Текст книги "Поиграем со смертью?..(СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 45 страниц)

С работы я возвращалась, как всегда, в семь вечера и мечтала о тарелке супа с фрикадельками за авторством Фаустуса – растравил душу рассказами о нём за обедом, паразит… Демоны пытались отвязаться от домогательств Сатклиффа, правда, получалось плохо, а жнец верещал, убивая мой слух. Однако на подходе к дому мои фантазии об отсечении языка жнецу прервал наглый звонок мобильного. Как оказалось, по мне соскучился братец-вишенка, у которого эта неделя была нерабочей.

– И чего тебе надобно, братец-поганец? – мило поприветствовала я родича.

– Я б тебе ответил, фурия ты моя домашняя, но не до того сейчас! – огрызнулся Алексей излишне нервно, и я аж затормозила. Что ж его так взволновало-то, что даже голос задрожал?

– Конкретнее, – я тут же взяла себя в руки и начала строить план по выяснению истины – из Лёши в нервном состоянии её вытрясти сложно.

– Тут Дина… – пробормотал он и закончил: – пропала.

– В смысле? – опешила я, а Алексей вспылил:

– В прямом! Что, не знаешь, как люди пропадают? Я ей звонил – мобила вырублена. Пошёл искать – дома её нет. Вспомнил, что она порой даже без меня, в одиночку ходит тренироваться на пустырь за гаражами. У неё ж сегодня выходной, а в выходные она вообще очень часто по вечерам туда наведывается! Примерно в это время! Ну я и помчал! А там… там вообще жесть! И мёртвые с косами стоят! Армагеддон на мою голову…

– Тихо! – прикрикнула я, прерывая стенания Лёшки. Жнец косился на меня с любопытством, демоны – пофигистично, но явно прислушивались. Я же выдала братцу-паникёру ценные указания: – Вдох. Выдох. А теперь спокойно поясни, что именно ты увидел на пустыре.

– Кровь!!! – и этот вопль Банши – «спокойное» изложение?

– Где гарантия, что это была её кровь? – уточнила я, тоже начиная беспокоиться, но не особо сильно – вряд ли Динке мстили те наркоши, которых она недавно вырубила. Демоны ведь их хорошо припугнули. Но где гарантия, что у не совсем адекватной готессы не было других «доброжелателей»?..

– Да тут… Тут… Приходи, короче. Иначе я уже… Инн, давай быстрее, а? – так, а вот это уже паника. Лёша к ней обычно не склонен и держит моську до последнего, стараясь быть самостоятельным, меня же зовёт на помощь лишь в крайнем случае. Значит, всё и впрямь фигово.

– Жди, уже иду.

– Давай…

Я отключила мобильный и со всех ног помчалась к гаражам, что находились в квартале от нас, неподалёку от парка. Нечисть, что интересно, бежала за мной, и Грелль почему-то довольно ухмылялся, словно был рад произошедшему. Хотя он же порой ревновал Лёху к Динке, так что понимаю этот его плотоядный оскал, но всё же он был не к месту! Особенно если Лёшка увидит…

– Грелль, если братец эту ухмылку узрит сейчас, твои шансы резко поползут вниз, – решила мимоходом задобрить жнеца я.

– Что бы ты понимала, – фыркнул местный шовинист и демонстративно от меня отвернулся. Но нас не проведёшь – ухмылка-то с морды лица сползла!

До гаражей мы добежали довольно быстро, причём по дороге на меня не свалился ни один кирпич, а вот на пустыре… Мне от увиденного стало нехорошо. На жухлой, пожелтевшей, безжизненной траве, примятой к земле, а местами и вовсе вырванной с корнем, то тут, то там темнели кровавые пятна. Небольшие, словно брызги крови падали на траву грибным животворящим дождём. Но в одном месте крови было гораздо больше. Она коричневой мутной коркой покрывала зелень, окружая её смертью. И мне стало резко не до шуток – кого-то здесь точно ранили, причём ранили достаточно серьёзно. Возможно, ножом. Цепочка кровавых капель вела к выходу с пустыря, а затем исчезала, но тел нигде не было. Здесь было побоище, но участники уже покинули арену, прихватив с собой раненого… или труп. И Дина вполне могла быть здесь, когда… Нет, стоп. Так нельзя.

