Текст книги "Поиграем со смертью?..(СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)

– Знакомый, – пожала плечами я. Ну не говорить же: «Бессмертный бабник, который видит в людях лишь мешки с костями, созданные для удовлетворения его потребностей и изъятия у них душ»?

– А чем он занимается?

– Сельское хозяйство. Косы всякие…

– Ой, он агроном? Или косарем работает? Так таких должностей и нет давно…

Ага, косарем, а ты, когда умирать соберёшься, станешь его созревшим колоском…

– Он орудует газонокосилкой, но порой и за косу может взяться, – продолжала стебаться я. Ну а что, забавно же сделать «Ронни» гадость, не солгав его добыче, но и не открыв правду! А то в психушку неохота…

– А я думала, он бизнесмен, – пригорюнилась Марина.

– Не, он трудится под началом того мужика с красными волосами. Они лучшие друзья, прям не разлей вода.

Главбухша аж замерла, а потом, прокашлявшись, догнала меня и уточнила:

– Это с тем у которого… нетрадиционная ориентация?

– Ага, с ним самым, – подлила масла в огонь я.

Бухгалтерша кашлянула, отчаянно замахала на себя газетой и, пробормотав: «Ой, прости, я знакомую увидела, до встречи на работе», – слиняла к высоченному забору одной из фирм, возле ворот которого стояла пухлая женщина средних лет. Вот так Ронни лишился потенциальной жертвы, а я – необходимости отбиваться от расспросов о профессии и материальном достатке любвеобильного жнеца. Коварство рулит и бибикает, снося все светофоры! Хе-хе…

Мучаясь от озноба и слабости, я продолжила свой путь и, свернув в последний переулок, облегчённо вздохнула – Марина явно отстала, видать, помчалась сплетничать о том, что вчера её гей обхаживал. Солнце палило нещадно, редкие облака измывались над народонаселением, лениво так бороздя просторы неба, а ветер играл в молчанку. И вдруг резкая боль в затылке заставила меня забыть о простуде. Темнота накрыла плотным саваном, а я успела лишь подумать, что не выживу в прошлом с такой температурой…

Вот только в прошлое я не попала.

Темнота развеивалась вяло и неохотно, а голова гудела так, словно я вчера вечером опустошила винный погреб. Мысли путались, тошнило, да ещё и зрение прояснялось на черепашьей скорости. Продрав-таки глаза, я обнаружила, что лежу на сером, грязном полу, больше похожем на асфальт, а как показали попытки пошевелиться, руки и ноги мне кто-то предусмотрительно связал. И почему меня Динка не научила фокусам Гудини по освобождению? Надо будет научиться… как только выберусь.

Я осмотрелась и отметила, что «асфальт» являлся на самом деле бетонным перекрытием, а моей камерой стал один из верхних этажей заброшенного недостроя. А может, и не заброшенного, но точно ныне пустого… разве что мои похитители наверняка где-то рядом обретались. Вопрос только, где?

Я осмотрелась повнимательнее, но режущих предметов не обнаружила. Здесь были лишь кирпичи и перекрытия, но это тоже вариант – у них края порой очень цеплючие, и можно попытаться перепилить верёвку. Притворившись гусеницей, я на боку поползла к одной из плит, мысленно сетуя на то, что простуда не давала мыслям выстроиться в стройную шеренгу, и потому логика моя явно хромала на обе ноги.

Добравшись наконец до серой, местами раздолбанной плиты, лежавшей отдельно от небольшой горки её собратьев, я начала судорожно водить верёвкой по довольно острому углу. Ясное дело, верёвка цеплялась, но не пилилась, ибо камень (как и бетон) – не режущий предмет. Но учитывая, что руки мне связали за спиной, иного способа выбраться я не видела, а камень методично царапал верёвку, разрывая местами отдельные нити.

Интересно, кто же меня похитил и зачем? Денег у меня нет, выкуп платить некому. Бизнес отца под конец дохода не приносил, но и долгов у нас не было – батюшка скончался до того, как нас в них затянул. В турагентстве я к отмыванию чёрного нала отношения не имела. Тогда кто и зачем меня в плен взял? Динкин садистский олигарх? Бред. Один из моих новых аномальных знакомых, ради проверки? Тоже бред, у них для этого прошлое есть. Кто-то ещё из мифических существ, на самом деле существующих? А смысл? Я же не препятствую поиску аномалии, только потихоньку в собственном прошлом копаюсь, пытаясь вспомнить, не было ли там чего-то странного. А может, сам виновник аномалии? Да вообще ерунда, на кой чёрт тогда он меня столько лет спасал?

