Текст книги "Поиграем со смертью?..(СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

Осторожно стирая кровь и стараясь не потревожить раны, я придумывала планы священной мести аномальным придуркам из мира мёртвых. Собственно, планы мои были один коварнее другого, и я сама не заметила, как начала ухмыляться. Не факт, что хоть один из них сработает, но мечтать никто не запретит, так что я наслаждалась перспективами, рождавшимися в моём разуме. Наконец, стерев все свидетельства кровопускания с ладоней, я замотала правую руку платком, а вот что делать с левой, не имела ни малейшего представления. Другого платка у меня не было, идти домой не хотелось, а топать в аптеку за бинтом было бесполезно, потому как деньги я с собой не взяла. Дура. Ну и ладно. Сжав левую руку в кулак, но не сильно, и надеясь, что скоро кровь затромбирует рану, я вернулась к созерцанию неба и размышлениям о бренности бытия.

Липкий жаркий воздух удушливой пеленой обволакивал тело, солнце нещадно жгло пытавшуюся выжить листву, а где-то вдалеке раздавался шум рокочущих двигателей и шуршание шин по асфальту. Н-да, вот это подарочек на день рождения мне судьба преподнесла… Хотя, с моим «везением» на неприятности, это не так уж и удивительно, я бы в куда больший транс впала, если бы в мою жизнь ворвался волшебник в голубом вертолёте с неуёмным желанием одарить меня сотней эскимо. Впрочем, от сотни эскимо и ангину получить можно, так что такой вариант допустим. А вот добрый джинн, исполняющий любые желания, меня бы точно навестить отказался. Гад.

Усмехнувшись своим мыслям, я зевнула и поняла, что раз вернулась язвительность, то нервы в норме. Относительной. Вроде как «вернулись к тому, с чего всё начиналось», ага. Подумав, что, несмотря ни на что, жизнь хороша, а жить хорошо, и фиг я кому позволю себя в гроб отправить, даже придурковатым аномалиям, я кивнула собственным мыслям и довольно разулыбалась. И тут раздался шум шагов, а также знакомый голос:

– Вы пришли в себя, госпожа?

Ооо, явился, не запылился! Ну почему они меня даже в моём убежище не могут в покое оставить?!

– Чего опять? – буркнула я, не оборачиваясь к дворецкому.

– Я следовал за Вами с самого начала, – спокойно ответил Фаустус, не обижаясь на мой тон. Ну, или делая вид, что не обиделся. – Поскольку ещё в магазине Вы дали своё согласие, я счёл это возможным. К тому же, Ваша жизнь могла подвергнуться опасности. Я не приближался, чтобы не мешать Вам, однако Вы явно пришли в себя, а потому я должен оказать Вам первую помощь.

– У тебя что, аптечка с собой походная? – фыркнула я, покосившись на собственную незабинтованную, а точнее, «неоплаточенную» руку.

– Нет, но чистый платок имеется. Позволите помочь?

– Ладно, – вяло отозвалась я, и Клод тут же оказался передо мной с огроменным белым платком в руках. Опустившись передо мной на одно колено, он быстрыми, чёткими движениями забинтовал мою ладонь, причём так профессионально, словно всю жизнь только и делал, что повязки накладывал.

– Неплохо, – оценила я.

– Благодарю, – кивнул дворецкий и поднялся.

– Да ладно, садись рядом – в ногах правды нет, – фыркнула я. Демон отрицательно покачал головой и таким тоном, словно зачитывал инструкцию к кофеварке, продекламировал:

– Подобная фамильярность по отношению к хозяину недопустима.

– Каким местом я тебе хозяин, гражданчик? – фыркнула я и ехидно на него воззрилась. – Тебе моя душенька не перепадёт, энергии не прибавится, да и контракт ты со мной не заключал. Вы ж когда их заключаете, условия определяет смертный, так какого фига ты в дворецкие заделался? Нет, я не против помощи по дому – очень даже «за». Но официоз этот тупо бесит.

– Вы не желаете, чтобы Вам прислуживали? – удивление проскользнуло юркой змейкой и растворилось в почтительных интонациях.

