Текст книги "Всё или ничего (СИ)"
Автор книги: niki123
Жанры:
Историческое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 51 страниц)
Эдмунд стал медленно разминать плечи мужчины, осторожно массируя напряженные мышцы. Ощущать их пальцами было очень странно. Но знакомо. Когда омега стал спускаться к лопаткам, Чезаре напрягся еще сильнее.
– Я делаю больно? – тихо спросил омега.
– Ты – нет, – просипел Чезаре.
– Тогда не напрягайся, – попросил Эдмунд. – Расслабься.
Но никаких изменений не произошло. Мышцы все еще были будто стальными. Когда Эдмунд будто вскользь задел то место на позвоночнике, Чезаре вздрогнул. Омега замер, потрясенный догадкой.
Его муж был напуган до икоты. До невменяемого состояния. И сейчас он боялся даже Эдмунда…
– Чезаре, я не смогу тебе помочь, если ты не расслабишься, – тихо произнес Эдмунд, склонившись к уху альфы. – Это же я. Не… не бойся меня.
Альфа ему ничего не ответил. Эдмунд начал с самого начала: шея, плечи, лопатки. Мужчина очень медленно успокаивался, перестал вздрагивать от каждого прикосновения. Эдмунд зачерпнул побольше мази, осторожно стал втирать ее в больное место. Чезаре шипел, но лежал смирно.
Эдмунд лечил могучую спину и не мог понять, как надо было бить Чезаре, чтоб сломать ему хребет. Это казалось просто невероятным.
Омега слез с мужа, взял бинты и попросил Чезаре чуть приподняться. Тот безропотно подчинился, и Эдмунд быстро его перевязал, после чего мужчина едва ли не рухнул на кровать. Ему было так плохо… но даже не от физической боли. Она была лишь отголоском душевных страданий. Эдмунд стал складывать бинты, Чезаре поймал его за руку.
– Прости меня, синеглазка, – проговорил альфа.
– Забыли, – проговорил Эдмунд. Но Чезаре не спешил отпускать его руку. Будто что-то хотел сказать, но не решался.
Эдмунд не узнавал своего мужа. Где решительный, напористый, жесткий пират? Где Зверь? Где воин? Сейчас перед ним лежал измученный болью человек. Уставший и глубоко несчастный. Его глаза отражали столько боли, столько отчаяния… У Эдмунда все сжалось внутри от этого взгляда.
Он понял, что хотел сказать Чезаре. Он хотел попросить омегу остаться, но не смел произнести мольбу вслух.
Кто отучил просить тебя помощи? Кто заставил молчать, когда хочется умереть?
– Ты можешь… – пересохшими губами начал Чезаре, и запнулся.
– Могу, – спокойно ответил Эдмунд.
Альфа облегченно вздохнул.
– Я только накину что-нибудь. У тебя холодно, – проговорил Эдмунд, направляясь к двери.
– Возьми… в шкафу. Слева рубашка из шерсти, – тихо ответил альфа, с трудом переворачиваясь на спину.
Эдмунд не стал ему препятствовать. Что толку? Вряд ли может быть еще хуже. Вытащил из шкафа рубашку мужа, надел ее. Она оказалась ему сильно велика. Эдмунд забрался в кровать к Чезаре. Альфа обнял его одной рукой. Омега не стал сопротивляться. Он замерз и очень устал.
– Где ты научился врачевать? – вдруг спросил мужчина.
– Дома, – неожиданно легко ответил Эдмунд, – я часто сидел на кухне. А туда приходила травница из деревни.
– Почему же благородный отпрыск сидел на кухне? – удивился Чезаре.
– Там было тепло, – улыбнулся Эдмунд. – И меня никто не трогал. Я тихо сидел в углу и никому не мешал.
Чезаре промолчал. В голосе мужа ему послышалась тихая печаль. откуда она взялась?
– В Даунхерсте? – спросил Чезаре.
– Нет, – неохотно ответил омега. – До этого… впрочем, это уже неважно, – отмахнулся Эдмунд.
– Не хочешь мне говорить? – понимающе спросил мужчина.
– Не хочу, – произнес Эдмунд, зарываясь с головой под одеяло. Он уткнулся альфе куда-то в подмышку. Так было еще теплее и уютнее.
Чезаре улыбнулся, сполз куда-то вниз, тоже накрылся с головой одеялом. Лица супругов оказались близко-близко. Эдмунд видел блестящие разные глаза мужа прямо перед собой.