Подойдя к стоявшему у гаражей брату, я расспросила его о подробностях, и стало ясно, что Дина здесь действительно была – в той самой луже крови Лёшка нашёл её любимые очки. Разбитые, перепачканные алой влагой. И мне стало жутко. Я предположила, что подруга отправилась в больницу, но Алексей мои мысли опроверг – заявил, что Дина и под страхом смерти не пойдёт в больницу, так как ненавидит их смертным боем и скорее согласится на помощь неопытного фельдшера или студента медучилища, чем обратится к квалифицированному врачу в «приюте боли и смерти» – так она, оказывается, называла клиники. Чего я ещё не знаю о своей соседке, мне интересно?.. Ну да ладно, её надо было найти, причём срочно. А потому я велела Клоду и Себастьяну найти Дину, но меня жестоко обломали – оказалось, что через пятнадцать минут Фаустус должен был отправляться на доклад к Повелителю. Михаэлис же отвесил поклон и спросил, откуда лучше начать поиски, причём это не был сарказм. Я призадумалась и велела обзвонить морги, больницы и полицейские участки, после чего заняться поиском свидетелей – вдруг кто-то видел, как из-за гаражей выходила раненая девушка? Себастьян умчался выполнять поручение, заявив: «Yes, my Lady», – а Грелль под шумок слинял за ним, одарив Лёху эпичным: «Ой, да не переживай, Лёшечка, с такими, как она, ничего никогда не случается!» Братец хотел было возмутиться, но его трясло, и сил хватило лишь на вялое: «Шёл бы ты!» Я же провела душеспасительную лекцию о том, что нечего хоронить подругу раньше времени и надо браться за поиски, на что Лёха ответил согласием и кинулся домой с эпичным воплем: «Гробовщик должен что-то знать!» На вопрос: «С какого перепоя?» – Лёха ответил лишь: «Потому что он – Величайший и должен знать всё о своей ученице». Так что я решила махнуть на его логику рукой – она у моего братца-бармена в пожизненном запое, хоть он сам и не пьёт…

Мы мчались по вечерним улицам, залитым тусклым серым светом, а тучи рваной пеленой заволакивали небо, обещая дождь, грозу и темноту. В воздухе пахло озоном и приближающейся бедой, а где-то за горизонтом уже грохотали первые громовые раскаты. Небо стремительно чернело. Воздух становился холоднее. А на асфальт падали порой мелкие чёрные осколки, срывавшиеся с оправы Дининых очков – Лёша сжимал их в ладони, не замечая, что осыпает асфальт пластиковым дождём. Но я молчала – улики скоро смоет дождь настоящий… И если Дина кого-то ранила на пустыре, эти очки не станут доказательством для полиции. Никогда.

Влетев в квартиру готессы, мы проверили все комнаты, но не обнаружили никого, кроме Гробовщика. Впрочем, это было уже хоть что-то – Лёшка ведь жаждал встретиться с этой смешливой гадостью. Вот только нам не повезло – жнец вытекал с линии атаки и отвечать о том, что случилось с Динкой, отказывался. В результате Лёха попросту взвыл и утащил меня в коридор, хотя зачем – у жнецов ведь слух, как у гончих… После минутной истерики братца, я сумела его заткнуть, и мы какими-то странными, окольными путями пришли к логичному выводу: если Дину ранили, ей нужна помощь, но так как в больницу она не пойдёт, да и к нам не обратилась, а больше друзей у неё в этом городе нет, оставалось лишь одно место, куда готесса могла направиться. Её убежище на сутки – место, где она всегда приводила нервы в порядок. Вот только где это, Лёшка не знал, как и я, но мы были уверены – Гробовщику этот адрес был известен. Попытка разговорить живой труп повторно снова ничего нам не дала, и Лёшка решился на отчаянный шаг – предложил Гробовщику в оплату информации об адресе того злополучного места… смех. Я покрутила пальцем у виска, Лёшка фыркнул, а Легендарный захихикал и заявил:

– Тебе понравилось делиться секретами?

