейчас...

– Главная команда. «Контакт подъёма»! Высота двадцать пять сантиметров! Начало программного разворота ракеты-носителя по тангажу...

– Говорит ЦУП. Проверяем телеметрию.

– Телеметрия в норме. Программный разворот по крену – двадцать восемь и семь. «Сто десятый», как самочувствие экипажа в антигравитационных условиях?

– Я сто десятый. Мы как у Христа за пазухой. Можно крестиком вышивать!

– Принято. Состояние стабильно. Внимание! Дросселирование двигателей первой ступени!

– Говорит ЦУП. Скоростной напор?

– Норма.

– Ограничение внешней продольной нагрузки?

– Два и девяносто пять единиц!

– Сто десятый, говорит ЦУП. Каковы ваши ощущения?

– Сто десятый на связи. Прогуливаемся с мамочкой в парке!

– На связи Командный Центр. Осуществляется перевод двигателей первой ступени на конечную ступень тяги. Отключение двигателей первой ступени. Отделение параблоков первой ступени. Высота – пятьдесят три километра, скорость – один и восемь километра в секунду.

– Что-то будет, когда разгоним до пятидесяти!

Помехи в эфире.

– Внимание. Дросселирование двигателей второй ступени. Продольная наружная перегрузка – два девяносто пять. Бортовые системы в норме.

– Говорит ЦУП. Сто десятый, вы что-нибудь почувствовали?

– А вы что-то сделали?

– Принято. Как ваше самочувствие?

– Скучаем. Думали сыграть в города...

– Сыграйте в те, над которыми пролетаете!

Помехи в эфире.

– Внимание! Отключение двигателей второй ступени. Высота – сто пятнадцать километров. Внимание! Отделение орбитального корабля от ракеты-носителя, выход на орбиту искусственного спутника земли (условный перигей – одиннадцать и два, апогей – сто пятьдесят четыре и два). Поздравляю вас, господа, мы это сделали!

– Говорит ЦУП. Приготовиться к включению ДУ орбитального корабля для корректировки орбиты.

– Есть готовность. Все системы стабильны. Первое включение ДУ. Время работы – шестьдесят семь секунд. Импульс – шестьдесят шесть и семь.

– Командный Центр, говорит сто десятый. Наблюдаем в иллюминатор блок «Ц». Ядрёная, надо сказать, штука!

– Эх, мне бы на тачку такую...

Помехи в эфире.

– Говорит Командный Центр. Второе включение ДУ орбитального корабля. Время работы – сорок секунд. Импульс – сорок один и семь. Есть выход на опорную орбиту. Сто десятый, можно откупорись бутылочку шампанского.

– Боюсь, при включенном генераторе антинапряжённости оно сойдет за обычный «боржом».

– Говорит ЦУП. Поздравляем всех с успешным выходом на орбиту! Дальнейшее управление берём на себя. Всем спасибо!

– Как там матушка-Земля? Не поблекла?

Помехи в эфире.

– Она прекрасна!

– Разве ты видишь?

– Я чувствую... здесь, под ямочкой.

КНИГА ВТОРАЯ. ПРОТИВСТОЯНИЕ.

1.

Из сообщений, принятых ЦУП с орбиты Юпитера.

«Не знаю, когда именно всё началось... Возможно, в тот самый момент, как мы рискнули сунуться под землю. Или когда пропал Шнырь. А может, ещё раньше, со знакомства с Колькой. Так или иначе, но не случись тогда всего этого ужаса, как мне кажется, окружающая нас действительность выглядела бы немного иначе. Я не могу с уверенностью сказать, что именно было бы не так. Вполне возможно, сейчас на мне была бы одета обычная рубашка, а вовсе не комбинезон космонавта – и только. А может... А может... Может это всё и впрямь бред. Но разве не может чёрствая человеческая логика хотя бы на миг пропустить внутрь себя частичку чего-то невероятного? Сказку... Фантазию... Вымысел... Или всё тот же бред. Что изменится в этом случае? Как мы узнаем, чего опасаться в первую очередь? Всяк в праве думать, как хочет. Вопрос только в том, захочет ли хоть кто-нибудь разбираться в окружающем себя мире, задавшись целью познания истины? Ведь для начала придётся капнуть внутрь самого себя. Готовы ли мы к этому? Не сойдём ли с ума, оказавшись наедине с собственной сущностью? Ведь многие из нас пришли с одной лишь целью: открыть двери Тьме. Просто пока они не знают этого.

Да, наш мир закрыт. Он логичен и пуст. Из него невозможно бежать, как и попасть внутрь извне. Нет, это ещё не клетка. Это что-то другое. Но, тем не менее, мы взаперти. Нам дарованы жизнь, константы, незыблемые законы, возможность самовоспроизводиться – что-то защищает нас от посягательств извне, а что-то, наоборот, существует с той лишь целью, чтобы даже в случае свершения самого страшного сценария, воплощённого самим человечеством, наш мир рано или поздно, сам по себе, рухнул бы в тартар – такова программа, нацеленная...