К выводам на этот счёт я так и не пришла, зато верёвка наконец порвалась, и я, освободив руки, принялась развязывать путы на ногах. Гадство, а я ещё и простыла – в таком состоянии даже сдачи дать обидчикам не смогу!

Подобравшись на четвереньках ближе к краю пропасти, я оценила высоту – этаж восьмой, не меньше, а внизу «гостеприимно» распростерли объятия плиты, арматура и груды кирпичей. Класс! А на всём этаже, пока лишённом нормальных перегородок, не обнаружилось ни одной верёвки. Придётся прорываться сквозь похитителей, по лестнице, но это же суицид… А впрочем, не совсем. В Америке передо мной встал выбор: убить или быть убитой. Я растерялась, не сумела нажать на спусковой крючок, но в доме Динкиного приятеля приняла очень важное решение. Больше колебаться я не буду. А потому стоит попробовать прорваться…

Найдя несколько острых обломков кирпича и один увесистый, идеально лежавший в руке кусок бетона, я взяла колющее оружие в правую руку, ударное – в левую, и направилась на встречу с отнюдь не прекрасным. Добравшись до приставной деревянной лестницы, я осторожно осмотрелась, но вроде бы этажом ниже тоже никого не было. Сглотнув и спрятав в карман острый обломок, я начала быстро, но бесшумно спускаться. Голова кружилась, тошнота грозила уничтожить желудок, а мигрень – мозг, озноб пробирал до костей, а мысли путались и отказывались складываться во что-то логичное. Достигнув пола, я снова выхватила обломок, но… было поздно.

В дальнем конце площадки стояли трое мужиков лет по тридцать и самодовольно ухмылялись. Один из них, с бритой макушкой и папиросой в зубах, протянул:

– Смотрите, выбралась крошка!

– Ага, настырная попалась! – поддакнул второй – худощавый крашеный блондин с затянутыми в хвост сальными волосами.

– Взять, – прервал дискуссию приказом третий – качок, явно куда больше друживший с головой, нежели его подчинённые, потому как серые глаза его, в отличие от пустых глаз двух других бандитов, смотрели на меня не обещавшим ничего хорошего взглядом, полным жестокости, холодного безразличия и осмысленности. Он явно не просто так меня похитил, но в чём суть? Что вообще им надо? На органы меня продать? В рабство? Да пошли они…

Я кинулась к выходу, а двое бандитов бросились мне наперерез. Первым передо мной оказался худосочный блондин, и брошенный мною камень был отбит левой рукой. Кровь из рваной раны нехотя упала на грязный бетон.

Мат и проклятия. Замах острым обломком. Удар, выбивший кирпич у меня из рук, и мощный удар коленом под дых. Я согнулась пополам, судорожно пытаясь вздохнуть, а мир поплыл перед глазами, погружаясь в алые краски.

«Мы в любой момент можем уничтожить Ваше тело, однако мы не уверены, что это уберёт саму аномалию – свеча может продолжить гореть, а дух останется в останках и не попадёт на Великий Суд».

В памяти вспыхнули слова Михаэлиса, сказанные им давным-давно, в иной жизни… всего месяц назад. Если аномалия меня не защитит, я стану живым мертвецом. Если не выберусь, сдохну здесь и останусь духом, не способным даже попасть в загробный мир.

Я должна выжить. Любой ценой.

Удары сыпались один за другим, а я, давно рухнувшая на пол, прижимала колени к груди и закрывала лицо руками. Было больно, но я молчала – только шипела, выпуская воздух сквозь стиснутые со всех сил зубы. А ботинки с тупыми мысами врезались в мою спину, ноги, руки… и казалось, что конца этому не будет. Боль разрывала тело, как тогда, в аварии, когда мне разворотило живот осколками лобового стекла, и я ждала скорую, то теряя сознание, то проваливаясь в агонию. Таких ранений у меня было мало. Теперь станет на одно больше… если выживу. Выживу. Стоп! Какая же я идиотка!

