Текст книги "Поиграем со смертью?..(СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

– Сейчас мораль читать мне будешь, а?! – буквально прошипела Дина и резко поднялась, а я почему-то сделал шаг назад.

– Дин, успокойся! Я пришёл, потому что волновался…

– Как бы я ещё кого-нибудь не убила, да? – буквально выплюнула она, перебив меня на полуслове.

– Да нет же! Я боялся, с тобой что-то случилось! И был прав – на тебя же напали, да?

– О, а ты, оказывается, вдруг стал наблюдательным?

Да что ж это за человек?! Я не знаю её, совсем не знаю…

– Да пятеро на одного, плюс два ножа – любой заметит, – что-то мне вся эта ситуация совсем не нравится…

– О да, – кивнула она. – Меня бесит, когда такие твари нападают на безоружных! Бесит, когда используют численное преимущество и изобретения! Это подло! Меня бесят подлые поступки, люди, времена! Это всё мерзко!

Вот чёрт… Кажется, я понял, почему она сорвалась. Это нападение напомнило Дине о том, что случилось в индейской деревушке. Блин, почему я такой идиот? То, что случилось там, не так просто пережить, как нападки родителей, почему я ей не помог?!

– Дин, я понимаю… – тихо сказал я, но был перебит.

– Ты ни черта не понимаешь!!!

Кулак рассёк воздух слева от моего лица, и я замер. Она промахнулась специально?.. Именно так. Дина стояла прямо передо мной и с такой ненавистью на меня смотрела, что у меня душа в пятки ушла. А ещё было очень больно – за неё. Из-за нас с сестрой ей пришлось через такое пройти…

– Друзья делают глупыми и слабыми, – донеслось до нас с края поляны, и мы резко обернулись. Гробовщик крутил в руках печенье и ухмылялся. Нокс же проверял пульс у тех, кого вырубила Дина.

– Но друзья могут помочь избавиться от боли, – раздражённо ответил я патлатому жнецу без чувства меры. Нашёл когда свои теории разводить!

– А что ты можешь сделать? – Гробовщик начал приближаться к нам, а Динка молча смотрела на него, причём мне показалось, что она его убить готова. – Что ты, жалкий смертный, можешь сделать, чтобы забрать у неё эту боль? Ты даже не понимаешь, из-за чего она переживает. Так как ты ей поможешь?

Чего? Это я-то не понимаю?! Да тебя там вообще не было, седой труп!

– Можно подумать, ты знаешь! – огрызнулся я и почувствовал, как сжимаются кулаки. Бессилие. Вот что я чувствовал. И это приводило меня в бешенство. Я ведь и впрямь не смогу избавить Дину от её боли… Но я могу хотя бы попытаться!

– Знаю, – Гробовщик хрустнул печеньем и, подойдя к нам чуть ли не вплотную, заявил: – Несправедливость была допущена, но судьба покарала злодеев, если обрисовывать ситуацию вкратце. Вот только такие ситуации будут продолжаться, и эта девочка точно знает – в следующий раз судьба оставит преступление безнаказанным.

В глазах Динки полыхнула ненависть, костяшки пальцев побелели, а губы превратились в тонкую полосу. Чего он хочет, зачем провоцирует её?!

– И возможно, а точнее, очень вероятно, что ей снова придётся убить, чтобы защитить вас. В то время, как где-то рядом будут убивать, скажем, ребёнка. Но она-то будет защищать вас. И предаст это дитя. Оставит умирать. Убьёт ради «друзей», но предаст собственные принципы… Как это глупо. Говорю же, дружба превращает в глупцов и слабаков. А ещё в предателей самого себя.

В этот миг Динка рванулась вперёд и со всей силы ударила Гробовщика. Я думал, он уклонится, но… Кулак моей подруги впечатался точно в его челюсть, вот только Гробовщик даже не покачнулся.

