Текст книги "Всё или ничего (СИ)"

Автор книги: niki123

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 51 страниц)

– Эдмунд, мы серьезно, – мягко начал Кайл, – нет понятия законности, когда речь идет об этом… человеке. Ты можешь все нам рассказать. Мы поймем и не осудим. Честное слово.

Эдмунд с некоторой досадой понял, что мысли всех присутствующих схожи. По их сочувственным настороженным взглядам омега понял, что его считают запуганной жертвой, которая боится лишнее слово сказать. Он таким был. Но не является жертвой сейчас. Почему они не хотят видеть, что Эдмунд изменился? Он не будет молча сносить унижения и тихо переживать горе, сам будет себя отстаивать. Но они этого не понимают. Не могут понять.

Конечно! Все же привыкли, что Эдмунд беспомощный. Что он ни на что не годится, что его надо защищать и оберегать словно ребенка. Внезапно омега почувствовал отчетливую злость. Не на семью, на себя. Он позволил себе быть таким. А теперь вынужден пожинать плоды.

– Послушайте, – ровно начал Эдмунд, – он меня не трогает. Мы практически не общаемся. Все. Я больше не хочу об этом говорить. Неужели нет никаких других тем для разговора?

– Но… – тут Ник поймал красноречивый взгляд Мирта, и замолчал. Ричард успокаивающе погладил его по щеке.

– Как ты, Ник? Ты писал, что тебе получше, – произнес Эдмунд.

– Действительно полегчало. Лекарь сказал, что все в порядке. Малыш появится на свет через четыре месяца.

– Это прекрасно, – тепло улыбнулся золотоволосый омега. – Как думаешь, кого ждешь?

– Понятия не имею, – пожал плечами кузен. – Может быть и альфу.

– Наконец-то тот меч пригодится, – хохотнул Ричард.

– Боюсь, что его уже облюбовал Адриан, – хмыкнул Хок, обнимая одной рукой Кайла, который сидел у него на коленях.

– Характер весь в Ника, – пожал плечами Ричард.

– Тебе что-то не нравится в моем характере? – недобро прищурился Ник.

– Все нравится, – покаянно кивнул Рик. Виконт Харгроув прыснул в кулак.

– Что вы смеетесь, виконт? Будьте уверены, я знаю, насколько невыносим во время беременности, – усмехнулся Ник.

Они проговорили еще добрых три часа. Поначалу атмосфера была несколько напряженной, но брак Эдмунда больше не обсуждался, и все расслабились, а в первую очередь сам омега. Ему было понятно беспокойство семьи, но оно стало тяготить. Как доказать мужу, что изменился, если самые дорогие и близкие в это не верят?

– Боюсь, что мне пора готовиться к балу, – произнес Эйдан, вставая с кресла. За окном уже начало потихоньку темнеть. – Сегодня я намерен блистать.

– Ты всегда блистаешь, – произнес его муж. Эйдан благодарно ему улыбнулся.

– Пожалуй, мне тоже пора, – сказал Эдмунд. – Все ожидают моего присутствия. И я не собираюсь давать лишний повод сплетникам.

– Это правильно. Им и так есть о чем почесать языками, – кивнул Эйдан. – Я привез, все что ты просил. Сундук в твоей комнате.

– Спасибо.

– Я что-то пропустил? – заинтересовался Кайл, тоже поднимаясь на ноги.

– Ничего, – загадочно блеснул глазами Эдмунд. – Сегодня вечером ты все узнаешь.

– Не пугай нас, друг мой, – улыбнулся Мирт.

– Даже не думал, – рассмеялся омега, выходя из комнаты.

Следом за ним потянулись все остальные. Только Мирт задержался.

– Ник, не наседай на него так, – мягко попросил мужчина, – иначе он вообще нам ничего не скажет.

– Я не могу не наседать. Он часть моей семьи, часть меня. А я отдал его в лапы какому-то проходимцу, – проскрежетал омега.

– Ники, тебе нельзя нервничать, – предупредил Рик.

– Эдмунд не выглядит напуганным, – сказал Мирт.

– Ты его не знаешь. Он никогда не выглядит напуганным. Чем ему страшнее, тем он спокойнее.

– Ник, он изменился. Хочешь ты этого или нет. Неужели ты не понимаешь, что чем сильнее ты на него давишь, тем больше он закрывается?

