Текст книги "Поиграем со смертью?..(СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

Часа в три вернулись демоны, доложили своей подопытной-повелительнице с изменчивым статусом, что упыри, ими проведанные, живы и не здоровы, но пребывают в шоковом состоянии, а мстить желание, скорее всего, отпало. Вот – лекция, сопровождаемая физическим внушением, всегда доходит куда быстрее, чем банальные словесные излияния! Инна успокоилась и приступила к спортивному состязанию с Михаэлисом, которое можно было назвать: «Кто кого затроллит половчее». Они вообще, когда не пытались друг друга оскорбить, превращали эти свои сеансы язвительности чуть ли не в Олимпиаду, причём, судя по азарту в глазах Инны, ей это даже нравилось. По крайней мере, мне так кажется… Лёша начал болтать с Сатклиффом о преимуществах ножниц перед бензопилой (к чему бы это?) и выглядел немного виноватым, Себастьян оккупировал мою плиту и пёк шарлотку, одаривая хозяйку ёрными замечаниями, а я помогала ему готовить, нарезая яблочки. Шарлотка – тоже мазохист, хоть и не такой, как пироги на дрожжевом тесте, а как иначе объяснить её любовь к взбиванию блендером и безупречную консистенцию после принятия помощи в виде этого самого взбивания от исчадия зла? Ну а когда шарлотка была отправлена в духовку и мы расселись (демоны не в счёт – они любят притворяться колоннами) вокруг моего стола в томительном ожидании, вернулся Гробовщик и, поманив меня пальцем, увёл в спальню. Что интересно, я думала, он решил начать занятия, но жнец сказал:

– А сейчас я проверю уровень твоего гнева. Что ты способна вынести до того, как сорвёшься? Это твоё задание: продержись в ясном сознании так долго, как сможешь. Дам совет: если почувствуешь, что сейчас сорвёшься, вспомни меня. Я приказываю сохранять разум до последнего. До той черты, когда он будет лишь мешать.

Хотела я было ему ответить, но… комната полыхнула белым, а затем на мир опустилась ночь. Она проникала в каждую клетку тела, просачивалась в самые глубины сознания и поглощала душу, поглощала без остатка…

Небытие. Это не плохо. Это никак. А «никак» куда лучше, чем «на грани отчаяния». Наверное…

Очнувшись, я тут же распахнула глаза. Голова болела куда меньше, чем в прошлый раз – видимо, я начинаю привыкать к этому. Зрение же было в абсолютной норме, чего нельзя сказать о душевном равновесии – меня всегда выматывают эти перемещения, потому как я ненавижу что-то менять в своей жизни и всегда теряюсь. А это неприятно. Но жизнь не спрашивает, мазохист ты или садист – она тебя просто избивает. А потому я неохотно поднялась и отметила, что мы в каком-то мрачном, грязном переулке, причём прямо перед нами – лужа помоев. Их выплеснули из окна? Мы в Лондоне восемнадцатого века? Нет, что-то тут не сходится… Слишком поспешные выводы!

Лёша уже осматривался, рыская по переулку, и я поспешила узнать, как он перенёс перемещение. Оказалось, сознание он потерял, но голова почти не болела. Прогресс! Инна всё ещё лежала в обмороке, хорошо хоть не в луже – рядом, а вот наш сопровождающий был бодр, энергичен и совсем не страдал от похмелья, как вчера. Короче говоря, Рональд Нокс цвёл, как ромашка перед отправлением в венок, и я подумала, что мне не нравится нынешнее путешествие уже одним паранормальным существом, его организовавшим. Ну и ладно, переживу.

Инна начала приходить в себя, я же постаралась осмотреться, как и Лёша, ради чего подошла к выходу из переулка так, чтобы меня не было видно с улицы. Ох… Батюшки… Неужели и правда Лондон? А точнее, Великий лондонский пожар?.. Да нет, вряд ли. Каменные двухэтажные дома с покатыми крышами были объяты пламенем в дальней от нас части города, слева от нашего переулка. По улице бежали женщины и дети, собаки и мужчины, причём всех возрастов и слоёв общества. Нас, видимо, закинуло на одну из центральных улиц города, так как дворяне сверкали пятками рядом с нищими, к тому же, скорее всего, время было вечернее – огонь окрашивал чёрное небо в ярко-красный саван. Судя по тому, что мы явно находились в Европе, а лето говорило само за себя температурой воздуха (пожар не в счёт), можно было предположить, что сейчас около одиннадцати ночи или вообще полночь.