– Кто же так бьёт? Это словно комариный укус, – издевался он, а Динка начала наносить точные, мощные, ритмичные удары, которые, как на зло, лишь смешили жнеца. Он ядовито их комментировал, но, что интересно, не только не уклонялся от ударов, но и явно не собирался отвечать. Он просто измывался над потерявшей здравый смысл Динкой и продолжал называть её удары жалкой пародией на настоящие…

И вдруг моя подруга, нанеся мощнейший удар в грудь жнеца, замерла. А в следующую секунду буквально рухнула на колени, и её плечи мелко задрожали. Она выдохлась – это я понял сразу, ведь сила ударов была такова, что нормального человека, будь он на месте Гробовщика, давно бы пришлось везти в морг! Но было и ещё кое-что – Дина не просто выдохлась, она явно успокоилась. Почему-то её ярость прошла, и сейчас она казалась не опасной воительницей Афиной или несущей ужасы Гекатой, а хрупкой маленькой девочкой, которой нужны забота, понимание и тепло… Это ведь была истерика, да? Дина, избивая напавших на неё парней, вынуждена была сдерживаться, хотя и вспомнила весь ужас того путешествия. Потому что не хотела их покалечить. А вот теперь она выплеснула всю свою злость, и ей явно стало легче. Нервное напряжение перешло в истерику, а та завершилась полным изнеможением. Ведь так?.. Только почему-то мне казалось, что всё это было не нормально, и тот взгляд, полный ненависти… было в нём что-то ещё. Безумие? Нет. Но… Да чёрт, о чём я думаю?! Дина адекватна, хватит ерундой страдать!

Пока я предавался ненужным размышлениям, Гробовщик времени не терял – он сел на корточки перед Динкой и тихо спросил:

– Успокоилась? Кажется, мой способ релаксации куда лучше бесед с психотерапевтами и прочего, а?

– Спасибо, – едва различимо прошептала Динка, а жнец вдруг заявил:

– Ничего личного – мне неприятно видеть рядом с собой слабое существо. Ты куда интереснее, когда собрана и знаешь, чего хочешь. А во время таких срывов ты себя явно не контролируешь. Или контролируешь слабо. Надо бы научиться брать себя в руки.

– Как? – ещё тише спросила Дина, и жнец расплылся в коварной ухмылке. Что-то мне всё это не нравится… чего он добивается?

– Я могу тебя научить. Но взамен ты должна меня слушаться. Беспрекословно.

Динка подняла голову и уставилась на жнеца. Я хотел было сказать, чтобы она не смела соглашаться на такую явную провокацию, но, подлетев к подруге и Легендарному, замер. Серых расплылась в счастливой улыбке и таким фанатским взглядом на Гробовщика воззрилась, что мне аж дурно стало.

– Во всём? – уточнила она.

– Абсолютно, – усмехнулся жнец, явно не собираясь идти на уступки.

– Согласна! – чуть ли не крикнула моя подруга, и, видимо, её оставили последние силы – она оперлась локтями о землю, а затем повалилась на бок.

Я кинулся к ней, проверить пульс, но меня остановил жнец – он меня буквально отпихнул от Динки, а точнее, преградил путь рукой, в которую я впилился, но не смог и на сантиметр сдвинуть. А затем Гробовщик сам проверил пульс моей подруги, цокнул языком, призадумался на пару секунд и слегка пошлёпал её по щекам, явно стараясь не причинить боли. Это что вообще происходит?..

Динка глаз так и не открыла, а подошедший ко мне Нокс прошептал:

– Вот так. Мы с тобой теперь собратья по несчастью.

– Ты о чём? – не понял я и поймал взгляд Нокса, словно говоривший: «Ну ты тупой!» – Можно поконкретнее?!

Жнец ухмыльнулся и соизволил пояснить:

– Даже если Дина пока и не втрескалась в нашего Величайшего, всё к тому идёт. Он теперь будет учить её контролировать вспышки гнева, а она будет всё больше и больше его превозносить, влюбится, и станет у Величайшего на одну фанатку больше.

– Да как так получилось-то вообще?! – нет, это уже дурдом какой-то!

– Ну, она после посещения магазина восхищалась – я сам слышал – тем, как Величайший отстаивал свою правоту, и тем, что он не проявил к охраннику ни жестокости несправедливой, ни лояльности. Ведь сам Гробовщик, вроде как, ничего плохого не совершил, и подчиниться охране и продавщицам – значило сдаться. А она, вроде как, терпеть не может, когда кто-то сдаётся.