– Я понимаю, – со вздохом ответил омега, садясь в кресло, – Просто… я боюсь за него. Ты сам видел его после смерти Трэвиса. Я не хочу повторения. Ушло шесть лет, чтобы показать Эдмунду, что его не будут бранить при каждом удобном и неудобном случае. А этот подонок все может разрушить! Он уже разрушает. Эдмунд отдаляется, я чувствую это, но ничего не могу сделать!

– Знаешь, он мне сейчас напоминает подростка, который начинает копаться в себе самом, пытается найти и понять свою суть. Найти свое место в мире. А подростки всегда отдаляются и враждуют с теми, кто с ними не согласен. Кайл делал то же самое.

– Серьезно? – брови Ника взметнулись вверх. – Я такого не помню.

– Это было в тот момент, когда я отчаянно пытался заставить забыть Хоуксворта и переключиться на другого альфу. Однажды все дошло до страшного скандала и ухода из дома на всю ночь. Мне пришлось оставить его в покое.

– Но это Кайл. А это Эдмунд. Он не такой…

– Сильный? Независимый? Ник, нам этого не узнать, если не наберемся терпения. Одно я знаю точно, если он не будет знать, что его уважают и понимают, что не будут давить и принуждать, то он не придет за помощью, когда она действительно понадобится. И вот тогда уже случится настоящая беда.

– Можно подумать, что уже не случилась.

– Все может быть гораздо хуже, ты сам знаешь. Не подумай, что я защищаю эту мразь. Я бы с удовольствием перерезал ему горло в темном переулке и даже хоронить бы не стал. Но Эдмунд решил пройти этот путь сам. Он не простит, если мы не дадим ему этого сделать, а может и сломаться, решив, что ни на что не годен.

– То есть ты предлагаешь просто поддерживать его? Ждать, когда попросит о помощи сам?

– Поддержка – это так много. Ему сейчас должно быть одиноко.

– Почему ты так решил? – внезапно спросил Рик.

– Я просто помню каково это, когда тебе не с кем поделиться. Я тогда тоже думал со всем справиться сам, знал, что рассчитывать больше не на кого. Конечно, можно было бы обратиться за помощью к отцу… Но я был слишком зол на него, на себя, на Гила. Не мог прийти домой как побитая собака.

– Понимаю, – пробормотал Ник. – Я все понимаю. Но… это тяжело.

– Знаю, – печально улыбнулся Мирт.

– Я постараюсь на него не давить, – медленно произнес Ник. – Но ничего не обещаю.

– Просить большего я просто не могу, – кивнул Мирт. – Увидимся на балу.

– Увидимся. Интересно, что привез твой брат, – омега повернулся к мужу, – Эдмунду.

*

Эдмунд собирался больше двух часов. Чезаре в комнате не было, омеге никто не мешал. Парень долго не мог выбрать один из нарядов, привезенных Эйданом. Слишком шикарные, слишком… открытые. Раньше Эдмунд никогда бы такие не надел, но сегодня… Сердце выпрыгивало, омега тщетно пытался успокоиться. Сегодня ему нужен ясный ум, трезвость. Никакого волнения, никакой нервозности. Все сплетники только этого и ждут. Но омега не доставит им такого удовольствия. И не порадует мужа своим волнением. Тем более после того, что Эдмунд собирается сделать… Альфа придет в бешенство. И омега презирал себя за тот страх, который в нем зарождался и неумолимо креп. Он прекрасно понимал, что собирается играть не просто с огнем. С бушующим неуправляемым пожаром.

Айви по-всякому укладывала волосы господина. Они на это потратили почти час, но усилия того стоили. Волосы были убраны наверх, на этот раз небрежность была тщательно наведенной. Несколько прядей кокетливо касались шеи, делали ее еще изящнее, еще беззащитнее. Эдмунд уже отпустил Айви и вдевал в уши серьги, когда в дверь раздался негромкий стук.

– Входите, – сказал Эдмунд. Ему понравилось, как звучал его голос, чисто и уверенно.

На пороге показался Чезаре. Эдмунд видел его в зеркале, не улыбнулся, лишь смерил оценивающим взглядом. Чезаре был в черных брюках, и черной шелковой рубашке. Приталенный жилет был украшен редкой серебряной вышивкой и драгоценными камнями. Волосы собраны в хвост и перехвачены черной атласной лентой. На пальце поблескивал массивный перстень с черным камнем. Все очень дорого, но без пошлости. Со вкусом. Эдмунду понравилось.