Братец-неадекват ломанулся с кулаками «на встречу с прекрасным», но я его вовремя перехватила, аве моей реакции! А когда Лёха успокоился, стало ясно, что он серьёзен – ведь меня попросили «покинуть помещение» и дать рассмешить нашу сомнительно позитивную моровую язву. Короче говоря, я ушла в комнату – ну а что, мне не тяжело, пусть себе детки развлекаются! Да и раз уж Лёшка на себя роль шута взял, я не собиралась ему мешать – пусть себе самоутверждается на поприще «Камеди Клаба» для жнецов со странным чувством юмора… Заодно и мне в эту роль вживаться не придётся – я же Царь, а не шут! Мне по штату не положено.

Что интересно, пока я сидела в гостиной и обзванивала Динкиных знакомых, чьи имена нашла в небольшой телефонной книге на тумбе, рядом со стационарным телефоном, Лёшка таки сделал карьеру в весёлом бизнесе, и стены дома содрогнулись от громовых раскатов безумного хохота. И длился этот Апокалипсис звуковой минуты эдак две. Только время теряли с этими приступами безудержного веселья! Потому я помчала на кухню и застала такую картину. Гробовщик сидел на диванчике у окна и надрывно хохотал, открыв рот так, словно гамбургер в него целиком запихнуть собрался. Лёшка же изображал смущённую девушку на выданье и ковырял ногтем стол, покраснев до кончиков ушей и став стопроцентным воплощением графа Вишенки. Чем же он таким смущающим, интересно, нашего царевича-смеяна развеселил?.. Эх, жаль у меня слух не как у демонов, узнала б компромат на братца! Мечты-мечты… Гробовщик же тем временем проржался и выдал тайну века, а точнее, адрес дома (частного дома, кстати), куда имела привычку уходить Динка. Кто там живёт и что обычно происходит в дни Дининой депрессии он отвечать отказался и лишь задал встречный вопрос:

– А вы уверены, что имеете право лезть в личную жизнь подруги?

Я опешила. Жнец, сведя кончики пальцев и облокотившись о стол, сверлил нас взглядом из-под своей пепельной чёлки-шторы, а я раздумывала над его словами – ведь Динка и впрямь могла бы разозлиться, если бы узнала, что мы расспрашивали Гробовщика о её знакомых… Но Лёха долбанул ладонью по столу, прервав мои размышления, и заявил:

– Мне плевать, что в том доме происходило раньше, но сейчас жизнь моей подруги в опасности. В том районе есть дома, в которых никто не живёт – это просто полуразвалившиеся сараюшки, которые пока не успели скупить богатеи. И если она сейчас одна в таком доме, я должен ей помочь. А если Дина ходит к какому-нибудь толстосуму – это её дело, но я должен убедиться, что этот самый толстосум не прогнал мою подругу, увидев, что она ранена. Так что плевал я на то, обидится Динка или нет. Главное, чтобы с ней всё было хорошо!

Гробовщик захихикал и, откинувшись на спинку стула, протянул:

– Ещё одно подтверждение моей теории – друзья делают людей глупее.

– Да кто бы говорил! – возмутилась я. – Сам когда-то человеком был, так чего другим гадости говоришь?

– Был, – расплылся в гаденькой такой ухмылочке жнец и вдруг серьёзным, абсолютно не вязавшимся с усмешкой тоном добавил: – Поэтому знаю, о чём говорю. Друзья заставляют ошибаться. Вперёд, ошибитесь же… и повеселите меня!

Он вновь захихикал, а мы с Лёхой махнули рукой на этого неадеквата и решили больше времени не терять. Спустившись к себе, мы прихватили дождевики и, надев их поверх рюкзаков (опасность похода в прошлое никто не отменял), ломанулись на поиски приключений на пятую точку. Мало нам их было, право слово! Опять во что-то вляпались…

Погода стояла жуткая. Дождь накрапывал, жаля щёки мелкими холодными иглами. Тучи застилали небо, отгораживая от земли тусклый свет вечернего светила. Запах озона обещал молнии и долгий ливень, а громовые раскаты с каждым разом становились всё ближе и словно смеялись над нами, приглашая в бурю. Мы же мчались на всех парах в сторону парка – туда, куда могла отправиться Дина. В неизвестность. И это злило меня больше всего – я ненавижу неопределённость, но последнее время судьба только и делает, что жалит меня непредвиденными обстоятельствами, из которых слишком сложно выбраться… по крайней мере, невредимой. Ведь даже если пули пролетят мимо, память останется. И будет жечь тебя до самого конца. Пока неизвестность не поглотит твою жизнь…