– Ошизеть, история спрягает нас…

– Воистину.

Нокс развёл руками, а я фыркнул и подошёл к Гробовщику. Дина уже успела прийти в сознание, но ноги её, скорее всего, держать отказывались – она даже сидела еле-еле.

– Дин, давай я тебя понесу? – осторожно спросил я подругу. Она нахмурилась и покачала головой. Ожидаемо, Динка вообще до безобразия самостоятельна и на подобные «покушения» на свою независимость очень остро реагирует. Она любит о других заботиться, согласна, чтобы ей помогали, но вот когда кто-то пытается «показать, что она слабая», Динку клинит, и она от помощи отказывается. Помнится, когда она ногу потянула, сама шла до травмпункта – от моей помощи точно так же отказалась… Я вздохнул, а Гробовщик вдруг решил вмешаться и заявил:

– Дина, он тебя донесёт. Без возражений. Иначе ты просто не дойдёшь.

Чего?.. Это он что, свою власть так решил проверить?! Динка, откажись! Прошу тебя, откажись! Но Дина меня не услышала – она озадаченно посмотрела на жнеца и кивнула. О как. И даже попытки бунта не было или желания прояснить, на фига он это сказал, если к «урокам самоконтроля» ситуация не относилась. Почему он ею распоряжается?!

– Лёш, прости, – пробормотала подруга и посмотрела на меня такими глазами… В них читалось раскаяние за то, что она на меня чуть не кинулась, острое чувство вины, а ещё страх. Панический ужас от того, что я должен её тащить…

– Да ладно, все свои, – отмахнулся я и тихо сказал: – Но если не хочешь, чтобы я тебя нёс, я не понесу. Посижу тут немного с тобой, ты оклемаешься и…

– Не сможешь – тебе скоро на работу, – влез всезнающий Величайший, и я поморщился. Блин, за всеми этими событиями я о работе-то и забыл!

– Прости, Дин, – пробормотал я.

– Ничего, – улыбнулась моя подруга своей обычной, доброй, ласковой улыбкой, и я осторожно поднял её хилую, доходяжную тушку.

Динка старалась не шевелиться и причинять как можно меньше неудобств, а ещё отказалась держать меня за шею, чтобы совсем уж «беспомощной» не выглядеть. Против этого Гробовщик не протестовал, и мы отнюдь не дружной гурьбой потопали назад, домой. По дороге Нокс вещал что-то о том, что только зря с нами прошлялся, а похмелье – не то, на что можно махнуть рукой и не обращать внимание, тем более, если такие вот нервные потрясения случаются. Я-то было подумал, что он о картине, которую мы в парке застали, а оказалось, что он это про возможную Динкину влюблённость в Гробовщика говорил. Динка же совершенно не смущалась в ответ на подобные инсинуации, а просто сказала: «Это не любовь. Просто я восхищаюсь теми, кто умеет стоять на своём». На этом она сочла вопрос исчерпанным, а вот Гробовщик захихикал и протянул моей подруге печенье в форме косточки, причём она его приняла, но куснуть не решилась. Правильно, об эту каменюку зубы запросто сломать можно, судя по тому, сколько Гробовщик усилий прилагает, чтобы их разгрызть!

Я же думал о словах Величайшего, а точнее о том, что в следующих путешествиях судьба (вернее, кто-то из аномалий, у нас поселившихся) не будет мстить за невинных жертв. И это было крайне фигово… А ещё я понял, что надо придумать какую-то концепцию, чтобы прошлая ситуация не повторилась. Да, мы не сможем помочь всем и вся, но хоть кому-то, возможно, сумеем. Вот только, если действовать как тогда, наобум, ничего не получится, да и не факт, что нам самим повезёт, и мы выживем. Ведь велика вероятность того, что оставшиеся аномалии будут куда менее лояльны, чем Грелль, и позволят нас с Динкой по крайней мере ранить. Если честно, я не хотел брать её в следующее путешествие, но точно знал, что она меня не послушает – помощь друзьям для Дины всегда была на первом месте… Вот только меня беспокоили ещё одни слова Гробовщика – она вынуждена была помогать нам вместо того, чтобы защищать тех, кого ей подсказывали защитить её принципы. Но разве Дина не защищала их, отвлекая солдат на себя? Конечно защищала! Тогда зачем он это сказал? Провоцировал её или?..