А вот Чезаре совсем не был в восторге от костюма мужа. Омега видел, как недоборо сверкнули его глаза. Эдмунд внутренне подобрался, приготовившись к скандалу.

– Тебе пора уволить своего кутюрье, – низко произнес альфа, подходя ближе. – Он забыл пришить спину к костюму. И цвет слишком яркий.

– Кроваво-красный – это замечательный цвет. Цвет жизни, страсти, – спокойно ответил Эдмунд, лишний раз оглядев себя в зеркале с ног до головы.

Костюм был просто потрясающим. Длинные рукава, закрывавшие кисти рук, приталенный верх, чуть расширяющиеся к низу брюки. Все было легким, казалось, что держится на теле лишь благодаря чуду. Главной особенностью наряда был вырез на спине. Он открывал лопатки, доходил где-то до середины спины. Эдмунд надел потрясающее колье, причудливое плетение спускалось в вырез на спине. Провокация, а не наряд.

– Ты не выйдешь отсюда в таком виде, – предупредил Чезаре.

– Я сам решу, – ровно проговорил омега, отходя от мужа к двери. Он физически чувствовал раздражение альфы.

– Эдмунд….

Но омега уже поспешил ретироваться в коридор. Там было много народу, люди провожали омегу откровенно заинтересованными взглядами. Вряд ли Чезаре выкинет что-то вопиющее на людях, хотя… От него никогда не знаешь, чего ждать.

Альфа нагнал мужа через минуту. Парень почувствовал железную хватку на своем локте. Почти до боли.

– Ты делаешь мне больно, – бесцветно проговорил Эдмунд. Хватка ослабла, но вырваться все равно не представлялось возможным. Гости стекались в бальный зал, толпа обтекала супругов.

– Я не позволю тебе расхаживать в таком виде, – низко произнес Чезаре над ухом.

– Я не спрашивал у тебя разрешения, – так же тихо ответил Эдмунд, улыбаясь проходившим мимо гостям светской улыбкой.

– Эдмунд, любовь моя! – громко воскликнул Алек Мельбурн, подходя к супругам. Он посмотрел на Чезаре, но сделал вид, будто не заметил.

– Алек, – приветливо улыбнулся омега. Чезаре пришлось его отпустить, и Эдмунд легко поцеловал мужчину в щеку. Мельбурн удивился, но виду не подал. – Рад видеть тебя.

– Выглядишь потрясающе, – глаза альфы заблестели, стоило ему хорошенько рассмотреть наряд Эдмунда. – Позволишь проводить тебя?

– Разумеется.

Эдмунд принял руку Алека, и они оба пошли вниз. Чезаре чувствовал себя частью мебели, предметом интерьера, на который подчеркнуто не собирались обращать внимания. Поведение Эдмунда… Чезаре чувствовал зарождающуюся ярость. Жгучую и неуправляемую. Зная, к чему это может привести, мужчина гасил в себе это чувство всеми силами. А что касается Эдмунда… он ему позже все выскажет.

*

Первый бал прошел просто замечательно. Здесь было немного народу, только избранные. Самые знатные, самые богатые и те, кто был ближе всех к королю. Последних было совсем немного, Локхард не подпускал к себе гниль и падаль. Только проверенные, только верные могли пользоваться его доверием и благосклонностью.

На Эдмунда обращали внимания едва ли не больше, чем на королевскую семью. Омега постоянно был окружен толпой альф и бет, которые жаждали урвать кусочек его внимания. Эдмунд уже и забыл каково это, когда вокруг тебя по меньшей мере человек пятнадцать, глаза которых сверкают от скрываемого желания. Много тел, голосов, запахов. Все смотрят на омегу будто на диковинную статуэтку.

Приятного в этом не было ничего. Эдмунд большую часть жизни чувствовал себя куклой и не желал возвращаться к этому снова. Но глядя на мрачного Чезаре, омега впервые в жизни был рад своей внешности. Был бы он менее красив и притягателен для других, ничего бы не вышло. Но сейчас… Это было на руку. Эдмунд чувствовал, что на это раз задел мужчину за живое. Только вот какова цена за эти мгновения? Об этом парень старался думать как можно меньше, это нагоняло ужас.

