Текст книги "Всё или ничего (СИ)"

Автор книги: niki123

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 51 страниц)

– Прикрытие? – спросил он.

Эдмунд коротко кивнул и поставил сумку на пол. Мужчина медленно расстегнул пряжку плаща, снял его с Эдмунда и кинул куда-то на кровать. Затем стал также медленно расстегивать пуговицы рубашки, Эдмунд не сделал ни единого движения, чтобы его остановить. Он покорно снял рубашку, и капитан просто кинул ее на пол. По коже Эдмунда пробежали мурашки неуправляемого ужаса и холода. Взгляд упал за спину капитану, на до этого бесстрастном лице появилось удивление. Альфа заметил взгляд и хмыкнул, отходя в сторону.

За его спиной стояла совсем небольшая ванна, наполненная водой. Она была самой обычной, такую часто берут с собой аристократы в путешествия. Особенно не полежишь, но привести себя в порядок перед сходом на берег можно. Эдмунд поднял вопрошающий взгляд на капитана, который, не отрываясь, смотрел на него. Ему просто нравилось на него смотреть.

– А ты думал, что я тебя такого в постель потащу? – с легкой усмешкой осведомился он.

Краска стыда залила щеки омеги. Он сразу почувствовал себя каким-то оборванцем, которого привели в богатый дом. Конечно, он грязный. Он не сходил на берег уже почти две недели. Можно подумать, что все остальные вокруг такие уж чистые! Эдмунд сжал зубы.

– Раздевайся и лезь в ванну, – произнес капитан.

– А вы будете стоять и смотреть, – мрачно сказал омега.

– А с чего бы мне отказывать себе в этом удовольствии? – усмехнулся альфа.

Эдмунд вздохнул. Он подошел к ванне, провел пальцами по воде. Теплая, почти горячая. Интересно.

– Где вы взяли столько горячей воды? – спросил Эдмунд, вновь проводя пальцами по воде.

– Ты правда хочешь знать или просто тянешь время? – выгнул бровь альфа.

Эдмунд скрипнул зубами и принялся раздеваться. Сначала он скинул туфли. Ноги оказали на ковре, ворс защекотал стопы. Капитан сложил руки на груди и смотрел, как раздевается прекрасный пленник. Эдмунд закрыл глаза, расстегнул брюки, те упали к ногам. Омега досадливо выдохнул, чувствуя, как предательски алеют щеки, хотя он очень старался выглядеть спокойным, затем быстро забрался в ванну.

Она была меньше, чем казалась на первый взгляд. Короткая, но очень глубокая, ноги упирались в стенку и их пришлось подогнуть. Горячая вода радостно приняла омегу в свои жаркие объятия, и тот против воли довольно вздохнул. Провел рукой по зеленоватому от синяков животу, бедрам, шее. Вода доходила до середины шеи. Эдмунд услышал шаги Зверя. Тот остановился за спиной и, кажется, сел. Омега почувствовал жаркое влажное дыхание на своей шее. Загорелая мускулистая рука коснулась воды в дюйме от шеи парня. Пальцы стали неторопливо скользить по водной глади. Эдмунд запретил себе думать о том, что сидит в прозрачной воде совершенно голый перед чужим альфой. Просто запретил.

– Наслаждаешься? – услышал Эдмунд негромкий вопрос.

– Почти, – также негромко ответил парень, пальцы будто случайно коснулись его плеча, омега вздрогнул.

Рука переместилась за ушко, пальцы чуть пощекотали нежную кожу, и Эдмунд прижал подбородок к плечу, стремясь прекратить прикосновение. Капитан тихо рассмеялся. Вторая рука опустилась в воду и пробежалась по животу, Эдмунд оцепенел. Но не остановил его. Вместо этого Эдмунд сделал глубокий вдох и с головой ушел под воду. Принялся лихорадочно тереть длинные волосы руками, чтобы отчистить многодневную грязь. Затем вынырнул и все повторил сначала. Альфа не стал ему мешать, волосы цвета белого золота красиво переливались на воде от света трех фонарей, стоящих в каюте. Эдмунд нырнул в последний раз, а затем вновь вынырнул. Вода стекала по щекам, губам, капли повисли на ресницах.

