Текст книги "Всё или ничего (СИ)"
Автор книги: niki123
Жанры:
Историческое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 51 страниц)
– А ты? Почему ты отправился странствовать, да еще и морем?
– Я был кем-то вроде делегата. Так получилось, что я произвел фурор в свой первый сезон, обо мне заговорили, а кому надо было – услышали. Всем хотелось посмотреть на диковинную зверушку. Вот меня и отправили.
Чезаре слегка нахмурился, ему не понравилось, как омега говорит о себе. Будто он – это какая-то вещь, кукла. Пустое место.
– Зачем ты так говоришь? Ведь это неправда, – негромко сказал альфа.
– Это было правдой. Не могу сказать, что положение вещей меня устраивало, но я не верил, что можно что-то изменить. Чего уж греха таить, на меня всегда обращали внимание, но никогда никого не интересовало, что скрывается за смазливеньким личиком. Я к этому привык и не думал, что может быть по-другому. В конце концов, когда я попал на корабль, ты не стал исключением, – Эдмунд глубоко вздохнул.
Он говорил сопокойно, без боли и какого-то надрыва. Но не потому, что так хорошо себя контролировал, а потому что этого действительно не было. Прошлое называется так, потому что оно прошло. Рассказывая Чезаре, у Эдмунда появилось ощущение, будто он говорит ему о совсем другом человеке, о ком-то чужом, а не о себе. Но в конце концов, тот омега теперь действительно не он. Все изменилось, и только сейчас Эдмунд понимал, что это было необходимо.
– Не скрою, что поначалу я не воспринимал тебя, как человека, – хмыкнул Чезаре. – Но по-другому не могло быть. Полтора месяца в море, а я взрослый альфа. Присмотрелся к тебе по-настоящему я только на острове. И все продолжаю смотреть, потому что конца-края не вижу.
Эдмунд ничего не ответил. Ему было хорошо сейчас. Чезаре гладил его по спине, волосам. Прикосновения выходили какими-то рассеянными, смазанными, будто мужчина делал это неосознанно. И Эдмунду вдруг стало удивительно приятно, что муж хочет прикоснуться к нему просто так.
Странный он. Но удивительный. За черствостью и жестокостью, кровью и грязью оказался человек. Сильный, с несгибаемой волей и своими твердыми убеждениями. Оказалось, что он любит детей, хотя никогда и не говорил об этом. Но Эдмунд же видел, как он с ними общается! У него отвратительный характер… но кто из нас безгрешен? При всей вспыльчивости, Чезаре ни разу не поднял руки на омегу. После того раза на острове, он ни разу не сделал Эдмунду физически больно. Морально – да. Но и это альфа пытался как-то сгладить, искупить и исправить.
Чезаре не умел проигрывать. Он был упрямым и не понимал намеков. Красивые жесты, цветистые комплименты – это не про него. Но вот сделать мастерскую и устроить праздник… Как-то Эдмунд спросил альфу, как он до этого додумался.
– Про семью понятно, а про мастерскую? – спросил омега.
– Тебе же она была нужна, – пожал плечами Чезаре с таким видом, будто это все объясняло.
И в этом был весь Чезаре.
Мужчина пошевелился, немного меняя положение, Эдмунд отстранился.
– Тебе не тяжело? – спросил омега.
– Просто невероятно тяжело. Ты весишь как Боанергос, – улыбнулся Чезаре.
Эдмунд лег обратно, альфа подтянул его немного повыше, чтоб их лица оказались на одном уровне. Затем задержал лицо мужа в своих ладонях.
– Что? – тихо спросил омега. – Почему ты всегда так смотришь, будто видишь в первый раз?
– Потому что так и есть, – негромко произнес альфа.
– Я не понимаю.
Мужчина слегка улыбнулся и положил голову Эдмунда к себе на плечо. Альфе было хорошо и спокойно. Эдмунду не понять, что это такое, когда тебя швыряет шторм много лет подряд, а потом ты находишь тихую чистую гавань.
*
Пандар приехал день в день, как и обещал. Он прискакал верхом, при нем ничего не было. Только плащ, скрывающий всю фигуру и лицо, руки были в плотных кожаных перчатках. Эдмунд видел, как он спешился перед парадным входом, как Чезаре вышел на широкие ступени, чтоб встретить друга. Но сам омега спускаться не стал.