Одежда беглецов, проносившихся мимо меня с криками ужаса, тоже о многом говорила. У женщин среднего класса преобладали платья «в пол» с колоколообразными юбками без плотной основы, рукава были чуть укорочены и открывали запястья. Белые отложные воротники, застёгнутые у самой шеи, контрастировали с доминирующим цветом платьев – в основном, коричневым, хотя были и исключения. Прибавим длинные белые передники и нечто, напоминавшее чепцы, – вот законченный портрет. Хотя были и женщины, которые горло не прятали, а вырез на платье открывал ключицы и линию декольте. А я, кажется, знаю, в каком мы времени. Хе-хе! Правда, знатные дамы, конечно же, были одеты куда шикарнее, их наряды были расшиты, декольте открывали куда больше, чем у женщин среднего класса, ну а юбки были снабжены тем самым каркасом, которого не хватало людям попроще. Так что далеко не все бегуньи выглядели как клоны самих себя. Да и те, кто носил примерно один фасон, всё же умудрялись разнообразить внешний вид деталями: воротниками, поясами, чепцами и прочими маленькими радостями.

Мужчины же высшего сословия поражали воображение широкими штанами, правда, коротковатыми и выставляющими на всеобщее обозрение башмаки (в основном с пряжками): иногда обычные, но чаще – с высоким верхом, больше похожие на полусапожки. Кафтаны и брюки украшали ленты, белые ажурные накрахмаленные воротники ниспадали на плечи, спину и грудь кружевным водопадом, длинные волосы чаще всего были завиты, а макушки прикрывали шляпы – широкополые, с перьями. Шпаги и широкие кожаные пояса довершали образ воинствующих франтов. Средний класс был обделён рюшками и помпезностью, ну а нищие – они в любой эпохе нищие, и рваные серые штаны, рубахи и котомки нам мало о чём сообщат. Итак, судя по модным тенденциям, нас занесло в середину семнадцатого века, причём, скорее всего, в материковую Европу. Прощайте, мысли о Лондоне, а уж тем более – о Великом пожаре… Но что бы здесь ни происходило, нам, пожалуй, задерживаться не стоило – как говорится, крысы с целого корабля не побегут.

Я хотела было сказать о своих наблюдениях друзьям, но тут одна «мадам» в пышной юбке и с замысловатой причёской пробежала мимо нашего переулка, сбив с ног маленького мальчика. Нищего, оборванного, грязного. Да чтоб тебя Асмодей!.. Так, спокойно, Дина. Спокойно. Хотелось выбежать и поставить этой корове несводимые тени под оба глаза, но я вспомнила, что должна держать себя в руках. А потому выбежала из переулка, наплевав на крики Лёшки, и, подхватив паренька, разбившего коленку, затащила его в подворотню. Ему было лет восемь, но он вырывался, как взрослый мужчина – вот оно, влияние бедности и жизни на открытом воздухе, когда полагаться можно только на себя! Хорошо хоть, я относительно сильная, да и боевые захваты мне в помощь… Пока мальчик брыкался, я пыталась утихомирить его, уверяя, что хочу всего лишь помочь, а он верещал, что я должна его отпустить и он не хочет умирать. В подворотне я этого истерика отпустила, и он бросился к выходу, но я крикнула:

– А еда?

Мальчик замер, а я продолжила, наплевав на опешивших друзей:

– Если расскажешь, что тут творится, мы дадим тебе поесть и поможем убежать. Идёт?

