Текст книги "Поиграем со смертью?..(СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

– Ты забавная, – усмехнувшись, прервал мои размышления Величайший и сел на край моей кровати. Снова. А вот мне вдруг стало стыдно – за что я его так? Он не хотел надо мной издеваться, просто выразился непонятно, а я… Кошмар…

– Прости, – пробормотала я и уткнулась взглядом в покрывало. Чёрное, мрачное – точно под события…

– Прощаю. Я ведь провоцировал тебя специально, чтобы посмотреть, как быстро ты выйдешь из себя.

Я вскинула взгляд на жнеца и поджала губы. Он что, всё же издевался?..

– Мне надо было понять, как быстро ты перестаёшь себя контролировать после стресса, а ещё тебе надо было выплеснуть всю агрессию, что ты и сделала. Считай это терапией – она куда лучше твоей обычной, разве нет?

– Да уж, – вздохнула я и, обняв колени, положила на них подбородок. Гробовщик прав: мне становится намного легче после того, как я выплесну злость… – Но тебе точно не больно?

– Комариный укус причиняет тебе неудобства? – вопросом на вопрос ответил жнец, и я прыснула. Меня назвали комаром! Дожила!

– Бжжж, – прожужжала я и снова хихикнула. Правда, нервно. Жнец кивнул, словно соглашаясь с тем, что комар – довольно точное определение для меня, несчастной. Я же фыркнула и вдруг увидела разбросанные по кровати карты… точнее то, что от них осталось. «Ой», – всё, на что меня хватило. Мятые и изорванные картонки разноцветными лепестками покрывали чёрную ткань. За что же я их так…

– Да, а ещё от твоей неконтролируемой ярости страдают ни в чём неповинные предметы, – словно подтверждая мои мысли, кивнул Гробовщик.

– Жаль их, – пробормотала я, собирая обрывки карт.

– А мне нет, – хмыкнул жнец и начал словесную атаку: – Итак, помнится, ты поделилась со мной своим секретом. Рассказала, куда уходишь, чтобы справиться со злостью. Скажи, что эффективнее – мой способ или твой?

– Твой, – вздохнула я печально.

– А теперь, может, расскажешь, как ты пришла к тому варианту?

Я поморщилась, не горя желанием вдаваться в воспоминания, но жнец явно не собирался снимать вопрос с повестки дня и заставил меня наступить себе на горло словами: «Я жду». Да уж, умеет подчинять…

– Мне двадцать, – нехотя начала я издалека. – В восемнадцать переехала в этот город. До этого, в шестнадцать, я познакомилась с одним человеком… Отличным человеком! Он был довольно богат, и мы познакомились, когда он навещал сестру в психушке. Я там лежала, «спасибо» родителям. Его удивила моя любовь к подчинению, и он сказал, что из меня получился бы отменный сабмессив. Я не поняла, а он рассказал, что такое Лайфстайл. Образ жизни, когда Доминант всё решает за сабмессива, в то же время, ставя перед собой цель заняться совершенствованием своего саба. Саб не имеет права ни на что, кроме ухода от Господина, Доминант же может абсолютно всё… в идеале. Но чаще всего заключаются контракты или устные договоры, где прописано, что Доминант может, а чего – нет. За проступок сабмессива наказывают. Меня подкупило это, я ведь всегда любила следовать за лидером, ловя каждое его слово. Но тот человек, его звали Стас, сказал, что до совершеннолетия мне в эту субкультуру хода нет – они все подчиняются трём правилам: «Добровольность. Разумность. Безопасность». А психические отклонения и несовершеннолетие – противоречие пункту о разумности. Мне тогда диагноз, давным-давно поставленный, поставили под вопрос из-за того, что симптомы были смазаны, и сказали, что если это и пограничное расстройство личности, то довольно нетипичное, хотя их таких, «особенных», великое множество. В общем, когда меня выписали, я лишилась справки о психических отклонениях, но была обязана регулярно наблюдаться у психиатра и проходить обследования. Ну а Стас сказал, что раз уж я избавилась от клейма психиатрии, то мне надо лишь подождать совершеннолетия, и он с удовольствием подыщет мне подходящего Доминанта. Если не для Лайфстайла, то хотя бы для сессий – чтобы я могла отдохнуть от окружавшей меня нервотрёпки. Я ведь была абсолютно разумна, за исключением моментов, когда видела несправедливость или меня пытались оскорбить, так что проблем возникнуть не должно было. Мы тесно общались, он даже научил меня особым обвязкам бондажа – я тренировалась на манекенах, как это ни смешно прозвучит. А ещё он учил меня развязывать узлы. Говорил, что бондаж – штука опасная, и нижнему, то есть тому, кого связывают, неплохо бы уметь на всякий пожарный из обвязок выбираться – мало ли, что случится с Топом? Лежи потом, как в книге Кинга «Игра Джералда», и размышляй: «Я умру от жажды или какой маньяк явится?» Да и вообще, полезно это. Вот он меня и научил из обвязок высвобождаться, причём сессии не проводил – просто учил. Ну а через год… он умер.

