Текст книги "Ковчег для варга (СИ)"

Автор книги: Steeless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 49 страниц)

– Какого черта, – прошептал я углом рта, – сердце?

И получил недоумевающий взгляд снизу вверх – понятия не имею, Лайл.

– Только не говори, что забыл принять сердечное.

– Я принимал, Лайл, я… почти в норме. Девочку отошли.

Принять угрожающий вид («Живо, а то я напомню тебе Рифы, и ты очень, очень не хочешь этих воспоминаний, поверь ты мне») у исключительного получилось даже в нынешнем бледном виде. Где-то между попытками вдохнуть.

– Ага, я так и думал, – заявил я погромче, разворачиваясь к Йолле и пытаясь принять беспечнейший вид.

Само-то собой, девочка никуда не собиралась. Стояла – руки в бока. Готовясь мчаться на помощь, потому что ясно ведь уже, что с ее наставником что-то конкретно не то.

– Что с ним такое?

– Лёгкое переутомление, – он всё-таки дышал слишком тяжело, а улыбка была чересчур наигранной. – Просто нужно немного отдохнуть. Самую малость. Йолла. Отправляйся в питомник. Приведи Гриз. Живо.

– Этот придурок перестарался со своими вывертами, – перевел я погромче на человеческий. – С ним бывает сплошь и рядом. Сейчас отпустит. Знаешь, а ты бы правда слетала бы в «Ковчег», а? А я уж за ним присмотрю – чтобы во что не ввязался.

Ладно, он выглядит не так уж и плохо. Бледность, испарина, идти вряд ли может – вон на бревна откинулся. Похоже, правда устал. Остается выяснить – с чего бы ему понадобилась тут Гриз, если полезнее будет Аманда со своими эликсирами.

– Лайл, – на грани слышимости, почти не шевеля губами. – Готовь щит холода. И возьми мой метательный нож.

Да черти ж водные. Стало быть, кто-то из тварей поблизости, а Нэйш не особо-то в форме.

– Ну да, конечно, – это громко, преспокойно и для Йоллы, – Аманда ж тебе говорила насчет не перенапрягаться? Держи фляжку, глотни, скоро должно пройти. Сколько?.. – последнее для Нэйша и чуть слышно.

– Одна. Отошли девочку, сейчас же.

Фляжка разухабисто плясала у исключительного в пальцах – сейчас выронит. Я ее придержал, пока снимал с пояса Нэйша запасной метательный нож.

– Гибрид?

– Хм.

Так, девочку точно убирать надо – еще чего не хватало, полезет в сознание…

– Ну, вот ему уже и получше, – продолжил я наиспокойнейшим образом. Стараясь загораживать при этом исключительного от Йоллы – а то его слишком выдавал полуобморочный вид. – Эй, ты ещё здесь? В питомник кто пойдет – я, что ли? При моей-то, знаешь ли, скорости…

– Гроски. Никуда я не пойду.

Ну, этого ожидать следовало. Всё-таки с детства в питомнике, крутится рядом Мел и Гриз. Уж она сумеет сложить два и два.

– А может всё-таки…

Йолла обожгла горячим коротким взглядом – мол, дуру из меня не делай!

– Сколько их? Бойцовых, которые… остались.

– Вроде бы, один.

– Огнедышащий?

Она встретила мой взгляд и повторила мое движение правой рукой. Безотчетное движение – размять кисть для пассов Печати. Вот же глазастая.

– Наверное.

– Драккайна, – подал голос Нэйш. Он сидел с закрытыми глазами, прислонившись к бревнам. Только веки подрагивали. – Помесь с грифоном. Бойцовый гибрид. Не первообраз. Та самая, которая вырвалась при попытке перевозки. Агрессивна. Йолла…

Ух ты ж, до чего плохо дело. Мы с моей внутренней крысой терпеть не можем драккайн. Во-первых, эти сволочи дышат огнем на что попало. Во-вторых, драккайна – сама по себе гибрид, ошибка природы и учёных из Академии, которые попытались создать дракона, а создали невесть что с возможностью скрещиваться с любым другим животным Кайетты. В-третьих − потому что эти твари обладают хитростью, кровожадностью. И людожручестью.

Обожают поживиться человеческой кровушкой, как только ее учуют.