Ему нечего было там делать, да и Пандар навевал не самые приятные воспоминания в жизни. Встречаться со Змеем не было никакого желания. Но, похоже, что этого и не требовалось. Чезаре не послал за мужем.
– Как себя чувствуешь? – негромко спросил мужчина, осторожно обняв друга. Он помнил, как тому может быть больно.
– Нормально, я приехал к тебе с запасом, – ответил Пандар.
Хотя они вошли в дом, он по-прежниму не снимал плащ, даже лицо не открыл. Слуги с интересом поглядывали на странного гостя, но стоило Мерсье бросить один взгляд или поджать губы, как все тут же прекращалось. Все-таки, Чезаре еще не на минуту не пожалел, что взял этого сухаря управляющим. Он поддерживал необходимую дисциплину и порядок, без которой все развалилось бы.
– Накормишь меня?
– Разумеется, – кивнул Чезаре. Он подозвал Эми и отдал необходимые распоряжения. Девушка кивнула и ушла. – Пойдем в гостиную.
Когда они вошли, Пандар удивительно тяжело опустился в кресло. Лицо по-прежнему скрывал дорожный плащ. Чезаре сел напротив, сцепил руки в замок. От него не ускользнуло то, сколько усилий потребовалось другу, но внимание на этом заострять не стал.
Эми присла поднос с едой, оставила его на столике и, сделав короткий реверанс, вышла. Пандар проследил за ней взглядом.
– Ты можешь снять плащ, никто не войдет без стука, – произнес Чезаре.
Змей помедлил минуту, а затем откинул капюшон. Вертикальные зрачки уставились на мужчину.
– Ты обзавелся слугами и домом, – медленно проговорил Пандар. – Решился окончательно завязать с профессией?
– Думаю, да. Если Эдмунд останется… я почти уверен, что он останется. Тогда я не буду больше выходить в море.
Пандар замолчал, обдумывая услышанное.
– Что делать с кораблем? – наконец спросил он.
– Что хочешь. Можешь оставить себе. Можешь продать. Мне все равно, – Чезаре помолчал. – Ты можешь остаться. Здесь тебя никто не будет беспокоить.
– Ты сам знаешь, что я смогу. Как не мог раньше ты.
В который раз повисла тишина. Чезаре понимал чувства Пандара. Когда сидишь на одном месте, нет спасения от ужаса прошлого, который вырывается из глубин сознания. Но когда ты в море, в постоянном напряжении, занимаешь делом каждый день, пока не падаешь от усталости, только тогда отстается шанс не сойти с ума.
– Мне же нет нужды говорить, что мои двери всегда открыты для тебя? – спросил Чезаре, внимательно глянув на друга.
– Нет. Но наши дороги расходятся, Чезаре.
– У нас с тобой одно начало.
– К несчастью.
Они замолчали. Пандар ел, заглатывая куски мяса чуть ли не целиком, у Чезаре пропал всякий аппетит.
– Твой муж не придет? – внезапно спросил Змей, отставив тарелку.
– Не думаю. Я не стану его заставлять.
Пандар пристально посмотрел на мужчину.
– Конечно, – уголок губ Змей дернулся, не то от умешки, не то от улыбки.
– Я сказал что-то смешное?
– Нет. Я рад, что ты изменился.
– Возможно, – Чезаре залпом выпил свое вино. – Я приготовил тебе комнату. Она в отдалении, никто мешать не будет.
– Спасибо, – мужчина откинулся на спинку кресла. – Расскажи мне что-нибудь. Мне интересно. Какой твой муж?
Чезаре усмехнулся. Он не знал, с чего начать. На ум пришла одна история, которая очень точно отражала сущность омеги.
– Знаешь, благодаря нему, в доме живет один очень любопытный непоседливый бесенок, – начал альфа.
Он рассказывал, не упуская деталей, не торопился. Пандар слушал в своей обычной манере: не шевелясь и не мигая. Посторонних это всегда пугало, но Чезаре давно привык, что друг может сидеть как статуя часами. Когда закончилось одно повествование, мужчина перешел к следующему. Он не знал, как смягчаются его черты, стоит заговорить о муже, как изредка проскальзывает незаметная улыбка. А Пандар смотрел на своего друга и тихо радовался, что он наконец-то нашел покой. Он это заслужил.