Наконец мы выбежали из пустого парка, по дорожкам которого уже бежали небольшие ручейки, и помчались по узкой асфальтированной тропинке вдоль двух рядов частных домов. Это была странная смесь из чередовавшихся особняков и деревянных лачуг, трёхэтажных кирпичных дворцов и заброшенных, почти развалившихся сараев. Между тропинкой и заборами расстилался зелёный ковер скошенной осоки, и к предгрозовым ароматам примешивался запах мокрой, свежескошенной травы. Запах детства, деревни и надежд… Но нам было не до лирики – сквозь всё усиливавшийся дождь мы пытались разглядеть таблички с номерами домов и мысленно костерили Динку за то, что она нам не позвонила. Искомый дом номер «тридцать шесть» обнаружился примерно в середине улицы, и мы с Лёшкой переглянулись. Сомнений в состоятельности хозяина у нас не оставалось, зато появились сомнения в его чистоплотности, ведь перед нами высился трёхэтажный домина из красного кирпича с резными ставнями и железными дверьми. Двухметровый забор, глухой, коричневый, представлял собой растянутые между кирпичными колоннами листы металла, и заглянуть на территорию участка было невозможно. Ворота тоже щелей для папарацци не оставили, но дом высился надо всем этим богатством и ясно давал понять – здесь живёт бандит. А если и не бандит, то точно буржуй, у которого денег куры не клюют, а честность и бизнес – понятия несовместимые, ибо честного человека конкуренты сожрут на раз и не подавятся. А жаль… но это уже лирика.

Мы с Лёшкой вновь переглянулись и, не сговариваясь, подошли к воротам. Нажав на кнопку звонка, я приготовилась увидеть у калитки горничную в средневековом передничке – уж больно особняк под старину косил (а может, два дворецких из викторианской Англии отравили моё мировосприятие своими вкусами в одежде). Однако на пороге показался вполне себе современно выглядевший мужик под два метра ростом, косая сажень в плечах, с «ёжиком» на голове и при галстуке. Чёрный костюм с белой рубашкой дополняли образ супер-охранника, ну, или директора похоронного бюро (кыш, мысли о смешливом Гробовщике!), а чёрный зонтик над головой добавлял образу жизненности.

– Вы по какому вопросу? – поинтересовался охранник, окинув нас с братцем-тормозом недобрым взглядом. Согласна, видок у нас был тот ещё: дождевики, растрепавшиеся от бега и прилипшие к вискам волосы, рюкзаки за плечами, да ещё и глобальный афиг на морде моего братца. Лицо попроще сделай, изверг! Провалишь операцию по спасению подруги своими мимическими глупостями!

– Простите, мы ищем Дину Серых, – мило улыбнувшись, заявила я. – Она у вас часто бывает, а сейчас кое-что случилось, и нам надо срочно с ней поговорить. Мы её соседи.

– Не знаю такую, – сказал, как отрезал, охранник и хотел было захлопнуть дверь, но я вовремя подставила ногу, и фокус не удался.

– С ней что-то случилось, она наверняка пошла сюда. Пожалуйста, просто скажите, Дина в норме? Если Вы не помните, это готесса лет двадцати, носит всё чёрное…

– Таких людей здесь нет и никогда не было, – посмотрев на меня взглядом, хуже чем у Терминатора, процедил охранник, – а если не уберёте ногу, я вынужден буду применить силу. Это частная собственность.

– Что вы с ней сделали?! – взвился Лёшка. Вот баран!

Нам не ответили – меня вытолкнули из дверного проёма, и калитка захлопнулась. Вот так. Дожила. Меня выставляют за дверь, словно бомжа или торговку каким-то хламом! Офигеть не встать! Да что он себе позволяет?! Лёшка прервал моё мысленное возмущение, протянув руку, чтобы нажать на кнопку звонка вновь, но я смачно долбанула его по ладони, и братец-несдержанность зашипел от боли.