– …тебе нужно добраться до питомника, Йолла, – говорил Нэйш. – Приведи кого-нибудь. Мы с Лайлом справимся, даже если она вдруг выйдет на нас. Отпугнем ее. Продержимся до прихода остальных. Здесь ты нам не поможешь, так что… поторопись. Понимаешь?

– Ага, – отчеканила Йолла, глянув на него мельком.

И осталась стоять.

Кажись, исключительный сделал только хуже, пока говорил – слышно же, что он задыхается.

Крыса внутри тяжко вздохнула. Оскалила жёлтые резцы, злобно поблёскивая глазками.

Унюхала безвыходность. Учуяла запах безнадёжного геройства.

– К базе отступить не успеваем, к виру тоже? – мельком поинтересовался я, направляясь к девчонке. – Йолла, а ну присмотри за местным кумиром. Я пока прикрою, вдруг она нас и не заметит.

Черта с два она нас не заметит, – зашипела оскалившаяся тварь внутри. Не с твоим-то везением. И не драккайна – у них у всех отличная чуйка на живое.

Да и Нэйш не стал бы трубить тревогу, если бы эта зверюга не направлялась сюда.

Йолла будто вросла в землю. Когда я попытался её оттащить в сторонку – зашипела не хуже крысы:

– Отлезь, сосредоточиться мешаешь. Ты всё равно ничего не сделаешь ножичком… – глянула зло и остро, только в глазах вдруг волной плеснулась бирюза. Потом лицо смягчилось. Показалось: старый питомник, стоит девчонка в подпаленной куртке, вот-вот какое-то распоряжение Арделл передаст…

Голос стал просительным, почти детским:

– Гроски, дай я попробую, если не выйдет – тогда уже ты… ладно? Это ничего. Ты меня, если что, прикрой холодом. А пока что лучше с… ним.

Она было надумалась обернуться, но одёрнула себя. Так, будто боялась увидеть – что там сзади.

– Я же тебе и помочь ничем не смогу, если унесёт.

Ответа девочка не дала. Глянул ей в лицо – собранное, хорошее такое, решимости – через край, страха – ни крошки.

– Ладно, работай, я подстрахую. Постарайся отвернуть её, успокоить или хоть усыпить. И помни: я твоя защита. Буду рядом.

Позади раздался хрип, и я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нэйш тихохонько обмякает на брёвнах.

– …через пару секундочек, – договорил я шёпотом и трусцой кинулся обратно.

Исключительный кренился набок так, будто решил, что сейчас отличное время для отдыха. Дышал он уже с явственными усилиями, так что мне пришлось его подхватывать и располагать поудобнее, в положении полулёжа. Пальцы судорожно заметались сперва по его поясу, потом по моему – стандартные снадобья, ну и что теперь делать?

– Да чтоб тебя, – шипел теперь уже я под аккомпанемент свистящих вдохов и выдохов. – Спокойно, спокойно, ровнее дыши, держись, исключительный, скоро всё будет, ах ты ж, чтоб тебя, ну вот как ты каждый раз ухитряешься…

Позади грянул далёкий рык – пополам с клёкотом. Хвост… волосы шевельнулись на затылке. Оледенела спина.

Так эти твари рычат, когда видят цель.

Зверя пока было не видно, девочка стояла твёрдо и спокойно, чуть повернулась – теперь её видно было почти в профиль…

Слишком далеко, прикрыть не дотянусь, ближе надо было становиться… Дёрнулся было – прикрыть. И тут Нэйша выгнуло в агонии, пальцы бессознательно стиснули рукав моей куртки, прервалось дыхание.

– Твою ж! – мой отчаянный стон явно не помог девочке сосредоточиться. – Йолла, я… буду как смогу, я сейчас только. Исключительный, куда ж ты намылился, держись, не смей, мантикорий ты сын…

Я поймал его за запястье – отвести руку, зафиксировать, чтобы не мешал, если вдруг придётся качать, будто утопленника.

Замер.

Рычащий клёкот слева приближался.

Голые деревья издевательски трещали ветвями – будто кастаньетами.

И – ритм мелодии. Удары под моими пальцами.

Изумительно ровные и полные жизни.

Тук. Тук. Тук.

– Мантикорий ты сын, – повторил я недоумевающе. Распрямляясь, чтобы крикнуть Йолле, что всё не так уж плохо.

И почувствовал, как в моё запястье вцепились стальные пальцы.