– А то! – хмыкнула я и решила побыть искренней. Надо же иногда Царям с холопами по душам беседовать? Чтоб те себя ущербными не чувствовали, ага… Посему я похлопала правой дланью по берёзе и продолжила:

– Садись, нечего столб на Тверской изображать. Мне не нравится, когда слуг к рабам приравнивают, потому как у каждого есть право голоса. Как и у Царя есть право зарубить желания холопа на корню, хе-хе!

Я усмехнулась, а Фаустус поправил очки и всё же опустился на дерево, правда, подальше от меня. Повисла тишина. Дворецкий всячески пытался сделать вид, что его тут нет, а мне почему-то захотелось с ним поболтать. Злость прошла, извиняться за срыв я не собиралась, на тему их прихода говорить не тянуло, а затрагивать темы, демону неприятные (вроде его очков или вражды с Михаэлисом), мне не позволяли остатки совести. Потому я мучилась, пытаясь придумать тему для разговора, и, не находя таковой, готова была начать пытать демонюку страшенную по поводу любого бреда, начиная от его отношения к современной попсе и заканчивая любимыми видами спорта. Да, у меня плохо с фантазией. Но мне простительно. Я вроде как после шока, ага.

Так ничего дельного и не придумав, я решила озадачить теоретического собеседника тем, что в голову пришло:

– Клод, а тебе что, совсем ни есть, ни спать не нужно? А как же протеины, белки, углеводы? Откуда их брать организму? И мозг ведь, не отдыхая, не может обработать информацию, полученную за день.

Демон аж обернулся и меня, гениальную, взглядом одарил. Совет: если хотите удивить человека без эмоций, говорите ему всё, что думаете.

– Энергию мы получаем от душ, которые поглощаем, – наконец переварив мою «тупость», соизволил ответить дворецкий. – Потому нам не нужны другие питательные вещества. У демонов иное строение организма. Мы даже чувствуем вкус не так, как смертные. Потому и сон нам не нужен.

– А вы хоть дышите? – озадачилась я и снова вогнала демона в шок. У него это в глазах читалось.

– Да, мы не сможем выжить под водой – захлебнёмся, – кивнул он, а взгляд стал вдруг каким-то подозрительно снисходительным. Вроде как «дитятко передо мной неразумное, придётся пояснять, как портянки на ноги наматывать».

– Однако дыхание задерживать мы можем на более долгий срок, чем смертные.

– А сердце у вас есть?

– Да.

А вот меня пробило на «хи-хи». Уж больно у строгого викторианского дворецкого, сидевшего на поваленной берёзе, смешное выражение лица было. Ему только таблички «вечный фейспалм» над головой не хватало, право слово! А потому я расхохоталась и, шандарахнув Клода по спине кулаком, заявила:

– Да не переживай, я не совсем идиотка! Просто вот скажи, ты если новую форму жизни, ранее тебе неведомую, увидишь, поинтересуешься, как её организм устроен?

– Я бы предпочёл её препарировать, а не расспрашивать, – разоткровенничался демон. Ожидаемая позиция, что сказать? А вот то, что он её озвучил – нежданчик!

– Но не могу же я тебя под нож пустить? – усмехнулась я и, тут же сделав серьёзную гримасу, протянула: – Хотяяя…

Фаустус на секунду поджал губы, а брови устремились к переносице, но он тут же взял себя в руки. Я же, довольная реакцией, завершила фразу:

– Некоторых из вас не жалко и под нож. Особенно смешливых, гормонами перенасыщенных и бессовестных.

– Демонам не положено быть излишне совестливыми, – умудрился, похоже, пошутить Клод. Почему «похоже»? Да потому, что сказано это было с абсолютно серьёзным видом!

– О да, и это мне в вас нравится, – кивнула я. – Однако перебор в наглости – тоже не фунт изюма. Не люблю я приказывать, понимаешь? Командовать обожаю, но только если знаю, что холоп мне и возразить может, и революцию устроить. А тех, кто сам себя безмолвной инфузорией делает, я не переношу! И потому ненавижу приказывать, ведь приказ может выполнить только раб или та самая инфузория, что в принципе недалеко ушло. Солдат я в расчёт не беру – там ситуация другая, да и они могут восстание поднять, кстати. Понимаешь?