Закрыв глаза, я сосредоточилась на образе демона и подумала: «Клод!» Даже в мыслях моих сквозила паника, и я надеялась, что демон поймёт – мне нужна его помощь, срочно. Почему я забыла о нём?! Почему не позвала сразу?! Потому что привыкла полагаться на себя.

Боль начала отступать, а темнота захватывала сознание. Где-то вдалеке, словно в иной реальности, слышались ругательства и злобные выкрики, а я продолжала мысленно повторять одно и то же имя, зная, что Михаэлис в другом мире и не услышит меня. Он тогда пришёл. Не предал. А Клод… он придёт?

Темнота накрыла с головой.

====== 36) Верность ======

«Facta sunt potentiora verbis».

«Поступки сильнее слов».

Я открыла глаза и не смогла сдержать стон. Болело всё – от макушки до кончиков пальцев. Руки вновь были связаны за спиной, ноги, которыми я даже пошевелить не могла от боли, тоже затянули верёвкой, причём так, что ступни уже онемели. Голова раскалывалась, а тот самый этаж, на котором я очнулась в первый раз, был абсолютно пуст.

– Клод! – прохрипела я, и вдруг от одной из гор бетонных плит отделилась незамеченная мной фигура в чёрном. Демон просто был за ними, и я не могла его увидеть, но… почему он был там? Почему не пришёл сразу? Почему не помог?

– Клод, развяжи меня и давай выбираться, – прошептала я, а демон подошёл ко мне и сел на корточки.

Стёкла очков блеснули в свете солнца. Холодные медовые глаза, полные презрения, не содержали и тени насмешки – они были непреклонны и безучастны. На губах Фаустуса не играла улыбка, но и сжаты они не были. Казалось, что он выполняет рутинную, скучную работу, вроде чистки картошки, и она даже отвращения у него не вызывает – только брезгливость.

– Решил предать, – с усмешкой констатировала факт я. Да, мне смешно. Потому что в очередной раз мир доказал, что верить никому нельзя. Тем более демонам. А впрочем, нет. Люди не лучше демонов. Полагаться нельзя ни на кого.

– Отнюдь, – без тени эмоций в голосе ответил Фаустус. – Вы попали в любопытную переделку, и, возможно, после пыток Вас решат убить. Интересно, спасёт ли Вас аномалия, если те смертные сбросят Вас вниз? Если же нет, мы просто выполним задание – устраним Вас.

– Ты не знаешь, захотят ли меня убить, – искала лазейки я.

– Услышав Зов, я сразу явился на него, но Вас избивали, – разоткровенничался демон и поправил очки. – Заинтересовавшись ситуацией, я выяснил всё, что смог, и могу с уверенностью сказать: Вас ждёт допрос. Что последует дальше, не знаю, но я бы на их месте Вас убил. Свидетели в таких ситуациях ни к чему.

– О, тогда, может, просветишь насчёт «ситуации»? – съязвила я, лихорадочно соображая, что мне делать дальше.

– Это может помешать тем смертным Вас убить, ведь есть шанс, что они перестараются и забьют Вас до смерти, ведя допрос, – флегматично ответил Клод, словно цитировал занудную прописную истину.

– И жнецы не в курсе?..

– Нет. Но уверен, что они тоже не стали бы Вас спасать. Приказы для нас – главное. Впрочем, Нокс мог бы попытаться, ведь он слишком лоялен к смертным. Слишком любит вами играть. Потому он необъективен.

– А ты – сама объективность. Как те гопники, – хмыкнула я.

– Те смертные довольно глупы, но для моих целей сгодятся. Остальное значения не имеет, – презрительно бросил Фаустус.

– Так это твоих рук дело? – я даже не ненавидела его. Презирала, не больше. Ведь я с самого начала ждала от него подлости, вот и дождалась. Фаустус лишь подтвердил мои догадки, не более. И не в расе дело, просто душа у него гнилая. Фальшивая насквозь, как и нарочито вежливая речь.

– Бессмысленно что-то у меня выяснять, – всё так же с каменным выражением лица ответил он и встал. – Но одно я всё же скажу. Нет, эту ситуацию организовал не я. Но так как она мне на руку, я решил ею воспользоваться.

– Я выживу, – прошипела я.