– Стоять, – обрисовал Нэйш одними губами. Взгляд выблеснул синеватой сталью – недвусмысленным приказом молчать.

– Ах ты…

– Гроски, он там как? – послышался надтреснутый голос Йоллы.

– Да вроде как отлично, – прозвучало фальшиво донельзя. Как, спрашивается, ещё мне звучать, когда меня тут свежует взглядом напарник, которому полагается как раз сейчас здороваться со всеми его жертвами в Водных Безднах?

Взгляд говорил – замри и не мешай. Тисочки из пальцев на моём запястье твердили вкрадчиво: а то я сделаю тебе очень, очень больно.

– Ка-ко-го?! – придушенным шёпотом поинтересовался я. И глаза напарника метнули короткий взгляд, улетевший за мою спину. Туда, где незыблемо стояла девочка пятнадцати лет. Вознамерившаяся закрывать собой двух взрослых мужиков от здоровенной драккайны.

Потому что драконовый гибрид грифона – вон, уже появился, шествует сюда. На четырёх мощных когтистых лапах, да ещё длинный гибкий хвост чертит узоры в грязи.

Больше дракон с виду, чем грифон, только вот клюв орлиный да крылья есть, хоть и укороченные.

Клёкот вместе с рычанием и пламенем клокочут в глотке. Вон, выпустила предупредительную струю – пугающую. Десять-двенадцать футов, не меньше. Отборный, стало быть, экземпляр, Мел на здоровье таких не нарадуется, а вольерные – настонаться не могут.

И да, даже притом, что я не спец по работе с животными – намерения этой твари опознавались сразу. Запугать, прогнать, если не выйдет – сожрать. У драккайн обычно с людьми беседа короткая.

Расстояние – футов пятьдесят, сокращается, а у меня тут – живой и здоровый Истинный Варг, который решил вместо демонстрации своих сил устроить ярмарочный балаган. Скотина этакая.

Этим своим мнением я тут же поделился с Нэйшем – опять придушенным шёпотом. И словил в ответ куда как красноречивый взгляд, который сообщал: «Я в курсе, кто я, Лайл. Но если ты сорвёшь мне выпускной экзамен – ты таки познаешь все глубины моей фантазии. А теперь продолжай».

–?! – выдал я всем своим лицом.

Нэйш закатил глаза и движением брови напомнил, что он вроде как тут умирающий, а я вроде как тут Премилосердная Целительница.

Крыса внутри бодро вскочила на жирненькие окорока. И просияла светом неразбавленного милосердия.

Ну, ты сам этого хотел.

– Только попробуй сдохнуть – и я всё равно тебя там достану! – возопил я с надрывом пожилой и опытной примадонны. – А ну не смей, сукин кот, мне перед Арделл отчитываться. И она тебя тоже там достанет! Давай! Дыши! Дыши сам, кому сказано! Фиг тебе, а не искусственное дыхание!

Исключительный чуть дрогнул углами рта, но поощрил мои потуги быстрым кивком. И предоставил мне разыгрывать великую драму в одно лицо, по произвольному сценарию.

Сам он больше не отвлекался, вцепившись немигающим, напряжённым взглядом в Йоллу.

И в тварь, которая к ней приближалась.

Только пальцы на моём запястье так и лежали наподобие тисков. Напоминанием – продолжать.

Я продолжал со страстью и самоотдачей провинциального актёра перед высокой публикой. И всем усердием того, кто не хочет, чтобы ему машинально, мимоходом сломали руку.

– Увидишь свет через толщу воды – посылай к чёрту, – пыхтел я, усердно делая вид, что откачиваю варга из обморока. – Куда намылился, а? Ты же не хочешь устраивать праздник такому количеству народа? А ну дыши, кому сказано, мне ж ещё перед Амандой потом отчитываться, пожалей мою семейную жизнь!

Жаль, нельзя влепить пару пощёчин для достоверности – почему-то мне кажется, что Нэйш не является поклонником полного реализма в театре.

Драккайна точно являлась. Судя по темпу, который тварь внезапно взяла – она вообще была заядлым театралом и решила, что в её желудке мы породим подлинную сенсацию с аншлагом.

Высокий, режущий, яростный крик. Мягкие удары когтистых лап о раскисшую дорогу – быстрее, быстрее, быстрее, в такт моим завываниям. Главное – чтобы девчонка не подпустила тварь на уровень огнеметания, я же могу не успеть. Хотя нет, Нэйш успеет.