Клод молчал секунд пять, сверля меня немигающим взглядом медовых глаз, которые, помнится, временами алыми становились, стоило лишь демону натуру свою тёмную проявить. А затем он едва заметно кивнул и спросил:

– Значит, абсолютное подчинение Вам претит?

– Не совсем, – вздохнула я, понимая замешательство дворецкого. Моя логика настолько сурова, что порой её не понять даже мне самой! – Я люблю командовать, люблю организовывать людей на действия, люблю, когда всё идет по моему плану. Но ненавижу, когда человек молчит, если не согласен с моими планами и видит их огрехи. Я хоть и Царь, но даже Цари могут порой от недосыпа накосячить. Так что, если мои падаваны видят косяки, аргументированные, разумные возражения приветствуются. Хотя ошибаться мне и неохота.

Я сумела разложить по полочкам свою любовь к командованию! Аве мне! А вот Фаустус моих восторгов не разделял и впал в раздумья. Поглазев на меня, как на Мону Лизу, ещё с минуту, он, наконец, кивнул, причём явно не для отмазки. Ведь в следующую секунду дворецкий заявил:

– Тогда я бы осмелился попросить Вас обработать раны. Либо дома, либо здесь – я могу сходить в аптеку за всем необходимым.

– Домой не хочу, – поморщилась я. – Там эти придурки малохольные… Вот чего этому смешливому старцу понадобилось на рожон лезть?

Крик души. Спасайся, кто может…

– Гробовщика сложно понять – его мотивы не укладываются в стандартную схему деятельности и моральных ценностей жнецов, – одарили меня ничего не проясняющим ответом. Короче, это всё можно перевести как: «А пёс его знает, какая шлея этому психу под хвост попала!»

– Надеюсь, он не навлечёт на нас гнев полиции, – поморщилась я. – А то неохота в тюрьму переезжать, знаешь ли.

– Полагаю, он не допустит подобного развития событий, – попытался успокоить меня демон. Ну а «благодаря» расе, подбадривание у него вышло оригинальным: – Ведь из колонии сложно будет перенести Вас в прошлое, а ему невыгодно терять время.

Н-да. Лучше б ты молчал, альбинос периодический! Вот правда! Я вздохнула и нехотя поднялась. Клод тут же подскочил следом, явно не горя желанием продолжать сидеть чуть ли не на земле, а может, припомнив какое-нибудь правило этикета, запрещающее дворецким сидеть при господах, оторвавших афедрон от трона. Мужчина явно ждал указаний, а потому я махнула рукой и повелела:

– Ну давай, веди меня в аптеку. Но дорогу я переходить не хочу – меня машины любят. В качестве мишени…

– Неподалёку есть аптека, я нашел её, изучая карту города, – ответствовал местный GPS-навигатор. – Дорогу пересекать не придётся. Однако она в пяти минутах пешей прогулки.

– Устраивает, – пожала плечами я и поплелась к выходу из своего секретного убежища. Собственно, «секретным» оно было лишь для меня, потому как о моей любви к этому островку мусора и деревьев не знали ни Лёшка, ни Динка, ни прочие любопытные личности, и это позволяло мне прятаться в трёх берёзках от знакомых. А вот местные гопники и наркоманы обожали тусоваться в этом «зелёном уголке», наплевав на непосредственную близость школы. А может, они и сами там учились, как вариант! Но меня опять понесло не туда…

Ноги были ватными, перепсихоз давал о себе знать головокружением и апатией, а потому я пошатывалась, как алкаш с бодуна, и мечтала лишь об одном: если буду падать, то только не виском о бордюр! Эх, знать бы, где упадешь, как говорится! Но мои шатания были замечены, и, к вящему удивлению трезвой неваляшки, дворецкий, подойдя ко мне, подал руку, заявив:

– Позволите помочь?

Какой галантный кавалер! Прям слов нет! Жаль, он демон… Очень жаль…

– Позволяю, – хмыкнула я и взяла Клода под руку. Она оказалась до безобразия холодной, словно неживой, но удивительно крепкой. Нет, учитывая, что они могут вырвать скобу из стены, мышцы должны быть о-го-го, но сам факт того, что внешне худосочный и непримечательный обильной мускулатурой мужчина может без труда, не напрягаясь, выдерживать давление на согнутую в локте руку, оказываемое шатающейся девушкой, заставляет удивляться.