Жаль, что Змею это не светит. И дело даже не в грузе прошлого, которое камнем лежит на душе. За столько лет Пандар с этим смирился. Но нельзя было и помыслить не то что о семье, хотя бы о друзьях. Он чудовище, которое не может выйти на дневной свет без капюшона. Невозможно поцеловать кого-нибудь, ибо собственный яд убивает партнера через три минуты. Вечное одиночество – вот удел Змея. Но и с этим он почти смирился. Почти.
Когда друзья выходили из комнаты, по лестнице спускался Эдмунд. Он проскользил взглядом по Пандару, задержал взгляд на лице, скоторое было скрыто капюшоном. Слегка кивнул. Чезаре наблюдал за этим.
– Если что-то нужно, – сказал омега, спустившись, – обращайся ко мне или слугам. И я скажу, чтоб тебя не беспокоили почем зря.
– Спасибо, – произнес Змей, удивившись. Он думал, что муж Чезаре его едва ли не ненавидит. Но неприязни в его голосе не услышал.
*
Комната Пандара была в самом дальнем конце дома, граничила с полуразрушенным крылом, но именно это Змею было нужно. Полное отсутствие людей. Здесь была кровать, стол и стул. Больше ничего. На столе были несколько кувшинов с водой и чистые полотенца. Камин предусмотрительно затопили, но было все еще прохладно. Именно такая температура подходила Пандару как нельзя лучше. Он снял шерстяной плащ и плотную рубашку, не обращая внимания на друга. Тот просто вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Пандар осторожно потянулся всем своим не в меру гибким телом и лег на кровать. Надо было поспать.
Следующие пару дней Змей изредка появлялся в доме, хотя и избегал людей. Он тенью ходил по коридорам, не снимая плаща и ни на кого не глядя. Ел отдельно, ни с кем не разговаривал, только с Чезаре. Змей не помнил, когда последний раз ночевал не в каюте или публичном доме. Не помнил, когда его окружали нормальные люди, а не головорезы и убийцы. Привыкнуть к этому было невозможно, но невозможно было и подавить желания немного побыть в человеческом обществе.
– Почему он ест всегда отдельно? – однажды спросил Эдмунд Чезаре за обедом.
– Потому что я ем с тобой, – спокойно ответил Чезаре. Ему было тяжело смотреть на друга, который сторонился даже слуг. Перед глазами вставал собственный образ многолетней давности. – Он не привык к людям и не хочет раздражать тебя.
– Он меня не раздражает, – негромко ответил Эдмунд. – Он мой гость, хотя, может быть, я от этого и не в восторге. Но он твой друг. Скажи ему, что если захочет, то пускай спускается к нам на ужин из своей берлоги. Никто его гнать не будет, а я буду милым и дружелюбным.
Чезаре благодарно посмотрел на мужа. Он не смел его просить об этом, понимая, что просто не имеет права на такую просьбу. Но Эдмунд предложил сам.
– Спасибо, – тихо и серьезно произнес мужчина, погладив мужа по щеке.
– Не за что, – пожал плечами омега.
Днем Эдмунд занимался делами поместья, разговаривал с садовником и проверял работу, которую он и его помощники уже успели сделать. От него, кстати, омега узнал, что раньше у поместья были обширные угодья, которые на данный момент принадлежали государству, потому что никто не хотел покупать землю, да и Чезаре она была не нужна, когда он покупал дом. Но почему бы не купить землю сейчас? В конце концов, поля никогда не бывают лишними.
Пару раз Эдмунд случайно встречался с Пандаром в коридоре, но альфа не подавал виду, что Чезаре с ним поговорил. Омега не был уверен, что Змей вообще его замечает.
Ужин был запланирован в восемь в малой столовой. Эдмунд переоделся в темно-синий костюм, состоящий из жилета и немного свободных брюк, а под жилет надел белую простую рубашку. Отросшие волосы забрал на затылке в небрежный пучок, из которого выбивалась пара прядей.
Чезаре подошел в столовую спустя десять минут. Пандара все еще не было. Супруги сели за стол, Чезаре глянул на дверь, но ничего не сказал. Эдмунд тоже промолчал. Но стол был накрыт на три персоны. Слуги стали вносить аппетитно пахнущие блюда и расставлять их на столе.
– Как прошел день? – невозмутимо спросил мужчина, словно они никого не ждали.