– Даже не думай, – прошептал Эдмунд.
– А о чем я думаю? – тоже шепотом спросил Чезаре.
– Боюсь представить.
– А ты представь. Вдруг захочется убедиться?
Чезаре чуть подвинулся, обняв Эдмунда покрепче. Омега уперся руками в его плечи. Альфа очень осторожно коснулся губ мужа большим пальцем, медленно очертил контуры. Погладил скулы, нежную шею. Эдмунд коротко вздохнул. Чезаре невесомо поцеловал его в подбородок, и омега отодвинулся.
– Чезаре, я… – Эдмунд не мог сказать ему, что уйдет. Он не знал почему, но не мог.
– Я больше не буду, – успокоил Чезаре мужа, услышав в его голосе настороженность. – Спи. Я не трону тебя.
– Спокойной ночи, – прошептал Эдмунд.
– Спокойной ночи.
========== Глава 33 ==========
Чезаре проснулся в одиночестве. Погода сменила гнев на милость, ветер поутих, сквозь снеговые тучи иногда проглядывало холодное, но яркое зимнее солнце. Снег падал крупными хлопьями и оседал на голых ветках деревьев.
Альфа был разочарован. Он надеялся проснуться раньше, чем его муж. Но омега его опередил и уже успел удрать. Но это не могло испортить настроения Чезаре. Он не забыл те минуты единения и спокойствия, которые подарил ему Эдмунд этой ночью. Стало легче. Чезаре помнил, как неохотно отступал ужас ночного кошмара под ласковыми тонкими пальцами.
Чезаре осторожно пошевелился. Спина отозвалась резкой болью, но мужчина превозмог себя и встал с кровати. Затем медленно, стиснув зубы, надел рубашку и поплелся вниз. Словно немощный старик схватился за перила лестницы.
Альфа совсем немного поел, затем отправился искать Эдмунда. Тот обнаружился в библиотеке. Он сидел в кресле, смешно поджав под себя ноги, и что-то торопливо рисовал на бумаге. Чезаре неслышно обошел кресло и встал за спиной мужа, чтобы увидеть рисунок. Сам Эдмунд ему никогда не покажет.
На рисунке был альфа. Чезаре понял это по развитой мускулатуре и росту. Каштановые волосы, серые глаза. Ему на вид можно было дать лет сорок. Не больше. Альфа тепло улыбался с листа, морщинки собрались вокруг глаз.
Кто этот человек?
Тут Эдмунд охнул и обернулся, прижав незаконченную работу к себе. Неужели Чезаре задал вопрос вслух?
– Тебе не говорили, что подглядывать неприлично? – выгнул бровь Эдмунд.
– Просто мне стало интересно, а отвлекать тебя я не хотел, – мирно ответил мужчина. – Кто этот человек на рисунке?
– Выдуманный образ, – отмахнулся омега, поднимаясь с кресла.
Чезаре не поверил ему ни на секунду.
– Ты очень хорошо рисуешь. Я никогда бы не подумал, что это выдуманный персонаж, – произнес Чезаре. Уголки его губ дрогнули будто от сдерживаемой улыбки.
– Не веришь мне? – усмехнулся Эдмунд.
– Не слишком, – покачал головой альфа. – Честно говоря, не понимаю, почему надо меня сейчас обманывать. Я же задал безобидный вопрос.
Эдмунд поджал губы. Чезаре разгадал его вранье, получилось глупо, и теперь надо было как-то выкручиваться. Что стоило сказать, что альфа на рисунке – это его отец? Расспросы прекратились бы.
– Когда-то этот человек значил для меня очень много, – медленно проговорил Эдмунд, тщательно подбирая слова. – Я его любил, а он меня не очень.
Чезаре кивнул. Внутри что-то больно кольнуло, спина разболелась с новой силой. Видимо, тень боли отразилась на лице, потому что Эдмунд нахмурился.
– Спина болит? – спросил он, пытливо вглядываясь в лицо мужа.
– Терпимо, – отмахнулся мужчина.
Эдмунд покачал головой, жестом указал на диван. Чезаре послушно лег на живот. Ноги свисали на пол. Омега тихо сел на диван рядом с мужем, стал осторожно массировать напряженную шею, плавно двигаясь вниз. Первое время Чезаре морщился и стискивал зубы, но потом расслабился.