– А вы кто? – насупился парнишка. Хоть ему и было не больше восьми, карие глаза горели каким-то особым, присущим лишь познавшим самые глубины несчастья людям, светом. И имя ему было – неверие, боль и отчаяние, замешанное на почти незаметном безразличии. Безразличии к своей судьбе, за которым всё же скрывалась ещё жажда жизни. Наверное, просто неосознанная…

– Мы проездом, первый раз в этом городе, даже не знаем, куда нас занесло, если честно, – я смутилась, но улыбнулась. Не люблю, когда мне провокационные вопросы задают – всегда теряюсь! А на вопрос: «Кто ты?» – всегда так и тянет ответить: «С утра была Homo sapience, но, возможно, уже эволюционировала»…

– А почему так одеты? – это допрос? Нет, и чем ему не нравятся три чёрных спортивных костюма? Глупый вопрос, как они ему могут нравиться, если женщины в семнадцатом веке не носили брюки…

– Путешествуем инкогнито, – вмешалась Инна, которая, видимо, решила выудить из мальчика подробности происходящего, – поэтому нам с моей спутницей пришлось одеть мужскую одежду. А такой фасон – норма там, откуда мы прибыли.

Почти не соврала. Мастер облапошивания мирных туземцев. Эх, мне бы так! А хотя зачем? Обойдусь и так.

– Ладно, давайте еду и побежали, расскажу, что происходит! – сдался парнишка и воззрился на меня голодными глазами. Как хорошо, что я прихватила печенье… Нет, как хорошо, что Инна предложила взять еду на всякий пожарный!

– А как тебя зовут? – решила прощупать собеседника Инна, пока я быстренько выдавала голодающему населению сух-паёк в виде наипростейших крекеров.

– Вито, а вас? – буквально выхватив у меня из рук небольшую пачку печенья, мальчик с жадностью начал набивать рот.

– Лёша, Инна, Дина, Нокс, – представила всех по очереди наш лидер и поспешила к выходу из переулка.

Мальчик кивнул, но одарил нас полным недоумения взглядом, и я подумала, что вряд ли он запомнит наши имена, а если и запомнит, то не все, потому как они ну очень странные для испанца или итальянца. А «Вито» – имя, характерное как раз для Италии и Испании. Вот мы и узнали примерное своё местоположение. Кстати, переводится это имя, если моя память не совершила адюльтер, как «живой», а значит, этого ребёнка мы должны спасти. Я верю в знаки, так что это для меня очень важно. Наверное. Но, в любом случае, благодаря знаку или нет, я должна помочь этому мальчику, потому что он ребёнок, а дети нуждаются в защите. В этом я, вроде бы, уверена, так что ни к чему сомнения. Надо просто попытаться ему помочь.

Пока мы бежали по широкой, мощённой булыжниками улице, а Вито на ходу поедал печенье, крики ужаса народа вокруг и пояснения нашего юного провожатого (хорошо, что он не подавился, но как ему это удалось – просто уму непостижимо!) немного прояснили ситуацию. Мы были в Испании, в небольшом прибрежном городке, который не отличался мощными укреплениями, но в который совсем недавно прибыли и встали на якорь у бухты три корабля с ценным грузом на борту. Они попали в шторм, а потому продолжать путешествие было опасно, вот и прибились к ближайшему порту. Пока корабли пытались подлатать, губернатор приказал усилить охрану, но, по всей видимости, безрезультатно, потому как пожар не был результатом разгула молний или воплотившихся в жизнь фантазий пиромана. На город попросту напали пираты, причём зашли они с суши – со стороны моря укрепления были куда надёжнее. Ну а захватив порт с суши, они подали сигнал, и два корабля причалили с остатками команды. Торговые корабли и их груз были в полном распоряжении корсаров, но так как город был не самым бедным, хоть и маленьким (а порты вообще бедными бывали крайне редко), этого им показалось мало, и флибустьеры отправились грабить мирное население и их дома. Вот и бежал народ сейчас от пожара в районе бухты и грабителей, обчищавших их дома. Потому как пираты не жалели тех, кто им противостоял. Но самая главная опасность была в том, что они запросто могли сжечь город дотла, и потому люди со всех ног мчались к воротам города, чтобы спасти свои жизни и имущество, которое успели прихватить. Вито добавил, что слышал, как богачи говорили о посланных за подмогой гонцах, но солдаты могли и не успеть, равно как и гарантии, что они нападавших обезвредят, не было.