– Прекрасно. Садовник собирается закупать цветы и кустарники в Абервиле, говорит, что там они здоровее. Еще хорошо бы иметь собственную оранжерею, так вышло бы дешевле в конечном итоге.
– Можем сделать к следующему году, – пожал плечами Чезаре. Он принялся есть. – Мне надо будет уехать дня на три, может быть четыре. Почему-то задержали мой корабль в порту, видимо, кто-то либо слишком много украл, либо я кому-то не доплатил.
– Отвратительно, – сморщился Эдмунд.
– Конечно, – кивнул мужчина. – Особенно если учесть, что мы давно обговорили все суммы, а я еще и сверху немного приплачиваю.
– Боги, и после этого мы удивляемся, почему все становится так дорого, особенно для простых людей.
Тут дверь тихо открылась, на пороге показалась фигура в плаще. Эдмунд посмотрел на Змея, замершего в нерешительности.
– Проходи, – кивнул Чезаре, указав на место друга за столом. – Мы ждали тебя.
– Прошу прощения за опоздание, – тихо выговорил Пандар.
Эдмунд отметил как странно двигается этот альфа. Будто старик, он шел медленно, стараясь не делать резких движений. Аккуратно сел на стул, опершись о столешницу. Капюшон не снял. Есть было очень не удобно, но Пандар даже не поправил его.
– Может, ты снимешь плащ? – спокойно спросил омега. – Неудобно же. Никто не войдет.
– Не хочу портить аппетит, – сипловато ответил Змей.
– Все присутствующие видели тебя не один раз. Я даже ел ту гадость на корабле в твоем обществе. Вряд ли твое лицо стало хуже, чем было.
– Стало, – мрачно ответил Змей.
Чезаре молчал, предпочитая не вмешиваться.
– Знаешь, меня больше пугает человек, чьего лица я не вижу, чем чешуйки, – негромко произнес Эдмунд. Сказанное было чистой правдой.
Пандар глубоко вздохнул. Омега оказался слишком упрямым. Последний раз, когда альфа его видел, он не был таким. Кажется, оба супруга сильно повлияли друг на друга. Не хотелось портить ужин скандалом, а потому Змей медленно взялся за шнурки капюшона и распустил их, а после чего откинул его.
Чешуйки стали желтоватыми, имели совсем неприглядный вид, кое-где опали, но кожа все равно была нездоровой, желтой, с какими-то прожилками. Уголки рта потрескались, как и губы.
– Теперь ты удовлетворил свое любопытство? – немного ехидно спросил альфа, собираясь накинуть капюшон обратно.
– Нет, оставь так, – мягко произнес Эдмунд, проигнорировав вопрос. – Ты тоже человек, а не старое кресло, которое хотят накрыть чехлом лишь бы его не видеть.
Пандар промолчал, опустив взгляд в тарелку. Но слова омеги отозвались в душе какой-то застарелой болью.
Ты тоже человек.
*
– Эдмунд, – негромко позвал Чезаре омегу, садясь на кровать. – Синеглазка, проснись, нам надо поговорить.
– Я не желаю разговаривать, – пробормотал омега, зарываясь куда-то под подушки и накрываясь одеялом с головой.
Чезаре усмехнулся, откинул одеяло с другой стороны, а затем оголил поясницу мужа и принялся ее щекотать. Эдмунд выдержал недолго, завозился и все-таки сел, смотря на альфу расфокусированным взглядом.
– Я уезжаю, – весомо проговорил мужчина. – Постараюсь вернуться поскорее. У меня всего одна просьба: не трогай Пандара. Не заходи к нему, никого не посылай к нему, ни о чем не спрашивай. Он не будет показываться несклько дней, это нормально.
– Как хочешь, – пожал плечами Эдмунд.
– И ни о чем не спрашивай. Понял меня?
Омега внимательно глянул на мужа и с удивлением заметил в его глазах тщательно скрываемое беспокойство. В чем дело? Он боится, что его друг что-то расскажет? Но что, в конце концов, он может сказать, чего опасается Чезаре?
– Хорошо, – кивнул Эдмунд.
Чезаре легко поцеловал его, а затем вышел из комнаты. Эдмунд бухнулся на кровать и накрылся одеялом с головой. Но сон не шел, омега прокручивал в голове раз за разом странную просьбу альфы. Чего он боялся? Так и не придя ни к какому выводу, встал с кровати, привел себя в порядок, а затем спустился вниз.