– Дин, – когда мы выходили из парка, я решил внести некоторую ясность, – знаешь, мы ведь тогда защитили тех детей и женщин. Как смогли, конечно, но их не догнали.

– Правда? – в глазах Дины вдруг вспыхнула надежда, и она вцепилась в мою футболку, как утопающий в соседа. Она что, не знала?.. Хотя откуда? Ведь Грелль пояснил мне всё, когда она уже ушла! Теперь понятно: она, возможно, и впрямь думала о том, что сказал Гробовщик, потому как была не в курсе рассказа Сатклиффа.

– Правда, – кивнул я и улыбнулся. Динка просияла, а я пересказал ей всё, что узнал от красноволосого жнеца. Серых явно обрадовалась и даже сказала, что зря она сразу ушла, надо было сначала Грелля выслушать. Я же добавил, что нам стоит обсудить дальнейшее поведение, причём вместе с Инной, и разработать качественную стратегию на все случаи жизни. Дина за эту идею ухватилась и ответила, что как только окажется дома, подумает, какие могут возникнуть ситуации и что в них можно будет предпринять. Я же обещал поразмыслить над этим в клубе, и было решено устроить общий мозговой штурм, как только пересечёмся с Инной.

Собственно, на следующее утро мы свой план претворили в жизнь: растолкали Инну, которая, кажется, решила побить собственный рекорд по самому позднему времени подъёма, и начали обсуждение. Вылилось всё в глобальную такую стратегию на все случаи жизни, причём каждому из нас была отведена своя роль. Но самое интересное и, я бы сказал, странное, заключалось в следующем. Инна предложила каждому из нас высказаться на тему «что я могу сделать», то есть озвучить свою «черту», за которую мы не перейдём. Причём она призвала нас с Динкой быть предельно честными, чтобы потом не получилось так, что из-за дрожи в руках мы не сможем завершить какое-либо дело. Я сказал, что беру на себя драки и, если понадобится, смогу устроить факел из аэрозольного баллончика, но вот убить не сумею. Ну а что? Она просила быть честным – я был. Сама Инка сказала, что, если не напрямую, а, скажем, поджечь фитиль от бомбы, она сумеет это сделать. Даже если врагов возле этой самой бомбы будет очень много. Я уточнил, сможет ли она, скажем, кинуть гранату в толпу народа, но Инна поморщилась и сбивчиво ответила: «Вряд ли. Это ведь… В общем, на это не рассчитывай». Да я и не рассчитывал, скорее, просто пытался в деталях разобраться, а вот Динка нахмурилась и сказала, что это сделает она, если понадобится. Мы с Инной были не просто в шоке, а в глобальном таком афиге, но Дина как-то странно улыбнулась, словно стеснялась собственных слов, и заявила, что, если придётся выбирать, кому умирать – нам или нашим врагам, она сделает такой выбор. А затем добавила: «Потому что они заслужили». А вот я подумал, что же она будет делать, если нападающие не будут заслуживать смерти… но промолчал. Наверное, просто боялся узнать ответ.