Это слово жестокое. Но справедливое. Оно чёрное. Но оно белое. Оно потеря. Но оно надежда. Смерть – это уход тех, кто нам дорог, к чему-то лучшему, к забвению и покою. Но она приносит тем, кто остался жив, слишком много боли. Если бы можно было умирать вместе с теми, кто нам дорог… Но это не всегда возможно. И остаётся только плакать и кусать губы, чтобы заглушить боль. Но она не заглушается, только нарастает, как снежный ком, а потом… а потом вдруг понимаешь, что ком рассыпался на миллион снежинок и укрыл ими душу. Это саван. Саван из тысяч льдин. И он заморозит боль, навсегда поселив её в душе. В самой её глубине. Там, откуда её не прогнать… И эта боль станет фоном, который заморозят навечно, словно в леднике. Ты станешь её пленником. И если это случилось, ты заслужил. Всеми грехами своими заслужил. А безгрешных людей нет.

– И что дальше? – вывел меня из ступора Гробовщик, и я, вздохнув, закончила:

– У Стаса был друг, Влад. Он тоже был из этого сообщества, как и его жена. Только Влад, в отличие от Стаса, был очень круто с бандитами завязан – он не просто бизнесмен, но и выполняет кое-какую работу для своей «крыши»… Только мне на это наплевать. Я не лезу в его жизнь, он – в мою. Стас нас познакомил давным-давно, но мы редко общались – Влад и Галя жили в этом городе, а я и Стас – в Москве. Ну а когда родители сказали, что я должна уехать, и предложили выбрать город, я решила податься сюда – чтобы знакомые лица были поблизости. И с тех пор иногда Влад помогает мне. Они с женой не имеют отношения к Лайфстайлу и всему остальному, специализируются исключительно на бондаже, то есть на связывании. И когда мне плохо, я связываю Галю – она любит мои сессии. Но с нами всегда присутствует Влад – безопасность прежде всего. Я ведь совершеннолетняя и диагноз под вопросом, но… Я адекватна и никогда не причиню вреда нижнему, но рисковать – значит нарушить принципы БРД. А это недопустимо. Я ведь никогда не прихожу к ним сразу после срыва. Сначала гуляю, успокаиваюсь, иногда даже в драку ввязываюсь – почему-то на меня любят нападать всякие гопники… может, потому что я люблю гулять по их районам? Ну да не важно, главное, когда я успокаиваюсь, меняются мои приоритеты; обычно я люблю подчиняться, но, когда нервы только-только пришли в норму, мне хочется почувствовать власть. И тогда я иду к Владу и Гале, а после пары тестов на адекватность и осознание происходящего мы начинаем сессию. Они вроде рады – Галя говорит, что у меня получаются шикарные обвязки, из которых невозможно выбраться… Ещё бы – ходзёдзюцу мне в помощь! Да и эстетически это красиво – со стороны наблюдать приятно. Влад даже самые красивые обвязки фотографирует и потом показывает на встречах членов сообщества, я-то у них не числюсь официально…

– Значит, тебе нравится именно лидировать после этих вспышек ярости? – тоном заправского психотерапевта уточнил Гробовщик. – А что насчёт того, как ты выплёскивала гнев на меня? Только власть?

