Текст книги "Всё или ничего (СИ)"

Автор книги: niki123

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 51 страниц)

– Тяжелый, – пропыхтел мальчуган, почесывая животное за ушком.

– Если хочешь, поиграй с ним. Он добрый, не укусит, – улыбнулся Эдмунд, спуская Ма Шера на пол. Адриан спрыгнул следом. – А еще лучше покорми. Он любит мясо. Много мяса.

– Хорошо, – просиял ребенок. В охапку схватил возмущенно фыркнувшего котенка и унесся за дверь.

Эдмунд, Ник и Ричард. Повисло молчание. Эдмунд видел сотни незаданных вопросов в глазах кузена и ждал, пока тот их задаст, в то же время пытаясь решить, какую долю правды придется озвучить. А еще нужно придумать правдоподобный рассказ для Аялы. Трудно обмануть Ника, но еще труднее это сделать с Аялой. Этот человек видел всех насквозь, смотрел, слушал, анализировал и делал феноменальные выводы, которые неминуемо приводили его к разгадке. И королевская ищейка, как оскорбительно прозвали капитана, не знал такого понятия, как усталость, отчаяние или безвыходность ситуации. Этот альфа из-под земли доставал правду. И его не волновали последствия.

Тикали часы, мерно отсчитывая минуты. Остывала еда. А Ник по-прежнему молчал. Он глядел на кузена, рассматривая каждую черточку, будто пытаясь отыскать что-то. Эдмунд не стал ему мешать. Ричард же смотрел своими серыми как пасмурное небо глазами и слегка улыбался. Удивительно добрый человек. Посоперничать с ним мог бы только Людвиг.

Вдруг открылась дверь, в столовую буквально влетела девушка. Горничная. Эдмунд с удивлением понял, что перед ним Айви. Но это невозможно! Ее продали вместе со всеми…

– Так это правда? – воскликнула горничная, прижав руки к разрумянившимся от переживаний щекам. – Мой господин! Вы вернулись!

– Айви? – растерянно спросил омега. Затем раскрыл руки, будто пытаясь обнять все пространство. Девушка крепко обнял его за шею, омега обхватил ее за талию, даже чуть приподнял от пола. – Как ты…?

– Мой господин, мой господин, мой господин, – не переставая повторяла Айви, обнимая Эдмунда. Она подозрительно шмыгнула носом, и Эдмунд чуть отстранился.

– Только не плачь, умоляю, – попросил омега, улыбнувшись краешком губ.

– Простите, мой господин, – пролепетала девушка, отходя на шаг назад. Она присела в глубоком реверансе, почтительно склонив голову. – Я не могу передать словами, как счастлива, что вы снова дома.

– Я сам не могу это описать, – ответил Эдмунд, сев на стул. Ноги странно дрожали. Айви выпрямилась и теперь мяла край передника в волнении. – Как тебе удалось вернуться? Он же… продал вас…

– Продал, – голос горничной дрогнул. Ей было до сих пор страшно вспоминать, как их вели на невольничий рынок, где она видела сотни полуголых грязных людей, которых связывали общей веревкой по рукам и ногам, а потом продавали как скот. А потом ее саму продали, как и всю команду. – Но потом… тот торговец… он спросил, кому написать, чтоб нас выкупили.

– Что? – ошарашенно спросил Эдмунд.

– Это правда, – подал голос Ричард. – Пришло письмо первому министру с точным указанием местонахождения людей и суммой, которую за них надо заплатить. А так же срок в десять дней. Половину суммы надо было выслать сразу как залог.

Жду новой партии, твой план всегда срабатывает…

Но это невозможно. Выходит, что он…?

– Я молилась за вас, мой господин. Каждый день молилась всем Богам, – произнесла Айви.

– Боги оказались чуткими к твоим словам, – заметил Эдмунд, поднимаясь на ноги. – Я все-таки немного отдохну, – пробормотал омега. – Айви, проводишь меня в мою комнату?

– Да, мой господин, – присела в реверансе девушка. Ник чуть кивнул и улыбнулся. Эдмунд ответил ответной улыбкой, омега чувствовал внимательный взгляд кузена, пока выходил из комнаты.

Месяц спустя .