– На кой чёрт ты влез? – прошипела я ещё хлеще него.

– Руки не распускай! – возмутился Лёха.

– Ага, бегу и падаю твои указульки выполнять! Чего ты влез в разговор?! Без этого у меня хоть какой-то шанс его разговорить был, а теперь время упущено! И если мы ещё раз позвоним, нас пнут под зад коленом, а то и ментовкой пригрозят! Это частная собственность – за навязчивые звонки в дверь могут и хулиганку впаять!

– А ничего, что здесь живёт бандит, который скрывает, что у него раненая девушка?!

– Ничего! Потому что у нас нет доказательств! Вдруг её здесь вообще нет? Вдруг она ещё куда пошла?

– Ага, куда? На деревню к дедушке? – Лёшка был сам скепсис…

– А где гарантия, что Гробовщик не солгал? Вдруг адрес поддельный? – попыталась воззвать к разуму братца я.

– Нет, – ого, откуда такая уверенность в голосе? – С кем, с кем, а с лжецами Динка бы общаться не стала.

– Да она сама профессиональный лжец! – закатила глаза я, намекая на страсть готессы к покеру.

– Она не лжёт без необходимости! – вновь возмутился Алексей, и я махнула на него рукой. Помнится, судя по манге, Гробовщик не обманывал, если ему платили смехом, и информация всегда была точна. Значит, в принципе, можно поверить, что Динка приходила обычно именно сюда…

– Странно, что охранник сказал, будто не знает Дину и к ним такие вообще никогда не приходили, – словно прочитав мои мысли, как-то очень уж тихо после только что затихших воплей пробормотал Лёшка, и мне вдруг резко стало не по себе. – Почему он не сказал: «Сегодня она не приходила»? Почему отнекивался, будто Динку тут вообще не знают?

– Странно это, – нехотя признала я и, уцепив брата под руку, потащила прочь от дома, прошептав: – Тут камеры, не будем рядом с ними беседовать…

Лёха кивнул, и вскоре мы отошли от коттеджа на достаточное расстояние. Дождь лил как из ведра, молнии сверкали так часто, словно хотели поджарить землю до хрустящей корочки, а мои нервы превратились в расшатанную арфу и исполняли нестройный похоронный марш. Почему охранник соврал? Что с Диной? И что скрывает хозяин особняка?

– А если она у них тут… умерла? – вверг меня в окончательный пессимизм братец-гот. – И они хотят это скрыть, чтобы не связываться с полицией?

– Не говори такую ерунду, – поморщилась я, подумав, что никакая это не ерунда.

– Да этот дом стопудово бандюку принадлежит! – опять развозмущался Лёха, перекрывая громовые раскаты и размахивая руками, от которых отлетали дождевые струи – именно струи, а не капли, ведь ливень стоял сплошной стеной. За нашими спинами молния уже дважды попала в дома: одному двухэтажному особняку впилась в громоотвод, а второму – в металлический забор. Здесь становилось опасно находиться.

– Согласна, но не значит же это…

– А если этот тип Динку заманил? – перебил меня брат-паникёр. – А если он её обхаживал, чтоб потом на органы продать? Или в бордель? А тут такая удача – приходит Динка, раненая, остаётся лишь изъять орган или…

– Стоп, истерика! – возмутилась я. – Хватит чушь нести! Все богачи – маньяки или торговцы людьми, по-твоему?

– Нет, но многие, – окончательно убил логику Алексей.

– Угу, и наш папаша? И его друзья?

– Я не о них! Я о таких вот олигархах!

– Да никакой он не олигарх, – фыркнула я. – Присмотрись, дом хоть и дорогущий, стоит не на самой дорогой земле, в непрезентабельном, крохотном городишке! Олигархи сидят на Рублёвке! А тут только богачи…

– С криминальным уклоном! – меня опять перебили. Холоп явно нарывается! Молчи уже, смерд, дай Царю думу додумать! А то я не могу логическую цепь выстроить!

– Лёш, харе на моих нервах чечётку отбивать! Я пытаюсь найти логическое объяснение происходящему!

– И как успехи? – скептически выгнула бровь эта мокрая ехидна.