– Нууу… нет, – сдалась я. – Когда я делаю обвязку – я спокойна и мне нравится именно тот факт, что чья-то жизнь в моих руках. А вот когда я на тебя кидалась… Извини…

– Ничего, продолжай, – кажется, ему и правда любопытно. Я – подопытная мышь. Ну и ладно, так даже интереснее. Ведь я не пациент, а именно подопытная крыса…

– Когда я тебя бью, это то же самое, что и когда я избиваю тех, кто это заслужил. Я вымещаю свою ярость и одновременно с тем наказываю. Это справедливо.

– Значит, здесь власть выражена более агрессивно. Там – диктат, тут – тирания.

Вот ведь вывел концепцию!

– Типа того, – неопределённо пожала плечами я, не зная, соглашаться или нет. Просто с такой стороны я это не рассматривала.

– А боль? Тебе нравится причинять боль? – это намёк на садизм?.. Нет, вот здесь Гробовщик неправ… наверное.

– Да как-то, если честно, когда меня «клинит», мне не хочется ничего, кроме…

– Кроме?

– Да, причинить боль, но не ради неё самой, – вздохнула я, не зная, как это объяснить. – Понимаешь… мир становится алым. И я хочу отомстить. Это всё.

– Значит, боль не так важна… – призадумался жнец, а затем ехидно так захихикал и протянул: – Ты в эти моменты выплёскиваешь обиду за все свои невзгоды и раздражение на всех, кто тебя унижал. И получается, что ты не только «караешь» их за то, что они сделали, но и добавляешь проценты за поступки других. Словно срываешься за всё, на всех и изо всех сил! А ведь по сути, если бы не эта неконтролируемая ярость, ты могла бы «наказывать» их куда более справедливо. А так получается, что они наказаны не только за свой проступок. Тебе ведь сложно остановиться, и нет гарантии, что в следующий раз «наказание» не станет излишне жестоким. Что ты не перейдёшь границы, тобой же и установленные.

Я поёжилась. Он был прав, во всём прав, но… я не знала, как от этого избавиться. Это было просто невозможно… Я всегда стараюсь себя контролировать, но в результате всё сводится лишь к тому, что, избив нападавших, я заставляю себя встать и уйти до того момента, как их травмы станут излишне опасными. Я с детства ввязывалась в драки, и тогда меня оттаскивали – я не могла заставить себя перестать бить врага до тех пор, пока ярость не уляжется. А затем стала ловить себя на том, что в определённый момент, когда гнев начинает ослабевать, могу встать и уйти. Не сделать удары менее сильными, а именно встать и уйти. И это помогало… им. Не мне. Потому что ярость продолжала клокотать и успокаивалась лишь через некоторое время. И вот в такие моменты пересекаться с кем-либо было крайне опасно – любое неосторожное слово могло вывести меня из себя снова. И если обычно я большую часть язвительных слов в свой адрес пропускала мимо ушей (хотя это было очень тяжело), то в такие периоды приходилось сражаться с самой собой, чтобы не дать в челюсть очередному зубоскалу, смеющемуся над моим внешним видом или поведением…

– И как мне это сделать? – с тяжёлым вздохом спросила я и продолжила собирать обрывки карт.

– Я помогу, – хитро протянул Гробовщик, а я всё же решила спросить о том, что не давало мне покоя:

– А тебе это зачем? Какая выгода?

– Правильно мыслишь! – рассмеялся, а точнее, захихикал жнец. – Я не из любви к «ближнему» это делаю. Просто я давно изучаю вопросы жизни и смерти, но изучить их, не познав сущность человека, практически невозможно. Как создаётся Плёнка, на которой запечатлевается вся жизнь человека? Почему одни кадры ярче, другие смазаны, а третьи словно выцвели? Как влияют эмоции на Плёнку? Как события влияют на эмоции? Как характер человека влияет на качество записи? На эти вопросы сложно найти ответ, если не общаться с живым человеком. А если я с тобой пообщаюсь, проведу парочку своих экспериментов, то, когда ты умрёшь, смогу просмотреть их влияние на Плёнку. Я уже достиг потрясающих результатов в воссоздании и воспроизведении Плёнки, с последующим её вживлением в мёртвое тело, но пределов совершенству нет! А значит, надо попытаться зайти с другой стороны.