Короче говоря, здравствуйте, «Одиссея капитана Блада», «Пираты Карибского моря» и «Остров сокровищ»! Вот только боюсь, что образы пиратов, воспетые в этих произведениях, не совсем точно отражают реальных корсаров, так что лучше не надеяться попасть в плен к господину Бладу, а бежать куда подальше, чтобы не возникла необходимость сравнивать то, что увидим, с тем, о чём читали…

Мы пробежали уже больше половины улочек города, и я подумала, что как-то всё слишком просто, но тут судьба отвесила нам ожидаемый волшебный пендаль. Люди, бежавшие к воротам, всё чаще начали возвращаться, и вскоре поток человеческий разделился надвое: на тех, кто мчал к западным воротам, и тех, кто бежал от них. Инна крикнула Вито, чтобы он притормозил, и сказала, что надо выяснить, почему народ повернул. Иначе бегство не имеет смысла. Мальчонка, кажется, проникся серьёзным видом суровой девушки в чёрном спортивном костюме, жилетке с кучей накладных карманов и кедах, а потому подбежал к одной нищенке, возвращавшейся от городских стен, и через минуту сообщил нам, что песец подкрался к восточным воротам, махнул своим ценным пушистым хвостиком и материализовал рядом с ними группу пиратов, обиравших граждан и не выпускавших их за пределы города. Короче говоря, вломившиеся в город через восточные ворота разбойники, захватив порт, обошли город и перекрыли все возможные пути к отступлению. А вот теперь понятно, почему господин Нокс выбрал именно это место для «путешествия», весь этот городок – абсолютная ловушка, и если пожар нас не спалит, так как он не быстро распространяется, то пираты при «зачистке» города, а точнее, двигаясь от порта к воротам, наверняка на нас наткнутся. И, скорее всего, в живых не оставят… Весело, ничего не скажешь! А на такой случай, кстати, мы план как раз и не придумали – кому могло прийти в голову, что нас зашлют в трудовые будни корсаров?

Но Инна не растерялась – она тут же провела сложнейший мозговой штурм и из Великого Плана Выживания выбрала самые удачные идеи, а потому буквально через минуту Вито был озадачен следующими вопросами. «Возможно ли выбраться на крышу какого-нибудь дома в этом районе через чердак, причём желательно, чтобы дом этот был подальше от главной улицы?» «Есть ли возможность притаиться на крыше так, чтобы тебя не было видно с земли?» «Случались ли раньше в городе пожары, и если да – как быстро распространялся огонь?» Ну и напоследок, «имеют ли пираты обыкновение обследовать чердаки и подвалы захваченных домов?»

Вито впал в прострацию, но ненадолго. Пожаров на его памяти не было, и пираты город не захватывали, но, судя по разговорам богачей, они не оставляли в домах ничего ценного, и потому чердаки с подвалами, скорее всего, вскрывались. Дом, на крыше которого смогут притаиться пятеро – это ратуша, а на обычных домах крыши покатые, и даже если по черепице распластаться, с земли тебя заметят. Ну а сама ратуша находилась в центре города, и потому до неё от порта было далековато, но недостаточно, чтобы забыть о пожаре. Инна уточнила, где именно, и, получив ответ, скомандовала: «Мы идём туда, потому как ратуша находится с подветренной стороны, а если ветер изменит направление, то пираты к тому времени, скорее всего, её уже разграбят, и мы сумеем выбраться оттуда без потерь». На вопрос Лёши, где гарантия, что сейчас ратуша не кишит корсарами или же оставшимися в живых солдатами, Вито ответил, что все солдаты кинулись на защиту города, а ратуша – не самое богатое здание, потому как городская казна и главные ценности хранились под защитой солдат – в подвале форта. Вопрос был исчерпан, и, пробиваясь через толпы мечущихся граждан, мы побежали за нашим провожатым пострелёнком к ратуше. Паника, окутавшая город, постепенно начала проникать и в нас…

Воздух накалялся всё сильнее, в чёрном небе плясали языки костра – погребального костра, уводящего в вечность. Запах жжёной соломы, древесины, смолы смешивался со странным, удушливым ароматом взорвавшегося пороха. Он летел к нам с моря, от пылавшего порта, и почему-то я подумала, что огонь – это красиво. А ещё жестоко. Люди в панике метались по городу, но на пиратов мы пока не наткнулись. Широкую главную улицу, мощёную неровными булыжниками, сменили узкие улочки с утоптанным земляным покрытием, а толпа осталась где-то позади, и лишь изредка нам навстречу выбегали перепуганные насмерть люди в средневековой одежде. Вито мчался к ратуше короткой дорогой, мы бежали следом, а Рональд Нокс подозрительно-довольно усмехался. Может, он был уверен, что мы нарвёмся на пиратов? Вполне вероятно, но ведь ратушу они должны были уже давно разграбить – вряд ли там кто-то останется «на вахте». Вот только надо быть готовыми ко всему – в любой момент нас могут атаковать. Главное не нервничать, главное быть готовыми к неожиданностям… наверное.