Молния ударила метрах в двадцати от нас и попала в столб – провода заискрились, и окна всех домов разом погасли, погружая мир во мрак. Надо было уходить, но мы не могли…

– Они явно не хотят, чтобы кто-то знал, что Дина тут бывала, – нехотя признала я. – Причём они не хотят, чтобы прознали не только о сегодняшнем инциденте, которого, может, и не было, – начавшееся возмущение братца я заткнула просто – ладонью вместо кляпа, – но и о том, что Дина вообще каким-то образом связана с хозяином дома. Значит, информация о Дине несёт угрозу хозяину. Чем? Её прошлым? Да ладно, бред. Тем, что она готесса? Тоже бред – это популярная субкультура. Значит, самим фактом её нахождения здесь. Но если с Динкой всё в порядке…

– …у них не было бы повода отмазываться, – закончил за меня Лёха, и я поморщилась – на этот раз братец-сырая-вишенка был прав. До безобразия прав… А это значило, что с Динкой что-то случилось, и что все ниточки вели именно в этот дом. Причём если бы сегодняшнее происшествие не имело к этому никакого отношения, то вряд ли бы нас так грубо отшили, ведь Динка до сего дня не могла поссориться с владельцем особняка. После последних «суток» она была довольна жизнью и не выказывала следов недавней ссоры, а после этого у неё просто не было бы времени сюда вернуться и устроить скандал. Значит, она была здесь сегодня, раненная, и нам об этом не сказали. Почему? Потому что Дина?.. Так, стоп, истерика! Нельзя поддаваться панике! Но Лёха в неё уже впал – он вцепился в мои запястья и процедил:

– Мы должны спасти Дину.

– Как? – опешила я.

– Мы проникнем в…

– Придурок! – перебила я брата, у которого глаза горели тем самым истерическим огнём, что и в Америке. Он опять хотел кинуться на амбразуру, зная, что никого не спасёт и только себя же и подставит. Ну не идиот ли? Можно ведь анонимно вызвать полицию и не лезть на рожон! Зачем такой экстрим?!

– Нет. Просто хочу быть хорошим другом, – покачал головой Лёшка, и я поняла, что мой глас разума опять решили проигнорировать.

В Америке те люди давно уже были мертвы, а он кинулся их «спасать», подставляя нас всех. Здесь можно было вызвать полицию, но это отняло бы время, и не факт, что начался бы обыск, а значит, на такой вариант Лёшка бы не согласился. Я хотела было предложить позвать демона и заставить его спасти Дину, но… брат сказал кое-что важное, кое-что, заставившее меня притормозить и подумать, правильно ли я поступаю – он хотел быть хорошим другом. А хороший друг вряд ли переложит такое ответственное дело на плечи существа, способного предать в любой момент, так ведь? Искать же Нокса времени не было, хоть он бы и не подставил Дину, потому как она девушка, а он девушку, пока не завоюет, вряд ли предаст. И это значило лишь одно: нам придётся поработать взломщиками… Чёрт, дожила! Дина, когда вернёшься, я тебе устрою последний день Помпеи! Ты у меня запомнишь на всю жизнь, как мобильники отключать! Если, конечно, ты вернёшься… Но я буду в это верить. До конца.

====== 21) Перелом ======

«Aut viam inveniam, aut faciam».

«Или найду дорогу, или проложу её сам».

– Поверить не могу! – пробурчала я себе под нос, в то время как Лёха пытался перелезть через забор. Да, вот так вот просто – перелезть через забор особняка богатея, наверняка связанного с бандитами. И нет, мы не совсем психи (хотя я в этом сомневаюсь), просто «благодаря» молнии, вырубившей всё электричество на улице, камеры наблюдения сдохли, и главная опасность была устранена.

Дождь стоял сплошной стеной, и видимость была нулевая, так что охрана, даже если бы она вдруг выползла на улицу (что сомнительно, особенно учитывая российское народное разгильдяйство), нас бы вряд ли заметила. А потому мы с братом бросились на приступ крепости, а точнее, на штурм забора с дальней стороны участка. Повезло нам, что камеры вырубились, но если бы не этот факт, я бы ни за какие коврижки не пустилась во все тяжкие – нас же оштрафуют, если поймают, или вообще посадят! Но ключевое слово здесь «если», как и сказал Лёшка, мы ведь от самураев убежали и от пиратов – неужели от современных вояк не сбежим? Вполне вероятно, что и не сбежим, но попытаться стоит… Ааа! Лёха! Ты на меня ужасно влияешь!!!