– Ты научился оживлять людей? – да быть того не может. Он же из них зомби делал, судя по манге, безвольных трупов… Неужели он сумел достичь желаемого?

– В какой-то мере, – протянул Гробовщик загадочно, и стало ясно, что на большее рассчитывать не стоит. Ну и ладно, обойдусь.

– А как ты увидишь мою Плёнку? Убьёшь после того, как вопрос с Инной будет решён? – меня это даже не расстраивает. Наверное…

– Нет, зачем же? – хихикнул жнец и погрозил мне чёрным когтем. – Нам нельзя убивать тех, чей срок ещё не пришёл! Твоя жизнь для меня как вспышка – пройдёт, я и не замечу. А затем просмотрю Плёнку в архивах жнецов.

– Хитро придумано.

– Не очень – вполне банально.

Спорить я не стала – ну мало ли, для него это и впрямь банально? Гораздо полезнее было бы убрать карты, чем я и занялась. А вот Гробовщик начал выдавать мне ценные указания в виде упражнений, которые я должна буду делать, чтобы научиться сдерживаться. Под конец же он сказал, что если я не поверю в себя, ничего не выйдет, а обуздать гнев до самого конца, чтобы он и не появлялся, вообще невозможно, потому главное – научиться его контролировать, а мне это по силам. Я не знала, смогу ли научиться этому, но решила поверить – не в себя, а в то, что Гробовщик знает, о чём говорит, и его методы окажутся эффективными. Ведь верить в других мне всегда было легче, чем в себя. Другие – они знают, чего хотят, знают, как этого добиться, а я… Я себя не понимаю. Никогда не понимала. И моё «я» уплывает от меня, выскальзывает, как песок сквозь пальцы… Именно потому я и уважаю людей, точно знающих, чего хотят от жизни, понимающих самих себя. Я восхищаюсь ими. Но не могу стать на них похожей. А потому остаётся лишь смотреть издалека и надеяться, что когда-нибудь я смогу хоть немного понять саму себя. Правда, с каждым годом таких надежд всё меньше…

Наконец Величайший закончил инструктаж и предложил мне прогуляться – подышать свежим воздухом, а заодно потренироваться: он будет меня раздражать, а я должна пытаться держать себя в руках. Я согласилась – как будто могло быть иначе! – и вскоре мы уже брели по вечерним, ещё светлым улицам. Сумерки не желали подкрадываться к городу и упорно бродили по окраинам, но воздух стал заметно прохладнее. Жнец заводил разговоры о моём прошлом, а я всеми силами пыталась удержаться от очередного срыва, но, когда он заговорил о том, почему мои родители выслали меня из города, я всё же сорвалась, а затем долго извинялась, на что Гробовщик лишь смеялся – его забавляли мои слова о том, что я, якобы, могла причинить ему боль. А ещё его смешили озадаченные лица прохожих, которые сначала глазели на картину «девушка избивает несопротивляющегося мужчину», а затем – «девушка извиняется перед недавно избитым ею мужчиной, а тот над этим лишь смеётся». Добавьте наш необычный внешний вид, и получите глобальное недоумение на лицах мимо проходящих любопытных Варвар, которым порой и впрямь стоит оторвать нос – двое парней снимали всю эту сцену на видео. Я поморщилась, понимая, что теперь это видео, скорее всего, появится в интернете, а значит, в институте мне потом опять проходу не дадут, но идти отбирать мобильный не собиралась. Будь я в нормальном состоянии, сразу бы кинулась к парням с требованием удалить запись, но только не сейчас – после срыва на меня накатили апатия и усталость, а ещё безразличие. Впрочем, не мне одной деятельность этих видеолюбителей пришлась не по душе. Гробовщик, отсмеявшись, вдруг поймал меня за подбородок и заявил, глядя мне в глаза из-под длинной пепельной чёлки:

– Смотри, как надо наказывать не в меру любопытных смертных, не впадая в крайности и гнев.