Жизнь постепенно вошла в свою колею. Поначалу Эдмунд не мог поверить, что все же находится дома, что это не сон, и он не очнется в знакомой комнате наверху борделя Варгоса. Но постепенно омега вновь стал привыкать… к дому. Он вернулся к своим обычным занятиям: читал, гулял, помогал по хозяйству чем мог и умел. И это было правильно. Нормально.

Первую неделю Эдмунд просто бесцельно слонялся по замку. Словно слепой трогал прохладные каменные стены, будто пытаясь запомнить их на ощупь. Обходил каждый уголок, подолгу смотрел в окна и пропадал допоздна на лугах. Местные даже привыкли к тому, что их внезапно вернувшийся господин ходит бестелесным духом по длинной траве.

Как предсказывал Мирт, Аяла действительно едва ли не всю душу из Эдмунда вытряс. Он допрашивал парня снова и снова, терпеливо слушая повторяющийся рассказ, смотрел своими пронизывающими насквозь серыми ледяными глазами. Но Эдмунд придерживался своей версии событий, не давая себя сбить с толку наводящими вопросами.

Как оказалось, Аяла не знал, что на “Летящем ветре” на момент нападения пиратов было два пассажира. Про Шало капитан судна рассказывать не стал. Оно и понятно, он не имел права его брать ни при каких условиях. За это и головы можно лишиться. На полном серьезе. Эдмунд не стал Аяле ничего говорить про наследника Дакара. Он старался врать капитану как можно меньше, зная, что у того просто собачий нюх на человеческую ложь и трусость. А почуяв слабину, он будет давить на больное место, пока жертва не сломается. Эдмунд рассказал ему почти все. Не упоминал только о своих отношениях с капитаном. На вопрос Аялы о том, как главарь пиратов выглядел, омега ответил, что никогда его не видел. Еду и воду ему приносил человек в плаще, всегда закрывал лицо. И других людей он не знал за время плена.

Про пиратский остров Эдмунд тоже рассказал. Но очень уклончиво. Где он находится, омега не помнит. Кто там живет? Каторжники да бандиты. Как сбежал? Украл деньги у того человека, что ему еду приносил, выпрыгнул в окно ночью, украл лошадь и воспользовался цепочкой порталов.

Эдмунд видел, что Аяла не поверил ему до конца. Но не мог уличить омегу во лжи, а потому спустя неделю каждодневных вопросов оставил парня в покое, чему Эдмунд был ужасно рад. Этот взгляд… Его хозяин не ведал пощады, не умел прощать, не знал сострадания. И от этого становилось жутко. Но альфа ушел, выказав надежду, что больше не придется разыскивать жемчужину королевской короны по всему свету. Эдмунд смог только с ним согласиться. Сам он больше не планировал путешествовать тем более морем. Хватит с него.

Невероятно, но спустя три недели пришло письмо от Капитолины. Сухое, очень лаконичное, но по-своему личное. Эдмунд сам не знал, почему не написал ей первым. Возможно, потому что подсознательно считал, что, больше не имеет права общаться с королевой после своего морального падения. Но все-таки ответил ей, и переписка продолжилась.

Три месяца спустя

Осень выдалась в этом году непривычно теплой. Лето все не желало уходить, крестьяне все еще собирали последний урожай спелых желтых с красными бочками яблок, синих как сапфиры слив. Воздух был влажным, как всегда бывает перед сезоном дождей, когда вода льется с небес в течение месяца, не переставая. Все дороги превращаются в болото, реки выходят из берегов.

Но Эдмунд любил эту пору. В ней ему чудилась какая-то светлая печаль по ушедшим теплым дням,подготовка к долгому сну, который потом обернется возрождением всего живого. Все такое яркое, насыщенное. Настоящее. Омега любил рисовать пестрый осенний лес, жухлую траву и стога сена, возвышающиеся холмиками на лугах. Скот догуливал последние деньки на воле.

Но в этом году все изменилось. Эдмунд по-прежнему рисовал много и часто, но пейзажи больше не трогали его. Все чаще омега замечал, что рисует людей. Их живые лица, позы. А иногда рисунки были пугающе реалистичными. Воспоминания, которые засели где-то на дне сознания, не показывались днем, но обожали представать перед глазами ночью и на бумаге, стоило отвлечься. Рваные линии то и дело складывались в картину корабля, моря, острова… или мощную фигуру альфы. У Эдмунда уже было так. Когда-то давно, когда не с кем был поговорить, и душа изливалась на бумагу. Эти рисунки омега прятал под кроватью. Он не собирался никому объяснять, что на них изображено.

А еще Эдмунд принял решение, что пора все-таки овладеть верховой ездой. Во что бы то ни стало. Он с трудом упросил Мирта, который специально ради этого приехал в Даунхерст из поместья де Шаньи. Рыжеволосый омега долго упирался, не понимая, что взбрело в голову кузену Ника, который всегда старался обходить лошадей стороной. Но Эдмунд оказался неожиданно настойчивым и упрямым. Что-то Мирт не видел раньше в нем этих качеств. А потом все-таки согласился.

Так потянулись бесконечный часы тренировок. Эдмунд часто и больно падал. После недели занятий болело все тело, но не столько из-за падений, сколько из-за часов, проведенных в седле. Омега проигнорировал совет Мирта не усердствовать так, он доводил себя почти до изнеможения, злясь, что никак не может не падать и сидеть в седле ровно. Так продолжалось бы довольно долго, если бы Мирт не додумался предложить своему ученику попробовать ездить без седла.

Вот тут дело пошло на лад. Во время езды без седла Эдмунд чувствовал каждое движение животного, мог предугадать его, а потому контролировать. Да и конь, а это оказался он и нарекли его Боанергосом, проявил себя как смышленое животное. Просто так не взбрыкивал, на дыбы не становился, фортелей не выкидывал.

Через месяц непрерывных занятий Эдмунд открыл в себе любовь к верховой езде и скорости, которую она давала. Только спустя некоторое время омега понял, что летя на всем скаку, он чувствует себя восхитительно свободным. Будто он всесилен, ничто и никто не может остановить или помешать, заставить что-то сделать. Потому что не догонит.

А если догонит? Если не удастся убежать? Что останется? Сжаться в комок и молить о пощаде, надеясь, что в противнике не умерло сострадание и жалость. А если все человеческое чуждо твоему врагу? Позволить ему себя мучить?

Пять месяцев спустя.

– Зачем тебе это?! – как-то раз во время тренировки выкрикнул Ник, медленно занося меч,чтобы кузен успел отразить атаку. Они занимались вот уже час, все тело Эдмунда адски болело, но он не желал просить пощады. Ник и так не хотел его учить, каждый раз приходилось умолять едва ли не на коленях. – Ты всегда отвергал насилие. И сейчас отвергаешь! Зачем?! – мечи лязгнули друг о друга, скрестились. Эдмунд не выдержал напора Ника отлетел назад, неловко приземлился на песок площадки.

Эдмунд встал на ноги, встал в боевую стойку, но Ник лишь покачал головой, укладывая парные клинки в ножны. Эдмунд последовал его примеру, утер пот со лба. Он едва держался на ногах, но отчаянно старался этого не показывать.

– Видишь ли, – начал Эдмунд, потягиваясь, чтобы успокоить разболевшиеся мышцы, – я понял, что был не совсем прав. Насилие порождает насилие, это правда. Но иногда… нам нужно ответить на него. Потому что не всегда рядом окажется тот, кто сможет защитить, – тут омега неожиданно скривил губы в горькой усмешке. Это резануло по сердцу Ника, он не желал, чтобы его солнечный ласковый кузен вот так усмехался.

– Ты очень изменился… – негромко сказал Ник, накидывая плащ. На улице было холодно, падал снег.

– Это хорошо или плохо?

– Я не знаю, Эдмунд, – покачал головой омега. Он немного помолчал, ожидая, пока кузен наденет свой плащ. – Раньше мне казалось, что ты… осуждаешь меня, – и видя удивленный взгляд Эдмунда пояснил, – за то, что я такой. Что умею носить оружие и не чураюсь его применять. Что не боюсь убивать, хотя и не хочу этого.

– Я никогда не судил тебя за это, – мягко проговорил Эдмунд. Они уже покинули тренировочную крытую площадку и направлялись к замку. – Ни за что не судил. Ты… Я восхищался тобой. Завидовал, что ты вот так смог уйти от своего отца и выжить, чтобы вернуться и управлять родовым замком. Я никогда бы так не смог. Понимаешь?

– Но ты сбежал оттуда.

– Сбежал, – чуть кивнул Эдмунд. Повисло молчание, только скрип снега нарушал его.

– Ты не рассказал мне и половины правды, – негромко произнес Ник. – Почему? Я никогда не стану стыдиться тебя или презирать. Ты же знаешь это.

– Потому что это моя жизнь, Ник, – ровно проговорил Эдмунд, посмотрев в глаза собеседнику. – И мне пора научиться проживать ее без подсказок.

– О чем ты? – нахмурился омега, остановившись.

– О том, что совсем не умею жить, как оказалось. Я не умею заботиться о самом себе, боюсь ответственности, проблем. Я всегда этого боялся. А теперь больше не хочу. Понимаешь?

– Эдмунд, что ты себе напридумывал? Ты никогда не был декоративным украшением бального зала. Ты личность, человек. И всегда им был.

Омега лишь иронично улыбнулся.

– Я не отрицаю этого. Просто теперь хочу научиться жить самому, отвечать за себя и других наравне с тобой. И защищать тоже.

– Ты не нас боишься не защитить… – тихо проговорил Ник, возобновляя шаг. – Ты себя боишься не отстоять. Кого ты боишься, Эдмунд?

– Никого. Я дома и бояться больше нечего. И некого. Просто я хочу попробовать себя в другом амплуа, Ник. Только и всего. Не бойся за меня, – Эдмунд хлопнул кузена по плечу.

– Ты же знаешь, я всегда боюсь за семью, как курица-наседка – за выводок, – хмыкнул омега.

Шесть с половиной месяцев спустя.

Эдмунд не помнил, когда последний раз ему было так плохо. Все тело будто рвало на куски, что-то сжигало внутренности адским пламенем. Хотелось выть, кричать, и Эдмунд кусал подушку, собственные губы до крови, лишь бы не разносились унизительные крики по замку. Мучительно переживать течку без альфы. Особенно когда уже узнал, что это такое, когда сильные руки гладят все твое тело, губы обещают неземное блаженство, и все тело тянется навстречу бесстыдным прикосновениям.

Омега лежал на кровати, свернувшись калачиком, буквально грыз угол подушки. Все простыни уже давно были в смазке, тело стало липким от пота и смазки. Во рту было сухо-сухо, губы будто потрескались, и Эдмунду все время приходилось проводить по ним языком. И всякий раз, когда он так делал, вспоминались другие влажные губы, которые так властно накрывали его собственные.

Невозможно было сопротивляться воспоминаниям, хотя от них становилось только хуже. Это казалось невозможным, но об одном только воспоминании о своей первой ночи, Эдмунда накрывало новой волной похоти. Тело выгибалось, мышцы то и дело сводило судорогой от напряжения. Омега уже помнил это сумасшедшее ощущение, но теперь знал, что это та высшая точка, когда можно только рухнуть вниз, в пучину оргазма.

Но его не будет, потому что нет рядом альфы. Эдмунд не пытался сам облегчить свои страдания, понимал, что от этого станет только хуже. Его руки не смогут заменить тяжелого горячего тела.

Течка началась очень неожиданно, с опозданием почти на три месяца. Видимо, от пережитого стресса цикл сбился, и Эдмунд перестал пить успокаивающие травы. В такой ситуации они могли привести к бесплодию.

Но сейчас… Это было слишком мучительно. Жарко, невыносимо. Эдмунду иногда казалось, что он теряет сознание, а потом вновь выныривает из мутного забвения. Омега не знал, сколько это продолжалось. Он потерял счет дням очень быстро, потому что совсем не мог спать. Все слилось в одно.

Очнулся Эдмунд от того, что кто-то протирает его тело мокрой тряпкой. Не было приятно, просто холодно. Омега осознал сквозь дрему, что сейчас лежит абсолютно голым, весь в смазке и поту перед каким-то сердобольным человеком, который решил ему помочь. Этот вывод заставил парня резко распахнуть глаза и сесть, прижав правой рукой простыню почти к горлу.

Перед ним сидел Ник. На тумбочке стоял маленький тазик с водой, в руках у кузена была тряпица. А его взгляд неподвижно застыл на правой руке Эдмунда. Тот сжал зубы, поняв, что увидел омега.

– Это то, о чем я думаю? – несколько зловеще спросил Ник.

– Не думаю, что есть смысл врать тебе, – просипел Эдмунд. Видимо, он все-таки очень громко кричал эти несколько дней.

– Кто он? – каменным голосом осведомился Ник.

– Это тебя не касается, – ровно ответил Эдмунд, хотя руки уже похолодели от ужаса.

– Не касается?! – внезапно заорал Ник, вскакивая на ноги. Стул, на котором он сидел, упал с грохотом на пол. – Ты в своем уме?! Как это может меня не касаться?! Ты мой кузен, Бездна тебя задери. За кого ты вышел и когда?

– Я вышел за человека… за альфу… – Эдмунд прикрыл глаза, силясь успокоиться и собраться с силами. Мысли и так разбегались в разные стороны после недавней течки и сна, так еще и Ник кричал. Эдмунд не выносил, когда на него орут, – он предложил мне выбор… сделку. И я согласился.

– Кто он? – уже тише спросил Ник, хотя по-прежнему стоял на ногах.

– Капитан.

Ник с тяжелым вздохом поднял стул, а затем уселся рядом с кузеном. Тот прятал взгляд, омеге пришлось чуть приподнять его подбородок, чтобы заставить посмотреть себе в глаза.

– Что это была за сделка? – тихо спросил он.

– Это уже не имеет значения, – с горечью отозвался Эдмунд, чуть помотав головой. Но Ник его не отпустил.

Ник закрыл глаза на мгновение. Он никогда не мог себе представить, что Эдмунд такой упрямый и скрытный. Что он наворотил себе? К каким фатальным выводам пришел?

– Почему ты не описал его Аяле?

– Потому что мечтал похоронить все, – отозвался Эдмунд, отстраняясь. Он обмотался простыней и встал с кровати. – Я не хочу больше вспоминать и об этом мужчине, и об этом браке. Так вышло. Как-то он сказал мне, что может повезти, и он скончается через годик. Представители его профессии долго не живут. Я на это не надеюсь. Но и о браке я никогда не мечтал. Можно быть счастливым и без этого, – глухо закончил омега.

Ник отчетливо услышал ложь в последнем предложении. Он прекрасно понимал, что сам Эдмунд так не считает, но ничего не сказал. Известие было слишком сильным и болезненным. Да и кузен всем своим видом показывал, что обсуждает это в первый и последний раз.

– Последний вопрос, Эдмунд, – негромко произнес Ник, подходя к омеге. – Ответь мне на него честно, и я закрою тему раз и навсегда.

– Вперед, – хмыкнул парень.

– Он.. был груб с тобой? – мягко спросил Ник, заглядывая в глаза кузену.

Эдмунд молчал, хотя и сразу понял, о чем спрашивает Николас. Щеки мгновенно заалели, стало жарко и очень стыдно. Но омега взглянул в глаза кузену.

– Один раз. Не знаю почему. Попался под горячую руку, наверное, – тихо ответил Эдмунд. – Потом… он, кажется… пытался загладить свою вину.

– Подарил тебе Ма Шера, – догадался Ник.

– Да.

Они замолчали. У Николаса в голове мелькала сотня вопросов, но он понимал, что не может их задать. Душевное равновесие кузена было сейчас слишком хрупким и шатким. Но теперь он понял, откуда взялось такое упорство на тренировках, желание научиться ездить верхом. Теперь Эдмунд пытался доказать всем, что он другой человек, не игрушка более. Что он не будет подчиняться, что теперь он самостоятельный сильный омега. Но прежде всего пытался доказать это самому себе.

Вот только к чему может это привести?

У Эдмунда все переворачивалось внутри. Он так не хотел никому говорить о случившемся. Тем более Нику. А теперь… это станет известно всей семье. Он принес беду в дом, угрозу, что люди узнают о его браке с бандитом и убийцей. Неминуемый позор на все последующие поколения Даунхерстов и Валентайнов. Печать презрения отразится и на Хоуксвортах и де Шаньи, потому что весь свет знает, насколько дружны эти четыре семьи. А что с этим делать омега не представлял.

– Эдмунд, все будет хорошо, – негромко сказал Ник, потрепав кузена по голове. – Помни об этом. Мы употребим все свои связи, но разведем тебя с этим ублюдком.

– Попробуйте, – чуть склонил голову омега. – Да только вряд ли получится. Я прочитал множество книг на эту тему, времени зря не терял. Мой брак, как не прискорбно, заключен по всем правилам. Клятвы произнесены в присутствии свидетелей и жреца, осветившего союз магией. Местонахождение брачного браслета тут не имеет никакого значения. Оказывается, что размещать его на запястье – всего лишь традиция. Не более.

– Эдмунд, послушай меня. На твоей стороне одни из самых влиятельных людей нашего королевства. Я не люблю это говорить, но такова истина. У меня и Ричарда такие связи, какие тебе и не снились. А если не получится решить дело законным способом… придумаем что-нибудь еще. Я. Не дам. Тебя. В обиду.

– Я знаю, – кивнул Эдмунд, обняв Ника за шею. Ему бы уверенность кузена. Но он больше не был уверен ни в чем. И вряд ли будет.

Год и два месяца спустя.

Поместье виконта Харгроув просто кипело от неуемной деятельности его супруга. Семья уже давно смирилась с нравом Эйдана. А вот для слуг это явилось подлинным открытием. Никто не мог понять, как в таком омеге может скрываться такая прорва энергии и целый фонтан идей.

Эйдан собирался отпраздновать день рождения своих детей с размахом, свойственным королевским приемам. При этом он собирался пригласить только семью в полном составе, а так же самых близких друзей. Таким образом набиралось около тридцати человек гостей. Для Эйдана это было сущим пустяком, он безупречно спланировал собственную свадьбу, хотя на ней было все высшее общество вместе с Его Величеством. Но супруг виконта не был бы собой, если не начал все организовывать еще за три месяца до праздника. Он в мельчайших подробностях продумывал увеселительную программу, меню на каждый день, музыку для танцев. Даже цвет скатерти на праздничном столе и количество лент и цветов в бальном зале.

И с ног сбился, разыскивая необходимые вещи. То качество тканей не нравилось лорду, то фактура. То цвет был на четверть тона темнее, чем нужно. А омега привык требовать совершенства от себя и других. Поэтому в его доме побывала уже добрая сотня купцов всех мастей, но ни один еще не смог удовлетворить аппетиты клиента. Более того, он умудрялся доводить их до белого каления через четверть часа своми придирками. И только возможная нажива удерживала альф и бет от криков, оскорблений и неминуемого разрыва сердца. Эйдан все знал, но ему не было никакого дела до этого. Он платил очень хорошие деньги, чтобы не вникать в подробности.

Сейчас омега грациозно спускался по лестнице в синюю гостиную, где его ждал очередной торговец. Потрясающей красоты одеяние цвета морской волны чуть колыхалось в такт шагам, серебряные парные браслеты приятно позвякивали. Черные волосы были убраны наверх, открывая безупречную белизну шеи. Эйдан был уверен в своей неотразимости и красоте. Правда, все это предназначалось только для его мужа. Омега не привык изменять собственному выбору. А виконта он выбрал сам.

Стоило Эйдану войти, как купец почтительно встал с кресла. Высокий, очень крупный. Эйдан не любил таких, они его подавляли. Но омега только обворожительно улыбнулся и сел в кресло напротив.

– Как вы добрались к нам? – учтиво спросил омега. – Озеро выходит из берегов, дороги опасны.

– Уверяю вас, дороги в прекрасном состоянии. А на озеро я имел удовольствие любоваться целый час. Оно великолепно, – альфа говорил по-валлирийски чисто, хотя Эйдан ожидал услышать какой-нибудь сильный акцент. Купец выглядел чужеземцем.

– Благодарю вас, – улыбнулся Эйдан.

– Я привез образцы тканей, мой лорд. Желаете взглянуть?

– Пожалуй, – чуть кивнул омега.

После этих слов альф встал, на минуту выглянул в коридор, после чего двое слуг внесли большой кованый сундук. Они несли его с большим трудом, видно, что очень тяжелый. Если это только образцы… У купца очень большой выбор, а это не может не радовать. Эйдана уже порядком раздражали торговцы в его доме. Слуги быстро удалились, мужчина достал из сундука большие кожаные папки и раскрыл перед омегой.

Эйдан стал придирчиво осматривать каждый представленный лоскуток. На первых листах омега почти ничего не выбрал. Только несколько лент на свой новый костюм для верховой езды. На это ушло около часа. Папку с шелком омега долго не выпускал из рук. Пропускал ткань между пальцами, сравнивал цвета, качество. И не мог не восхититься. Теперь он оказался в своем обычном состоянии, когда не знал, что нравилось ему больше. Но он этого не показывал. Эйдан сидел, чуть улыбаясь, изредка что-то отвечал на комментарии купца и иногда кивал и мотал головой.

Был выбран шелк трех цветов. Один Эйдану особенно понравился. Полуночные чернила. Волшебный цвет. Он потрясающе оттенял кожу, делал ее просто фарфоровой, а наощупь… волшебство. Омеге хотелось скупить всю партию сразу и носить только это всю оставшуюся жизнь. Но он взял себя в руки и заказал всего лишь два рулона. По тридцать метров каждый.

Когда дело дошло до бархата… Эйдан внезапно вспомнил, что экипаж мужа давно нуждается в новых сиденьях. И диванчик в библиотеке. И пуфики в бальном зале. Особенно пуфики, их сорок штук.

Купец был очень терпелив. Он раз за разом рассказывал о той или иной ткани. Откуда привезли, кто делал, сколько стоит. Омега не видел на грубоватом лице и тени раздражения. Это было приятно. Хорошо, что этот мужчина умеет держать себя в руках. Эйдан видел, как тот осматривает интерьер гостиной, пока он выбирает ткани. И взгляд мужчины раз за разом останавливается на картине на противоположной стене.

– Не хотел бы вас отвлекать, мой лорд, – начал альфа, – но кто написал вон ту прекрасную картину? Мне кажется, что я уже видел работы этого мастера.

– Не думаю, – покачал головой Эйдан, откидываясь на спинку кресла. Спина заныла от статичной позы. – Художник – мой большой друг. И только поэтому позволил повесить его работу здесь.

– Но она восхитительна, – альфа тоже откинулся назад.

– Я тоже так считаю, – чуть улыбнулся омега.

– Возможно, ваш друг не откажется поговорить со мной? Меня очень заинтересовали его работы. Думаю, что многие хотели бы иметь нечто подобное у себя в поместье. Да и я бы не отказался.

– Конечно, я могу ему об этом сказать. Но сомневаюсь, что ваше предложение будет принято.

– Можно ли поговорить с ним? Простите мне мою настойчивость, – сверкнул улыбкой мужчина, и лицо его немного смягчилось. – Если художник не пожелает продать мне несколько работ, я буду счастлив предложить ему прекрасные краски и холсты. Для меня это будет честью.

– Раз вы так настаиваете… – проговорил Эйдан, поднимаясь на ноги. Альфа сделал тоже самое. – Я могу спросить его.

– Благодарю вас, – мужчина поцеловал протянутую руку. – Простите мне мою дерзость.

– Прощаю, – сверкнул глазами Эйдан.

Он вышел из комнаты, быстро прошел по коридору и свернул налево, попав в библиотеку. Не было сомнений, где сейчас находится Эдмунд. После утренней верховой прогулки он любил пропадать среди книг. И можно было не звать его до самого обеда.

И ожидания супруга виконта Харгроув не обманули. Закинув ноги на подлокотник, на диване полулежал Эдмунд, погрузившись с головой в толстенный фолиант у него на коленях. Белокурые волосы свисали вниз, но не закрывали полностью лицо. Дело в том, что омега подстриг их пару месяцев назад, укоротив до плеч, чем поверг семью почти в шок. Но причину поступка объяснять не стал, а все уже привыкли. Тем более, что Эдмунд так и остался красавцем. Почувствовав, что на него смотрят, омега поднял голову и улыбнулся другу.