– Синеглазка, у тебя волшебные руки, – произнес альфа, слегка улыбнувшись.
– Значит становится легче… – задумчиво проговорил Эдмунд, не прекращая массаж. – Я думаю, что когда ты… ломал спину, – Чезаре будто вздрогнул от этих слов, – она срослась с крошечным смещением. Удар усугубил проблему. Боль режущая?
– Да. Будто ножом, – тяжело ответил альфа.
– Вполне возможно, что что-то пережимается… поэтому так больно. Если ты потерпишь… я могу постараться размять это место. Но будет очень больно.
– Вперед, – просто ответил Чезаре, закрыв глаза. К боли ему было не привыкать. Такого натерпелся…
Мужчина снял рубашку, Эдмунд развязал бинты и приступил к делу. Сначала очень осторожно, невесомыми прикосновениями касался покалеченного позвоночника, чтоб Чезаре хоть чуть-чуть расслабился, хотя это было просто невозможно. Затем чуть надавил на крошечный бугорок, Чезаре глухо зарычал. Решив не медлить, омега стал разминать травмированное место.
Чезаре едва ли не выгибало от боли. Все внутри горело и резало одновременно. Перед глазами все плыло, хотелось вскочить на ноги и удрать куда подальше. Но мужчина заставлял себя лежать на месте, успокаивая себя тем, что синеглазка знает, что делает.
Пытка продолжалась минут десять, не больше. Но они показались альфе сотнями лет. Пот градом катился с его лба. Из прокушенной губы сочилась кровь. У Чезаре даже не было сил подняться на ноги.
Эдмунд стал успокаивающе перебирать взмокшие темные пряди, пропуская их между пальцев. Он физически ощущал страдания мужа, который сейчас рвано дышал в диванный подлокотник. Омега мерно гладил его по голове, шее, плечам, пытаясь хоть немного отвлечь от боли. Но должно стать легче. Эдмунд очень на это надеялся. Иначе все мучения зря.
Через некоторое время Чезаре повернул голову к омеге, стал медленно сползать с дивана. Но протянутую руку Эдмунда проигнорировал. Сел. Библиотека на мгновение завертелась перед глазами. Чезаре встал на ноги.
– Я провожу тебя наверх, – проговорил Эдмунд, помогая мужу надеть рубашку.
– Я в порядке.
Эдмунд раздраженно вздохнул, молча открыл перед Чезаре дверь и вышел вслед за ним. Не обратив на протест мужа внимания, довел его до спальни. Затем принес ему успокаивающий отвар и чуть ли не насильно заставил выпить все до капли.
После чего оставил мужчину в одиночестве.
*
Чезаре проспал полдня. Он пропустил приезд Айви, которая поспешила рассказать господину, как слуги и гости обсуждали поединок, который обрастал все новыми и новыми подробностями. Эдмунд поспешил перевести тему на семью. Но с ними все было в порядке. Кажется, при дворе стали опасаться эксцентричную семью.
Ма Шер сразу унесся куда-то. За дни, проведенные в замке, он так и не смог набегаться. Накопившаяся энергия требовала выхода, а потому зверь вернулся в поместье только с рассветом, чем заставил Эдмунда изрядно понервничать.
Чезаре поздно вечером решил навестить Эдмунда. Альфа обнаружил его готовящимся ко сну. Омега расчесывал чуть отросшие волосы, стоя у зеркала в одних свободных брюках и накинутой сверху рубашке. В комнате было слишком жарко на вкус Чезаре. Значит, Эдмунду было в самый раз. Он неплотно закрыл дверь, а потому мужчина легко вошел в спальню мужа.
– Ты уже ложишься спать? – низким ото сна голосом спросил Чезаре. Гребень выпал из пальцев Эдмунда, звонко ударился об пол.
Омега нагнулся, поднял гребень и недовольно посмотрел на мужа.
– Тебе бы лучше не вставать, – с сожалением сказал парень.
– Мне гораздо легче. Ты точно не волшебник? – улыбнулся Чезаре, закрывая за собой дверь.
– Точно, – усмехнулся Эдмунд.
Чезаре осторожно сел в мягкое кресло, стоявшее напротив окна. Эдмунд удивленно посмотрел на мужа, тот вопросительно выгнул бровь.
– Я собирался спать, – весомо сказал Эдмунд.
– Если ты не против… – Чезаре пытался тщательно подобрать слова, – я могу остаться здесь ненадолго? Я стал очень плохо спать, – извиняющимся тоном закончил альфа.