Я улыбнулась, предвкушая интересное зрелище, а Величайший развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к уже прекратившим съёмку парням, взахлеб обсуждавшим увиденное и спешившим прочь от места своей видео-карьеры. А может, прочь от нас – «ненормальных» людей в «странной» одежде с «неадекватным» поведением. Ведь охотник очень быстро может стать жертвой, особенно если ружьё у него – для фотоохоты… Это закон жизни. И он сработал.

Гробовщик догнал парней и, положив руки им на плечи, протянул:

– Мальчики, вам не кажется, что подглядывать нехорошо?

Парни, лет семнадцати на вид, видимо, решили, что вдвоём они – сила, а потому обернулись и начали выпендриваться, заявляя: «Те чё надо, псих? Давно не получал?» Наивные… А хотя нет, глупые. Как говорится, «два дебила – это сила, нет мозгов, зато красиво», хотя какая уж тут красота: тоненькие волосатые ножки-спички, торчавшие из-под бермуд (одни зелёные, другие оранжевые), прикрытое майкой из сетки доходяжное тело того, кто был в зелёных бермудах, и затянутое в облегающую синюю футболку с пошлой надписью на английском, не менее доходяжное, но с выпирающим брюшком тельце второго (а бермуды-то оранжевые дополняли синюю футболку, Зайцев был бы счастлив или сошёл с ума – в зависимости от настроения). А ещё у этих граждан красовались прыщи и «эстетическая небритость» на щеках, вкупе с сальными короткими волосами, так что о красоте речь не шла. Как и о логическом мышлении – ведь гласит «народная мудрость», что с «психами» лучше не связываться, а они, назвав Гробовщика именно психом, решили на него же и наехать. Зря.

Жнец захихикал и провёл когтями по щекам парней, отчего те дёрнулись и, отбив руки Величайшего, завопили на всю вселенную о том, чтобы «гей поганый» убрал от них, невинных, свои «грязные лапы». Ой, придурки… А ещё говорят «одна голова – хорошо, а две лучше». Ну-ну. Вот правильно кто-то сказал: «Одна голова – хорошо, а две – мутант». Воистину! Мозгов у этих граждан, несмотря на число голов, не прибавилось. Только гонора. Гробовщик же, явно потешаясь над «несчастными» гражданами, протянул:

– Либо вы, мальчики, удаляете ту запись, либо я вам устраиваю незабываемый вечер! И вы пожалеете о том, что приняли неверное решение. Я предупредил. Видели, как девушка дерётся? Представьте, что примерно такой сеанс «массажа» вас ожидает… только от меня и в горизонтальном положении. «Пожалеешь розги – испортишь ребёнка».

На жнеца обрушился водопад нецензурщины, а в следующий момент оба парня уже лежали на дороге, уткнувшись носом в асфальт, к которому Гробовщик прижимал их за шеи, не давая и шанса встать. Им было больно, а мне не было их жаль – он ведь их предупредил.

– Достаём телефоны, пока не стало хуже. Дружненько! – скомандовал Величайший, и один из парней вытащил мобильник, второй же прохрипел:

– Это интеллектуальная собственность, ты, урод! Я в суд подам…

– Тогда я подам в суд за вмешательство в личную жизнь, – притворно-печально вздохнул Величайший и вжал парня в асфальт ещё сильнее. – А может, и не понадобится подавать – с «психа» какой спрос? Меня и за убийство-то не посадят… разве что в психушку. А это мы уже проходили…

Я фыркнула и чуть не засмеялась, потому как под местоимением «мы» явно подразумевали только меня, а парни заголосили, призывая добрых прохожих спасти их… вот только прохожих не было – ни добрых, ни каких-либо ещё. Потому как крики на пустынной дороге отпугивают граждан похлеще, чем «Рейд» комаров… Вот лупцевала я Гробовщика, а он хихикал – и народ вокруг спокойно шастал, видимо, решив, что я его несильно бью, в шутку. А как заголосили добры молодцы на всю Ивановскую, так и очевидцев нет как нет – даже снимать видео для передачи полиции никто не торопился. Ютуб-то манит больше залов судебных заседаний или могилы – вдруг «оператору» в объектив тоже прилетит от дерущихся?