Если, конечно, вспомнит, как дышать – а то, кажись, грудь у него по-настоящему вздыматься перестала.

Остановились глаза.

Сейчас, – понял я. Не прерывая заунывных причитаний, скосился на Йоллу.

Девчонка, кажется, тоже поняла – сейчас.

Потому что подалась вперёд – будто собиралась лететь или обнимать кого-то.

И спокойно и твердо беззвучно обрисовала губами единственное слово.

«Вместе».

====== Наставник для варга-7 ======

ЙОЛЛА ДОМЕРТ

Гроски там, сзади, вовсю орёт насчёт «Да на кого ж ты меня покидаешь». Или что-то такое, прямо как наши бабки-плакальщицы во время обряда провожания в смерть. Так что дела, видно, совсем плохо.

Только мне оборачиваться нельзя, а то хуже станет.

У меня своё дело, а больше драккайну остановить некому. Вон, уже близко совсем и огнём пыхает – пугает, значит.

Гриз говорила: они чаще всего тебя больше боятся, чем ты их. Даже если кидаются.

Наверное, правильно говорила. Потому как я что-то ничуточки не боюсь.

Бояться мешает горячая волна внутри. Откуда поднялась – кто там знает, только страх в ней совсем потонул, и осталось только: там твой наставник, там твой друг…

У меня не может не получиться. Нет у меня на такое никаких прав.

– Они не умрут, Йолла, – говорю я себе. – Без шансов.

Поднимаюсь на внутренней волне – и становлюсь для них стеной.

И ловлю нужный момент, шепчу «вместе» – и ныряю с головой, позволяю горячей волне утащить себя, выплёскиваюсь и выливаюсь морской бирюзой – во взбаламученное море мыслей. В драккайну, которой тоскливо и страшно, и голодно, и одиноко, и она не знает – кто я и зачем я тут…

Стена, – говорю я ей тогда. Я их стена… и твоя, наверное, теперь тоже. От страха и злобы, и одиночества. Не надо злиться и бояться.

Мы вместе.

А горячая волна всё несёт и несёт, и я понимаю, что становлюсь не стеной уже. Перекидываюсь над голодной пустотой – мостом с высокими перилами.

Ты очень растерянна и боишься пропасть, – говорю я ей, которой тоскливо, больно и голодно. Но ты не пропадёшь, потому что я тебя выведу.

Просто я мост – меж тобой и ими. Меж тобой – и миром. И я тебя выведу, потому что мосты созданы – чтобы спокойно переправить через глубокие омуты…

Она не знает, за кем идти и куда податься, потому что всюду – боль, и раны, раны, раны внутри, чувство потери и безысходности, и недоумения – кто ты и почему здесь, зачем вместе…

Просто я пастырь, – говорю ей я. И ты больше не одна и никогда не будешь одна. Возьми мое тепло, совсем возьми, мне не жалко, а я разделю с тобой голод, боль и страх, потому что так поступают пастыри.

И я всегда вместе. С тобой и со всеми. Смотри – сколько во мне всего есть, во мне есть целый питомник, я расскажу тебе про него. И про них всех – таких замечательных, хороших, готовых помочь и подарить… знаешь, сколько всего подарить?! Ты узнаешь, я же всем с тобой поделюсь. Память тоже бери. И любовь. Я тебе отдам сколько угодно себя, потому что мне так много дали, что это чересчур для меня одной, что я переливаюсь через край и могу наполнить любые сосуды – и всё равно никогда не опустею.

Легко отдавать то, с чем тобой щедро делились другие: тепло Гриз, и забота Мел, и горячая ладонь Кима, и шутки Гроски, и песни Аманды, и Фреза со своей стряпней и блюдами, а еще у меня есть наставник, который моя стена. Вот! Держи, я тебе всё это сейчас тоже подарю.

Волны прокатываются сквозь меня… сквозь нас, потому что мы же неотделимы. Стирают страх и шрамы, и согревают, и возвращают в памяти в далёкие леса, к родным запахам, к миру и краскам. И драккайна, ошеломлённая, барахтается в волнах и не знает, что делать… только хочет, чтобы всё продолжалось, чтобы я говорила ещё, чтобы была ближе, совсем вместе.

Гроски слышу – как из-под воды. Говорит – чтобы не ходила, только как я могу не пойти… Плыву, на волнах и они плывут со мной – весь питомник.