Эдмунд внимательно на него посмотрел. Не похоже было, чтоб Чезаре лгал. По крайней мере омега очень надеялся, что муж не опустится до того, чтоб играть на его сострадании.
Эдмунд слишком хорошо помнил те ужасающие крики, которые он слышал прошлой ночью. И ему совсем не хотелось услышать их вновь. Это было просто выше его сил. А Чезаре, судя по всему, сейчас отчаянно нуждался в человеческом обществе.
– Оставайся, – наконец согласился Эдмунд. Затем дал в руки альфе книгу и поставил на столик зажженный подсвечник. – Почитай, если хочешь.
– Спасибо, – коротко кивнул альфа.
Эдмунд потушил все свечи кроме тех, что стояли рядом с Чезаре, и забрался в кровать. Он слышал, как тихо шелестят страницы книги, когда альфа их переворачивает. Как он дышит, когда меняет положение в кресле. Рвано и коротко. Ему все еще было больно.
Во всем доме не осталось других звуков. Только шелест страниц и сбитое дыхание мужчины, который не мог уснуть.
Что за жуткие кошмары терзают его? Эдмунд, конечно, и сам далеко не всегда спал спокойно, но до мужа, судя по вчерашней ночи, ему было далеко. Чтобы так кричать… что должно привидеться?
Эдмунд долго не мог уснуть, он слышал, как в библиотеке часы пробили два часа ночи, когда Чезаре отложил книгу, медленно встал с кресла. Омега сделал вид, что спит, но сердце предательски екнуло, когда Эдмунд услышал приближающиеся шаги мужа. Тот остановился у него за спиной. Что он делает?
Эдмунд резко развернулся. Взгляды супругов встретились. Чезаре смотрел на омегу тем самым взглядом, от которого у Эдмунда всегда шли мурашки. Нельзя так смотреть на людей, нельзя.
– Не спишь, – блеснул глазами Чезаре.
– Не сплю.
– Почему? – мужчина осторожно присел на край кровати. Эдмунд подпер голову рукой.
– Не спится, – пожал плечами омега.
– Мне тоже, – тихо кивнул мужчина.
Они замолчали, глядя друг другу в глаза. Чезаре смотрел Эдмунду в лицо, рассматривая каждую мелкую черточку, словно пытаясь что-то понять.
Эдмунд отвечал ему спокойным взглядом. Пускай муж думает, что ему нечего скрывать. Правду он никогда не узнает.
– А где твое чудовище? – внезапно спросил Чезаре.
– Гуляет где-то. Надеюсь, что с ним все в порядке.
Они вновь замолчали. Чезаре отрыл рот, будто хотел что-то сказать, но передумал. Эдмунд молчал.
– Тот мужчина… на рисунке, – начал мужчина, и омега напрягся, – Кто он?
– Это неважно.
– Ты его очень любил? – чуть нахмурился Чезаре.
– Это тоже уже неважно, – ровно ответил Эдмунд.
Чезаре замолчал. Он понял, что когда-то этот альфа значил для его мужа слишком многое. И Эдмунду больно до сих пор, поэтому он так скрытен. Чезаре было неприятно, что его муж страдает по кому-то другому. Чужому. И что ему все еще больно.
– Как давно у тебя травма? – вдруг спросил Эдмунд, видя, как муж стискивает зубы, меняя положение.
– Очень давно. Вот уже почти четырнадцать лет.
– Действительно давно, – слегка кивнул омега. – Как это произошло?
– Я упал… – мертвым голосом ответил Чезаре, – с высоты.
– Кто тебя лечил?
– Змей.
– Он? – удивился Эдмунд. – Но как?
– Как умел.
Опять в комнате повисла тишина. Чезаре снова поменял положение, сильнее оперся на руку. Эдмунд внимательно смотрел за его движениями. Встал с кровати.
– Ложись, – тоном, не терпящим возражений, сказал Эдмунд. Чезаре удивился, но послушно лег на живот.
Омега осторожно сел на его бедра, стал медленно растирать сведенные болью мышцы. Чезаре блаженно вздохнул. Боль отступала, вместе с ней уходил ужас, преследующий его во сне и наяву. Не чувствовать, как цепенеет от страха твое тело, как не прошибает холодный пот… Это казалось почти счастьем. От деликатных ласковых прикосновений становилось так спокойно… Чезаре уже и не помнил, когда последний раз вот так позволял другому человеку себя касаться. И когда прикосновения вызывали такие эмоции.