Но пока я размышляла, события на месте не стояли – оба парня протянули жнецу мобильные, и Гробовщик, отпустив того, который первым подчинился, быстро начал удалять информацию из полученной техники. Вскоре видео были успешно удалены, и жнец кинул телефоны мнущемуся неподалеку парню, который совсем не спешил на помощь «другу», а как-то подозрительно нервно оглядывался и пятился. Тот их неловко поймал (благо, кидал Величайший технику по очереди и несильно), и наконец второй парень тоже обрёл относительную свободу. Гробовщик поднялся и, сложив руки на животе, протянул:

– Нехорошо подглядывать за людьми, я же вам говорил. Вам очень повезло, что сняли вы не бандитов на разборке и не сцену передачи контрабандных товаров…

Но жертвы собственного любопытства жнеца уже не слушали – они сверкали пятками, мчась прочь от места происшествия. Вот так всегда – сбегают, не дослушав мораль. А потому попадают впросак вновь. Хотя это уже их проблемы – если не вняли увещеваниям с первого раза, во второй заснимут сделку наркобаронов и получат пулю в лоб. Но ведь их предупреждали, значит, кто виноват?..

– Здорово ты… – подойдя к жнецу, пробормотала я. Да, я им восхищаюсь, и мне даже не стыдно это признавать.

– Тебе стоит поучиться, и получится не хуже, – ответил жнец с ухмылкой, но я лишь пожала плечами – в то, что я способна на такое красивое решение проблемы, я не верила… Но верила, что Величайший может меня этому научить. А потому, кто знает, что будет дальше. И во что выльется наш со Смертью договор… Возможно, смерть несёт не только противоречивые эмоции, но и что-то определённо положительное, если её обличье – жнец с волосами цвета праха и бесконечно-пустым, призрачным смехом?..

====== 20) Паника ======

«Non progredi est regredi».

«Не продвигаться вперёд – значит идти назад».

Это не жизнь, а сплошное издевательство! Демоны и жнецы пришли по мою душу, брат скрывал, что наша соседка не совсем адекватна, а сама эта соседка – та ещё садистка! Жила, не тужила Инна свет Генриховна больше двадцати лет, и вдруг – бац! Явились чудища заморские по мою душу, пробудив при этом силы тёмные в людях, меня окружавших! Я в печали, и это надолго…

С самого утра я свалила на работу, а демоны в количестве двух штук и один красно-революционный жнец попёрлись следом. Благо, они укрылись в своём временном убежище напротив моего офиса и играли в сталкеров на расстоянии. Я же смогла во время «перекуров», а точнее, чаепитий, вдоволь поразмышлять над изъянами плана, коих оказалось излишне много, но кто же мог подумать, что нас зашлют к пиратам?! Короче говоря, эра динозавров после прошлой экспедиции уже не казалась научно-фантастическим бредом, равно как и извержение Везувия вместе с затоплением Атлантиды… Куда нас занесёт судьба-злодейка в следующий раз? К чёрту на куличики, не иначе… А демоны и рады будут – родственничков навестят, ага. Тогда я голосую за поездку к тёще Себастьяна! Да! Если мне будет плохо, пусть и ему тоже! Спросите, с какого перепоя я на него так взъелась? Да даже если и не спросите, я – Царь, и я поведаю о своих проблемах. Потому как проблемы Царя – проблемы и его подданных, но демоны от этой участи активно уклоняются… Короче говоря, не буду растекаться мыслью по древу, изложу вкратце. Он меня достал. А теперь поговорим о погоде… Кхм. Ладно, поясню конкретнее.