Мы неспешно двигались по замусоренному газону, и я всеми силами старалась не свалиться. Клод же был спокоен, как Великие Пирамиды в Гизе, и надёжен, как Колосс Родосский. Вывод: он – чудо света. Второй вывод: его могут уничтожить, как большую их часть… В сопровождении вот таких любопытных размышлений мы и добрались до пункта назначения. В аптеку я заходить отказалась, а потому пришлось Царю смерда на улице дожидаться, подпирая спиной стену, словно девушка на Тверской. Какая деградация! И монарха может постичь судьба нищего…

Клод вернулся на удивление быстро, и мы решили пойти в парк, расположенный буквально в двух минутах ходьбы от царства аспирина и морфия. Я бы с удовольствием вернулась к своей берёзке, конечно, но ноги слушались плохо, а потому я решила не испытывать судьбу, которая меня и так ненавидела, и податься к нормальному парку, с лавочками. Кстати, идею толкнул мой дворецкий, что не могло не радовать. А жизнь-то налаживается! Хе-хе…

Добредя до кованных чёрных ворот, мы ступили в спасительную сень парка, заросшего незнакомыми с ножницами садовника кустами и высоченными деревьями. Листья впитывали свет небесного апельсина, надеясь на дождь, а небо безразлично молчало, не желая давать обещаний, надежд и ответов. Может, и придут тучи, вот только когда – кто знает. Дождётесь – молодцы. Нет – опадайте. Земля всех примет…

Внеся свою лепту в вытаптывание тропинки, мы с Клодом прошли вглубь парка и уселись на одну из скамеек, расположенную далеко от центральной аллеи, а точнее, в самой чаще, где даже дорожки не были заасфальтированы. Старые деревяшки, покрытые обшелушенной синей краской, уныло скрипнули, принимая на себя мой вес. Затем скрип повторился – Клод опустился справа от меня, причём не спрашивая разрешения, но при этом так внимательно на меня смотрел, что мне опять стало смешно. Он что, боится, что я его встать заставлю? Демон-перестраховщик! Дожили! Я рассмеялась и, покачав головой, сняла с рук повязки из платков. Клод начал раскладывать на коленях медицинское барахлишко, а я лениво наблюдала за сим действом и думала, о чём ещё можно расспросить демона. Наконец, появилась любопытная идея, и я задала-таки очередной вопрос:

– Слушай, Клод, а вот скажи, почему ты выбрал именно роль дворецкого? По сути, можно стать и учителем, и личным помощником, и управляющим поместья, и даже компаньоном. Почему именно эта должность?

– Должность всегда выбирает хозяин, – безразличным тоном ответил тот. – И чаще всего люди хотят видеть рядом именно дворецких. Компаньон имеет право голоса, учителя дворянин должен слушаться, управляющий отвечает за поместье, при этом на него ложатся финансовые вопросы, а дворяне не любят передавать управление материальными благами посторонним, особенно тем, кому не доверяют, а в первое время после заключения договора о доверии к демону речи быть не может. Ну а помощник – слишком почётная должность, опять же дающая как доступ к деньгам, так и право голоса, хоть и небольшое. Помощник может возразить, дворецкий – нет. В этом главная разница.

– Слушай, – протянула я, призадумавшись, и начала обрабатывать ватным тампоном раны, – а давай тогда, раз уж «хозяин» решает, кем демону быть, я тебя из дворецких в помощники переведу? А что? Ты гражданин серьёзный, ответственный, фигнёй страдать не станешь, на рожон лезть – тоже, так почему бы тебе не стать личным помощником?

– Вы уверены? – нахмурился Фаустус, обмакивая в антисептик новую ватку.

– Абсолютно, – кивнула я и, забрав тампон у демона, начала уничтожать бациллы на другой руке.

– Как… пожелаете, – на мгновение демон запнулся, явно возжелав сказать «как прикажете», но быстро сориентировался и исправился. Хвалю! Мысленно, хе-хе…

– Ага, – кивнула я и метко швырнула красные ватные шарики в близстоящую мусорку.

– Позволите перебинтовать Вам руки?