Благодаря такому вот откровенному разговору, мы узнали, кому какие роли подходят, и стратегия была разработана, основываясь на наших возможностях. А затем Инка уничтожила остатки моего мозга (ей бы в древнем Египте мумификатором работать, право слово!), причём без хирургического вмешательства – она долго и упорно вещала, что нам «всех не спасти» и нельзя действовать необдуманно и не по плану. Я огрызнулся, припомнив ей её собственное позорное бегство из индейской деревушки, на что Инна флегматично заявила: «Жители прошлого всё равно уже мертвы. Похоже, среди вас только я это понимаю. Они все умерли много столетий назад, и наше вмешательство не изменит ход истории. И если они всё равно исчезнут, как только эти три часа истекут, даже если мы их спасем, то почему я должна рисковать вашими жизнями и вашим будущим ради продления на пару часов жизней тех, кто давным-давно в могиле?» Такого я не ожидал, если честно. Похоже, у Инны и впрямь навеянная бабушкой позиция «это всё нереально» правила бал, потому как мне показалось, что она и впрямь не воспринимала людей из прошлого как реальность – для неё они были лишь миражами. Ну я и спросил, почему же тогда она не может нажать на спусковой крючок, если «они все и так мертвы». Ну злился я, что с того? А вот Инка как-то вдруг побледнела, поджала губы и ответила, что даже тех, кто давно мёртв, она вряд ли сможет убить, потому что таким образом отберёт у них эти самые три часа, а на это у неё права нет, потому что она – всего лишь человек, который подчиняется тем же законам, что и все. Мне, если честно, стало стыдно, а ещё я испугался, что Дина впадёт в депрессию, но она лишь печально улыбнулась и тихо так сказала: «Выживает сильнейший – это закон природы. И эти три часа – естественный отбор. Если сомневаться, то умрёшь, потому что сомнение – самая большая слабость человека». Не знаю, почему она так спокойно обо всём этом говорила, словно цитировала высказывание древнего философа, но именно тогда я понял, что Гробовщик был прав, и Динку куда больше терзал тот факт, что она якобы не смогла помочь индейским детям, чем то, что она убила человека. И я в который раз подумал, что, давая ей «звание» Всадника Апокалипсиса по имени Смерть, я не просто угадал – попал в центр мишени. И почему-то от этого становилось больно.

Неужели у Дины и впрямь не всё в порядке с головой? Или это просто какая-то искажённая мораль? А может, результат странного воспитания? Почему её мировоззрение так отличается от нашего? И почему я раньше этого не замечал? Потому что не хотел замечать, или потому что она никогда не показывала своё истинное лицо? Ведь я никогда не говорил с Диной о её жизненных принципах – только о наших совместных интересах и бытовых проблемах. А если уж и заходила речь о моих собственных жизненных ценностях, Динка всегда кивала и понимающе улыбалась, из чего я сделал вывод, что она тоже их придерживается.

Не она лгала нам – я сам создал иллюзию.

И мне стало вдруг очень хреново, потому что я понял, какой скотиной был – ведь я никогда не интересовался внутренним миром своей лучшей подруги. Какой же из меня друг? Наверное, Гробовщик был прав, когда сказал, что я ничем не смогу помочь Дине, ведь я её абсолютно не понимал, и, если уж на то пошло, я её даже не знал… А точнее, знал только то, что было на поверхности, ни разу в жизни не удосужившись заглянуть ей в душу. И почему она продолжает с нами общаться? Ведь мы этого не заслужили…

Когда мы с семьёй переехали в эту квартиру, Динка уже жила над нами. Мне было восемнадцать, ей тоже, и, как оказалось, она перебралась из Москвы в этот провинциальный городок лишь за месяц до нас. Родители купили ей здесь квартиру и буквально сослали туда, чтобы «паршивая овца» не портила имидж всей «отары». У Дины был младший брат, которому тогда было тринадцать, и он являлся ей братом лишь по матери. Родного отца Дина никогда не видела, потому как он умер ещё до её рождения, ну, или ей так говорили. Отчима же ей приходилось называть отцом, хотя он её терпеть не мог из-за её «причуд», а именно: из-за любви к эпатажным шмоткам, готике, мистике и главное – боевым искусствам. Дина никогда не прятала голову в песок, если её оскорбляли, ссора всегда переходила в драку. Потому она и пошла заниматься айкидо, а точнее, уговорила мать отдать её в секцию восточных единоборств. Дина всегда смотрела на окружающий мир с позиции «пока меня не трогают, я белая и пушистая, а вот если тронут… спасайся, кто может». Она была ведомой по жизни и не любила принимать решения, словно терялась, когда вставал вопрос, чего же она сама хочет. Но вот свои принципы всегда отстаивала, равно как всегда защищала свою честь и достоинство, причём чаще всего – кулаками.