Ковчег.

Колыхается на волнах нежности. И я шепчу всякое – как Мел и Гриз зверям в питомнике шепчут. Говорю драккайне – какая она самая-самая, и что все теперь переменилось, раз мы вместе. А она слушает – с надеждой и недоверием, и надо объяснить, и переспорить, и раскрыть…

И мы вместе прислушиваемся к мелодии волн, которая во мне – будто там Десмонд что-то на дудочке наигрывает.

Прислушиваемся, пока мелодия не становится колыбельной на моих губах.

ЛАЙЛ ГРОСКИ

Они застыли друг напротив друга.

Чешуйчатая тварь – мощные лапы и остатки крыльев, из клюва вырываются струйки пламени, огонь в глазах, кончик хвоста нервно мечется в грязи.

Девочка в стёганой куртке, с сумкой на боку. Светлые волосы ветром перебираются. Не двигается, только шепчет что-то.

Не поймёшь, с кем говорит – с собой или с тварью.

Сцепленные, намертво переплетённые взгляды. Соединённые сущности.

Мир тоже притаился – не хотел влезать, боялся спугнуть.

Деревья больше не стучали голыми сучьями – потирали их друг о друга вкрадчиво. Боязливо. Тучи на небе расступились, застеснялись, открыли небо цвета морской глубины.

Господин Хоппс, стукнутый моим портфелем, так и лежал себе где-то за брёвнами.

Лживые словечки, причитания, просьбы – застыли у меня в глотке. Умолк грызун.

Нэйш рядом не моргал, и синева в его глазах не поднималась. Так, мельтешила фоном.

Будто небеса отливают в стали – прежде чем лезвие упадет на чью-то голову.

Драккайна шагнула вперёд. То ли преодолела внушение варга, то ли просто очухалась. Потом ещё. Неуверенно поводя клювом из стороны в сторону – будто узнала новый запах или вкус. Наклоняя голову – будто прислушиваясь.

Йолла стояла по-прежнему неподвижно, только в позе у неё напряжения не было. Было – спокойствие. Уверенность.

Открытость.

Пустые ладони повернуты к драккайне: смотри, у меня ничего нет, совсем ничего нет… А на губах…

Эту улыбку я десятки раз видел на лице Гриз Арделл. Когда она шла к очередному подранку. Когда у нее в глазах процветала зелень – и она сама процветала там, в звере, прорастала, как травы.

Только Йолла не прорастала – переливалась, и улыбка была – волной, успокаивающей и целительной.

Приветственной.

Вместе, вместе, вместе…

– Уррр, – сказала драккайна тихонько. Приподняла лапу, наклонила голову, как дурной щенок. Кокетливо завозила короткими крыльями. – Уррр?

– Конечно, – прошептала в ответ девочка, – мы вместе.

И будто порвалась цепь – легко шагнула навстречу зверю сама, протягивая руки ладонями вверх. Воркуя что-то ласковое и успокаивающее, что я от Мел слышал сотню раз.

– Не надо было бы так-то близко подходить, – пробормотал я себе под нос.

Йолла, видно, частично была ещё в сознании зверя, потому что услышала. И отозвалась:

– Да всё путём. И вообще, она же просто душка.

Душка, голова у которой сейчас была на уровне пяти футов, предупредительно выдохнула в мою сторону небольшой огонёчек.

– Ей просто что иначе-то бывает и не рассказали, – Девочка шла плавно, но казалось – взлетит на каждом шагу. – Хорошая моя… Испугалась, думала, что люди – всегда опасность… всегда больно. Думала, мы тоже с ними, а мы совсем даже и нет, и бывает иначе, да, красавица? Погоди, я кое-что ей ещё поясню…

Подержала ладонь перед клювом драккайны. И опять нырнула: пальцы касаются подбородка зверюги, та глаза прижмурила от удовольствия. А Йолла что-то втолковывает, то ли бормоча, то ли напевая под нос.

Мне даже казалось – я колыбельную услышал.

Внутренний грызун так точно услышал что-то подобное. Вздохнул, сочно пропищал: «Всё, Гроски, отбой», – и брякнулся набок, засучил лапками от облегчения.

Тоже хотелось брякнуться. И засучить. Ну, или напиться, что ли.