Покорность в голосе демона сменилась вежливостью, и это меня безумно порадовало. Потому я, довольно улыбаясь, протянула ему ладони и получила возможность с интересом понаблюдать за процессом перевязки. Собственно, я и сама умела не хуже обращаться с бинтами, потому ничего нового узнать мне не удалось, но это было не главное. Главным стало то, что я наконец-то на самом деле полностью успокоилась, да к тому же один из моих дворецких понял, что он мне не раб. Дошло по длинной шее, как говорится! Впрочем, до второго дошло ещё раньше, думаю, потому он и акцентирует внимание на собственном «униженном» статусе. Вот бы его проучить… Ну да ладно, успеется.

Посидев в тени пустынной аллеи ещё около часа и дождавшись заката, мы решили возвращаться. Точнее, так решила я, а Клод данное стремление к уюту и чашке чая поддержал. Посему мы двинулись в обратный путь, причём я всё так же шла с помощником (о да, уже с «помощником», причём официально) под ручку и наслаждалась сгущающимися сумерками. Небо полыхало огнём, роняя на землю багровые блики, а солнце раскалённым докрасна свинцовым диском медленно вжималось в линию горизонта. Впивалось в него острыми краями и пыталось проникнуть всё глубже, к самому сердцу, к самой незащищённой мышце… С первыми звёздами пришёл и легкий бриз, а потому прогулка стала намного более приятной и куда менее похожей на путешествие по доменной печи. Я вспомнила вчерашний вечер и удивилась получавшемуся контрасту – с необычного холода, пришедшего, кстати, после жары и лишь на один день, снова наступила эта самая жара, причём явно усилившаяся. И, если честно, я заподозрила в причастности наши местные аномалии.

– Скажи-ка, Клод, – прерывая умиротворенную тишину, разбавленную гудением машин вдалеке, спросила я, – а не из-за вас ли на город вчера холодина напала?

– В каком-то смысле, – кивнул мужчина, без усилий шагая со мной в ногу, хотя обычно мало кому это удаётся. – Из-за того, что столько существ, наделённых ментальной силой, совершили почти одновременный прыжок между мирами, выбрав один и тот же пункт назначения, нарушились некоторые астральные составляющие, однако они уже пришли в норму, и теперь погода пытается компенсировать вчерашний холод сегодняшней жарой.

– Сначала из-за вас я мерзла, теперь жарюсь. Где справедливость? – возмутилась я, посмотрев на демона. Зря. Потому как в следующую секунду мне под ноги кинулся какой-то мелкий вислоухий барбос, и я чуть не ляпнулась носом об асфальт. «Чуть» – потому как Клод успел подхватить меня под локти и не позволил окропить ценной красной влагой пыльный асфальт. Вот и пригодился мне демон! А я думала, никакой пользы от них… Всё в мире относительно, правы умные люди, начиная с Эйнштейна! Благодаря паранормальному существу, я не получила фингал на пол-лица и завтра смогу пойти на работу, не притворяясь Динкой, то есть без солнечных очков. Хотя, с другой стороны, я бы вообще не оказалась сегодня в этом дворе, если бы не прибытие этих самых существ! Так что оценка ситуации всегда зависит лишь от субъективного мнения оценщика, о как!

– Спасибо, – вздохнула я, выравниваясь.

– Не за что, – безразлично ответил Клод и добавил: – Как Ваш личный помощник, я не мог позволить Вам упасть.

– Ну да, ну да, – хмыкнула я, подумав: «Скорее, как мой личный инквизитор. Потому что скоро вы всей толпой меня убивать начнёте».

Растворяясь в сумерках, отвергая закат, наслаждаясь дыханием ветра, мы наконец добрались до дома, и я смогла облегчённо выдохнуть. Уж тут-то, в моей берлоге, на меня точно никакая напасть в виде барбоса не свалится. Ну, разве что ещё пара-тройка демонов материализуется, а так – ничего криминального!