Эдмунд не боялся, что альфа сейчас что-то ему сделает. Нет. Скорее всего в замке он его не тронет. Но вот дома… Что будет? С другой стороны, он обещал мужу полную безопасность. Но вот сдержит ли слово? Какой у него порог терпения? Очень невысокий. Эдмунд не ожидал, что муж его побьет или сделает что-то столь же ужасное. Но все становилось страшно до чертиков. Трэвис и Александр его тоже не били…

Но все равно! Он не будет подчиняться! Не будет, потому что не хочет! И сам будет решать, как ему поступать. Сам, Бездна его забери. Хватит быть тряпичной куклой, которую можно гнуть в разные стороны, а потом бросить в огнь, на съедение пламени. Нет больше сил. Пора проживать свою жизнь самому, а не по указке. И принимать последствия того, что натворил.

Тут лорд Пибоди что-то сказал, беря руку омеги. Эдмунд позволил ее поцеловать, улыбнулся. Но улыбка его несколько померкла, когда он увидел, как Чезаре отделяется от стены и направляется к ним. Он даже не обходил людей, они сами перед ним расступались, провожая взглядами. А потом начинали шушукаться.

– Я позволю себе украсть у вас моего мужа, господа, – проговорил мужчина, буквально выдергивая омегу с маленького диванчика, на котором он сидел.

Эдмунд улыбнулся своим воздыхателям, но пришлось идти с мужем. Открытый конфликт и неповиновение недопустимы. Иначе для всего света он станет разряженной куртизанкой. А становиться шлюхой из-за альфы Эдмунд не собирался.

– Что ты делаешь? – одними губами выговорил парень, по-прежнему натянуто улыбаясь.

– Собираюсь потанцевать с собственным мужем, – последовал мрачный ответ. Омега чувствовал, как клокочет в голосе сдерживаемая ярость. Сердце от этого голоса екнуло.

Музыка уже давно играла, пары танцевали. Чезаре бесцеремонно прошел в центр бального зала, увлекая за собой Эдмунда. Затем сжал его талию, взял руку омеги. Эдмунд едва успел положить руку альфе на плечо, как тот начал двигаться. Разные глаза сверкали, ноздри чуть раздувались в такт дыханию.

Альфа неплохо танцевал. В его движениях не прослеживалась грация, только мощь и сила. Эдмунд чувствовал себя совсем маленьким по сравнению с альфой. Будто корабль в бушующем море. Чезаре едва успевал обходить другие пары, чтобы не столкнуться. Он танцевал также, как и жил. Отступали перед ним, а не он перед кем-то.

– Тебе не кажется, что спектакль затянулся? – наконец спросил мужчина.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – невозмутимо ответил Эдмунд.

– Не заставляй меня повторять одно и то же дважды.

– Я всегда так развлекаюсь.

– Окружая себя альфами, у которых единственное желание – это завалить тебя на сеновале?

– Выбирай выражения, – процедил Эдмунд.

– Поверь мне, у меня на языке крутятся совсем другие слова.

– Так пускай там они и остаются.

– Ты знаешь, что мое терпение не безгранично.

– Я предупреждал тебя, – сверкнул глазами Эдмунд. – Не можешь выносить это, так оставь меня в покое.

Чезаре внезапно усмехнулся.

– Так это попытка испортить мне жизнь?

– Нет. Мне безразлично твое мнение.

Тут музыка стихла, гости зааплодировали музыкантам. Чезаре ленивым жестом предложил мужу руку, тому пришлось ее принять. Но едва они достигли противоположного конца зала, как Эдмунд, не говоря ни слова, просто выпустил руку альфы и направился к своим поклонникам.

Чезаре разом опустошил бокал вина, наблюдая, как муж вновь начинает улыбаться этим… альфам. Мужчина во всех подробностях представлял себе, как прямо сейчас подходит к ним и каждому медленно сворачивает шею, слушая хруст хрупких позвонков. Желание было почти непреодолимым, хотя внешне Чезаре казался абсолютно спокойным. Он весь вечер наблюдал, как его муж флиртует с другими мужчинами, смеется неожиданным эпиграммам и старым анекдотам. Ярость не утихала, но альфа старался не давать ей волю.