Зверь нагнулся и прижался губами к мокрой щеке, затем поцеловал в губы. Эдмунд не отстранился, но и не ответил. Ощущение было… странным. Но противно не было. Альфа провел языком по сомкнутым губам, чуть потянул за нижнюю, отпустил. Пальцы обвели скулу, маленькое смешное ушко. Затем оторвался от омеги. Тот прикрыл глаза, ожидая дальнейших действий.

Но их не последовало. Мужчина встал, и Эдмунд против воли повернул голову. Капитан снял с кровати плащ, взял сложенную простыню и подошел к ванне, разложил ткань. Эдмунд понял незамысловатый намек и вылез из ванны. Вода закапала на ковер, мужчина накрыл омегу тканью. Она мгновенно прилипла к телу. Эдмунд опустил глаза вниз, задышал чуть менее спокойно, выдавая свой страх.

Альфа медленно к нему наклонился и вновь поцеловал. Но омега стоял безвольной куклой в его руках. Он не сопротивлялся, но и не отвечал, и уж точно не проявлял никакой инициативы. Мужчина отстранился и досадливо выдохнул.

– Нет нужды зажиматься так, будто для тебя это в первый раз, – произнес он без раздражения.

Эдмунд внутренне усмехнулся этим словам, видимо, тень усмешки отразилась на лице, потому что глаза Чезаре чуть сузились, он осторожно заставил омегу взглянуть себе в глаза.

– Или первый? – выгнул альфа бровь.

Эдмунд отвел взгляд. Он совершенно определенно не собирался признаваться этому человеку в своем полном отсутствии опыта.

– Сколько тебе лет? – внезапно спросил альфа.

– Двадцать шесть.

– То есть ты хочешь мне сказать, – начал альфа, показывая всем видом, что не верит даже в возможность того, что Эдмунд совершенно неопытен, – что дожил до двадцати шести лет, вращался во всех своих высших кругах и при этом остался девственником?

– Да иди ты в бездну! – воскликнул Эдмунд и со всей обидой, которую всколыхнул в нем этот человек, ударил его в челюсть. Тот от неожиданности моргнул, а омега отошел на несколько шагов назад, придерживая простыню.

В горле пересохло от ужаса. Теперь капитан его просто убьет. Ну или ударит, как минимум. Но тот постоял немного, похоже удар его совсем не впечатлил. Эдмунд неглубоко дышал, лихорадочно пытался сосчитать собственные вздохи, но путался в цифрах, все напускное спокойствие начало осыпаться. Через пару мгновений Чезаре увидел перед собой напуганного до смерти парня, который все еще пытался это скрыть. По правде говоря, капитан заметил его состояние, как только тот вошел. Он уже понял, что чем страшнее становится прекрасному пленнику, тем спокойнее он старается казаться.

Чезаре медленно подошел к омеге, взял из стиснутых побелевших пальцев простыню, и разжал руки. Материя упала к ногам, позволив любоваться на точеное подтянутое тело. Мышцами тут и не пахло, но Эдмунд не был похож на скелет, обтянутый кожей. Все как надо. Очень пропорционально. Чуть золотистая от южного загара кожа покрылась красными пятнами смущения. Эдмунд быстро юркнул в кровать и закрыл глаза, стоило альфе начать раздеваться.

Он не видел литых мышц, длинных мускулистых ног. Талии не было вовсе, из-за мышц торс казался почти квадратным. Мощная грудь и разворот плеч, широкая спина. Эдмунд услышал, как Зверь подошел к кровати, как она жалобно скрипнула под его весом. Он придвинулся к оцепеневшему парню, накрылся одним с ним одеялом. Пальцы невесомо коснулись щеки, губ, мокрых волос. Затем слегка пощекотали кожу за ушком, отчего омега раскрыл глаза и отстранился. Альфа цокнул языком и придвинул его обратно к себе.

– Ты задумал быть мучеником? – спросил он, обводя контур губ омеги. Эдмунд молчал. – Послушай меня, – тон Чезаре изменился, став мягче, появились бархатные нотки, – я знаю, кто я. Я мерзавец. Чудовище и зверь, если угодно. Но сейчас я хочу быть человеком. С тобой. Ты понимаешь? – Эдмунд коротко кивнул. – Не стоит меня сейчас бояться. Я не хочу делать больно. Но если ты решил быть мучеником, то все это превратится для тебя в пытку, – губы легка прикоснулись к подбородку. Горячая рука взяла руку Эдмунда, прижала к небритой щеке. Он брился последний раз неделю назад, щетина колола ладонь. Чезаре спустил руку омеги себе на шею, потом на плечо. Эдмунд пальцами чувствовал мышцы-канаты. Странное ощущение. – Я такой же человек как и ты, – тихо сказал мужчина, целуя мягкую ладошку, – не бойся меня. Не сегодня.