Поднявшись на второй этаж, мы проникли в обитель зла, то есть квартиру, где проживали ныне готы, демоны, жнецы и один-единственный адекватный человек. Квартиру заполняли вопли – вот что первым привлекло моё внимание. Причём верещал господин Сатклифф, а спорил с ним, вернее, пытался его утихомирить, Себастьян. Также добавлял децибелов Нокс, и периодически из комнаты моего брата вырывались смешки, которые до обычного хохота Гробовщика не дотягивали, но тоже неслабо подрывали здоровье барабанных перепонок. Итак, народ был явно в неадеквате, и я мысленно закатила глаза. Разувшись и протопав на кухню, шаркая по паркету пушистыми серыми тапками, я обнаружила занимательную картину. У Грелля Сатклиффа, кажется, окончательно поехала крыша…

====== 7) Притворство ======

«Aliena vitia in oculis habemus, а tergo nostra sunt».

«Чужие пороки у нас на глазах, наши – за спиной».

Бедная моя кухня! Нет, правда, мне стало её жаль. У плиты стоял Себастьян и готовил, а точнее, пытался это делать. За столом сидел Нокс и всеми силами старался не заржать, пряча ухмылку ладонями, которые каждые пять секунд взмывали вверх, к болотно-зеленющим глазам блондинистого ловеласа. Ну а главной бедой местного общепита стал, конечно же, Грелль, который носился туда-сюда по помещению, периодически во что-то врезаясь или что-то роняя, ведь руками он махал, как мельница крыльями. И всё бы ничего (просыпанные сахар, соль и перец, а также прочие неприятности не в счёт), если бы он не порывался порой начать помогать дворецкому. Представим картину: Грелль подбегает к левой стене, опирается на неё наманикюренными пальцами, скрежещет зубами, взмахнув руками, кидается к столу, хватает нож, пытается нарезать хлеб, первый же кусочек ожидаемо крошится, как незнамо что, нож летит в шкаф, становится его украшением, жнец бросается к плите, помешивает что-то в кастрюле, Себастьян отгоняет его, и в результате половник летит на пол, причём с немалой долей супа. И всё безобразие сопровождается воплями и руганью, способными мёртвого из гроба поднять. Радоваться в такой ситуации явно нечему. Вот и я не радовалась – я активно жалела собственную кухню. Застыв на пороге, я заорала:

– Какого фига?! Вы мне всю мебель перепортите! А пол? Совсем уже!

Жнец замер у стола, а в следующий миг развернулся и заорал на меня:

– Это ты во всём виновата! Где ты шлялась?

– Что за претензии? – нахмурилась я, складывая руки на груди.

– Ты пропала! И он пошёл тебя искать! А Себастьянчик сказал, что я навязываюсь! Почему ты так долго?!

Кто-нибудь что-нибудь понял?.. Я озадаченно посмотрела на Клода, стоявшего рядом со мной, но тот лишь едва заметно отрицательно покачал головой и одними губами произнёс: «Алексей, полагаю». Я вздохнула и подумала, что пойти меня искать – подвиг, на который мой братец просто не способен. Он так поступил лишь однажды, когда я после похорон отца и мачехи ночевать не пришла. Собственно, я всего лишь не хотела с ним встречаться, а он тогда подумал, что и меня постигла-таки роковая неизбежность с косой в руках, и, дабы труп его сестры не гнил где-нибудь под забором, помчал на всех парусах искать её бренное, бездыханное тело. Которое, кстати, утром вернулось само и нарвалось на скандал. Так что не верится мне, что братик-эгоист побежал бы на мои поиски, пока часы не начали бы бить полночь, ведь мы с ним как раз после того случая условились приходить домой до двенадцати ночи, и лишь если к этому времени вестей не будет, впадать в панику и начинать обзванивать морги, больницы и отделения полиции. Ну а раз возникли сомнения, надо было их развеять, что я и сделала.

– Себастьян, объясни нормально, – наплевав на то, что мне сейчас начнут говорить гадости в изящной форме, повелела я. Однако, на удивление, слов «как прикажете» не последовало, и демон, не прекращая быстро шинковать морковь, заговорил, заглушая возмущенный бухтёж аловолосого жнеца:

– Когда Вы убежали, Клод направился за Вами в качестве наблюдателя. Ваш брат хотел пойти следом, но господин Сатклифф не давал ему пройти, всячески препятствуя, однако не позволяя себе распустить руки…

– Ну я же обещал! – возбухнул красный прыщ на теле жизни.