Драккайна сдалась не сразу – фыркала и тревожно поводила шеей. Пару раз сноровисто вдарила хвостом по земле. Но девочка говорила – мерно, ласково, поглаживая её, прижимаясь щекой к горячей чёрной чешуе, от которой валил пар. О чём-то спорила, что-то шептала, рассказывала, рассказывала… и тоже начала опускаться – когда драккайна отяжелела головой, согнула лапы, свернулась и засопела, прикрывшись чешуйчатыми крыльями.

Йолла погладила зверюгу по крылу – таким движением, каким младенцам поправляют одеяльце. Потом поднялась, на ходу допевая песенку:

Мягкой подушкой будут тебе облака ночи,

Дождик серебряный пусть тебе песни поёт

И во снах ты увидишь всё, что ты захочешь.

И будут они сладкими, словно мёд.

Точно, колыбельная – да ещё из запасников Аманды.

– Как он? – спросила Йолла шёпотом.

Не оборачиваясь. И, видать, всё-таки у меня.

Пора было вспоминать о своей роли Премилосердной Целительницы. Я подкрутил воображаемые золотистые пряди и взглянул на пациента.

Пациент был живее всех живых и самодовольно скалился, откинувшись на пропитанные влагой брёвна.

– Да что с ним сделается, – отдуваясь, выдал я, – Я ж говорил. Ничего серьёзного. Так, лёгкое переутомление. Может, конечно, Аманда ему пропишет постельный режим и три-четыре укрепляющие клиз… – моё запястье грустно хрустнуло, и я бодро договорил: – Но вообще, эликсиры таки сработали вовремя. Или моё ораторское искусство – если надо кого уболтать, чтобы не помирал…

– Правда, что ль?

Йолла крутанулась, будто детский волчок. А сорвалась с места таким вихрем, что Нэйш едва успел согнать с лица ухмылку и приобрести взамен лёгкую болезненность вида.

– Неполное соединение, Йолла? – у исключительного даже голос звучал малость неровно. – Хорошая техника, и мне кажется, я тебя ей не учил.

– Да это Гриз… рассказывала, – пробормотала девчонка. Шмыгнула носом, неловко засунула руки в карманах. – Ну, и потом, на уроках, с учениками-то… А с тобой тут… всё нормально, точно?

– Ну, разумеется, – с задушевной улыбкой ответствовал исключительный. – Всё точно нормально. Долго продлится её сон?

Девочка на глазах впрыгнула в рабочий режим. Покосилась на драккайну, покачалась на носках сапог.

– По прикидкам – часа три-четыре точно. Она так-то измученная, спать ей не давали. Сама детёныш почти, из другой местности привезли, всё атаковать натаскивали. Ну, она ничего другого-то не умеет, вот и решила атаковать, вот, маленько… растолковала я ей, значит…

Под взглядом Нэйша Йолла вдруг смутилась совсем, начала ковырять ботинком грязь, бормоча что-то невнятное.

– А мне теперь – что? – вычленил я под конец. Пожал плечами, показал – всё уже сказано.

– Встреть наших у портала. Если ещё не выдвинулись – поторопи. Нужно собрать группу.

– И не забудь сообщить Арделл, что в питомнике теперь на одного варга больше.

Йолла недоуменно поглядела на исключительного. Встретила его улыбочку. И только теперь запоздало задохнулась, оглянулась на преспокойно спящую драккайну, потом опять на Нэйша, неверяще…

– Образцово выполнено, Йолла. Самостоятельный вход. Переход в неполное единение, потом опять в полное. И выход. Плюс достигнутый результат. Пастырь чудовищ, не так ли? Поздравляю.

Для пущей убедительности исключительный изобразил аплодисменты.

Девчонка на улыбку не ответила. Стояла, застыв, и всё порывалась что-то сказать – и молчала, и грудь ходила под курткой ходуном, и дыхание летело паром изо рта, и в глазах проступали бирюзовые волны…

Не Дар варга. Просто небо отражалось в слезах.

Шевельнула губами, неумело и хрипло выговорила:

– Спа… спасибо.

Потом развернулась, опрометью кинулась на тропинке.

– Буду скоро! – долетело уже издалека. – Гроски, ты смотри, чтоб он не помер!

– Исключительный уровень контроля, – вполголоса проговорил Нэйш, глядя ей вслед. – И достаточно сильный дар – я бы сказал, не меньше уровня Дайны. Тибарта она обойдёт через год, если не меньше.