После некоторых событий в её жизни, о которых я не решался расспрашивать, родители решили, что она – пятно на их репутации, и как только Дине стукнуло восемнадцать, попросту избавились от неё. Ведь бизнес должен был унаследовать их сынок, а дочь была буквально вычеркнута из их жизни. Но раз в месяц они всё же приезжали к Дине – проверить, не спалила ли она квартиру и не начала ли колоться. Глупые идеи, кстати, – Динка не употребляла наркотики и никогда бы на это не пошла, потому как всегда очень трепетно относилась к подобным вещам: пить, курить, колоться она не стала бы и под дулом пистолета, думаю. А уж с её хозяйственностью каким-то образом навредить квартире было просто нереально. Динка ведь с детства всё делала по дому, и родители таким образом экономили на прислуге, в то же время не делая ничего самостоятельно. У неё вошло в привычку быть хорошей хозяйкой, и по-другому она уже просто не могла. Думаю, ей даже нравилось это всё, потому, когда она предложила нам с Инной помощь в уборке и готовке, мы без зазрения совести согласились – ведь было видно, что Динке доставляет удовольствие возиться у плиты или драить пол. Она же это объясняла тем, что любит делать то, что у неё хорошо получается.

В учёбе Динка всегда была отличницей, но лишь потому, что «так было надо» – её заставляли зубрить всё подряд родители. Но когда встал вопрос выбора специальности, Серых долго и упорно колебалась, не зная, что решить, и хотела было последовать совету родителей, но в последний момент ей повезло. В гости к её предкам приехал их старый знакомый, профессор истории, и после непродолжительного общения с этим человеком Дина поняла, что история – это её. Память у неё всегда была отличная, а мифы, легенды и хроники притягивали взгляд, и потому Динка решила, что исторический факультет – оптимальный вариант для неё, да и родители против не были – сказали, что так она хотя бы не будет маячить перед значимыми людьми и должность простого учителя когда-нибудь заставит её прекратить «странно себя вести». Только вот моя подруга не собиралась становиться учителем и после получения диплома планировала пойти в аспирантуру – её привлекала сама наука, а не передача знаний следующему поколению.

Вот таким макаром Динка, учившаяся на историческом, Инна, изучавшая экономику, и я, пытавшийся познать дебри юриспруденции, оказались в одном университете, соседних квартирах и тесных дружеских отношениях. По крайней мере, мне так казалось. Ведь когда мы переехали, Динка ни с кем на контакт не шла, но, когда меня отправили к соседям за солью, я решил подняться именно к ней (гот гота всегда распознает, даже издалека!), и благодаря моей наглости, а также тому, что в просьбу о соли я умудрился ввинтить пару-тройку мифических словечек, Динка потихоньку начала со мной общаться, и через некоторое время мы стали друзьями. Вот только я почему-то упорно не замечал, что она не стремится открыться и поделиться «наболевшим». Не видел, что она не пускает меня в запечатанные уголки своей души. Не понимал, что кивки и улыбка не означают полное согласие с моими жизненными позициями и следование им же…

А возможно, я не хотел замечать.

И это была моя главная ошибка, потому что Дина заслуживала понимания, а не его иллюзии. Может, этот аномальный жнец с дурацким чувством юмора её поймёт? Вполне возможно. Потому как я не сумею её понять, теперь я это осознал. Ведь то спокойствие, с которым Дина принимает чужую смерть, отличается от Инниного. Сестра просто абстрагируется от происходящего и считает, что видит сон, а вот Дина… она и впрямь принимает чужую смерть и боль. И называет это карой. Но Инна права – кто мы такие, чтобы вершить правосудие?.. А может, мы не можем его вершить как раз потому, что считаем, будто не имеем на это права? Но для чего тогда суды, адвокаты и прокуроры? Если бы суд Линча был оправдан, все бы взяли в руки камни и пошли наказывать виновных! Так нельзя, судить должны те, у кого есть на это право, те, кого уполномочили, или же сама Судьба… Но что, если Судьба отказывается выносить приговор? И что, если человек искренне верит, что он имеет право покарать виновного?