– Спасибо, – выдохнул Чезаре, когда Эдмунд с него слез. Альфа сполз с кровати, встал на ноги.
Эдмунд отошел от него на шаг, слишком близко они оказались друг к другу.
– Не беги от меня, – спокойно сказал Чезаре.
– Я всего лишь проявляю осторожность.
– Забавно, – слегка улыбнулся альфа, – ты лечишь меня, сидишь на мне, делаешь массаж… Столько возможностей… И ты об этом знаешь, но не придаешь значения. Почему же шарахаешься от меня всякий раз, стоит мне подойти чуть ближе?
– Я всякий раз надеюсь, что ты не опустишься до такой подлости, чтоб воспользоваться моим милосердием. Но нет гарантии, что ты не решишь попытать удачу в любой другой момент.
– Это так тебя пугает?
– Нет. Я просто этого не хочу.
– Чего не хочешь? Не хочешь привыкать ко мне?
– И это тоже. До нашей встречи я вел совсем иную жизнь. И она меня устраивала, – солгал Эдмунд. Но муж об этом не узнает. – Ты же все перевернул вверх дном: меня, мои принципы, устои, привычки. Всю жизнь. Как я могу после этого захотеть привыкнуть к тебе?
Ты не хочешь, но уже привыкаешь. Просто не догадываешься об этом, синеглазка.
– Понимаю, – кивнул Чезаре. – Но надежда все равно умирает последней.
– Последней умирает надежда на надежду, – поправил его омега.
– Любопытная мысль.
– Ты не мог бы обдумать ее у себя? Я очень хочу спать, – проговорил Эдмунд.
– Тогда поговорим об этом завтра, – усмехнулся Чезаре и вышел из спальни омеги.
*
Эдмунд поднял повыше фонарь и стал подниматься по добротной деревянной лестнице на чердак. Она была пыльной и скрипучей, видно, что по ступеням давно не ступали ноги человека. Эдмунд остановился на последней ступеньке, поднатужился и с трудом поднял тяжелый люк. Петли протяжно заскрипели, омега поставил распорку, чтоб крышка не упала, и оказался на чердаке.
Этим утром парень понял, что чердак – это то единственное место, которое он еще не обследовал. А ведь пыльные чердаки старых домов зачастую бывают настоящей сокровищницей, кладовой воспоминаний. А омега всегда питал слабость к милым мелочам, старым дневникам и старинной мебели. Всегда было интересно, что видели и слышали эти предметы. Сколько тайн они могли рассказать?
Здесь было ужасно пыльно и темно. Сквозь маленькое пыльное круглое окошко совсем не проникал дневной свет. Половицы жалобно скрипели в такт шагам.
На чердаке было множество вещей. Старый диван без обивки, накрытый лишь чехлом и заваленный хламом, погнутая птичья клетка, рассохшийся комод из красного дерева. В углу оказались свалены картины. Прежние хозяева даже не позаботились о том, чтоб укрыть их. На боку лежал стол без двух ножек, рядом с ним – развороченные стулья и старый матрас, рулон ткани.
Эдмунд подошел к картинам, попытался рассмотреть изображения, но из-за пыли этого не удалось. Тогда омега решил открыть шкаф. Вдруг там окажется что-то интересное? Когда парень раскрыл рассохшиеся створки, на него с громким писком выскочило сразу три крысы. Эдмунд отскочил назад, грызуны пронеслись мимо него и устремились к открытому люку. Вдруг распорка покачнулась, и крышка опустилась с оглушающим грохотом. Эдмунд бросился к ней, но открыть уже не смог. Видимо, защелка захлопнулась. Парень в бессилии стукнул по крышке кулаком и тут же зашипел от боли.
Кричать бесполезно. Сюда никто не ходит, а он никого не предупредил, что собирается делать. Лучше подождать, пока кто-то окажется поблизости и тогда звать на помощь, а не надрывать связки сейчас.
Сердце Эдмунда тревожно екнуло, ладони вспотели, но он все-таки взял себя в руки. В конце концов, ему больше не девять лет, чтоб бояться темноты и замкнутого пространства. Да и хватиться его должны. Наверное.
Омега немного постоял посреди комнаты, а затем начал тщательно обследовать сваленный в кучу хлам. Все равно времени было много, а так становилось не так страшно и одиноко. Хоть какое-то занятие.