Топот наших ног скрадывала пыльная дорога, дыхание прерывисто вырывалось из лёгких, как из доменной печи, а конца этим лабиринтам видно не было, и ратуша казалась недостижимым оазисом в сером, унылом мире с кроваво-алым, жестоким небом. Мы свернули в очередной проулок и замерли. Замерли на секунду, но я разглядела всю открывшуюся нам картину в мельчайших подробностях, ведь именно в этот момент прогремел выстрел, который стал самым главным сигналом опасности.

В узком переулке, у правого дома, стоял невысокий, крепкого телосложения мужчина, державший в руках старинный пистолет, который только что породил тот самый, заставивший меня вздрогнуть, выстрел. Пират просто пытался вломиться в запертую дверь, отстрелив небольшой навесной замок, причём попытка его была успешна. Ближе всего к нам находился второй пират, в пёстрой рубашке, серых штанах с оборванными на уровне икр краями, а также в ботинках с высоким голенищем, которые смотрелись подозрительно ново по сравнению с остальным его нарядом. Видимо, эти башмаки были частью его добычи. Другая же часть покоилась в огромном холщовом мешке, который сальноволосый мужчина тащил на спине.

Третий пират стоял у левой стены. Его широкие красные штаны поддерживал массивный чёрный пояс, за который был заткнут старинный пистолет, а поверх рубашки был накинут дорогой, расшитый золотыми нитями зелёный камзол, скорее всего, украденный у местных жителей. Широкополая шляпа валялась у его ног, а длинные чёрные волосы закрывали от нас его лицо, и всё, что можно было разглядеть, – жестокая, бездушная ухмылка, словно демон вырвался из Ада и понял, что его никто не остановит. Вот только если первые два корсара моё внимание не привлекли, третий заставил забыть, как дышать.

Алая пелена ярости растекалась перед глазами. Крик, заполнявший переулок, проникал в мозг похоронным маршем. Пират держал девушку лет восемнадцати, явно дворянку, и пытался поднять юбку-колокол, державшуюся на обручах. Девушка отбивалась, кричала, царапалась, но, кажется, этому монстру её сопротивление лишь доставляло удовольствие. Он любил ломать людей. Он любил быть главным. Главным. Главным. Только с вершины падать куда сложнее, тварь!

Алый мир стал удивительно чётким. Ненависть. Холод металла в руке. Резкое движение, вскрик. И ещё одно. Насильник упал. Девушка пронзительно закричала и вжалась в стену. Он схватился за левое плечо, в которое вонзился мой метательный нож, пытаясь вырвать его, а по алым штанам уже разливалось красное море. Бедро пострадало явно сильнее плеча, потому что нож вошёл глубже. Вырвав кинжал из плеча, он потянулся за пистолетом. Поздно. Твой мир тоже станет алым, чудовище. Удар.

Нельзя нападать на безоружных! Нельзя причинять боль невиновным! Сдохни…

«Я приказываю сохранять разум до последнего».

Что это? Что?.. Это… память. Красное марево начало бледнеть. Мир принимал привычные очертания. Тварь у моих ног была без сознания – я его вырубила, но не убила. Девушка у стены прижимала руки к груди, и по щекам её текли крупные слёзы, а губы дрожали так сильно, что она вряд ли бы сумела сказать хоть слово. Я обернулась. У Инны тоже всё было в порядке – её спас перцовый баллончик, который подруга носила в одном из многочисленных карманов спец-жилетки. Видимо, корсар с мешком, увидев, что я метнула ножи в его товарища, бросил свою поклажу и потянулся за пистолетом, но секунда промедления из-за мешка спасла Инне жизнь – она первая достала оружие и распылила содержимое баллончика прямо ему в лицо.