Нет, надо завязывать с такими размышлениями, а то они до добра не доведут. На то мы и люди, чтобы следовать законам и подчиняться Судьбе. А остальное – это уже не кара, а месть. Наверное… А может и нет, может, эта моя позиция – просто попытка спрятаться от реальности, а Дина права? Одно я знаю точно: судьёй мне не быть. Но тогда я не имею никакого права осуждать того, кто решил надеть алую мантию. Ведь чтобы судить, надо быть очень сильным. И чтобы казнить тоже.

Особенно если ты сам взял на себя эту роль.

====== 17) Самоконтроль ======

«Aliis inserviendo consumor».

«Служа другим, расточаю себя».

Я лежала на кровати и смотрела на свою любимую готичную люстру. Странное слово «любимая»: любить что-то глупо, оно не ответит взаимностью, а кого-то – больно, по той же причине. Так что это злое слово. Такое же злое, как спящий берсерк – пока он в царстве Морфея, всё нормально, а вот будить нежелательно.

Вчера Инна и Лёша составили Великий План по выживанию и почему-то решили, что всё пойдёт так, как они распланировали. Угу, конечно. Судьба будет с ними считаться. Наверняка в самый неожиданный момент возникнет непреодолимое препятствие или целый их сонм. Ну и ладно, так даже интереснее. Чем сложнее задача, тем приятнее, когда её решишь.

Хорошо, что вчера Лёша меня нашёл. Нет, я, конечно, не довела бы тех уродов до реанимации, но вот выплеснуть эмоции мне было необходимо. Равно как и узнать, что мы всё же помогли тем детям. Цветы жизни – не цветы жизни, но защищать их надо. И это непреложная истина.

С трудом подняв свои мощи с ложа, я отправилась на принятие водных процедур. Вчера я обзавелась тренером по контролю над гневом, и меня это безумно радует. Наверное. Даже не знаю. Одно могу сказать точно: я люблю, когда мне не оставляют выбора. Люблю, когда за меня принимают решения. И чем больше авторитет того, кто эти решения принимает, тем мне спокойнее и комфортнее. Лёша с Инной наивно полагали, что моя молчаливость и дружелюбность – следствие моей добродушности и мягкого характера. Ха! Наивные! Но я уже их так называла, так что не стану повторяться. Наверное. Просто когда я оказалась в этом городе, мне пришлось самой принимать все решения, а я этого не люблю, и когда Лёша со мной познакомился, я подумала, что его любовь к готике и склонность к лидерству, а также привычка его сестры командовать всем и вся может стать отдушиной для меня. Так и вышло: я выполняла их желания и следовала их советам, а в результате мы стали настоящими друзьями, и я сумела хоть немного привести душевное состояние в норму – меня всегда успокаивали бытовые дела и присутствие рядом явных лидеров. Впрочем, Лёша всегда оставлял право выбора за мной, да и Инна чаще всего спрашивала, могу ли я сделать то, о чём они просят. Как вывод – они не абсолютные лидеры, а это очень печально! Потому я рада, что вчера Лёша пошёл меня искать и в процессе наткнулся на Гробовщика. Теперь есть в моей жизни абсолютный, безоговорочный лидер, который не станет спрашивать, чего я хочу, не будет ставить меня перед выбором, а сам сделает его и не примет возражений. Мать всегда говорила, что это странно – беспрекословно подчиняться тому, кого уважаешь. Нет, это нормально, просто не все так могут, и их собственная неспособность следовать за кем-то, доверять на все сто, быть уверенным, что этот человек не причинит им вреда своими решениями, рождает мнение, будто следовать за кем-то – странно. Да и ладно. Они просто неспособны верить другим. Их проблемы.

Оставив омовение в прошлом, я бодрой, довольной жизнью ланью промчалась на кухню и принялась вдохновенно ставить тесто. Тесто – оно живое, его надо любить и даже бить с любовью. Вот ещё одна странность любви – мазохизм. От того, кого любишь, принимаешь всё – и хорошее, и плохое, причём зачастую плохого бывает больше. Ну и где в мире справедливость? Пошла выносить мусор и попала под колесо КАМАЗа, не иначе! Ну а тесто я люблю и бью его всегда с особым настроением – напевая красивые песни, чем мрачнее, тем лучше. Вот и напевала я «Пыль» группы Otto Dix. Готик-рок – то, что надо, чтобы порадовать тесто-мазохиста!