Разбирая вещи, Эдмунд просто поражался расточительности и глупости прежних хозяев поместья. Как можно было на прекрасной работы кованную люстру без плафонов свалить стулья? А сундуки, в которых было полно одежды? Эдмунд с интересом рассматривал прекрасные одеяния, дивясь их изяществу и элегантности. Очень скромные, никаких излишеств. Эдмунд сам такие любил. И кажется, они были ему впору. На дне одного из сундуков обнаружилась шкатулка со старинным серебром и эльфийским стеклом. Так красиво.
Кому это принадлежало? Почему все безделушки просто оставили пылиться на чердаке? Они стали никому не нужны? Но как мог омега не взять с собой в путешествие черепаховый гребень или зеркальце? Сундуки выглядели так, будто кто-то упаковал их, собираясь уехать вот-вот. Но их так и не взяли… Странно…
Эдмунд оторвал кусочек ветхой ткани, направился к картинам. В основном это оказались наброски, этюды. Пейзажи постоянно повторялись, кто-то явно учился рисовать. Причем весьма успешно. Последние работы были просто восхитительны. Эдмунд дал себе слово повесить их в своей комнате.
Самым последним оказался портрет. Эдмунд потрясенно замер. На холсте был изображен мужчина, фантастически похожий на омегу. Те же голубые глаза и светлые волосы. На губах змеилась лукавая улыбка, глаза обещали какое-то неземное наслаждение, рай. Одет мужчина был в блестящий костюм нежно-сиреневого цвета. Художник обладал удивительным мастерством, омега был словно живым. Эдмунд потрогал улыбающиеся губы на холсте, чтоб убедиться, что это всего лишь краска. Удивительно. Не может быть…
Это… его отец? Он жил здесь? Со своим… любовником, из-за которого бросил семью? Эдмунд не мог себе представить другого человека с таким лицом. Все казалось странно знакомым, что-то шевелилось в памяти… Поза, улыбка, блеск глаз. И костюм. Эдмунд не помнил лица ветреного родителя. Запомнилась только тихая песенка, блестящий костюм и аромат дорогих духов. Эдмунд точно помнил, что на отце всегда все блестело. На этом омеге тоже все переливалось, он был словно одет в нежно-фиолетовую чешую.
Значит… костюмы в сундуке… они его? Эдмунд бросился к сундукам, стал тщательно пересматривать каждую мелочь, хотя сам не знал, что искал. Вдруг между зимним плащом и муфтой обнаружился крохотный флакончик. В нем было духов на самом донышке. Одеревеневшими пальцами Эдмунд откупорил флакончик, осторожно вдохнул.
Тот самый запах… Его ни с чем не спутать. От аромата кружилась голова, чувствовались сильные лавандовые ноты. И что-то еще. Эдмунд никогда не мог понять, что это было.
У омеги все задрожало внутри. Он вдохнул еще раз, а затем снова. Стало вдруг как-то очень радостно и одновременно безумно больно. Эдмунд закусил губу до крови, чтоб привести себя в чувство. Что он так разнервничался? Мало ли на свете красивых омег-блондинов? А аромат духов – это просто смешно. Прошло почти восемнадцать лет. Время все искажает, переворачивает.
Но Эдмунд положил крошечный флакончик в карман сюртука и продолжил обследовать чердак, мысли крутились вокруг одного и того же, и все время хотелось взглянуть на портрет снова. Но Эдмунд заставил себя этого не делать.
Через часа три омега изучил весь чердак. Он нашел потрясающие напольные часы, пару малахитовых статуэток, которые будто светились изнутри, фарфоровый сервиз с ручной росписью. После этого омега сел на пыльный диван, поставил рядом с собой фонарь, чей огонек тревожно мигал.
Прошло довольно много времени, ветер дул из всех щелей, подвывал словно раненый зверь. Эдмунд стал замерзать от сидения на одном месте. Пришлось надеть плащ из сундука, но все равно было холодно. Тогда омега развернул рулон пыльной ткани, валявшийся на полу, и завернулся в ткань. Она была холодной и не принесла никакого облегчения. Огонек в фонаре дрожал все сильнее и в конце концов потух. Эдмунд остался сидеть в один в сумраке чердака.