– Однако, несмотря на это, ему всё же удалось задержать Вашего брата настолько, что Вы успели скрыться из виду, – игнорируя любвеобильного жнеца, продолжал Михаэлис. – После этого Алексей сказал господину Сатклиффу, что ненавидит его, цитату приводить не стану, поскольку она содержит множество нелестных эпитетов…

– Он меня обидел! – всплеснув руками, надулся Грелль.

– На это жнец обиделся и ответил, что если Ваш брат озабочен только Вами, он ему не нужен, и Алексей сумел отправиться на поиски, не встречая сопротивления. Однако, придя домой, господин Сатклифф пришёл к выводу, что «милые бранятся – только тешатся», как сказала Ваша подруга Серых, а потому простил Алексея и решил пойти его искать. Я же посоветовал подождать и не быть излишне навязчивым. Результат Вы видите.

Офигеть не встать. Грелля оскорбил мой братец, потом Михаэлис навязчивым назвал, и из разрушений на кухне лишь три ножа в дверце шкафа, бедлам на полу и гора испорченных продуктов на столе?.. Да мне везёт! Я ухмыльнулась, возрадовавшись необычайно мирному настроению Сатклиффа, но он расценил это по-своему. Видать, решил, что я над ним смеюсь… А потому кухню вдруг заполнил рёв. Механический.

Я вздрогнула, а в следующий миг прямо перед моим лицом застыло дребезжащее лезвие бензопилы. Мама. Мне плохо…

Цепь на пиле с бешеной скоростью вращалась, намереваясь разорвать меня на клочки. Но её крепко держали ладони, затянутые в белые перчатки. На пути у жнеца встал демон, который, конечно же, спас меня лишь из соображений практичности, но… Я была ему благодарна. Причём уже который раз за сегодняшний день. Колени опять предательски задрожали, но я дала себе мысленного пинка и, выглянув из-за спины демона, обратилась к разъярённому Греллю, вопившему: «Уйди, Клод! Она не имеет права надо мной смеяться!»

– Господин Сатклифф, я не над Вами смеялась. Я улыбалась тому, что Вы мне кухню не разгромили окончательно.

Как говорила моя бабушка, порой честность – лучшая политика. Однако Грелль мне явно не поверил, потому как пила продолжала дребезжать, настойчиво пытаясь вырваться из рук моего личного помощника.

– Лгунья! – решил нахамить мне жнец. Обломись, меня не так просто обидеть, дорогуша.

– Вовсе нет. Для того, чтобы смеяться над человеком, нужна веская причина. Его глупость. А то, что Вы не пошли за Лёшкой, отнюдь не глупость. Равно как и то, что кухня таки не превратилась в руины после того, как мой братец Вам нахамил.

Пила взвизгнула последний раз и застыла. В воздухе разливался мерзкий аромат гари, смешанной с техническими маслами. Жнец фыркнул и одним движением отобрал Косу Смерти странного формата у демона. А дальше произошло нечто непонятное: Грелль распахнул свой алый плащ и прислонил к подстёжке бензопилу, после чего отпустил одёжку и… пила исчезла. Вот так вот просто – взяла и растворилась, словно её и не было. По крайне мере, из-под плаща ничего не выпирало, и он не казался оттянутым к земле из-за нехилого веса «косы». Я ошалело посмотрела на жнеца, тряхнувшего алым водопадом волос, и припомнила слова бабушки о том, что лесть, если она искренняя, людям, любящим внимание, всегда крайне приятна. Ну а раз есть совет и удивление, почему бы не применить знания на практике?

– Вау, – протянула я, во все глаза глядя на плащ Грелля. – А где Коса? Там что, типа портала что-то? Или она уменьшилась?

– Смертным это знать не положено, – фыркнул Сатклифф, но так как убивать меня он уже передумал, я решила не сдаваться и ещё немного накапать ему на мозг восторгами:

– Всё равно круто. А Вы туда что угодно можете спрятать или только Косу? Эх, повезло Вам с плащиком…

– А мне с пиджаком! – влез Нокс и рассмеялся. Кстати, он как сидел за столом, так и продолжал сидеть, словно это не его сэмпай только что собирался их клиентку на канапе покрошить. – Моя Коса даже больше, чем у сэмпая.