Не время становиться зверем. Иначе он действительно натворит бед, из которых будет уже не выбраться.

*

Эдмунд был несказанно удивлен, что Чезаре ничего не сказал ему вечером. Омега ожидал жуткого скандала с битьем мелких предметов, но этого не произошло. Поздно вечером, когда уже можно было покинуть торжество, альфа просто увел мужа из зала, но не сказал ни слова. Хотя Эдмунд чувствовал, насколько зол мужчина. Кожей чувствовал, а потому тоже молчал. Не смотря на всю браваду, было действительно страшно.

Но Чезаре просто довел Эдмунда до его комнаты, подождал, пока он закроет дверь, а затем парень услышал шаги мужа в соседней комнате. Только когда они затихли, Эдмунд переоделся и лег в кровать. Сон все не шел, омега слишком сильно перенервничал, все никак не мог успокоиться.

Система давала сбой. Ожидания не подтвердились, и Эдмунд не понимал, как к этому относиться. У мужа открылся невиданный резерв терпения? Вряд ли. Но в таком случае, в чем же дело?

*

Не один Эдмунд ворочался без сна. Чезаре смотрел в потолок, не мигая. Разные глаза блестели в темноте. Альфа пытался заставить себя успокоиться, но это плохо ему удавалось. Он не знал, сможет ли вот так стоять неподвижной статуей у стены завтра и все последующие дни.

Глядеть, как за синеглазкой увиваются другие альфы, было совершенно невыносимо. Но сделать Чезаре ничего не мог. Его муж был безбожно красив, это очевидный факт. Неудивительно, что все альфы сходят по нему с ума. Своей ревностью Чезаре лишь выставит себя идиотом, потешив весь свет, включая Эдмунда, который, похоже, именно этого и добивался. Вывести Чезаре из себя, чтобы он сделал что-то такое, после чего от него можно будет уйти, расторгнув договор.

Проклятие Бездны! Чезаре ощущал себя в ловушке. Его связали по рукам и ногам, а он не имеет права сопротивляться. И признаться честно, он не ожидал этого от Эдмунда. И от этого становилось еще хуже. Он снова в который раз недооценил мужа и теперь расплачивается за это. И будет платить еще две недели.

От этого ярость в душе только возрастала. Она требовала выхода, разрушений и крови. Чезаре давил в себе это. Чувствовал, как мерзкое чудовище скребется где-то внутри, требуя свободы.

Но лучше умереть, чем вернуться в этот ад. Когда ты ничего не понимаешь, когда можешь убить за неловкое прикосновение и громкий хлопок за спиной. И не чувствовать никаких угрызений совести по этому поводу. Не имея возможности остановиться.

Чезаре вскочил на ноги, чувствуя, как напрягаются все мышцы. Альфа быстро надел льняную рубашку и кожаный жилет, затем вышел из спальни и направился вниз. За окном едва забрезжил рассвет, когда Чезаре оказался на улице. Он не почувствовал холода, когда ветер швырнул пригоршню снега ему в лицо. Пройдя достаточное расстояние, Чезаре просто пустился бегом.

Он бегал в отдаленных углах парка до тех пор, пока не заболели ноги, а рубашка насквозь не пропиталась потом. Чезаре вновь начал чувствовать подвывающий ветер, покалывание мороза на щеках. Руки покраснели, кожа на них скукожилась, покрылась мурашками и резкими морщинами. В голове прояснилось, осталось лишь легкое раздражение, которым можно было управлять.

Только после этого Чезаре вернулся назад в замок. Слуги провожали его удивленными взглядами.

*

Следующий день начался весьма поздно для придворных. Гости отходили после торжества. Кое-кто боролся с похмельем, кто-то – с отекшими ногами. Омеги активно сражались с мешками под глазами и спутавшимися волосами. Королевские балы – дело весьма изматывающее. Исключительно крепкие люди могли веселиться ночь на пролет, стирая пару туфель за три бала, и при этом прилично выглядеть. К сожалению, Эдмунд был не из их числа.

Он плохо спал, а потому встал разбитым, с ощущением, будто его кто-то основательно поколотил. К рассвету стала сниться какая-то гадость, и омега вообще не смог после этого уснуть. Эдмунд уже и сам не помнил, что ему снилось. Но это было что-то неприятное. Все из-за стресса.