– Посмотрим, – констатация факта. Он и впрямь собирался просто смотреть, с готовностью принять любой исход. Какая покорность судьбе! Вот только не факт, что меня захотят убить, а остальное я переживу. Как-нибудь…

Лестница скрипнула, и демон быстрым шагом удалился на свой наблюдательный пост – за блоки. Те трое, что меня избили, поднялись и подошли ко мне. Патлатый блонд сплюнул, но я успела увернуться, дёрнув головой, и плевок попал на пол. Я усмехнулась. А в следующую секунду меня пнули ногой в живот. Больно…

Я захрипела, а эта тварь, снова пнув меня, процедила, что лучше бы мне не рыпаться. Ага, разбежался. Если заложник сотрудничает с похитителем, его убивают, получив всю необходимую информацию. Если тянет время, выдавая информацию частями, есть шанс продержаться хоть немного. Но если нужна не информация, а просто пытки… Нет, ну не маньяки же меня похитили! А выкуп за меня платить некому… Что им надо-то?!

– Что вам надо? – прохрипела я, а «босс» бандитов, тот самый качок в джинсах и футболке, у которого в глазах явно отражалось побольше интеллекта, чем у его подчинённых, присел рядом со мной на корточки и заявил:

– Вопросы здесь задаю я, ясно?

– Мы будем играть в викторину?

Удар в живот. Хрип. Больно… Но я не сдамся, пусть даже не надеются. Не потому, что я безумно гордая, хотя это и правда. Просто я должна выжить. А для этого надо понять, чего им надо.

– А теперь отвечай, где бумаги?

Какие бумаги? О чём речь вообще? Значит, они из-за тёмных делишек турагентства меня похитили?!

– Какие именно бумаги? – прохрипела я и меня снова пнул блондин. Скоро я возненавижу крашенных худосочных идиотов всего мира…

– Ты знаешь, о чём я. Нам нужны бумаги.

– Да какие бумаги? Я работала в турагентстве…

Удар. На этот раз меня приложили виском об пол. В глазах потемнело, уши заложило, боль разливалась по телу равномерной пульсирующей сетью.

– Не знаю, где ты раньше работала. Мне нужны бумаги фирмы «Строй-караван».

Оп-па! Кажется, что-то проясняется…

– Мальчики, а вы, кажись, ошиблись…

Блондин замахнулся для удара, но качок остановил его жестом. Внимательно на меня глядя, он протянул:

– В чём же?

– Кажется, вы поймали не того, кого надо. Я работаю на этой фирме всего один день.

Бандиты переглянулись. Хех, кажется, меня спутали с главбухшей. Я больше никогда не устроюсь в фирму, где работает кто-то похожий на меня…

Качок кивнул блондину и тот со всей дури пнул меня. Боль, жаркой вспышкой прошедшая по телу, снова затащила меня в темноту, а очнулась я от того, что кто-то залепил мне пощёчину. Блондин, наверное… Я открыла глаза и убедилась в своей правоте – худосочная тварь с ненавистью смотрела на меня, готовясь к следующему удару.

– Вам нужна Марина Игоревна, – прохрипела я, не узнав свой голос. – Я не она.

– В твоём рюкзаке, деточка, – перебил меня босс, – я нашёл что угодно, но только не паспорт. Скажи, зачем тебе верёвки? А перцовые баллончики? А лазерное устройство? А ещё, зачем тебе пистолет, если ты не боялась за свою жизнь?

– Боялась, – прошептала я. – Потому что на меня охотится одна гадина. Старый знакомый.

– Кто же? – фыркнул босс.

– Наёмник. Его послал Влад Звягинцев, – припомнила я имя Динкиного олигарха.

Бандиты переглянулись и разразились дружным хохотом, а их босс, проржавшись, спросил:

– Чем простая бухгалтерша могла насолить крутому бизнесмену, у которого среди братвы подвязки охренеть какие?

– Влезла в его дом недавно, – порой честность – лучшая политика…

– Брешешь.

– Проверь, это шестнадцатого июля было.

– Да пошла ты…

Новый удар, внезапный и очень сильный, снова вырубил меня. И снова темноту разрушила пощёчина, а я почему-то подумала, что не ненавижу их. Нет.