– Фляжку мою верни, – выдохнул я, вытирая лицо рукавом.

Драгоценной ёмкости в руках у варга не обнаружилось. На земле не было тоже. И крыса внутри тонко, разочарованно заныла от невозможности прикоснуться к родному и прекрасному.

– В чём дело, Лайл? Внезапная жажда?

– Внезапное разочарование. Я, знаешь ли, уже планировал речь на твоих поминках. Воображал себе спокойную, мирную жизнь. Ну, то есть – до того, как ты решил сломать мне руку. Теперь мне нужно это пережить. Куда ты ухитрился её деть, а?

Не мог же потерять во время этого инфарктного представления.

Эта деталь моего снаряжения была необходима мне сейчас просто жизненно. Главное зелье «для внештатных ситуаций».

Внештатная ситуация номер один, расслабленно откинувшись на древесные стволы, неторопливо извлекла фляжку из щели между брёвнами.

Нэйш откручивал колпачок, очевидно плюя на мою требовательную руку.

С до неприличия торжествующим видом.

Потом он сделал глоток. И застыл.

Можно было тоже поторжествовать – самую малость.

– Чудная штука, правда? – спросил я, наблюдая, как на лице у напарничка медленно отрисовывается поражённое выражение. – Порадочек с родины. Ровно в два раза крепче обычного виски. Да ещё девять хмельных трав и три вида перца – её где-то дюжинкой называют, а где-то глоткодёром. Потому как, понимаешь ли, сложно выпить и не заорать.

Исключительный в очередной раз показал, что он тут не хухры-мухры, а немножко легенда. Он мужественно не издал ни звука – только порозовел и взмахнул ресницами, стряхивая непрошенную слезу.

Медленно, размеренно выдохнул. Вперился изучающим взглядом во фляжку.

Потом в меня.

– Хочешь сказать, – неторопливо выговорил Нэйш, – ты этим собирался напоить меня во время сердечного приступа?

– Что? Эта штука вполне себе может поднять мёртвого. Или живого уложить – я запамятовал. К тому же у тебя не было сердечного приступа, отдай мою фляжку, чёртов ты симулянт.

Нэйш покачал в пальцах фляжку, будто взвешивая или что-то прикидывая. Или подсчитывая. Потом кивнул мысленно выведенному итогу.

И глотнул во второй раз.

– Боженьки, Арделл меня прибьёт, – выдохнул я, усаживаясь на брёвна рядом. – Она и так выговаривает мне за то, что я тебя спаиваю. Дурное влияние, знаешь ли. Опасная штука.

На третьем глотке исключительный всё-таки поперхнулся. Потом просиял слегка ненормальной улыбкой, выдал: «Лайл, ты меня искушаешь» и залил неудачный глоток четвёртым.

Грызун внутри в кои-то веки тихо скулил от полной непонятности ситуации, а язык опережал события и работал за троих.

– Надеюсь, ты не решил выхлестать всё и забрать у меня лавры? Учти, эта штука валит намертво, так что сбавь обороты, иначе допьёшься до лирических песенок ближайшей сосне. Или начнёшь порхать в окрестностях как бабочка. Надо думать, наша подмога и так озадачится тем, что тут творится, а если ещё вообразишь себя чем-то крылатым – у меня может не хватить спиртного на всех, кто это увидеть… Боженьки, да в каких трущобах ты так пить учился?!

– Рифы. Бордель. Потом группы охотников, – Нэйш сделал контрольный седьмой глоток и закрыл глаза. Протянул мне фляжку. – Прекрасные примеры, мастера своего дела… Всегда важны учителя, да?

Каким-то чудом он ухитрялся выглядеть, как отдыхающий путешественник, который вот уже две недели кутит на приморском курорте, а теперь вот решил взять паузу на минутку. Даже благодушная улыбочка цвела на губах.

Только вот напряжение, которого не было в фигуре – гудело поблизости, колыхалось в воздухе… Покалывало кончики пальцев.

Сколько он там с Йоллой на вызовах? А до того ведь тоже учил девочку, и у них там что-то не ладилось.

– Ха. Довелось мне, знаешь ли, попробовать себя в роли домашнего учителя. Папаша двух избалованных близнецов нанял – подучить их магии холода. Остальные учителя бежали из этого дома как от чумы. Не припомню, но, вроде, я после того и пошёл в Гильдию Чистых Рук. Да что там – я готов был навоз вилами грузить. Отвратная работёнка, как по мне.