Но Эдмунд не хотел давать повод усомниться в себе. Поэтому долго лежал в кровати, затем тщательно умылся холодной водой, чтобы взбодриться. После этого тщательно расчесался, вызвал Айви, которая умело забрала волосы в незатейливую прическу. Переоделся в костюм из тончайшей шерсти цвета молочного шоколада. Выбрал гарнитур из золотого браслета с хитроумным растительным рисунком и такие же длинные серьги. Только после всего этого омега спустился на завтрак. К слову, время уже перевалило за полдень, но для сезона это было вполне обыкновенное время для завтрака.

Чезаре был угрюм и мрачен. Он сухо, но вежливо отвечал на вопросы гостей, механически поддерживал светскую беседу. Его раздражали эти люди. Даже он понимал, просто видел их двуличность. Лицемерие альфа ненавидел. Но все же терпел придворных. Других вариантов не было. Его и Эдмунда посадили друг напротив друга, хотя и немного наискось, так что мужчина прекрасно видел, как мило улыбался его муж своим соседям, а те смотрят на него с немым восхищением и скрываемым вожделением. Эдмунд же делал вид, что Чезаре вообще здесь нет.

После завтрака гостям предложили такие нехитрые развлечения как шарады, карты и музицирование. Мало кто мог играть действительно прилично, но это было принято. Поэтому женщины и омеги исправно садились за клавикорд, начинали петь какие-то песни странными, зачастую фальшивыми голосами.

Все направились в огромную гостиную, по середине которой стоял клавикорд, было множество кресел и диванчиков. А также пара ломберных столиков, обтянутых зеленым сукном. Гости разбились на компании, все выбрали занятие по душе.

– Господин Эдмунд, – позвал омегу какой-то повеса, – порадуйте нас. Спойте что-нибудь.

– К сожалению, из меня не очень хороший певец, – улыбнулся Эдмунд.

– Это невозможно. Вы не можете петь плохо, – проговорил альфа. Он стоял у противоположной стены, так что все слышали разговор.

– Уверяю вас, – негромко вступил Чезаре, но все как-то притихли, – мой муж хорош во всем, но только не в пении. Игра в карты с ним – истинное удовольствие.

– О! В таком случае, вы позволите сыграть с вами? – обратился парень к Эдмунду.

– Увы, вам придется немного подождать, – ответил Чезаре прежде, чем его муж успел открыть рот. – Я не привык уступать право быть первым. Эдмунд, окажи мне честь, – сверкнул глазами альфа.

Омега лишь улыбнулся в ответ. С Чезаре играть он не хотел, но на открытый конфликт пойти не мог. Они плавно переместились к пустующему столу. К ним присоединилось несколько человек.

Через пятнадцать минут выбыл первый игрок, затем и второй. Через сорок минут остались только Чезаре и Эдмунд. Омега следил за своим мужем, подмечая мелкие движения. Но все они были размеренными, нарочито неторопливыми. Эдакий сытый хищник. И глаза… они странно блестели. Эдмунд не мог понять от чего.

Играть становилось все тяжелее и тяжелее. С каждой минутой комбинаций оставалось все меньше, варианты иссякали. Эдмунд с неудовольствием понял, что при очередной сдаче ему попались совсем невыгодные карты. Путем нехитрых вычислений омега понял, что как минимум половина возможных козырей у Чезаре. Еще половина в колоде. Надо было каким-то образом выжить до следующей сдачи. Восемь ходов. При таких картах это будет трудно.

Но все-таки Эдмунд смог это сделать. Правда у него было ощущение, что ему это позволили. Но это уже было неважно. Омега ликовал: наконец-то попалось два козыря. Вместе они составляли практически непобедимую комбинацию.

Эдмунд тут же поспешил выложить карты на стол, понимая, что второго шанса может и не представиться. За игрой следило еще по меньшей мере человек пятнадцать.

Чезаре поразмыслил минуту, а затем небрежно разбил мужа в пух и прах двумя тузами. Эдмунд сжал челюсти. Он опять проиграл! Гости же тихо зааплодировали.

– Поздравляю! – кто-то негромко произнес за спиной Чезаре. Это оказался супруг короля, и альфа почтительно встал со своего места. Эдмунд последовал его примеру.

– Благодарю вас, Ваше Величество. Для меня большая честь слышать похвалу из уст такого блестящего игрока как вы.