Захотелось есть. И пить. Но сильнее всего хотелось завернуться в что-то бесконечно теплое. Потому что руки и ноги уже просто окоченели, Эдмунд чувствовал отвратительную дрожь, когда клацают зубы и трясется диафрагма. Ужасно.
Интересно, его найдут сегодня? Или завтра? Потому что если этого не случится сегодня, Эдмунд рискует просто умереть от холода. По крайней мере эта перспектива уже перестала казаться такой удручающей.
Омега встал, начал подпрыгивать, схватил ножку от стула, сделал несколько выпадов, будто тренируясь. Но тело все равно одеревенело, руки не желали сжиматься в кулаки. Эдмунд тщетно пытался согреться.
Вдруг раздался какой-то шум внизу, перед домом. Омега подскочил к окну. Внизу стоял конюх и Чезаре. Он что-то громко кричал, размахивая руками. Эдмунд что есть сил забарабанил в стекло.
– Чезаре! Чезаре!
Конечно, его никто не услышал. Пока Эдмунд разбил стекло, мужа и конюха уже и след простыл. Зато теперь по комнате гулял ледяной ветер, у окна стал скапливаться снег. Тут парню пришла в голову идея. Он взял несколько ножек от стульев, кое какие наряды и выкинул их в окно, надеясь, что если никто не обратит внимания на падение предметов сверху, то хотя бы увидит их на снегу.
Но чуда не произошло. Эдмунд сидел на диване, поджав под себя ноги, сжавшись как можно сильнее. Он даже уже дискомфорта не чувствовал от неудобной позы. Зубы стучали, сердце бешено колотилось об ребра, пытаясь согреть организм горячей кровью. Но куда там…
Эдмунд положил голову на колени, прикрыл глаза. Он не знал, сколько так просидел, когда вдруг услышал шум внизу. Омега заторможено подумал, что надо что-то крикнуть, сказать, что он здесь. Но губы будто склеились.
– Налегли! Ну! – услышал Эдмунд знакомый злобный рык. Люк стал жалобно скрипеть, словно его пытались высадить. Крышка поддалась, и на чердак поднялся Чезаре. – Эдмунд?! О Боги, я не знаю, что с тобой сделаю! – гаркнул альфа, обнимая мужа.
Он поднял его на руки, стал стремительно спускаться, на ходу отдавая приказы слугам.
Чезаре принес омегу в свою спальню, сдернул с него чужой плащ и пыльную ткань, заставил снять туфли и рубашку. Эдмунд дрожал всем телом. Руки больно закололо. Тут слуги внесли большую ванну, и через пятнадцать минут она была чуть ли не до краев наполнена горячей водой. Чезаре сдернул с омеги брюки и стал медленно опускать его в воду.
– Больно, – зажмурился омега, когда вода коснулась заледеневших ступней.
– Я знаю, что больно, – проговорил Чезаре, опустив Эдмунда в воду.
Затем он принялся растирать его стопы, поджавшиеся пальчики на ногах. Эдмунд морщился, но терпел, стиснув зубы. Было слишком горячо, все тело кололо тысячью иголок, но остатками разума парень понимал, что это просто необходимо вытерпеть. Он и так сомневался, что ничего себе не отморозил.
То,что он лежит в ванне перед Чезаре совершенно голым, как-то вылетело из головы.
Потом вдруг вода перестала жечь, Эдмунд вновь стал чувствовать пальцы на ногах и руках. Чезаре поливал его горячей водой из кувшина, заставил выпить залпом горячее вино. Эдмунд подогнул ноги и обхватил колени руками. Когда Чезаре стал намыливать его волосы, омега воспротивился.
– Я сам. Выйди из комнаты, – произнес он окрепшим голосом. Он только сейчас осознал, в каком виде сидит перед мужчиной.
– Умолкни, – тихо и зловеще произнес альфа, сверкнув глазами.
Эдмунд испуганно замолчал. Голос мужа не предвещал ничего хорошего. Он закрыл глаза, когда альфа смывал мыло, затем Чезаре вытащил огромную простыню и велел выбираться из ванны. Эдмунд посмотрел на него уничтожающим взглядом, но вышел. Чезаре тут же завернул его в простыню и посадил на кровать.
– Спасибо, дальше я сам, – ровно произнес омега.
Вдруг Чезаре резко развернул его лицо к себе, заставив взглянуть в глаза. Эдмунд на мгновение перестал дышать.
– Лучше помолчи. Еще одно слово, и я не отвечаю за последствия, – сквозь зубы проговорил альфа. – Понял меня? Кивни, если понял.