Клода за его поведение в Японии я простила довольно быстро. Он как вернулся с доклада, был мною обруган на чём свет стоит, на что парировал: «Я не имею права защищать Вас в иных временах, ведь моя главная задача – выяснить причины аномалии». Утёк из-под обстрела, гад… Ну да ладно, ведь он был прав: меня изначально проинформировали о том, что интервенты нам помогать не особо будут, зато мешать – всегда пожалуйста. Так что эта подстава неожиданностью не стала. Да и в этом времени он себя вёл на удивление адекватно и стал прямо-таки идеальным личным помощником, чего нельзя было сказать о его коллеге. Кстати, о птичках. Вот мы и подобрались к вопросу моей жгучей ненависти к Себастьяну Михаэлису. Впрочем, это даже и не ненависть, а, скорее, индивидуальная непереносимость определённых черт характера – он постоянно мне язвит. Нет, в меру, конечно, язвительность хороша, но только не тогда, когда она практически постоянна и оттаптывает твои любимые мозоли! Короче говоря, Михаэлис всё время с милой лыбой говорил гадости, периодически скатываясь в припоминание моих грешков, ошибок и всего того, о чём я не желала вспоминать, то бишь доводил хозяйку, как мог. Но при всём при этом надо отдать ему должное – как только ситуация становилась серьёзной, сам Михаэлис тоже прекращал балаган и являл собой средоточие спокойствия, собранности и серьёзности. Но в мирное время мне от этого было не легче…

Когда братец-вишенка рассказал, что Дина исколошматила пятерых гопников, я взвилась и послала демонов узнать, как там пострадавшие, и не собираются ли они мстить готессе за переломанные конечности. Так вот, Клод всё выполнил без шума и пыли: навестил двоих «пострадавших», провёл беседу, спокойно мне доложил. Михаэлис же сначала завалил меня кучей собственных мыслей о том, что словам смертных верить не стоит, и если я хочу защитить подругу, то мало узнать позицию людей со сломанными ногами – надо будет выяснить её после их выздоровления, а также неплохо было бы их припугнуть. Нет, он, конечно, всё правильно сказал – я не жалуюсь, ведь это как раз и было проявлением «адекватности» в исполнении демона. Потому в указания была добавлена агитация болезных на ненападения на готессу, и Михаэлис поработал с оставшимися тремя гражданами. Но когда он вернулся, меня атаковали язвительными замечаниями на тему: «Госпожа так беспокоится за своих друзей, что готова подвергнуть опасности саму себя», и это бесило. Добавим ко всему этому тот факт, что демонюка треклятая отказывалась вне экстренных ситуаций вести себя нормально и не выпендриваться заскоками на тему своего подчинённо-угнетённого положения, и постоянно требовала приказов! И это бесило не меньше. А ещё, когда я после Японии попросила его притаранить мне нормальное оружие, чтобы можно было защищаться, эта гадость ответила, что гранаты и дымовые шашки она мне предоставить отказывается, ибо это даст нам излишнюю фору перед древними народами. В результате, сошлись на том, что он добудет вещи, которые, в принципе, я и сама смогла бы как-нибудь откопать, а именно: телескопическую дубинку, лазерный фонарик «Поток», газовые баллончики и прочие средства самообороны, разрешённые к свободному применению.

В общем, гадостей я от него натерпелась за эту неделю столько, сколько за всю свою жизнь ни от кого не терпела. Но ничего, я его тоже доводила, хе-хе! И, думаю, он меня не скоро забудет – один момент с отсылкой его, несчастного, в гей-бар за «самым лучшим тоником в городе» чего стоил! Ведь Грелль увязался за «любимым», хе-хе… Это, кстати, была месть за появление демонюки на моей работе без перчаток, после чего почти адекватное начальство превратило мои нервы в балалайку, а абсолютно неадекватные коллеги поголовно повлюблялись в «эту очаровашку» (цитата, если кто не понял)… Мне после этого целый день мозг пытались через уши выковырнуть вербальными атаками: главбухша зудела, что я общаюсь с не пойми кем, а сотрудницы просили познакомить с этим «красавчиком» и рассказать о нём поподробнее. Ага, бегу и падаю! Несложно представить себе их морды лица, если прозвучит ответ: «Да он всего-то работает в администрации Мефистофеля курьером – души смертных у жнецов из-под носа уводит»… Нет уж, за такое мне бы дурку вызвали! Пришлось отмазываться, а когда надоело, я тупо всех послала и в результате разругалась с коллективом. Ну и наплевать, они меня и так не жаловали, но Михаэлису от этого не легче – его ждала моя жестокая месть! И плевать мне, что его перчатки Грелль на сувениры унёс – можно было у Клода одолжить! А то отмазался, зараза черномагическая…