Альфа запечатлел короткий поцелуй на щеке парня, поцеловал скулу, подбородок, ямку у ушка. Эдмунд сглотнул. Эта нежданная нежность обезоружила его и напугала сильнее, чем такая простая жестокость и черствость. Это было непонятно и странно. Поцелуи были немного колючими из-за щетины, но не были грубыми, противными. Руки слегка ощупывали тело, не причиняя страданий и боли.

Чезаре прикусил плечо, небритой щекой спустился по груди до соска, провел колючей щекой и по нему, отчего омега вздрогнул. Горячий рот сомкнулся на маленькой розоватой ягодке, зубы чуть прикусывали, заставляя ее медленно затвердевать. Щеки покалывали кожу, делали ее чувствительнее. Эдмунд прерывисто вздохнул, когда альфа переместился на второй сосок. Опытные пальцы теребили другой. Мужчина проскользил зубами до шеи, немного сжал нежную кожу губами, потом неожиданно сильно прикусил, заставив омегу охнуть. На коже остался красноватый отпечаток зубов, который Чезаре тут же обвел языком, затем подул, омеге стало щекотно, и он поерзал. Альфа взял руку любовника, положил себе на шею и склонился для поцелуя, но замер в одном дюйме от желанных губ, будто раздумывая. Пытливый взгляд прошелся по лицу омеги, будто пытаясь понять, что у него в голове. Затем в один миг расстояние было преодолено, губы накрыли рот Эдмунда, рука альфы поглаживала подбородок, словно убеждая раскрыться.

Чезаре целовал его неспешно, никуда не торопясь, терпеливо ждал ответа. В какой-то момент омега будто дрогнул, губы чуть приоткрылись. Но мужчине хватило и этого. Он углубил поцелуй, не встретив сопротивления, стал исследовать рот омеги. Будто пробовал что-то бесконечно вкусное. Пальцы по-прежнему поглаживали подбородок, затем переместились к ямке за ушком, указательный палец шаловливо пощекотал кожу. Эдмунд попытался прижать голову к плечу, но альфа не дал ему этого сделать, удержал лицо на месте, продолжая целовать и щекотать за ушком. Ему хотелось губами почувствовать, когда Эдмунд улыбнется. Это случилось довольно скоро. Сладкие губы раздвинулись, из горла вырвался смешок.

Альфа на мгновение отстранился, а затем вновь поцеловал омегу. Но уже по-настоящему. Требовательно, жарко, чтобы не оставалось никаких сомнений. Эдмунд прерывисто вздохнул, такой напор был ему в новинку, хотя сам поцелуй не был первым. Но он был… приятным. Совесть грызла изнутри, говорила, что нельзя наслаждаться тем, что происходит сейчас. Эдмунд попытался успокоиться, вернуть прежнее состояние. Но у него ничего не получилось. То состояние оцепенелого ужаса было отнюдь не приятным, и тело не хотело в него возвращаться, ему нравилось то, что происходит сейчас.

Чезаре отпустил губы любовника из плена, переместился на шею, заставив парня откинуть голову назад. Губы исследовали каждую жилку, одна рука опустилась на ребра, сжала их и переместилась на бока, сильнее прижала к кровати. Сам мужчина придвинулся ближе, кожа к коже. Эдмунду он показался невероятно большим и горячим, плотным. Омега прикусил губу, когда рот альфы вновь вернулся на затвердевший сосок. Губы упрашивали, искушали и обещали, обещали, обещали. Чезаре оторвался от маленькой ягодки, мозолистые ладони накрыли соски, несколько раз проскользили по ним. Эдмунд почувствовал, как внутри что-то начало тлеть, разливаться по телу теплой волной, заглушая порывы стыда и совести. Омега прикоснулся к темным, немного вьющимся волосам альфы, который в этот момент осторожно ощупывал его живот. Почувствовав прикосновение, он на секунду замер и поднял голову на любовника. Затем вновь склонился к коже, с которой все еще сходили жуткие синяки, и пробормотал:

– Мои ребята постарались?

– Есть такое, – тихо ответил Эдмунд.

– Я их прибью, – очень спокойно сказал Чезаре, и омега поверил в его слова.

Альфа стал выводить одному ему известные узоры на животе любовника, тот закусил губу, когда нетерпеливый язык забрался в ямку пупка, затем Чезаре подул на нее. Стало щекотно, и Эдмунд тихонько рассмеялся. Этот звук музыкой отозвался в ушах капитана. Рука опустилась на бедро, сжала полу возбужденный член любовника, Эдмунд громко охнул, стоило пальцам пробежаться по всему стволу, сначала вниз, потом вверх. И еще раз. И снова. Пока дыхание омеги не сбилось. Тогда Чезаре легко-легко обвел пальцем чуть набухшую головку члена, с удовольствием смотря, как омега задерживает дыхание на полувздохе. Мужчина прижался губами к бедру Эдмунда, зубами проскользил до самого живота, затем подтянулся к лицу любовника. Ему нравилось смотреть, как на его лице сменяются эмоции, как его покинул страх. Голубые глаза потемнели, губы приоткрылись и хватали воздух. Капитан поцеловал омегу, рука прекратила искушать любовника, и в его глазах мелькнуло разочарование.

Воздух стал казаться раскаленным, стало невозможно дышать. Легкие горели от нехватки воздуха, все тело Эдмунда горело будто в адском огне, лишало разума. Напряжение накапливалось внутри как вода в море от впадающих в него рек, грозило перелиться куда-то за край. А куда, омега не знал. Стыд и страх куда-то исчезли, просто растворились в этом напряжении.

Альфа сильно прикусил плечо, омега вскрикнул, от этого запретное удовольствие стало только острее. Мозолистая рука проскользила по ребрам, боку, бедру. Колено осторожно раздвинуло бедра, Эдмунд чуть напрягся. Но Чезаре не дал ему опомниться, вновь вовлек в умопомрачительный поцелуй, который лишал разума и воли. Омега обнял любовника за шею, притягивая ближе к себе. Один палец медленно скользнул в омегу, стал осторожно ощупывать Эдмунда изнутри. Когда добавился второй палец, омега чуть поморщился. Было не то, чтобы очень больно, но… неприятно. Определенно. Пальцы синхронно двигались внутри, растягивая узкий проход. Губы Чезаре дразнили, уговаривали, отвлекали. Эдмунд обнимал его за спину, руки скользнули на бока, омега почувствовал, как перекатываются мышцы под вспотевшей кожей. Третий палец осторожно проник внутрь, и Эдмунд протестующе зашипел. Стало больно. Альфа сильнее прижал его к кровати и принялся шептать на ушко какие-то бессвязные успокаивающие слова. Эдмунд иногда сжимался, чем доводил Чезаре до безумия.

Когда он так делал, Чезаре едва удерживался, чтобы не сорваться. Там, внутри, было так тесно, так узко, что сдержаться было совершенно невозможно. Все перед глазами мутнело, само сознание мутнело, оставались только голые инстинкты.

Чезаре убрал пальцы, коротко поцеловал Эдмунда, и медленно, дюйм за дюймом, вошел в напрягшееся тело. Эдмунд изо всех сил сжал зубы. Альфа чуть двинулся вперед, заставив омегу болезненно вскрикнуть, затем чуть вышел. Потом снова скользнул вперед, Эдмунд кусал губы, сжимал в руках простынь. Тело не хотело принимать такого большого альфу, оно напрягалось, сопротивлялось вторжению.

– Ну давай, синеглазка – выдохнул мужчина, изо всех сил борясь с сумасшедшим желанием наплевать на темп и просто вколачиваться в такое желанное тело, – расслабься… Сейчас будет получше…

Эдмунд только прикрыл глаза, с трудом ему веря. Альфа обхватил его руками, и перевернулся на спину. Эдмунд замер на нем, не зная, что делать. Все внутри саднило, тянуло и горело одновременно.

– Давай… сам, – прошептал Чезаре, кладя руки любовнику на бедра.

Мужчина чуть приподнял свои бедра, одновременно подтягивая Эдмунда к себе. Тот вскрикнул. Альфа повторил движение, обхватил член Эдмунда и стал ритмично двигать рукой, возвращая возбуждение в кровь. Эдмунд осторожно скользнул вперед и замер, услышав утробный стон мужчины. Омега несмело повторил движение, оперевшись руками о торс любовника. Мягкие короткие волосы защекотали ладони. Чезаре подался бедрами на скольжение омеги, подстраиваясь под заданный ритм.

Боль стала постепенно уходить, притупляться. Эдмунд стал двигаться увереннее, смелее. Чезаре помогал ему, сам насаживал на себя. Вдруг у Эдмунда соскользнули руки при очередном толчке, и он проехался животом по животу альфы. Это движение сорвало с губ обоих стон, ощущения стали во сто крат ярче. Эдмунд стал двигаться именно так, будто выгибаясь вниз. Через несколько минут Чезаре вновь перевернулся, подминая под себя омегу. Стало наплевать на темп. Они оба забыли, что это такое. Альфа быстро двигался, заставляя Эдмунда кусать губы. Тихие стоны все равно срывались с влажных губ. Глубокие толчки довели омегу до самой грани, он балансировал на ней несколько мучительных мгновений. Чезаре обхватил его член рукой, и хватило одного проникновения, одного движения большой руки, чтобы довести омегу до разрядки.

Жуткое напряжение, сконцентрировавшееся в самом низу живота, внезапно покинуло тело Эдмунда, оставив фантастическое, ни с чем не сравнимое удовольствие. А потом чувство восхитительной усталости. Чезаре излился в омегу с громким рыком и тут же вышел, не допуская сцепки. Мужчина буквально упал на парня, тот тяжело дышал, обнял его, совершенно ничего не соображая.

– Тебе не тяжело? – негромко спросил альфа.

– Нет, – пробормотал омега, прикрыв глаза и по-прежнему обнимая мужчину, – здесь холодно, а ты теплый.

Капитан низко хохотнул, перекатился на бок, подтянул одеяло с пола и укрыл им их обоих. Эдмунд ткнулся ему куда-то в подмышку, мужчина стал лениво поглаживать его по кромке волос на шее. Волосы высохли, спутались, но все равно переливались между пальцами. Омега посапывал, и его дыхание слегка щекотало кожу. Уснул, наверное.

Но Эдмунд отстранился, не сказав ни слова. Дурман желания стал рассеиваться, и стало приходить всепоглощающее чувство вины. Вдруг все мысли разом вернулись омеге в голову, стали тесниться, забытая ненависть будто сговорилась с совестью, стала нашептывать разморенному сознанию гадости. Страшные и невероятно пошлые. Пропитанные грязью и похотью.

Чезаре поймал подбородок Эдмунда и повернул его лицо к себе. Парень стремительно начал вновь закрываться в свой панцирь спокойствия, но то чувство вины, застывшее в глазах, еще не успело скрыться. Эдмунд прикрыл глаза, Чезаре быстро наклонился и поцеловал его. Омега попытался отстраниться, но мужчина удержал его.

Мужчина не знал, что ему сказать. Он знал единственный способ успокоить, и он им воспользовался. Да вот только парень не поддался. Стало только хуже. Чезаре отстранился, поняв крах своей попытки.

– Мне пора, – сказал Эдмунд, сползая с кровати и закутываясь в лежащую на полу простыню.

– Боишься, что мальчик догадается? – выгнул бровь альфа. – Уже поздно. Мы были довольно громкими, ты не находишь?

– Нахожу, – сдавленно ответил Эдмунд, натягивая брюки.

Чезаре помолчал. Он чувствовал себя… довольно странно. Он смотрел, как одевается Эдмунд, тот морщился, нагибаясь. Мужчина хмыкнул. За это ему стыдно не было. Эдмунд оделся, застегнул плащ. Чезаре так и лежал на кровати, одеяло закрывало его лишь по пояс. Он подпер щеку рукой и смотрел на Эдмунда взглядом довольного сытого кота. Но в глубине глаз что-то затаилось, будто тлело. Эдмунд поднял сумку и закинул ее на плечо.

– Завтра, – услышал омега и замер, схватившись за дверную ручку, – приходи так же.

– Что? – парень обернулся.

– Ты думал, что я говорил об одной ночи, – протянул альфа, разом догадался, – Нет, синеглазка. О многих ночах. Я тобой еще не насытился, – глаза Эдмунда расширились словно от шока.

– Но… – омега нерешительно замолчал, не зная, что сказать в ответ на такие слова.

– Что? – удивительно мягко спросил мужчина. – Ты же не заставишь меня повторять условия?

Эдмунд сцепил зубы. Дурман ночи рассеялся. Ничего не изменилось. Совсем. Он повернулся, не в силах и слово вымолвить, просто вышел. Быстро-быстро пошел по коридору. Было совсем темно. Глубокая ночь. Шало должен спать.

Но омега жестоко ошибся. Открыв дверь, он увидел сидящего на кровати подростка. Тот явно ждал его. У Эдмунда душа ушла в пятки. Дверь закрылась с тихим скрипом.

========== Глава 10 ==========

Шало сидел на кровати и ничего не говорил. Эдмунд остановился у двери, сумку поставил на пол. Надо было что-то сказать… вполне возможно, что подросток просто не может уснуть, а у него уже ладони вспотели от волнения. Эдмунд вздохнул, взял сумку, перенес ее к кровати. Бета молча за ним наблюдал, страшно этим нервируя омегу.

– Чего не спишь? – нарочно непринужденно спросил Эдмунд, но голос предательски дрогнул на на последнем звуке.

Шало молчал. Затем наконец произнес:

– Тебя жду, – глухо ответил он.

– Зачем? – Эдмунд сделал жалкую попытку улыбнуться. Внутри все скрутило непередаваемой паникой, смешавшейся с жгучем стыдом. – Я же говорил, порисую и приду.

Омега сам поморщился в темноте, услышав такую явную фальшь собственных слов.

– Не ври, – непререкаемым тоном сказал Шало. Эдмунд закрыл глаза, ожидая его дальнейших слов, – я хоть и бета, но запахи чувствую. Во дворце был целый гарем, я знаю, как пахнет секс.

Эдмунд молчал. Сказать ему было нечего, да и любые слова были бы только лишними. Ненужными. Ему сказать в свое оправдание было нечего, потому что ничто не может объяснить того, что он сделал. Он не только сам пришел к разноглазому капитану. Он не смог удержаться. Вел себя как… как… Эдмунд даже не мог подобрать достойного слова, чтобы обозначить свое бесстыдное поведение. Падший омега, капитанская подстилка. Вот кто он теперь.

– Зачем? – спросил Шало, нарушив тишину. – Он столько всего сделал. Ты же ненавидел его. Зачем?

Эдмунд молчал, собираясь с силами. Наследник Дакара не успокоится, пока не узнает причину, это ясно. И если ему не скажет омега, то он наберется наглости и пойдет к капитану. Огонь юности только будет подстегивать его, а вот Зверь выбирать выражений не станет, да и подростка щадить не будет. Все расскажет.

– Он предоставил мне выбор, – наконец сказал омега, – либо он один, либо вся команда. Я выбрал его.

Шало пригнул голову. У Эдмунда на душе стало так гадко, так мерзко, что дышать стало тяжело. Мысли, вспоминания, все нахлынуло разом, волной. Стало так стыдно, что заалели щеки, шея, загорелись уши, затылок, все словно кололи крошечные иголочки жгучего стыда. Подросток встал с кровати и попытался коснуться Эдмунда, омега физически чувствовал жалость паренька и отстранился. Шало не стал настаивать, так и остался стоять напротив Эдмунда.

– Шало, мы не будем это обсуждать, – произнес Эдмунд. Бета впервые услышал в его голосе металлические нотки. – Никогда.

Паренек кивнул. Эдмунд снял ботинки и осторожно опустился на кровать. Поясницу ломило, тянуло. Эта боль была еще большим напоминанием о его поступке. Что ж… он заслужил ее. Эдмунд лег на бок, отворачиваясь от беты. Тот потоптался на месте, потом тоже лег, Эдмунд кожей чувствовал его взгляд на своей спине. Парень пригнул голову, уткнулся в теплый мех ворота. Он был мягким, каким-то очень уютным.

От этого ощущения стальные тиски жуткой тоски сжали сердце омеги. Боги, как захотелось домой. Забыться в домашнем уюте, вернуться в свою комнату, разложить вещи. А потом спать. Долго-долго, чтобы когда проснешься, сначала не мог сообразить, кто ты и где ты. И который день. И чтобы мысли путались, и воспоминания стирались под действием времени. Чтобы можно было навсегда забыть то, что случилось. И никогда не вспоминать.

Омега сильно ущипнул себя за руку, чтобы прекратить поток слезинок, капающих по щекам. Это не удалось. Парень просто старался размеренно дышать, сосредоточившись на идеально ровном дыхании, чтобы не выдать своего состояния Шало.

Боги… Лучше бы было больно. Тогда бы Эдмунду бы не понравилось, было бы больно только телу. Но не душе. А теперь… а теперь он ничего не стоит. Потому что душа, оскверненная похотью, навсегда теряет свою ценность. Теперь он пустой внутри, остался только прекрасный фасад. Который всем и нужен был всегда.

Эдмунд закрыл глаза. Начала сильно болеть голова, омега утер мокрые щеки. Внезапно по-мальчишески тонкая рука коснулась плеча омеги, заставив парня замереть. Шало придвинулся очень близко, обнял Эдмунда со спины. Он ничего не говорил, но омега чувствовал это молчаливое сочувствие и поддержку. Эдмунд почувствовал такую благодарность к этому подростку, что не стал отстраняться. Шало очень трогательно сопел ему в затылок, видимо, потихоньку засыпая. Это размеренное чужое дыхание немного успокоило воспаленный измученный разум Эдмунда, и тот тоже скоро стал засыпать, плавно погружаясь в спасительное желанное забытье.

*

Утром у Эдмунда болела голова и поясница. Он встал, стараясь не морщиться от тянущей боли. На Шало он не смотрел. Паренек робко ему улыбнулся, Эдмунд в ответ улыбнулся краешком губ, едва заметно. Он расчесал теперь чистые волосы, пытаясь распутать колтуны, в которые они спутались вчера ночью. Об этом обстоятельстве Эдмунд старался не думать.

Вскоре пришел Змей. Эдмунд спокойно взглянул на него, тренируясь перед завтраком. Если даже бета услышал вчера запах, то значит его услышали все пираты, а они совсем не из тех деликатных людей, которые будут молчать и делать вид, что ни о чем не подозревают. А доставлять им удовольствие своим смущением, робостью и унижением Эдмунд не собирался. Знают? Ну что ж… Он справится. Не имеет права не справиться.

С этой решимостью Эдмунд направился за их вечным проводником в каюту-столовую. Стало еще холоднее, в коридоре дыхание вырывалось маленьким облачком. Эдмунд покрепче закутался в плащ, руки сами собой сжались под тканью от напряжения. Когда они вошли в комнату, все притихли как в первый день.

Знают. Эдмунд сглотнул, опустил взгляд, щеки чуть покраснели от смущения. Кто-то кашлянул, кто-то присвистнул. Чезаре молчал, но одного его взгляда хватило, чтобы свист прекратился. Эдмунд взял себя в руки и поднял взгляд. Пираты смотрели на него с непередаваемым самодовольством, будто это они вчера были с ним, а не их капитан. Эдмунд смотрел на них чуть презрительно, будто усмехаясь про себя.

Смотрите на меня, но не смейте трогать. Говорите со мной, но не надейтесь на ответ. Я выше вас всех. И вы не стоите моего внимания.

Пленники прошествовали на свои места. Эдмунд сел рядом с капитаном, тот глянул на него и едва заметно улыбнулся, но омега не ответил на улыбку. Даже взгляда не поднял. Ему было невыносимо видеть это лицо, потому что он помнил, как оно меняется от желания, темнеет, черты чуть смягчаются. Он не мог касаться его, потому что до сих пор будто чувствовал его прикосновения. И внутри все начинало дрожать.

Эдмунд молча ел горячую кашу, не ощущая вкуса. Альфы смотрели на него, он изредка встречался с ними глазами. Их взгляды пробегались по лицу, плечам, будто отыскивали какие-то перемены в омеге. Эдмунд чувствовал эти взгляды кожей. Больше всех его нервировал Тин. Он смотрел, не мигая, прожигал глазами. Раздражение было видно невооруженным взглядом. Эдмунд постарался не обращать на этого жилистого альфу внимания. Он что-то сказал своему соседу, и они дружно захохотали.

Завтрак довольно быстро закончился, к радости Эдмунда. Пираты ушли на палубу, кто-то отправился в трюмы. Все были довольными, скоро должны были сойти на берег. Пленники ушли в свою каюту, но омега не выдержал долго в замкнутом помещении. Шало мало говорил, Эдмунд оставил ему книгу и вышел.

На палубе все были чем-то заняты, но не носились туда-сюда, как обычно. Видимо, попутный ветер прочно обосновался в парусах пиратского корабля и гнал судно к берегу. Матросы о чем-то разговаривали, изредка поглядывая на Эдмунда. Омеге уже стало казаться, что вообще все взгляды сосредоточены на нем. Навечно.

Невыносимо. Это внимание, преследующее его как охотничья собака дикого зверя, всю жизнь мучило омегу. Но если раньше люди не могли оторвать взгляда от лица, Эдмунд видел в их глазах неприкрытое восхищение, иногда желание, то сейчас взгляды были… в некотором смысле собственническими. Раньше пираты думали, что омега недоступен. Все подкреплял приказ капитана. Теперь же они поняли, что и Эдмунда можно уговорить.

Омега делал вид, что для него это не имеет никакого значения. Будто он каждый день сталкивается с таким отношением. Но внутри все корчилось от стыда и неуместной глупой обиды. Хотелось закричать, начать доказывать, что он не такой, как они думают. Что все не так. Это застарелое желание было при Эдмунде почти всегда, его вселил в него Трэвис, который вечно бросал колкие замечания. И вечно приходилось оправдываться. Омега так к этому привык, что очень долго оправдывался перед всеми вокруг. Всегда боялся что-то сделать неправильно и услышать резкий окрик, несправедливое обвинение.

Но самое страшное, что теперь обвинение стало правдивым. А эти липкие взгляды – закономерны.

Эдмунд не стал оставаться на палубе. За штурвалом стоял Змеиная рожа, Эдмунд поднялся на капитанский мостик. Здесь было очень ветрено, холодно. Альфа взглянул на парня, но ничего не сказал. Рыбьи глаза уставились вдаль. Эдмунд потоптался на месте, затем сел на канаты, спиной оперевшись о мачту. Ветер так почти не бил в спину, омега закрылся капюшоном, руки спрятал в необъятных полах плаща. Ветер гудел в ушах, Эдмунд закрыл глаза. Это чуть успокаивало, он перестал слышать что-либо кроме шума моря и ветра.

Омега не знал, сколько так просидел. Он открыл глаза, почувствовав, как тяжелая рука опускается на плечо. Парень вздрогнул и резко распрямился. Перед ним на корточках сидел капитан, Змей все также стоял за штурвалом, будто не замечая присутствия Зверя.

– Почему здесь сидишь? – негромко спросил альфа.

– Мне нельзя? – глухо осведомился Эдмунд, вновь опуская голову. Капюшон закрыл лицо, но Чезаре не стал что-то делать.

– Сиди на здоровье, – хмыкнул альфа. – Змей, – позвал он, поднимаясь на ноги, – свободен.

Змеиная рожа послушно передал рулевое колесо в руки мужчине и спустился с мостика на палубу. Зверь повернулся к омеге спиной, полы его плаща трепал сильный ветер, тяжелая ткань издавала характерный звук, ударяясь о кожаные сапоги. Эдмунд облокотился на мачту, подогнул ноги и пригнул голову. Так ветер почти не чувствовался. На капитанский мостик никто не заходил, Эдмунд отсюда не слышал похабных шуток.

Забавно, он никогда не мог представить, что найдет покой под ураганным ледяным ветром. Но так оно и было. Главное, что его никто не трогал. Чезаре делал вид, будто за его спиной никого нет.

Слава Богам.

Эдмунд сидел, не шевелясь. В голове было пусто и гулко, казалось, что теперь там гуляет наглый злой ветер северных морей. Омега был бы рад, чтобы этот ветер унес все-все мысли и воспоминания. А еще лучше унес его. Неважно куда. Просто подальше отсюда, лучше всего домой. Там сейчас тепло, наступило лето. Ник и Ричард с Адрианом всегда уезжают на пару недель в Валентайн, Кайл и Эрик иногда к ним присоединяются. Скоро должен начаться королевский сезон, на котором Эдмунд должен был присутствовать.

Назад к карточке книги "Всё или ничего (СИ)"