Эдмунд едва заметно кивнул. Стало почти страшно. Он понимал, что муж не шутит. И что он страшно зол на него. Но за что? Эдмунд не понять, почему который раз в своей жизни вызвал беспричинную ярость у человека. От этого становилось как-то по-особенному больно и тоскливо.
Чезаре сел за спиной Эдмунда, стал сушить его волосы. Прикосновения совсем не были грубыми, даже наоборот, очень бережными. Но омега все равно не мог расслабиться.
– Чего тебя понесло на чердак? – процедил Чезаре.
– Я… хотел посмотреть, что там. Я не был еще на чердаке, – тихо ответил омега.
– Обязательно было туда соваться в одной рубашке и сюртуке и с крошечным фонариком? Почему никому ничего не сказал?
– Я ни перед кем не обязан отчитываться, – так же тихо ответил Эдмунд.
Чезаре резко втянул носом воздух. Неудержимо захотелось немедленно разложить омегу на коленях, задрать простыню и так дать по очаровательной заднице, чтоб вся бравада из головы вылетела. Но альфа удержал себя. По слишком спокойным ответам Эдмунда он и так понял, что он напуган.
Альфа подошел к шкафу и вытащил оттуда уже знакомую омеге шерстяную рубашку, отдал ему.
– Оденься. Я принесу брюки, – отрывисто произнес мужчина. – Есть хочешь?
– Да.
– Сиди здесь. Я все принесу. Если уйдешь… я не отвечаю за последствия.
Чезаре оставил мужа в одиночестве. Гнев в нем еще не утих. Он с ума сходил четыре часа, Бездна его забери! Разыскивал мужа по всему дому, поднял на уши всех слуг, потому что омеге вздумалось порыться на чердаке, покопаться в хламе. И ведь не предупредил же никого, поганец!
Чезаре холодел при мысли, что мог не успеть, и Эдмунд бы там замерз до смерти. Ему же много не надо. Сидел на этой развалюхе в осеннем плаще, замотанный в какую-то тряпку и трясся от холода.
Но не оценить смекалку синеглазки альфа не мог. Не всякий додумался бы выбросить вещи перед домом. Собственно говоря, именно благодаря ним Эдмунда и нашли. Просто стали искать место, откуда могли выкинуть этот хлам. И кто-то додумался до чердака. К тому времени дом обыскали уже по два раза вплоть до подвалов, погребов и самых пыльных чуланов. Чезаре даже велел проверить, на месте ли Боанергос. Вдруг Эдмунд решил сбежать? Но конь оказался в стойле, Ма Шер обнаружился за домом. А без любимого чудища омега бы точно не ушел.
Каков… слов нет! Чезаре хотелось сделать что-то такое, после чего у Эдмунда навсегда отпадет желание исследовать всякую рухлядь.
Альфа несколько раз глубоко вздохнул, потихоньку успокаиваясь. Омега сейчас сидит в его спальне, утопающий в огромной простыне, целый и невредимый. По крайней мере Чезаре на это очень надеялся.
*
Стоило двери за мужем закрыться, как Эдмунд быстро переоделся в шерстяную рубашку, которая доходила ему едва ли не до колен. Затем вытащил из сюртука крошечный флакончик. Вдохнул кружащий голову аромат, после сел на кровать.
Уходить сейчас было себе дороже. Чезаре был в неуправляемом состоянии. Несмотря на всю браваду, Эдмунд не желал вновь встречаться с неукротимой яростью мужчины, особенно когда он не понимал, чем она вызвана. Когда он намеренно злил мужа, было совсем не так страшно. Он был готов к последствиям.
Чезаре вернулся с подносом, на котором стояла тарелка с наваристым супом, горшочек с мясом и свежий хлеб. На плече висели брюки, которые Эдмунд поспешил надеть.
– Ешь, – со вздохом произнес Чезаре, ставя на постель поднос с едой.
До этой минуты Эдмунд и не подозревал, насколько сильно проголодался. Он в считанные минуты опустошил тарелку с супом и принялся за жаркое в горшочке. Чезаре просто сидел и смотрел, как ест его муж. Ему с первого дня нравилось на него смотреть.
– Сегодня спишь со мной, – безапелляционно сказал альфа. Эдмунд поперхнулся кусочком мяса.
– Я…
Чезаре ухватил его за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.