– Зато моя – надёжнее, – выпендрился Грелль. Михаэлис, до сего момента цепким взглядом следивший за жнецом, усмехнулся и вернулся к готовке. На что он намекает? На то, что сломал Греллю его бензопилочку, когда они сражались? Вероятнее всего.

– Главное не то, какова Коса, а как с ней обращаются, – решила выпендриться я и ожидаемо огребла возмущённых комментариев в свой адрес. Но это куда лучше, чем если бы жнец затаил на меня обиду. Ведь месть, как известно, – это блюдо, которое следует подавать холодным, и потому ожидать удара в спину мне не хотелось. Лучше наладить контакт, позволить выплеснуть агрессию, а затем плавно успокоить противника, чем оставлять за спиной врага. И это не подлость – это стратегия. Проиграв бой, можно выиграть войну, а гамбит – ничуть не подлый метод победы.

Минут десять мы с Сатклиффом, сидя друг напротив друга за столом, переругивались, а точнее, он на меня наезжал всем тыном, а я пыталась его утихомирить, уводя разговор в мирное русло, но порой вворачивая какую-нибудь отнюдь не очевидную глупость, чтобы жнец мог вновь обвинить меня в идиотизме и выплеснуть ещё часть негатива, успокаиваясь и в то же время делая вывод о том, что как враг я его не достойна, ибо разумом не вышла, а потому могу быть лишь девочкой для битья, которая не сможет навредить. Когда жнец подуспокоился, я осторожно предложила поискать Лёшку, но так, чтобы он не догадался о причастности к поиску и волнению за моего братца самого жнеца. Грелль помыкался, но спросил, что я напридумывала, а я ответила, что самому жнецу идти на поиски нельзя, а я не могу пойти, потому как еле на ногах стою. Да-да, признавать свои слабости, когда надо уверить противника в собственной беспомощности, – милое дело! И потому я предложила попросить о помощи моего помощника. Кстати, когда я уточнила у Клода, не против ли он и может ли в данный момент отправиться на поиски, активно орудовавший половой тряпкой демон ответил, что безусловно найдёт моего брата, если мне это необходимо. И, цитирую: «Это не вызовет неудобств». Михаэлис отнюдь не слегка прифигел от подобного поведения буки-Клода, потому как у него аж моська лица вытянулась, а я праздновала мини-победу. Правда, лишь в душе – внешне я делала вид, что не замечаю состояния своего дворецкого.

С планом Грелль нехотя согласился, и Клод, закончив уборку кухни, отправился на поиски пропавшего томата. Причём под шумок я успела всучить ему список покупок, сделанный мной ещё во время обеденного чаепития. Хотела нагрузить демонов покупкой всяких полезностей для путешествий во времени ещё в момент нашего похода за одеждой, но… Человек предполагает, а Бог располагает, как говорится. Меня подстерегла птица Обломинго. И благодаря ей Фаустус ушёл на поиски Алексей-свет-Генриховича вместе с указанием о покупке в круглосуточном супермаркете несомненно необходимых в жизни любого путешественника (особенно во времени) вещей. Я же, проводив демона печальным взглядом, озадачила всех присутствующих важным, но неприятным лично для меня вопросом:

– А что Гробовщик забыл в комнате Лёшки?

Ответ оказался на удивление банальным. Он как ушёл вместе с Динкой, так с ней и вернулся, причём тащил кучу пакетов. После этого они заныкались в комнате моего братца, и Дина периодически оттуда выходила, оставляя «жнеца на пенсии» одного. На вопрос Грелля о том, что происходит, готесса ответила, что они с Гробовщиком зашли в дорогущий магазин и накупили фирменного шмота, а теперь жнец всю эту кипу одёжки примеряет. Собственно, насколько мы могли судить, примерка продолжалась, потому как порой дверь Лёшкиной комнаты, слегка скрипнув, открывалась, и из коридора доносились едва различимые шаги, а через некоторое время Легендарный вопил: «Заходи!» – и дверь вновь скрипела. После этого слышались смешки Величайшего, не переходящие в гогот, и некоторые его реплики, которые я отнесла бы к разряду «рассмеши себя сам, имея отвратительное чувство юмора».