Два дня пролетели относительно незаметно. Эдмунд занимался делами, даже съездил в деревню, пару раз напало вдохновение, и омега провел в мастерской несколько часов. Но тем не менее, он с удивлением понял, что присутствия Чезаре ему совершенно определенно не хватает. Казалось бы, все было как обычно, но чего-то не доставало. То ли разговоров за ужином, то ли сонного поглаживания по спине или животу, то ли неожиданных вопросов. Что-то было не так, и это немного напрягало омегу, хотя он и старался об этом не думать.
Зато думал о Пандаре. Это странно, когда человек вообще не выходит из своей комнаты вот уже двое суток. Но помня слова Чезаре, Эдмунд к Змею не лез. Вряд ли чешуйчатый альфа будет рад его появлению, он и на простом ужине вел себя так, словно в любой момент был готов уйти. Другое дело, если ему плохо, и он бы рад попросить о помощи, да не может. Но все-таки… омега к нему не лез.
Эдмунд сидел в библиотеке, когда услышал приглушенные рыдания в коридоре. Омега нахмурился и открыл дверь. Мира, прислонившись к стене, стояла и тихо плакала, закрыв рот кулаком. Крупные слезы лились по щекам, текли по подбородку и шее, вырывались всхлипы и прерывистые вздохи.
– Мира? – омега подошел к девочке и слегка присел, чтоб их лица оказались на одном уровне. – Что с тобой, милая? Кто обидел?
– Н-никто, – всхлипнула девочка и обняла Эдмунда за шею. – Г-господин, так все болит… Так болит…
– Что болит? Где? – с беспокойством спросил омега, начав осторожно ощупывать тело ребенка. – Не плачь, просто скажи.
– В-везде, – еще сильнее зарыдала Мира. – Везде болит. Будто на части разрываюсь. Так больно, господин. Так больно! Я больше не могу!
– Сколько времени болит?
– Вчера в-вечером… началось. И ууууутроооом. И только хуже!
– Так! Пойдем-ка!
Эдмунд не на шутку взволновался. Он подхватил рыдающую девочку на руки и понес в ее комнату, попутно созывая слуг, чтоб они принесли все необходимое. В комнате омега тщательно осмотрел Миру, но не нашел ни единого синяка, ни одной царапинки. Она была холодная как лед, вся в поту. Больше не всхлипывала, только дрожала и шевелила губами, будто хотела что-то сказать. Эдмунд дал ей сонную настойку, чтоб ее не мучить. Когда девочка затихла, Эдмунд осмотрел ее по второму разу, затем по третьему, несколько раз спросил Дейзи и Эми, не случалось ли чего в последние дни. А потом сам понял, что за последние несколько дней случилось только одно: приехал Пандар. Это было единственное, что выбивалось из обычного распорядка.
Но… это же невероятно. Мужчина не выходит из своей комнаты вот уже два дня. Что он мог сделать ребенку? Да и захотел бы? Пандар гораздо терпеливее Чезаре, холоднее, что ли. Он выпроводил бы девочку, если она ему надоела, но не стал бы калечить. Или стал бы?
Полчаса Эдмунд не решался преодолеть последний пролет лестницы и ступить на этаж, отведенный Змею. Омега не хотел тревожить его почем зря. В конце концов, за дверью могло происходить что-то невероятно личное, что Змей не готов показать всем остальным. Но… Миру просто трясло от боли даже во сне. Это было совершенно невероятно.
Разумеется, на стук никто не ответил. Эдмунд не ожидал другого, в конце концов, на этот случай он взял с собой запасной ключ.
– Пандар, мне очень надо с тобой поговорить, – громко сказал омега, продолжая стучать. – Я не стал бы тебя трогать из-за ерунды. Открой дверь, это займет несколько минут.
Никакого ответа не последовало. Омега перестал стучать и прислушался. Но за дверью не раздавалось ни звука. Будто она была пустой.
– Пандар, мне очень нужно поговорить. Могу я войти?
Снова не последовало никакого ответа. Эдмунд постоял еще немного перед дверью, затем вставил ключ в замочную скважину и медленно повернул. Заходить в чужую комнату было ужасно неловко, омеге было стыдно и довольно страшно, потому что в голове некстати всплыли слова мужа. Но отступать уже было некуда, ключ был повернут, и Эдмунд ступил на порог.