– Не стоит. Какова была ставка?

– Мы всегда играем на желание, Ваше Величество.

– Очень хорошая традиция. Она приносит гораздо больше удовольствия, чем простая игра на деньги.

– Вы абсолютно правы, Ваше Величество.

– В таком случае не буду вам мешать. Продолжайте.

– Вы не можете нам помешать, Ваше Величество.

Супруг короля только улыбнулся. Он подал руку Чезаре, тот ее галантно поцеловал, и омега ушел к другой кампании.

Эдмунд был раздосадован не на шутку, а потому отказался играть в карты с кем-либо еще. Он просто сел в свободное кресло у окна и взял бокал вина у проходящего мимо слуги. Чезаре подошел к нему, присел на подлокотник.

– Ты проиграл мне желание.

– Я в курсе, – сухо ответил омега.

– Так вот. Мое желание очень простое. Сделай милость, оденься прилично сегодняшним вечером.

Глаза омеги нехорошо сверкнули. Заметив, что сидящая рядом матрона ловит каждое их слово, Эдмунд помолчал немного.

– Хорошо, – наконец вымолвил он.

Чезаре был удивлен быстрым согласием, но промолчал.

*

Эдмунд на это раз выбирал наряд гораздо скорее. Ткань насыщенно-фиолетового оттенка струилась по телу, подчеркивая каждый изгиб. Длинные, полупрозрачные рукава доходили до бедер и имели специальные вырезы для кистей рук. Широкие брюки имели разрезы от колена. Эдмунд надел красивейшие серебряные сандалии, доходившие до колена. Волосы украшал тонкий обруч, на руках и ногах чуть позвякивали тонкие серебряные браслеты.

Рискованно? Не то слово. Страшно представить реакцию альфы. Но Эдмунд глубоко несколько раз вздохнул, успокаиваясь. Если уж идти намеченным путем, то до конца. Иначе он ничего не стоит.

Чезаре где-то пропадал. Эдмунда слабо интересовало где именно. Омега покинул спальню, вышел в коридор и направился в бальный зал.

Здесь было шумно и немного душно. Танцы уже начались, Эдмунд немного опоздал. Появление прекрасного омеги не осталось незамеченным. Его поприветствовало сразу несколько альф, оглядев с ног до головы, от чего парень почувствовал себя дорогой лошадью на выставке, двое с ходу предложили потанцевать. Недолго думая, Эдмунд согласился.

Первый партнер был совершенно невыносим. Никакой грации, только грубая сила. Второй наоборот совсем не умел вести. Отвратительно.

Пары должны были перестроиться. Эдмунд искренне обрадовался, что сменит партнера.

– Я же сказал тебе одеться прилично, – раздраженно проговорил Чезаре, ухватив руку омеги. Эдмунд даже не понял, в какой момент муж присоединился к танцующим.

– Он абсолютно приличный, – невозмутимо ответил Эдмунд, хотя сердце предательски екнуло где-то в животе. Стук резонировал об ребра.

– Для кого угодно, но не для тебя, – сквозь зубы сказал альфа.

– К чему ты придираешься? Поверь, ты не видел еще по-настоящему откровенных нарядов. Но скоро увидишь.

– Если я их увижу… – Чезаре замолчал, затем глубоко вздохнул, – лучше тебе не делать этого.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет. Предупреждаю.

– Полагаю, в этот момент я должен испугаться и согласиться на все? – приподнял брови Эдмунд.

– Я не пытаюсь тебя напугать. Разве что образумить.

– У тебя плохо получается.

Тут мелодия сделала кульбит, партнеры вновь сменились. Эдмунд дотанцевал еще один тур, а затем выскользнул из круга. От духоты закружилась голова. Омега внезапно почувствовал сильную усталость. Сказывалась почти бессонная ночь.

Эдмунд пробыл на балу еще час, а затем ушел. Первым делом парень переоделся, снял обруч. Затем сделал себе успокаивающий отвар. Без него он не мог уснуть.

Эдмунд всегда плохо спал, когда нервничал. А нервничал он последний месяц постоянно.

*

Чезаре подождал полчаса, прежде чем уйти вслед за мужем. Он был зол, ярость просто кипела в нем. Альфа не хотел сделать что-то такое, о чем будет потом очень долго жалеть, а потому старательно пытался отвлечься, успокоиться.