Как только сей дивный кулинарный шедевр-меломан был оставлен подходить, я начала творить начинку, а также салатики – они летом идут на «ура», потому как народ, подыхающий от жары и мечтающий об оазисе, ленится даже переваривать «тяжелую» пищу, не говоря уже о том, чтобы её жевать. Вот и проскакивают салаты только в путь, не задерживаясь… в тарелке, а вы что подумали? Стоп, а к кому я обращаюсь?.. Не важно.

Часов в одиннадцать всё было готово, и я послала Алексею сообщение с тонким намёком на то, что у меня есть кое-что вкусненькое. Точнее, я отправила ммс с фотографией пирогов. Через пять минут мы втроём (Инна любит пироги даже в жару) сидели на моей кухне и с аппетитом уплетали пищу, любящую рок. Ну да, не только музыкальный – к пирожку рок судьбы приходит в момент, когда его в рот отправляют, а он и рад… Я же говорю, что тесто – мазохист! Вот ещё подтверждение.

Завтрак прошёл успешно, даже несмотря на то, что к нам присоединился познавший ужасы утреннего пробуждения готесс жнец-ловелас, а вот его коллега-любитель-Моисеева решил не рисковать желудком и спустился на завтрак к своему возлюбленному злу во фраке. Вот и хорошо, нам больше достанется! Наверное. Гробовщик куда-то пропал, но он часто исчезает, да и не моё это дело, где он ходит, а демонов, как оказалось, Инна послала на разведку – узнать, как там уроды, которых я вчера познакомила с поговоркой: «Не рой другому яму, тебя же в неё и столкнут». Собственно, Инна как узнала, что это были те самые наркоманы, которых я тогда в переулке слегка остудила, ударилась в истерику, говоря, что они меня потом всё равно достанут, раз решили отомстить за тот случай. Я с ней согласна не была – скорее всего, они не рискнут после множественных переломов, сотрясения и отбитых органов рисковать своим душевным равновесием ради иллюзорной победы. Но я, конечно, промолчала – а вдруг права Инна? В результате она решила проверить, каково состояние тех гадов, и послала к ним демонов – справиться о здоровье. Только жаль, что всего лишь ради этого, а не по профессиональному вопросу! Ну и ладно.

После чаепития, за которым Нокс отчаянно пытался меня достать, вернее, обольстить, и, ясное дело, потерпел поражение, Лёша велел мне опять надеть под рубашку футболку, а Инна выдала новые метательные ножи. Я, конечно, послушалась, но снимать рубашку не собиралась, даже если придётся драться. Я неплохо дерусь (вроде бы), и одежда, конечно, важна, но я и не покупаю вещей, в которых дать сдачи нарывающемуся будет невозможно. Потому даже рубашки с длинным рукавом, не являющиеся очень широкими, вполне пригодны для боя. Просто Лёша смотрит с позиции того, что удобно ему, а он терпеть не может, когда рукава мешают махать руками. Ну что за глупости, право слово, – расстегнул манжеты, и нет проблем, если покрой удобный! Вероятно, он просто покупал рубашки с излишне зауженными рукавами, вот и обзавёлся предрассудками, ну да ладно. На всякий случай воспользуюсь советом – мало ли, что случится? Рубашка загорится, например… А так – у меня второй слой, как жировая прослойка у тюленя, хе-хе…

Сама же Инна, кстати, надела поверх спортивного костюма новенькую жилетку, и это была отнюдь не дань моде – просто моя подруга не так давно обзавелась жилетом с кучей карманов, тем самым, что используются полицией, военными и просто охотниками. Карманов в нём было очень много, потому вопрос распределения инструментария первой необходимости был решён, и все вещи, не помещавшиеся в рюкзак, нашли приют. Так что Инна, как выразился Лёша, «продолжила эволюционировать в хомяка» и сумела найти способ прихватывать с собой в прошлое максимальное количество вещей первой необходимости. Правда, как ей в таком наряде на работу ходить – не ясно, но для выходных и вечерних посиделок – самое то.