Сейчас пират корчился на утоптанной земле и надрывно, на одной ноте подвывал. Пистолет валялся рядом. Ненужный. Глупая игрушка. Сломанная. Как хозяин. Это мир сломанных марионеток жизни. Мир кукол, которые уничтожают сами себя своей ненавистью. Я такая же. Давно изломанная. Но осознающая это. Поэтому у меня есть право понять их или не понять, ведь мы похожи, а ещё – право осудить, ведь они верят, что их поломка правильна, и иначе не бывает. Они плутают в темноте трещин своей души и не хотят видеть, что в трещины сочится Ад. А я это вижу. И если Ад побеждает человека, его надо остановить. Возможно, даже навсегда…

«Я приказываю сохранять разум до последнего».

Это так сложно, так сложно, я не могу! Гробовщик, зачем? Зачем ты так? Даже не спросил, смогу ли я! Но я должна, должна, должна… Это ведь обещание – я сказала, что буду слушаться. Я должна! Проклятые пираты…

Я глубоко вздохнула, и алое марево, вновь накалившееся, снова начало меркнуть. Я нашла глазами Лёшу и поняла, что не всем из нас повезло. Тот пират, который стрелял в замок, успел выхватить саблю и напал на моего друга. Они словно танцевали. Лёша уворачивался, перетекал из положения в положение, быстро переставляя ноги.

Это самба!

Он уклонялся от стали, сиявшей в алом пламени ночи, уходил с траектории смертельных ударов, пытался атаковать, но бесполезно. Пират был слишком ловким танцором на углях. Его глаза горели ненавистью, а с губ порой срывались хриплые ругательства, смешивавшиеся со стонами его товарища и треском пламени.

Это шабаш! Пляски у костров с ведьмами!

Пират сделал резкий выпад, и серебро окрасилось багрянцем. Лёша вскрикнул, а я поняла, что он проиграет. Надо что-то делать! Как эта гадина могла поднять руку на моего друга? Безоружного друга! Я кинулась к нему, намереваясь заблокировать руку с саблей, но пират меня увидел и, резко обернувшись, рассёк воздух в сантиметре от моего лица.

Это танец с саблями! Пляши, пока лезвия не изрежут ноги до кости!

Мы с Лёшей атаковали вдвоём, но пират вдруг обмяк. Глаза его закатились. Сабля серебристой молнией упала на землю. Рядом упал и её хозяин. Перед нами стояла Инна с телескопической дубинкой в руках. Она ударила его по затылку? Да, она ударила его по затылку. Это было некрасиво, Инна! Так нельзя! Со спины подкрадываться – это…

– Психи, блин! – рявкнула Инна, и мир вдруг снова стал обычным. – Вы почему не защищались нормально? Какого чёрта мы план придумывали?!

План?.. Ой, я про него забыла… Как я могла? Из-за меня Лёше угрожала опасность… Кошмар…

Стало очень стыдно и обидно, я ненавижу ошибаться, ненавижу подводить тех, кто на меня рассчитывал. А сейчас именно это и произошло. Плохо, очень плохо. Ведь я сама выбрала Лёшу и Инну как своих советчиков, но не послушалась их советов, их планов…

– Прости, – пробормотала я.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – попытался блеснуть оптимизмом Лёша, но, покосившись на левое предплечье, поморщился – сабля вспорола плоть неглубоко, но порез был длинный, и кровь бежала по бледной коже, заливая её цветом заката. Слишком много крови. Надо перевязать.

Я полезла в рюкзак за бинтом, но Инна скомандовала: «Быстрее, всё потом!» – и мы собрались бежать. Вито, всё это время пытавшийся привести в относительную норму несостоявшуюся жертву монстра, кивнул и бросился к ратуше. Девушка же всхлипнула и, поймав меня за руку, вдруг сказала:

– Можно я с вами?.. Мне некуда идти, мне так страшно… Что, если снова встречу?..

Ох… Ненавижу, когда меня о чём-то спрашивают! Вот что мне ответить? Не хочу ничего решать. Вдруг Инна против будет? Я-то «за», но мало ли, это не вписывается в её план? Да и девушка уже в безопасности, по крайней мере, сейчас, а с нами у неё могут быть проблемы…

– Конечно, идём! – крикнул Лёша и улыбнулся. Инна затормозила, возмущенно посмотрела на брата, что-то пробурчала, но я разобрала лишь: «Допрыгаешься ты, спасатель», – и снова кинулась за мальчиком.