Это удалось слабо. Чезаре вышел из замка в парк, чтобы мороз остудил его. Почувствовав, как успокаивается пульс, мужчина вернулся. Он достиг своей спальни, переоделся. В комнате Эдмунда не было слышно шагов. Альфа осторожно приоткрыл смежную дверь, неслышно вошел.

Здесь было почти темно. Только одинокая свеча горела на столике. Эдмунд лежал на кровати, положив руку под голову. Дыхание было тихим и размеренным, лицо – безмятежным, синеглазка явно спал. Чезаре оглядел фигуру мужа на постели. Затем осторожно подошел к кровати, боясь разбудить. Присел на корточки.

Сейчас Эдмунд казался почти ребенком. Таким чистым, таким невинным, а от того прекрасным. Чезаре нерешительно протянул руку вперед, пальцы замерли в дюйме от фарфоровой щеки. Собственная рука показалась мужчине слишком большой, грубой, чтоб касаться такой чистоты.

Альфа тяжело вздохнул и опустил руку. Тут Эдмунд шевельнулся, уголки губ чуть раздвинулись. Синеглазка чему-то тепло улыбнулся во сне. Взгляд глядящего на него мужчины потеплел. Он уже забыл о раздражении, о ярости. Все это отступило, растворилось в каком-то другом, странном чувстве. Чезаре не мог понять, что это было. Просто вдруг его отпустило, разом. Такого раньше никогда не было.

Чезаре тихо встал и вышел из комнаты. Притворил за собой дверь, не до конца ее закрыв. Потом лег спать. Впервые за многие годы он почти не просыпался. Всего один раз, перед рассветом.

*

Утром Эдмунд встал поздно. Тело отказывалось повиноваться, омега и не подозревал, до какой степени вымотался. Верно говорят, что моральные переживания отрицательно сказываются на физическом состоянии человека. По крайней мере у парня так и было. Хотя после полноценного сна стало значительно лучше.

Вдруг раздался решительный стук в дверь. Эдмунд быстро переодел брюки, накинул сюртук из тонкой шерсти, только после этого разрешил посетителю войти. Им оказался альфа.

– Доброе утро, – мрачно поприветствовал мужа мужчина. – Почитай вот, – он протянул омеге письмо, тот стал торопливо его читать.

Подчерк был корявым, строчки прыгали.

Господин.

Со зверем большие проблемы. Он не ест третий день. Все время воет, ежели видит людей, то рычит и скалится. Вчера бросился на кухарку, мы заперли его в разрушенном крыле. Кухарка цела. Что прикажете делать?

Чезаре видел, как сразу все краски сошли с лица мужа. Проклятый гаденыш!

– Я отсылаю его обратно, – произнес альфа.

– Нет, – вскинулся парень.

– Был уговор.

– Ты не понимаешь! Он такой только без меня. Дома не так, там все свои. А у тебя… все чужие. Он боится, что я его бросил.

– Эдмунд, он хищник, хочешь ты того или нет. Я удивляюсь, как он раньше бросаться не начал.

– Даже зверь смиряется под ласковой рукой, – покачал головой омега. – Не смей его отсылать. Иначе я уеду следом.

– Синеглазка, что ты предлагаешь? Даже если я не отошлю твое чудовище назад, он издохнет от голода раньше нашего приезда.

– Я что-нибудь придумаю. Если ничего не удастся… – омега взъерошил спутавшиеся волосы, – я приеду к нему.

Чезаре только рукой махнул в полной уверенности, что у мужа ничего не выйдет. Но он сильно ошибся. Видимо, Эдмунда и Даунхерстов уважали тут очень сильно, потому что Ричард смог уговорить короля, чтобы тот разрешил Эдмунду привезти Ма Шера. Чезаре на аудиенцию пошел вместе с ними, так как был мужем омеги. Он и Ричард поклялись, что Ма Шер никому не причинит вреда. Эдмунд же добавил, что зверь ему очень дорог, что он совсем ручной. Глядя в незамутненные глаза омеги, затем взглянув на Ричарда, в чьей честности не приходилось сомневаться, и Чезаре, который производил впечатление разумного сильного человека, Его Величество согласился.

Назад к карточке книги "Всё или ничего (СИ)"