На вкус дюжинка была – будто глотаешь жидкое пламя. А оно потом полыхает во рту – разворачивается в букет трав, обжигает желудок, в венах вот бушует.

– Да, потом ещё встречался с одной… из пансиона. Которая всё толковала, что это призвание. И его не слишком-то легко выдержать. Ученики, говорила она, в основном нацелены на то, чтобы пить из тебя кровь своим упрямством. Ну, и кроме того, они еще неблагодарные сволочи.

Второй глоток разжёг пламя внутри пожарче. Зазудела Печать на ладони – слишком много тепла сразу.

– Что стояло на кону? Настолько, что ты принялся разыгрывать драму с предсмертными конвульсиями?

Нэйш не соизволил поднять голову, но под ресницами обозначился направленный на меня взгляд.

– Ничего особенного, Лайл. Просто ей нужно было… пройти через кое-какие стены.

Аманда говорила – девочка не решается лезть в соединение сама. От боязни или от того, что возненавидела Дар.

– Стало быть, решил её подтолкнуть. Почему так-то?

– Безысходность, – Нэйш слегка повёл рукой, – хорошая мотивация. Такая же, как грань, на которой забываются страхи. У каждого своя, но я попытался с этой.

Попытался, мантикорий сын. Дюжинка действовала просто отменно – прогоняла из пальцев дрожь.

– И много репетировал перед попыткой? Исключительный, честно – ты себя превзошёл. Ты точно не играл в любительском театре?

– Вообще-то, – тихо уронил Рихард, – недели две назад один хозяин зверинца спросил, не играю ли я время от времени Ребёнка Энкера. И потом признал, что у меня получается неплохо. Так что некоторый опыт…

Тут уж я не выдержал и гулко хрюкнул во фляжку. Потом хрипло расхохотался. Может, это была дюжинка, которая расплясалась изнутри, или радость за Йоллу, или это сказывалось уходящее напряжение дней – кто там знает.

Мне потребовалось время понять, что напарник тоже смеётся – бесшумно и мягко.

В общем-то, это было почти мило – если бы в этот момент на поле брани не пожаловала вся королевская рать. С Гризельдой Арделл во главе. И с волокущей её за руку Йоллой – в авангарде.

– У меня есть большое желание спросить – что тут творится, – произнесло начальство, оглядывая прелестную картину.

В грязи и снегу дрыхнет себе драккайна, от боков пар валит. Из-за брёвен тихонько торчат ноги разводчика. Мы с Нэйшем расселись себе на брёвнах, и я пытаюсь задавить неуместный гогот.

– Гриз, я их честно, на четверть часа оставила… – начала Йолла.

Мимо неё к драккайне. прошагала Мел – протащив за собой новичка.

– …этим придуркам пяти хватит, – донеслось до нас.

Я задавил в себе последний особенно приставучий смешок и открыл рот, чтобы отчитаться насчет деревни, паренька и бойцовых возле клеток.

В этот момент Нэйш соизволил открыть глаза. Совершенно трезвые.

– Он меня спаивает, – поведал исключительный замечательно ясным голосом. – Мне кажется, ваш заместитель, госпожа Арделл, – исключительно опасный человек, который оказывает… как ты говорил Лайл, дурное влияние?

Арделл глубоко вздохнула и обратила на меня вопрошающий взор.

Я попытался без особого успеха спрятать фляжку.

Ладно, это, в конце-то концов, было почти лестно.

ГРИЗ АРДЕЛЛ

– Ким, ну глянь, какая красавица!

Полусонная драккайна урчит, когда Йолла чешет ей клюв. Мел деловито обрабатывает шрамы притираниями. Ким устроился тут же, у брёвен, разбирает найденные в одной из лабораторий документы. Время от времени роняет листы, потому что слишком уж задерживает взгляд на Мел… это что еще за новости.

Гризельда Арделл стоит, прислонившись спиной к смолистому, царапучему частоколу. Как к крепости.

Улыбка живёт внутри и упрямо лезет на губы. И дышится – полной грудью, плевать, что в воздухе – гарь и затхлый запах темницы. И думается – о хищных бойцовых, которым не нужно умирать. О гибридах, которых забрали. О разводчике, которого передали людям Шеннета.

Немного – о Гроски, который вместе с подручными варгами перекидывает животных в питомник.