Я хочу, чтобы они почувствовали то, что чувствую я. Абсолютно всё.

– Я Инна Генриховна Осипова, и в «Строй-караване» работаю…

Удар. Хрип. Кашель.

– Докажи. Паспорта у тебя не было.

– Мне анализ на ДНК сдать?

Пинок. Боль. Стон.

– Ну давай, набери нам её номер. Позвони ей, и мы тебя отпустим.

Не отпустят. Ни за что не отпустят…

– У меня нет её номера…

И снова боль, а затем вдруг удары прекратились, и мутным взглядом я увидела, что эта блондинистая тварь, поигрывая ножиком, зашла мне за спину. Верёвки разрезали за секунду, поцарапав кожу, но этой боли я даже не почувствовала. Потому что всё тело было одной сплошной гематомой. Как же больно…

Бабушка, что мне делать?..

– Мне нужны бумаги, которые готовили к аудиту. Вашу фирму поглотят, если мой шеф получит отчёт о состоянии дел до проверки. Пара звонков, пара стрелок с хорошими людьми, и вам не выплыть, ты же знаешь. Просто отдай отчёт, и всё.

– Отчёт… ещё не готов, – прошептала я, едва ворочая языком. – И к нему… когда всё части сделают… доступ будет только у главбухши…

Странно, но, несмотря на боль, я всё понимала. Мозг работал со сбоями, но мысли путались не так сильно, чтобы я потеряла нить разговора. Это моя способность с детства, с того дня, как я поняла, что всё вокруг – иллюзия, и значит, проснувшись, я избавлюсь от боли. Надо только потерпеть, пока сон не исчезнет…

Блондин схватил меня за руку и сел передо мной на корточки. Он ухмылялся. Сжав левый мизинец, эта сволочь прошипела:

– Не скажешь, где отчёт, буду ломать пальцы. Мы знаем, он готов, ваш шеф сказал нашему. Сказал, что у него всё в шоколаде, и что отчёт у главбухши. Что, тварь, будешь и дальше выкобениваться?

Мысли путались, но я понимала – скажу, что принесу отчёт, меня не отпустят. Только велят сказать, где он. А я не знаю. Значит, надо стоять на своём до последнего. Даже если будет очень больно. Как никогда раньше…

– Я работаю всего один день… Откуда я…

Дикая боль. Крик. Я кричала, затем хрипела. А мизинец словно провернули через мясорубку. Как же больно… больно… Бабушка, забери меня отсюда… Почему мне так больно?.. За что?..

– Где отчёт?

– Я не Марина…

Всё смешалось в одну сплошную стену боли. Я даже не кричала больше – только хрипела. Теряя сознание, приходя в себя, снова погружаясь в темноту, я чувствовала только одно.

Боль.

И казалось, что это никогда не закончится. Но ведь кошмары рано или поздно проходят, бабушка? Они не могут быть вечными, правда?..

Кровь смешивалась со слюной, сломанные пальцы и переломанные рёбра вспарывали нервы раскалёнными ножами.

Это Ад. И меня жарят на огне. Потому что я согрешила.

– Я Инна…

Еле слышные слова, которые я шептала, как только выныривала из темноты. Вопросы, требования, мат и угрозы, которыми меня осыпали в ответ.

Мои грехи так ужасны, что за них надо бросать в костёр? Хорошо. Тогда пусть со мной горят и палачи – на них грехов не меньше. Ненавидеть? Нет. Не буду. Мстить? Тоже нет. Просто когда я отсюда выберусь… А я выберусь. Потому что я хочу жить. И как только я спасусь, мы поменяемся ролями. Потому что они заслужили не меньшего. Большего. Потому что эти твари – тупые уроды, не умеющие слышать. Прочистим им уши. Спицей.

– Инна…

Нож коснулся горла, кто-то что-то говорил, но я уже не слышала. Только знала, что скоро меня сочтут ненужной и попытаются убить. А я хочу жить. Что мне делать? Аномалия не спасёт… жнецы тоже… сама не выберусь…

Сама.

Глупо. Так глупо…

Я перевернулась на живот и поползла. Твари вокруг рассмеялись. Я ползла, еле двигаясь, а меня пинали, но я не чувствовала отдельных ударов. Стена боли была абсолютной. Я обещала, что выживу. И я выживу. Даже если придётся упасть с восьмого этажа. Я выживу. Переломаю всё, что можно, но не сдохну от ударов сволочей, которые не знают, что такое боль.

Потому что они не умирали.

Я буду бороться до конца. А когда меня найдут строители… или бомжи… я попаду в больницу. Я не сдамся. Даже если останусь одна. Даже если так больно. Не важно. Я всегда одна. Все предали. Все. Отец. Мать. Бабушка. Мачеха. Умерли. Брат презирает. Жнецы только исследуют. Демоны предали и посмеялись… Демоны. Клод Фаустус. А Себастьян? То же самое. Одинаковы. Как же больно… Они все меня предали. Нет. Просто с самого начала я была одна. И потому должна выжить. Ради себя.

Я ведь обещала. Кому?..

Темнота… а в ней удушье. Снова. Потому что я хочу выжить, несмотря ни на что. Даже если мне придётся падать с высотки, даже если придётся убивать, даже если придётся звать демонов, которые никогда не были на моей стороне… я не сдамся.

Боль пульсировала, словно рассылая по телу разряды тока. Двести двадцать, и ты труп. А я ещё жива. И не сдохну, слышите?!

Я. Буду. Жить.

– Себастьян!

– О, сменила имечко, стерва?

– Себастьян!

– Давай-давай, ползи! И падай. Ты всё равно нам не нужна, раз…

Я закрыла глаза. Судорожные движения, едва приближавшие меня к пропасти, стали уверенными и ритмичными.

Я. Не. Сдамся.

На сером бетоне оставались красные разводы. На коже – раны. А в душе – только одно чувство.

Я выживу.

Плевать, кто должен сдохнуть, чтобы я жила. Потому что я обещала. Плевать, как он сдохнет. Потому что, не испытав боли, причинять её нельзя. А если причинишь, готовься заплатить. Плевать, как я спасусь. Потому что важно только одно.

Я хочу жить.

«Себастьян Михаэлис».

Никакой паники, никакого страха, никакой агонии. Только уверенность, желание выжить и безразличие. Не важно, что будет с людьми. Потому что я – не они. А каждый волнуется только за себя. Живёт для себя. И я не лучше, но и не хуже. Я просто научилась признавать очевидное.

Чтобы выживать, надо убивать.

Холод и страх тёмной пеленой прокатились по воздуху, и я распахнула глаза. Передо мной стоял демон, и не было в его чертах ничего человеческого. Острые клыки, словно у вампира. Глаза цвета крови, в которых горело чёрное адское пламя. Длинные чёрные волосы, развевавшиеся на ветру, но не похожие ни на что – лишь превращавшиеся в беспроглядную мглу, расползавшуюся по воздуху тёмными щупальцами. Остроносые ботинки на высокой шпильке и одежда, формы у которой не было – фигуру словно окутывал чёрный туман. А губы, обнажая белые острые клыки, плотоядно усмехались.

Хищник вышел на охоту.

За моей спиной послышались крики, и тот бандит, который всё это время стоял в стороне, кинулся на исчадие Ада. Незаметное движение руки, и обмякшее тело отлетело на другой конец этажа.

– Приказывайте, госпожа, – прошелестел вкрадчивый голос – единственное, что было знакомо мне в этой фигуре… кроме ощущения странного безразличия, которое всегда накатывало на меня рядом с Михаэлисом. Нет, не к нему. И не к жизни. К людям. Потому что рядом с ним мне легко было принимать самые сложные решения. Но сейчас они были и не нужны. Это было понятно с самого начала.

– Себастьян…

– Да, миледи.

– Я должна выжить. Любой ценой.

– Как прикажете, госпожа.

В ту же секунду демон подхватил меня, продолжавшую ползти к обрыву, на руки и усадил как тогда, в доме олигарха, – на левую руку. Боль снова взорвалась в теле водородной бомбой, но я даже не застонала. Только сжала зубы и обернулась к тем двоим, что пытались спастись. Мы поменялись ролями, правда?.. Блондин уже спускался по лестнице, а его босс тащил к ней бесчувственное тело третьей твари. Решили сбежать и закончить начатое, забрав свою настоящую цель? Струсили? Что ж, я выиграла, сволочи. Выиграла. Выжила. Сыграем второй кон. Я выбралась из безвыходной ситуации, а вы? Не сможете.

Потому что вы повернулись спиной к своему страху.

– Себастьян.

– Миледи?

Мой голос не дрожал. Я знала, что делала.

– Уничтожь их.

– Как именно?

Я усмехнулась.

– За добро… надо платить вдвойне. За зло… втройне. Чтобы помнили… другие.

– Yes, my Lady.

Я безразлично смотрела на то, как медленно, неспешно приближалась лестница. Себастьян, шедший к ней словно по воздуху, усмехался, а в глазах его читалось точно такое же безразличие, как и в моих. Вот только таилось там что-то ещё, что-то странное, но мне было всё равно. Он демон. И его чувства – его проблемы. Мне хватает своих.

Рука, словно окутанная тьмой, обрела физическую форму, и тонкие длинные пальцы с чёрными острыми когтями схватили за горло качка, назвавшегося боссом. А капитан всегда остается на мостике до конца. Как на «Титанике».

Вот и сдохни первым, «босс».

Он что-то кричал, брыкался, пытался вырваться, а тело второго бандита безвольным мешком лежало рядом. Ноги мужчины оторвались от пола, а в следующее мгновение Михаэлис впечатал его в ту самую гору плит, за которой прятался Клод, преодолев половину этажа за долю секунды. Кости ломались с мерзким хрустом. Алые брызги разлетались в стороны, не попадая ни на меня, ни на демона – их перехватывал чёрный дым, окутывавший уже нас обоих. Тело этой твари превращалось в кровавое месиво, но он всё ещё был жив, и Михаэлис не собирался так быстро его убивать. А я не собиралась его останавливать.

Они играли с болью? Теперь боль играет с ними.

Последний удар снёс «боссу» половину черепа, и, бросив груду мяса на пол, Михаэлис бесшумной тенью скользнул вниз. В пропасть. Полёт на секунду облегчил боль, но приземление, хоть и мягкое, вернуло её сторицей. Плевать. Боль – это жизнь, тем, кто её не чувствует, хуже. Они проиграли.

Из недостроя выбежал блондин, и Себастьян, усмехнувшись ещё шире, поднял когтистую руку, приготовившись к броску. А в следующее мгновение бандит достал пистолет, которого у него почему-то не было наверху, и, не целясь, начал нажимать на «спуск». Демон рванулся в сторону, и мир вдруг слился в сплошное серое пятно. Боль разрывала тело, но я сжимала зубы и не собиралась стонать. Потому что я не слабая. Может, и гибкая, подстраивающаяся под проблемы, может, и обтекающая углы, может, и избегающая конфликтов, но не слабая.

Когтистая рука, вспоров плоть на запястье блондина, выбила пистолет из его судорожно сжатых пальцев. Белые костяшки. Совсем белые. Он сжимал оружие со всей силы. И, вырвавшись из плена, оно сломало ему пальцы, как он сломал их мне. Судьба любит слова: «Око за око, зуб за зуб», хоть Ганди и говорил, что этот принцип сделает мир слепым.

Блондин закричал, кинулся бежать, но его схватили за шею, как и его босса, а через мгновение мир вновь окрасился в алый. И красный дождь падал на землю, не сумев пробиться сквозь мрак. Потому что тень, поглотившая нас, не принимала кровь. Кровь – это жизнь, а темнота – смерть. И мы растворялись в этой бездне смерти и… безразличия. А изувеченное тело, врезавшееся в переломанные плиты, пронзали длинные прутья арматуры, с глухими всхлипами разрывая плоть. Но мне было даже не противно. Мне было просто наплевать.

Последний удар подвесил очередной кусок мяса на железные прутья, один из которых вышел из левой глазницы. Вот так. «Не вижу зла». А его босс «не слышит зла» – ведь череп ему снесло ровно по линии ушей.

А демон уже нёсся к дому и, в пару прыжков оказавшись на том самом этаже, привёл в чувство последнюю тварь.

– Допроси его, – скомандовала я, и Михаэлис, ответив: «Да, госпожа», – посадил меня на пол. Я закрыла глаза и, кажется, снова потеряла сознание, потому что, когда открыла их, увидела тело, изломанной куклой лежавшее на полу. А рядом лежал вырванный язык.