Крик застрял в горле. На постели лежал Пандар, он даже не пошевелился, когда Эдмунд вошел, только глаза скосил. Вся постель была в крови. Запах ударил в нос, пропитал стены, пол. Все вокруг. Омега бросился к Змею, уже собирался закричать, но альфа схватил его за плечо, и омега увидел, что на руке практически нет кожи. Сквозь тонкую пленочку были видны все кровеносные сосуды, которые немедленно рвались, стоило Змею пошевелиться.
– Не… – Эдмунд скорее увидел, как шевелятся его губы, чем услышал это. – Ничего… не… делай…
Омега кивнул, руку начало ощутимо саднить от хватки мужчины. Тот резко расцепил пальцы, и рука упала на постель. Змей закрыл глаза. Эдмунд не мог поверить своим глазам. Его начало тошнить от такого обилия крови.
Он вышел из комнаты и быстрым шагом направился себе. В комнате он перерыл все свои запасы целебных мазей, микстур, настоек и прочего, пытаясь найти что-то подходящее, но потом просто взял все в охапку и положил в сумку. После чего нарезал простынь на ровные широкие полосы и вернулся к Змею.
Когда Эдмунд вошел, Змей даже не скосил глаза в его сторону. Омега так и не понял, то ли ему было совершенно все равно, то ли очень больно. Скорее, второе. Эдмунд разложил все на полу, принялся рассматривать баночки и смешивать их содержимое в большой глиняной миске. Змей следил за ним глазами. Омега посмотрел, как шевелятся его губы и наклонился близко-близко.
– Оставь, все… как… есть, – услышал Эдмунд шелест.
– Не могу. Ни один человек не заслужил таких страданий, – тихо ответил омега.
– Я… не… человек… больше…
– Не внешность делает тебя человеком, – Эдмунд немного помолчал. – У меня был брат. Он был практически так же красив как я. Трэвис… предал всех. Вряд ли его можно назвать человеком, – спокойно закончил Эдмунд.
В глазах Змея мелькнула усмешка, но он промолчал и закрыл глаза. Только сейчас омега заметил, что они… карие. Человеческие.
Мужчина не шевелился. Иногда омеге казалось, будто он умер. Эдмунд старался заполнить жуткую гнетущую тишину. Он разговаривал, что-то рассказывал. Альфа молчал. Омега методично вымачивал бинты и осторожно укладывал их на израненную кожу, пока практически все тело Змея не оказалось покрыто ими. Даже лицо Эдмунд постарался закрыть, оставив прорези для рта, глаз и носа.
– Сейчас дам тебе настойку. Она от боли. Не нервничай.
– Не поможет… – прохрипел мужчина. – Никогда… не помогало…
Он больше не проронил ни слова. Эдмунд осторожно влил целебное питье, следя, чтоб альфа не захлебнулся. Только спустя час омега понял, что все было напрасно. От жутких криков разрывались перепонки, дрожали стекла и рвалась душа на части. Эдмунд закрывал уши руками, слезы бессилия текли по лицу. Омега не выдержал и ушел на некоторое из комнаты. Но не мог не вернуться. Он даже не мог представить, какую адскую боль должен был испытывать Змей, чтобы так кричать.
Да вот не только он так кричал. Эдмунд все еще помнил, как ночью, после поединка крови, кричал его муж, окунувшись с головой в ночные кошмары. Что надо было сделать, чтобы довести Чезаре и его друга до такого состояния, когда готов поседеть за одну минуту?
Змей был не просто горячим. Раскаленным. Его била крупная дрожь, вопли отражались от стен в ушах Эдмунда. Бинты высохли через час. Омега видел, как сквозь кожу пробивается чешуя. Она была бледной и мягкой, Змей дергался, когти удлинились, он вспорол матрас, оставил глубокие борозды на деревянной раме. Мужчина распахнул глаза, и Эдмунд увидел, как круглые зрачки сначала расширились, заполнив собой всю радужку, а потом стали медленно сужаться, становясь щелочками. Змей охрип, только хватал ртом воздух. Глаза приобрели серебристый оттенок. Когда пробилась вся чешуя, мужчина затих.