Наконец крепость была взята штурмом, и мы с братцем короткими перебежками от дерева к дереву добрались в итоге до чёрного хода. Удача нам не улыбнулась – охранник здесь «бдел» и прятаться в доме, как все нормальные, ленивые секьюрити, не собирался. А потому я вооружилась небольшим булыжником и со всей силы кинула его в стоявшую неподалёку беседку. Охранник встрепенулся, огляделся по сторонам, что-то буркнул в рацию и, получив ответ, отправился к беседке, рукой закрывая лицо от ливня. Дождь стоял стеной, ветер выл, как раненый зверь, по земле, превращая её в болото, неслись бушующие потоки, а мы с братом прошмыгнули к двери, пока охранник осматривал беседку и огромный куст гортензии возле неё, который героически сопротивлялся стихии. Это гигантское растение теряло белые лепестки и зелёные листья, но не собиралось подчиняться ветру, пытавшемуся вырвать его с корнем. Наверное, просто эти самые корни были слишком сильными и большими… а может, они просто хотели жить.

Мы с Лёхой, заранее повязавшие на лица тряпки, распахнули дверь, намотав на руки ткань (отпечатки оставлять – не дело), и пришло время нам тоже побороться за жизнь. Не только за свою, если конечно Дина вообще здесь, в чем я лично сомневаюсь. Но разве ж брата переубедишь?! Он не слышит глас разума, когда дело касается помощи нуждающимся. И это, наверное, единственное, за что я его реально уважаю…

Дверь была открыта, ибо «понадеялся поп на русский авось», а точнее, богатей на охрану, и мы без труда проникли в помещение, где быстро сняли дождевики и запихнули их в рюкзак. Просторный коридор, отделанный в светлых тонах, украшали картины и столики, на которых застыли вазы с искусственными цветами. Окна, в которые барабанил ливень, скрывали лёгкие тюлевые занавески. А мы с Лёшей, чтобы не оставить мокрых следов, скинули башмаки, запихнули их к нему в рюкзак и, стараясь не шуметь, двинулись к лестнице. Все двери в этом коридоре были закрыты, и мы прислушивались к малейшему шороху, заглядывая в замочные скважины. Но в просторных, красивых комнатах было пусто, и ничто не говорило о том, что этот дом вообще обитаем. Здесь было тихо… как в могиле. И только вой ветра за стеной давал понять, что мы всё ещё живы.

Красться в темноте по чужому жилью – не лучшее времяпрепровождение, не советую повторять, если не хотите отправиться на постоянное место жительства в тюрьму. Но у нас выбора не было (а точнее, у меня), и потому, дверь за дверью, скважина за скважиной, мы обследовали это здание. Подойдя к повороту, я осторожно выглянула за него, но тут же кинулась назад, схватив Лёху за руку, и мы скрылись за одной из дверей. Сердце выпрыгивало из груди, но я старалась не издавать звуков и чуть ли ни дыхание задержала – к нашему коридору направлялись двое охранников. С минуту было тихо, а затем за дверью послышался приглушённый разговор, но быстро смолк – охранники прошли дальше по тому самому, первому коридору, который примыкал к нашему. Слава валенку, пронесло! Мы с братцем перевели дух, и я ткнула ему в нос кулак – пусть знает, что его ждёт, когда мы выберемся отсюда! Лёшка же лишь плечами пожал и ломанулся обратно в коридор.

На первом этаже ничего интересного не оказалось, и мы хотели было отправиться на второй, но моё внимание привлекла неприметная дверь, за которой притаилась лестница в подвал. Держать пленника ведь лучше подальше от дневного света, окон и глаз любопытных прохожих, не так ли? Так почему бы не отправить его в подвал?.. Лёшка спорить не стал (в кои-то веки), и мы начали приступ тёмной лестницы, освещая её фонариком. Стены здесь были на удивление светлыми, выкрашенными бежевой краской, и совсем не напоминали сырые казематы средневековой Испании. Однако, спустившись по удобным, оснащённым перилами ступеням, мы с Лёшкой столкнулись с непредвиденным – дверь в подвал была заперта на замок. А ни я, ни братец-псевдогерой взломами раньше не занимались и только в кино видели, как народ шпильками открывал замки. И что делать?..