– «Не слышать зла, не видеть зла, не говорить зла», – прошептала я, и тут передо мной появился демон. Но это была не странная тень, окутанная чёрным маревом. Это был Себастьян Михаэлис в сером костюме и идеально чистых, белых перчатках. Он приложил правую руку к сердцу и опустился на одно колено, а затем сказал то, чего я не ожидала услышать:

– Приказ выполнен, госпожа. Вы вернули меня из преисподней, чтобы отдать его, и теперь он исполнен.

– Как «из преисподней»? – озадачилась я, понимая, что это какой-то бред, но плохо соображая – боль во всём теле отступать не желала и путала мысли, превращая их в сплошную кашу.

– Обычно даже хозяин не может позвать демона, заключившего с ним контракт, из нашего мира, – поднявшись, ответил Михаэлис, а я попыталась сесть, но потерпела сокрушительное поражение. – И лишь однажды хозяин призывает демона из глубин преисподней – в момент заключения контракта, в момент, когда сила духа его безгранична, а решимость так велика, что стирает границы между мирами. Лишь те, кто отчаялся, но не желает сдаваться, способны прорвать эту преграду, а ещё те, кто не впал в отчаяние, но, напротив, отрёкся от своей человечности ради собственной цели. Первые зовут на помощь хоть кого-нибудь, и мы спасаем их. Вторые знают, чего хотят, и зовут именно демонов. Для первого вызова надо иметь невероятно сильный дух. Второй смогли совершить лишь единицы – для него сила духа и решимость должны превышать человеческие. Полагаю, госпожа, Ваша душа очень вкусна…

Вот только почему-то обычная хитрая усмешка Михаэлиса не вязалась со взглядом. Последнюю фразу он произнёс без обычного воодушевления, всегда сопутствовавшего разговорам о душах.

– Хочешь съесть мою душу? – спросила я, и почему-то сердце больно ударило по сломанным рёбрам.

– Нет, миледи, – словно нехотя ответил демон и ловко перевёл тему: – Однако если Вам дорога Ваша душа, нам стоит позаботиться о Ваших ранах. Полагаю, перемещение вызовет усиление мигрени, однако…

– Перемещай, – перебила его я и всё же села, титаническим усилием поднявшись. – Нечего людям видеть… вопросы будут. Потом уберись здесь. Чтоб никаких следов.

– Yes, my Lady.

Темнота окутала мир, но сознание я не потеряла, а когда мрак развеялся, я обнаружила, что сижу на своей кровати и смотрю на аккуратно разложенные на столе ручки. Они группировались в зависимости от цвета и толщины стержня, но почему-то сейчас мне захотелось их все перемешать. Что за бред, они ведь разные и…

«Я не предам Вас».

Чёртов демон… Он и правда меня не предал. Почему?

– Почему, Себастьян? – тихо спросила я. – Если бы они меня убили, ты бы выполнил задание.

– Где гарантия, что они убили бы Вас? А случись это, где гарантия, что Ваш дух не остался бы рядом с останками? – ответил демон вопросом на вопрос и стянул перчатки. – Однако Вы, кажется, забыли одну важную деталь.

– Какую?

– Мне интересны сильные души.

– Они вкусные.

– Да. И интересные. За ними забавно порой наблюдать.

– И всё?

Демон на секунду замер, а затем подошёл ко мне и, склонившись к самому уху, едва различимо прошептал:

– Скажем так, честность не входит в число качеств демонов, но я стараюсь держать слово, потому что… мне это нравится. Наш Повелитель всегда выполняет обещания, и изначально мне казалось, что быть похожим на него – прекрасная идея. А после мне это понравилось. Потому я почти всегда держу слово.

– А когда не держишь? – ещё тише спросила я.

– Когда меня вынуждает тот, кому я его дал, – нехотя ответил демон и отстранился.

– Вы призвали меня из преисподней, госпожа, – голос Михаэлиса вновь зазвучал нормально, и он, сняв пиджак, кинул его на моё кресло. – Потому я уверен, Ваша душа очень сильна. И я, как дворецкий этой семьи, хочу развить Ваши силы. Сегодня Ваш приказ был безупречен, если мне позволено давать оценку Вашим действиям.

– Позволено, – пробормотала я, чувствуя, что скоро не выдержу и снова потеряю сознание.