Эдмунд устало опустился на пол. У него не было никаких сил даже, чтобы открыть дверь. Ему было плохо, больно почти так же, как и мужчине на кровати, только внутри. От всего этого хотелось закрыть глаза и тихо умереть. Лишь бы не думать, лишь бы не слышать. Лишь бы не видеть вновь. Эдмунд отказывался понимать, как Пандар может проходить через все это снова и снова и не свихнуться. Омега бы свихнулся.
Он очнулся от того, что ужасно замерз и болела спина. Поняв, что не сможет больше уснуть, Эдмунд тяжело поднялся с пола и вышел, после чего практически на ощупь стал пробираться по коридору. Едва достигнув своей спальни, омега рухнул на кровать, даже не закрыв дверь.
*
Эдмунд проснулся только к вечеру. Даже спустя столько времени он чувствовал себя ужасно уставшим и разбитым, но все-таки встал с кровати, привел себя в порядок и спустился вниз. Съев свой очень поздний завтрак, омега собрался с духом и отправился в спальню Пандара. Он был в ужасе от перспективы вновь услышать чудовищные крики или увидеть труп вместо Змея.
Омега решительно открыл дверь и вошел внутрь. Змей был в сознании, лежал на кровати. Простыни кучей валялись в самом углу. Мужчина тяжело повернул голову и вперил взгляд в омегу. Узкие вертикальные зрачки дрогнули и будто остановились. У омеги екнуло сердце, холодок пробежал по спине. Молчание затянулось, а Эдмунд не смел его нарушить.
– Я… сменил постель, – хрипло произнес альфа, повернув голову и уставившись в потолок.
– Я заметил, – негромко отозвался Эдмунд.
Омега осторожно подошел к кровати. Змей по-прежнему смотрел куда-то в потолок. Его взгляд остановился, даже грудь практически не вздымалась в такт дыханию. Чешуя чуть ли не переливалась, она была сочно-зеленого цвета, бледнела на лице, становясь бледно-бледно салатовой, почти белой.
– Не насмотрелся вчера? – осведомился Змей, даже не моргнув.
Эдмунд вздрогнул и быстро отвел взгляд. Ему стало неловко, захотелось уйти.
– Так насмотрелся или нет? – повторил вопрос альфа, переведя взгляд на Эдмунда. Омега сделал усилие, но посмотрел в серебряные глаза.
– Я был занят. Лечил тебя. Не насмотрелся, – коротко, но спокойно ответил он.
Змей будто усмехнулся. Он медленно, делая явное усилие сел на кровати, поставив ноги на холодный пол. Затем посмотрел в глаза омеге, встал и подошел практически вплотную. Эдмунд не шевельнулся, не отвел глаз. Он рассматривал каждую чешуйку. Из-за чешуи не было видно ни одной морщинки. Не понятно, сколько Пандару лет.
– Смелый, – Змей коротко усмехнулся. – Не всякий осмеливается смотреть мне в глаза.
– Взгляд Чезаре тоже выдержать нелегко, – спокойно ответил омега.
Змей промолчал. Он немного отошел от омеги, позволил ему сесть на кровать и сел рядом. Эдмунд смотрел на зеленую чешую, мужчина перехватил его взгляд.
– Можно притронуться? – вдруг спросил омега.
– Порежешь руки, – негромко ответил мужчина. – Можешь попробовать на щеке.
Эдмунд замялся. Ему вдруг стало ужасно стыдно за свой неуместный вопрос. Пандар глубоко вздохнул, затем осторожно взял руку омеги и приложил к щеке. Чешуя была холодной, но не жесткой. Эмунд очень осторожно водил кончиками пальцев по чешуйкам, Змей замер, будто каменное изваяние. Он, кажется, перестал дышать. Омега убрал руку, и альфа выдохнул.
Эмунд все понял. Это была своего рода благодарность. Как звери разрешают себя погладить руке, которая их кормит, так и Пандар разрешил прикоснуться к себе.
– Ты голоден? – нарушил тишину омега.
– Не отказался бы от свежей крови, – ответил альфа.
– Это не смешно, – нахмурился Эдмунд. – Я тебя не боюсь, хватит уже. Ты не тронул меня на корабле и ты спокойнее моего мужа.
Змей усмехнулся, тяжело поднялся на ноги и попытался накинуть плащ. Эдмунд попытался ему помочь, но альфа огрызнулся, и омега больше не пытался трогать его. Они медленно спустились по лестнице, прошли коридор и зашли в столовую через другую дверь. Эдмунд попросил слуг подготовить им трапезу, Пандар сел за стол. Принесли еду, и Эдмунд с мужчиной принялись есть в полном молчании.
– Неужели у тебя нет ни одного вопроса? – вдруг спросил Змей, когда приборы были отложены в сторону.
– Не думаю, что ты ответишь. Да и по правде, я не хочу знать, – честно признался омега. Он встал из-за стола. – пойдем в гостиную, там гораздо уютнее.
Альфа пожал плечами, и они перешли в гостиную. Омега сел в кресло, Змей последовал его примеру. Снял капюшон.
– Это хорошо, что не хочешь знать, – негромко проговорил Змей. – Тебе не надо знать.
– Почему мне не нужно знать?
– Потому что это не для тебя. Ты… другой. Не для тебя эта грязь. Не лезь в это.
Эдмунд помолчал. Фраза Змея звучала как предупреждение. Эдмунд не мог понять, то ли он хотел обезопасить себя, то ли омегу, то ли Чезаре. А еще омега понял, что действительно не хочет знать. Он даже представить себе не мог, из-за чего произошло чудовищное превращение.
А Чезаре знает. Не может не знать. Но какое он имеет к этому отношение? Эдмунд боялся спросить. Вряд ли его муж являлся причиной мучительной метаморфозы, но все-таки… Омега чувствовал, что если он узнает правду, то она навсегда перевернет его мир. И не факт, что в лучшую сторону. А Эдмунд невероятно устал от потрясений. Видят Боги, в последние два года их было слишком много.
Змей внимательно смотрел на омегу, следил за его реакцией. Альфа понимал, что друг нашел в этом омеге. Дело вовсе не в красоте. Он весь светился изнутри и был готов делиться своим светом со всем миром. Воплощение сострадания и доброты. Ну что ж… Если Зверь ничего не испортит… они могут быть счастливы. И слава Богам. Зверь это заслужил. Да и этот омега тоже. Видно, что его жизнь была не безоблачной.
– Не устал еще сидеть со мной? – спросил Змей. – Ты не нанимался мне в няньки. Да и вряд ли твой муж будет счастлив.
– Я с ним сам разберусь, – просто ответил омега. Пандар усмехнулся про себя. Ему было бы интересно на это взглянуть. – И почему он должен быть недоволен? Вы перестали быть друзьями?
– Хорошая попытка, – Змей осторожно откинулся на спинку кресла и подложил руки под голову. – Мы оба не любим, когда к нам лезут в душу.
– А я лезу? – приподнял брови Эдмунд.
– Пока что нет. Мне интересно, когда начнешь. Ты неглуп. А у неглупых людей не может не возникать вопросов.
– Спасибо. Знаешь, я умею не задавать лишних вопросов. Если хочешь, рассказывай сам, что готов рассказать. Я не стану настаивать.
– Любопытно. То есть тебе все равно, что такое… существо спит под одной крышей с тобой и заливает пол кровью, не прекращая вопить? А вдруг я неуправляем? Допустим, сумасшедший.
– Ты не производишь впечатление такового. Да и Чезаре не оставил бы меня с тобой, если бы не был уверен, что я буду в безопасности. Даже когда он сходил с ума, то просто уходил из дома. Что на него накатывает, я не знаю. Но тогда ему было очень плохо, – Эдмунд внимательно глянул на Пандара, ища подсказку на каменном лице.
– Не у меня ты должен спрашивать.
– Он никогда мне не скажет.
– Разумеется. Есть вещи, которые навсегда остаются при тебе.
– Но иногда это причиняет слишком много страданий.
– Что ты знаешь о страданиях, Эдмунд? – негромко спросил Змей, прикрыв глаза. – Ты живешь в комфорте, достатке. Тебя любят.
– Знаешь… у меня не было детства. Меня ненавидел собственный брат. Он предал корону и был казнен. Мой отец его боготворил, а потому спрыгнул с самой высокой башни Даунхерста, потому что не смог смириться с его смертью. Как видишь, я ему не был нужен. Это больно, – спокойно произнес омега. Потому что больше больно не было. – Я рассказал Чезаре, сколько смог. Никогда и ни с кем это не обсуждал. Но теперь мне все равно. Потому что прошлое осталось за спиной. Поверь мне, жить так гораздо легче. Не оглядываться назад.