– Попытка не пытка, – вздохнул мой проблемный брат и, вытребовав у меня все пять моих заколок, намотал на ручку двери тряпку. Не хотел отпечатки оставить? Браво, хоть немного мозги заработали! Только вряд ли это поможет дверь открыть…

– Так, замок простой, принцип шатуна использован, – блеснул логикой Лёха. – Я слышал, что надо лишь подцепить шатун, дёрнуть его вверх и, пока он не встал на место, открыть замок. Несложно, в принципе.

– Ага, в теории! – фыркнула я, и Лёха одарил меня взглядом: «Молчи уж, глупая женщина!» Это он с Греллем переобщался, зуб даю. Раньше меня такими взорами пылкими не награждали…

Я фыркнула, а братец-медвежатник начал попытку взлома. Он ковырялся в замке, чертыхаясь сквозь зубы и проклиная дурацкий замок и слабые заколки, две из которых уже сломались, а я размышляла о том, что будет, если кто-нибудь решит проверить, как дела в подвале. Каюк нам будет, вот что. И торчать здесь, как крысе, купившейся на сыр, в крысоловке, мне не светило. Лёшка же погнул третью заколку и зашипел не хуже кобры – у нас осталось всего два шанса на проникновение в подвал.

Сердце билось о рёбра как бешеное, пот градом катил по вискам, дыхание вырывалось сквозь плотно сжатые зубы. Я боялась, злилась, но больше всего – надеялась. Надеялась, что Лёшка сможет открыть эту чёртову дверь, а за ней окажется Дина, и мы сбежим отсюда все вместе… Когда я успела стать такой оптимисткой? Когда поверила в сказки? Тогда же, когда поверила в мистику? Зря. Потому что сказок в жизни не бывает. И как только ты преодолеешь одно препятствие, жизнь поставит на твоём пути ещё два. А когда ты оступишься и упадешь в овраг, пойдёт дождь. Ливень, который затопит эту сточную канаву жизни, в которую ты рухнул. И ты утонешь в своей могиле из-за дождя, который когда-то так любил. Потому что никому нельзя верить. Даже дождю. Даже самому себе. Ведь ты оступишься, а дождь добьёт. Просто сказок в этом мире не бывает. Они кончились давно – ещё при рождении. Остались только кошмары…

Щелчок. Лёшка зашипел, и я поняла, что в подвал нам не попасть. Но шипение его вдруг перешло в победное хихиканье, и дверь медленно приоткрылась. Брат продемонстрировал мне целую заколку и, радостно усмехнувшись, подмигнул. Да ладно. Что, серьёзно? Да быть не может… Он это сделал?

– Не стой столбом! – братец отобрал у меня фонарь и, открыв дверь, не спеша, крадучись пошёл вглубь подвала, освещая себе путь во мглу слабым лучиком походного фонаря. Почему-то на душе вдруг стало удивительно легко, и я улыбнулась, а затем пошла следом за братом, прикрыв за собой дверь, но не захлопнув её. В ловушке оказаться мне не хотелось.

Подвал был огромным – это словно был подземный этаж, но все двери в комнаты оказались запертыми. Мы брели по тёмному коридору, прислушиваясь к звукам, и с удивлением отмечали, что даже здесь стены были бежевыми, а двери – деревянными и красивыми, словно хозяева часто спускались под землю. Кроты они, что ли? Или зомби? Так, спокойствие, не туда меня несёт. Держись, Осипова, тебе ещё назад топать!

Мы добрались до конца единственного коридора и, переглянувшись, пустились в обратный путь, по дороге негромко постукивая по дверям и шёпотом пытаясь выяснить, есть ли за ними кто-нибудь живой. Но с каждым шагом становилось всё яснее: если Динка и здесь, нам её не дозваться. Наконец, Лёшка махнул мне рукой и прошептал: