Текст книги "Всё или ничего (СИ)"

Ночь прошла очень тяжело. Мира металась в бреду, иногда что-то тонко кричала, звала то сестру, то родителей. Жар держался, хотя ни сыпи, ни чего-либо еще не было. Эдмунд тщетно пытался вспомнить, что бы это могло быть, но так ничего и не вспомнил. Приходилось сбивать жар всеми силами, хотя бы не дать ему подняться еще выше. Сердце девочки стучало как сумасшедшее, омеге казалось, что оно вот-вот разорвется.

Только к утру девочка немного успокоилась, и Эдмунд смог чуть-чуть отдохнуть. У него все темнело в глазах, руки тряслись, напряжение не отпускало даже во сне, и омега не смог поспать и часа, потому что начали мучить ужасные кошмары.

В них Мира умирала снова и снова, моля Эдмунда о помощи, но когда омега подбегал к ней, чтобы помочь, то перед ним представал Трэвис, он смеялся своим рокочущим издевательским смехом, но затем вдруг замолкал, из уголка губ текла кровь, и голова отваливалась от тела.

Эдмунда просто трясло от ужаса, но он старался быть предельно собранным. И ему это удавалось. Мира пережила ночь и следующий день. Омега к этому времени уже не замечал ничего вокруг.

Чезаре все время старался быть рядом. Его восхищало, как Эдмунд держится, как он не желает проигрывать смерти. Но еще альфа видел, как сильно боится его муж. Мужчина же готовил себя к мысли, что этот ребенок может умереть, хотя все внутри противилось этому, альфу будто скручивало изнутри жгучей застарелой болью.

Чезаре сам съездил в город, чтоб посмотреть на лекаря. Но тот был с похмелья, и альфа решил, что никогда этот доктор не переступит порог его дома.

На следующий день жар стал понемногу спадать, и к вечеру температура стала почти нормальной, пульс успокоился, и Мира просто уснула. Измученная Дейзи и Эми, которая маячила в коридоре вторые сутки, спали с ней в комнате.

Эдмунд первый раз за два дня поспал больше трех часов. Он уснул на стуле, оперевшись затылком о стену. Чезаре перенес его в свою спальню, где омега проспал почти двенадцать часов.

Проснувшись, Эдмунд первым делом отправился к Мире. Девочка все еще спала, но жара больше не было, и омега вздохнул спокойно. Но напряжение не покинуло его даже тогда, когда ребенок пришел в себя, а жар отступил окончательно. Эдмунд все время казалось, что он слышит в темноте ночи сбивчивое дыхание девочки, неровный, сбивающийся с ритма стук ее сердца.

– Синеглазка, тебе пора спать, – Чезаре обхватил омегу за талию, вытащил из кресла в библиотеке.

– Поставь меня. У меня еще есть дела, – отрезал Эдмунд. – Мне надо зайти к Мире.

– Она в порядке. Я был у нее десять минут назад. А тебя я привяжу к кровати, если услышу еще хоть одно слово, – с ласковой улыбкой предупредил альфа, но глаза его не улыбнулись.

Эдмунд счел за лучшее промолчать. Он слишком устал, чтоб спорить с мужем, который, судя по всему, был не в лучшем расположении духа. Вынести препирательств омега бы не смог, поэтому отправился в свою комнату под конвоем мужчины. Выпроводив Чезаре, Эдмунд, не раздеваясь залез на кровать и накрылся краем покрывала.

Ночь для омеги вышла очень беспокойной. Он все время просыпался от кошмаров, ему казалось, что Мира умерла, и поэтому вскакивал с постели и со всех ног бежал в ее комнату. Но ребенок сладко посапывал во сне, и омега возвращался к себе.

– Трэвис, я умоляю тебя, пожалуйста… – Эдмунд стоял перед братом, чувствуя слезы. За спиной Трэвиса захлебывалась криком Мира, а альфа только издевательски смеялся, запрокинув голову. Руки крепко держали омегу на месте, не давая подойти к кричащей девочке. – Как ты можешь так?!

Вдруг смех оборвался. Эдмунд увидел, как по подбородку брата потекла тоненькая алая струйка крови. Вдруг на шее альфы обозначилась красная ровная черта, кожа стала рваться, кровь хлынула на рубашку. Эдмунд чувствовал, как на его щеке остаются горячие брызги с отвратительным запахом гниения.

Крик ужаса вырвался из горла…

– Эдмунд!

Омега резко сел на кровати. Увидев перед собой неясную фигуру, отскочил назад. Его всего трясло, спина противно взмокла. Перед глазами все еще стоял пугающий образ.

Но в комнате был только Чезаре, который, видимо, прибежал на крик. Эдмунд прикрыл глаза, когда сильные руки сомкнулись вокруг него. Муж был как всегда теплым, омега сглотнул и стал считать вдохи и выдохи, чтоб успокоиться.

– Что тебе снилось? – тихо спросил альфа, потеревшись небритой щекой об подбородок омеги.

– Я не помню, – пробормотал Эдмунд.

– Лгун, – прошептал альфа и на мгновение прикоснулся своими губами к губам мужа. – Пойдем-ка, выпьешь чего-нибудь.

Эдмунд не ответил. Чезаре обнял его за талию, привел в свою комнату и посадил на кровать. Затем зажег несколько свечей и вышел, чтоб вернуться с кружкой вина с травами.

– Выпей, – протянул мужчина вино Эдмунду. – Это поможет тебе успокоиться.

– Не нужно, – помотал головой омега. – Я уже в порядке.

– Пей, – припечатал Чезаре.

Эдмунд глубоко вздохнул, но выпил все до капли. Приятное тепло опустилось куда-то в желудок, омега начал согреваться. Чезаре лег рядом и притянул мужа к себе.

– Что это было? Ты снова дал мне сонной травы? – проговорил Эдмунд, чувствуя, как начинает накатывать какая-то странная истома.

– Чуть-чуть. Не бойся. Я все точно рассчитал.

Эдмунд только тихонько вздохнул. Тело стало тяжелым, неподатливым. Чезаре накрыл себя и мужа одеялом и стал успокаивающе гладить омегу по спине.

Удивительный он все-таки.

Но вот кто такой Трэвис?

========== Глава 37 ==========

Писалось вот под эту песню. Harry Gregson-Williams & Lisa Gerrard – The End

Должно подойти.

Эдмунд выплывал из сладких грез очень неохотно и медленно. Просыпаться совершенно не хотелось, тело охватила приятная истома, и оно казалось невероятно тяжелым. А вокруг было очень мягко и тепло. Эдмунд довольно улыбнулся, не открывая глаз, и потерся щекой об что-то очень гладкое и невероятно пушистое. Омега раскрыл глаза и обнаружил, что лежит на здоровенной шкуре, а сверху он накрыт еще одной. Эдмунд закопошился, выпутываясь из кокона.

Комната была незнакомой. Скорее всего, какой-то чердак. Эдмунд понял это по низкому деревянному потолку с балками и круглому окошку. В комнате не было мебели. Совсем. Только груда разных шкур, на которых спал омега. Сердце его часто забилось от нехорошего предчувствия.

Где он? Как тут оказался?

Эдмунд прислушался. Откуда-то снизу доносились слабые звуки. Кто-то ходил, слышался треск поленьев в камине. Эдмунд тихо встал, подошел к лестнице, ведущей вниз. Она была узкой, но очень прочной на вид. Омега осторожно перегнулся через перила, чтоб посмотреть, кто там внизу, но ничего не увидел. Человек был в глубине дома.

Эдмунд стал осторожно спускаться на первый этаж. Тут было довольно прохладно, все тепло уходило наверх. Спустившись, Эдмунд оказался в просторной комнате, которую будто надвое делил большой очаг, труба от которого проходила через потолок и исчезала на втором этаже. Никого тут не наблюдалось.

Все было из дерева: стены, пол, потолок. Было два небольших окна без штор, квадратный грубый стол и такая же скамья, потрепанное временем кресло у очага. На стене висели крюки для плащей, в шкафу громоздилась всякая посуда. В полу был люк, видимо, находился погреб.

Услышав приближающиеся шаги незнакомца, Эдмунд взял кочергу, висевшую у очага, перехватил ее поудобнее. Тяжелая. Если что, одного удара по голове с лихвой хватит, чтоб отправить злоумышленника на тот свет.

Но шаги показались Эдмунду странно знакомыми, очень тяжелыми, но не грузными. Только один человек умудрялся так ходить.

– Ты уже проснулся? – спросил Чезаре, ставя ведро со снегом перед огнем.

– Это ты меня сюда привез? Где мы? – спокойно спросил Эдмунд, ставя кочергу на место.

– Мы в домике егеря. И да, это я тебя сюда привез.

– Зачем?

– Тебе не удастся отдохнуть дома. Ты все время будешь дергаться, – пожал плечами альфа, уловив в голосе мужа недовольство.

– А ты меня спросил, хочу ли я отдыхать? – тихо и очень зловеще спросил омега. Чезаре удивленно на него глянул. – Ты не подумал, что Мире может понадобиться моя помощь? А ведь я еще не разгадал причину той вспышки!

– Мира прекрасно себя чувствовала, когда я тебя увозил. А вот ты был бледен как полотно, – с нажимом ответил Чезаре.

– Неважно, как я выглядел! Я не тюк с вещами, чтоб увозить меня без моего согласия! У меня есть долг перед людьми. Хотя что я распинаюсь? Ведь ты считаешь, что никому и ничего не должен! Но я так не могу. Мы возвращаемся обратно.

– Нет, – неожиданно жестко припечатал альфа.

– Да. Я умею думать о других. Но ты думаешь только о себе и…

Вдруг Чезаре шумно вздохнул, рывком схватил мужа и припечатал его к стене. Эдмунд поперхнулся воздухом, мужчина буквально вдавил его в стену.

– Поверь мне, синеглазка, – сверкая глазами, едва слышно проговорил альфа, – я думаю только о тебе. Каждый демонов день. Я думаю о том, как однажды ты раскроешься передо мной, как будешь выгибаться в моих руках. И это будет стоить каждого мучительного мгновения моей жизни, – альфа наклонялся все ниже и ниже, его губы скользнули по щеке омеги, добрались до уха. – И ты не посмеешь попросить меня остановиться.

– Я прошу это сделать сейчас, – попытался спокойно сказать Эдмунд, дернувшись в сторону. Но Чезаре будто не заметил этой попытки. Омега чувствовал, что муж на пределе, и сердце колотилось не то от ужаса, не то от предвкушения. – Отпусти меня.

– Ты подумал над моим вопросом, синеглазка? – жарко прошептал альфа, скользя губами по жилке на шее. – Каков твой ответ? – мужчина заглянул мужу в глаза. – Почему ты просишь меня остановиться?

– Потому что я не хочу всего того, чего хочешь ты, – на выдохе ответил Эдмунд.

– Ты в этом уверен? Потому что я чувствую, как ты реагируешь. Даже сейчас, – тут большая ладонь спустилась куда-то вниз, к пояснице. Большой палец забрался под рубашку и стал гладить нежную кожу. Эдмунд закусил губу и на мгновение прикрыл глаза. – Посмотри, Эдмунд. Твои щеки покрываются румянцем, а дыхание потихоньку сбивается, – тихо, почти с нежностью проговорил Чезаре, целуя омегу в подрагивающий подбородок.

– Остановись, – резко сказал Эдмунд, чувствуя, что альфа прав. Он стиснул зубы от досады. Стало вдруг по-детски обидно и больно, даже заплакать захотелось.

Эдмунд был страшно зол на себя. Он не должен сдаваться, не имеет права! Иначе все потеряет смысл. Навсегда. Он перестанет быть тем, кем хочет, и уже не станет им никогда. А никогда – это слишком долго, целая жизнь.

Боги, только не сейчас. Только не это. Как можно будет смотреть в глаза семье, зная, что сам, по доброй воле отдался чужому человеку. Который перевернул вверх дном всю твою жизнь, перечеркнул одним штрихом все.

– Почему я должен остановиться, солнце? Ну почему? – с болью в голосе спросил альфа, целуя мужа в подбородок, уголок рта, скулы. – Зачем ты мучаешь себя? Мы оба знаем, чего ты сейчас хочешь. Так поддайся, синеглазка. Единственный способ избавиться от искушения – это поддаться ему.

– Некоторым соблазнам нельзя поддаваться, – прерывисто ответил омега, кусая губы.

– А если очень хочется? – нежно прошептал Чезаре и в следующий миг поцеловал Эдмунда.

Он чувствовал, как дрожат нежные губы, как они робко, будто неохотно раскрываются. Но Чезаре было довольно и этого. Он погрузился в сладость желанного рта, стал упоенно целовать мужа.

Боги, он уже забыл, каков синеглазка на вкус… Того торопливого жадного поцелуя в спальне было слишком мало, чтоб все вспомнить. И сейчас… только сознание того, что Эдмунд рядом, что позволяет целовать себя, заставляло терять голову.

Омега предпринял последнюю попытку вырваться, но Чезаре все еще крепко держал его руки. Альфа на мгновение оторвался от губ Эдмунда, чтоб сделать крохотный вздох, а затем вновь его поцеловать.

Чезаре чувствовал, как медленно сходит с ума. Кровь стремительно закипала в жилах, хотелось схватить омегу прямо здесь и заставить забыть обо всем на свете. Но мужчина отгонял от себя эти мысли, понимая, что не имеет права ошибиться в этот раз.

Все или ничего.

Альфа отстранился, стал покрывать легкими поцелуями шею Эдмунда, изредка чуть прикусывая нежную кожу. У омеги сбивалось дыхание, блестели глаза. Когда Чезаре добрался до особенно чувствительной ямочки за ухом, Эдмунд вдруг вздохнул и как-то обмяк в руках мужа. Но тому только это и было нужно. Он подхватил омегу на руки и, не переставая целовать, понес его наверх.

Умом Эдмунд понимал, что надо что-то сделать, чтоб остановить это безумие. Надо было сказать какое-то резкое обидное слово, ударить альфу, чтоб он выпустил его из рук. Но это оказалось просто невозможно. Чезаре целовал Эдмунда, не давая опомниться, дарил лишь мгновения, чтоб взять дыхание, а потом вновь набрасывался, как измученный жаждой путник на прохладную воду родника. Взметнувшаяся для удара рука была перехвачена и закинута за шею.

Чезаре опустил омегу на шкуры, стал быстро расстегивать на нем рубашку. Неприятный холодок прошелся по телу, Эдмунд вдруг опомнился. Он дернулся в сторону, встал с ложа, но Чезаре поймал его и повалил на себя, сильно прижав к груди.

– Куда ты от меня бежишь? – горячо прошептал он на ушко дрожащему омеге. – Конечно, я еще могу отпустить тебя… Но тебе не убежать от себя, – тут мужчина развернул лицо мужа за подбородок, вынудив посмотреть себе в глаза. – Ты можешь лгать мне. Но не лги себе. Не надо, – альфа наклонился вперед, его губы оказали с дюйме от губ омеги. – Поддайся, ну же, мой прекрасный упрямый омега. Поддайся, – прошептал Чезаре, внимательно наблюдая за Эдмундом.

Тот был растерян, будто чем-то испуган. В глазах эмоции сменяли одна другую, их было трудно прочесть. Омега прерывисто коротко дышал, тонкие пальцы вцепились в рукава рубашки мужа. Вдруг Эдмунд глубоко вздохнул и прикрыл глаза, на секунду расслабившись. Чезаре уловил этот момент и поцеловал омегу.

Погладил кончиками пальцев холодные руки, будто успокаивая. Затем стал расстегивать последние пуговицы рубашки, спустил ее с плеч и прижался губами к плечу, буквально дурея от аромата мужа. Тот пах травами и нагретым солнцем лугом. Удивительный родной запах. Эдмунд вздохнул, обнял Чезаре за шею одной рукой, путаясь пальцами в жестких прядях. Чезаре несильно прикусил кожу у основания шеи, тут же зализал укус, и омега охнул.

Альфа развернул его лицом к себе, и вдруг замер. Он не мог поверить, что это правда. Что он держит самого прекрасного омегу в мире на своих коленях, и что это чистое неиспорченное создание сейчас будет принадлежать ему. От этого начинали трястись руки.

Эдмунд не мог понять промедления. Он видел, как исказилось лицо мужа от сдерживаемых эмоций. Он вдруг показался омеге ужасно… живым, настоящим. Будто упала маска, и взору предстал сам человек. А он оказался… другим. Совсем.

Омега несмело погладил мужа по небритой щеке, смотря прямо в разные глаза, чуть улыбнулся. Чезаре закрыл глаза, потерся о мягкую ладонь, наслаждаясь невинной лаской. Затем перехватил ладошку и стал целовать каждый тонкий пальчик, не отрывая глаз от лица любовника.

Эдмунд прикусил губу, сглотнул. Внутри становилось жарко, будто что-то плавилось и заполняло собой все пространство. И от этого становилось трудно дышать. Чезаре закинул руку мужа себе за шею и вновь его поцеловал. Только вот теперь осторожность отошла на второй план, ей на смену пришло обжигающее желание.

Эдмунд обхватил мужа за шею, сам придвинулся ближе. Уже стало непонятно, кто кого целовал. Просто этот миг хотелось продлить как можно дольше. Рубашка Эдмунда полетела куда-то назад, и Чезаре с наслаждением ласкал ровную спину, трогал плечи, бока, на периферии сознания отмечая, что муж обзавелся мускулатурой, хотя и несильной.

Когда рука Чезаре опустилась на поясницу, омега вздрогнул. Мужчина тут же убрал руку, стал торопливо стягивать с себя рубашку. Эдмунд опустил руки на обнажившиеся плечи, ощущая под пальцами стальные мышцы, погладил мускулистую грудь, опустился чуть ниже. Короткие волосы щекотали ладони. Чезаре придвинул любовника вплотную к себе, поцеловал.

Руки гладили спину, опускались на поясницу, изредка пробегались по кромке брюк. Неожиданно горячие губы сомкнулись на соске омеги, и он выгнулся, подавившись воздухом. Это было слишком хорошо, чтоб вынести. Чезаре подхватил омегу под ягодицы и чуть приподнял, чтоб удобнее было целовать нежный подрагивающий живот. В какой-то момент альфа опрокинул мужа на спину, заставив тихо охнуть.

Эдмунд уже ничего не соображал. Отступили все моральные принципы, все растворилось в невероятных ощущениях, которые дарили большие мозолистые ладони и сухие горячие губы. Чезаре стащил брюки с омеги, Эдмунд не успел даже смутиться, как альфа принялся целовать его бедра, заставляя их раскрыться. Через пару минут и его брюки оказались на полу.

Вдруг внутри шевельнулось какое-то неприятное ощущение, позабытый, казалось, страх вдруг поднял голову. Эдмунд вздрогнул и напрягся против воли. Почувствовав перемену, Чезаре подтянулся к лицу мужа, заглянул в потемневшие глаза.

– Не бойся, солнце, – срывающимся шепотом пробормотал он, – не будет сегодня ничего, что ты не захочешь. Обещаю, – тут мужчина сел и потянул любовника на себя, заставив сесть на колени к себе лицом. – Смотри, ты снова сверху. Я весь в твоей власти, – выдохнул Чезаре Эдмунду куда-то в шею.

И все началось по новой. Прерывистые вздохи, горячие поцелуи, мимолетные прикосновения. Все слилось в одно непрекращающееся удовольствие. Эдмунд сгорал в пламени желания и удовольствия. Иногда оно становилось таким сильным, что хотелось взмолиться о пощаде.

Чезаре проник в любовника сразу двумя пальцами, сжал зубы, чтоб не сорваться. Эдмунд затаил дыхание, прогнувшись в пояснице. Через пару минут альфа добавил еще один палец и стал легонько покачивать омегу, тот кусал губы, но тихие стоны все же вырывались. По виску потекла капля пота, и Чезаре поймал ее губами. Эдмунд вцепился в его плечи, руки скользили, и омега невольно сам насаживался на пальцы любовника.

Чезаре в который раз поцеловал Эдмунда, вытащил пальцы и, подхватив мужа под бедра, стал медленно опускать на себя. Омега обхватил его руками за шею, уронил голову ему на плечо. Волосы рассыпались по спине. Альфа поглаживал мужа по пояснице, чувствуя, как он напрягается.

– Ты совсем меня забыл, – выдохнул альфа. У него сводило скулы от напряжения.

– Ты поможешь мне вспомнить, – со свистом ответил Эдмунд и одним плавным движением соскользнул вниз.

С губ Чезаре сорвался низкий стон, а омега зашипел от боли. Мужчина стал покрывать торопливыми поцелуями открывшуюся шею любовника, щекотал кожу за ушком, начав плавно двигаться. Эдмунд сначала кусал губы, чувствуя, как неохотно поддаются мышцы. Но потом все стало казаться неважным и несущественным, даже боль.

Омега коротко дышал, вздохи стали походить на всхлипы, когда Чезаре стал ускоряться. Эдмунд крепко обнимал его за шею, сам уже подмахивал бедрами, стремясь прижаться к мужу как можно сильнее, стать с ним единым целым.

Ощутив, как раскручивается пружина внутри, Эдмунд тихо вскрикнул, сильно прикусив плечо альфы. Тот уже не понимал себя. Он чувствовал, как сокращаются мышцы омеги вокруг него, и мир переставал существовать. Через несколько мгновений альфа вышел из любовника и излился ему на живот. Затем супруги буквально рухнули на шкуры. Эдмунд хватал ртом воздух, не желая шевелиться.

Он хотел продлить это мгновение как можно дольше, потому что понимал, что совесть не даст ему покоя. Что его разъест вина за свое падение. И осознавать все будет очень больно. А потому омега старался сейчас не думать. Чезаре обнимал его одной рукой, другой гладил по взмокшим волосам. Эдмунд прикрыл глаза.

– Никакого самобичевания, синеглазка, – тихо предупредил альфа, целуя омегу в шею. – Что бы ты ни думал, что бы тебе ни внушали… в этом нет ничего постыдного. И никогда не было.

– Тебе не понять, – с сожалением выговорил Эдмунд, жалея, что муж поднял эту тему.

Альфа лишь печально, как-то горько улыбнулся, но омега этого не видел. Чезаре уткнулся лицом в его волосы, вдыхая их аромат. Он отказывался думать, когда представится возможность лежать вот так рядом с Эдмундом. Касаться его, гладить, целовать. Омега глубоко вздохнул, неожиданно поймал ладонь Чезаре и поцеловал. Затем прижал к своей груди. Сейчас ему было хорошо.

Позже он будет винить себя во всем произошедшем. И не сможет смотреть на альфу. И будет истязать себя каждый день.

Но Боги, почему на один сладостный миг нельзя забыть обо всем? Только на миг…

========== Глава 38 ==========