Пират, пострадавший от баллончика, уже пребывал в глубоком обмороке. Двое других бессознательными манекенами валялись рядом. Мы же бежали вперёд, к ратуше, оставляя этот кошмар далеко позади и на всех парусах мчась к новому. Потому что у жизни только чёрные клавиши, разнящиеся лишь концентрацией тьмы. Девушка бежала с нами, Вито – впереди, а Нокс ухмылялся и явно ни о чём не жалел. Ни о нашей победе, ни о наших грядущих неприятностях.

А где-то за нашими спинами вдруг раздались крики: «За ними!» – и я поняла, что корсары нашли тела своих товарищей. И теперь у нас нет времени ни на что – либо мы скроемся в ратуше, либо мир вновь станет алым. Уже от нашей крови. Чередование. Забавно. Но мы не сдадимся так просто. Если решил умереть, забери с собой как можно больше врагов. Это будет справедливо. И это будет правильно. Наверно…

====== 18) Маски ======

Комментарий к 18) Маски Papa* – отец (французское).

«Cum vitia present, paccat qui recte facit».

«Когда пороки процветают, страдает тот, кто честно живёт».

Мы бежали по узким тёмным улочкам, стараясь скрыться от преследователей, причём наш провожатый решил превратить город в лабиринт Минотавра и плутал так, что ни один следопыт не отыщет. Благодаря этому пираты от нас всё же отстали, и вскоре мы вылетели на широкую улицу, мощёную плохо обтёсанными камнями, по которой туда-сюда сновали редкие горожане – слишком близко этот район был от порта, чтобы здесь прятаться… Но мы не ищем лёгких путей и любим действовать наперекор судьбе, по крайней мере, Инна. Потому она помчала к ратуше, представлявшей из себя двухэтажное серое здание, украшенное лепниной, которое выделялось среди соседей не только данным декоративным изыском, но и общей архитектурой – оно было длинное, куда длиннее обычных домов, с покатой крышей и двумя башнями, высившимися по обе стороны от центральной двери. У башен крыши были плоские и, скорее всего, использовались как смотровые площадки, а дополнительный этаж, который образовывали их стены, был украшен довольно необычными окнами – вокруг каждого из них виднелись фрески. К счастью, рядом с ратушей не было ни солдат, ни пиратов, и мы беспрепятственно проникли в главное здание города. Судя по хаосу, царившему внутри, пираты здесь уже отметились, как Инна и предполагала. Но оставаться внутри всё равно было чревато, а потому мы поднялись по лестнице на самый верх левой «башни» и вылезли через люк на её крышу. Что интересно, пол, как и люк, здесь был деревянный, что только подтвердило мои догадки о назначении этих башен, а стены с вертикальными бойницами доходили мне до груди. Отсюда можно было и за порядком в городе наблюдать, и отстреливаться, если что. Удобно! Наверное…

Инна заблокировала крышку люка, спасённая нами леди истерически всхлипывала, прижимая к глазам шёлковый платок, Вито деловито расхаживал туда-сюда, с присущим всем детям любопытством разглядывая город через бойницы, а мы с Лёшей начали привязывать верёвки к стене, благо бойницы находились на довольно небольшом расстоянии друг от друга – один человек всего помещался. Инна же, увидев, что мы творим, подбежала и затараторила нечто, смутно укладывавшееся у меня в голове: если ратушу окружат, мы не сможем спуститься по верёвкам вниз, поэтому надо соорудить путь к отступлению. Поняв, что мы с Лёшей «слегка не в теме», Инна тяжело вздохнула и раздала наконец чёткие указания, благодаря которым мы вскоре начали играть в ковбоев. Если точнее, мы с Алексеем соорудили петли на концах верёвок и пытались самодельными лассо заарканить трубы дома напротив, правда, получалось плохо – мы ведь раньше таким не занимались… Но всё же удача в кои-то веки сжалилась и нам улыбнулась, а потому, возрадовавшись её оскалу, мы таки заарканили соседний дом. Свободные концы верёвок были привязаны к нашей башне, и мы уселись на пол – как хорошо, что он был деревянным – наблюдать за улицами города.