– Уже поговорил с торговцем? Выбрал что-нибудь?

– Много всего. Боюсь, что однажды разорю моего мужа, – хохотнул Эйдан. – Купца заинтересовала твоя картина. Глаз не мог оторвать и все в комплиментах рассыпался. Мечтает о встрече.

Эдмунд на это только забавно скуксился. К своим картинам он относился очень критично.

– Зачем ему?

– Купить хочет.

– Только не это, – проговорил омега, откладывая книгу.

– Просто поговори с ним. Никто ничего от тебя не требует, – терпеливо проговорил Эйдан. – Зачем так упорствовать?

– Потому что мои картины – это часть меня самого. Я не хочу, чтобы частичка моей души висела у кого-то в спальне на стенке между шкафом и умывальным столиком.

– Вот и скажи ему об этом. Он еще что-то про краски говорил высшего качества.

– Ты не оставишь меня в покое, пока я к нему не схожу, – усмехнулся Эдмунд, направляясь к двери.

– Не оставлю.

Омега только тяжело вздохнул. Эйдан мог быть очень настойчивым, когда чего-то хотел. А он почему-то твердо вознамерился сделать из Эдмунда известного художника. Слава Богам, что с купцом омега поговорит сам. Вежливо откажется и, может быть, посмотрит на краски. Если человек ему придется по вкусу.

Эдмунд вошел в синюю гостиную и замер на пороге. Его будто ударили под дых, весь воздух разом выбили из легких, и они не желали наполняться им вновь. Тошнота словно подкатила к горлу. Эдмунд механически закрыл дверь, не чувствуя в ледяных руках ручку, и слегка оперся о косяк.

– Что молчишь, синеглазка? – бархатно спросил разноглазый альфа.

Сорри за опечатки. Но нет сил уже проверять.

========== Глава 23 ==========

Эдмунд замер словно каменное изваяние, не в силах поверить собственным глазам. Он чувствовал, будто земля уходит у него из-под ног. Разные глаза смотрели слишком пристально, хотелось закрыться от этого взгляда, чтобы привести мысли в порядок, попытаться вернуть безвозвратно утраченное спокойствие.

Альфа слабо изменился. Волосы только отросли, стали доставать до плеч. Кожа немного потеряла загар. Но в остальном все было по-прежнему: слишком большой, слишком сильный, слишком опасный. Эдмунду не хватало воздуха, он сильнее оперся о косяк, пытаясь стоять ровно. Но ноги неумолимо подкашивались.

Чезаре четко уловил момент, когда омега стал оседать на пол, метнулся к нему и ловко подхватил. Затем поднял на руки и донес до кресла, усадил в него. Эдмунд не упал в обморок, просто силы изменили ему. Но омега был в полном сознании. Он четко видел странные глаза перед собой, чувствовал альфу рядом.

Чезаре смотрел на Эдмунда очень внимательно, будто выискивал что-то. Или он так смотрел потому, что давно не видел? Парень этого не знал, взгляд его только сильнее нервировал. В горле было сухо, омега глубоко вздохнул. Затем еще раз, считая вдохи и выдохи. Прикрыл глаза. После чего решительно встал с кресла и отошел на пару шагов от мужчины, сложил руки на груди и смело встретил изучающе внимательный взгляд.

– Что тебе нужно? – негромко, но твердо спросил Эдмунд. – Зачем ты пришел?

– Я теперь купец, твой друг – мой возможный клиент.

– Я прошу тебя уйти и никогда сюда не возвращаться, – спокойно произнес омега. Хотя внутри все дрожало от накатившей паники.

– Я не могу, – Чезаре ласково улыбнулся и слегка развел руками. – У меня выгодный контракт прогорит. Не хочу его терять.

– Если дело в этом, я возмещу необходимую сумму.

Альфа усмехнулся.

– Ты действительно думаешь, что дело в этом?

– А в чем? – парировал Эдмунд, пытаясь выиграть время.

Он не мог решить, закричать ему и позвать на помощь или разобраться самому. Но что-то его удерживало от крика. Не хотелось смешивать прошлое и настоящее, пятнать семью всем этим. Кажется, он хотел быть самостоятельным и сильным? Хотел научиться этому?