Зато был и позитив во всём этом негативе – порой наши перебранки, а точнее, обмен сарказмом превращался чуть ли не в спортивное состязание, и тогда во мне просыпались азарт, вдохновение и любовь к победам. Правда, счёт у нас был примерно равный, и выигрывали мы с демоном чуть ли не по очереди, но честный проигрыш – стимул к дальнейшим победам, а потому я хоть и расстраивалась, если Михаэлис меня «обходил» в язвительности, но не сильно. Да и чего расстраиваться, если в таких вот «спортивных» перебранках мы не топтались друг у друга на «любимых» мозолях? Правда, стоило лишь «фестивалю ехидства» завершиться победой одной из сторон, как всё возвращалось на круги своя, и мы начинали выводить друг друга из себя всеми возможными способами. И это уже в концепцию позитива никак не вписывалось…

Ну да ладно, вернёмся всё же к позитиву, на этот раз более очевидному: после возвращения из Испании семнадцатого века нас посетил сам Уилл Т. Спирс и поведал, что Владыки велели именно ему сходить с нами в прошлое следующим – мол, он самый ответственный из всей этой банды. Я была на седьмом небе, но об этом мы умолчим, а вот демоны как-то резко обозлились, заявив, что три жнеца подряд – это чересчур. Ответом стало лаконичное: «Все вопросы к Владыкам», – и тёмные элементы замолчали. Вот только вечер прошёл не лучшим образом – Спирс оказался не просто букой, а прям каким-то Железным Человеком, и с демонами не общался вообще, подчинённых только «строил», с Гробовщиком обсуждал аномалию, а нас с братцем одаривал лаконичными и односложными ответами, и то не всегда – порой просто кивал. Динка осталась у себя, по крайней мере, так сказал Гробовщик, а мы с Лёхой медленно, но верно приходили к пониманию простого факта: рядом с букой по фамилии «Спирс» молоко прокиснет, а чай заиндевеет в течении десяти минут! Короче говоря, идеальный образ рассыпался на глазах, и моя к жнецу симпатия исчезала следом. Да уж, если сравнивать его и Клода, я таки отдам предпочтение демону – он хоть не ограничивается парой слов в предложении… И не ведёт себя со мной как с мусором. Да, моё эго было задето. Как и гордость. Но я собрала волю в кулак и решила на следующее утро исправить ситуацию, показав, кто в доме хозяин, а то уж больно быстро Спирс вошёл в роль господина на моей кухне! Фиг ему, а не господство, хе-хе…

Всё больше убеждаюсь, что с демонами (даже с Михаэлисом) у меня, как ни крути, куда больше общего, чем со жнецами: педантизм, исполнительность и ехидство – наше всё! Ведь даже Клод та ещё язва, правда, не по отношению ко мне – доставалось обычно Себастьяну или жнецам… В общем, ну их, этих тружеников полей с сельхоз-инструментами в карманах! Буду общаться с чёрными субстанциями и радоваться тому, что они не страдают от переизбытка гормонов, как напарники Нокс и Сатклифф, не являются законченными психами, как Гробовщик, и всё же «скорее живы, чем мертвы», в отличие от Спирса – от них можно дождаться и эмоций, и развёрнутых предложений… Так что демоны рулят! В кирпичную стену без фар тёмной ночью…

А ещё добавлю, что с Фаустусом мы неплохо ладили – он был очень исполнительным, не язвил, во всём мне помогал, и я ему не верила, но точно знала, что по мелочам он меня не подставит. Короче говоря, идеальный компаньон! Ну, или помощник. Да и собеседник тоже. Жаль только, что нечисть, меня убить желающая, а так – прямо мужчина-мечта! Ну да ладно, хватит лирики.