Лёша с сестрой отправился к фасаду здания, и Инна начала обрабатывать рану брата, я же расположилась возле верёвок, то есть у задней стены ратуши, а Нокс, отчего-то не удостоивший дворянку ни единым комплиментом и очень внимательно приглядывавшийся к моей подруге, устроился рядом. Интересно, он боялся наказания за упущение из виду следов аномалии, потому и решил выложиться в этом задании по-полной, забыв о своих собственных маленьких радостях, или он вообще всегда концентрируется на работе, а дам охмуряет в свободное время?.. Впрочем, какая разница? Да никакой. Решив не углубляться в анализ поведения жнеца, как оказалось, умевшего быть ответственным, я достала из мешка ещё печенья и подманила ими Вито. Вот так, собирались этими печеньями живность какую подманивать, если понадобится, а в результате подкормили ребёнка…

Пока Вито и мадам, подманившаяся вместе с ним, жевали, я решила даром времени не терять и расспросила их, как происходило нападение в переулке – мне показалось странным, что Инне, с её-то «везением», смертельная опасность там не угрожала, но мои сомнения развеяли. Оказалось, что, когда я метнула ножи, Инна тут же достала перцовый баллончик, и пират с мешком был нейтрализован. Пока я била по голове урода-насильника, пират, отчаянно протиравший глаза и подвывавший от боли (Инна попала ему в глаза, молодец), сумел достать пистолет и выстрелить. Что интересно, он не целился, но наверняка попал бы в Инну, потому как она кинулась его вырубать. Но пуля до моей подруги не долетела – произошла осечка. Потому я и не слышала грохота – на спусковой крючок корсар нажал, а выстрела не последовало. Инна ситуацией воспользовалась, ударила пирата по голове, а затем, пока мы с Лёшей пытались драться, ударила телескопической дубинкой нашего противника. Ещё из этого разговора я узнала, что спасённую девушку зовут Иветт Алварес и она является дочерью какого-то богача – если честно, я запуталась в титулах, пока она представляла своего отца. На этом дискуссия была исчерпана, и мы вернулись к молчаливому созерцанию погибавшего города.

К чёрному небу взметались алые языки пламени, ненавидимые домами и жителями, но восхваляемые захватчиками. Где-то вдалеке шумело море, отражая погребальный костёр побережья. Крики, треск пламени, стоны наполняли воздух тягучей мелодией, иногда прерывавшейся резкими громовыми раскатами выстрелов. И тогда запах пороха примешивался к запаху палёного дерева и взлетал к чёрному небу, смотревшему на глупых смертных мириадами белых, холодных, безразличных звёзд. Они бы посмеялись над жалкими попытками людей выжить… если бы им было до нас хоть какое-то дело.

По мостовой, узким улочкам, переулкам сновали выжившие: горожане, пытавшиеся укрыться от пожара и захватчиков; пираты, искавшие добычу и жертв; собаки, поджимавшие хвосты и мечтавшие забиться в первый попавшийся тёмный угол – лишь бы подальше ото всего этого ужаса. От огня. От смерти. Порой люди сталкивались, и тогда пираты заставляли горожан выворачивать карманы, а если жертва отказывалась, её убивали, и плотоядные ухмылки на небритых лицах делали их похожими на акул. А иногда корсарам попадались красивые девушки, и тогда улицы города наполняли крики ужаса и отвращения, а Иветт отворачивалась от бойниц и начинала тихо плакать, дрожа, как осиновый лист, и Вито пытался её подбодрить, рассказывая короткие истории и байки. Образ красавца-корсара, человека чести, чтящего пиратский кодекс и не идущего на сделки с совестью, был развенчан. «Одиссея капитана Блада» ушла в глубины памяти. По городу бродили совершенно реальные пираты, не гнушавшиеся ни грабежом, ни насилием, ни бессмысленным убийством. Вот только почему-то, когда один высокий, под два метра, черноволосый пират с окладистой бородой и беспощадной ухмылкой поймал парня лет десяти, судя по одежде, довольно богатого, и приказал выворачивать карманы, а тот отказался, крикнув: «Будьте вы прокляты!» – корсар расхохотался, запрокинув голову к чёрным небесам, и, тряхнув парнишку, сорвал у него с шеи цепочку. А затем отпустил его и, когда парень попятился, дал ему несильного пинка, крикнув: «Беги уже, смельчак!»